Темнота вокруг сгустилась до невозможности, мне вдруг стало трудно дышать, а стук сердца отдаётся в барабанных перепонках громко, отчётливо, словно кожаные тамтамы диких пигмеев-людоедов. Где-то под самым потолком тонко жужжит комар, нагло и беспощадно напоминая миру о моей нежной беззащитности. За притворёнными на ночь ставнями о чём-то тревожно шепчет осенний дождь. Не спится...
Луч. Лучик. Маленький проблеск света. Надежда? Или же мне просто почудилось, обман? Нет, совершенно точно! Средь щемящей, давящей черноты - призрачный отсвет, отблеск, тоненькая световая дорожка...
Под одеялом тепло, под одеялом уютно, мягко и вроде бы даже безопасно, но... все эти несносные людоедские тамтамы, этот ни на секунду непрекращающийся за окном неразборчивый шёпот и агрессивно-пикирующий посвист неугомонного домашнего вампира. Нет, нет, так не может продолжаться долго, иначе я просто-напросто умру. Так же, как умер на днях мой друг Юра. Навсегда. И все будут горько плакать, а вот я - навряд ли! - потому что "в гробу уже не плачут".
Это вполне убедительно объяснил мне на похоронах маленький Виталь и потом незаметно для других достал из кармана своих брючек брелок с пластмассовым скелетом: "Гляди, таким же скоро станет мой братик, хи-хи..."
***
Странный лучик исходит от двери, от запертой на ночь картонной двери, из фигурной замочной скважины. Светлый. Тонкий. Манящий. Млечный путь, усеянный звёздочками беспокойных пылинок. Вот уже битый час я гляжу на него из глубины своего убежища с потаённой надеждой и любопытством. Мне хочется подкрасться немного поближе и потрогать лучик рукой, познать скрытую суть его и источник. Но что-то всё ещё крепко удерживает меня на месте, рядом со мной незримо присутствует нечто такое, что намного сильнее любопытства, сильнее любой надежды...
Наверное, это страх. Страх темноты.
"З-з-з-з-ь, з-з-з-з-ь", - комар.
"Шурш-плям-плям-шурш", - дождь.
"Туки-тук, туки-тум", - тамтамы в голове.
А лучик тем временем призывно подрагивает, улыбается, хитро прищуривается, обретаясь своей собственной таинственной жизнью. Порою по нему, вдоль него, сквозь него проскакивают мимолётные быстрые тени, а из маминой спальни временами доносится то ли какой-то неясный шум, то ли неведомые отголоски чего-то. Или же мне просто чудится, и это вовсе не шум. Слишком уж громко шепчется с подоконником дождик, поди-ка тут что разбери.
Но моё вполне естественное мальчишечье любопытство, наконец, превознемогает даже страх. Я потихонечку разворачиваюсь в кровати и словно искушённый пластун ползу, скрытый тяжёлым одеялом, по направлению в двери, главное - лишь бы не вставать ногами на пол. Только не на пол, что вы, что вы, не дай-то Бог!
В результате мои усилия оказываются щедро вознагражденными, и я оказываюсь примерно в полуметре от намеченной цели. Я почти уже рядом. Остаётся только протянуть руку, и мне, наконец-то, удастся потрогать его! Мой маленький тёплый лучик...
***
И я касаюсь... Сперва осторожно, едва-едва. Затем осмеливаюсь на мгновение пересечь ладошкою волшебное течение луча.
Это необыкновенное чувство, симфония чувств. Ощущение чего-то абсолютно запретного, табуированного, глубоко личного. Пальцы мои мягко освещаются желтовато-розовым светом, сейчас они прозрачны, легки и подвижны. Так и хочется собрать лучик в горсточку и поскорее унести его к себе, назад - в уютный домик из одеяла, под подушку. Забрать и никому больше не отдавать. Украсть.
Немного поразмыслив и позабыв на минутку про опасность, перелезаю с краешка кровати на тумбочку в неуёмном стремлении оказаться как можно ближе к двери. Одной рукой ухватился за допотопную электрическую розетку, чтобы не свалиться ненароком. И снова бесконечно глажу, поглаживаю, играюсь со своим новым приятелем, восторженно перебираю пальчиками призрачную световую струну.
А потом... потом низко наклоняюсь к замочной скважине, опасно балансируя на своём ненадёжном постаменте, и заглядываю туда...
Взрыв!
Я падаю на пол, рука обожжена ударом, в воздухе резко пахнет озоном. А в глазах... в глазах боль, слёзы... скорбь: "Мама!"