Аннотация: Одна из историй о детстве Славки Салеева
НЕРУ ИЗ ПРИВОЛЖЬЯ
- Своё прозвище "Неру" Равиль получил по имени знаменитого борца за независимость Индии Джавахарлала Неру, исповедующего ненасильственный приход к власти. Класса до восьмого парень учился с моим брательником в одной школьной параллели... Потом ушёл куда-то в ПТУ, но поговаривали, что Неру там долго не задержался - выгнали его за пропуски занятий.
С той поры Равиль предпочитал работать время от времени, подённо, разгружая машины вместе с мужиками на какой-то оптовой базе. Неру трудился лишь тогда, когда кончались деньги на самое необходимое. А требовалось ему не так и много: ел он чуть побольше воробья, что твой китаец в неурожайный год - "горсточка риса в горячей руке, цитатники Мао шелестят", портвешок пил дешёвый, а "травку" курил только ту, что доставалась ему в качестве комиссионных за распространение небольших партий, в основном - среди учащихся ПТУ. Там клиентура самая надёжная, самая постоянная. Обычно при деньгах. Хоть и невелика стипендия, а всё же - свои личные деньги, не мамины-папины, отчёта не требуют, как правило.
Одевался Неру эпатажно, особенно для нашего провинциального городка. Узкие брюки-дудочки канареечного цвета в крупную зелёную клетку, из-под которых всегда видны красные носки, заношенные до состояния перкали - они светились насквозь так, что можно было различить буйную растительность на лодыжках Равиля. Вероятно, другой подобной пары носков у Неру больше не было, и оттого они застирывались буквально до дыр.
Летом Неру ходил в ковбойке и жилетке с вытертой шёлковой грудью, явно с чужого плеча, а зимой - в обычной телогрейке.
Иногда брат затаскивал меня в гости к стиляге Равилю. Тот жил вдвоём с матерью, которой всякий раз не оказывалось дома, когда к сыну кто-то приходил. И у Неру была своя, совершенно отдельная комната - большая редкость в то время. Там-то впервые я и узнал, что такое "джаз на костях" и проникся божественными звуками музыки Чака Берри, трубы Армстронга, голоса Эллы Фицжеральд.
А уж, какое было наслаждение копаться в старинных фолиантах с иллюстрациями, защищёнными бумагой, похожей на папиросную, не передать, слов нет. Книги эти беспорядочно валялись у Неру по всей комнате, пизанясь кособокими стопками там и сям. Богатство это досталось ему от отца, который уехал в столицу на заработки, там и сгинул. Впрочем, Неру данное обстоятельство не очень угнетало. Он был фигурой самостоятельной, примером для подражания не только несоюзной молодёжи, но и самых активных комсомольцев. Последние, правда, привыкли скрывать свои истинные чувства. Такое было время, не мне тебе объяснять.
Мы, пацаны младшего школьного возраста, очень любили, когда Неру заглядывал в наши края на окраине Димитровграда, сам-то он жил где-то в центре. В эти дни старшие парни, уже подростки, разрешали нам покрутиться рядом с собой. Таково было обычное требованье Неру к "свободным народам доброй воли". Особенно было здорово, когда летом огромной компанией отправлялись, как сейчас говорят, на пикник.
Уходили на пустынный берег Черемшана, купались, ловили рыбу и раков. А вечером пекли картошку на углях, старшие пили "портюшу", курили "травку", а мелким пацанам - ни-ни, исключительно чай или какао с коржиками. Только, разве что, дадут нам пару раз дёрнуть обычную беломорину - вот и весь неформат. Ты спрашиваешь, откуда такое роскошество - какао с выпечкой? Объясню. Если Неру недавно получал расчёт за погрузочно-разгрузочные работы, то обязательно всех угощал. Пацанов младшего возраста - в первую очередь.
И так мы могли сидеть на берегу почти до полуночи, покуда не приходили родители и не разгоняли восхитительный "джем-сейшн" при помощи ненормативной лексики и нормативного ремня из кожзаменителя, такой легко можно было купить в любом галантерейном магазине, и никакая "Педагогическая поэма" близко не стояла!
Но пока нас не начинали загонять по домам, можно было полежать, глядя на звёзды и вести непринуждённый разговор о девчонках и о том, что скоро, буквально вот-вот, в город приедет специальная комиссия, чтобы набрать здоровых и умных пацанов в космонавты.
Но самое интересное начиналось в тот момент, когда Неру брал гитару и как бы нехотя принимался исполнять композиции собственного сочинения. Песни те казались мне очень необычными, даже - шедевральными. Некоторые фрагменты помню до сих пор. Самая знаменитая из песен была ярко выраженным образчиком советского плакатного искусства. Миролюбивое прозвище Неру никак не соответствовало воинственному настрою этого протяжного воя под гитару, но никто из больших отроков с уже полученным неполным средним, кто мог бы уличить Равиля в несоответствии имиджу лидера индусского народа, делать это не спешил.
Да, кстати, вот послушай. Куплет этот мне казался тогда, во времена моего детства, чем-то невообразимым, смелым, вдохновенным, предвестником новой, невероятной, сказочной... взрослой жизни. Чем-то никак не меньшим, чем знаменитый полёт Гагарина. Оцени сам.
Ракета меж-континентальная,
лети в Америку, лети.
Многоступенчатая, дальняя.
Ракета, мать её етти!
И другая песня из репертуара Неру меня поразила. В ней был некий девиз той свободе поведения, которой не было практически нигде, если в этом месте оказывались взрослые. Там, в мире на свою беду выросших детей, вечные собрания, митинги, демонстрации. А здесь... вольный дух, товарищество, настоящее счастье. И Неру, хоть и не пацан уже, но не стал скучным, не превратился в вечно недовольного жизнью запойного пролетария. Взрослый, но совершенно не вписывающийся в рамки уложений, которые в школе завуч обухом в наши тупые головы вколачивал с марксистской прямотой и ленинским прищуром в глазах.
А ведь текст-то такой, в сущности, дурацкий и ёрнический.
Два дня мы похмелялись,
на третий день нажрались,
а на четвёртый - просто волком вой...
Интересно, когда-то эти слова казались мне картинкой из покуда незнакомой, но в сущности прекрасной жизни, которая ждёт меня в недалёком будущем. Когда я уеду из родного города навсегда. Что ж, позднее случалось мне переживать нечто подобное, и даже не раз случалось, как ты понимаешь. Но никогда я не мог достичь того состояния лёгкой возвышенности, в которое впадал нетрезвый Неру, исполняющий свои пассажи на расстроенной гитаре.
Позднее, когда мне было лет, кажется, тринадцать, Неру куда-то пропал. Болтали, что его задержал пограничный наряд при попытке перехода "рубежей нашей великой Родины", а потом Равиля осудили на длительный срок. Но подтвердить или опровергнуть это известие никто не мог. Вот так ушёл из моей жизни стиляга Равиль по прозвищу Неру. Ушёл, но многое оставил в душе впечатлительного парнишки.