- Миранда, просыпайся! Просыпайся тебе говорят, лодки уже пришли! Надо выгружать рыбу. Быстро, быстро, отец опять будет ругаться!
- Мама, я хочу спать. У меня до сих пор болят руки после вчерашней разгрузки.
- Кто же виноват, что тебя замуж никто не берет? Вот былa бы ты нормальной, вышла бы уже замуж, сидела бы с маленькими и не дергал бы тебя никто. Где это видано чтобы в 17 лет в девках сидеть?
Старая женщина продолжала ворчать, пытаясь поджечь свечу явно промокшей спичкой. В следующий момент комната овсетилась тусклым розовым светом, но уже не от свечи, а от небольшого окна, пропустившего первые лучи восходящего солнца. Женщина перестала чиркать и развернулась к Миранде. - Вот видишь, - прошипела она, указывая на окно. Миранда спрыгнула с кровати и начала одеваться.
- Я жду тебя на улице, чтобы через 50 глотков там была! И не разбуди младших!
Комната стремительно освещалась светом. Прикусив губу, Миранда взглянула на каждую из трех кроватей со спящими младшими братьями. Подойдя к одному, она потрогала его белые волосы. Белые волосы были и у других. Они были у отца, и у матери. Они были у каждого жителя ее рыбацкой деревни. Левой рукой, она схватила свои волосы в пучок, зажмуриалa глаза и поднесла кулак к лицу. - Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! - прошептала она и открыла глаза. Посмотрев на свои локоны, лежавшие на ладони, она брезгливо их стряхнула и быстрыми движениями завязала белую ткань на голове так, что ни один волос не был виден. Платок был уже наготове в правой руке, она знала, что и в это утро чуда, скорее всего, опять не произойдет.
На улице Миранду уже ждали мать и ослик Бурс. Мать как всегда сердилась и что-то бурчала, Бурс молчал и, понурив голову, что-то жевал. Пахло морем и рыбой. Нет, скорее просто пахло рыбой. Хотя море было недалеко, его запах редко достигал деревни, а достигнув, путался и терялся в многочисленных рыбных мешках, сетях, снастях и миллионах рыбных чешуек, рассыпанных везде и всюду.
Миранда взвалила пустые мешки на Бурса, поправила платок, и, дернув ослика за узду, зашагала в сторону уже вставшего из-за моря солнца.
Гном вскочил на ноги и, вытянув руки с кинжалом, стал отступать от дерева, вглядываясь в густые ветки.
-Ты кто? - выкрикнул он. - Покажись! Откуда ты знаешь мое имя?
Тишина. Гном подождал еще немного. Ни один листик на дереве не шелохнулся. - Наверное, эти чертовы грибы, - cказал он вслух и вернулся к дереву.
- Дед-то твой поосторожней был бы, - уже послышалось откуда-то совсем рядом, с земли. Гном присмотрелся и в лунном свете заметил маленькую ящерицу прямо перед ногами. Правой рукой, он нащупал толстую обломанную ветку и, оторвав ее от земли, начал медленно заносить над ящерицей.
- А вот этого делать не надо, - послышалось опять сверху и поляна внезапно осветилась ярким светом. Это загорелась ветка в руке Гнома. Он хотел было бросить ветку на землю и выхватить кинжал, который какого-то дьявола опять оказался заткнут за пояс, но вместо этого решил воспользоваться светом и осмторется вокруг. Поляна была небольшая, всего шагов тридцать вдоль, и, может, пятьдесят поперек. Свет от танцующего огня то озарял стоящие по периметру деревья, то исчезал, пряча столетние стволы обратно во тьму. Ветка потухла также внезапно как и загорелась. Бросив ветку, Гном попытался достать кинжал. Маленький клинок упал на землю и Гному пришлось искать его наощупь. Почувствовав в руке холодную кожу рукоятки, он схватил кинжал и вскочил на ноги. Глянув вперед, он нe смог сделать ни шагу. Ноги сами подкосились и он упал. Вся окраина поляны светилась разного размера красными точками.
- Не тебя ли они испугались? -- послышалось теперь сзади. - Интересно, чтобы сделал сейчас твой дед?