Аннотация: Рассказ об офицере вернувшемся с "боевых"
Рассказ, основанный на реальных автобиографических данных, рассказываемый от третьего лица. ЗАЩИТНИКАМ ОТЕЧЕСТВА ПОСВЯЩАЕТСЯ
"Ты шел не спеша, возвращаясь с войны,
Со сладким чувством победы...с горьким чувством вины..."
"С войны" группа ЧАйФ
ДОМОЙ...
Взлетка Чкаловского встретила тяжелой мартовской влагой и утренним холодом , через пасть раскрывшейся аппарели в чрево ИЛ-76 ворвался "постоянный житель" аэродромов ветер и принялся щекотать людей своим холодным дыханием... Он не спеша встал со стальной скамейки и неторопливо пошел к в хвост самолета, где уже подгоняемые старшиной и сержантами, бойцы скинувшие полетное оцепенение и дрему, принялись выгружать на бетонку взлетной полосы ящики с ротным имуществом, двигатели машины еще работали медленно, словно нехотя, прекращая свое вращение и издаваемым воем заглушали крики людей, так что когда борт-механик, внезапно возникший в проеме, что-то ему крикнул, гул благополучно заглушил его речь... Подойдя к краю аппарели Он остановился, глубоко вдохнул холодный, влажный воздух, ненадолго прикрыл глаза, а затем резко распрямившись и выдохнув, поводил плечами. "-Эй лейтенант! Лейтенант, твою-любовь!" - услышав крик под самым ухом крик, Он обернулся и увидел того самого борт-механика, что еще недавно ему кричал, борт-механик невысокий загорелый крепыш, с обветренным лицом, уже успел накинуть летную куртку поверх камуфляжа, а летный кожаный шлем сменить на форменную синюю фуражку ВВС старого советского образца - на вот, возьми, лейтенант, - проговорил он, - забыл ты свою котомку! -и протянул ему его тощий камуфлированный рейдовый рюкзак, приняв из рук улыбающегося "летуна" свою собственность и сказав, улыбнувшись, - "Спасибо, друг!" он закинул рюкзак на одно плечо и прогромыхав берцами по стальным листам аппарели вышел на бетонку.
"Что это я ? - носилось у него в голове,- совсем плохой стал, чуть мешок свой не оставил - растяпа!" - рюкзак у него был знатный, не рядовой десантный РД, а качественная немецкая "горка", которая досталась ему почти на халяву - он сменял ее на планшет, ежегодных международных учениях "Балтопс" у датского разведчика, когда все подразделения стран участников стояли общим лагерем в польской Гдыне. Воспоминания эти, внезапно кольнули мозг словно иголкой,- учения, совместные братания и "чендчи" с натовцами теперь казались не событием из воинской жизни, а какой-то детской игрой, вроде "Зарницы", - "после войны начинаешь смотреть на многое иначе", - невольно подумалось ему.
На взлетке, меж тем их полурота уже была построена, командиры отделений и старшина проверяли бойцов по списку, выкрикивая фамилии, взводники и комбат что обсуждали стоя возле ящиков с имуществом, двигатели под крыльями у ИЛа наконец смолкли, но тише не стало, так как гулявший на огромном пространстве ветер время от времени завывал налетая на кучку людей столпившихся у самолета в центре огромного взлетного поля, кое-где покрытого тонкими языками наледи, и гонял легкую поземку - в Москве, судя по всему было еще долго ждать "теплого" прихода весны и только влага в воздухе привычно напоминала о том, что смена времен года уже началась не только на календаре... Подойдя к свои бойцам он немного поговорил с Богатырем, пересчитал всех лично, пожелал хорошо отдохнуть и "не напороть косяков" за время его отсутствия и быстрым шагом направился к комбату.
"Ну что Палыч?!, - обратился он к плотному, молодому капитану, который только что отправил от себя других взводников и теперь рассматривал построившуюся полуроту, - все как договорились?, я Богатырю команду дал, он обещал, что не подведет, да и Иваныч, - он сделал легкий кивок в сторону старшины, огромного роста старшего прапорщика, уже громогласно "застраивавшего" кого-то из бойцов, незабывая смаковать озорные матерные поговорки в своей речи, на что полурота реагировала бурным смехом, - если что за моими гавриками присмотрит..."
"Конечно Вано! - пробасил тот, - давай только смотри, чтобы в понедельник в экипаже к восьми утра был как штык!, а то будешь в Балтийск на своих двоих добираться!"- пошутил ротный. ( полурота с "боевых" прилетела в ранним утром в субботу, а вылетать в Калининград должна была уже утром в понедельник, - начальство торопило т.к. бригада должна была принять участие в московском параде на 9 мая, а следовательно для комплекта и тренировки парадных расчетов требовалось всех отсутствующих вернуть в ППД и поставить в парадные "коробки"). Еще в Каспийске, перед вылетом ротный хотел уговорить его проехать с ними вместе на УРАЛах, до экипажа в Тушино, где они должны были разместиться на эти два дня, но он вежливо отказался: " - Палыч спасибо, я же местный, не боись - доберусь!" С ротным они договорились еще в Дагестане, что если при обратном следовании у них будут в запасе сутки он съездит домой и проведает мать... когда в декабре их перебрасывали на Кавказ они тоже летели через Москву, но посадка с пересадкой на другой борт была ночью где-то в Абрамцево, и домой ему попасть не довелось, набрав на мобильнике номер матери он только и успел прокричать сквозь рев моторов взлетающих и садящихся бортов - " мама я в командировку, я тебя крепко-крепко тебя обнимаю, мамочка, родная - молись за нас!!!" - что ему пыталась ответить мама он тогда не расслышал, да и времени не было водить разговоры... Конечно он звонил иногда из Дагестана, но не матери (не хотел расстраивать, да и откровенно боялся за мать - сердце могло не выдержать), а сестре и обычно говорил, что там тепло несмотря на зиму, они заняты приемкой техники и вообще там курорт, о настоящей цели его там пребывания и чем он занимается, знали только отец и двоюродный брат служивший в разведбате под Нижним Новгородом...
Крепко пожав руку Палычу и, ответив белозубой улыбкой на его дружеское похлопывание по плечу, развернулся и зашагал в сторону аэродромного КПП, от которого в сторону их бота по бетонке уже двигалась колонна из трех УРАЛов в сопровождении машины ВАИ.
Шагалось на удивление легко - прорезиненные подошвы его "гортексов" весело пружинили от бетонки , походя он поправил рюкзак на правом плече, чуть сдвинул назад черную зимнюю шапку-ушанку с кожаным верхом и кокардой-крабом старого еще советского образца, расправил разглажку бушлата и кашне, чтобы было видно морпеховскую тельняжку, одел черные кожаные перчатки и подтянул портупею. Идя по бетонке он отметил горы снега, лежавшие там где полагалось быть газонам и их ослепительную белизну, и явное нежелание таить, ту же картину, он встретил шагнув за порог аэродромного КПП - зима явно не хотела сдавать свои права и все напоминало о снегопадах и необычайно сильных морозах поразивших регион в этом году. Пройдя метра четыре по направлению к дороге, он встал на обочине и поднял правую руку "голосуя" идущим по трассе машинам...
Через полтора часа он вышел из метро через северный вестибюль станции метро Кутузовская и привычным маршрутом через переход вышел на правую сторону Кутузовского проспекта - перед тем как ехать домой он хотел навестить тренера, одного из дорогих в этой жизни для него людей - еще школяром отец отвел его в зал атлетики и с тех пор в жару и холод, в будни и выходные, до самого призыва в армию, во второй половине дня его путь лежал сюда на Кутузовский проспект, во двор дома сталинской постройки соседнего с тем, где некогда квартировали Андропов и Брежнев, где и располагался зал из окна которого открывался вид на очередную "лужковскую" стройку на противоположном берегу Москвы реки... Здесь его всегда ждали штанга, гири, брусья всевозможные гантели и прочий спорт-инвентарь и его бессменный наставник, имевший за плечами центральный спортивный институт и школу войск "Дяди Васи",тренер был не только наставником но и близким человеком, с которым смело можно было говорить о разных вещах, о жизни, всегда найти помощь и совет. Он стоял на широком тротуаре проспекта, аккурат напротив шикарной стеклянной витрины популярного "кофе хауса", по проспекту шуршащей змеей, в обе стороны, несся нескончаемый поток легковых машин, редко разбавляемый автобусами и троллейбусами. В общей массе машин, с частотой мелькающего трассера пролетали дорогие и супердорогие иномарки, стоимостью десятки а то сотни тысяч долларов, и, решив для любопытства подсчитать количество новеньких БМВ пятой серии он оставил это занятие на двенадцатой машине. Он смотрел на привычную картину одной из центральных и дорогих улиц столицы столь привычной для него когда-то и ставшей именно сейчас какой-то чужой и отталкивающей. Ему вдруг очень захотелось курить, хотя никогда раньше в жизни он даже не затягивался - подавив в себе это желание, он широким шагом двинулся вдоль проспекта к знакомому дому. Все так же мелькали иномарки навстречу, слева светили солнечными зайчиками витрины дорогих бутиков и элитных кафе-ресторанов, мерцал иллюминированной вывеской магазин супердорогих домашних кинотеатров, иногда из железной реки автомобилей, выезжала одна или несколько иномарок, и припарковав их, счастливые обладатели сих транспортных средств "винтажные" мальчики и "гламурные" девочки спешили в означенные заведения. А он все шел, он вдруг показался сам себе таким жалким и ненужным в своем камуфляже и бушлате на этой "глянцевой" улице, олицетворявшей безумный праздник жизни. Его душила непонятно откуда внезапно накатившая волна злобы и неприятия увиденным: " Как? Как? молчаливо спрашивал он взглядом окружающих, как вы можете жить и развлекаться, жрать и заниматься любовью, спокойно колесить на своих дорогих колымагах и презирать тех, кто одет скоромнее вас, когда всего в двух часах лета отсюда люди рвут металлом и огнем друг друга как звери, когда раненные отчаянно просят добить их, избавив тем самым от мучений, как вы вообще можете спокойно жить, когда ТАМ идет война и умирают российские парни???" - улица не давала ответов...Сам для себя он внезапно остановился, немного недойдя до знакомой арки во двор и встал глядя на проспект спиной к модному магазину ювелирных украшений. Он стоял и смотрел безумным и одновременно пустым взглядом, своим сознанием он уже был там... на территории войны.
"Вишня"!, -разрыв гранаты- "Вишня"! я "Десна"! срочно прошу эвакуации! - у нас два "двухсотых" и трое "трехсотые" -начинает работать ПК -...тяжелые "трехсотые"! дайте вертушки эвакуировать раненных!" перед глазами все мутно, фигуры бойцов движутся как в замедленном кадре фильма - "товарищ лейтенант! товарищ лейтенант!" Богатырь тряся за плечо вывел его из ступора -" вы не ранены?, ВОГ разорвался - я смотрю вы лежите и не двигаетесь...- Богатырь развернулся и куда-то вверх послал длинную очередь, сменил магазин и снова наклонился над ним - вот, значит ,оттащил вас, крови вроде нет...руки ноги на месте, жмут нас товарищ лейтенант - с флангов охватывают, у разведки двое "двухсотых" наши вроде целы...старлей из разведки вертушки требует, просит эвакуировать" очередной разрыв гранаты, на этот раз ближе к месту где он лежит - "Богатырь рация цела?" "цела!!!" "вызывай огневую!..." -длинные очереди и "Аллаху Акбар!!! Аллаху Акбар!!!" несется с гор... цветут на камнях разрывы от ВОГоВ, "граников", летят пулеметные и автоматные очереди взрывая фонтанчиками каменную крошку и рвя чью-то плоть... "товарищ лейтенант! огневая на связи! - Я "Десна" даю координаты...прицел... право 0-50... осколочно-фугасными... четыре снаряда залпом огонь!!!" где-то за перевалом на огневой позиции бригады морской пехоты четыре Д-30 раз разом изрыгали на горы свой смертоносный груз когда у СОБа оживал радиопередатчик и просил подмоги, и снаряды сыпались на головы духов подобно огненному дождю...
" Отойдите, пожалуйста!" внезапно громко произнесенная кем-то над самым ухом фраза вырвала его из того боя и вернула в реальность, он медленно повернулся и обнаружил что его внимание пытается привлечь швейцар-холуй в бордовой изукрашенной шитьем ливрее, очевидно выбравшийся из ювелирного магазина, что бы отогнать непонятно откуда возникшее перед витриной "недоразумение" в военной форме. " У нас покупатели волнуются! Вам здесь нельзя стоя...", и поперхнулся не договорив фразу под стальным взглядом обжегшим его из под черной шапки, увидев что рука в перчатке медленно сживается в кулак холуй, что-то пискнул, вроде "я позову охрану" и юркнул за стеклянные с никелированными ручками двери магазина... "Мразота", сказал он, слегка поморщившись, затем длинным плевком сплюнул на витрину, подождал немного, но из магазина никто не вышел - "трусы" подумал он и четким, почти строевым шагов прошел в арку... Ему вдруг захотелось сейчас, чтобы над этим проспектом прошел на бреющим СУ-25 и засыпал его бомбами или тяжело громыхая траками, проехались по этим дорогущим машинам танки или САУшки...
Домой, его уже в шестом часу вечера, привез лучший друг на своем черном японском джипе, они всегда, еще со школы держались вместе, исповедуя принципы истинной дружбы и неписанного кодекса "пацанской" чести... вот и сейчас, когда он позвонил, Тема, ни минуты не раздумывая вышел из своего офиса, и поехал забрать его из зала чтобы отвести домой...
Он немного постоял в подъезде, потом как то неловко, словно преодолевая робость, поднялся к себе на этаж, хотел было открыть дверь своим ключом, но вставив и попробовав повернуть его обнаружил что дверь не заперта - за нею уже раздавался торжествующий лай добермана "Неужели Темыч предупредил?" трассером пронеслась в мозгу, когда он толкнул дверь и шагнул в прихожую...ДОМА! И тут же чуть не был сбит с ног мощным, черно-рыжей окраски доберманом заходившегося радостным, переходящим на визг лаем,- узнавший хозяина зверь был неистов! Едва успокоив собаку, он поднял глаза, - мама тихо стояла перед ним в прихожей и по ее щекам беззвучно текли слезы. Он шагнул и заключил мать в крепких объятиях - " Ну не плачь. не плачь, не надо, я вернулся мама! Я ДОМА!".