Ive : другие произведения.

Перевернутый Император; Звезда

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Выложенный цикл "Они умерли осенью" - попытка то ли самостоятельного осмысления архетипов Старших Арканов Таро, то ли подражание Милораду Павичу ("Последняя любовь в Константинополе") ;) В общем, на что похоже и от чего отличается - судите сами.

  

Перевернутый Император, Звезда

  
   Слишком многие умирали осенью…
   Аромат сандаловых палочек медленно распространяется по комнате. Дышать становится нечем. Да, впрочем, нужно ли мне дышать, нужно ли мне теперь любить, вспоминать то, что любила ты - тебя же не стало…
   Жаль.
   Я всегда умел жалеть о минувшем - единственный горький дар, с которым не спешу расставаться. Все остальное ушло с твоей смертью, провожать тебя до порога нового пути. Может быть, тогда оно вернется, может быть, потеряется на пути обратно, может быть, с благословения твоего, пойдет в этом пути сопровождать тебя. Твоя осенняя смерть…
   Светлая, счастливая всерьез, смерть в карнавале листопада. Под смеющейся праздничной маской алой и желтой листвы, серых туч на голубом небе и блеклого солнца - под этой маской тебя больше нет, не так ли? А карнавал листвы опадающей - кружится, кружится, умирает, уводит на просторы полей, где цветут только дурманные маки, вереск и асфодели. Ты просто иди туда, куда ветер погонит опавшую листву.
   А за окном уже темно. Октябрьские ночи неповторимы - тьма примерзает к оконным стеклам, припадает к ним - зверем, готовым к прыжку. И если ты откроешь окно… лучше и не думать. Поэтому осенью я никогда не открываю окон. Тьма припала к стеклам, примерзла к ним, наложила на них отпечаток своего призрачного тела, а листва все падает и падает, я вижу желтые фитилечки падающих листьев. Они горят в падении, в отличие от настоящего огня.
   Мне кажется - ты падаешь в черную бездну - как зеркальный светлый блик, как желтый листочек, ты кружишься, на тебе бальное платье, понятное той природе вещей, в которой ты сейчас находишься. Ты ломанно легка, кукольно светла, твои движения дерзки и заученны. Ты блеклая, как осеннее солнце, но им не надо большего, тебя коронуют темнотой осенней ночи, она застывает диадемой в твоих волосах, пахнувших фиалковыми духами всегда, сколько я тебя помню. Ты падаешь, падаешь, падаешь, кружишься, танцуешь в воздухе, тебе сейчас необязательно иметь опору под ногами. Тебя нет под той маской, под которой я мог бы тебя видеть, ты сейчас под другой маской, под которой я могу даже не узнать тебя никогда.
   Я бы вернул тебя, если бы не свечи, уже горящие в комнате, если бы не сожженные твои стихи, если бы не куклы тряпичные, сидящие на диване… Ты делала кукол из глины и тряпья, ты вышивала им лица, красила ногти на руках, находила свои сломанные серьги, чтобы вставить их куклам в уши… ты была всегда такой светлой девочкой, какую я мог беспамятно любить, даже не представляя себе, что могу тебя потерять хоть когда-нибудь.
   Осень - это светлый сон, маскарадный сон, чем-то напоминающий больному разуму маскарад в преисподней. Там тоже - все золотое и алое, там тоже тьма обступает фитилечки танцующих душ, там тоже - навсегда остаются не-собой после каждого танца. Так и любая осень… недаром же легендарный Хэллоуин празднуют осенью, а весной - Вальпургиеву ночь. Это времена года, медленно, но верно сводящие с ума. Может быть, мы не знаем, но так и есть, может, весна и осень - времена Сатаны?
   А Сатана дирижирует всем этим маскарадом. О, кто же не знает мессира Воланда, он в своей черной хламиде с серебряной шпагой у бедра, он держит в руках чей-то череп, ставший чашей, череп какого-то очередного скептика, неосторожно попавшегося на удочку Темного Мессира. Наверное, каждый год, каждую весну, каждое лето, каждую осень, да и зимою тоже… кто его знает. Зима - это смерть. Может быть, после зимнего бала фитилечки танцующих марионеток гаснут навеки?
   Душа моя, девочка моя, как же я любил твои соломенные волосы… они были светлыми, слишком светлыми, они пахли фиалками и летним полем во время жнивья, ты всегда была такой незаметной… но я не забуду никогда - того, что ты умела уходить и приходить вовремя, того, что ты неповторимо заваривала чай с мятой, того, что в каждом твоем поцелуе был ветер. А мы - мы тоже поэты, мы эгоисты, мы предпочитаем сжигать стихи и не запоминать, чтобы не привязывать бедный мятущийся призрак к листам исписанной бумаги.
   Ты говорила, что осень - это сон. Нет, милая моя, это маскарад, это всего лишь маскарад, бал Сатаны, бесконечный, долгий, страшный. Недаром же я боялся каждый раз выходить осенью из дому. А сейчас уже не боюсь. Даже если я попаду прямо на бал Воланда. Но это будет не раньше, чем небо оплачет тебя, чем я увижу звездопад… первый и единственный в своей жизни. Когда он начнется, я куплю лилии и положу их на могильную плиту в конце одной проселочной дороги. Небо, темное октябрьское небо, становится последним приютом моих надежд, бережно хранимых в ящике заколоченного гроба. Твоего гроба.
   Иногда мне снилась гробница на склоне горы, и я просыпался в смятении и тихой ярости. Каким же дураком я был, я не понял тогда, что она - твоя, я-то считал ее своей… Я не сделал ничего для того, чтобы уберечь тебя - да и как бы я мог, будем справедливы. Ты вышивала лица своим куклам и очень хотела - Заснуть. Тогда я предпочитал не обращать на это внимания, потому что я умею помочь делом, если меня попросят, а вот помочь словом… оно настолько неизмеримо труднее, что я даже и не пытался никогда, я просто не знаю таких слов.
   А теперь тебя нет ни под одной знакомой мне маской. Я боюсь - сорвать одну из них, сорвать, как цветок, со словами: "Маска, я тебя знаю!" - и совершить самую глупую из ошибок всей своей вечной молодости. Говорят, что тот, кто не рискует, не знает истинного вкуса вина, но я и без того достаточно рисковал… самооправдание и самоутверждение. За любыми поступками людей стоит только одно - страх боли, желание самоутвердиться, стремление вырвать свое имя у смерти любыми доступными способами и жажда доказать себе, что ты есть. Ты одна была исключением. Я так и не понял, о чем ты думала, когда вышивала лица своим куклам, девочка моя, куколка моя, светлая моя…
   Ты умерла осенью… зачем ты умерла осенью, ты могла бы догадаться, как я ненавижу осень, ты могла бы остаться со мною до лета.
   Ты умерла осенью… Горят свечи, сандал благоухает, звезды светят, они далекие и холодные, они даже пахнут фиалками, как мне кажется, хоть и я знаю, что это - горький горний бред расстроенного воображения. Как же я цепляюсь за свою человечность, я даже готов бояться, чтобы оставаться живым после тебя.
   А теперь единственным приютом стало небо, единственной моей дорогой - становится путь в небо, единственным способом жить становится - смотреть в небо… Грааль Горний твоей души… Храм твоего тела, цепи волос твоих, причастие, причастие, причастие… из того же корня идет и любимое моей ненавистью слово "причастность".
   А ты хотела уйти, ты сама этого хотела, как бы я сейчас ни жалел об этом.
   И хвала богам, что мои опоздания становятся только моей ошибкой. Гаснут свечи, небо подергивает паутина ряби… пора ли идти за лилиями? Кажется, звездопад будет сегодня, когда это там небо смело не слышать меня?!
  
   17.06.02 17:03
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"