Аннотация: Попытка постапа. Хотя тут от постапа - один антураж.
В этом городе старом расположилось ненастье.
В этом воздухе сером господствуют полутона.
Облака притупили видения прошлого счастья.
И на шиферных крышах размыты волной времена...
Дмитрий Арефьев
Алик сидел, держа на коленях автомат. Калаш обыкновенный. Без всяких примочек и самодельных наворотов. Он гладил его, как поглаживают ладошку любимой женщины. Да и держать оружие надо всегда под рукой, в последние-то времена.
- Твоя-то как? - глянул на него Ваня.
- Хорошо, - улыбнулся ему в ответ Алик. - Все хорошо.
- Когда в гости приведешь? Хоть познакомишь...
- Она не любит выходить...
- Понимаю.
И мужчины замолчали.
Жена Вани вынесла плошку с полосками вяленого мяса и глиняный кувшин с самогоном - Ванька умудрился сделать самогонный аппарат, с чего имел немалый гешефт и всеобщее уважение у местного общества.
Нет, конечно, самогон гнали многие, но Ванька умудрялся делать его чистейшим, да еще и настаивал на ореховой скорлупе и на лимонных корочках. Где он ее столько взял в центре разрушенного города - никто не знал. А спрашивать - моветон. У каждого свои секреты.
Не хочет жена у Алика выходить на белый свет - ее дела. А почему, да как... Да и какой ныне белый свет? Пепельное небо, который год низко нависало над сбрендившим миром. И вечные сумерки пополам с вечной ночью.
Зима с нетающим снегом - вот и весь мир.
- Ой! Я ж лепешек напекла! - Лена хлопнула себя по лбу и снова убежала в дом.
Здоровенный бородач Ваня ласково посмотрел ей вслед, а потом повернулся к Алику:
- Работенка есть. Заказ на книги. Пойдешь со мной?
- Нет, - покачал головой Алик.
- Два цинка дают. Пополам, а?
- Не хочу.
Он всегда отказывался от работы.
Ваня хмыкнул в седоватую бороду:
- Вот никак понять не могу - ты живешь-то на какие шиши?
Алик молчал.
- Ну ладно, ты... А жена? Ее-то ты на что кормишь? Я просто понять хочу, мне до жути интересно.
Алик молчал.
Выскочила Лена и осторожно поставила на самодельный, грубо сколоченный, но крепкий стол еще одну плошку. На этот раз с лепешками - настоящими! Хлебными!
Она разломила одну лепешку на три части. Одну протянула мужу, другую гостю - третью оставила себе.
Алик закрыл глаза и вдохнул запах хлеба. Потом откусил небольшой кусочек, как полагается. Остальное... Достал из одного из карманов разгрузки чистенькую тряпицу и завернул в нее свою долю.
Лена слегка глянула из-под короткой челки на руки Алика, прятавшие хлеб, но ничего не сказала. Предлагать ему целую лепешку было бесполезно. Не взял бы.
Хозяин дома плеснул из кувшина самогона. Себе и Алику - полные стопки, а супруге чуть-чуть на донышко.
- Чтоб не последний раз, - сказал Ваня, махом выпил и крякнул. - Что так долго не заходил?
Алик выпил медленно, в два глотка. Жидкость была крепка и духмяниста.
Лена улыбнулась, глядя на мужа, и подперла щеку кулачком. На лице ее было написано: "Говори, муженек, говори, вечером обсудим этот вопрос!"
- У вас-то все хорошо? - спросил Алик.
Бородач пожал плечами:
- Да нормально, дела идут, пацаны растут. Сегодня вот опять на охоту отправились. А вчера, ты не поверишь, мастиффа пристрелили. И где его умудрились найти? Здоровенный такой.
Внезапно, в кованые железом ворота застучали. Причем так... Уверенно.
- Кто? - рявкнул Ваня, не вставая.
- Витек это, я по делу, меня Комсорг послал.
- Оружие за воротами оставишь.
- Я один!
- Рассказывай! Комса по одному не ходит.
А Лене глазами показал: "Убери со стола!".
Алик привстал было, но Ваня остановил его:
- Сейчас перетру с Витьком и еще посидим.
Алик не любил комсомольцев. Впрочем, их мало кто любил - их боялись почти все. Группировка, базирующаяся в многочисленных тоннелях, переходах и прочих подземных норах Комсомольской площади держала развалины бывших трех вокзалов. Место козырное... Одни железнодорожные склады чего стоят. Площадь, первое время, пытались отбить, но Комсорг сбил своих бандюков из стаи в настоящую бригаду. Слухи ходят, что до войны он бухгалтером работал...
А Витька Алик еще с "до Войны" не любил. Личные причины, так сказать. Соседушка по лестничной клетке, блин... Подонок.
Ваня подошел к воротам. Сдвинул заглушку на глазке... Не, только дурак может смотреть в глазок. Или очень умный, как Ваня, например. Потому как систему перископа еще никто не отменял. Один такой обкурок с компанией решил поживиться, и сильно удивился, когда, выстрелив в глазок, внезапно получил пулю прямо в лоб. Трое его подельников были ухлопаны тоже прямо на месте. Пацаны у Ваньки боевые. Нормальные двенадцатилетние мужики.
Маленькая дверь открылась и во двор вошел Витек:
- Привет, Вано! О! Сосед! И тебе привет! А чего это у тебя, Иван, этот вот с оружием, а мне - нельзя?
- Он - гость. А ты - клиент. Что надо?
- Заказ от Комсорга. Три бочки самогона. Сорокалитровых. Одну чистого, другие - с твоими добавками.
-Ого! - удивился Иван. Да тут работы на месяц! У меня же не завод!
- Так и цена... - Витек что-то шепнул на ухо хозяину.
- Да на хрена мне твой бэтер? Куда я его ставить буду? Да и соляры на него не напасешься.
- Что хочешь?
- Мозговать надо... - почесал бороду Иван.
- Ну давай, мозговать будем.
- Завтра приходи, я думать буду пока.
- Сегодня ответ нужен.
- Хм... - Ваня покосился на друга. Алик его взгляд понял правильно. И встал:
- Ну, я пойду, а то жена заждалась.
Ваня смутился:
- Извини, друг. Ты это... Заходи.
Алик шагнул было к двери, но Витек опередил его:
- Погоди, я первый выйду, а то мои комсомолята нервные.
- Я те шлепну, - пригрозил Иван. - Забыл, что в мирной зоне находишься?
- Ну, всяко бывает, я ж говорю - нервные.
Витек ужом выскользнул за дверь, что-то негромко сказал своей охране. За ним вышел и Алик.
Комсомольцы и впрямь недобро покосились на его "Калаш".
Он уже отошел на несколько метров от дома Ивана, как его вдруг окликнули:
- Алик, постой!
Он оглянулся. Его догонял Витек:
- Слушай, подожди... Дело и к тебе есть.
- Ты опять? Нет, я не пойду к вашим.
- Ну и зря. У нас хорошо. Порядок. Беспредела нет, наркоманов нет, черных еще в первые дни вырезали в массовом порядке, ты же знаешь. А наберемся сил - будем Москву сначала восстанавливать. А потом и Россию. Мы ж не просто банда. У нас идея есть. И цель. Скоро начнем деньги печатать. Настоящие! Впрочем, я не об этом...
- Что надо?
- Понимаешь, у нас указ вышел. Об обязательной женитьбе. Налог вводят на холостяков. А женщин не хватает. Вот, готовимся к рейду, девок искать.
- Охрененная идея. Начать восстановление России с набегов за бабами.
- Почему сразу набеги? Мы что, чурки нерусские? Все по закону - выкупать будем.
- Я тут причем?
- Алик... Это... Продай мне жену? А?
- Чего???
- Ну это... Я ведь еще до войны, ну, ты знаешь же... И она меня...
Алик едва сдержался, чтобы не ударить Витька.
- Да ей со мной лучше будет! У тебя что? Нора норой, а у меня? Мы скоро дома начнем строить! Комсорг говорил...
- Сволочь ты, Витек, - сказал, как плюнул Алик, развернулся и пошел домой.
- Алик, да я хорошую цену дам! - кричал ему в спину бывший сосед, но Алик его не слышал. Он шагал и шагал домой.
"Почему не плюнул? Почему не ударил Витька? Испугался? А кто тогда за ней ухаживать будет? Кто с НЕЙ будет, если бы Витек пристрелил меня? Или я так свою трусость прикрываю?". Он шел, подставляя унылому ветру покрасневшие от нетерпимого стыда щеки.
Пристрелить бы этого Витька... Только вот, патронов нет. Кончились. Еще позавчера. И автомат наперевес - для пущего блезира.
"А ведь я всю жизнь боялся...", - вдруг понял Алик. "До войны боялся, иначе... Иначе убил бы в тот день обоих. И Витька, и Ее. И с того дня стал бояться Ее потерять. Так стал бояться, что ни на шаг не отхожу. Не могу ее оставить надолго.
- Не. Мо. Гу. - по слогам произнес он вслух.
А потом встал и начал смотреть в низкое пепельное небо. На мгновение, ему показалось, что мелькнул солнечный лучик среди туч, но он понимал, что зрение его подводит, что он видит желаемое, а не действительное.
Он шагнул к двери своего бункера, прятавшуюся между двумя кучами щебня. Открыл ключом хитрый замок, сделанный ему, кстати Иваном... И в этот момент получил мощный удар по затылку, отчего ноги подкосились, камни понеслись навстречу лицу и он потерял сознание.
Очнулся от того, что кто-то щедро плеснул водой в лицо. Сначала расплывчато увидел дуло автомата, потом уже лицо Витька. Злое лицо.
Оружие Алика валялось в стороне. Трое комсомольцев держали парня на прицеле.
- Моя она, сосед. Только моя! И ты это знаешь. Если бы не война, мы свалили бы вместе отсюда. Понял? У меня уже билеты на руках были. А по приезду, она подала бы на развод. Понял? Ты не все знаешь, сосед. Я тебе по доброму предлагал, а теперь по злому получилось. Прости.
Витек шагнул в приоткрытую дверь. Алик закрыл глаза. Из носа текла тонкой струйкой теплая и солоноватая кровь. Он даже не пытался дернуться, потому что было бесполезно. Его бы шлепнули на месте. И даже если бы он добрался до автомата... Патронов-то нет. И вдруг Алик хрипло засмеялся. Смех его был похож на клекот старого ворона. Комсомольцы переглянулись. А он вдруг понял, что бояться перестал. Ведь Витек тоже не все знал...
В ту последнюю, предвоенную ночь Алик и жена сидели и разговаривали до самого утра. И он... Утром она ушла за продуктами, а он, прислонившись разгоряченным лбом к оконному стеклу, стоял и ждал ее. Стоял и плакал, зная, что она сейчас вернется в последний раз. Она ушла за продуктами и началась война.
Открылась дверь. Витек вышел. Не глядя на Алика, он сел на большой камень. Достал сигарету. Закурил. Потом вдруг опомнился. Протянул пачку лежащему Алику пачку:
- Будешь?
- Не курю, - ответил Алик.
- Прости, - глухо сказал Витек.
Алик пожал плечами.
Витек посмотрел на небо:
- Дождя бы сейчас, - сказал он дрогнувшим голосом. Потом подобрал автомат Алика. Снял пустой магазин. Щелкнул затвором.
- Пустой?
Алик сел и кивнул. Голова болела, а кровь из носа так и не останавливалась.
- Возьми, - протянул Витек один патрон бывшему соседу. Витькина рука слегка дрожала. - Тебе хватит.
- Мне хватит, - согласился тот и положил патрон в нагрудный карман. Рядом с хлебом.
- Пойдемте, мужики, - Витек докурил, выплюнул бычок, встал и махнул рукой своим бойцам.
- А этот?
Витька посмотрел на окровавленное лицо Алика:
- Прости. За все. И тогда, и сейчас... Это... - Витек закусил губу и, не найдя нужных слов, махнул рукой. Обреченно так.
И они ушли.
Алик с трудом встал. Шагнул в полутемное свое жилище. На столе горела стеариновая свечка. Одна из последних. Витек, наверное, зажег.
Алик положил автомат на кровать. Достал патрон. Положил рядом с "Калашом". Потом достал тряпицу с хлебом. Развернул ее. Только после этого повернулся лицом к жене.
- Вот, смотри, что я тебе принес.
Она улыбалась ему в ответ. Она всегда ему улыбалась.
Капля крови упала на хлеб.
- Сейчас я тебя покормлю.
Он подошел к стене. Прислонился к ней и поцеловал мокрыми от крови губами портрет женщины, нарисованный углем на бетоне.
Отломил кусочек хлеба. Провел под своим носом, дождавшись, когда хлеб пропитается кровью. Потом провел красным по угольным губам жены.