Чваков Димыч. Философия от наивности до наших дней

ФИЛОСОФИЯ ОТ НАИВНОСТИ ДО НАШИХ ДНЕЙ

Явление

Явление Христа к разгару ночи

несёт по землям странные следы:

Иисус в миру опять сосредоточен,

он разметал фруктовые сады

по требе строк, по городам и весям -

опять цветёт весенняя земля.

Цветёт войной, но миром бренным грезит,

как заповеди Господа велят.

Явление Христа тому порукой,

раз мир восстал фундаментом Голгоф.

Любить толпу с креста - такая мука,

но всё скуднее дьявольский улов.

Нас разума лиши!

по мотивам произведения Ольги Фост "молитва Судного дня"

Прошу тебя, прошу -

нас разума лиши,

призвав к себе на суд, о, милосердный Боже!

Я часто здесь грешу,

а без греха не жить,

а без греха, где суть? И кто же нам поможет?

Прошу, не допрошусь,

какой же в этом прок -

кричать за сотни вёрст и плакать непрестанно?

Я - грешник страшный, пусть!

Но грешен и пророк -

как самый рьяный вор, скрывает за осанной

и ненависть, и стыд

от блуда и неверья;

а все его посты и мысли нечисты...

И сожжены мосты

в развалинах империй.

Прошу тебя, рискни -

нас в разуме оставь,

призвав к себе на суд, о, неподкупный Боже!

Мы - это все они,

кто не замкнёт уста,

нас сколько ни прессуй... мы чуем даже кожей

любовь твою и стать,

и гнев, и правоту,

и бездну, и печаль, и сталь тысячелетий!

Нас пред собой поставь,

призвав на вальса тур.

Коль время отвечать, то мы за всё ответим.

Закат

на тему Маргариты Гирфановой "Как больно..."

как больно стареть,

уставая от мудрости груза -

в унылой поре

всё парить арьергардом обузы.

как грустно летать

не во сне, а лишь на самолёте;

перо - не металл,

впрочем, дело совсем не в полёте,

а в том, что мечты

сразу сделались редкие гости;

и мысли пусты -

как вины перезревшие грозди.

Теорема

по мотивам стихотворения Gregberk-а "Геометрически"

Всё, что тебя касается...

это, наверно, сечение,

точками предпочтений я

снова мечтаю каяться...

...здесь теорема известная

только лишь аналитикам -

Риман превыше критики -

отсюда и повсеместно!

Теорема Больцано-Коши и др.

по мотивам стихотворения Алексея Козлова "Из области высшей математики"

Не восторгайся Риманом, Коши!

И не коси лиловым... интегралом.

Ряды свои своди от всей души -

под знак судьбы, да в промежуток малый.

Больцано, непрерывностью томим,

значенья в интервале обнаружил;

Луи Коши томился рядом с ним...

Потом пошли - счастливые - на ужин.

Ряды из рюмок рвались со стола

и распивались с чудным монплезиром.

И кто-то падал мордою в салат,

сумев не опозорить честь мундира.

Знай, математик, что тебе грозит,

когда ты станешь знаменитым крайне:

не пропусти наития визит,

чтобы открыть божественную тайну!

Перманентные увлечения господ заказчиков

(взгляд досужего обывателя)

Сажать, не сея, дураков -

такое скучное занятье...

Копаю Землю глубоко

и достаю пи эр в квадрате -

почти у самого ядра

магмалептических проекций.

Я магме буду страшно рад;

Земля под действием инъекций

покорно корчится в дыму

новокаиновых уколов...

Сниму хитиновый хомут,

откину к чёрту шашки с толом!

И - с дураками на волне

отменных радостных усилий -

влечу на пламенном коне

я в атлантическую милю,

где что ни пиндос, то герой,

что ни морпех, так гений драки.

Блестит на солнышке тавро

портретом Троцкого в бараке.

Сияет чистый перманент,

цветёт экстазом революций:

кто чей был, в принципе, агент,

а я всего лишь хвостик куцый:

академических долгов

эпистолярная отрыжка.

Шуршит экспансией рогов

на вертухае гроба крышка,

а мышь, родившая слона,

витает в небе, будто сокол!

И за волной встаёт волна,

да только в этом мало проку.

Философ

Ворон плещется в песке,

ветром утирается...

Ворон - записной аскет.

В солнечные пяльцы

ветки кружев намотал,

предстоит работа,

не работа - маета;

птахом год от года

надоело быть ему -

век у птицы длинный

обязательства - хомут

праздной паутины.

Улететь бы на луну

от людей подальше,

чтобы просто отдохнуть

от натужной фальши.

Только давит по ветвям

опыт тяжким грузом -

Нелегка судьба твоя,

самый мудрый лузер!

*утренний философ*

Не быть богом - выходит боком!

в запятых загнулся

и пытал всё утро

своё подсознание

завидущее

пульса

биение бодрое

мятущее мысли в берёзовы кущи

с попутчиком

слов путных

лущить...

не запутал?

всё врут нам древние греки

из публичной до откровенных поз отеки

библов книжных...

ой, видно бельё нижнее

цвета снежного

поверх кожи нежной

тише!

бесстыжий...

это книги так дышат...

от порока и до пророка

времени...

во-о-о-... на скока!

глаз коли теменью

полуподвального рока...

как бы не вышло боком

этого семени рассеивание...

бессистемное...

Бес стыда

И стыд ушёл из тела вместе с кровью -

следами неумеренных атак;

себя распяв, к лобзаньям приготовлю:

казнив в алькове - в этом я мастак.

Хлебать кисель чужих непротивлений?

Увольте от такой уютной лжи,

гремит лимит просроченных ус пений

по закромам нетронутой межи.

Сметает пыл вселенской грешной пыли,

проносит мимо тонких витражей.

Мне не хватает ярости усилий,

чтоб не взлететь от пустоты в душе.

Слова серпом отлучены от неба

метафорой вполне худого дня:

когда нет зрелищ, не хватает хлеба,

и даже царства мало за коня.

Блистали льдом унылые ступени -

умерены в намеренности лжи.

И стыл мороз в углах железной лени,

ломая стен хмельные этажи!

срез

в пропащем отечестве -

течка натасканных сучек,

дрожанье бездарных ручек

менеджеров увечных!

жаждой денег и славы

все Мамоной мечены -

нет правых.

в нашей эрзац-державе

лажей газеты полнятся,

дети в подъездах колются;

их за бабло рожают!

министры - как мидии,

это им не мешает:

волк - лидер.

да и куда без зверства!

нет лукомория краше:

что ни Кощей - так из "наших"

заокеанских перцев...

пятой колонны дети -

часто из иноверцев -

гнут рейтинг!

в отпетом отечестве

сучек паскудливых тучи,

"живём не по лжи" - по Гуччи,

а это не лечится!

травим cola-отравой,

поправ понятие вечное -

дер-жа-ва...

мойдодыры

навеяно стихотворением Дырявое Владимира Бродского

мойдодыры тревожит тайдом,

нюх насилуя в пыль разлук -

проше пана - кошерный райдер

без печати иуд в углу,

без иглы, что от вуду в печень

прилетела - рыдает вольт...

время ласково, время лечит,

пропуская сквозь годы боль!

запыхавшись, мотает гривой,

будто кони, усталый век...

мойдодыры порой игривы:

в дырах царствует человек;

в них черно, слишком страшно, сыро,

в них сжимают со всех сторон

проявленья войны и мира;

мойдодыр - мойдодыров клон!

Доводы садов

Дрожит в горсти букет осенних снов,

и слово к слову ластится слогами.

Такой любви не встретишь и весной,

как нот полёт в простой учебной гамме,

как счастия в неоновых лесах

рекламных пальм и дымных баобабов.

Я помню упоительный азарт

хождения по мукам и этапам

раскроенных на части городов

кварталами и улицами нервов.

Да будут вечны доводы садов,

перекрутивших осень на консервы!

отмороженное время

время считать и считаться,

время лохматить лаве...

время утилизаций,

время - учение-свет!

время - учение глухо,

время пустой размазни,

время - разор и разруха,

время какой-то муйни!

время - пустые надежды,

время - уйти в никуда,

время нас бедностью нежит,

время - в окурках вода...

время плевать и смеяться,

время лохматить лаве,

время пустых провокаций,

время - любовь да совет!

Скважина

наша жизнь - ты меня хоть убей,

хоть порви с кондачка на кусочки -

водевиль незатейных идей,

бледный скетч наплывающей ночи...

наша жизнь - ослепительный сон,

дрёмы скучной вуаль полутени...

наша жизнь - заказной моветон,

и к чистилищу скромные сени...

а игра нашей жизни на кон

правит впрок узловатые струны

жил натянутых жалобный стон,

наползающий кровью на руны,

что из Книги вселенских Судеб

вырвал ангел и носит на сердце...

эта жизнь - как подарок тебе,

словно скважина в сказочной дверце...

в периферийном отраженье

Владимиру Бродскому с признательностью

за неожиданно возникшую тему

я сентябрил в бокалы рук

цветастый шейкер листопада,

и становился шире круг,

и полетела с ёлок вата

в зелёной перхоти хвои -

как новогоднее признанье,

а мартопрель, друзья твои,

весну сажают нежно в сани;

за летом новый полный цикл

за солнцем - мы, сомнений тени...

вся наша жизнь - столичный цирк

в периферийном отраженье!

Печальная пчелиная семья

тесно нам в самый сот идти

по неясыти

да под раз-два-три...

но нечего -

печаль педалить в агрессию!

победим в матюгальновом месиве...

мелкопоместном?

ах, если бы...

полное s'est si bon -

не тесно ли

в эту бездну и... лбом?!

Либеральные игры времени

Оплавленная Кали распалилась

и бред кромешный яростно несла...

Крыла сломав об спину Авдиила,

мутила упоительно разлад

среди давным-давно духовно нищих,

которым скотство ближе и милей...

И становились люди вроде б чище,

когда на разум ниспадал елей

и пелись гимны похоти во храме

обманутыми девками из масс...

И нёс нечистый философский камень,

и нёс пургу, и паству блудом пас...

Разверстые ворота прободенья

в душе народа ширились, росли...

И, умилённый, плакал дряхлый гений,

нам заводной подкинув апельсин...

А Кали выла сукой в аналое,

как воет недоношенный прибой...

Стояло время либерально-злое

и подменяло ценности собой!

Восшествие мимо престола

посвящаю своему названному брату Бродскому Владимиру!

...я ушёл, избежав междуцарствий...

и во прах сто империй поверг

на открытом для жатвы пространстве

в напряжении замер Амбер*!

и привстали правители с тронов,

и не тронутый разумом мозг

наводил расписные понтоны

вдоль реки из непролитых слёз.

облетала как краска державность,

призывая к войне до конца.

не понять, кто здесь всё-таки главный

без ума, без души, без лица.

и зашлась мастурбация мозга -

философий увядших мостом.

расширением дней варикозным

вышивала Голгофу крестом

неумелая дева Мария,

не дождавшись родного сынка.

...и какой-то... совсем не ариец

оказался у кнопки звонка,

у дверей... там, где ящик Пандоры

мировое господство таит...

от нитратов горчат помидоры,

а от горечи просто мутит...

_ _ _

и комиксы взошли над миром дружно,

в земле оставив раненые души...

...а по мне -

лучше танцы на броне!

"Брань на броне.

Брань с брони.

Поле брони" .**

борона барона

не Врангеля

Пола Дэвида Боно***

брань борони

боровом бурёнки

брошена бронь

попробуй тронь

крепка броня

брод бонами бонь!

больно?

хулу хули

иглесиасом на мели

не мели-ка...

не хулио... сын - энрико...

хоббиту холку оглоблей встревожь -
станет не хоббит - Джульетта Бинош

мастурбация мозга -

расширение дней варикозных...

поздно!

* - вероятно, автор имеет в виду какие-то хроники от Рожера Ж.;

** - цитата из комментария Владимира Бродского к своему стихотворению "На броне устроила танцы...";

*** - Пол Дэвид Боно - лидер-вокалист ирландской рок-группы "U2";

Венчание

На тему "Восшествия мимо престола"

я всходил на престол - как из почвы усталое жито

в жёлтом платье простом над простором унылых степей;

вспоминал между строк - по пожиткам топтались копыта,

и клубился Восток, в колокольчик звонил... - и потел!

я всходил на престол - как усталый Христос на Голгофу,

осеняя крестом не узнавших мессию невежд;

приходили в восторг обращённые в пыл теософы

и увядшим листом заплетались в порывах одежд.

я всходил на престол как безвинно освистанный Витте,

накрывали на стол у кометы Шезо на хвосте;

марш органами свёл богоизбранный Бах-композитор...

и ярился Восток, к черепам примеряя кастет!

я всходил на престол (привлекая к себе катастрофу),

словно узник в острог, и шагал, как Иисус по воде...

отрывал лепесток от Ромашки Познанья Иоффе;

бесов выстроил полк отвратительный дух Асмодей...

_ _ _

я всходил на престол, не желая признать катастрофу,

в тёмном платье простом, как священнейший жук скарабей;

приходили в восторг обращённые в пыль теософы;

был неистово зол самый мстительный дух Асмодей...

Гиблые места

Свидания, Дания, Свиблово,

Болонья, Мытищи, Москва

места, разумеется, гиблые,

где ели в сосновый обхват...

Где травы - склонённые фитнесом

до самой покатой земли,

а в душах кудрявая изморозь

меня хладной нежностью злит.

Пытания, Тайния, Стыния -

пустынные random-места.

Натянут в облипочку-линию

биеньем электрогитар

мой разум до одури ветреный,

латунной зарёй на крови.

Болонья с Милана отметиной,

над миром безумным парит.

Как будто усталая женщина

следит за парадом планет,

Британия - с морем повенчана...

и тонет в его глубине.

Непроходимая пешка

на "рутину"

Я был ферзём, увы, не в этой жизни...

А вот теперь - пустыня, бред и мрак.

Меня редактор между строк не втиснет,

а то, что в строчках, полная мура.

А то, что сверху восковым намёком,

уйдёт в тепло прикушенной земли

огнём с берёз, что называют соком...

... и что не видит пустозвон главлит.

За окном, или калиф на час

Давайте слушать стоны за окном и верить в неприкаянные звуки, когда вскипает венами вино, от напряженья разрывая руки и... увлекая в стылые дворы, где нет тебя, но след ещё струится, и лист с признаньем безнадежно смят...

В окне автобус лепит мукой лица. Неистовой, как обух, духотой - висит топор, как будто бы над плахой, синеет рылом пьяный монитор, и плачет, горькой налакавшись, сваха...

Мне дела нет: я здесь - калиф на час, шахерезада умерших мгновений... сижу в приёмной, чтоб влупить печать на документ, что я бессмертный гений...

Но вновь стекла по скатерти дорог слеза реки седой ноябрьской масти... мой силуэт над абрисом миров колышет нервно - видимо от счастья...

А трафальгар триумфа, между тем, не вызывает никаких эмоций... распят чудак за веру на кресте... и умирает нищим голый Моцарт...

Помнить свои роли...

"Дорогой верною, товарищ...",

как завещал нам сам Ильич,

сквозь череду крутых пожарищ -

нет не плакат, а просто кич.

И раздувает, будто бурей,

рекламу партий и фронтов;

нас снова очень ловко дурят

непротивлением, зато

боятся даже слова Божия -

а вдруг Он скажет: "Азъ Воздам!"...

Слепились в кучу хари, рожи

и кознокрадии стада.

Им воровать легко в охотку,

но чтобы всякой уважал

и называл героем кротко,

и как героя провожал

по закромам России-мамки,

и говорил бы: "Милый сэр,

вы так законно в эти рамки...

Да вы ж для школьников пример!"

Кухарки снова руль мусолят

и за собою жгут мосты.

Они своей не знают роли,

а помнишь свои роли ты?

пространство натяжных воображений

стакан тоски до ста... л...

и на

твоём пути

пугливая проталина

в сугроб бедой летит!

матёрые и грустные,

подержанные всласть,

легенды - сны изустные,

предвестники тепла-с,

тревожат душу шорохом

сползающих снегов

по сыворотке творогом

в косынке облаков...

хромает солнце к ужину

и гасит фонари,

весеннее, натужное,

не попадая в ритм,

где шествие фекальное -

не факельное, нет -

болотное, брутальное,

почти парад планет.

Анкетирование после развода

Сова взметнулась из дупла

и ощутила запах серы,

себя в пустыню дней внесла

назло Харону-браконьеру!

Над Летой выстелен туман,

слоями дней в логах пластаясь.

Увы, закончен был роман

от Петербурга до Китая,

от Магадана до Твери,

от Мурмашей до Могадишо...

Свеча в антракте не горит

и зритель реплики не слышит,

поскольку, встав, ушёл в буфет -

взбодрить немного свою печень.

Он адвентист в седьмой графе,

а в пятой - брак, увы, не вечен!

*убить в себе...*

ни боли... ни страха... ни злости...

и над планетой тихое смятенье

без соли... на плаху... и в постинг!

не отморозить зло непротивленьем

не обменять на трепетное чувство

вагон с тележкой крупных ассигнаций...

когда в душе с богатствами не густо,

пришла пора с иллюзией расстаться...

и огласить свой список предпочтений

в котором нет ни слова из Писанья...

и умер сиротой не живший гений

и не найти убийце оправданий...

У толпы на поводу

Я буквы различал с большим трудом,

как будто был нечаянно контужен.

Не дежа вю, а попросту Содом

с Гоморрою, гуляющей по лужам,

где сотый век бродяжит Полифем

с монокулярно-призменным прищуром;

все ордена напялил на'зло всем

герой седой мифической культуры.

Он ждёт-пождёт не милости судьбы,

а радикально вздыбленных решений -

в легендах быстро прокисает быт

от сибаритства, праздности и лени.

Они придут из глубины веков

наитием сторнированных кружев

для умных и последних дураков,

кто был учителям совсем не нужен.

Не нужен он сказителям слепым,

им бы с Еленой как-то разобраться

Поэт бежит на поводу толпы

в пошлятину помпезных декораций.

Переворот воды в колодце

на стихотворение Ирины Марановой колодец

всем врагам воздав прощенье,

душу выскоблив раз сто,

я ко злу непротивленьем

отзовусь, как Лев Толстой...

романтические мысли,

звёзд колодезный парад...

был когда-то я неистов

и врагам совсем не рад...

только вот какая штука -

стал однажды не как все...

и враги, сожрав друг друга,

превратились вдруг в друзей!

забвение

летний сад, фасад, скамейка...

жест затейливой игры;

жизнь - вагон, судьба - злодейка;

тени прошлого навзрыд

причитают о грядущем,

как по кафелю фрезой;

шанс исправить всё упущен,

будто шквал перед грозой,

словно сны, размыты дрёмой,

иль сбежавший в чащу зверь...

от забвенья нет приёма,

хочешь - верь или не верь!

Рассветные нити

Евгению Ильичёву с теплом

кровавые нити рассвета

развесив по мрачным углам,

спросил у костра я совета,

вдохнув свою душу углям...

мы каемся, вроде бы часто,

спешим в рай с разбегу попасть,

да только рассердится пастырь,

собрав уникальный запас

грехов и позорных деяний,

вериги одев по ноге...

ах, люди, слепые земляне,

по Лете - по вечной реке

уносятся наши желанья

героями чистыми стать...

в свои ли вы лезете сани,

стреляя во имя Христа?!

Хомут в награду

контроль души - минорный абырвалг

натянутой струны рояльных кружев...

душа волны - крутой девятый вал,

возникший неожиданно из лужи...

соль амплуа невидимых сетей

переплетёт кристаллами пространство...

ах, ипостаси - что-то вы не те!

не разорвать мне цепи хулиганства,

не отмолить у света полутьму,

не настоять в графине мутном яду,

не сбросить прочь осиновый хомут,

доставшийся апостолу в награду.

Материальное и духовное

апостро'фом меняем акценты

в многоликом цитатнике строк,

вьётся звонкой змеёй эвольвента,

и какой в этом видится прок

для отвязных традиций альковных

или сферы удачных идей?..

разойдёмся с тобой полюбовно,

чтоб Спаситель гулял по воде,

опираясь на веру и верность:

мы с тобою - опоры моста...

вновь слетает глава Олоферна,

орошая святые места

неуместностью властных желаний

и диктаторским адским огнём...

вот гуляем мы по полю маний,

следом вместе с тобою рванём

гуттаперчевым выстрелом в небо -

в молоко, в поднебесную твердь...

как обычай - "нам зрелищ и хлеба!"

и негоций без всяких потерь

Акценты

Расставим акценты

вдоль Аппиевой дороги в Вечность;

мои документы -

идеальны, сама безупречность.

Моя родословная -

три дюжины бредовых учёных;

статья уголовная,

артисты, по ней обличённые.

Распишем потери

по папоротникам дистанции;

а сам-то уверен

в непогрешимости подстанции

юннатов-биологов

с пионерской железной дороги?

Немыслимо долго как

подвозят на подводах итоги,

итог колебаний

и прочих следов размышлений.

-----

В дорогу терзаний

отправлюсь, упав на колени.

Пророк из Мекки

Бледная Леди гуляет с косой

по переулкам пустых городов.

Чёрные ангелы белят лицо,

руша династии древних родов.

Белые ангелы брови чернят,

жаждут понравится Леди Седой,

только не видит стараний она -

пусто в глазницах, и тянет бедой

из подворотен помойных дворов.

Там голубей голубеющих сонм,

там для скитальцев чудовищный кров

и чернотой обесцвеченный сон.

Вот и пришла золотая пора -

путь для пророка из Мекки открыт...

Бледная Леди протянет: "Ты рад?"

Скажет пророк ей: "Отнюдь, я убит!"

Расхожие истины

За око око аз воздаша -

моя пришла отныне власть!

В душе нахально бесы пляшут;

чтобы задаром не пропасть

и не отправиться на плаху

в ветхозаветные места,

я поклонюсь святому праху

и помолюсь в тени креста.

Сожгу предметы интерьера,

что только с виду хороши...

Твой образ кроткий - символ веры -

мне помогает дальше жить

и не скатиться в пасть порока,

чтоб стать своим среди чужих...

Сквозь призму века видит око,

а зуб неймёт расхожей лжи.

Счастье. Определение. Часть первая

Насытив тления удел

своими мыслями и делом,

мы поседеем от идей...

гламурной перхоти и мела.

Мы отлетим в простату зла,

в пустую твердь бинарных кружев,

чтоб в галереях из стекла

так отражать с любовью лужи,

чтобы считать себя жнивьём,

опавшим солнечным причастьем...

Мы на земле лишь миг живём

с сознанием, что это счастье.

Капкан столицы

Расстрел вокзального перрона

к себе меня приговорил

пустой петлёй декамерона.

Без сожалений и ветрил

кругами ада разлинован

геометрический прогресс,

а на деревьях мнутся совы -

кто надзирает, тот и ест!

И над страной вздымают круто

полки алкоты кумачи,

скрипят суставы пьяных суток,

а вот артрит неизлечим.

Неизлечимы ветры свежих

ещё нежданных перемен:

Восток не Запад - плоть разрежет,

имея смертность душ в уме.

Блестит струя бензинных оргий,

нувориш скачет на басах...

Погиб клеврет - святой Георгий -

в багрово-грязных небесах!

И не в бою он пал, как видно,

сражённый в спину, спит навек...

Кольцо дорог - капкан элитный

не в кепке, в новой голове...

Алхимия-жизнь

Жабо из жаб - как ожерелье мистик,

алхимик вяз в проступках колдовства...

Смертелен грех, его порыв неистов;

как вдоль по ветру корчится трава,

так по бурьянам стелется намётом

ногайских конниц яростная плоть,

предвидя вожделение полёта

и ощущая сладостный полёт.

Грешить грешил и каялся надменно,

от превосходства бровь почти согнул,

всё говорил - мол, то дурные гены...

но даже и себя не обманул.

Пришла весна старухою безликой

и увела с собою, вот беда...

Я не вязал в тот вечер слов и лыка

и не узнал поэтому - куда.

Микстура жизни

Игра длинней, чем жизнь в плену

пустых, нелепых заблуждений.

Не поднимай волной волну,

не отнимай у нищих денег.

Неси свой крест к Голгофе дней

без суеты, возни и страха

и помни - истина на дне

того огромного оврага,

где Лета некогда текла,

а вот теперь - песок да пепел.

И на холме обитель зла,

наверно, выглядит нелепей,

чем старый-старый замок If

или какая-нибудь вилла.

Струит дождями в соль земли

лимонно-приторно текила.

Увядший кактус плечи сжал,

сник ковылём на сенокосе...

Под хвост попавшая вожжа -

не превосходство в драке вовсе.

Игра у финишной черты -

почти киношная фактура.

Мои движения просты,

а жизнь - невкусная микстура.

Комедия-жизнь для театра абсурда

Если сфинкс - сфинктер вечности,

пружина сжатая зубов,

секс - секрет бесконечности

распространения рабов.

Коль ком идей - комедия,

ударным сарказмом - да в пах,

забывчивость - наследие,

где правопреемник толпа.

Поскольку время калечит,

ответственности не неся,

Путь растекается Млечный

по мироздания осям

смазкою для шестерёнок -

опасны колосники!

Абсурд понимания тонок,

как шарм непечатных книг...

Разложим на три октавы

Голоса разломив пополам,

их разложим мы на три октавы.

Вторит нам прокуратор Пилат,

молодой... и пока не кровавый.

Распускается ветер весной,

отвязавшийся от коновязи.

А Пилат-то поёт мимо нот -

непутёвый солист Малых Азий.

Скоро Пасха, а дальше тепло

разольётся назойливым зноем.

С крыши много идей утекло

в человечество наше больное.

Только толку немного совсем:

зря Господь наскрижалил скрижали.

Солнце выйдет в развязной красе

и, наверное, в темя ужалит.

Хоть елея теперь не найти,

им насытится всякий, кто страждет.

В небе месяцем медным блестит,

как Аврора, фонарик бумажный.

Откат

Абсурдна жизнь, как ни терзайся,

как ни вставляй её в узду...

Блажи без толку, улыбайся,

бросай скрижали в борозду -

а вдруг взойдёт мерилом истин,

и окунётся в благость мир,

зазеленеет жухлость листьев,

скоты окажутся людьми,

а люди вспомнят силу мысли

и вспомнят также о Христе.

Который век не вянут листья

ни в Подмосковье, ни... везде.

в тисках

Между альфой и омегой

притаился демон злой...

Он конструктор пилит - "Лего" -

многоручною пилой.

Он опять стремится к власти,

там его давно не ждут...

И злодей устал отчасти

и уже не слишком крут,

но такой же отморозок,

как и был ещё вчера...

Нет у власти передоза,

как любви у топора.

Нет амбициям предела,

нет галеры для раба.

Демон нежит ваше тело...

а душа ушла в кабак!

как гвозди вбиты, верлибр

какие гвозди вбиты

между строчек

глаза фонарные, сигнальные огни и кораблей, и самолётов...

их сплав горит в ночном чертоге!

поэтому поэтам всё чудится, мол, звёзды здесь

повысыпали в небе,

чуть свет дневной померк...

мне

дух восставшей ночи вторит,

покамест вбит хотя б один,

подобный прочим,

но в процессе главный -

гвоздь!

и вдруг - пою...

и запретить

начало песни -

всё то ж,

что запретить восход!

я здесь один:

менялам в храме

не хватило места...

словам продажных

кто теперь поверит?

и всё же жаль -

развенчан

среди обид несчётных

мой идеальный мир...

но это не беда

я сталь гвоздей на олово

меняю

ох, не для красного

словца...

в руках

неспешного ОТЦА...

готов и оловом послушно таять -

пока живу!

Есть ответ

В зрачке винтовки

зреет пламя, выстрел

развязным громом над землёй звучит.

Без тренировки

не узришь всех истин

невидимых и видимых причин.

Без навыков не сможешь насладиться

тягучею осеннею порой,

когда из листьев праздничная пицца

под ноги лезет, только за порог

шагнёшь, бывало, в логово столицы,

не понимая - там один лишь лак...

Меняются кварталы, люди, лица,

но не идут по-прежнему дела,

как после боя не везут патроны

патроны, игнорируя обед...

Не унывай - с тобой твои иконы,

и есть ответ на семь коварных бед!

Памяти вымирающих хиппи

За кротость хипстеров поднимем чашу с ядом -

откликнемся на пламенный призыв,

сперва стерев с её краёв помаду!

Верхи не могут, но хотят низы

ответить революции по полной -

всех комиссаров надобно в расход!

По морю жизни бродят браги волны,

отправлены романтикой в поход

за счастьем, миром, солнцем и цветами.

Сибори*, бусы, бисер, автостоп -

ручьи всенепременно точат камень,

не трогая америк и европ,

где сытостью кичатся толеранты -

безмозглые создания сатаны.

И куплены давно рок-музыканты,

гламурные, как геи, пацаны.

* - Культура "хиппи" имеет свою символику, признаки принадлежности и атрибуты. Для представителей движения хиппи, в соответствии с их миропониманием, характерно внедрение в костюм этнических элементов: бус, плетенных из бисера или ниток, браслетов ("фенечек") и прочее, а также использование текстиля окрашенного в технике "тай-дай" (или иначе -- "сибори").

Вопрос вопросов

на стихотворение Любови Бурель "Скупая"

Риторически встал вопрос;

отвечать всё равно не стал бы...

Не вопрос, а, скорее, тост

тем, кто движется по этапу

от рождения в столб "итог";

многолюдно здесь и тревожно...

Знаешь, всё-таки эпилог

не читал бы я, если можно...

И по меди моих погон

бледный ангел - чуть видный - вышит.

В склепе влажном седых икон

кто-то, знаешь ли, нынче лишний.

Светом золота и любви

я сегодня сияю утром,

притягательнейший на вид,

отливающий перламутром...

Взвесь в воде только не видать,

а осядет - миры иные:

земли, реки и города...

кошки-лапочки, псы цепные!

Эпатажные фонари,

пересохшие калебасы;

что ни гуру, то лишь мюрид*,

что ни тенор, то призрак баса.

Виноваты ни брат с сестрой,

ни какой-то вагоновожатый,

а классический "Домострой" -

либеральный Господь демократов.

* - мюрид (араб. буквально - обладатель воли) - в суфизме, ученик, находящийся на первой (низшей) ступени посвящения и духовного самосовершенствования.

Сура абсурда

Не уйти из театра абсурда.

Здесь у каждого личный Джавдет,

перевод исключительно - сурдо,

а на сцене - ружьё и кастет.

Тучи свесились тут коромыслом,

чай спитой, СПИД по споту и пот,

спит полиция; став заграницей,

маяками вибрирует порт

над суфлёрскою будкой. Порою

пролетит связка матерных слов.

Режиссёр их под рампой зароет

и погасит тихонько улов.

От гримёров одни неудачи,

есть у них маски, пудра и лак,

тени только под лестницей прячет,

опасаясь фатального зла

вся в морщинах, актриса седая,

а субретки интриги плетут.

Жизнь театр каждый день покидает,

каждый день для него Страшный суд.

Не судим, если сам не осудишь,

но распнут, если сам не распнёшь.

Люди тянутся чаще к Иуде,

предпочтя во спасение ложь.

В ней ты в сговоре, а не предатель,

а весталки - уроки судьбы,

и Создатель в махровом халате -

благодарный тебе поводырь.

Но окончен спектакль белых кружев,

оприходован боезаряд,

и пыжи в зале зрительном кружат,

где неспелые души дрожат.

За кулисами ж - бабы лысые...

Мыслят...

из хаоса

по мотивам стихотворения Алекса Трудлера из хаоса в назарет

прилетая из хаоса,

будь собой -

виражом крутым покажись...

Гефсиман, понимаешь сам,

лишь табло,

на котором - святая жизнь!

пролетая кометою без хвоста,

ощущаю твой леденящий взгляд...

ты бы, знаю, мой милый, мне врать не стал;

несказанно, Езус, этому рад!

ты мой друг, ты мой Бог, не Отец пока...

мне признанья этого не сказать

ни сейчас, ни тем паче - через века,

ни потупив взгляд, ни смотря в глаза.

стал тобой, прорываясь из хаоса,

облетая мир, словно горний дух,

пробудились вдруг зябкие небеса,

но на радость нам или на беду?

недоношенный звук

недоношенный клон золотого оркестра -

колоколенки старой блажит благовест:

то анданте, а то разыграется presto,

собирая на праздник румяных невест.

недопетые песни церковного хора,

нам рисуют картины блестящего дня.

неумелый пацан, не подмоченный порох

и желание - мир на свиданье сменять;

в этом счастье разменною блещет монетой,

как прекрасная сила взаимной любви.

благовестом звенит нежный северный ветер

оркестровкой осенней a la c'est la vie...

Евангелие от Иуды

Он возложил над континентом длань,

она легка была пером гусиным...

А скромность вдруг слетела, умерла,

как лист увядший с сервера осины.

И я старался вознестись в тот миг,

когда верёвка скрипнула, не рвалась,

а мы с тобой весёлыми детьми

громили стать ружейного металла...

Мой добрый Бог, приятель, Лернер*, друг,

тобою не устану восхищаться...

Иисус великий, весь я не умру

ни в слове, ни в проклятиях, ни в глянце...

* - Лернер, (нем. Lerner) -- учитель.

Соль мирская

По листам устал сталь стила таскать...

Стих стекает...

Стук стихает...

Стек стухает...

Стикс вздыхает...

Струп вспухает...

Смех вскипает...

Соль мирская

полоскает...

Не ласкает, полощет

ритмы с рифмами тощими...

смычка

твердокаменность прошлых измен,

провокаций унылая смута -

это жизни вселенной момент,

проявление сил абсолюта!

наши души сгорают во тьме,

словно искры далёких кочевий;

разум - временный эксперимент

там, где символ прощания - клевер¹.

обретение смысла во всём -

непременное свойство материй;

теоретик хайкая² Басё

дзен-буддизму, воздавший по вере,

раскрывает мелодику струн

синтоистских хараи³-каннуси⁴;

самураи дрожат на ветру,

как субретки в урюпинском ТЮЗе.

¹ Первоначальная символика клевера, вероятно, восходит к исключительной жизненной силе растения. Практика высаживания клевера на могилах (вероятно, как намек на новую жизнь после воскресения) сделала его символом прощания;

² хайкай - одно из названий жанра японских трехстиший. Первоначально жанр комических стихов, в противовес жанру вака;

³ хараи - процедура символического очищения в синтоизме. Во время такого обряда жрец вращает специальной тростью около очищаемого предмета или людей. Также может использоваться обрызгивание верующих солёной водой и обсыпание их солью;

⁴канусси - человек, отвечающий за содержание синтоистского святилища и поклонение ками;

Просто суета

Во лжи лежу, обглоданный судьбиной,

невзрачный и непризнанный адепт.

Мечтали вы увидеть Арлекина

и ноги вытирать, и слушать рэп...

Во лжи полно похожего на правду,

но это лишь логический обман....

Горит в душе всемерная досада,

пролитая на летошний туман.

Мечтали вы меня уконтропупить,

но, видит Бог, не вышло ни черта.

Я здесь для вас - как горький перец в супе:

во рту горит эрзац-Афганистан.

Не удалось меня изгнать в изгои

или на месте дружно растоптать.

Я нахожусь в эпическом покое,

а всё иное - просто суета.

Щенок

Я свободен и... мёртв уже?

Мои мысли по небу бродят...

А в норе, как в пустой душе,

шерсти клок - монумент охоте.

Злой волчатник за мной пришёл,

как иблис* за людьми приходит,

после бросил меня в мешок

меж щенками моей породы.

Неужели я всё же жив,

что там снова не так случилось?

А на воле луна дрожит,

словно символ волшебной силы.

Прогрызаю в мешке дыру,

кувырком - вдоль реки не страшно.

Видно, волки, как люди, врут...

Впрочем, это уже не важно.

Убегаю по краю скал,

я подрос... не щенок молочный.

А зубов моих зол оскал -

на кадык человека точен.

* иблис - в исламе: имя джинна, который благодаря своему усердию достиг того, что был приближен Богом, и пребывал среди ангелов, но из-за своей гордости был низвергнут с небес.

Посвящение Хайяму

(мудрость мира на дне бокала)

аскет в тоске - как сдувшийся верблюд,

как лопнувший от важности фонарик...

или же - обнажённый лилипут,

танцующий на стойке в диско-баре

с унылым видом мокрого птенца,

стекающего тряпкой поломойки...

с лица ли воду нам ли отрицать,

или не воду... в тяжкий час попойки?

не выношу запойный аскетизм,

мне от него не холодно, не жгуче,

но пить легко... до положенья риз -

конечно, тоже не намного лучше...

поэтому к Хайяму мой посыл -

по линии (на сгибе) штрих-пунктира -

его глаза, синее бирюзы,

в его бокале плещет мудрость мира!

Простые числа

Желать богатства - грех большой,

такое дело.

Я от тебя к себе дошёл

покамест целый.

Но нет пророков там и тут,

пророки скисли.

А впереди - не Страшный суд,

простые числа.

Престол уходит от меня,

считай - в награду.

Отдал полцарства за коня -

так было надо.

Инфант поспешно впал во грех,

сидит... не дышит.

В твоей-моей эрзац-игре

нам третий - лишний.

Не треугольник, вот те крест!

Всего отрезок...

Богат я нынче, будто Крез...

или - как кресло:

роскошен, выгнут - нате вам! -

садись и властвуй...

Да только всё - слова, слова,

а не лекарство.

Метафизика воспитания

Я, Макаренко - только держись! -

Я лелеял ночами твой образ,

не вкурив незаслуженной лжи -

ведь любил тебя, стерву, на совесть!

Но такую, как есть, воспитал -

дочь полков трудового народа!

И в свои-то седые лета

слишком тщательно дую на воду,

чтоб потом не влететь просто так -

на клубничке с тобой не попасться.

Ты прекрасна, но слишком остра,

словно пёрышко для провокаций.

Я - Спиноза, философ и плут,

атрибут полигамных субстанций*;

мой тяжёлый причинностный плуг -

будто вектор разрывов пространства!

* - автор имеет в виду понятия "атрибут", "субстанция", "причинность", используемые Бенедиктом Спинозой для описания своей метафизческой теории в далёком уже XVII-ом веке;

целитель

души порвавшимся баяном

нам не загладить скорбь вины,

не залечить на сердце рану,

или же ран совсем иных

не нанося ударом подлым,

не ныть, что жизнь - кровавый бой...

в атаке рвёт на землю сёдла

и тянет конных за собой!

а на душе всё тот же кризис

несостоявшихся побед...

и в предстоящей экспертизе

ответов нет на все семь бед;

как нет иных (а те далече), -

нам говорил один поэт...

и время неумело лечит

из года в год... десятки лет!

прекрасно болен

Карсы Беку посвящается

я болен, будто Маяковский,

любимой мамы страстный сын...

я - друг метафор, вывих мозга,

вселенной точные часы...

я болен больше, чем не болен,

моё дыханье круче слов...

в стихах поэта много соли,

поэт - космический улов

я болен - чёрт возьми! - от страсти

к своей неистовой мечте

я болен сплином, жаждой власти...

моя судьба - одна из тех...

над ней читатель хмурит брови,

а я вот рифмой сыт вполне...

висит звезда у изголовья

и пишет вечности сонет!

Время - ренегат

Гремят расстрелом под вагоном рельсы,

и время натыкается ноздрёй

на Гришку... тихо, граф Юсупов... Эльстон!

Здесь время разаврорилось зарёй!

И отставной рогатый барабанщик,

на Николаевском вокзале важный чин,

стремится спеть осанну, как и раньше,

и в Мойку звонко выбросить ключи

от всяческих несвежих революций,

нам ни к чему кровавая юдоль!

Закат над Петербургом слишком куцый,

чтоб заглушить собой чужую боль.

Ростральные колонны - ноги века,

уставшего по времени шагать,

которое неважный, к слову, лекарь,

но - без сомнений - славный ренегат.

ленты кармы

на бескозырках ленты кармы,

карета - чёрный "воронок"...

встают мятежные казармы,

и маузеры между ног

блестят шлифованною сталью,

как труб линейные полки.

раздав часы, трусы, медали,

полковник нервно трёт виски.

ещё пока совсем не вечер,

но и не утро, мон ами';

твердят профаны: "время лечит",

а время трубкою дымит

вулкана спящего покамест.

ты не буди его, не тронь!

своими липкими руками,

не разводи в миру' огонь.

на бескозырках нимб вселенскай,

под ними жёсткие глаза

и взгляд голодный, жадный, дерзкай...

...и нет, увы, пути назад!

Комментарии: 3, последний от 21/09/2019. © Copyright Чваков Димыч (nudless@mail.ru) Размещен: 01/03/2018, изменен: 02/03/2018. 130k. Статистика. Сборник стихов: Поэзия Скачать FB2
Аннотация: Ростральные колонны - ноги века, уставшего по времени шагать

Чваков Димыч : другие произведения.

Философия от наивности до наших дней