Внутри лежит книга: "Темные знания: теория и практика".
- Черная магия? - удивленно и недоверчиво уточняет адвокат после непродолжительного молчания.
- Мой муж верил во множество страшных вещей, - признаюсь я, рассматривая небольшой томик с витиеватым тиснением на корешке, - Он с самого детства имел дело с духами, это, знаете ли, оказывает на человека некоторое влияние.
- При всем уважении, - осторожно начинает адвокат, бросая неуверенный взгляд на служителя банка, - Темные знания - древнее суеверие, не более того.
- Воздержитесь от поспешных выводов. Эта книга может значить вовсе не то, о чем мы оба подумали в первый момент. Очевидно лишь, что Густав высоко ценил данный артефакт, коль скоро придерживался определенной секретности.
- Имеет смысл продолжить обсуждение в более располагающей обстановке, - замечает Купер, подразумевая наличие нежелательного свидетеля.
Мы немного поспешно покидаем банк, на этот раз без лишнего ожидания, служитель, провожая нас из хранилища, выражает полное безразличие, лишь время от времени озадачено поглядывает на собаку.
Когда со всеми формальностями покончено, я прячу книгу в полах плаща и решительно выхожу под возобновившийся снег, адвокат вскоре нагоняет меня.
- Шем! Дружище! Какая встреча! - Шемор резко останавливается, мы оба поворачиваем головы на зов, - О, мисс, прошу прощения за бестактность. Рудольф Янсон к вашим услугам.
Купер довольно сдержано реагирует на появление знакомца, отвечая коротким приветствием, лишенным каких-либо эмоций. Свойственное ему внешнее радушие исчезает без следа.
В годах Янсону нельзя дать больше тридцати, но блеск в глазах, общее выражение лица и вся поза определяют в нем мужчину давно созревшего и уже успевшего пресытиться радостями и горестями жизни человека обеспеченного и не сильно способного к труду.
Несмотря на погоду, Янсон кутается в легкий осенний плащ. Волосы тщательно уложены, перья выцветших волос выдают в нем человека нервного и впечатлительного, а рыжая бородка заметно выделяется на бледной коже длинного лица, добавляя внешнему порядку некоторую неприятную неряшливость.
- Какими судьбами? - кажется, несколько смущаясь моего присутствия, интересуется Купер у Рудольфа.
- В городе я стараниями папаши, - разводит руками Янсон, - А вы, должно быть, клиентка этого пройдохи?
- Вы правы, я временно нуждаюсь в услугах поверенного, - холодно отвечаю я, игнорируя очевидную бестактность.
- Не подумайте, он отлично знает свое дело, - Янсон озорно подмигивает мне, встряхивая плечами от холода.
Повисает неловкое молчание.
- Мой родитель организует выставку в Музее старинных монет, - уверенно начинает Янсон, прерывая затянувшуюся паузу, - Ты, помнится, любил древние безделушки. Для особо важных гостей на сегодняшний вечер намечается шикарный банкет. Буду рад видеть тебя и твою спутницу, - мужчина заискивающе улыбается и хлопает Шемора по плечу, - Как в старые добрые времена!
По тому, как смущается Купер в ответ на предложение приятеля, можно предположить, что молодых людей в прошлом связывает не один позорный эпизод, обязавший мужчин и в дальнейшем оставаться соучастниками, чего Купер ныне решительно не желает.
Раздается звон колокола, я вздрагиваю от неожиданности, Купер инстинктивно придвигается ближе, но прежде, чем он успевает сказать что-то успокаивающее или шутливое, рука Янсона касается моего локтя.
- Как вам мое предложение? - заглядывая в глаза, интересуется Рудольф. Он ничуть не сомневается в своей привлекательности, его самонадеянность вызывает у меня улыбку, которую мужчина принимает за жест одобрения, - Я буду счастлив, если вы согласитесь.
- У миссис... у нас ещё много дел в городе, - выставив меня замужней и явно намеренно не выдавая моего имени, сообщает Шемор, - Боюсь, освободиться до наступления комендантского часа решительно невозможно.
Янсон, кажется, ничуть не расстроен отказом.
- Что ж, мой друг, тогда в другой раз, - он церемонно кланяется, - Но, Шеми, я искренне надеюсь, что вы передумаете.
Купер жмет приятелю руку, тот лукаво улыбается, касается края моего плаща и внезапно столбенеет. Я не раз видела подобный взгляд: мужчина заметил Мирту, притаившуюся в складках моего платья.
- Вы... - бормочет он, но быстро берет себя в руки и порывистым движением ещё плотнее запахивает плащ, - Увидимся.
- Простите, - извиняется Шемор. Неожиданная встреча застала его врасплох, позволив мне взглянуть на Купера из глубокой юности - молодого человека, недопустимо стыдливого для своей профессии, чьи запонки не блестели золотом, а круг знакомых, возможно, состоял из ещё менее порядочных людей, нежели теперь. Впрочем, все это лишь пустые домыслы.
- Полагаю, вы нечасто видитесь, - замечаю я.
- Так и есть, - глухо отзывается Купер, погруженный в собственные мысли.
- Быть может, не стоило так поспешно отказываться от посещения выставки, - рассуждаю я, принимая руку, поданную мужчиной у ступеней ожидающего нас мобиля.
- Не исключено, - пожимает плечами Купер, - Мои слабости со времен студенчества остались прежними - предметы старины позволяют ощутить истинное движение времени, чего, на мой взгляд, нам всем так не хватает в суете городской жизни.
- Рассуждаете, как фермер, - улыбаюсь я.
Мобиль с трудом трогается с места, увязая в снегу.
- Отчасти, хотя мне ближе морская тема.
Перед внутренним взором невольно всплывает обстановка кабинета, в котором мы с Купером впервые обсуждали вопрос наследства.
- Когда-то семья моего отца владела сельскохозяйственными угодьями к северу от реки. Я бывал там мальчиком уже во времена глубокого упадка. Все оставшиеся от продажи имения деньги отец вложил в юридическую практику и мое образование.
- Вы никогда не думали выкупить родовой дом?
- Мой нынешний образ жизни плохо сочетается с земледелием, - усмехается Купер, - Как вы смотрите на то, чтобы пообедать? Например, в "Сивилл". И обсудить наши дальнейшие планы.
- С удовольствием составлю вам компанию за обедом, но планов как таковых у меня нет. Книга - это всего лишь книга, какой бы сакральный смысл в ее существование ни вкладывал мой муж, узнать нам это не дано. К тому же - в связи со смертью моего свекра - стоит наведаться в Жандармерию и на улицу Тиранье - дом в ужасном состоянии, его неплохо бы продать. Впрочем, как и склад, в котором мы побывали. Жуткое место. И охрана никудышная.
Я ожидаю, что столь резкая смена мнения вынудит адвоката протестовать, но Купер лишь дает себе время обдумать мои слова и заключает с коротким вздохом:
- Наверное, вы правы.
- Мне понятно ваше разочарование, - замечаю я, - Мне казалось, что во всей этой затее больше смысла.
Купер удобнее устраивается на пассажирском кресле напротив меня.
- И все же вы редкая авантюристка, - замечает он с улыбкой, но тут же делается очень серьезным, - Я рад нашему знакомству и с готовностью помогу вам защититься от нападок старшего следователя, если возникнет такая надобность.
- Не сомневаюсь, что деньги Купера-старшего, вложенные в образование единственного сына, сделали из вас хорошего юриста, - признаюсь я.
- Многое решают связи, - пожимает плечами Шемор, но я чувствую, что мой комплимент ему приятен, - Как нам быть с вашей собакой?
- Вы о ресторане? Не волнуйтесь. "Вторые глаза", как большие деньги, открывают многие двери, - нам с Карим не раз приходилось сталкиваться с осуждением и непониманием, но никто никогда не решался чинить препятствия нашему непростому зверю.
Рулевой останавливает мобиль возле квадратной рамы главного входа ресторана "Сивилл". На фасаде здания, чей внешний вид, на мой вкус, слишком строг и современен для подобного места, красуется изящная вывеска с названием ресторана, под ней, согревая руки в тонких форменных перчатках, стоит распорядитель. Появление мобиля заставляет мужчину сдвинуться с места, чтобы предложить нам с Купером свою помощь.
В основном зале тепло и пахнет апельсинами. Служащий с нарочитой любезностью принимает наши пальто и организует место для Мирты - круглый пуф в глубокой нише возле просторного гардероба; молодой подтянутый официант в ослепительно белой форме провожает нас за столик, вполголоса обсуждая с Купером вино и закуски.
- И все же: кем вам приходится Зоя? - интересуется Купер, когда официант приносит горячее.
- Учитывая род вашей деятельности, смею предположить, что в том, чтобы это выяснить, нет никакого труда.
- И, тем самым, лишить нас темы для светской беседы? Никогда!
- Разве вы не выясняли, кто я такая, перед тем, как взяться за дело с моим наследством?
- Выяснял, - невозмутимо отзывается Купер, - Но не было нужды копать настолько глубоко. Одно дело - узнать настоящее имя и положение дел на момент пропажи вашего мужа, совсем другое - подробно разбираться в ваших связях.
Я задумчиво изучаю его лицо. Шемор спокойно выдерживает мой взгляд.
- Зоя была близкой подругой моей матери, когда та была ещё жива. Она же способствовала браку с Карим.
- Все это очень сложно представить.
- Ей удалось удачно выйти замуж, несмотря на возраст, что человеку со стороны может показаться чем-то небывалым.
- Арчи Уилсон был обеспеченным человеком, - кивает Шемор.
- Что не помешало ему взять в жены безродную гувернантку средних лет. Вы, мужчины, часто недооцениваете женщин, - улыбаюсь я, - Даже Мирта ни к кому так не расположена, как к Зое, это о чем-то говорит.
- По-вашему, собака хорошо разбирается в людях? - недоверчиво уточняет Купер.
- И в живых, и в неупокоенных, - серьезно отвечаю я, - И определенно лучше всякого из мужчин.
Шемор отвечает улыбкой. Официант приносит горячее, мы молча ждем, пока сервируют стол.
- Простите за ситуацию с Дольфом, он до крайности бесцеремонен, хоть и происходит из приличной семьи, - говоря это, Купер кажется особенно беззащитным.
Упоминание о прежней неловкости кажется мне неуместным, но я лишь безразлично улыбаюсь, пытаясь понять, к чему он клонит. Мужчина провожает взглядом официанта и продолжает:
- Мы с вами познакомились при необычных обстоятельствах. По роду деятельности я приучен мухлевать, заигрывать, настаивать... Вы понимаете, - короткая заминка, - Хотелось бы думать, что ваше мнение обо мне не складывается...
Я предупреждающе вскидываю ладонь.
- Как и ваше, - улыбка выходит натянутой, - Я - женщина, стесненная условностями, вы - мужчина со связями, умеющий договориться. Результат нашего сотрудничества меня полностью устраивает. Я не собираюсь судить вас или делать выводы, выходящие за пределы личного опыта.
Всего мгновение кажется, будто Купер ожидал иного ответа, но мужчина, так ничего и не добавив к сказанному, кивает и меняет тему разговора.
- Вы все ещё сомневаетесь, что покойный мистер Марс решит навестить свою невестку?
- Да, - уверенно отвечаю я.
Купер выглядит удивленным.
- Нельзя сказать, что я не обдумывала такую возможность, - признаюсь я, - Карл был эксцентричным и мнительным стариком, накопившим за свою жизнь немало злобы, но я никогда всерьез не боялась его. К тому же, от живых вреда гораздо больше, чем от мертвых.
- Считается, будто призраки крайне опасны. Не будь это так, ваша... профессия...
- Мой, так называемый, дар, - добавляю я.
- Да. Он не был бы столь ценным.
- И пугающим.
- Пожалуй, - кивает Купер.
- Я плохо представляю себе загробный мир, более того, не имею толком никакого суждения о том, что происходит с человеком после смерти, но я верю своим глазам, точнее глазам Мирты - призраки в большинстве своем безвредны. Потерянные души. Их влечет в мир живых. Это их желание - желание жить - подобно тому, как мы нуждаемся в пище или воде. Лишь немногие настолько сильны и обижены, чтобы причинить вред. Мы весь отмеренный нам срок привязываем собственные души к местам, вещам и другим людям, но задержаться сверх положенного времени - это одно, вмешаться в чужую судьбу - совсем иное.
- Карлу Марсу хватило бы сил, - замечает Купер, - Я не был знаком с ним лично, но за короткий срок услышал и узнал достаточно, чтобы сложить определенное мнение. Нелестное.
- О, мне кажется, я к этому причастна! - мы с Шемором обмениваемся смешками.
- Что вы намерены делать с наследством? Я сейчас не про колье. У вас сын. Того содержания, что оставил ваш покойный супруг, за вычетом долгов едва ли хватит на достойную жизнь.
Я неприязненно морщусь, не скрывая своего отношения к затронутой теме. Шемор сохраняет невозмутимость, терпеливо дожидаясь ответа. В мои планы не входит делиться с адвокатом собственными соображениями на сей счет, но что-то ответить все-таки стоит. Есть в младшем Купере нечто располагающее, нечто, чему яростно противится вся моя природа, вся моя натура - недоверчивая и сомневающаяся, воспитанная преступным умом Карего. Я не желаю доверять Шемору, но в борьбе привычки и чутья последнее неминуемо побеждает.