Аннотация: История основанная на реальных событиях, которая случилась с советскими геологами в Мозамбике в 1980-х годах
3
Паласио-да-Понта-Вермелья в переводе на русский с португальского означает Дворец Красного кончика. Под кончиком подразумевается мыс. Столица Мозамбика Мапуту расположилась на берегу Индийского океана. Этот дворец когда-то принадлежал железнодорожникам, строившим дорогу в Трансвааль, потом португальскому губернатору. В 1975 году после революции здесь обосновался красный президент Самора Мойзеш Машел.
24 августа в среду утром Самора шёл в сопровождении своей охраны и свиты по коридору третьего этажа Дворца. Около белых дверей своего рабочего кабинета он остановился.
- Я попрошу всех оставить меня на какое-то время. Жасинту пусть составит мне компанию.
Самора имел привычку держать руки за спиной при ходьбе и часто, когда стоял; а также покачиваться взад-вперёд. Жасинту Суареш Велозу стоял в двух шагах позади президента. Он поправил очки. Это был белый португалец, умудрившийся остаться в Мозамбике после падения колонизаторского режима и сделать в обновлённой покрасневшей стране головокружительную карьеру. Велозу руководил Национальной службой народной безопасности - аналогом советского КГБ. Ему было сорок лет.
В кабинете Самора и Велозу стали у большой карты Мозамбика, разложенной на столе. Президент крутил между пальцами карандаш и то и дело тыкал им в то или иное место на карте.
- Почему их упустили? - Самора явно был сердит.
- Мы раскидали наши отряды по нескольким точкам, перекрыв большую часть троп ведущих в Малави. Отряд был малочислен. Теперь мы знаем, где они приблизительно могут быть, - оправдывался Велозу.
- Почему ты так уверен, что они идут в Малави? Ведь, Банда уверял меня в дружбе и, что он независимый правитель: не проамериканский, не просоветский.
- Банда - это антикоммунист, какие бы маски он на себя не надевал бы.
Восьмидесятипятилетний диктатор Хастингс Банда правил в соседней с Мозамбиком стране Малави.
- Почему бы им не двигаться в сторону Родезии, где находятся лагеря подготовки этих говнюков? - Самора карандашом провёл по границе Мозамбика с Родезией.
- Это более долгий путь, но там их тоже ждут наши люди. И всё же я уверен, что они будут идти к границе с Малави.
- Что они хотят?
- Прежде всего нанести урон репутации нашей власти.
- Я вчера весь день, как мальчишка отчитывался перед советским представителем. Жасинту, найди поскорее этих геологов. Мы должны их спасти, иначе больше никто не приедет из Союза работать в нашу страну.
- Почему не приедет? Приедет.
- Откуда такой оптимизм?
- Советы умеют не доводить до своего народа печальные известия. Зачем печалить население неприятными новостями. Так что другие специалисты в большинстве своём и не знают о происшедшем.
- Да, этим мы похожи. И всё же их надо найти. Для нас - это дело чести.
***
Светлана с трудом добралась до советского посольства в Мапуту - транспорт в Мозамбике ходил, казалось, бессистемно и безалаберно. Русский офицер пропустил её в здание. Светлану принял в своём кабинете посол Юрий Шепелев, сразу радушно предложив расположиться в кресле.
- Садитесь, пожалуйста.
Шепелеву было пятьдесят три года. Он был круглолицый, с непослушной шевелюрой, седеющий, в очках, среднего роста.
Светлана села в кресло, а посол сел напротив её на обычный стул.
- Знаю, знаю о вашей беде. Были у меня уже другие жёны коллег вашего мужа, попавших в плен бандитам, - как будто Шепелев уже готов был ответить на ожидаемые вопросы. - Власти Мозамбика и наше государство делают всё возможное, чтобы их освободить.
- Они живы? - спросила Светлана.
Шепелев загадочно поглядел мимо неё в пол, взяв паузу.
Светлана схватилась за сердце.
- Ой, ну, что вы право, голубушка?
Шепелев вскочил и побежал за графином с водой. Налил воды в стакан и протянул женщине.
- Я думаю, всё это закончится хорошо. Говорю же, власти делают всё возможное и невозможное, - успокаивал Шепелев.
Светлана сделала пару глотков, отдала стакан Шепелеву и сморщилась.
- Что с вами? - забеспокоился посол.
- Тошнит. Где у вас тут туалет?
***
Пленники брели уже восьмой день по саванне. Повстанцы решили устроить привал. Ломовский со Скороспеловым упали под свинцовое дерево, пытаясь спастись в его тени. Скоро рядом с ними лёг Алешков. Они уже начали постепенно обрастать кто бородами, кто густыми щетинами. У Сергея борода росла медленно.
В пяти шагах от них лежал лицом к небу Рыжков и причитал:
- Пристрелите меня, пожалуйста. Или дайте пожрать. Есть хочу!
- Нытик, - тихо сказал Скороспелов.
- В экстремальных ситуациях проявляется нутро человека, - добавил Алешков.
- Пристрелить бы его, в самом деле, - буркнул Фёдор Янушев, лежавший недалеко от страдальца.
- Слабый он, и что в том? - вступился за Рыжкова Сергей. - И я слаб.
- Не гони пургу, - слова Сергея не убедили Алешкова.
- Не хорошо что-то мне. У меня же язва и здоровье никудышное, а я попёрся в эту дыру сраную на чёрный континент, - продолжал Сергей.
- Всякий советский человек стремится к подвигу, нас всех так воспитывают, не на ратном поле, так на экономическом поприще - должен кто-то помогать отсталым странам, - то ли философствовал, то ли язвил Алешков.
- Подвиг тут ни при чём.
- Деньги?
- Да, хотел заработать на отдельную квартиру в Ленинграде, а по сути не в деньгах дело, а во мне, в моей проблеме. Светка давно родить никак не может. Я чувствовал себя виноватым перед ней; не знал, как быть и что делать. Квартира - только предлог, на самом деле, я хотел что-то кардинально поменять в нашей жизни. Она сама напросилась со мной поехать. Любит меня, а зря. Где-то глубоко-глубоко в подсознании своём у меня думка вертелась: что-то случится со мной, и Светке будет от меня освобождение. Вот и сбылось то, что себе о себе надумал. Пусть только с ней будет всё в порядке.
- Накаркал, - сказал Алешков.
- Накликал беду. Ладно на себя, а мы-то тут причём? - жаловался Скороспелов.
- Иван, не ожидал от тебя такого мракобесия, - сделал ему замечание, находившийся неподалёку Фролкин.
Мимо шёл и остановился Улыбин, пропыхтел, поглядел куда-то вдаль.
- Куда нас ведут? - вопрошал он.
- Ясен пень, в Родезию. Там не любят советских, - ответил Иван Скороспелов.
- Непохоже. Родезия на юге, а мы, кажется на север движемся, - заметил Улыбин.
- Такое ощущение, что мы по кругу ходим, - подал голос оклемавшийся Рыжков. - Может быть, эти негры географии толком не знают.
- Хорошо бы - выведут нас к правительственным войскам, - сказал Сокроспелов.
- Размечтался. Тут гражданская война идёт. Им что север, что юг, что запад, что восток - всё одно. Не удивлюсь, если они скоро всю страну захватят, - сказал Алешков.
- Так нас же уверяли, что власть Саморы крепка и народ его поддерживает, - вспомнил Янушев.
- Кто, бл.., уверяет? Газета "Правда"? Как в анекдоте про Наполеона? Если бы у него была газета "Правда", то мир никогда бы не узнал о его поражении при Ватерлоо, - язвил Алешков.
- Что же будет, если эти бандиты победят? - напрягся Янушев.
- Отвезут нас в Америку, - отвечал Алешков.
- Пытать будут? - голос Янушева дрожал.
- Ага: дадут каждому по проститутке и напичкают наркотиками.
- Зачем?
- Чтобы почувствовали на своей шкуре, как разлагается, загнивает Запад.
- Ты чего, скотина, народ разлагаешь, пугаешь? Я не удивлюсь, что, ты втихаря дома слушал вражеские голоса. А, может быть, ты заодно с этими уродами?
Улыбин готов был с кулаками наброситься на Алешкова, но его сдержали Скороспелов и Фролкин.
- Идиот, если бы все меня послушали, то давно бы спаслись.
Алешков приподнялся и присел, прислонившись спиной к стволу дерева.
Скороспелов пошёл искать место, чтобы справить малую нужду. Кругом были кустарники и редкие деревья. Иван оглянулся. Солдаты были позади него и не обращали на него внимания. Наконец, Иван нашёл ложбину, немного спустился в неё, извлёк из штанов детородный орган и начал мочиться. "А ведь, действительно, у этих вояк порядки те ещё, полная анархия и пофигизм. Прав был Юрий, можно было легко убежать", - подумал Скороспелов и шестым чувством ощутил рядом присутствие какого-то живого организма. Хищник? Иван сжался и быстро повернул голову налево. Что-то чёрное мелькнуло в кустах. Вскоре это чёрное, оказалось головой девушки из отряда повстанцев. Она наблюдала за ним и вышла из кустов.
- О-у, - промолвила она.
Иван опомнился и убрал быстро член в штаны.
- Извините.
- Я Иван.
- Ассане.
Говорили по-португальски.
Иван выбрался из ложбины.
- Что означает ваше странное имя? - спросил он.
- Водопад.
- Это так красиво.
Они двинулись к лагерю повстанцев и охраняемых ими советских пленников. Ассане держала уверенно автомат калашникова, направляя его дулом в сторону Ивана.
- Я не так опасен, - заверил он.
Ассане ничего не сказала в ответ.
- Жаль, что ты воюешь? Ты красивая. Тебе нужен муж, семья, - говорил Иван.
Девушка усмехнулась.
- Ты женат?
- Нет.
- Ты бы женился на мне?
Иван пожал плечами.
- Если бы мы встретились в несколько иной ситуации...
- Не придумывай. Я же чёрная, а ты белый.
- И что? Наша идеология отвергает расизм. Для нас все расы и народы равны.
- Коммунисты лгуны. Ненавижу.
- Ты плохо их знаешь.
- Плохо? Мой отец был коммунистом. Он умер в тюрьме.
- Извини, я плохо знаю историю вашей страны. Я всего лишь геолог - добываю полезные ископаемые из земли.
- Да. Коммунисты хотят распродать богатства нашей страны.
- Неправда, они хотят это пустить на благо вашей страны.
- У них плохо получается.
- Не всё сразу.
Алешков решил пройтись один по краю лагеря, подумать. Он прошёл метров сорок, остановился у большого серого камня, присел на него. Сзади послышались шаги. Юрий оглянулся. Это был Янушев.
- Фёдор, ты чего?
- Разговорчик есть, Юр.
- Решил бежать со мной?
- Нет, я по другому вопросу. Помнишь, ты сказал, что нам дадут американцы проститутку и наркотики...
- Ну.
- А, может быть, нам ещё денег дадут?
- Конечно, по миллиону долларов.
- Прямо миллиону, и что придётся за это сделать?
Юрий тяжело вздохнул.
- Продать родину? Отречься от неё? - предположил Янушев.
- Видишь, ты сам всё понимаешь.
***
Фёдору от тётки достался дом в деревне в Павловопосадском районе: дощатый, старый с двумя комнатами и светлой просторной террасой. Зелёная краска на внешних стенах во многих местах облезла. Отапливался дом от газа, что было очень даже круто. Фёдор любил бывать в том доме один. Тут он ощущал себя полновластным хозяином всего, что было в доме и на участке.
Был конец лета. Фёдор заехал во двор дома в субботу. В доме спустился в подвал. В подвале пола не было. Лестница утыкалась в песок, а с боков на двух стенах были устроены полки с банками и ящиками. Сапёрной лопаткой Фёдор вырыл из песка алюминиевый бидон и вылез с ним в дом. В главной комнате он извлёк из бидона пачки денег и разложил их на столе. Пятнадцать тысяч рублей. Всё как и должно было быть. Ему нравилось трогать пачки купюр и вдыхать их запах. Зарыв бидон с деньгами обратно, Фёдор вышел во двор и пошёл к сараю. В сарае было много всего нераспечатанного: рулоны рубероида, два десятка мешков цемента, банки с краской, самый разнообразный инструмент. Всё было на месте.
Фёдор бродил по двору, когда слева за забором показалась бородатая морда Иваныча. Сосед Алексей Иваныч давно уже находился на пенсии и жаждал плотного общения с Фёдором, но тот умело избегал этого каждый раз.
- Фёдь, ты иль не ты?
- Я, я, Иваныч.
Янушев подошёл к забору.
- Как у вас тут жизнь течёт? Всё спокойно? Никто подозрительный не лазит?
- Да так вроде всё благополучно у нас. Правда, в среду молодёжь странная шаталась по нашей улице: яблоки воровали и другой продукт. Ко мне хотели залезть, я прогнал их палкой.
Фёдор почувствовал, будто сердце его упало куда-то глубоко-глубоко.