Исаев Сергей Викторович Clandestinus : другие произведения.

Триумф

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

   Триумф
  

Моя тут Голгофа... И в поле - не пусто:

В Луны лучах виселиц много стоит;

Гордится пусть плотник своим искусством:

Творенье его - мою казнь совершит...

Восход Солнца - травы росистые сушит...

Вот, я место смерти своей увидал:

Священник молился за грешную душу,

Хоть знаю - напрасно он время терял.

Звони, брат, по мне!

Пусть колокол плачет! -

Проклятье меня

Верёвкой означит...

Лейф Эдлинг,

"На краю виселицы",

Вольный перевод

СLANDESTINUS

  
  
   Что ж, вот меня и вздёрнули; вот и конец мой наступил - для людей, конечно, а я теперь стал духом и из тела своего вышел. Летаю, так себе, повсюду, осматриваюсь; привыкаю к новому существованию после смерти. Боли вообще никакой не чувствую, как тело покинул, словно меня и не вешали вовсе. Как последний раз дёрнулся в конвульсии, так тело и оставил... И смотрю я на него уже со стороны - вид ничего, подходящий: глаза навыкате, язык высунут, лицо всё посиневшее - впрочем, я и при жизни красотой не особенно отличался, ничего не поделаешь! И вот теперь моё бедное тело болтается в петле - и странно! - мне ничуть его не жаль! Я даже не сожалею, что меня вздёрнули повыше к Небесам на несколько десятков сантиметров...
   Правы были попы, когда утверждали, что у человека есть душа; что она покидает тело после смерти - иначе что же я представляю собой в данный момент? Чёрт его знает: ведь я уже существую вне тела, а там, может, и Суд Божий недалеко? Если так, то Отец Небесный мне, естественно, влепит по первое число за жизнь мою, телесную в прошлом. Однако теперь я чувствую какую-то радость и думать ни о чём не хочу - просто осматриваю лица любопытных: повесили меня, что называется, всенародно, на всеобщее обозрение...
   Вот, около самой виселицы стоит священник - уже седеющая жирная туша, крестится себе... Уж не за упокой ли моей души, а? Не стоит, не стоит вымаливать мне билет в райские кущи - может, я и без твоих молитв туда попаду. Ох! Как же мне охота сейчас щёлкнуть его по носу, жаль руки отсутствуют! Я было уже подлетел к нему с таким намерением, да вспомнил, что я теперь... скажем, не живой. Обидно слегка, ну да ладно!
   Палачи мои удалились закусить после работы в близлежащую харчевню - трупы повешенных им не в диковинку, они их по роду работы каждый день видят. Да и не только видят - создают, простите за юмор... Хорошие малые, дело сделали отлично; тут ничего не скажешь - профессионалы! И правда - чего же им тут делать; с чего бы не закусить после трудов? Толпа пусть глазеет... И она ещё глазеет.
   В первом ряду любопытных стоит та самая ведьма с тёмными короткими волосами - её доченьку я и придушил, из-за чего и болтаюсь на... простите: тело болтается. А рядом с нею прокурор-подхалим; этот мне вообще в сотню раз непрятнее палачей - белоручка, приспособленец, хам впридачу. Обвинение в десяток строк читал по бумажке, выучить трудно! Щенок!.. Так, далее... адвокат-размазня. Ишь ты, рожу наел - чуть не лопнет! Так меня и подмывает плюнуть в его кротячьи глазки, да вот за неимением слюны... очень жаль...
   Ну прямо смех разбирает, когда на все эти рожи смотришь сверху и внимательно; эх, ничего мне сейчас не стоит подлететь прямо к ним и выругаться покрепче в самые уши - да вот только не услышат, весь труд душевный пропадёт понапрасну! А ветерочек покачивает себе тело на верёвке - но что ему до того? И все глазеют на него, не мигают даже: до чего зрелище-то увлекательное! Так и пялятся в то самое место, где моя шея соприкасается с верёвкой... Ох, да если бы они перестали шушукаться и поняли, что в теле-то меня и нет уже давным-давно - вот взбесились бы, наверно! Оно и понятно - завидки заели бы... А ведь сейчас наверняка любой из этих подлецов осознаёт, что сегодня в центре внимания именно я - и никто более: ни судья, ни прокурор, никто! Сегодня главенствую только я - я выше всех их; за мною только они сюда и собрались - лишь на меня посмотреть... Как же не я в центре событий?!
   Палачам, наверно, несколько обидно - пока я был жив, так они выступали наравне со мною, одинаково главными со мной фигурами. Но теперь-то, после смерти моей, они немедленно удалились; и, может статься, я очень ошибаюсь в том, что они отправились в трактир ради подкрепления своих сил - вернее всего, что они просто бежали от виселицы подальше, потому что устыдились собственного ничтожества на фоне меня, висящего трупа. Может и так, отчего бы... Повесили меня - и тут же смылись. Ну и, конечно же, с той самой секунды все замолчали, затаили дыхание - и глядели на меня во все глаза. Ну прям-таки немая сцена! Всё внимание - на главного героя! Триумф, чёрт меня возьми, настоящий триумф! Только ради этого стоило быть повешенным. Священник вот только раздражает меня немного - я от исповеди отказался, так он теперь за мою бедную душу молится вовсю - казённые, видать, судейские деньги отрабатывает... Да и как же иначе... впрочем, без духовного пастыря у народа ни единого праздника не обходится.
   Вот и господин стоит с маленькой собачонкой - даже руки потирает от удовольствия: от какого выродка, дескать, мир избавился! Нет, друг, ошибаешься - может и выродка, но вот только совсем не избавился! Просто я перешёл на другой, недоступный для живых уровень; и, кстати, продолжаю смеяться над всеми вами даже отсюда, жаль вы не слышите - триумф мой был бы совершенно полным... Но, тем не менее, мне вполне хватает и этого! Достаточно того, что я сам знаю, насколько низки все на меня глядящие и насколько велик я сам! Эти растяпы узнают об этом несколько позже - ну, скажем, после смерти, аналогично мне; от истины всё-таки никуда не денешься! А тем не менее книги умные читают и частенько, по мне, задаются некоторые следующими вопросами: "Что же ожидает человека после смерти?", "Существует ли Бог?" Я бы, пожалуй, только одно у них хотел бы узнать: "Имеет ли право человек лишать жизни другого человека за что бы то ни было?" Право не знаю, что я услышал бы от них, но точно уверен, что неминуемо рассмеялся бы от этого ответа...
   Впрочем, к чему же я сейчас это ввернул, а? Наверно, со злости: вон там, слева от виселицы, стоит какой-то подонок и жрёт пирожок! Вот свинья, так и жрёт - аж челюсти чуть не выворачиваются! И никакого ему нет дела, что несколько минут назад было убито человеческое существо, причём у него на глазах! Я эту скотину ещё при жизни, так сказать, заметил, когда палачи уже возвели меня на третью ступеньку и любезно предоставили возможность осмотреть мир в последний раз. Так вот эта жирная тварь мне сразу на глаза попалась и в мозгу отпечаталась. А когда меня отпустили, неподвижного, то он свой пирог успел сожрать уже наполовину; а теперь и вовсе приканчивает, гад... И ведь нисколько не думает, что как-нибудь может оказаться на моём месте - жизнь-то полна всяческих превратностей и сюрпризов, всего не усмотришь... Да, эта пирожная душа даже вряд ли смогла бы умереть достойно - начал бы, скорее всего, брыкаться да кусаться... так что меж челюстей ему палку засунуть бы не помешало...
   Ой, заговорился я что-то! Мысли не по тому руслу текут; снова злюсь, наверно... А что до закона и властей, то - признаюсь по чести - над ними я всегда смеялся, а теперь и подавно. Нет ничего смешней, чем чиновничья возня, вы не верите?! Тянут дело, а человеку на вулкане жить каково? И что делают-то эти бюрократы - да всего лишь бумажки по столу двигают из угла в угол... Моё дело, скажем, тянули ещё не совсем долго - полтора года. А чего, спрашивается, растягивать? Ведь я во всём сознался; и свидетели все на меня как один указали; да и ещё много чего - так за коим чёртом тянуть процесс? Мне отлично известно, что приговор мне вынесли сразу после того, как схватили - зачем же тогда мне следовало занимать камеру целых полтора года и таскаться на допросы один длиннее другого? Даже приписку о возможном изменении приговора сразу отвергли; так чего же, я спрашиваю, канителиться? Взвыли все хором: "Линчевать его!" - а за что линчевать-то? За убийство?! Эх, жаль одного - причины-то убийства никогда и не рассматриваются! Ну, изредка, может, при ОЧЕНЬ хорошем и добром судье... в моём же случае, как вы могли в том наглядно убедиться, этого не было ни на йоту. А побудительный-то мотив - это и есть самое главное, об этом забывать совершенно не следует...
   Однако я снова забыл, что меня никто не может слышать... Стало быть, вешать народ будут по-прежнему, ничего с этим не поделать... А хорошо бы было - как это в одной революционной французской песенке поётся: "Кишкой последнего попа - царя последнего удавим..." Лихо, ничего не скажешь! Только вот следовало бы сказать не "царя", а "судью" - это, верно, было бы лучше... Цари сами по себе никому ничего плохого не делают; к тому же это как-никак благородная кровь, а судьи... выскочки все поголовно, если, конечно, вешанье людей не стало у них фамильной профессией, родовой... И где тут благородство? История знает множество, скажем, если не добрых, то, во всяком случае, приличных царей; но о судьях таковых - ничего подобного. Ну, если только царь и судья не совмещается в одном человеке; и лучший пример тому - премудрый Соломон... Впрочем, всё равно Соломон - царь; история прямо называет его "царь Соломон", а не "судья Соломон"! Вот так-то, мазурики! Нечего пялиться на труп, покачиваемый ветерком; нечего плевать на него; и уж, конечно, не стоит пожимать судьям руки после этого! Противно, противно, господа... Вот если бы вы все повисли вместо меня или хоть даже рядом со мной, чтобы скучно мне не было, да и потрепались бы о том о сём после смерти - поняли бы, насколько противны сии занятия...
   А вы всё глазеете, и расходиться не думаете; и, знаете - это всё мне донельзя как на руку! Триумф-то у любого человека один - и я ни на что не променяю эту минуту! Смотрите же на меня, смотрите, мужчины и женщины! Можете плевать на моё бывшее тело; пусть даже священник креститься хоть до умопомрачения - сюда, сюда! И прошу никого не расходиться - этим вы доставите мне необъяснимое наслаждение; и чем больше вас будет, растяп и кретинов, тем больше я получу удовольствия... Аминь... Хе-хе! Подонки, очень жаль, что не имею чести говорить с вами в данную минуту - ох, и не повезло бы вашим ушам, ох, и не повезло бы! Клянусь душой, чёрт возьми её!
   А сегодня я - самый настоящий триумфатор! Честное слово - ради этого СТОИЛО умереть! Для того, чтобы рассмотреть как следует всех этих людей - судей, священников, и прочих - в полнейшей их низости; хоть я и не гневаюсь на них особенно за свою смерть, но единственно для того, чтобы всю их низость увидеть свысока... с виселицы, коли вам так угодно. Например, будучи ещё живым, я никогда не задавался вопросом - каковы они, эти люди? низки или благородны? - я просто не обращал на это должного внимания; может, мне просто времени не хватало поближе познакомиться со своими родственниками по Адаму и Еве... Не знаю, но наверняка где-нибудь и есть люди получше этих, но только не здесь - последнее могу утверждать совершенно определённо! До самой смерти никто из них ни о чём не задумается; ни о чём более возвышенном, чем бесцельное крещение или жевание - не знаю, сам ли я чем лучше их, так как сам только после смерти стал смотреть "с высоты"... ну и, конечно, свысока - на них и на всё окружающее меня теперь... да и ранее тоже...
   Но чего же теперь-то вспоминать о прошедшем! У меня ещё чёрт знает что впереди - однако теперешнее моё положение тоже довольно интересно и несказанно меня радует: я - триумфатор! Ну, пяльтесь же на повешенное тело, господа и госпожи Ротозеи, прошу вас! Вот... уже гораздо лучше! Сегодня я выше любого, лучше любого из вас; а особенно мне смешно оттого, что это вы и сами так явно признаёте! Так вам всем и надо! Хотели из меня сделать посмешище, но невольно получили повелителя - и как же я этим не воспользуюсь! Смотрите же на меня, смотрите! Бойтесь меня те, кто меня боялись или боится; смейтесь, потому что смешон был я, теперь и ранее; и в том не стесняйтесь - ни враги, ни друзья... Священник! Тебе очень нужна комедия с участием моего трупа? Тогда я разрешаю тебе ломать её, сколько влезет; сказанное относится также и к судье, и к потерпевшим, и даже к тому лицемеру, который украдкой утирает слезу платочком, одолженным явно напоказ у своей ярко накрашенной соседки... Я повелеваю - сегодня я царь и бог!
   Я, собственно, даже и не ожидал, что на мою казнь соберётся столько народу. Чёрт возьми, это мне ужасно льстит - сколько почитателей и обожателей за раз! А я веду себя, как и подобает милостивому государю или богу: плюю на них, смеюсь над ними, унижаю - насколько божественная моя совесть это позволяет. Может, когда-нибудь я и мечтал о том, что неплохо бы возвыситься над толпой, над толпой серой и однородной; показать им, что Я - ЭТО Я, и никто другой. Теперь я даже не среди них - я выше любого! И нынче - нет-нет, а начинаю подумывать и даже припоминать - а не пошёл ли я на преступление только ради этого? Только ради того, чтобы хоть как-то возвыситься, показать всем, что Я - ЭТО Я; что я не равен всякому там встречному и поперечному; что, может, у меня особое предназначение; что я как-то обязан - и должен! - выделиться из общей массы уставших и успокоенных людей?! Сейчас, конечно, это может быть только моей догадкой, но чего же более мне просить? Да и бог с ними, с догадками - я же не пророк, и поэтому никак не мог предвидеть ни преступление своё, ни наказание; ни тем более состояние своё и мысли после смерти. А если уж смотреть в самую глубину, то ни я, ни любой преступник никогда и ни за что не сможет ответить точно на вопрос о своих побудительных мотивах...
   Однако, вешу я здесь не для каких-нибудь философий, а для триумфа, раз уж такой случай представился. В философии я не силён - разве что языком потрепать, подобно собравшимся на казнь... А-а! Вот и палачи объявились... Что это они собираются делать со мной, вернее, с моим телом?.. Подлецы!!! Они, кажется, намерены перерезать верёвку!.. а что делать мне? Ну, скажите: чем я могу помешать ИМ в ИХ преступлении?! Говорят что-то судье, а тот... Ах, тот произносит перед толпой назидательную речь - смотрите, мол, так будет с каждым, кто пойдёт против закона и властей... Ох, баламут, если б ты видел себя со стороны - моей (потусторонней, конечно) особенно - да ты помер бы со смеху, глядя на себя самого! Хоть руками бы поменьше размахивал, оратор...
   К самой виселице подкатили повозку. Один из палачей перерезал верёвку и мой бедный труп тяжело грохнулся оземь. Потом эти добрые молодцы, взявши меня за руки и за ноги, швырнули тело на повозку, после чего весьма небрежно накрыли его куском брезента. Люди, крестясь и охая, стали потихоньку расходиться по домам. Триумф мой закончился.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"