Аннотация: конкурсная версия РТ-2012 на тему "Дороги, которые нас выбирают" (жюрейский список)
ПЛОТОГОНВО ЛЬДАХ
Рамис уверенной рукой свежеобращённого адепта перекрестил жирное свиное ребро с зажаристым золотистым куском мяса в виде волана вокруг талии и сказал:
- Аллах дальше 65-го градуса северной широты ничего не видит. Можно и свининки отведать... если под водку. Наливайте!
Нас немного насторожил теологический эклектизм гостя, но виду подавать никто не стал - мало ли, каких только чудес в области нематериальных сфер не случается, пока Всевышний - на минуточку - отошёл вздремнуть.
Собрались на территории передающего радиоцентра, чтобы отметить ввод в эксплуатацию приводных радиостанций ОСП-11. А Рамис - это как раз тот самый человек, без которого и праздника бы не случилось. Под его, представителя ЗАО "Радар", чутким руководством происходила установка антенн и наладка автоматических приводных систем посадки в нашем аэропорту.
Разлили. Выпили.
- Это не относительная влажность, а самая, что ни на есть, отвратительная влажность! - прокомментировал сбывающийся на все сто прогноз погоды сменный инженер Лёня, прикрывая свеженький южный загар огромным зонтом от фирмы "Fulton", под куполом которого можно уместить троих - хозяина, камердинера и охранника. Сентябрь клонился к закату, периодически расплёскивая накопившееся слёзы по короткому северному лету, которое в очередной раз не задалось.
Мангал стоял под навесом; и редкие капли, облетающие фэйсконтроль посредством союзного восточного ветра, не могли испортить процесс приготовления шашлыка на рёбрах, а только лишь шипели от злости, врезаясь круглыми, как дураки, головами в раскалённое железо.
Выпили по второй и принялись закусывать горячим. Это куда как лучше, чем ничем не пахнущие турецкие помидоры "из Краснодара" забрасывать в топку желудка следом за белым наливом ледяной (из морозилки) водки "Пять..." Впрочем, обойдёмся без рекламы - оставим название в тайне, чтоб ни у кого не появилось повода обвинить автора ангажированности его застольных преференций.
- Хорошо пролетела! Соколом ясным по пищеводу, - сказал кто-то из наших технарей, сгрызая хрящик со свиного рёбрышка, но всё ещё имея в виду позитивный полёт алкоголя внутри организма. - Тоненько-тоненько...
- Не тоньше комариного писка... - уточнил одухотворённый под куполом собственного шапито сменный инженер Лёня.
- А какой у комара писка? - поинтересовался Рамис.
- Чуть потолще его же струйки, - хохотнул Лёня.
- Эй, "Варяг", ты слишком долго плавал! Как говаривал капитан Руднев в бухте Чемульпо в 1905-ом году. Наливай уже, ждать невозможно - мясо нарушает внутренние процессы в организме, если его не подогнать, - это снова наш гость ускорил процедурные действия, переводя их из официально-приветственной обстановки в безусловно дружескую.
- Господа, а что вы думаете о нашей славной милиции, которую за хобот хотят притянуть до значимости иноземных полицейских структур? - спросил Рамис, когда водка обрела приют в лучших уголках наших организмов.
- Тянут-потянут, только всё равно не полиция получится, а полиомиелиция, ёпст! Гвозди бы плющить из этих людей...
- Плоские гвозди? Что-то новенькое? Это не скрепки ли?
- Нет, просто гвозди. Плоские, как шутки некоторых штатских...
- Понимаю, доктор, не всегда удаётся успешно нарисовать улыбку, чтоб я так жил, как мне иногда снится.
Шашлыки в отличие от шуток уродились знатными. Вовлечённое в празднество народонаселение радиоцентра и другие практически неофициальные лица быстро покончили с первой партией и теперь занимали себя беседами в ожидании повторного явления чуда кулинарного мастерства дизелиста Роберта.
Лёня закурил, хитро улыбнулся и сказал:
- Что-то мы отвлеклись от основной темы всех застолий - давайте о политике? Как-то не очень убедительно получается: работу и женщин уже обсудили. А как же тогда милитаристы-капиталисты? Возьму на себя смелость заполнить этот пробел нашего выездного заседания.
Внимание, перевожу стрелки на запад.
О чём хочу сказать? А вот, извольте - если раньше Запад помогал НАМ жить с мечтой о красочных буклетах с изображением нищенствующих прекрасных дам, которым даже на нижнее бельё средств не хватает (не говоря уже о верхней одежде - надеть нечего!), то теперь МЫ помогаем тому же Западу с ИХ мечтой... Вспомните хотя бы прожекты "дойче дорф" (немецкая деревня) в российской глубинке, куда путёвки стоят запредельно дорого, но всё равно они невероятно популярны... Ну, перевоспитание трудных подростков методом проживания своим трудом в заброшенных русских селениях, вопрос отдельный. Но ведь и взрослые с охотой расстаются с денежкой, чтобы только потрогать обдристанную козу Нечерноземья за вымя.
Тут оживился и присоединился к беседе отягощённый полуторным высшим образованием (все три незаконченных) дизелист Роберт.
- Да-да, мечта о сладкой западной жизни - это нечто! Джинсы Levi's - апофеоз мироздания, сигареты Marlboro - дымка райских наслаждений, а уж bubble gum от компании "Wrigley" - великий надувной суррогат счастья. Помню в Питере торговал "полосатый жинс" без примерки в чешском Луна-парке у администратора какого-то аттракциона. Тот, переживший "ужасы" 1968-го года, страшно боялся "кейджиби" и оттого постоянно путал русский, чешский и английский... В итоге - нам пришлось долго по его просьбе "уходить от возможной слежки", а потом в тесном сортире на одну ягодице-персону я стал обладателем отменных штанов (производство - Сингапур)... но на два размера меньше, чем мне требовалось. Конспирация, блин! Это на стадионе имени Кирова было дело... в его окрестностях.
- А у меня имелось целых два символа, они же - безусловные артефакты, пресловутой западной свободы, - сменный инженер Лёня весь так и светился приветливой улыбкой жёлтого металла. - Порнографический журнал - спецвыпуск, посвящённый двухсотлетию США. Случилось это событие в 1976-ом году, если помните. В том издании трудновоображаемые для советского студента сексуальные излишества были представлены в традиционном для американцев патриотическом аспекте - на/под/с американским флагом.
Вторым атрибутом моего личного "свит фридома" можно назвать настоящую виниловую "плиту" с Флойдовским концертом "Wish you were here" фирмы "Harvest". Да-да, с тем самым невыразимо симпатичным логотипом (не то дельфин в рясе, не то морж во сне). Всё это богатство досталось мне от откинувшихся после защиты весёлых, но обнищавших на проставах старшекурсников.
Роберт раздувал жар порядком прогоревших углей, интенсивно размахивая фанеркой, будто сигнальщик на миноносце, капитан которого спешил сообщить противнику, что сдаётся, прежде чем его торпедируют. Кулинарный процесс не мешал ему участвовать в разговоре. Не капитану, разумеется, а нашему дизелисту.
- А моему дружку-однокурснику подарили якобы импортную майку с группой "Смоки" на фронтоне... С Крисом Норманом во главе. Парень долго не стирал свою футболку... будто знал. И вот свершилось... морды "смоков" начали расплываться, как только их окунули в воду - нечистоплотными оказались. Приятель мой жутко грустил от этого... и худел на нервной почве. "Смоки" расширялись с каждой стиркой, а с владельца "фирменной" майки сваливалась одежда, которую он носил ещё в школе... Пришлось однажды ночью, тайно от владельца, эту футболку выкинуть, а то бы западные рок-вампиры высосали из моего друга все соки...
- Вот и вспомнили молодость, - вернул себе право подачи Лёня. - А нынче-то что? Я о ценностях забугорских демократов говорю. Пришёл черёд, и теперь не мы им завидуем, а они нам. Цивилизация хороша в меру, доложу я вам. Передозировка изобилия и чистоты делает людей беспомощными перед лицом эпидемий и обычных немытых рук. Тут без эко-туризма по российским глубинкам никуда. Или, скажем, японский агро-отдых на Дальнем Востоке. Представляете, бурятская деревня, полная японских "оккупантов", которые обрабатывают огороды аборигенов, да ещё и приплачивают за этот труд богопротивными, но вполне себе конвертируемыми, иенами.
- Это они ещё нашего Севера не освоили, - улыбнулся Рамис. - А если волю дать, так за уши будет не оттянуть. Впрочем, загадят своей цивилизацией за милую душу. Надо так: смотреть можно, а трогать - нельзя. Будто бы в музее. Глаза видят, а руки за спиной, чтоб экскурсовод контролировал.
И тут техник Стас, услышав о музее, вспомнил, как ему глаза в областном центре диагностировали. Как говорится - кстати, об экспонатах.
- Думаете со зрением можно вот так запросто обращаться, как это большинство из вас делает? - обозначил Стас сферу своих сиюминутных ораторских интересов. - Нет, нельзя. У меня вот года четыре назад одна окклюзия зрительная приключилась. Лёня, ты уверен, что я говорю о погоде? Тогда... тогда... Тогда, наверное, аккреция с глазами была. Опять не так говорю? Сейчас-то что? Аккреция, выходит, область, вообще, существенно большая, чем можно себе представить... глазом не объять. Космос, партия, комсомол... Хорошо, хорошо, не стану умничать. Просто хреново у меня с глазами было, года четыре тому уже... Пошёл в нашу поликлинику, а там окулист, сами знаете, как пуля из дерьма. Он быстренько к спецу по месту жительства направил, а уже оттуда меня в диагностический центр отфутболили. Иди, дескать, парень, куда подальше - пусть тебя обследуют настоящие специалисты. Не интересоваться вслух, мол, вы сами тогда кто, ума у меня хватило. И это, наверное, правильно, иначе бы вместо глаз пришлось лечить внезапную контузию от встречи с тупым недоразвитым субъектом... или предметом ли.
Ладно, прибыл в офтальмологический центр, направление показал - сразу к доктору на первичное обследование. Врач осмотрел меня, потом в глаз закапал какое-то лекарство и сказал: "Идите пока в коридор, на диванчике посидите. Не напрягайтесь, почувствуйте себя уверенно и спокойно. Отдохните, то есть..." "Доктор, а для чего эти капли?" - спрашиваю. Он объясняет, вроде какая-то анестезия, чтобы потом можно было по моим роговицам чем-то металлическим "шкрябать" без риска быть укушенным в руку.
Хорошо, сижу себе на диванчике в коридоре, жду, пока наркоз действовать начнёт в полном объёме. Каждые десять минут медсестра из известного кабинета выходит и снова мне глаза закапывает. Чтоб лучше приживалось, видимо. Раза три мне добавку выносили в коридор, а сижу себе, как обычный обыватель, который ждёт жену с медосмотра. Только тут ловлю себя на мысли: мозг мой тоже начинает отвердевать с огромной скоростью, почти так же, как и стекловидные тела моих накачанных анестезией глаз. От осознания этого начинаю твердеть и во всех остальных местах своего разомлевшего в дружественной атмосфере организма. Буквально деревенею, будто Пиноккио какое-то. Что значит, де, Пиноккио - мужчина? Полено - оно, моё... стало быть - какое-то, и не спорьте со мной: я же упрямый, будто ишак: с места не двинусь, если решил?
Продолжаю. Состояние просто ни в дугу! Похожее на сон бегового жеребца с открытыми глазами. Изображение расплывалось перед моим взором, а в голову приходили какие-то дурацкие мысли. Представляю такую картинку: вот сейчас выйдет врач из кабинета, скажет, что у него перерыв на обед, и потом... Потом подумалось, тут же он меня замаринует на скорую руку а-ля "карпаччо из глаз по Асклепию" и съест за врачебной офтальмологической трапезой вместо второго. Я же себя этаким грибком-боровичком представлял. Чистое сумасшествие. Хорошо, что время подошло, и сестра меня в кабинет пригласила, а то бы с ума сдвинулся... Что врач, спрашиваешь? Съесть не съел, но понадкусывал яблоко глазное так, что я два раза в обморок отправлялся с лёгким подрыгиванием конечностей, веришь, нет?
Когда народ отсмеялся над ужимками Стаса, изображающего, как врач окулист со товарищи насиловали глазное дно пациента с особенным медицинским цинизмом, подоспела вторая очередь шашлыков. Минут на несколько воцарилось молчание, сопровождаемое аппетитным чавканьем, производимым двенадцатью крепкими мужскими челюстями. Если верить народной примете, за это время родилось некоторое количество новых блюстителей порядка - ментов, если кратко.
- А чего это ты, Рамис, не в столичных городах живёшь? Фирма-то ваша московская, так? - поинтересовался Лёня, обгладывая свиные рёбрышки до зеркального блеска.
- Да, фирма московская. Но не люблю мегаполисы, хоть убей. Там всё выпукло и гротесково, и пройдох с аферистами в них относительно гражданского населения столько, что хвалёные итальянские приморские городки обзавидовались бы. Как говорится, приехали в Москву приодеться, а нас там приобули. Вот потому и живу, собственно говоря, в городе своего детства, где учился в школе.
А уж вся моя трудовая деятельность состоит из одних командировок - в основном, по северам. Какая разница, откуда я в какой-нибудь Певек прилечу, из Москвы или - через Москву? Верно, никакой. Главное - чтобы аппаратура заработала так, как надо. Вот и живу в Приволжской провинции, где рыбалка патриархальна, как сотни лет назад: удочка, тихая затока, бредешок, жерлицы. И никаких тебе спиннингов с супер-пуперскими блёснами-самоловами из Финляндии, катерами из Норвегии и прочей атрибутикой понтоватого спортивного лова, насаждаемого нам пресыщенным рыбаком зарубежной выделки.
И за что таки я люблю свой город? Не знаю... Возможно, за то, что летним ранним утром вместо соловьёв на дерево под окном мостятся дурноватые чайки и орут, что на мусорных бачках никто их не уважает... Возможно, за то, что дворники здесь - свои люди, а не доблестные представители Средней Азии... Возможно, всё потому, что я, не просто удосужился родиться в краю этом Приволжском, но и живу с удовольствием... Возможно, потому, что у меня здесь есть друзья, которым я могу доверить всё, что у меня есть за душой (пусть немного, но всё моё!)... Это, в конце концов, мой город. Он провинциален до безобразия. Но я отношусь к нему снисходительно. Я просто люблю его. И ни к чему иные объяснения.
- А как ты попал на такую работу? Мотаться полгода по командировкам - не много ли?
- Если серьёзно, то характер у меня непоседливый. Больше одного дня, проведённого в квартире, самое страшное наказание. Какой там телевизор! Не пялюсь я в этот ящик, когда можно уехать на рыбалку, на охоту. Вот тут мне и помогает работа. Специально такую искал и нашёл прямо на распределении. Комиссия тогда ещё очень удивлялась, как быстро ей удалось уговорить парнишку выбрать себе трудовую повинность (по меньшей мере - три года по договору) в режиме блуждающего по окраинам империи свободного форварда от радиолокационных систем посадки.
Выпили, закусили, закурили. Застольные беседы перешли в фазу неспешных рассуждений. На сытый желудок благолепие духа переходит из стадии "для внутреннего пользования" во вселенское состояние "экстраверт на марше". Вот и Рамис расчувствовался и продолжил рассказывать о себе.
- Мой брат с пелёнок, как говорят, мечтал быть космонавтом, а я всегда хотел стать врачом, чтоб вылечить брата... Шутка. Братишка, кстати, меня на три года младше. Любил в нашей компании крутиться. Это, наверное, у всех так - со старшими интереснее. Если в мушкетёров играть принимались, то всегда Д'Артаньяном оказывался. А кем я был - и так понятно, имя само за себя говорило: Рамис, значит - Арамис.
Кстати, а братишку-то Арманом зовут, тоже с именем героя Дюма созвучно. Арман по-татарски значит - желание, стремление, сладкая мечта. Вот он сызмальства и стремился к сладкой жизни. Эх, не уследил за братишкой - пока я учился в институте, он таких дров наломал... Связался с блатотой, сел на пять лет за разбой. Столько седых волос потом нам с мамой его художества стоили! Сумели всё-таки убедить Армана за ум взяться. Техникум заставили закончить. Но это исключительно в память отца братишку туда взяли - с судимостью-то куда лезть, сами понимаете.
Женился Арман, работать пошёл. Казалось, всё наладилось, так ведь нет - не то дружки старые с пути сбивать начали, не то самому вожжа под хвост попала. Запил, развёлся, с работы ушёл. Опять всё на маму упало. Меня-то по полгода в городе не бывает, а то и больше.
Рамис замолчал и задумался на минуту. А потом продолжил:
- Сейчас Арман снова в ум входить стал. Помотался по шабашкам лет семь-восемь, вернулся. С женой сошёлся. Живут неплохо, вроде бы, детей воспитывают. А я всё беспокоюсь, не сорвало бы брата с катушек ещё раз. Как - почему? Возраст такой, когда седина в голову, а бес, сами знаете - куда.
- Рамис, вот ты говоришь, что Арман по-татарски - это желание, - мудрый Лёня попытался отвлечь нашего гостя от грустных мыслей, плавно переключая тему. - А скажи-ка, дорогой, твоё имя тоже что-то значит?
- Да. Плотогон, сплавщик плотов.
- Вот - в точку! - воскликнул Роберт. - Именно так - плотогон. Всё срослось. Потому тебе и дома не сидится, Рамис, что внутренний механизм имени управляет твоими желаниями. Тянет тебя к далёким быстрым рекам. Только не сплавом заняться, приносить людям не строительный лес, а возможность безопасной посадки воздушных судов.
- Слушай, а я и не думал никогда, - в голосе Рамиса и в самом деле присутствовало неподдельное удивление. - Точно, люблю я на северных реках рыбачить. И с народом местным общаться. На Крайнем Севере людей мало, потому они все обстоятельные и душевные. Вы это и сами знаете, но на Арктическом побережье Якутии и Красноярского края это особенно заметно. А живности там - пока ещё навалом: лови, стреляй, не хочу. Даже не знаю, что делать стану, когда на пенсию выйду. Впрочем, нет, пока есть силы и желание, продолжу работать. Начальство возражать не будет - не больно-то у нас много желающих раскатывать за Полярным кругом и в его окрестностях, занимаясь пуско-наладкой. И ведь всегда один едешь, не то, что нынешняя молодёжь, не привыкшая к ответственным решениям. А раз один, то тут и характер нужен лёгкий, такой, чтоб запросто с незнакомыми людьми сходиться и с их помощью системы посадки в эксплуатацию запускать. Но и ответственности в этом случае не избежать. А я её не боюсь.
Есть у татар такой праздник Ураза-байрам. Что-то вроде православной Пасхи. А у меня свои праздники. Курага-байрам, если дома за праздничным столом. Кирза-байрам, когда больше двух недель на одном месте. Тут уж, честно говоря, не до праздника. Всё желание сводится к быстрейшему отъезду в очередную неисследованную даль. Я и женился поздно, поскольку никак не мог найти женщину, которая бы спокойно отнеслась к такому образу жизни. А когда таки женился, она у меня первые десять лет притиралась, всё молила, чтоб поменял работу, но потом дети подросли, она и привыкла. Верно говорят, маленькие детки - маленькие бедки, а уж как подрастут... Тем не менее, у меня уже три внука и две внучки. Младшенькую ещё не видел, как раз к вам уезжал, когда она родилась. А приеду - уже вполне взрослая дама: два месяца - впору молодёжи голову крутить и глазки строить.
А ведь в первый год, когда по распределению в "Радар" угодил, была у меня любовь, такая, что голову сносит, и думать только о сексе думаешь. Работала моя пассия в технологическом отделе. Я в те времена ещё по командировкам не мотался, опыт по настройке и разворачиванию систем на полигоне приобретал, так что время крутить романы было. К тому же жить в общаге приходилось, а у дамы моего сердца своя квартира, отдельная - без родителей. Милое дело.
Подруга на меня всерьёз запала. До того дошло, что сама предложение сделала. И я, превозмогая себя, отказался. Впервые меня просила... нет, умоляла женщина, а я отказал. Что ответил я ей? Примерно следующее. Помните, сударыня, историю Фредерика Шопена и Авроры Дюпен? Две творческих натуры в амурном союзе. А помните ли, КАК это было и чем закончилось? Я вам подскажу... Ревность, истерики, непонимание, скандалы, вплоть до рукоприкладства, глупость одна... Блажь всё это. Две творческих личности, особенно, если они созидают в одной области... им просто противопоказано находиться в пересекающихся подпространствах. Иначе - конфликт. Да, что конфликт. Катастрофа, вспышка, аннигиляция! Такой вид человеческого общения, как амурный, им заказан. Единственное, что дозволяется с точки зрения здравого смысла, это совместные застолья (на разных концах стола, подчёркиваю), вежливые раскланивания на проспекте или в моменты мимолётной встречи в актовом зале Дома творчества на чьём-либо юбилее или при вручении государственных наград. Вот такое ограниченное общение. В противном случае - неизбежная смерть. И порою не только творческая. Такая странная судьба у нас, гениев.
Последнюю фразу Рамис произнёс с изрядной долей самоиронии и даже некоторым уничижением в собственный адрес. Или это только рисовка? Все были немного обескуражены, но недолго. Через пять минут нас уже не заботило, ёрничал наладчик или говорил серьёзно. Лёня осуществил разлив, в котором растворялось непонимание и недоумение так быстро, как только это позволял сделать этилен, овеществлённый в наших материальных и нематериальных запросах.
- Рамис, - обратился к наладчику Роберт, - а расскажи что-нибудь интересное из своей пуско-наладочной жизни.
- Хорошо, как раз вспомнил одну историю. Был у меня такой случай, после которого полгода на рыбалку не тянуло, и целый год вообще на рыбу смотреть не мог, не то, чтобы в качестве пищи... И что характерно, когда работал в Хатанге под самый конец прошлого года, тоже, вроде бы, одной ряпушкой, гольцом да тайменем питался месяца полтора-два. И не осточертело ничуть. Ой, вру, там же ещё оленина была. Я две туши в самолёте по личному разрешению начальника аэропорта в багаже вёз. Причём здесь доплата, когда конкретный перегруз? Людей некуда приткнуть, последний самолёт перед Новым годом. Они и так не очень часто на Большую землю летают. Лётчики там нарушают всё, что только можно. И это не по собственной бесшабашности, а от безразличия государственных мужей, которые за наши с вами деньги не хотят авиацию развивать повсеместно, а не только по столицам да курортным местам.
Но сейчас не об этом. Я же о своём отвращении к рыбе хотел рассказать. Истории моей уже скоро десять лет будет, а помню, словно вчера всё случилось.
Устанавливал я системы посадки в аэропорту совместного базирования Тикси, это Якутия, если кто не знает. Практически - самое устье Лены. Кстати, название это происходит от эвенкского Елю Эне или якутского Ёлюёнэ, что в переводе значит "большая река".Места там изумительные, хотя и прохладные. Первое знакомство с посёлком меня поразило до глубины души. Представьте, после прилёта и заселения в гостиницу вышел прогуляться, осмотреться. Но прежде нужно узнать хотя бы, в каком направлении идти, чтобы попасть в продуктовую лавку. Мне подсказали.
- А что, этот магазин работает круглосуточно? - поинтересовался я у кого-то из обслуживающего персонала гостиницы.
- Работает-то он круглые сутки. Жаль только, что круглые сутки случаются не каждый день, да и не каждую ночь... - ответ аборигена был несколько обескураживающим, но меня это обстоятельство остановить не могло, и я отправился.
Возле магазина со смешной табличкой, доставшейся ещё с советских времён, крутился какой-то странный раскосый господин, по всему видать - интурист.
Интурист был грязный, немытый и заскорузлый. Ну, чисто ряженый Шекспир с похмелья по представлениям главного режиссёра какого-нибудь захолустного народного театра. Говорит этот иноземец, мол, приехал из Японии в поисках отца, попавшего в плен во время Второй мировой, потом потерял паспорт и спился. Но ребята в аэропорту мне сразу сказали, что таких "японцев" половина Улан-Удэ ходит, и в Тикси тоже встречаются подобные.
Тут-то я и догадался о внутренней сущности встреченного "иностранца": он не дурак, он просто себя валяет.
Но вернёмся к главному. Работал я в Тикси весной, как раз когда белые ночи в тех краях начинаются. В Подмосковье уже всё зеленым-зелено, а Якутия дышит леденящим воздухом Арктики.
Потрудились с местными парнями славно - закончили настройку на пару недель раньше, чем планировали. Сели это дело обмыть вечерком, тут командир лётного отряда и предложил вывезти меня на рыбалку. И кто бы возражать стал на моём месте? А что, до самолёта на "большую землю" время есть - отчего бы и не принять предложение.
На следующее утро я уже грузился в МИ-8 в сопровождении местного кадра - Сергеича, угрюмого мужика средних лет, экипированного военным камуфляжем и диким взглядом неправильно разбуженного шамана. Командир меня сразу предупредил, что с этим Сергеичем ухо следует держать востро, поскольку у него идефикс - пешее путешествие по тундре.
"Ты, Рамис, на провокации не поддавайся. Жди себе вертушки до победного. Может, на сутки-другие из-за погоды задержится борт, но прилетит непременно. Впрочем, по прогнозу: на ближайшую неделю - ясно, видимость "миллион на миллион", так что всё будет прекрасно. Вовремя вас заберём. Я бы и сам с удовольствием порыбачил, да грехи, хе-хе, не пускают".
В ответ на мои сомнения, относительно того, каким образом наши частные забавы согласуются с интересами авиакомпании, командир ответил с незабываемым сицилийским акцентом: "А кому какая коза, куда ностры полетят". Потом добавил: "У нас в тех краях ледовая разведка, не бери в голову".
Под занавес посиделок командир сказал следующее: "Забросит вас завтра экипаж, который на этом месте каждый год рыбачит. Место ребята знают "от и до", улов гарантируют. Они, правда, потом на ВЛЭК улетают в Якутск, но место на карте отметят - вас другие заберут". И эти слова должны были объяснить беспокойный тон командира, который будто бы сам себя уговаривал, когда толковал, чтоб я не паниковал и ждал до победного. Но меня это обстоятельство нимало не насторожило. Иллюстрированные воображением сцены предстоящего лова затмили всё, в том числе и чувство самосохранения.
В общем, расклад такой: планировали порыбачить пару дней. В крайнем случае, пару ночёвок предстояло на берегу Лены провести. Палатка, спальники, бочка под рыбу, сети, ружьё. Продуктов брали по минимуму, поскольку метеоусловия отличные, а местечко, куда нас забрасывали, лежит как раз в районе ледовой разведки, которая каждый день проводится. Сухарей, правда, набрали на неделю - мало ли что.
Вы знаете, что такое дельта Лены в конце мая? Снег на берегах слежалый, не снег, а фирн. Многочисленные протоки кое-где чистые - тёмный лёд, пугающий своей прозрачностью. Круглосуточно светит солнце, но пока не очень результативно. Природа готовится к ледоходу неспешно, с расстановкой. А тут, в этом Заполярном пиршестве, мы с Сергеичем. Не сказать, что слишком гармонично вписываемся, но и бельмом на глазу не выглядим.
Первым звоночком о том, что дело не сладится, было то, что мы из вертолёта пластиковую бочку под рыбу выкатили на снег, а соль забыли. Не помню точно: то ли друг на друга понадеялись при выгрузке, то ли просто не положили ещё в Тикси. Но, оставшись одни, когда "вертушка" скрылась за горизонтом, расстраиваться не стали - слава богу, температура "за бортом" вполне себе зимняя, ничего с потрошёной рыбой за пару дней не случится. А тут ещё с полпачки соли в старом рыбацком схроне - что-то вроде избы без крыши, сооружение, защищающее от ветра - обнаружилось. Это нам для питания, а улов на морозе не испортится, если всё по плану...
Там же, в схроне, очень кстати и дрова нашлись для очага - на первое время. Натянули мы на стены брезент - чем не крыша? - поставили под ним палатку, спальники разложили. Развели костерок, сразу же сделалось тепло и уютно. Короче говоря, как в песне Утёсова - всё хорошо, прекрасная маркиза, за исключеньем пустяка.
А между тем пустяк оказался далеко не таким безобидным, как нам с напарником представлялось сначала. Впрочем, тогда мы об этом даже не думали. Чего переживать-то: два раза переночуем, а потом за нами "восьмёрка" прилетит. Двое суток на берегу готовой к ледоходу великой реки - не такое уж и тяжёлое испытание.
Впрочем, назвать одну из многочисленных проток в дельте Лены великой рекой можно лишь весьма условно. Поясню. Представьте, себе треугольник, составленный из сотен рукавов, ручьёв и проток, расширяющийся в сторону моря Лаптевых. Так вот, основание треугольника примерно сто километров, а боковая сторона - полтораста вёрст. Это и называется дельтой реки Лены. А нас забросили на берег какой-то из многочисленных проток, где по уверениям командира лётного отряда рыбалка была просто невероятной.
Наши с Сергеичем представления о рыбной ловле несколько разнились, поскольку я предпочитаю спиннинг и удочку, а зимний лов - на мормышку. Но тут - сети. Однако для настоящего рыбака грех жаловаться, если принять во внимание величину улова, который был обещан. А здесь командир не обманул.
Первый раз вытащили сети уже под вечер, ориентировались по часам ("полярный день" уже почти месяц радовал здешние места) и принялись готовить ужин. Уха из сигов, жареный ленок - что может быть более изысканными яствами для вечного странника, Агасфера от радиолокации, каковым я считаю себя безо всякого хвастовства.
Заполнили бочку рыбой уже следующим утром. Можно и обратно. Но тут неувязка. Вертолёт к назначенному сроку прилетел, но отчего-то прошёл стороной, мы только звук работающих двигателей услышали. Погода звенела, так что причиной неприбытия, видно, были явно не метеоусловия.
Через день всё повторилось. Слышно звук "вертушки", но где-то в стороне. Неужели экипаж забыл, где нас высаживал? Я же сам точно видел, как второй пилот на карте обозначил место. Неужели он ошибся? Если так, то... Было немного жутко, но я понимал, что нас не оставят и будут искать. Да, вот что странно, карта картой, но опытный командир должен помнить место интуитивно, тем более (если судить по загородке от ветра) - в это место рыбаков высаживали неоднократно.
Ах, да, точно - командир "вертушки" говорил, что за нами прилетит другой экипаж. Стало быть, сидим и не чирикаем. А гадать, отчего на карте одно, а в жизни другое - дело цыганское. Не пухнем же с голоду, в самом деле! Хоть без соли и свежего хлеба, но вполне себе.
К концу недели от рыбной диеты стали такие кошмарные сны по ночам являться, что даже представить страшно. О пластиковой лапше "Ролтон" мечталось как о деликатесе каком-то. Только глаза закроешь, а тут тебе уже вышколенный в "Макдональдсе", вскормленный от щедрот фастфуда, метрдотель с раскосыми глазами, кого-то очень здорово напоминающий, тащит на подносе аппетитное варево и говорит на чистом литературном языке:
"Пливет, далагой!
Бог сегодня посрар тебе на завтлак засиженный молёными мухами одноимённый глиб, сушёной сущности; посрар он и колейскую глудинку (без хвоста и намолдника); неотмываемый стакан с надписью "я имер его импелатолское высоцество... цесть быть пледставренным княгине Вылубовой-с-Одного-Штофа"; засаренную от доргих попыток обмануть мышеровку грухую на одно ухо клысу; синий помидол из страны Римонии и цуть-цуть берой стлужки кокосовой, от котолой у борышей цасти церовецества аррелгия..."
Ах, как я раньше ненавидел эту кокосовую стружку! А тут впору полюбить "Баунти", как Флетчер Кристиан, если кто понимает.
На восьмой день скорбного Заполярного существования вновь услышали шум газотурбинных движков. Но теперь мы увидели "восьмёрку" - вертолёт ближе к нашему лагерю подобрался, нежели раньше. Сразу было понятно, что кого-то сверху высматривают (кружит борт от какой-то точки по спирали), но почему-то опять далеко в стороне. Уже и плавуна, с берега притащенного - того, что более сыроват - в костёр подбрасывали, чтоб задымило сильней. И задымило-таки. Но уже поздно было - вертолёт лёг на курс и ушёл в сторону Тикси, не заметив наших с Сергеичем попыток оказаться на виду.
Когда на десятые сутки стали подходить к концу последние деликатесы цивилизации - сухари, сделалось совсем грустно. Будто не просто хлеб кончился, а сама жизнь ушла из этих мест.
Мой напарник без устали уговаривал меня плюнуть на авиацию и отправляться пешим манером до посёлка - дескать, за пять дней дойдём. Я пытался отговорить, ссылаясь на то, что придётся тогда тащить с собой рыбу, поскольку времени на лов не будет, но Сергеич с горячностью, достойной сталелитейщика, утверждал, что у нас с собой ружьё - настреляем дичи в лучшем виде. Мои попытки убедить богоданного напарника в том, что раз до сей поры ни одной утки не появилось на горизонте, то и дальше будет не лучше, не приносили успеха. Мужик кричал, распаляясь, мол, не уток с гусями подстрелим, так песца или зайца.
Я взывал к его здравому смыслу, пытаясь вбить в дурную голову - вот-вот ледоход начнётся, и тогда нам придётся несладко. И так-то идти, маневрируя между протоками по пояс в сугробах - хуже не придумаешь, а уж если большая вода... Сергеич меня не желал слушать, воротил лицо, называл трусом и даже объявил обструкцию пополам с голодовкой, улёгшись лицом к стене нашего импровизированного жилища с видом оскорблённого Нероном Сенеки.
Хватило его ненадолго. К вечеру "больной" уже весело рубал практически несолёных сигов, сваренных с лавровым листом, и поджаренных на металлическом листе ленков. Запивали мы эту надоевшую роскошь кипятком со щепотью уже использованной заварки (пачку растягивали, как могли, а "нифеля" высушивали на печке, давая им новую жизнь) и обрезками имбирного корня. Я всегда вожу с собой в командировки по северам это растение, использую в качестве тонизирующего и противовоспалительного средства. Напиток получался вполне себе сносный.
Что? Ты о куреве спросил? Тут такое дело - Сергеич не курил, а я, когда сигареты кончились, как-то уж очень легко обходился без табака. Но вот рыба... А тут ещё и счёт времени суток чуть не потеряли. Понадеялся я на непромокаемость своих наручных часов - её клятвенно обещал японский производитель по фамилии "Seiko", - не стал снимать, когда мы сети тащили. Однако жизнь в который раз преподнесла мне наглядный урок - нечего слишком верить на слово кому бы то ни было, особенно китайцам из какого-нибудь шанхайского гаража, в котором разбавляют бензин, перепродают ворованные мопеды и собирают "прекрасные" мобильные телефоны "from Finland", а также швейцарские и японские хронометры.
Короче говоря, часы мои стали изрядно отставать, периодически останавливаясь. Я пытался их кое-как подводить, пользуясь подсказками Сергеича, наблюдающего за эволюциями солнца (часов у моего спутника не было вовсе), пока хвалёные "Seiko" не встали окончательно, презрительно взвизгнув своими китайскими потрохами.
- Ты подводил часы упорно, но подвели они тебя, - насмешливо-печальной интонацией пропел Сергеич и, посмотрев на светило, добавил со значением: - Теперь одна надежда - на Космос. Без солнца никуда. Вот это, Рамис, самые настоящие японские часы, а не твоё говно.
- И точно, японские, - вынужден был я согласиться, ассоциативно примеряя флаг островного государства к естественному небесному хронометру.
И так-то не очень весело, а тут ещё это состояние, когда тебя присутствие человека уже нисколько не радует. Сразу вспоминается рассказ Джека Лондона1 о зимовке двух абсолютно разных людей, зимовке, которая чуть не привела к членовредительству, и только неплохое чувство юмора спасло героев от необдуманных поступков. Мне в этом смысле повезло несколько больше. То есть, как - в каком смысле? В самом прямом - не всю зиму куковали, а всего-то две недели. Впрочем, и этого хватило. Надоели мы с Сергеичем друг другу до фиолетовых ангелочков в виньетках брезентовых плащ-палаток.
Старались большей частью друг другу не надоедать, уходили в себя и там коротали время, кто как мог.
Вот ведь, странная штука - время. То оно тянется, как унылый собачий хвост, то летит вольным ястребом. И никакой английский Уэллс со своей умозрительной "The Time Machine" здесь и близко не стоял. Нет никакой машины времени, в общетехническом понимании. Есть только наше воображение и всё, что от этого может произойти.
Оставшись в абсолютном одиночестве, человек начинает, наконец, слушать себя. Это тяжело с непривычки. Так и кажется, всё, что ему стало доступно, и не его откровения вовсе, а какие-то странные мысли, будто бы забрёдшие откуда-то со стороны. Оставшись в абсолютном одиночестве... А вы пробовали когда-либо остаться в этом самом одиночестве? Вот видите, это практически невозможно. Народонаселение жуткой в своём откровении планеты не желает оставить вас в одиночестве. Так и кажется, что за спиной притаилось, по крайней мере, двое любопытствующих, которым хочется до смерти узнать, что же с вами случится в ближайший час-два. Зачем, для чего? Никому не ясно. Комплекс репортёра скандальных хроник.
Итак, одному в гнездовище цивилизации остаться никак нельзя. А тут нам представился случай. Большую часть суток можешь копаться в себе, сколько душе угодно. И не просто копаться, но и анализировать, заниматься самоедством, представлять себе "что было бы, если бы..." Говорят, кому-то одиночество помогло прийти к Богу. Мне - нет. Не думал я о божественном совершенно, только изводил себя несбыточными вариантами своей жизни.
Но самокопание самокопанием, а физический труд тоже никто не отменял. И вот однажды поутру пошли мы сети в очередной раз проверять. Нет, не фанатизм рыбацкий это. Рыбы у нас было предостаточно - литров двести поначалу заготовили, в замороженном виде хранили за стеной жилища в сугробе. Сети мы ставили, чтоб хоть чем-то заняться и не сойти с ума от вынужденного безделья и однообразия. А так на всю процедуру, худо-бедно, часов пять-шесть уходило. Устанешь, вернёшься к очагу, огонь посильней взуешь, высушишься, поешь с отвращением несолёных сигов или чего речной бог прислал, вот полдня и пролетело.
Ага, стали сети тащить, а тут и случилось несчастье. Как говорится, беременность пришла оттуда, откуда её не ждали - из пробирки! А у нас из сугробов вылезло, причём в виде взрослого и, судя по виду, очень голодного медведя. Шерсть на нём была сваляна, как на неухоженном ковре, шея худая неоднородная, будто гофрированный раструб от старого пылесоса. А глаза маленькие и недобрые. И не какой-нибудь там гризли, а белый. Только не иссиня-белый, как на конфетной обёртке, а с желтовато-грязной от долгого ношения шкурой. Прёт прямо на нас, дорогу к нашему жилищу отрезая. А ружьё-то там осталось, зачем нам ружьё, если сети проверяем. Да и было бы ружьё под рукой, что толку - такого зверя только из карабина валить, а не пукалкой 12-го калибра.
Не к добру расслабились. Вот тебе и пожалуйста - беспричинно-наследственные связи. А медведи белые арктические, доложу я вам, совсем не те милые недотёпистые умки, которыми нас мультипликация потчует. В жизни всё звериное "от и до" и при этом никаких сюси-пуси. Мне ребята из Тикси рассказывали, что в разгар зимы, когда голод хватает больших полярных мишек за кадык, эти бродяги не особо разборчивы в еде. При случае могут и собственное потомство в пищу употребить. Потому после рождения малышей любая медведица старается увести своих деток подальше от папаши. А что уж говорить о людях, которые медведю даже не родственники!
Кстати, человека белый хищник зачастую принимает за нерпу, потому и употребляет его в пищу точно в таком же стиле: выедает живот и лицо - там, где у ластоногих больше всего жира. Вот и представьте себе моё состояние, если я неожиданно материализовал свои знания в виде оживших страхов. Полагаю, Сергеич тоже что-то знал о появившемся неожиданно звере такое, что его не очень восхищало; а если и восхищало, то со знаком "минус" перед значимой частью обстоятельств. Между тем, стояли соляными столбами мы с партнёром не очень долго, не больше секунды, может быть, двух. Жажда жизни оказалась сильнее непродуктивных рефлексий...
...делать нечего, понесло нас с Сергеичем на лёд. Летели не сговариваясь по прозрачному зеркалу, под которым видна была чёрная вода великой реки. Хорошо, что ветры в тех местах сильные в период ледостава и всю зиму - поверхность совсем не заснеженная. Гладко, но скользко. Хорошо ещё одно - унты на войлочной подошве, не очень разъезжаются по первости.
Но солнце-то не фраер, греет уже конкретно, так что сверху льда водяной слой образовался. Промокли унты, заколдобели и ноги, того гляди, согнутся в коленях от тяжести не во благо приобретённой. И упадёшь ты, и уже не подняться будет. Представляете, мы оба в утеплённых аэрофлотовских комплектах - ползунки и куртка меховая. Не очень-то в таком побегаешь, когда и на ногах килограммов по пять на каждой. Этакие упитанные гамбургеры, а не представители рода человеческого. Но делать нечего, приходится бежать на пределе сил. Не вступать же в контакт с залетевшим с океанского побережья голодным мишкой. Впрочем, это я так говорю, будто ещё что-то думали. Ни хрена мы с Сергеичем не думали, просто мчались, будто два коня по льду протоки, боясь остановиться или просто подумать, что белому медведю придёт в башку преследовать нас до победного конца вплавь, будто ледокол "Арктика", ломая лёд своим весом.
Итак, протоку проскочили, на остров выбрались. Тут уже и наст хрустящий, и ручьи из-под сугробов сукровицей разливаются. Пот течёт ещё стремительней. Оглянулся я, смотрю, как там преследователь. Медведь за нами ткнулся было, пробежал метров десять, лёд под ним треснул, расходиться начал. Мишка назад, засомневался, стоит ли ему преследовать каких-то нелепых существ, от которых дымом пахло и... рыбой. Не нерпа же, в самом деле - та костры ещё разводить не научилась. Вплавь-то оно вполне себе возможно, но не в крошеве ломающегося льда. Полагаю, это нас и спасло.
Повернул назад наш преследователь и тут брошенные в спешке сети с уловом заметил - то-то радости! Но это только на первый взгляд. Медведю, конечно, удача, но не нам с напарником. Если зверь найдёт пропитание, которое у нас в бочке лежит рядом с "домом", а он его обнаружит непременно, то скоро ли уйдёт, отгадайте с одного раза? Правильно, пока всё не сожрёт, с места не двинется. А ведь мы с Сергеичем ещё и потрошили рыбу и выкидывали ту, что не могли съесть, а в бочку уже не лезла.
Вот и получается, куковать нам на островке никак не меньше суток. И это в лучшем случае, если мишка будет восстанавливать растранжиренный за зиму вес в режиме нон-стоп. А у нас с собой ни спичек, ни топора, ни черта! Вот влипли, так влипли! Положение хуже губернаторского. Одно радует, Полярный день уже вступил в свои права - солнце сияет круглые сутки, то есть - по темноте никуда не встрянем и не влипнем. Да и теплее становится - днём температура плюсовая. Не замёрзнем. Но тут другая опасность - лёд подтает, каким манером на берег с острова выбираться станем?
- Думаешь, уйдёт зверь, когда всю рыбу слопает? - спрашиваю у Сергеича как у старожила. А он только плечами пожимает:
- Кто ж знает. Мне повадки медведей не ведомы.
- Если рассудить, так что ему тут делать, раз скоро ледоход? Я бы на месте зверя ближе к полюсу подался. Наверное, что-то спуталось в его голове.
- Блажен, кто верует...
И только мой напарник эти слова произнёс, как услышали мы звук приближающегося вертолёта. Вот он момент истины. Борт прошёл ровнёхонько над местом, где был разбит наш лагерь, и начал разворачиваться. Медведя с вертолёта заметили и принялись пугать, снижаясь. Зверюга с сожалением бросил доставшиеся ему трофеи и пристыжено засеменил куда-то по сугробам, неловко подкидывая задние лапы.
- Чёрт! Они, наверное, думают, что мишка нас задрал! - вырвалось у меня. - Экипаж нас не видит.
И тут Сергеич полез в карман и, вытащив сигнальную ракету, "подвесил" её аккурат перед "вертушкой". Я замер с отвисшей челюстью в позе льва, которому фонтанирующий петергофский Самсон пытается исследовать состояние ротовой полости.
- Ты чего, балбес, раньше не сигналил? Два же раза борт мимо нас прошёл?
- Так я на тебя, Рамис, обиделся...
- Не понял, за что? За то, что отказался с тобой пешком назад идти?
- Так тут всего сотня вёрст...
- Во-во, и всё буераками!
- Со школы мечтал пешком прогуляться... Думал, ты всё-таки согласишься, вот и берёг ракету.
Хорошенькое дело. Я к нему со всей своей душой обрусевшего на пельменях со свининой правоверного, а он мне такие козы строит. Но сил ругаться не было, да и некогда, поскольку вертолёт принялся кружиться возле нашего лагеря, отгоняя подальше заблудшего мишку звуком двигателей. Зверь скоро и вовсе скрылся, презрительно и неуклюже виляя рыжеватым обвисшим задом, мол, рыбы пожалели - не люди вы, а настоящие свиньи.
И нам с Сергеичем нужно было вновь переходить протоку по льду. Как ни странно, непрошенный полярный гость оказался зверем очень аккуратным - не хулиганил: за время своего пребывания вещей не тронул, бочку со слегка примороженной рыбой опрокидывать не спешил, поживился только недавно выловленной, что лежала в снегу. Так что прибыли мы в Тикси с хорошим уловом, который весь раздали лётчикам. Даже ни к кому претензий предъявлять не стали за своё долгое сиденье во льдах. Что ж поделать, если GPS-навигаторы тогда ещё не сделались чем-то обыденным, а все протоки сверху кажутся одинаковыми при отсутствии ярко выраженных ориентиров. Тут и карта не поможет.
Прибытие в Тикси ознаменовалось встречей со старым знакомцем - "иностранцем", облачённым в странный наряд пионера необжитых просторов Заполярья. Он приветливо кивал мне, как товарищу по зимовке, улыбался и нёс какой-то бред, очень напоминающий расшаркивание метрдотеля из недавних ночных видений: "Пливет, далагой!"2 Что ж - привет, привет!
Потомок "пленённого самурая" аппетитно грыз вяленую корюшку, непринуждённо облизывая жирные пальцы, как это было принято при дворе лучезарного микадо много веков назад. А я только через год снова стал употреблять в пищу рыбу. Особенно тяжело было первые пару месяцев - тошнить начинало при виде какой-нибудь заурядной трески или пикши на рынке. А уж они-то вовсе ни при чём.
Рамис печально вздохнул, вероятно, охваченный воспоминанием, и замолчал. Говорил только огонь в мангале, подъедая остатки углей и брошенные в него бонусные сосновые шишки. Тьма выглядывала из-за деревьев непрошеным гостем. Казалось, ей тоже было нечего добавить.
1 - Рамис, вероятно, путает историю, написанную Джеком Лондоном, с рассказом О'Генри "Справочник Гименея".
2 - В японском языке отсутствует звук "эл", поэтому понятно, что человек, выдающий себя за уроженца Страны Восходящего Солнца, таковым не является.