Иванов Эдуард Викторович : другие произведения.

Фантасмагория "Сокрушитель"

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Комедийная фантасмагория была написана с любезного согласия ГИГАНТА российской фантастики Евгения Лукина. Современная фантастика на сцене?! А почему бы и нет...
  Эдуард Иванов
  
  По роману Евгения Лукина "Рыцари кувалды"
  
  "СОКРУШИТЕЛЬ"
  Фантасмагория в 2-х действиях.
  
  Действующие лица:
  
  РОМКА - молодой человек, хулиган, гений;
  ВАСИЛИЙ - сержант милиции, правильный человек;
  СОКРАТЫЧ - мудрый, но хитрый старичок;
  КЛАВА - борец за правду, вздорная баба;
  ПУЗЫРЁК - монополист;
  ЛЁША - спивающийся бабник;
  ЛИКА - "вечно двадцатилетняя" красотка;
  МАША ОДНОРУЧКА - весёлая женщина, любящая выпить;
  КРЕСТ - уголовник со стажем, блатной до жути, но без наколок;
  НИКИТА - рафинированный интеллигент;
  БАБА;
  МУЖИЧОК;
  ТЕЛЕСКОП - говорливая пушистая зверушка;
  КУКЛА МАША - монстр в теле;
  "МУСОРКИ-НАДЗОРКИ" - это нечто;
  
  Аборигены обоего пола: люди и зверушки.
  
  ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ.
  
  СЦЕНА 1.
  Пустырь - строительные хлам, кусты.
  Поздний вечер.
  Пронзительный милицейский свисток. Крик мужчины: "Стой! Стой, говорю!.."
  На пустырь выскакивает стриженный парень с телефонной трубкой, вырванной с "корнем" из таксофона. Не зная куда двигаться дальше, останавливается.
  В кустах что-то хрустит.
  Парень отпрыгивает и замечает, что в металлической конструкции зияет прямоугольная дыра. Не разду-мывая, он бросается к ней, по наклонной стальной плите. И тут - о ужас! - в дыре включается свет. Зло-умышленник, стискивая трубку, застывает посреди короткого коридорчика. Нежный розовый свет изли-вается из прямоугольного отверстия на пустырь.
  Хулиган вжимается в одну из ниш коридорчика, - теперь нам его не видно.
  На светлую "пролысину" вылетает сержант милиции и застывает перед непонятным сооружением с розо-вым коридорчиком.
  
  ВАСИЛИЙ. Ну ни хрена себе... Эй, ты внутри, что ли? (Достав фонарик и отступив на шаг, освещает конструкцию целиком)(испуганно) Выходи, хуже будет! (Присев, освещает днище конст-рукции. Там - посадочные опоры). Ты куда залез? Ты соображаешь, куда ты залез? Это же!.. Это же!.. (Шуршание в кустах. Сержант оборачивается, дырявя мрак лучом фонаря, водя им по кус-там). Отца с матерью пожалей! Улетишь ведь к едрене фене!.. (В кустах опять шуршит). Слышь, парень! Ладно, хрен с ней, с трубкой... Отпущу, только вылези... Ну что тебе, в самом деле, жить надоело? Тебя ж потом ни одна собака не найдёт!.. Ну давай отойду, если не веришь... (Пауза). Ну, паразит! Сейчас ведь за уши вытащу!.. В последний раз тебе говорю: выходи! (Скроив свирепую морду, поднимается по трапу к люку). Пар-разиты, соп-ляки!.. Рискуй тут из-за них... (Выхватывает хулигана из укрытия, заломив преступную руку с телефонной трубкой, пытается вытолкнуть его к выходу. Тот верещит и упирается. Металлическая плита неспешно поднимается. Сержант в растерянности выпускает руку задержанного). Э, ребята! Вы чего? Мы же не отсюда!.. Вы чего?!
  РОМКА. (восхищённо) Ну я торчу...
  ВАСИЛИЙ. Добился, паразит?!. (Кидается к плите). Откройте! (Люк закрылся, скрыв от нас хулигана, милиционера и нежный розовый свет коридорчика. Сцена погружается во мрак. Металличе-ская конструкция с люком остаётся на месте. Изменяется окружающее её пространство: по пери-метру - мерцающие узловатые колонны, невдалеке - мрачная серая пятиэтажка хрущёвского типа с тёмными окнами, без оконных рам и дверных косяков в чёрных провалах подъездов. Плита конструкции медленно и тихо отваливается и снова становится трапом. Нежный розовый свет освещает новую поверхность) (Ромке) Да я ж тебе сейчас!.. Я тебе!.. (Оборачивается). Ну слава Богу!
  
  Сержант снова скручивает взвывшего Ромку. Оба выходят наружу. Вышли - и остолбенели.
  
  РОМКА. (глядя вверх) Там... Там что, зеркало?
  ВАСИЛИЙ. Нет, это не отражение: во-первых, отсутствует эта... (махнув рукой в сторону розового люка), а во-вторых, пятиэтажки не наблюдается. А высота помещения достига-ет... (Сглотнув). Вы что, сдурели?
  
  Плита люка бесшумно поднимается и захлопывается. Василий и Ромка оборачиваются.
  
  РОМКА. Эй! (Василий бросается к конструкции и начинает лихорадочно её ощупывать). Подож-ди... Посвети-ка на днище... Я пролезу... (Залезает под конструкцию).
  ВАСИЛИЙ. Ну что там?
  РОМКА. Не-а... Ни щёлочки...
  ВАСИЛИЙ. Ну правильно, какой дурак будет люк снизу делать?
  РОМКА. (выползая) Ну и что!.. У автобуса багажник - снизу.
  ВАСИЛИЙ. Багажник... (Достав из кармана связку ключей). Дай я... (Пробует подковырнуть ключом плиту люка).
  РОМКА. Не тот.
  ВАСИЛИЙ. Чего не тот?
  РОМКА. Люк не тот... Мы из соседнего выходили...
  
  Сержант, засопев, сдвигает фуражку на затылок и начинает ковырять в другом месте.
  
  ВАСИЛИЙ. (защемив палец) А, чёрт!.. (В сердцах бросает ключи). И эта ещё, надол-ба...торчит!
  РОМКА. (испуганно озираясь) Где? Какая?
  ВАСИЛИЙ. Да вон...пятиэтажка эта. Откуда она тут, а?..
  РОМКА. Я туда не пойду... Пусть обратно везут! Ломать надо!..
  ВАСИЛИЙ. Ломать... (Снова пытается ковырять плиту ключом). Нет, ну ведь если бы я не кричал! Ведь кричал же! Про эту... (Обернувшись к Ромке). Кричал?
  РОМКА. Ну, кричал...
  ВАСИЛИЙ. Так какого же ты!.. (Сплюнув, сдвигает фуражку на глаза, и снова оглядывает окре-стности). Нет, не делом мы занимаемся. Ещё не дай бог повредим чего-нибудь...
  РОМКА. И что теперь, сидеть и ждать?
  ВАСИЛИЙ. Сидеть и ждать. Если прихватили по ошибке - вернут, а если для чего дру-гого... М-да... Ну ничего, не расстраивайся... Как тебя зовут-то?
  РОМКА. Ромка.
  ВАСИЛИЙ. Меня - Василий... М-да... Ничего, Ромк! Вернут. Обязаны... Вон какой хренотени понастроили... Цивилизация... Так что обязательно вернут... (Пауза). Вооб-ще-то, конечно, всякое бывает...
  РОМКА. Так? Да? (Выхватывает из-за пазухи телефонную трубку и что было сил молотит ей по конструкции). Откройте! Козлы! На запчасти, блин, раскурочу!
  ВАСИЛИЙ. Ты что, сдурел?.. Вот только одно и можешь... Ломать да ломать... Ты за всю жизнь хоть одну вещь своими руками сделал?
  РОМКА. (шмыгая носом) Может, сверху посмотреть? Там вроде наверху какая-то фигня торчала...
  ВАСИЛИЙ. Подсадить, что ли? (Одним движением заталкивает Ромку на крышу конструкции. Ромка пыхтит, но лезет к центру покатого купола). Ну что?.. Чего молчишь-то? (Слышится лёг-кий треск). Э, чего там у тебя?
  
  Ромка с воплем съезжает с купола и шмякается на пол.
  
  РОМКА. (держа в руке что-то вроде полуметрового стального стержня с квадратным металличе-ским наболдажником). Вот... Отломилось...
  ВАСИЛИЙ. Да что ж ты за человек такой! Руки у тебя или грабли? За что ни возьмёшь-ся - всё ломается!.. Может, она теперь летать без этой хреновины не будет?
  РОМКА. Там ещё одна такая осталась. (Конструкция оживает. По выпуклой броне бегут фио-летовые электрические разряды. Черная глыба воспаряет над полом, подбирает под себя "конечности", и приглушённо взвыв, стремительным броском уходит вверх и исчезает.
  Пауза). Может, отремонтируется - прилетит?
  ВАСИЛИЙ. Отремонтируется... Кто бы тебя, придурка, отремонтировал!.. Ну и куда теперь?
  
  Оба одновременно поворачиваются к зияющей чёрными окнами пятиэтажке.
  
  РОМКА. Да ну её на фиг! Чего там делать? И так видно, что нет никого...
  
  В одном из окон второго этажа пятиэтажки включается свет. Рубиновое сияние, льющееся из прямо-угольного проёма, окрашивает в кремовые тона серое покрытие под их ногами. Василий выхватывает табельное оружие.
  
  ВАСИЛИЙ. Так... Кого-то мы разбудили... (Свет в окне гаснет, но появляется в соседнем - уже мертвенно-голубой). Да что за чёрт! Это же разные квартиры! Он что, сквозь стены ходит? (Свет перепрыгивает в следующее окно, но уже этажом выше, и становится прозрачно-жёлтым). Похоже, для него и перекрытий не существует.
  РОМКА. Для кого?
  ВАСИЛИЙ. Не знаю.
  
  С третьего этажа свет перепрыгивает снова на второй, двигается влево, затем возвращается... Окна вспы-хивают поочерёдно с возрастающей скоростью.
  
  РОМКА. Да нет там никого! Сидит себе где-нибудь перед распределительным щи-том...и щёлкает по выключателям, а мы тут с ума сходим! (Из жёлтого окна долетает звук, будто кто-то обо что-то споткнулся и сказал: "Ух!.." Немного выждав, свет двигается дальше). Че-го-то ищет...
  
  Свет гаснет.
  
  ВАСИЛИЙ. (после паузы) Орать-то зачем?
  РОМКА. А я орал?
  ВАСИЛИЙ. Давай-ка с той стороны посмотрим. Может, он как раз там сейчас шарит... Да спрячь ты, на хрен, свою трубку! Стрелять из неё, что ли собираешься?.. Только близко подходить не будем.
  РОМКА. Я не пойду... А может нам показалось?
  ВАСИЛИЙ. Если боишься, здесь стой. Я пошёл.
  РОМКА. Я с тобой!
  ВАСИЛИЙ. Да не толкайся ты!.. А ну стой! (Всматривается себе под ноги). Это ещё что за..? Пятно какое-то... (Проводит над ним растопыренной пятернёй). Пятно светлое...в виде овала...неправильной формы... (Ромка из-за спины Василия бросает трубку в центр овала. Труб-ка исчезает). Так... Будем знать...
  РОМКА. (мрачно) Капканы.
  ВАСИЛИЙ. Одно из двух: или он, зараза такая, сейчас за нами следит, или я не знаю что... Ну не спать же он лёг, в конце-то концов!
  РОМКА. Может, до утра подождать?
  ВАСИЛИЙ. Мы же под крышей. Какое тут может быть утро?.. Значит, так... Оружие у нас есть. (Оба смотрят на стержень, отломанный Ромкой). Идём в обход, до угла, будто про-гуливаемся... Потом резко влево - и вдоль стены к парадному... Заскакиваем, а там - по обстановке... Смотри под ноги... Ну, с Богом!.. Пошли... (Уходят).
  
  СЦЕНА 2.
  Три сквозные комнаты, в каждой по окну без рам.
  Василий и Ромка стоят в крайней правой, которая освещена. Остальные две - во мраке.
  
  ВАСИЛИЙ. А этаж и впрямь сквозной - одни комнаты: ни коридоров, ни кухонь, даже санузлов нет.
  РОМКА. Ну, понятно.
  ВАСИЛИЙ. Чего тебе понятно?
  РОМКА. Понятно, как он сквозь стены ходил.
  ВАСИЛИЙ. Да? Понятно? А с этажа на этаж ты прыгать умеешь? (Пауза). Нет, это не мы строили... Да и, похоже, до нас здесь вообще людей не было: ни рисунков, ни над-писей...
  РОМКА. А из окна тогда кто пугал?
  ВАСИЛИЙ. А хрен его знает. (И делает шаг в следующую комнату. Она освещается рубиновым светом. Посреди комнаты одиноко раскинулось огромное трёхспальное ложе). Справа. Смотри не вляпайся - капкан. (Приблизившись к кровати, заглядывает под неё, тыкает стволом пистолета в одну из квадратных подушек).
  
  В комнату входит Ромка. Свет в крайней правой - тут же гаснет. Подходит к кровати. Дотрагивается кончиками пальцев до другой подушки.
  
  РОМКА. Твёрдая и холодная... Во идиоты!
  ВАСИЛИЙ. Ладно, Бог с ней, с койкой. Давай логически... Деться он отсюда никуда не мог... (Где-то в отдалении завопил истошный голос и оборвался. Пистолет в руке Василия качнулся от проёма к проёму).
  РОМКА. (шёпотом) В голову...
  ВАСИЛИЙ. Чего?
  РОМКА. Если стрелять, то в голову.
  ВАСИЛИЙ. Придурок! (Пауза). Ну что, пойдём дальше... Не возвращаться же. (Ромка суётся в проём следующей комнаты. На мгновение комната освещается мертвенно-голубым светом. Ромка вскрикивает и отшатывается. Свет гаснет. Василий в мгновение ока оказывается рядом с Ром-кой, отпихивает его плечом к себе за спину и делает шаг вперёд. Посреди залитой мертвенно-голубым светом комнаты, уткнувшись лицом в пол, лежит бледное раздутое тело). Ни к чему не прика-саться! Встань в дверях... Запаха вроде нет, а раздуло прилично... Или это у него бёдра такие?.. Э, а труп-то, получается, женский... Значит, так... Сначала место происшест-вия... Справа от двери на расстоянии двух метров от левой ноги трупа обнаружено... обнаружено... хренотень какая-то... точнее, предмет неправильной формы... И теневой капкан под окном... Видишь?
  РОМКА. Ага.
  ВАСИЛИЙ. Итак... Женский труп, совершенно голый, лежит приблизительно в центре комнаты по диагонали. Голова трупа направлена в ближайший правый от окна угол.
  РОМКА. Лысая... И ушей нет.
  ВАСИЛИЙ. М-да... (Присев на корточки). На левой ноге - четыре пальца, на правой - три... Несоразмерно маленькая голова... Странно...
  РОМКА. Лысая... И без ушей.
  ВАСИЛИЙ. Да-да, лысая... И руки любопытные: одна короче другой и на каждой по четыре пальца... и ни один из них не является большим... Вот ведь хрень какая, потер-певшая состоит из одних особых примет!.. Ну чего стал столбом! Иди - поможешь... Перевернём... Чего косоротишься? (Протягивает руку к бедру трупа и резко отдёргивает).
  РОМКА. Чего?
  ВАСИЛИЙ. Мёртвому полагается быть холоднее... (Непонятно откуда долетает звук шлёпа-нья босых ног). Так... Значит, между делом... Ты приглядываешь за дверью слева, я - справа. Давай-ка... (Неожиданно легко переворачивают бледную тушу. Оба поспешно встают и отступают на шаг. Пауза). А где лицо?..
  РОМКА. Ни фига себе буфера...
  ВАСИЛИЙ. Охламон... Буфера... У женщин - груди... Хотя у этой... М-да... Слушай, да это кукла!..
  РОМКА. А вдруг это она?
  ВАСИЛИЙ. Что "она"? Ходила? Пугала?.. Совсем уже пробки перегорели?.. Это же кукла, понимаешь, кукла!.. (Пауза). Надо же, морды нет, зато всё остальное, как... Лад-но, Бог с ней. В конце концов, не наше это дело...
  
  Возвращаются в среднюю комнату, которая тот час озаряется, а свет в комнате с куклой - гаснет.
  
  РОМКА. (смотря за кровать) Ни фига себе!
  ВАСИЛИЙ. Ну что там ещё?
  
  Ромка поднимает книгу - серый увесистый томик с золотым тиснением, - но очень странную, будто её выпустили с чудовищным браком: крышка - пропеллером, корешок - вогнутый, даже толщина вверху и внизу - разная.
  
  РОМКА. Вот... Валялась...
  ВАСИЛИЙ. (взяв книгу) Лев Толстой. "Анна Каренина".
  РОМКА. (улыбаясь) Внутри...
  ВАСИЛИЙ. (раскрыв книгу) Серые пятнышки какие-то... А буквы?.. О, а тут есть... "Сти-ва проснулся..." И всё... И пятнышки... Странно... Ты что-нибудь понимаешь?
  
  "Туп...туп...туп..." - негромко, но явственно отдаётся по гулким тёмным комнатам.
  Василий кладёт книгу и берётся за кобуру.
  Вдруг закричал Ромка. Василий крутнулся волчком...и чуть не выронил пистолет.
  Из мрака соседней комнаты на них надвигались вздутые переваливающиеся бёдра, колышущиеся ядра грудей и бледный безликий отросточек головы, призывно раскинув четырёхпалые руки. Василий судо-рожно нажимал и нажимал на спуск, но выстрелов не было.
  Дико заорав, он прыгает навстречу к ожившей кукле и что было сил впечатывает рукоять пистолета в крохотную голову. Белёсая туша падает на спину.
  
  РОМКА. (всхлипывая) Я же говорил, что это она...
  ВАСИЛИЙ. (осматривая пистолет). Чёрт! С предохранителя надо снимать, когда стреля-ешь!.. Запаниковал... (Пауза). Ромк, отец-мать живы?
  РОМКА. Живы... Барахло делят.
  ВАСИЛИЙ. Это как?
  РОМКА. Ну...разводятся...
  ВАСИЛИЙ. (похлопав Ромку по плечу) Ничего, Ром... Выкрутимся как-нибудь... (Туша нача-ла шевелиться). Ну её на хрен! Мотаем отсюда! (Убегают).
  
  СЦЕНА 3.
  Площадка. День. На заднем плане - стена. Там же - огромная светящаяся колонна.
  В центре - четыре матово-белых камня.
  Василий и Ромка спят возле колонны. Василий просыпается и приподнимается на локте.
  
  ВАСИЛИЙ. (удивлённо оглядываясь) Слушай, а ведь и впрямь день... Хотя нет, это колон-ны отсвечивают... Понастроили хренотени... (Тяжело поднимается на ноги. Кобура соскальзы-вает с бедра, а обрывки одежды висят балахоном). И что, задница голая?! (Хватается). Точно, голая!.. Так, надо логически... Всё, что касалось пола, исчезло... Фуражечка моя!.. (Поднимает с пола кокарду, распорку и две пуговицы). Ромка!.. Ромка, вставай быстрее! (Ромка вскакивает, тоже явив нагие участки тела, широко открыв совершенно безумные глаза). Что хозяева сволочи, я заподозрил ещё вчера, но чтоб так...мою форму! Главное, неделю только как выдали - новенькая же форма-то была!.. А штаны...
  РОМКА. (придя в себя, зевнув) Были бы хоть штаны, а то...
  ВАСИЛИЙ. А это тебе не штаны? Раз меньше пяти сотен - так, значит, уже не штаны тебе, да? Джинсы за тысячу порвал, выбросил - ничего? Родители новые купят?.. И по-купают ведь! И воруют, чтоб вас одеть!.. Так даже этого не цените!
  РОМКА. Разорался... (Поднимается, поправляет обрывки одежды и направляется за колонну). Ва-силий! Смотри! Тут три буквы кто-то вырезал!
  ВАСИЛИЙ. (подбежав) Где?.. Так... Короткое матерное слово... И ведь глубоко как... Это не ты?
  РОМКА. Да я только что подошёл!
  ВАСИЛИЙ. Выходит, мы тут всё-таки не первые.
  
  Пауза. Смотрят на надпись.
  
  РОМКА. А что стало с тем, кто это выдолбил? Надпись - осталась, а сам?..
  ВАСИЛИЙ. Писал мужчина. Женщины этим не балуются.
  РОМКА. Зажевали!
  ВАСИЛИЙ. Чего?
  РОМКА. Мужика зажевали!
  ВАСИЛИЙ. Кто?
  РОМКА. Кто-кто... Кто нас вчера по этажам гонял?
  ВАСИЛИЙ. Ну, это ты брось! У неё и рта-то нету... Чем она тебе зажуёт?
  РОМКА. Чем-чем... Нашла бы чем... (Пауза). Жрать охота.
  ВАСИЛИЙ. Мне, что ли, неохота? (Драпирует чресла обрывками брюк. Ромка делает то же са-мое)(воззрившись на камни). Ты смотри, вчера же только один был... (Пристально оглядев окре-стности, крадучись двигается в обход камней, жестом скомандовав Ромке заходить справа. Тот, испу-ганно мотнув головой, берёт в обе руки стальной стержень и выполняет задание). Засады не обна-ружено... Странно... Обнаружено: четыре изделия неправильной формы из материала, напоминающего мрамор. Расположены параллельно стене опоры. Отстоят друг от друга приблизительно на полтора метра. Поверхность - округлая, гладкая... А самая большая разлеглась тут кривым огурцом... (Пытается поднять её). Тяжёлая... Чёрт знает что та-кое!.. Ну, допустим, привезли, сгрузили... Зачем?.. И ведь во всех четырёх что-то не-уловимо непристойное... Тьфу. (Садиться на краешек глыбы). Ну, а если логически... Что она нам может сделать? Рта - нет, ручёнки - слабые...
  РОМКА. А вдруг там, в доме, ещё что-нибудь?
  ВАСИЛИЙ. Ну хорошо... Надпись где? На опоре, так? Значит мужик тот из пятиэтаж-ки тоже выбрался. Если он, конечно, туда вообще заглядывал... А потом?
  РОМКА. С голоду помер.
  ВАСИЛИЙ. Да нет, с голоду такое не пишут. С голоду он бы чего-нибудь жалостное написал.
  РОМКА. (взорвавшись) Козлы! Завезли фиг знает куда, жрать не дают!.. (В сердцах ударяет по поверхности глыбы).
  
  Молочно-белая глыба, издав звук пушечного выстрела, разлетается на множество разнокалиберных ос-колков. Не успевший вскочить, Василий спиной падает в них.
  
  ВАСИЛИЙ. Ты что делаешь, придурок!
  РОМКА. Вася, не хотел! Честное слово, не хотел! Веришь, нет?.. (Василий, дёрнувшись к Ромке, наступает босой ногой на мелкий осколок). Вась, ну я же не знал, что она такая хрупкая!
  ВАСИЛИЙ. Руки тебе повырвать, недоумку!
  
  Возле крайней глыбки появляется некое вполне человекоподобное существо, ростом не выше метра, с выпуклыми и круглыми, как линзы полевого бинокля, глазами; оно покрыто нежным серебристым мехом и слегка сутулится, свесив слабые шестипалые лапки до розовых пролысинок на коленях.
  
  РОМКА. Василий... Там...
  ВАСИЛИЙ. (обернувшись и по привычке козырнув) Здравствуйте. (Существо пронзительно чирик-нув и ухватив обеими лапками обломок покрупнее, пытается его поднять). Это случайно. Товарищ просто не знал, что они у вас такие хрупкие... (Существо напрягается и волочит обломок в сторону). Не понял... (Оглядывается на Ромку. Тот пожимает плечами. Существо, оттащив обло-мок, вприпрыжку возвращается за вторым - поменьше). Может, пойдём поможем... (Добравшись до места, существо поднимает ношу и что есть силёнок ударяет вторым обломком по первому). Чего это он?
  РОМКА. Доламывает. (С четвёртого удара нижний обломок распадается надвое). Эу! Оу! Ты! Козёл! Жрать хотим, понимаешь? (В ответ существо заверещало, замахало ручёнками, указывая куда-то. Оглядываются - никого). Вась, давай смоемся! Вдруг это опять она!..
  
  Из-за ближайшей опоры выползает нечто чёрное, лоснящееся, отдалённо напоминающее гуманоидопо-добного робота, передвигающегося по-пластунски.
  
  ВАСИЛИЙ. (Ромке) Стой где стоишь! Не двигайся!
  
  Заурчав, механизм подползает к груде обломков и начинает поглощать их.
  
  РОМКА. А, так это мусорка...
  ВАСИЛИЙ. Похоже...
  
  Устройство поглощает последние обломки, сброшенные Василием ботинки и Ромкины кроссовки. Рядом с Василием и Ромкой суетится мохнатый, забегая то справа, то слева. "Мусорка" останавливается, выдав-ливает из себя лоснящиеся, каплевидные пластиковые капсулы, граммов по сто пятьдесят каждая: две оранжевые, одну фиолетовую, остальные салатные; сделав всё это, деловито уползает.
  Василий и Ромка вопросительно смотрят на пушистого. Тот хватает одну из капсул и, отбежав, с урчани-ем впивается в неё. Переглянувшись, быстро подбирают по капсуле. Надкусывают.
  
  РОМКА. М-м...как густой бульон...
  ВАСИЛИЙ. Правда пряный и немного сладковатый... (мохнатому) Спасибо... (Тот непо-нимающе таращит на него глаза). Данке... Не понимает... А так, глядишь, и выкрутимся... Другие за эту каменюку знаешь бы как взгрели! А они - ничего... Пожрать дали...
  РОМКА. Ничего... А вчера?
  ВАСИЛИЙ. Ну, вчера... (Сминает в кулаке пустую оболочку). Ладно, пожрём - у хозяина спросим...
  РОМКА. А он куда-то делся...
  
  Вдруг - гневное чириканье. Из-за камня вылетает знакомец с сильно похудевшей капсулой в левой лапке. Он возбуждённо показывает на что-то неподалёку от Ромки. Припав к полу, такое же лупоглазое и пуши-стое существо, как первый, испуганно отдёргивает розовую лапку, которой пыталось дотянуться до запа-са капсул.
  
  РОМКА. Брысь! (Мохнатый серебристый жулик мгновенно скрывается за камень). Вась, он у нас жратву стащить хотел... (Василий смотрит на первого, который пронзительно верещит что-то обидное вслед воришке и вообще ликует). А этот его вроде как заложил...
  ВАСИЛИЙ. Нет, это не хозяева.
  РОМКА. А кто?
  ВАСИЛИЙ. А я откуда знаю! Зверьки какие-нибудь...
  РОМКА. А хозяева?
  ВАСИЛИЙ. Слушай, отвяжись! Хозяев ему!.. Ты вон лучше консерву эту поближе по-ложи, а то в самом деле уведут... Дай сюда, пусть у меня лежит.
  РОМКА. А вдруг они все уже вымерли?
  ВАСИЛИЙ. Как же вымерли? Мусорки-то работают...
  РОМКА. Мало ли что... (Подбирает с пола свой стержень, чем сильно пугает лупоглазого доносчи-ка, с писком шарахнувшегося прочь). Да нужен ты мне... (Направляется к стене). Вась, какое се-годня число?
  ВАСИЛИЙ. Ты что там опять делаешь? А ну отойди от стены!
  РОМКА. Так я же не матом... Число только и фамилии. А чего? Хоть память останется!
  ВАСИЛИЙ. Ладно... Только ты это... Фамилий не надо. Василий, Роман...ну и число. И всё.
  РОМКА. Так число-то какое?
  ВАСИЛИЙ. Пиши четырнадцатое. (Ромка царапает стену). Я так думаю, днём нам бояться нечего...
  РОМКА. Ну как?
  ВАСИЛИЙ. (посмотрев на стену) Нормально... Только порядок наведи, а то вон - целая куча трухи...
  РОМКА. Да сами уберут! Что я им, дворник?
  
  Василий нагибается, зачерпывая в ладоши труху.
  
  ВАСИЛИЙ. На вот... (Ссыпает мусор Ромке в ладони). Пойди, запихни куда-нибудь, чтоб видно не было... И обёртки от бульона по дороге прихвати.
  РОМКА. (подойдя к месту, где они ели) Ну и что тут собирать?
  ВАСИЛИЙ. Обёртки от бульона... Исчезли... Н-ну, понятно... Наверно, растворились полом, как одежда... А я думаю: чего это у них везде чистота такая?..
  
  Ромка демонстративно высыпает мусор перед Василием.
  
  РОМКА. Интересно, здесь все камни такие хрупкие?
  ВАСИЛИЙ. Ты у меня дождёшься! Нет, ну что за народ такой! Стоит куда прилететь - так сломает чего-нибудь или похабщину на стенке вырежет...
  РОМКА. Будто они знают, где похабщина, где нет!
  ВАСИЛИЙ. А то не видно, что ли? Ты вон лучше под ноги смотри: тут тоже капканов полно...
  
  Ромка прицеливается и плюёт в один из них. Плевок исчезает.
  
  РОМКА. Работает. (Посмотрев в сторону). Э! А где же?.. Пятиэтажки нет... Куда они её дели?
  
  Василий тоже начал осматриваться. Вдруг Ромка тихонько охнул, зачарованно глядя ввысь. Василий взглянул - и обмер.
  
  ВАСИЛИЙ. Пятиэтажка... (Медленно приседает, словно желая ухватиться за гладкий пол).
  РОМКА. Вась! Слушай, Вась! А мы вчера, видать, с перепугу на потолок убежали... Не, по потолку я ещё ни разу не ходил! Пацанам расскажу - заторчат!..
  ВАСИЛИЙ. (зажмурившись) Почему она не падает?
  РОМКА. Мы же не падаем!.. Не, тут прикольно!..
  ВАСИЛИЙ. Мы вот тут сидим, а туда, может быть, сейчас эта прилетит...
  РОМКА. Да и фиг с ней!
  ВАСИЛИЙ. Дел, что ли, дома нету?
  РОМКА. А какие дела?
  ВАСИЛИЙ. Ты ж дома не ночевал! Родители, поди, с ума сходят!
  РОМКА. Ага! Сходят! Им сейчас - хоть ночуй, хоть нет...
  ВАСИЛИЙ. Ну всё равно... Тебе вон, наверное, в армию идти!
  РОМКА. Идти... В мае.
  ВАСИЛИЙ. В этом? (Ромка кивает). Защитнички... (Взгляд падает на пушистого зверька). Эй, чита! Иди сюда! Иди, не бойся!.. (Зачмокав, призывно стучит по коленке).
  
  Существо, издав сердитую трель, скрывается.
  
  РОМКА. Пока призыв - здесь перекантуюсь! А через полгода армия профессиональной станет!
  ВАСИЛИЙ. Ах ты паразит! Да я тебя под конвоем на призывной пункт приведу, по-нял?.. И чего вы все так армии боитесь? Она ж из вас людей делает! Вот посмотри на меня... Ведь таким же, как ты был, обормотом! А отслужил - человеком стал.
  РОМКА. Ментом ты стал!
  ВАСИЛИЙ. Как ты сказал? А ну повтори!
  РОМКА. А чего, нет, что ли?
  ВАСИЛИЙ. (вскочив) Ну, сопляк!.. (Ромка что было сил бежит к дальней опоре, заворачивает за угол и с лёгким вскриком скрывается). Пар-разит! Ну вот вернись только!.. Неужели и вправду сбежал, приду-рок?.. Да нужен ты мне больно! (Пауза). Ну чего дурака валяешь?.. (Идёт к опоре, глядит и...отшатывается). Капканы... Ещё и две штуки... Да что же это?.. Рома! Рома, ты где! (Вскидывает над головой пистолет. Осечка. Передёргивает затвор, выбрасывает бракованный патрон и... Опять осеч-ка... И ещё осечка. Смотрит на пистолет, затем на выброшенные патроны. Подбирает их). Что за хрень!.. (Из-за опоры выглядывает лупоглазый зверёк. Несколько секунд они смотрят друг на друга. За-тем "пушистик" прыгает вперёд, хватает оброненную Василием капсулу и, задорно чирикнув, прыгает прямо в центр "капкана". Исчезает. Пауза). Что я знаю точно - сразу после удачного воровст-ва жизнь самоубийством не кончают... Или уж во всяком случае не с таким радостным видом... Да мать ети эти капканы! (Выдыхает, как перед принятием стакана, и делает шаг в се-редину светового овала... Исчезает).
  
  СЦЕНА 4.
  Огромная опора на заднем плане и несколько молочно-белых глыбок.
  Ромка стоит возле пятна-"капкана".
  
  РОМКА. (ощупав себя и оглядевшись вокруг) Балдёж... Так это я что?.. (Смотрит на капкан). Ха, представляю, как там этот дурак бегает, ищет... Так ему и надо! (Подходит к опоре и цара-пает металлическим стержнем: "Вася козёл"). А вот фиг тебе! На призывной пункт под кон-воем... Ещё и рамку выдолблю... (Царапает и проламывает дыру в опоре). Опс!..
  
  Из-за опоры выскакивает дородная тётка.
  
  КЛАВА. Это что же ты творишь, паразит! Мой дом ломать?!
  РОМКА. (от испуга вскинул "кувалдочку") Чего?!
  КЛАВА. (отступив на шаг, оглядев наглеца с головы до ног). А ты не пугай! Не из пугливых!.. Нет, вы полюбуйтесь на него!.. (Ромка смотрит по сторонам, к кому она обращается. Никого нет). День как прибыл, а уже что творит! Стенку разворотил - вы подумайте!.. Ты что, думаешь, здесь тебе - как дома?.. Церемониться с тобой буду?.. Нет, миленький, ты у меня эту стенку надолго запомнишь, она тебе ещё по ночам сниться будет, стенка эта!..
  РОМКА. Чо пристала!.. Тюкнул бы с перепугу по бестолковке, узнала бы...
  КЛАВА. Это что же?.. Меня?! (Хватает Ромку за руку. Моментально из-за опоры появляются две чёрно-глянцевые "мусорки". Увидев их, быстро отпускает Ромкину руку)(к "мусоркам-надзоркам"). Да стенку мне развалил!.. И первый начал - руку вон чуть не сломал... Ещё и по голове грозился. (Ромка намеревается уйти. "Мусорки" двигаются за ним). Побеги-побеги... Они тебе побегут! Они тебе так побегут, света не взвидишь!..
  РОМКА. Слушай, тётка, чего тебе надо?
  КРИК ПУЗЫРЬКА. Лёха! Цирк пропустишь! Клавка опять за правду воюет!
  
  Появляются двое. Один - Пузырёк - постарше и потрезвее, в кольчужном полукомбинезоне, связанном из мягких проводков. Второй - Лёша - в длинном пончо из серого целлофана, подпоясанном куском тол-стого световода.
  
  ПУЗЫРЁК. Эй, малый, что натворил?
  КЛАВА. Стенку мне сломал! Вон дырища какая!
  ЛЁША. Ну так и чего? Кладовка будет.
  КЛАВА. А я просила? Я когда-нибудь кого-нибудь о чём-нибудь просила? Унижалась я когда-нибудь перед кем-нибудь?
  
  Одна из "мусорок" подползает к мужчинам.
  
  ЛЁША. Да трезвый я, трезвый, начальник. Чего принюхиваешься?
  КЛАВА. Ни стыда, ни совести! Тьфу! (Показывая Ромке на один из камней). Ломай! Ломай-ломай! Нанёс ущерб - так возмещай теперь! А ты как думал? Церемониться с тобой бу-дут?
  РОМКА. Как это - ломай?
  КЛАВА. А как хочешь!
  ПУЗЫРЁК. Ну ты, Клавка, зверь. Как он тебе её сломает? Она уж тут неделю стоит, ни-кто за неё не берётся! Ты совесть-то хоть имей...
  КЛАВА. Совесть?
  
  В отдалении появляется девушка, облачённая в блестящий миниатюрный халатик из целлофана. Это - местная красавица Лика.
  
  РОМКА. (прищурено посмотрев на камень) Да ладно, чо вы... (Размахивается и ударяет металли-ческим стержнем по камню. Спорщики удивлённо оборачиваются. Камень, устрашающе рявкнув, раз-летается вдребезги). Вот... Чего орать?
  
  Пауза. "Мусорки" принимаются за работу.
  
  ПУЗЫРЁК. Н-ни хрена с-се...
  ЛЁША. (с ненавистью посмотрев на Ромку, затем с надеждой на Лику). Да может, камень только с виду такой был... Посмотрим ещё, что кормушки решат... (Все молча ждут. Закончив, "му-сорки" делают паузу, будто совещаются. Вдруг из них начинают сыпаться капсулы. Их очень-очень много)(плачуще) Ну я не знаю! Трудишься-трудишься, долбаешь-долбаешь... (Махнув рукой, уходит).
  
  Пузырёк, одобряюще похлопав Ромку по плечу, тоже уходит.
  
  КЛАВА. (собрав в подол все капсулы)(недовольно) В расчёте!.. (Торопливо скрывается).
  
  Пауза. Лика с интересом рассматривает Ромку. Оба молчат.
  
  ЛИКА. Меня зовут Лика. Знаете, Рома, это было великолепно.
  РОМКА. Вы знаете моё имя?
  ЛИКА. (ослепительно улыбнувшись) Идёмте, Рома. (Уводит его за собой).
  
  СЦЕНА 5.
  Несколько поваленных глыб, на дальней сидит интеллигентного вида старичок, седенький, закутанный в белоснежную простыню, сжимает в руках ломик, тщательно примеряясь перед ударом.
  Василий сидит на полу возле теневого пятна. На лице - улыбка идиота.
  
  ВАСИЛИЙ. Ну ясно... Жив, значит, паразит... Ясно... (Старичок, примерившись, наносит не-сколько ударов по глыбе. Василий удивлённо оборачивается, поднимается и направляется к дед-ку)(сердито). Послушайте! Чем это вы занимаетесь?
  СОКРАТЫЧ. О Господи!.. (Приглядевшись). Ну вот... Опять со мной никто разговаривать не будет... Давно прибыли?
  ВАСИЛИЙ. Вчера... С товарищем... А кто это с вами не будет разговаривать?
  СОКРАТЫЧ. О, найдутся! Можете в этом даже не сомневаться!.. А вы, я смотрю, из милиции?
  ВАСИЛИЙ. (насупившись) Из милиции... Так что вы тут делаете?
  СОКРАТЫЧ. (со вздохом) Ломаю, молодой человек, ломаю...
  ВАСИЛИЙ. Зачем?
  СОКРАТЫЧ. Знаете что... Вы ведь сейчас потребуете объяснений, причём подробных... А подробно объяснять на пустой желудок - это, знаете ли... Словом. Давайте начисто-ту: с булыжником этим я, конечно, погорячился. Сложный оказался камушек, непро-стой... А вы, я смотрю, мужчина крепкий... Причём учтите: кроме меня вам здесь никто разъяснений не даст, а мне терять нечего - мне теперь из-за вас так и так бойкот объя-вят... Короче, чисто деловое предложение: вы берёте этот ломик и доламываете то, что я начал. Дальше вместе обедаем, ну, и заодно попробуем развеять какие-то ваши недо-умения... Соглашайтесь! Предложение, мне кажется, самое для вас выгодное.
  ВАСИЛИЙ. У меня товарищ пропал!
  СОКРАТЫЧ. Найдётся... Здесь, знаете ли, при всём желании не потеряешься. Прошу...
  ВАСИЛИЙ. Да, но...
  СОКРАТЫЧ. Не бойтесь, она хрупкая.
  ВАСИЛИЙ. Да знаю, что хрупкая...
  СОКРАТЫЧ. Знаете?.. И откуда, позвольте спросить?
  ВАСИЛИЙ. Да тут такое дело... У товарища железяка... От этой хренотени летающей отломал...
  СОКРАТЫЧ. От летающего блюдца? Это же невозможно!
  ВАСИЛИЙ. Ну вот возможно, оказывается... Взял он эту железяку, шарахнул с дуру по такой вот каменюке - та вдребезги...
  СОКРАТЫЧ. Стукните! (Указывая пальцем на глыбу). Стукните-стукните! Я посмотрю, как это у вас получится с первого раза!.. Ничего себе шуточки! Ударил разок - и вдребез-ги!.. Я второй год здесь живу - о таком даже и не слышал!
  ВАСИЛИЙ. Сколько? Сколько вы здесь живёте?
  СОКРАТЫЧ. Нет, вы стукните! Стукните! (Василий наносит сильный колющий удар. Ломик с хрустом втыкается на десяток сантиметров в глыбу). Вот! И так вы будете её тыкать до само-го вечера!
  ВАСИЛИЙ. Так я же ничего не говорю! (С трудом выдёргивает ломик). Это товарищ её с первого раза разнёс, а я-то что?
  СОКРАТЫЧ. Ну, значит, ваш товарищ - феномен, чудо ходячее!
  ВАСИЛИЙ. Да уж... Что верно - то верно...
  СОКРАТЫЧ. (ходит вокруг глыбы, ощупывает её, осматривает) Где же она, подлая, прячется? Должна же быть "напряжёнка"... О! По-моему, где-то здесь... Послушайте, э... Ради Бо-га, извините. И сам не представился, и вашего имени не спросил. Как вас зовут?
  ВАСИЛИЙ. Василий.
  СОКРАТЫЧ. Очень приятно. А меня - Платон Сократович.
  ВАСИЛИЙ. Как?!
  СОКРАТЫЧ. Я понимаю... Поэтому не обижусь, если вы будете называть меня просто дедком. Или дедом. Я уже к этому привык... Будьте любезны, Василий, стукните вот сюда! Есть у меня подозрение, что тут-то она и прячется... (Василий ударяет. Безрезультат-но. Повторяет удар - глыба, крякнув, распадается натрое). Великолепно! Теперь каждый обло-мок пополам - и поздравляю вас с обедом! А вот, кстати, и он...
  
  Прямиком к ним направляется "мусорка". Убирает осколки, выдаёт несколько капсул и удаляется.
  
  ВАСИЛИЙ. Так это что же? Это выходит, если мы ломаем такую вот хренотень... Они нам что?.. Пожрать за это дают?..
  СОКРАТЫЧ. Должен сказать, вы весьма сообразительны, Василий. (Подбирает капсулы). Я всегда подозревал, что дремучесть нашей милиции - это... м-м... злобная легенда... Так вот, вы совершенно правы. Именно за это и именно пожрать. Такая, знаете, работа...
  ВАСИЛИЙ. Чья?
  СОКРАТЫЧ. Чья работа? Вы знаете, в том числе и ваша... Смею заверить, что иным путём съестного здесь не достать. Разве что выменять у кого... Да вы присаживайтесь, Василий, присаживайтесь... В ногах правды нет... Собственно говоря, её нигде нет, но... Прошу! (Василий опускается на пол). И, как вы уже, наверное, убедились, работа далеко не столь простая, как кажется поначалу... Требующая, я бы сказал, чутья, интуиции... Я вот, честно вам признаюсь, слаб, бездарен, камушка не чувствую - так, стучу куда ни попадя... Но есть у нас, знаете, такие асы!.. Хотя, конечно, то, что вы рассказывали о вашем товарище - чтобы целую глыбу - одним ударом!.. Вы, кстати, что предпочитае-те? Острое? Пресное?.. Если острое, то попробуйте вот эту, сиреневую... (Кладёт Василию в ладонь сиреневую капсулу).
  ВАСИЛИЙ. Да они что тут, с ума посходили?
  СОКРАТЫЧ. Простите, вы о ком?
  ВАСИЛИЙ. Да о хозяевах!
  СОКРАТЫЧ. М-м... Хозяева?.. Вот с хозяевами, Василий, сложно... Что касается хозя-ев, то здесь мы, так сказать, ступаем на зыбкую почву предположений и гипотез... (Над-кусив пластик своей капсулы и закрыв глаза, пьёт. Василий машинально надкусывает свою капсулу, морщится, сплёвывает и высовывает язык - слишком остро). А что, товарищ ваш тоже из мили-ции? (Проворно берёт вторую капсулу).
  ВАСИЛИЙ. Нет. Наоборот.
  СОКРАТЫЧ. А-а... Понимаю... Он убегал, вы за ним гнались - и... Понимаю... Опасный преступник? В розыске?
  ВАСИЛИЙ. Какой там, к чёрту, опасный! (Ищет, куда бы положить надкушенную капсулу). Так, хулиганьё... Послушайте! А сами-то вы как сюда?..
  СОКРАТЫЧ. Наверное, так же, как и вы... Проснулся однажды ни свет ни заря - стар-ческая, знаете ли, бессонница, - выглянул в окно, а посреди двора летающее блюдце... Посмотрел я на него, посмотрел... Собрал кое-какие вещички, оделся... Так вот и попал.
  ВАСИЛИЙ. Добровольно, что ли?
  СОКРАТЫЧ. Тут такая тонкость, Василий... Детишки мои разлюбезные как раз в пси-хиатрическую клинику меня налаживали... Жилплощадь им моя понадобилась... Так что, согласитесь, терять мне было особенно нечего...
  ВАСИЛИЙ. Ну ладно... А как всё-таки на хозяев выйти?
  СОКРАТЫЧ. Ну куда вы, ей-богу, торопитесь? Вам что, домой не терпится?
  ВАСИЛИЙ. А вы как думали? У меня ведь там служба, семья...
  СОКРАТЫЧ. Дети?
  ВАСИЛИЙ. Нет... Детей нету...
  СОКРАТЫЧ. А, следовательно, нежная любящая супруга?
  ВАСИЛИЙ. (насупившись) Любящая... Я вон в высшую следственную поступать хотел - так и подготовиться не дала! Как увидит меня с книжкой - аж трясётся вся.
  СОКРАТЫЧ. Что так? (Бросает вторую пустую оболочку на пол).
  ВАСИЛИЙ. Говорит: выпендриваюсь... Ищи, говорит, себе образованную... И главное, как поскандалим - так выкидыш!.. А потом я же и виноват...
  СОКРАТЫЧ. Послушайте, Василий. Только ради Бога не обижайтесь!.. Но если всё действительно обстоит так, как вы рассказываете, то положение у вас там было похуже моего...
  ВАСИЛИЙ. Здесь, что ли, лучше?
  СОКРАТЫЧ. Господи, да конечно же! Какое может быть сравнение! Это вы просто с непривычки растерялись, а вот обживётесь, присмотритесь... Ну, вообразите, что вы попали в рай...
  ВАСИЛИЙ. Ни хрена себе рай! А эта?.. Ну, эта!.. (Подносит пятерню к глазам и двигает ею, как бы стирая черты лица).
  СОКРАТЫЧ. (после паузы) А! Так вы, стало быть, и с куклой Машей познакомиться ус-пели? Представьте, безобиднейшее создание!.. Хотя опять же с непривычки... Сильно испугались?
  ВАСИЛИЙ. Кто она?
  СОКРАТЫЧ. Долго рассказывать... Нет-нет, вы не подумайте, я не увиливаю! Просто кукла Маша - это, знаете ли... Это такая история... Её ведь в отрыве от всего остального не расскажешь. А рассказывать всё целиком - это мы и к завтрему не кончим... Но на вашем месте, Василий, я бы подумал. Крепко подумал.
  ВАСИЛИЙ. Я, между прочим, присягу принимал... Так что зря соблазняете.
  СОКРАТЫЧ. Да не соблазняю я! Я, как бы это выразиться, утешить вас хочу!
  ВАСИЛИЙ. (медленно поворачиваясь к деду) Что?.. Вообще никак?
  СОКРАТЫЧ. Вы знаете... К сожалению. Я, конечно, могу ошибаться, но, по-моему, от-сюда не возвращаются.
  ВАСИЛИЙ. А пробовали?
  СОКРАТЫЧ. Хм... А, собственно, зачем?
  ВАСИЛИЙ. То есть как?!
  СОКРАТЫЧ. О Господи, Василий! Ну вы сами подумайте: если человек сам, добро-вольно, без принуждения лезет в летающее блюдце, то какая же у него была жизнь? Взять, к примеру, меня... Мне куда возвращаться прикажете? В клинику? В дом преста-релых?.. Благодарю покорно!..
  ВАСИЛИЙ. Зачем же они так делают?.. Ну хозяева... Или вы с ними об этом не говори-ли?
  СОКРАТЫЧ. Василий! Голубчик! Опомнитесь! Я же вам битый час уже втолковываю, что я не видел здесь ни разу никаких хозяев! И никто не видел!.. Вам, правда, многие будут рассказывать, что видели, общались, но вы им не верьте! Это они таким образом цену себе набивают... Ну вот! Что ж вы еду-то зря выдавливаете! Сами ведь трудились, ломали!..
  
  Василий смотрит на судорожно стиснутую надкушенную капсулу. Пауза.
  
  ВАСИЛИЙ. Так вас здесь много, что ли?
  СОКРАТЫЧ. О, целая колония!.. Нет-нет, не в том смысле... Небольшой, знаете, такой социум человек в двадцать...
  ВАСИЛИЙ. Ничего себе... А как же мы тут плутали - никого не встретили...
  СОКРАТЫЧ. Видите ли... Дурацкая, ей-богу, традиция, но... Словом, когда прибывает очередной новичок - а случается это довольно редко, - все прячутся...
  ВАСИЛИЙ. На хрена?
  СОКРАТЫЧ. Полагают, что смешно... Хотя я лично никакого юмора тут не вижу... Но не идти же, согласитесь, против всех!.. И я бы спрятался, просто никто меня не удосу-жился предупредить...
  ВАСИЛИЙ. Стоп! Так, выходит, это они нас пугали? Ну, в пятиэтажке той... на потол-ке...
  СОКРАТЫЧ. Выходит так.
  ВАСИЛИЙ. А если бы я застрелил кого?
  СОКРАТЫЧ. (лукаво улыбаясь) А что, он у вас ещё стреляет? (Василий крякнул и нахмурился). Да-да, здешние вещи практически вечны, а вот всё земное... Кстати, на пол ничего на-долго не ставьте. Что на пол упало, то пропало... И, знаете, я бы на вашем месте сменил одежду... Видите ли, к сожалению, не все относятся к милиции как должно... Есть тут у нас, например, один уголовник... Нет, не то, что ваш товарищ, а настоящий уголовник, с зоны...
  ВАСИЛИЙ. А этот-то как сюда попал?
  СОКРАТЫЧ. А убежал... Вывели их на работы в промзону и тут, можете себе предста-вить, опускается летающее блюдце... Охрана, понятно, растерялась, а он, видя такое де-ло, бегом к люку - и внутрь!.. Собственно, это он так рассказывает. Как было на самом деле - сказать трудно... Кстати, вот он иногда грозится: я, мол, с зоны убежал и отсюда убегу... Но вот что-то не бежит пока.
  ВАСИЛИЙ. Да, компания...
  СОКРАТЫЧ. Разные люди, разные... И знаете, о чём тоскует? Всё, говорит, здесь хо-рошо, одно плохо - ментов нету - это он так милиционеров называет. Попади, говорит, сюда хоть один мент - ух, говорит, что бы я с ним сделал!.. (Быстрый лукавый взгляд на Ва-силия). Вообще, ужасно грубый молодой человек... Сейчас-то он ещё немного присмирел - это после того, как мне все передние зубы одним ударом выбил... За что и получил так называемый щелчок, причём, заметьте, вполне заслуженно... Так что теперь руки не распускает - боится... Но всё равно: что ни слово - то мат! Ужасно... (Заметив удивлённый взгляд Василия, направленный ему в рот, обнажил зубы до самых дёсен). А? Неплохо, правда?.. Так что имейте в виду, Василий: нас здесь, знаете ли, берегут, ценят...
  ВАСИЛИЙ. Хозяев, значит, нет, а зубы, что же, сами вставились?..
  
  Сократыч не ответил - он занят очередной капсулой. Из-за глыбы появляются два серебристо-пушистых зверька, сев на корточки, смотрят на обедающих.
  
  СОКРАТЫЧ. А ну пошли, пошли отсюда! У! Глазищи-то! Всё равно ничего не дам!
  ВАСИЛИЙ. А кто они?
  СОКРАТЫЧ. Н-ну...обычно их здесь называют побирушками... По разному называют... Во всяком случае, смею вас уверить, это не хозяева.
  ВАСИЛИЙ. Ну, может быть, одичавшие?
  СОКРАТЫЧ. Ого! А вы, Василий, штучка! Мне вот потребовался месяц, чтобы до та-кого додуматься... Однако должен вас разочаровать: гипотеза, конечно, прелюбопыт-нейшая, но...критики, к сожалению, не выдерживает. Как-нибудь потом мы всё это с вами обсудим подробно, не торопясь, со вкусом... Кстати, давешняя ваша версия о не-вменяемости хозяев - тоже, знаете ли...
  
  Василий глядит на потолок. Вдруг вскакивает. Зверьки мгновенно убегают.
  
  ВАСИЛИЙ. Что это? Смотрите! На потолке! Человек! Идёт! Вниз головой!
  СОКРАТЫЧ. Это?.. Хм... А действительно, кто бы это мог быть?.. На таком расстоя-нии, знаете, и не разглядишь даже... Кажется, Лёша Баптист... А нет! Лёша - полнее...
  ВАСИЛИЙ. Почему он не падает?
  СОКРАТЫЧ. Что вас, собственно удивляет, Василий? Нам кажется, что он - на потол-ке, ему кажется, что мы - на потолке...
  ВАСИЛИЙ. Да ведь не может этого быть!
  СОКРАТЫЧ. Я, конечно, не физик, но, полагаю, коль скоро явление существует, то, следовательно, оно возможно... Нет, совершенно точно, это не Лёша... Да и с чего бы он вылез, если все прячутся?.. Послушайте, Василий! А уж не ваш ли это товарищ?
  ВАСИЛИЙ. (кричит) Ромка-а!
  СОКРАТЫЧ. Какой у вас голос громкий!.. Только, знаете, к сожалению, звук туда не доходит. Проверяли уже...
  ВАСИЛИЙ. Как туда попасть?
  СОКРАТЫЧ. Да как угодно! Хоть пешком. Но вам, как я понимаю, хотелось бы побы-стрее... Тогда скоком!.. Хм, а какой же скок туда выходит?.. А! Это, кажется, не доходя Клавы, возле Пузырька... Впрочем, до того скока идти далековато... Или знаете что? Если вы воспользуетесь вон тем, у стены, то вас выбросит... Так... Куда же вас выбро-сит?.. Вон куда вас выбросит! Вон за той колонной!.. Вы её тогда бегом обогните и, может быть, как раз его там и перехватите. (Ведёт Василия к теневому пятну). Вот... Это, как бы вам объяснить...
  ВАСИЛИЙ. Да я уже им пользовался.
  СОКРАТЫЧ. Вот как? Что ж, тем проще... А что глаза закрывать надо, знаете? Нет? Обязательно закройте, а то голова закружится... Да! Спасибо вам за помощь!
  ВАСИЛИЙ. Вам спасибо. (Зажмурившись, делает шаг в центр теневого пятна и исчезает).
  
  СЦЕНА 6.
  Площадка с молочно-белыми глыбами, только расставлены они по-другому.
  На заднем плане, немного в стороне, в огромной колонне опоры, зияет дыра,
  освещаемая изнутри словно светомузыкой.
  По направлению к ней идёт Крест - на нём короткие штаны,
  плетённые из толстых маленьких проводков.
  На площадку выбегает запыхавшийся Василий. Оба недоумённо смотрят друг на друга.
  
  КРЕСТ. (расплываясь в счастливой улыбке) Мент... Заклепать мои карие очи - мент!.. Не досчитался я с вами, драконами, ох, не досчитался... (Раскинув пальцы веером). В рифму, свисток, берёшь? Ты здесь на цырлах бегать будешь, понял? Бейцалы мне отлэкаешь!
  ВАСИЛИЙ. Клыки жмут? Или башка на плечи давит?.. Наблатыкался, думаешь - ав-тор?
  КРЕСТ. Ночник ты краснопёрый! Выстеклю, помою, врача приглашу!
  ВАСИЛИЙ. (достав пистолет) А ну?
  КРЕСТ. Нычь бедолгагу-то. Отплевалась сестрёнка...
  ВАСИЛИЙ. Чего уж там плевать-то? Дам звона по кумполу - и все дела.
  КРЕСТ. За кого ж ты меня, падла, стрижёшь? Да я три лысака как от хозяина!
  ВАСИЛИЙ. Сидел... Вижу: сидел... Вся жопа, небось, в шрамах...
  КРЕСТ. (захлёбываясь) Да я - Крест!
  ВАСИЛИЙ. Трёкало ты базарное... Наколка где?
  
  На площадке появляется "мусорка".
  
  КРЕСТ. (сделав испуганное лицо) Ап! Шары, начальник! Разборка - потом...
  ВАСИЛИЙ. Да нет, чего уж потом?
  
  Сунув пистолет за пазуху, решительно, вразвалочку приближаться к отступающему Кресту, и хватает того за руку.
  
  КРЕСТ. Ты! Радостный! Я ж не пургу мету! Надзорка пасёт! (Дёргается, пытаясь вырвать руку из стальной хватки Василия). Бесогон! Бивень! Волк ты тряпочный! (Слышится звук элек-трического разряда. Оба падают на пол)(поднимаясь) Звонил же без балды: н-надзорка пасёт!..
  
  Василий, недоумённо озираясь, тоже поднимается. Из пролома выходит Пузырёк.
  
  ПУЗЫРЁК. Что, Крест, опять щелчка заработал? (Крест, злобно шёпотом матюгаясь, ухо-дит). Ну что, Вась, ожил? Иди колпачок налью - поправишься...
  ВАСИЛИЙ. Э-э...
  ПУЗЫРЁК. Пузырёк я, Пузырёк... На-ко вот, простынку... Всё лучше твоих лохмотьев.
  ВАСИЛИЙ. (закутываясь в простынь) Спасибо.
  ПУЗЫРЁК. Держи пиалку... Да не расплескай!.. Пей.
  ВАСИЛИЙ. (залпом выпив, занюхивает краешком простынки) Да никакой он, по-моему, не блатной... Так, приблатнённый...
  ПУЗЫРЁК. Не, блатной-блатной... Как одёжка на нём расползаться начала, мы прямо ахнули. Весь как есть в татуировке. Разве что на лбу ничего не выколото...
  ВАСИЛИЙ. Гляди-ка! А куда ж она потом делась? Слиняла, что ли?
  ПУЗЫРЁК. Да не то чтобы слиняла... Ты Машу Одноручку ещё не встречал?
  ВАСИЛИЙ. Это...в пятиэтажке?
  ПУЗЫРЁК. Да нет. Та - кукла Маша. А это - Маша Одноручка...
  ВАСИЛИЙ. Погоди, ты мне про куклу сначала...
  ПУЗЫРЁК. Про куклу ты лучше Лёшу Баптиста спроси... Или нет, не надо, не спраши-вай. Опять смурной станет, в запой уйдёт - ну его...
  ВАСИЛИЙ. Так баптисты ж не пьют!
  ПУЗЫРЁК. Ну это смотря какие баптисты... Короче, увидишь Машу - сам всё пой-мёшь... Давай-ка ещё плесну...
  ВАСИЛИЙ. Где стопарики берёшь?
  ПУЗЫРЁК. Да с той стороны кабель такой, стеклянный вроде... Потом покажу... Пере-режешь - он срастаться начинает, ну как бы смолой оплывать... Чуть оплывёт - а ты этот наплыв возьми да и подковырни. Как раз такой вот колпачок и отшелушится...
  ВАСИЛИЙ. А простынка откуда?
  ПУЗЫРЁК. А это, видишь, от другого кабеля обмотка.
  ВАСИЛИЙ. Так а вдруг они ведут куда-нибудь, кабели эти?..
  ПУЗЫРЁК. Понятно, ведут. Но раз начальство не против... Будь здоров, Вася!
  
  Выпивают. Пузырёк подаёт гостю капсулу салатного цвета - закусить.
  
  ВАСИЛИЙ. Говоришь - начальство... Ну а где оно, начальство-то? Я слышал, с хозяе-вами никто и не встречался даже...
  ПУЗЫРЁК. Да как... Кое-кто врёт, что встречался...
  ВАСИЛИЙ. Ну а сам-то ты как считаешь? Кто они вообще?
  ПУЗЫРЁК. Хозяева?.. А так считаю, надзорки - это наши хозяева и есть.
  ВАСИЛИЙ. Надзорки?! Так они же мусор убирают!
  ПУЗЫРЁК. Ну и убирают. И кормят. И щелчка дают, если что не так. Чем не начальст-во?
  
  Пауза.
  
  ВАСИЛИЙ. Слушай, плесни-ка ещё... Если не жалко, конечно...
  ПУЗЫРЁК. А чего жалеть? (Выполняет просьбу). Я по первому разу завсегда бесплатно угощаю... А вот кто бы спросил, мне-то какого пришлось... Я ведь сюда, Вася, первым попал. Никого здесь ещё не было, только мартышки эти прыгали, камушки долбали... Ну вот представь: один! Ни души кругом! И сам, можно сказать, голый - трусы да май-ка, я ж в окно от участкового прыгнул...
  ВАСИЛИЙ. Что ж они под окном никого не поставили?
  ПУЗЫРЁК. Ну вот не догадались, значит. А тогда ещё как назло пьяный указ вышел, загребут - не отмажешься... Сбежал, короче. Вылез из тарелки: мама родная! Куда зане-сло... (Залпом выпивает). Ладно. Сообразил что к чему, тоже камушки долбать начал. Дол-бал-долбал... Ну не может быть, думаю, чтобы в тюбиках у них одна только жратва! Не-а, ни черта! Потом прикинул: а красные-то тюбики - сладкие, стервы! Чистый сахар! Ага, думаю, теперь бы ещё дрожжец... А жил в "конуре"... Ну, в пятиэтажке этой... Один. Пустая она тогда была, гулкая...
  ВАСИЛИЙ. Пустая? А Маша? Ну, кукла эта...
  ПУЗЫРЁК. Маша - потом... Ты слушай... И вот сижу я однажды, как сейчас помню, в "конуре" один-одинёшинек и думаю: эх, змеевичок бы... Представляю его себе так, зна-ешь, подробненько... И вдруг гляжу: мать честная, образуется! Представляешь - обра-зуется! Прямо из воздуха!
  ВАСИЛИЙ. Кто?
  ПУЗЫРЁК. Да змеевик же! Я, понятно, испугался, решил - крыша поехала. А он, как бы это тебе сказать... Недоделанный, в общем, вышел. Опомнился я. Дай, думаю, ещё раз попробую... И получилось, Вась! С третьего раза - получилось! Схватил я его, рас-целовал... Эх, да что говорить!..
  ВАСИЛИЙ. У тебя там не перельётся?
  ПУЗЫРЁК. Да нет, рано... Ты слушай... И с дрожжами выкрутился. По серой обмотке эти ползают...ну вроде улиток, только побольше. Налёт снимают. Так вот этот налёт соскрести... Я тебе говорю: лучше всяких дрожжей! Бродит - как зверь!.. А с трубами я ещё раньше приметил. Одни - горячие, другие - холодные. Что ещё надо? И вот выгнал я, Вась, первый литр... Гордый хожу - как чёрт! Ведь куда законопатили, ты подумай! А я и здесь гоню!.. Но одному пить - не дело... Нет, не дело. Для себя, что ли, старался? Для людей ведь всю жизнь, понимаешь, Вась, для людей! Мартышки эти не пьют... Трудно было, чего там...
  ВАСИЛИЙ. Ну ты, я гляжу, мужик отважный. А вдруг отраву какую-нибудь выгнал бы вместо водки?
  ПУЗЫРЁК. Рисковал... Конечно, рисковал, чего уж говорить... Так а дома? Не рискова-ли, что ли?
  ВАСИЛИЙ. Ну а здесь-то как? Не гоняют?
  ПУЗЫРЁК. Ещё как! Ты, Вась, не обижайся, но надзорки эти вреднее вас, ментов, бу-дут. Трёх месяцев не проходит, чтобы они мне аппарат не раздолбали! Меня-то самого, понятно, не трогают. Тут так: руки не распускай - и не тронут...
  ВАСИЛИЙ. А сам не долбаешь?
  ПУЗЫРЁК. Вот ещё! Когда мне долбать? Да и на кой пёс? Я ж плату чем беру? Либо тюбиками, либо хреновиной какой полезной где-нибудь оторванной.
  ВАСИЛИЙ. Ну и работёнка тут у вас! Не ломать - так курочить...
  ПУЗЫРЁК. Ну это ты зря... Дома таких работ тоже полно.
  ВАСИЛИЙ. Так там-то - со смыслом!
  ПУЗЫРЁК. Ну, так и здесь тоже - харчи дают.
  ВАСИЛИЙ. Ну не знаю. Не по мне всё это... Пятиэтажки на потолке, люди вверх нога-ми... Вот найду Ромку - и будем как-нибудь отсюда выбираться.
  ПУЗЫРЁК. Не-а, не захочет.
  ВАСИЛИЙ. Кто? Ромка?
  ПУЗЫРЁК. А вот попомни мои слова! Я людей насквозь вижу. Сколько их тут при мне поприбывало - ни в одном не ошибся. Ромка - эт-то, знаешь, орешек. Погоди, он ещё тут всем даст прикурить...
  ВАСИЛИЙ. А убежать, значит, так никто и не пытался?
  ПУЗЫРЁК. Ну а как тут бежать? Дальше потолка не убежишь.
  ВАСИЛИЙ. А если скоком попробовать? Может, какой-нибудь наружу выводит?
  ПУЗЫРЁК. Так тебе домой или наружу? (Пауза). Насчёт скоков - это ты к Клавке. Толь-ко не сейчас. Сейчас она на тебя в обиде.
  ВАСИЛИЙ. На меня?!
  ПУЗЫРЁК. А то на кого же! Она тебя пугнуть хотела - а ты за пистолет!.. С ней чуть родимчик не приключился. Ну, в "конуре", когда пугали вас...
  ВАСИЛИЙ. А в тарелке выбраться не пробовали?
  ПУЗЫРЁК. Так ты что, серьёзно бежать собрался?
  
  На площадке возникает нетрезвый Ромка. Тоже в простынке, перекинутой через плечо, перехваченной по талии проводом. В руке - серый пластиковый мешок, набитый разноцветными капсулами.
  
  РОМКА. А, Вася... Ну ты как? Обживаешься?
  ПУЗЫРЁК. Ну чего притащил, чего притащил? Я ж тебе сказал: по первому разу всех пою бесплатно. Вот завтра - хренушки, а сегодня - гуляй... Правило у меня такое.
  РОМКА. Правило у него! А у меня тоже правило. На халяву не пью. Всё. Точка.
  ПУЗЫРЁК. Во даёт!
  РОМКА. Я что? Каждый день сюда прилетаю, что ли? Давай на всё, сдачи не надо!
  
  Пузырёк, взяв мешок двумя руками, долго смотрит в него.
  
  ПУЗЫРЁК. Ну и куда тебе столько? Ты вон уже и так хорош.
  РОМКА. Почему мне? Всем!
  ПУЗЫРЁК. А вот это ты зря... Нечего приваживать. Ты-то, может, на халяву и не пьёшь, а вот лодыри наши... Вот попомни мои слова: привадишь - ломом потом не ото-бьёшь.
  РОМКА. Кто приваживает? Я сразу сказал: сегодня всем ставлю, завтра - фиг! (Смеёт-ся). Во прикол! Лёша этот ваш... Ты, говорит, так всё долбаешь, потому что у тебя коло-тушка такая. От летающей тарелки. Я говорю: ну, на, попробуй... Он взял - тюкал-тюкал, бросил... Дай, говорю, сюда. Ка-ак дал - камушек вдребезги!
  ПУЗЫРЁК. Вот он-то главный халявщик и есть - Лёша...
  
  Пузырёк скрывается в проёме, унося мешок. Василий держит паузу.
  
  ВАСИЛИЙ. Значит... (Пауза). Значит, так, да?
  РОМКА. А чего?
  ВАСИЛИЙ. Того! Возьму за шиворот да и запихну в тарелку. Будет тебе тогда "чего"!..
  РОМКА. Ага! За шиворот!.. А надзорки?
  
  Пауза.
  
  ВАСИЛИЙ. Один вот тоже так - от армии прятался... Десять лет взаперти просидел. Ну не придурок, а? Десять лет! По суду - и то меньше выходит...
  РОМКА. Так то взаперти.
  ВАСИЛИЙ. А здесь тебе что? Не взаперти, что ли?
  РОМКА. Х-ха! Ничего себе - взаперти! Этак я и в городе взаперти был...
  ПУЗЫРЁК. (вернувшись с двумя увесистыми бурдючками) На вот... И гони ты их в шею!..
  ВАСИЛИЙ. Сравнил - город... Из города ты хотя бы уехать мог...
  РОМКА. Уже уехал!
  ВАСИЛИЙ. Так... И возвращаться, значит, не собираешься?
  РОМКА. Да накой мне это надо? Чтобы опять менты гоняли?
  ВАСИЛИЙ. Думаешь, здесь гонять не будут?
  РОМКА. Не-а, здесь тебя гонять будут. Чтобы руки не распускал. Получил щелчка - и гуляй, Вася!
  ВАСИЛИЙ. (посжимав кулаки) Да может, в тебе талант какой сидит! Талант-то - разви-вать надо! А как ты его здесь, дурак, разовьёшь? Дома бы учиться поступил, работу бы нашёл по специальности!..
  РОМКА. Я её уже нашёл...здесь.
  ВАСИЛИЙ. Это ломать, что ли?
  РОМКА. А ты пробовал? Ты хоть один камушек здесь своими руками раздолбал? Вот раздолбай сначала, а потом говори...
  ВАСИЛИЙ. Значит, государство на тебя средства тратило, в школе учило... А ты... Ты ж вот сейчас Родину продал!
  РОМКА. Кому?
  ВАСИЛИЙ. Чего кому?
  РОМКА. Кому продал?
  ВАСИЛИЙ. Слушай, Пузырёк, плесни, а? Достал он меня!
  ПУЗЫРЁК. Это запросто.
  РОМКА. Мою вскрой.
  ПУЗЫРЁК. Обойдёшься... На-ко вот колпачок... Да держи, держи... Угощаю...
  
  Ромка принимает чарку, присаживается к глыбе.
  
  ВАСИЛИЙ. Мне ж тебя, дурака, жалко. Ну ты сам оглянись, посмотри: кто здесь со-брался... Старичьё всякое, алкаши, вон даже с зоны один... Ровесников твоих тут нет, девчонок - тоже...
  ПУЗЫРЁК. Ну, насчёт девчонок ты, Вась, не прав... Он тут уже одну присушить успел...
  ВАСИЛИЙ. Правда, что ли?.. А лет ей сколько?
  ПУЗЫРЁК. Не знаю, документы не проверял... С виду - двадцать два... Двадцать три...
  РОМКА. Двадцать!
  ПУЗЫРЁК. Ну да... В прошлом году - двадцать, в позапрошлом - двадцать...
  ВАСИЛИЙ. Даже если двадцать - всё равно старовата... Дома ровесниц полно...
  РОМКА. Для кого полно? Для меня, что ли? Ровесницы... Ровесницам постарше пода-вай - чтобы бицепсы у него, прикид, машина своя, ствол под мышкой!
  ВАСИЛИЙ. Что ж они, только на таких бросаются? Не все ж такие...
  РОМКА. Не знаю... Других не встречал!
  ВАСИЛИЙ. Нет, ты погоди... А которые чуть помладше?
  РОМКА. Да то же самое! А если совсем соплячки - так им это ещё не интересно...
  ПУЗЫРЁК. Вот так, Вась... Мы-то считаем: молодёжь припеваючи живёт, а у них, ви-дишь, чего...
  ВАСИЛИЙ. (не уверенно) Н-ну... Будут и у тебя бицепсы... Машина, прикид...
  ПУЗЫРЁК. (иронично) Ствол под мышкой.
  РОМКА. (фыркнув) Когда?.. Я сейчас жить хочу! Сейчас, понял?
  
  Неожиданно появляется Клава.
  
  ПУЗЫРЁК. А-а!.. Дорогая гостьюшка заявилась! Никак доругиваться пожаловала?
  КЛАВА. Ну, в общем... Я-то думала, там только одна стенка снаружи сломана, а там... Пусть полностью ущерб возмещает! А то - ишь, деловой! Одну стенку оплатил!..
  РОМКА. Облезешь!
  КЛАВА. Ты поговори, поговори так со мной! Да я тебе в матери гожусь!
  РОМКА. Во блин! Ещё одна в матери лезет!.. Сама сказала: в расчёте. Все слышали. Вот Пузырёк слышал... Ну и всё!
  КЛАВА. Так откуда же я знала, что...
  РОМКА. А меня это не колебает.
  КЛАВА. (Василию и Пузырьку) Мужчины, называются! Вместо того, чтобы осадить, одёр-нуть! Милиция, называется! На его глазах малолеток спаивают, а он сидит смотрит! Сколько он тебе налил, что ты сидишь смотришь?
  ВАСИЛИЙ. Я не при исполнении.
  КЛАВА. Да вы всегда не при исполнении! Вы при исполнении, только когда человек ночью из гостей идёт, никого не трогает... Вот тогда вы при исполнении! Пистолетом он здесь ещё махать будет, людей пугать!
  ВАСИЛИЙ. Я им по долгу службы махал...
  КЛАВА. Ишь, заюлил, заюлил! По долгу службы! Ты ж не при исполнении!
  ПУЗЫРЁК. А у него тогда дежурство ещё не кончилось. Так что, Клавка, учти: он ведь имел право и огонь открыть...
  КЛАВА. (к Ромке) Пошли!
  РОМКА. Ага... Шнурки только поглажу - и пойду.
  КЛАВА. Да разговаривать ещё с тобой! (Решительно подступив к Ромке, протягивает руку, чтобы схватить его).
  РОМКА. Надзорка!
  
  Клава тут же отпрыгивает. Мужики покатываются со смеху. Ромка поднимается, с удовлетворением взвешивая два бурдючка.
  
  КЛАВА. Ты мне ещё за это ответишь!
  РОМКА. Да пошла ты!..
  КЛАВА. Куда я пошла? Нет, ты скажи: куда я пошла?..
  
  Ромка уходит. Клава - за ним. Пауза.
  
  ПУЗЫРЁК. И ведь скажет... Вот так, Вась. Я в людях не ошибаюсь...
  ВАСИЛИЙ. Вот дура-то, прости Господи...
  ПУЗЫРЁК. Ну не скажи. Дура - не дура, а выгоду свою знает... Что угодно иной раз от-дашь, лишь бы отвязалась.
  ВАСИЛИЙ. М-да... Значит, придётся одному... На пару бы оно веселее было, как счита-ешь?
  ПУЗЫРЁК. Вась... Если ты меня решил агитировать - брось, Вася... Мне и здесь хоро-шо. Живу - не скучаю. А заскучаю - надзорки развеселят...
  ВАСИЛИЙ. Да не агитирую я... Просто подумал: ну не может быть, чтобы у вас тут ни-кто домой не хотел...
  
  Бесшумно возникает хмурый Крест, в упор не замечая Василия.
  
  КРЕСТ. Слышь, Пузырёк, ты это... Ты уж на меня не серчай, если чего не так.
  ПУЗЫРЁК. Да бывает, чего там... Может, колпачок примешь? Ради твоей контузии да-ром налью...
  КРЕСТ. (не ломаясь, принимает колпачок) Слышь, начальник... Дело есть... (Выразительно смотрит на Пузырька).
  ПУЗЫРЁК. Ой, кажется, сейчас перельётся... (Скрывается в проломе).
  
  Пауза.
  
  КРЕСТ. (сев на корточки) Шелестят, коцы вяжешь?
  ВАСИЛИЙ. А ты что? Никак приковаться мылишься? (Пауза). Почём бегал?
  КРЕСТ. Шопена слушал...
  ВАСИЛИЙ. Да ладно тебе верёвки-то плести. Можно подумать, внакладку торчишь!
  КРЕСТ. (хмыкнув) Добро, начальник... Первый раз по бакланке тянул.
  ВАСИЛИЙ. А последний?
  КРЕСТ. А! (махнув рукой). Мудрили-мудрили, за какой хрен колобка повесить... (Дёргает щекой).
  
  Пауза.
  
  ВАСИЛИЙ. А ну как шлюмка тёмная наклюнется?
  КРЕСТ. Отнычим как-нибудь... (На площадке появляется надзорка, постояв, поползла даль-ше)(злобно цыкнув зубом). Дубачат, как волки... И Клавка-наседка стучит почём зря! На зоне бы с ней по быстрому разобрались...
  ВАСИЛИЙ. Стучит? Кому?
  КРЕСТ. Кому-кому! Хозяину! По-свойски тебе говорю: кладёт всех по черному!
  ВАСИЛИЙ. А ты сам-то хоть раз хозяев видел?
  КРЕСТ. Начальник... Я с администрацией не сотрудничаю! У меня вот здесь (тыкает пальцем в предплечье)... тигра была наколота. Там сукой не был и здесь не буду, понял?
  
  Пауза.
  
  ВАСИЛИЙ. Ещё выпьешь?
  КРЕСТ. Без базара...
  ВАСИЛИЙ. Идём... (Оба поднимаются и направляются к пролому)(входя внутрь) Пузырёк, нали-вай!
  
  СЦЕНА 7.
  Площадка. Несколько глыб стоят амфитеатром, одна из них лежит посередине, на ней сидят Лёша и Ли-ка. В отдалении виднеется пятиэтажка. Появляется Ромка с бурдючками.
  
  РОМКА. А где остальные?
  ЛЁША. Остальные решили, что ты вырубился у Пузырька, и разбежались...
  РОМКА. Ну и чёрт с ними! Нам больше достанется... (Вскрывает бурдючок).
  ЛЁША. (хлопая по поверхности глыбы на которой сидит) Как на заказ, а?.. Завалинка... Моя собственная - неприкасаемая... Прикантовал её...собственноручно, в одиночку, с по-мощью лома... Здесь и сплю... Дом мой...
  ЛИКА. А с чего ты вообще взял, что это твой дом? Можно подумать, на нём написано, что он твой!
  ЛЁША. Привет, а чей же? Вот и вход. Первый раз видишь, что ли?
  ЛИКА. Да что вход! А выход?
  РОМКА. А чего вы в пятиэтажке не живёте?
  ЛЁША. Так...это... Чего, спрашивается, в тесноте-то жить? А тут у каждого вроде как свой дом... Кто в опорах квартирку проковырял, а я так завалинку сварганил... (Сопя, разливает водку по колпачкам). Ну, с приездом, в общем.
  ЛИКА. Я не буду.
  РОМКА. (посмотрев на Лику). Мне тоже хватит, наверно.
  ЛЁША. (уставившись на Лику) Жива-ая... Тёплая... (Выпивает). Нет, но как вы, говорят, с ментом из "конуры" драли!.. Я, пока слушал, чуть не помер... Да ты не обижайся! (Хло-пает Ромку по плечу). Традиция, Ром, ничего не попишешь. Обычай... Думаешь, меня, что ли, не пугали, когда прилетел? Ещё как! Веришь, в окно выскочил - с третьего этажа!..
  РОМКА. (удивлённо) И чего?
  ЛЁША. А ничего. Окна - это ведь те же скоки. В какое ни выпрыгни - бац! - и опять стоишь у первого подъезда... Но я-то ведь, когда прыгал, ещё не знал!
  РОМКА. Ни фига себе! Мы хоть - по лестнице... Да-а, от такой и в окошко прыг-нешь...
  ЛИКА. Когда Лёша выпрыгивал из окна, куклы Маши ещё и в природе не было.
  РОМКА. Ну, а эти, волосатые... Они кто?
  ЛИКА. А это, Рома, такие существа, что, вот если станешь вроде Лёшеньки, то с кем-нибудь из них обязательно поменяешься душами. Будешь в шерсти ходить и тюбики выпрашивать.
  ЛЁША. Ты знаешь что?.. Ты много-то на себя не бери! Ишь! Лучше всех она! Девочку, понимаешь, из себя строит!.. Ремешок этот кто тебе сплёл?!
  ЛИКА. (поднявшись) Рома, у тебя молоточек твой рядом?
  РОМКА. Тут.
  ЛЁША. А вот посмей только! Лика, стерва! Я тебе за мою завалинку не знаю что сде-лаю!..
  РОМКА. За стерву ответишь. (Поднимается, проводит металлическим стержнем по поверхности "завалинки").
  ЛЁША. Ром! Ром, ты чего? Ты... Не надо, Ром! Ну прошу тебя... Ром, ну вот этими вот руками! Веришь? От самого угла ломом кантовал...
  РОМКА. Извинись.
  ЛЁША. Ли-ик... Ну сорвалось, ну... Ну не буду больше...
  
  Появляется весёлая круглолицая Маша Одноручка. Тоже в простынке.
  
  ЛЁША. А вот и Маша Однорукая! Давай к нам, Маш!
  РОМКА. А-а... А Однорукая - это фамилия?
  ЛЁША. Да нет!.. Однорукая - это однорукая... Маш, а , Маш! Глянь, какого к нам орла занесло! Всё на раз крушит! Сам видел!
  МАША. Я-то думала, амбал какой... Чего ж ты такой жижголь-то? Не кормили, что ли, дома? А стриженный чего? Дезертир, наверно? Ну давай знакомиться... Что ты - Ром-ка, я уж знаю. А я - тёть-Маша. Штаны плету - только так!
  ЛЁША. (разливая водку в два колпачка) Из материала заказчика.
  МАША. А то как же! (Плюхается на завалинку). Стану я тебе сама кабели раздирать! Тащи провода, ставь водку - такие штаны сплету! (Выпивает залпом и подставляет снова). А я, ты понимаешь, иду от Пузырька весёлая, песенки пою - глядь! А навстречу надзорка. Я назад. А там ещё одна. Я - к скоку, а первая мне уже дорогу пересекла... Щёлкнула, протрезвила... И-эх, а я четыре тюбика отдала! (Выпивает второй колпачок. Закусив, грозит Ромке пальцем). Только ты смотри, я с тебя много возьму, не то что вон с него, с охламо-на! Такую ему, дураку, спецовку сплела - загляденье! А он её у Пузырька оставил, ни-чего себе?.. Мне тут про тебя такого понарассказывали! Щёлкнет, говорят, ногтём по камушку - тот вдребезги!
  ЛЁША. (сграбастав Машу за плечи) Живая... Тёплая...
  МАША. (сбросив его руку) Отстань! Баптист!
  РОМКА. А баптисты - это кто?
  МАША. (расхохотавшись) А это которые баб тискают!
  ЛЁША. (приосанившись) Вот ты, Ром, ещё молодой. Ты ещё жизни не видел. Так ты за-помни: всё зло в этой жизни - от баб. Думаешь, от кого я сюда сбежал-то, а? Не от них, что ли?
  МАША. (сама разливая водку) От алиментов ты сбежал, чёрт пузатый!
  ЛИКА. Ладно. Пейте, гуляйте... Рома, тебе в какую сторону? Или ты остаёшься?
  РОМКА. Я... Нет, я... Да всё равно, в какую!
  
  Сцена поворачивается, увозя "завалинку" и смеющихся на ней Лёшу и Машу Одноручку.
  
  ЛИКА. Бесподобно! Просто бесподобно!.. И они ещё смеют в чём-то обвинять хозяев!.. Попасть сюда! Это же шанс - я не знаю... Даже не из миллиона. Из миллиарда... И ни-че-го при этом не понять!
  РОМКА. А эти?.. Ну, лупоглазые - волосатые... Они что, в самом деле раньше людьми были?
  ЛИКА. Не знаю... Вполне возможно... Честно говоря, я просто об этом не спрашивала.
  РОМКА. У кого?
  ЛИКА. У хозяев, конечно... (Рассмеявшись). Всё поймёшь со временем... Мне почему-то кажется, что поймёшь... Хотя, извини, но тебя ведь просто загнали в летающую тарел-ку. Попал ты сюда, согласись, совершенно случайно...
  РОМКА. А другие?
  ЛИКА. Другие? Они хотели лучшей жизни. Всего-навсего...
  РОМКА. А ты?
  ЛИКА. Я? Не-ет... Лучшую жизнь я могла бы себе устроить и дома. К тому времени я уже начала выставляться...
  РОМКА. Чего делать?
  ЛИКА. (рассмеявшись) Выставлять работы: керамику, акварели... А сюда меня погнал духовный голод, Рома. Я подумала: ну, пробьюсь, ну, повесят меня в нашей галерее на-против Коровина... И это всё? Этого мне будет достаточно для счастья?.. И когда я вышла на хозяев, я не колебалась ни минуты...
  РОМКА. Слушай, а как они? Ну...из себя вообще...
  ЛИКА. Хозяева?.. Как бы тебе объяснить... Сияние. Понимаешь?.. Ласковое, звучащее сияние...
  РОМКА. Да?.. А ты что, прямо вот так их и видела? Как меня?
  ЛИКА. Конечно, нет... Просто я много медитировала, пыталась выйти в астрал. А вы-шла на хозяев...
  РОМКА. (разочарованно) А-а... Я думал, глазами...
  ЛИКА. Это невозможно... Я имею в виду: невозможно, пока мы ещё здесь. Пока не от-решились от наших земных слабостей.
  РОМКА. Где - здесь? (Лика проводит рукой, указывая на глыбы). А-а...потом куда? Ну, когда это...отрешимся...
  ЛИКА. (запрокинув мечтательное лицо) Туда... Наружу... Ну вот и пришли... Моё жили-ще... Зайдёшь? Или посидим ещё?
  РОМКА. (насупившись) Угу.
  ЛИКА. Да возьми того же Лёшу! Ну вот зачем он здесь? Иногда я просто отказываюсь понимать хозяев... Вывезти сюда этакое сокровище!.. Свежий кавалер!.. "Живая! Тёп-лая!" Видеть его уже не могу!.. И главное - сколько гонору! Что он тебе сказал про пя-тиэтажку? Жить тесно?.. Враньё! Не тесно ему, а стыдно...
  РОМКА. Почему стыдно?
  ЛИКА. Попробую объяснить... Понимаешь, Рома, хозяева не могли, да, наверное, и не хотели продумывать для них... Для того же Лёши, скажем!.. Каждую мелочь. Они про-сто выстроили им "конуру". Находясь там, человек волен представить себе любую нужную ему вещь. Понимаешь? Любую! И эта вещь возникает.
  РОМКА. И плеер?
  ЛИКА. (пожав плечами) Пожалуйста... Если ты, конечно, знаешь, как плеер устроен. Но в том-то и беда, что никто не знает, Рома! Никто ничего не знает. Никто за всю свою жизнь не сделал ни единой вещи от начала до конца... Ну вот как он её сможет пред-ставить?..
  РОМКА. А...а кукла Маша?
  ЛИКА. Так вот я к тому и веду... Когда этот, прости Господи, дурак запутался оконча-тельно со всеми своими жёнами и удрал сюда, мы его честно предупреждали: не надо! Всё равно не получится... Куда там! И слышать ничего не хотел!.. Вы, говорит, сами все дураки, а я буду год здесь сидеть, но такую бабу себе воображу - усохнете все. Вот, вообразил...
  РОМКА. Ни фига себе!
  ЛИКА. И вот представь, что этот вот...человек, ещё и пытается за мной ухаживать! Ну как же! Первый парень на деревне! Поэтому он тебя сразу и возненавидел...
  РОМКА. Меня?
  ЛИКА. А чего ты хотел? Ты молод, талантлив, хорош собой... (Ромка только моргает). И Лёша, естественно, сразу почувствовал, что рядом с тобой ему как-то нечего делать! Рома, ты не поверишь, но он мне просто проходу не давал! Подарки эти его... (Срывает с талии поясок, швыряет об пол. Серебряный балахончик распахивается по бокам весьма откровенно и соблазнительно). Прошу тебя, выбрось! (Гадливо тыча в поясок пальцем). С глаз долой! (Ромка выполняет просьбу). Как будто я виновата в том, что красивая... А ведь я красивая, Рома, я это знаю... Мужики за мной ещё дома увивались... Только зачем мне всё это? Компли-менты, подарки... (Тихо и устало). Иди сюда... Иди ко мне... (Ромка, затрепетав, нагибается, кладёт стержень на пол, подходит к Лике. Обнимает её. Руки сами собой ныряют в боковые разрезы балахончика)(шёпотом) Веди...
  РОМКА. Куда?
  ЛИКА. (раздражённо) О Боже...
  
  Освободившись от объятий, поднимает стержень и, взяв Ромку за руку, уводит его за глыбы.
  
  СЦЕНА 8.
  Площадка. Глыбы. Василий ходит вокруг облюбованного им валуна, прикидывая куда бить. Появляется Ромка с целым мотком свежеоторванного кабеля и большим мешком, заполненным капсулами.
  
  РОМКА. (понаблюдав за Василием) Сухари в дорогу запасаешь?
  ВАСИЛИЙ. А, Ромка, привет... Чего это ты зелёный такой? Синяки вон под глазами... Заездила, что ли?
  РОМКА. Ну да! Меня заездишь! Я сам кого хочешь...заездю.
  ВАСИЛИЙ. (усмехнувшись) Ну-ну... А кабель зачем?
  РОМКА. А это я - для Маши Одноручки. Штаны хочу. Как у Пузырька, только покоро-че. Такие тётка отпадные штаны плетёт!..
  ВАСИЛИЙ. Как же она без руки-то управляется?
  РОМКА. Да две у неё руки. А Одноручка - это так...кликуха...
  ВАСИЛИЙ. Ах, вон оно что... Ну да... И у Сократыча тоже новые зубы выросли... Может подождать, пока тоже зубы исправятся, а потом уж и... С дантистами у меня от-ношения с детства натянутые... Ладно, посмотрим. Кстати, Сократыч тебе сегодня не попадался?.. Ну, дедок. Старенький, в простынке ходит...
  РОМКА. А! Такой с бородкой? Возле скока ломает. Ну, прикол!.. Там камушек - одним щелбаном разбить можно, а он упирается, долбит... А чего ты от него хотел?
  ВАСИЛИЙ. Да вот насчёт тарелок хочу спросить... Когда прилетают и вообще...
  РОМКА. А пошли вместе! Прямо сейчас. Тут недалеко...
  ВАСИЛИЙ. Я вообще-то пожрать собирался.
  РОМКА. Да бери сколько надо! Не жалко...
  
  Появляется Сократыч, озадаченно вертит в руках две капсулы. Кривой ломик - подмышкой.
  
  СОКРАТЫЧ. Странно, странно... (Приветствует Василия и Ромку). Раньше за такой каму-шек полагалось три тюбика... И как это прикажете понимать? Нам что же, ставки по-низили?
  ВАСИЛИЙ. А почему именно три?
  СОКРАТЫЧ. Знаете, Василий, вы здесь с моё поживите - и потом будете различать с первого взгляда: этот камушек - на семь тюбиков, тот, скажем, на четыре... (Горестно смотрит на свои капсулы).
  ВАСИЛИЙ. А раньше так бывало уже?
  СОКРАТЫЧ. Вы знаете, по-моему...н-нет... Сколько здесь живу, всегда такой камушек стоил тюбика три-четыре...
  ВАСИЛИЙ. (взглянув на Ромку) Вот! Вот его благодарите. Приехал - и пошёл всё кру-шить! Конечно, вам тут же ставки и понизили...
  СОКРАТЫЧ. Великолепно! Василий, я в вас не ошибся! Просто блестяще! Стало быть, можно считать доказанным, что хозяева либо используют потогонную систему Тэйлора - в чём я сильно сомневаюсь, либо просто не понимают, что возможности у каждого человека - разные... (Снова глядит на свои капсулы и грустнеет). Да... Всё-таки талант - это в какой-то степени дискриминация...
  РОМКА. Да ладно тебе, дед... Давай так: я тебе потом пару глыб разбомблю, а ты нам сейчас кое-что расскажешь... Идёт?.. Василий, дед, угощайтесь.
  СОКРАТЫЧ. Ну-с... (Бодро потирая ладошки). Так что вы хотели выяснить, молодые лю-ди?
  РОМКА. Да насчёт тарелок. (Выкладывает перед ним кучку капсул).
  СОКРАТЫЧ. Отлично! Блюдца - эт-то что-то удивительное! О блюдцах можно гово-рить хоть весь день. Только не рассчитывайте на истину в последней инстанции. Я то-же, знаете ли, не Господь Бог... Так что именно вас интересует?
  ВАСИЛИЙ. Когда они обычно прилетают?
  СОКРАТЫЧ. Ночью. Только ночью. Случая ещё не было, чтобы блюдце опустилось днём. Почему - не спрашивайте. Объяснить не берусь.
  РОМКА. А может, хозяева как раз днём спят, а ночью шуруют? Как кошки...
  СОКРАТЫЧ. Простите, Рома, а с чего вы вообще взяли, что блюдца - это дело рук хо-зяев?.. Рук, щупалец, псевдоподий...
  РОМКА. Ну ни фига себе!
  СОКРАТЫЧ. Так вот, молодой человек, по моему разумению - а вы возражайте, если я не прав! - летающие блюдца никакого отношения к цивилизации хозяев не имеют. Это совершенно иная технология. Вспомните: в блюдцах есть люки!
  ВАСИЛИЙ. А люки-то здесь при чём?
  СОКРАТЫЧ. А при том, что хозяева, как вы уже, наверное, заметили, ничего не знают ни о дверях, ни об окнах. Видели вы здесь хоть одну дверь? Или окно?
  РОМКА. Видели. В "конуре".
  СОКРАТЫЧ. Вот именно! Хозяева даже не смогли скопировать как следует обычный дом! Идея дыры в стене должна казаться им нелепостью. А уж идея закрывающейся дыры - так просто выше их разумения... Это первое. Второе. Материалы. Я, конечно, не химик и не могу точно определить, из чего сделаны стены или, скажем, кабели. Но это явно не металл. Хозяева вообще крайне редко используют металлы. А летающее блюдце - цельнометаллическое.
  ВАСИЛИЙ. Ничего не понимаю.
  СОКРАТЫЧ. Да чего тут не понять? Блюдца - это одна цивилизация, а хозяева - со-всем другая. Ну, представьте себе, скажем, что вы на английском воздушном лайнере прибыли во Францию.
  ВАСИЛИЙ. Так это что же? Выходит, хозяева наняли этих... которые на тарелках... чтобы они нас сюда забрасывали?
  СОКРАТЫЧ. Совершенно не обязательно. Во-первых, это ещё нужно выяснить, кто кого нанимал и, вообще, есть ли у них понятие найма. Ну, это разговор долгий... А во-вторых, с чего вы решили, что вас кто-то сюда специально забрасывал? По-моему, ни-кто никого насильно в люк не запихивал - сами залезли.
  ВАСИЛИЙ. А что же они тогда с Земли вывозят?
  СОКРАТЫЧ. Вывозят или завозят? Тоже бы неплохо уточнить... А людей они могут прихватывать чисто случайно. Ну вот, скажем, зачерпнули вы ведром воду - а там ещё и лягушка...
  РОМКА. Слушай, дед, я от тебя торчу! А чего ж тогда "конуру" построили? Каждую ночь камушки подкидывают, жрать дают!..
  СОКРАТЫЧ. Если хозяева достаточно гуманны, то что, скажете, им ещё осталось де-лать? Вот, допустим, вы, Рома, обнаружили, что к вам домой пробрался бездомный ще-нок... Ведь вполне возможно, что вы построите ему конуру, накормите...
  РОМКА. Ага, щенок! А если щенок везде гадит и мебель грызёт?
  СОКРАТЫЧ. В самую точку! Добавьте ещё, что он отказывается спать в конуре и пере-бирается жить...ну, скажем, в тумбочку с чистым бельём!
  ВАСИЛИЙ. Ну и выгнать обратно на улицу!
  СОКРАТЫЧ. Здравая мысль... И всё же хозяева нас обратно не гонят. Следовательно... Следовательно, хозяевам выгодно, чтобы щенок грыз мебель и спал в бельевой тумбоч-ке... Странно, как это мне раньше в голову не пришло!.. Вот послушайте...
  ВАСИЛИЙ. Сократыч! Я ж тебя о чём спросил? Я тебя спросил, когда прилетают та-релки! И всё! А ты мне тут плетёшь про хозяев...и про этих...
  СОКРАТЫЧ. Да, действительно... Вы здесь уже сколько? Три дня? Ну вот, стало быть, ещё денька через три можно садиться в засаду... Желательно где-нибудь возле "кону-ры". Хотя, честно предупреждаю, зря вы всё это затеяли, Василий.
  ВАСИЛИЙ. Ну это мы ещё посмотрим... Значит, через три дня в ночь... А тарелки ка-ждый раз кого-нибудь привозят?
  СОКРАТЫЧ. Не-ет... Если бы каждый раз - тут бы уже повернуться было негде. Чаще всего - сядет, постоит и улетает снова.
  ВАСИЛИЙ. Люк открывается?
  СОКРАТЫЧ. Если привезла новичка - обязательно!
  ВАСИЛИЙ. И сразу закрывается?
  СОКРАТЫЧ. Да.
  ВАСИЛИЙ. Понятно... А сами открывать не пробовали?
  СОКРАТЫЧ. Открывать - нет. Но разломать - пытались.
  РОМКА. И чего?
  СОКРАТЫЧ. Да ничего. По-моему, Рома, вы единственный, кому удалось оторвать от летающего блюдца деталь.
  ВАСИЛИЙ. Та-ак... Ну, спасибо тебе, Сократыч... Что-то я тебя ещё хотел спросить... Да! Не знаешь, чем тут бреются?
  СОКРАТЫЧ. А световодом... Серенький такой, тоненький, как струна: кожу не проре-зает, а щетину снимает идеально. Единственная трудность заключается в том, что всё приходится делать наоборот: так сказать, не бритвой по лицу, а лицом по бритве... Ну, ничего. Со временем привыкните... Пойдёмте, покажу... Рома, а вы не забыли о дого-ворённости относительно двух глыбок?
  
  Все трое уходят, оставив после себя кучу пустых оболочек от тюбиков.
  
  СЦЕНА 9.
  Темно. Луч света выхватывает медитирующую Лику. В световом круге появляется Ромка.
  
  РОМКА. Ну и как там у них?
  ЛИКА. (не сразу его узнав) У кого?
  РОМКА. Ну...у хозяев там... Снаружи.
  ЛИКА. Всё будет хорошо, Рома. Я спрашивала о тебе, и они сказали, что всё будет хо-рошо...
  РОМКА. Слушай, вот ты говоришь: хозяева там - сияние... А на фиг им тогда летаю-щие тарелки? Раз сияние...
  ЛИКА. Тарелки - это не для них. Это для нас. Сами они, конечно, прекрасно обходятся и без тарелок.
  РОМКА. Ага... Слушай, а ты сама в "конуре" что-нибудь намыслить пробовала?
  ЛИКА. Что значит - пробовала? Прости, Рома, но это даже как-то...обидно. Одну мою работу ты вроде и сам видел... Не то чтобы я придавала этому большое значение, но иногда, знаешь, хочется поразмяться, вспомнить прежние навыки... Я, видишь ли, ра-ботала художником-декоратором в драматическом театре...
  РОМКА. А, это та кровать, что ли? Поня-атно... Декорация! А я никак не врублюсь: чего такая жёсткая!.. А картинки уже не рисуешь?
  ЛИКА. Нет, ты просто прелесть. "Рисовать картинки" - надо же!.. Хотя, с другой сто-роны, ты прав - картинки я уже не рисую. Хозяева подарили мне иные возможности, о каких я раньше и мечтать не смела... Теперь я работаю мысленно, Рома. О своих бес-помощных акварельках мне сейчас и вспомнить стыдно...
  РОМКА. А дедок говорит, что хозяева тарелки на стороне нанимают.
  ЛИКА. Господи, и ты общался с этим ненормальным?!
  РОМКА. Ну а чего? Дедок прикольный...
  ЛИКА. Боже мой, "прикольный"!.. И какую же, интересно, гадость он придумал на этот раз?
  РОМКА. Ну а чего, не так, что ли? Вот ты говоришь: хозяева там...хотят, чтобы мы умнели там, добрели... становились там...
  ЛИКА. Возвышеннее, благороднее...
  РОМКА. Ага... А ломать зачем? Для физзарядки?
  ЛИКА. Как ни странно, и для физзарядки тоже. Хозяева всё продумали. Но главное, конечно, не в этом. Понимаешь, Рома, ломая камушки, мы упражняем интуицию. Вот этот твой Платон Сократыч пытается постичь хозяев с помощью логики. Бесполезно... Он истощит свой мозг, но выше собственного разумения так и не поднимется. А вот ты с твоим чутьём постигнешь непременно. Разбивать такие глыбы одним ударом... Да это он у тебя должен учиться, а не ты у него... А когда ты с ним успел познакомиться?
  РОМКА. Да с Васькой разговорились, а тут - он...
  ЛИКА. Ну и компания! Справа - псих, слева - мент... Видела твоего Ваську раз. Одно-клеточное существо в чистом виде! Впрочем, не берусь судить... Как я понимаю, всё это время ты вёл с ними философские беседы, а до Маши так и не добрался?
  РОМКА. Не-а...
  ЛИКА. Ну и зря. Я согласна, что одежда - не главное в этой жизни, но раз уж нам при-ходится её носить, то пусть она будет хотя бы красивой... Видишь ли, в таких вот про-стынках у нас ходят одни только алкоголики вроде Лёши, да ещё этот твой Сократыч. А тебе нужна хорошая мелкая плетёнка. Да и мне тоже... А почему ты пришёл с пус-тыми руками?..
  
  Свет гаснет.
  
  ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ.
  
  СЦЕНА 1.
  Три тёмные сквозные комнаты в пятиэтажке.
  
  ШЁПОТ ЛИКИ. Он ещё не вошёл?
  
  В крайней комнате неожиданно включается свет. Видим Лику и Ромку, входящих в пустую комнату.
  
  ЛИКА. Всё испортишь!.. Свет убери...
  РОМКА. Как я тебе его уберу?
  ЛИКА. Прикажи, чтобы погас... Да не вслух! Про себя!
  
  Комната погружается во тьму.
  
  ШЁПОТ ЛИКИ. Что он там делает? Подойди поближе... (На фоне окна возникает Ромкин силуэт). Только голову наружу не высовывай, а то выкинет у первого подъезда - как раз и столкнётесь... (Рядом появляется силуэт Лики). Ага... Стоит, сюда смотрит... Ой, умора - очкастенький!
  ГОЛОС МАШИ ОДНОРУЧКИ. Вот мать их ети! Набросали шоболов прямо в дверях... Хоть бы одна зараза за собой уничтожала... Наделали уродства, а убирать кто будет?.. Кто это там у окна? Пузырёк, ты что ли?
  РОМКА. Не-а, это мы с Ликой...
  МАША. А-а... Где он там? (Возникает третий силуэт). Эх, какой мозглявенький... Тоже, что ль, не кормили?.. А где мент? Менту сказали?
  РОМКА. Да он там с Крестом тарелку караулит. В побег решили идти...
  МАША. Вот делать людям нечего!
  ЛИКА. Тихо!.. Идёт. Куклу надо найти.
  
  Силуэты исчезают. Топот босых ног стихает . В крайней левой комнате вспыхивает свет. Озираясь и щу-рясь сквозь очки с толстыми линзами появляется Никита.
  
  НИКИТА. (смущаясь, говорит себе под ноги) Я не могу поздравить вас с удачным выбо-ром... Хотя понимаю, что выбора как такового не было. Вы просто взяли на борт пер-вого встречного... Поэтому, прошу вас, не судите обо мне...то есть, по мне... обо всём человечестве. Я... (Смотрит на пустую комнату). Я ждал вас... Вы не поверите, но я ждал вас всю жизнь. Да и кого ещё, скажите, мне оставалось ждать? Если бы я верил в Бо-га... Но в Бога я, к сожалению, не верю... Хорошо, что вы явились хотя бы теперь. Вы почти опоздали.... Мы запутались, мы разрушили всё, что могли... (Поправляет очки и внимательно приглядывается к комнате). Да... Вы правы. Я понимаю, что вы хотите сказать. Именно так мы и живём... Ничего лучшего мы и не заслужили... (В полной тишине вдруг раздаётся зловещий, искажённый гулкой пустотой здания, совершенно нечеловеческий голос Василия: "Крест! Давай быстрее! Крест!" Никита вздрагивает) Да-да, конечно... (Неуверенно крестится). Наверно, это лимб - круг скорби... Я должен туда войти? (Указывает трясущейся рукой на чернеющий дверной проём средней комнаты). Хорошо... Вы хотите предъявить мне моё собст-венное убожество? Я согласен... Но прошу вас понять одно: как бы вы строго нас ни судили, наш собственный суд - куда беспощаднее... Что ж, молчание - знак согласия... (Никита входит в соседнюю комнату, которая тот час озаряется рубиновым светом, являя перед его взором трёхспальную кровать. В левой комнате свет мгновенно гаснет. Пауза). Да... Я понимаю... Это злая карикатура... Но вы правы... Мы живём в уродливых домах и делаем уродли-вые вещи... Мы забыли, что такое красота...
  
  Из мрака третьей комнаты слышатся шепотки.
  
  ШЁПОТ ЛИКИ. Что он сказал?
  ШЁПОТ РОМКИ. Карикатура... Злая...
  ШЁПОТ МАШИ. Такого дурака здесь ещё не было...
  НИКИТА. Да! (Сорвав очки). И это унижение предстоит ещё всей Земле - узнать, на-сколько ничтожен наш убогий самодовольный разум... Но мы упорны, мы готовы учиться мыслить по-новому... (Слышится приглушённый хохот, который тут же обрывается, будто кому-то закрыли рот. Сзади, из темноты - приближающийся звук шагов. Никита оборачивает-ся, лихорадочно пытается надеть непослушные очки. Пятится, упирается в кровать. И только ему удаётся нацепить очки, как он едва не падает в обморок... Перед ним стоит безликая кукла Маша. Страшилище валит Никиту на кровать. Он извивается, отбивается, верещит, но тщетно - нежные четырёхпалые ручки уже лезут к нему под рубаху и довольно сноровисто управляются с пуговицами брюк)(рыдая) Не надо... Только не это... Я не хочу... Нет... Не сметь! (Белёсое чудовище взгромождается на Никиту... И начинается агония)(всхлипывая) Да... Да... Я...понимаю... Я го-тов...пройти...и через это...
  
  А вокруг смеются, взвизгивают и ухают чёрные дверные проёмы.
  
  СЦЕНА 2.
  Площадка. День. Покатый бок летающей тарелки. Плита люка откинута трапом. В проёме люка, на фоне нежно-розового коридорчика, сидят Василий и жующий Крест.
  
  ВАСИЛИЙ. (поднявшись) Чего не летим-то? Уж сколько сидим, и ни хрена!.. И эта дол-банная скрипота молчит! (В раздражении топает ногой по трапу). И хватит тебе жрать! Все запасы смолотишь!..
  НЕПОНЯТНЫЙ ГНУСАВЫЙ ГОЛОС. Граждане террористы! Наша летающая тарелка приземлилась на территории Турции. Просьба - не отстёгивать ремней и не покидать своих мест до полной остановки винтов...
  КРЕСТ. (поперхнувшись) Это чего?
  
  Возле люка появляется смеющийся Ромка.
  
  ВАСИЛИЙ. Всё дурака валяешь? (Крест сплюнул и снова принялся за капсулу). Слушай, Ромка, сходи узнай у Сократыча: что за хренотень? Он же говорил, тарелки только ночью при-летают...
  РОМКА. Ну так она ночью и прилетела...
  ВАСИЛИЙ. Да прилететь-то - прилетела... Я думал, они здесь днём вообще не показы-ваются, а вот видишь, стоит... Дура железная!
  РОМКА. Днём стоит, ночью летает... Ладно, узнаю...
  КРЕСТ. (отбросив шкурку от капсулы) Что там новичок?
  РОМКА. Эх, не было вас! Такой цирк был... Сначала ходил сам себе заумь какую-то гнал... А потом его кукла Маша под себя подмяла, и пискнуть не успел...
  ВАСИЛИЙ. А теперь где?
  РОМКА. На потолок выбросило. Он когда из "конуры" удирал - в скок вляпался... Где-то там ходит. (Запрокинув голову, смотрит вверх). Нет... Уже уполз куда-то...
  ВАСИЛИЙ. Ромка, узнай у Сократыча...
  РОМКА. Да раз плюнуть... А это вам. (Достаёт из-за пазухи мешочек с капсулами, бросает Ва-силию). По пути глыбку долбанул... Чтоб не оголодали... Ладно, я быстро. (Убегает).
  
  Пауза.
  
  ВАСИЛИЙ. (посмотрев на мешочек) А не такой уж он и плохой... Лика, что ли, воспиты-вает?
  КРЕСТ. Борзота без понятий...
  ВАСИЛИЙ. Кто?
  КРЕСТ. Сократыч твой... За его базар, я не знаю, нос по уши отрубить, а попробуй!.. Попытался... Щелчка отпустили - дня три буксовал. Кликуху свою еле вспомнил... Ра-ковые шейки, мать ети!..
  ВАСИЛИЙ. Да, винтажа тут нету. И хвостом бить - бесплатно...
  КРЕСТ. Нашли рогомёта - камень долбать! Да я тяжелее стакана отродясь ничего в ру-ках не держал!.. Если бы не пацаны, хрен бы я в шлюмку полез! Язушок пригнали. Так, мол, и так, без разборки не выпрыгнешь - отрихтуем на штыке...
  
  Возле трапа появляется Никита.
  
  НИКИТА. (робко) Здравствуйте... Я, собственно... Я хотел узнать... Нельзя ли мне с вами... Словом, мне очень нужно назад, на Землю!.. Обратно... Не могу я здесь...
  КРЕСТ. Ушёл отсюда! Резко ушёл!
  НИКИТА. Что?.. Простите?
  КРЕСТ. Ты даже не петух. Ты - хуже петуха. Тебя кукла Маша опустила.
  ВАСИЛИЙ. А сам-то? Кто к ней бегал? Не ты, что ли?
  КРЕСТ. Сравнил! То я - её, а то она - его!.. (Никите) На парашу бы тебя посадить... Бы-ла бы только параша!
  ВАСИЛИЙ. Ты тут свои лагерные замашки брось! (Никите). Залезай, никого не слушай. (Крест выпрыгивает из люка). В чём дело, Крест?
  КРЕСТ. Я с петухами в побег не иду. Понял?
  ВАСИЛИЙ. Эй, Крест! (Тоже выпрыгивает из люка, подходит к Кресту). Ну чего ты, как этот...
  
  Люк быстро закрывается.
  
  НИКИТА. Простите, что отвлекаю, но там...дверь закрыли.
  ВАСИЛИЙ. (обернувшись) Эй!
  КРЕСТ. Э, шлюмка, чо за дела!
  
  Тарелка быстро поднимается и исчезает. Пауза. Все трое смотрят ей вслед, затем друг на друга.
  
  ВАСИЛИЙ. С петухами он в побег не идёт! А с ментами, значит, идёт! У, трёкало!.. Пойти, что ли, к Пузырьку - напиться?.. Зла не хватает... Чёрт, и ломик , и пакет с кап-сулами в этой сволочи остались!.. Тьфу!.. (Уходит).
  КРЕСТ. (повернувшись к Никите, который сжимается под его взглядом) Ты! Ты понял, козлина, что это мы из-за тебя не улетели?
  НИКИТА. Я не хотел...
  КРЕСТ. Ты понял, сколько ты теперь мне должен?
  НИКИТА. (испуганно) Сколько?
  КРЕСТ. Сделаешь сегодня двадцать тюбиков. Не сделаешь - включаю счётчик. Да? Да? Нет? Да? Нет? Да?
  НИКИТА. (шёпотом) Да...
  КРЕСТ. У, козёл... (Уходит).
  
  СЦЕНА 3.
  Спустя несколько дней.
  Площадка. Несколько маленьких глыбок. Одну из них пытается расколоть Сократыч.
  Появляется Ромка.
  
  РОМКА. Сократыч! Слушай! Я тоже гипотезу придумал!..
  СОКРАТЫЧ. Я с удовольствием вас выслушаю, Рома... Но, если можно, чуть позже... Сейчас я, как видите, занят...
  РОМКА. Дай сюда!
  
  Что было сил ударяет по глыбке, та с грохотом оседает пригорком ослепительно-белых обломков. Под-ползает "мусорка", "сжирает" осколки, оставляет на полу две капсулы и уползает.
  
  СОКРАТЫЧ. Как это у вас так получается, Рома?
  РОМКА. Да что там - получается! Ты слушай гипотезу! Значит, так... Хозяева! Тарел-ку! Угнали!
  СОКРАТЫЧ. Хм... Угнали... У кого, простите?
  РОМКА. Как?.. Ну, у тех, которые...
  СОКРАТЫЧ. Да-да-да... Понимаю... Угнали. У тех. Что ж, любопытно, любопытно... Н-но! К сожалению, есть одно "но". Наши хозяева не производят впечатления, как бы это выразиться, активного начала... Я, собственно, к чему? Если на то пошло, скорее уж владельцы летающих блюдец могли что-нибудь подтибрить у наших хозяев, но ни-как не наоборот... Но ваша версия, должен признать, любопытна, любопытна... Кста-ти, как там Василий?
  РОМКА. (махнув рукой) Не улетел тогда, теперь дуркует... С головой, похоже, чего-то... Зверушек этих лупоглазых начал пасти.
  СОКРАТЫЧ. Как это - пасти?
  
  Появляется Клава, подбирает капсулы с пола и с вызовом смотрит на Ромку и Сократыча.
  
  КЛАВА. Я ж помню, что где-то здесь обронила...
  СОКРАТЫЧ. Позвольте, позвольте...
  КЛАВА. Шла, говорю, и обронила!.. Главное, помнила ведь, что где-то здесь...
  РОМКА. Клавк, ну ты... Вконец, что ли, оборзела?.. Это ж дедка тюбики!
  КЛАВА. Кого? Ну ни стыда, ни совести! Чего ты тут мне плетёшь-то? Какой дедок! Да тут полчаса назад твоим дедком и не пахло!
  РОМКА. Да он только что камушек задолбил!
  КЛАВА. А кто видел?
  РОМКА. Я видел!
  КЛАВА. А ещё кто?
  СОКРАТЫЧ. (печально) Рома... Это бесполезно... Я её знаю...
  РОМКА. Да погоди ты!.. (Клаве). Крутая, что ли? А ну отдай дедку тюбики! Резко отдай!
  КЛАВА. А отними... Надзорки вон быстро тебе отнимут. Не зарадуешься...
  РОМКА. (усмехнувшись) Клавк, ну я сейчас из вредности пойду и вот ему... (Кивает на уны-лого Сократыча)... Жратвы запасу - на всю неделю. Ты ж от зависти загнёшься...
  КЛАВА. Вот это вы можете! Слабой женщине запас на неделю сделать - это вам и в башку не влетит! А здоровому мужику... Нарочно дармоедов всяких привозят! Не по-дойдёт ведь к глыбе к какой-нибудь - ищет чего полегче, а глыбу пускай женщины ло-мают!.. Что? Неправда? Да ещё и огрызается, наглец: я, мол, первый нашёл! Нашёл - так женщине уступи, раз ты мужчина!.. Теперь ещё этого привезли, очкастого! Тоже, небось, такой же... И, главное, моду взяли: чуть новичок заявится - тащат к Пузырьку, поят бесплатно!.. Мне, небось, когда прилетела, рюмки никто не налил!..
  
  Появляются Пузырёк с изрядно выпившим Никита.
  
  ПУЗЫРЁК. Ну хоть вы ему растолкуйте. (Тыча бурдючком в Никиту). Ну не верит, и всё тут!
  СОКРАТЫЧ. Во что не верит?
  ПУЗЫРЁК. Да ни во что не верит! Не может, говорит, такого быть...
  
  Клава, зажав в руках капсулы, никем незамеченная, крадучись уходит.
  
  НИКИТА. Это нельзя ломать!.. Я не могу, я не буду это ломать!
  ПУЗЫРЁК. А жрать что будешь?.. Видали чудо в перьях? Таких, говорят, не рожают, а высиживают...
  НИКИТА. (Сократычу) Ну хоть вы... Вы, как мне кажется, единственный здесь интелли-гентный человек... Объясните наконец, что всё это значит!..
  
  Пузырёк разливает всем, кроме отказавшегося Сократыча.
  
  СОКРАТЫЧ. Только имейте в виду... Как и всякий интеллигентный человек, я привык сомневаться в справедливости собственных суждений. Вот вы... э... Никита? Очень приятно. Я - Платон Сократович... Что всё это значит?.. Хорошо. Я познакомлю вас с последней моей версией, которая мне самому представляется пока непротиворечивой... (Все выпивают). Предположим, что мир хозяев раньше был наводнён камушками весьма небольших размеров. Чтобы их сломать, не требовалось ни особой мускульной силы, ни навыков. И вот, борясь с этим бедствием, хозяева выписали с какой-то неизвестной нам планеты побирушек. И зверьки до поры до времени успешно справлялись с возло-женной на них миссией. Но что-то изменилось. Глыбы почему-то - только, ради Бога, не спрашивайте, почему! - стали укрупняться, и бедные зверьки с ними уже ничего не могли поделать. И тогда хозяева - а точнее - их агенты, владельцы летающих блюдец - стали искать замену... И они нашли нас. Людей. И вот мы при деле. А что же наши мохнатые предшественники?.. Не в силах с нами соперничать, они одичали и поневоле освоили паразитический образ жизни. Коротко говоря, стали побирушками...
  
  Пузырёк снова разливает всем из бурдючка.
  
  РОМКА. Вот за что я дедка люблю... Говорит-говорит - ну ни хрена не поймёшь. А потом вдруг как сказанёт - хоть стой, хоть падай!..
  НИКИТА. (уже крепко окосевший) В-вы х-хотите сказать...что нас вывозят сюда с единст-венной целью - ломать?
  СОКРАТЫЧ. Назовите мне другую цель... Я вот пока таковой не вижу.
  РОМКА. Нет, правда, дед! Чего-то ты гонишь... С Земли-то зачем везти? Сами бы и сломали...
  СОКРАТЫЧ. Стало быть, не могут.
  РОМКА. Кто? Хозяева? Ну ты, дед, даёшь! Ты посмотри, чего они тут понастроили... Да им такую фигню сломать - раз плюнуть!
  СОКРАТЫЧ. Технически - да... Не спорю. А как насчёт моральных запретов?
  РОМКА. Чего?
  СОКРАТЫЧ. Попробую пояснить... Предположим, вам, Рома, или вам, Никита, пода-рили вазу. Она вам не нравится, но выбросить вы её не можете, потому что это подарок. Тогда вы ставите её на краешек стола и берёте в дом кошку с определённой репутаци-ей... Кошка в ваше отсутствие вспрыгивает на стол и сбрасывает вазу на пол. И вы ни в чём не виноваты. Остаётся лишь смести осколки в совок...
  НИКИТА. (пошатываясь) Крысы... Крыса бежала...хвостиком махнула...
  СОКРАТЫЧ. Нет, не крысы... Если следовать моему сравнению, то мы именно кошки. А крысы - это скорее уничтожаемые нами камушки...
  НИКИТА. (делая неуверенный шаг) Крысы...
  ПУЗЫРЁК. Эй! Ты чего?
  НИКИТА. Я...им сейчас...скажу...
  ПУЗЫРЁК. Куда? На надзорку нарвёшься, дурак!
  
  Тут же из-за глыбы выползает "мусорка-надзорка".
  
  НИКИТА. (надзорке) Стой! Стой, сволочь!.. Так мы, значит, вам крысы? Крысы мы вам?..
  
  Никита размахивается для удара, но вдруг отшатывается от надзорки, ударенный электрическим разря-дом. Надзорка уползает. Ошарашенный Никита стоит совершенно трезвый.
  
  ПУЗЫРЁК. Эх ты!.. Вот и пои вас после этого... Думаешь, легко её гнать? (Обидевшись, уходит).
  
  Сократыч вздыхает, и уходит следом за Пузырьком. Пауза.
  Появляется Лёша. Останавливается, зло смотрит на Никиту.
  
  ЛЁША. А ты мне больше не попадайся, понял? Увидишь, что иду, - в переулок свора-чивай!
  
  Сплёвывает и уходит. Удивлённый Никита поправляет очки.
  
  НИКИТА. Он что, сумасшедший?.. Я подошёл... Вежливо обратился... Задал совер-шенно невинный вопрос - а он... Хотел узнать относительно... Ну, словом... Насчёт этой...в доме...
  РОМКА. (заржав) Куклы Маши, что ли?
  НИКИТА. А вы что-нибудь о ней знаете?
  РОМКА. Значит, так... Хозяева для нас построили "конуру". Ну и вот...
  НИКИТА. Простите, а почему вы их называете хозяевами?
  РОМКА. Ну а как ещё? Конечно, хозяева.
  НИКИТА. Простите... Но мне кажется, в этом есть что-то унизительное. Конура... Хо-зяева... Будто мы - домашние животные!
  РОМКА. Мы - гости, они - хозяева. Чего тут этого...унизительного?
  НИКИТА. С гостями так не обращаются...
  РОМКА. Ну вот... Построили "конуру". И там так: что представишь - то и появляется. Плеер запросто намыслить можно. Если, конечно, знаешь, что у него там внутри... Платы там всякие...
  НИКИТА. Вы...хотите сказать...что это не они, а мы сами?.. Эти вещи... Вся эта кун-сткамера... То есть они предоставили нам всё для творчества, а мы...
  РОМКА. Ну!.. Никто ж не знает, как что устроено. Вот и налепили горбылей.
  НИКИТА. А вы? Вы тоже к этому приложили руку?
  РОМКА. Не-а. Чего мне там делать? У меня и так всё есть.
  НИКИТА. Но хоть кто-нибудь...хоть один человек...справился?
  РОМКА. Приплыли! А самогонный аппарат у Пузырька - откуда? Намыслил только так!
  
  Пауза.
  
  НИКИТА. А кукла? Кажется, вы так её назвали?..
  РОМКА. Только тихо... Значит, Лёша...
  НИКИТА. (испуганно вскинув руку ко рту) Я понял... Пигмалион и Галатея...
  РОМКА. Чего-чего?
  НИКИТА. Скажите... А в этой, как вы говорите, "конуре"...что-нибудь съестное на-мыслить можно?
  РОМКА. Пожрать, что ли? Так давай я тебе сейчас вон тот камушек долбану! Мне это - как два пальца!..
  НИКИТА. Нет, на это я не пойду...
  РОМКА. Слушай, а чего ты их долбать боишься?
  НИКИТА. Да вы взгляните! Ну хотя бы вон на тот, с прогибом!
  РОМКА. И чего?
  НИКИТА. Да это же произведение искусства!..
  
  Появляется раздражённая Лика.
  
  ЛИКА. (язвительно) Поздравляю!
  РОМКА. С чем?
  ЛИКА. Задаток Маше дал?
  РОМКА. Ну...
  ЛИКА. С этим и поздравляю. Сидит у Пузырька. Если через три дня начнёт плести - слава Богу. Большой хоть задаток?
  РОМКА. Н-ну...
  ЛИКА. (процедив) Ты бесподобен.
  
  Одарив обоих ослепительной улыбкой, уходит. Пауза. Ромка, хмыкнув, скребёт голову.
  
  НИКИТА. Она... Она...здесь живёт?
  РОМКА. Ну а где же ещё?
  НИКИТА. А из того, что я видел в доме...она тоже что-нибудь...намыслила?
  РОМКА. Кровать трёхспальную - видел? Ну вот это она...
  НИКИТА. Я почему-то так и думал... Единственный предмет, на который приятно взглянуть. Только... Почему-то холодная, почти ледяная. И очень твёрдая... Послу-шайте... А когда...когда вы следили за мной в этом доме...она там тоже была?
  РОМКА. Все были... И она тоже. (Никита закрывает лицо руками). Э! Ты чего? Э! (Пожав плечами, уходит).
  НИКИТА. Ужасно... Ужасно... Видела... Всё видела... И хохотала вместе со всеми?.. Нет... Не может быть... (Продолжая бормотать, уходит за глыбы).
  
  СЦЕНА 4.
  Площадка. Несколько больших матово-белых глыб. У одной из них спит Василий. Вместо простынки на нём уже плетёные штаны. Лупоглазый зверёк с серебристой шерсткой деликатно, но настойчиво будит его, поталкивая Василия в плечо.
  
  ВАСИЛИЙ. (зевая) Никак жрать захотел?
  ТЕЛЕСКОП. Зать! Зать! (Нагибается и с трудом приподнимает за один конец металлический штырь. Не удерживает - роняет).
  ВАСИЛИЙ. Ничего, бывает... (Поворачивает голову и видит, что неподалёку несколько, похожих на Телескопа зверьков, смотрят на Василия и в нерешительности жмутся друг к другу). Н-ни хрена себе! (к Телескопу) Ты их что, по всему потолку собирал?
  ТЕЛЕСКОП. (подпрыгивая от нетерпения) Зать! Зать!
  ВАСИЛИЙ. (почесав в затылке) Ну ты даёшь... Что я вам, универсам, что ли? (Поднимается, строго смотрит на зверьков). Сачков буду гнать в шею. Такой у меня закон, ясно? (Пуши-стики в ответ что-то щебечут). Фартук тащи. (Телескоп в смятении хватается за металлический штырь, но тут же бросает его и растерянно смотрит на Василия). Фартук! Что мы вчера с то-бой весь день мастрячили? (Телескоп просветлел и убежал. Через секунду появляется, неся в лапках пластиковый фартук)(полюбовавшись фартуком, перед тем как надеть) Хорошо Ромка присове-товал. (Завязывает тесёмки фартука за спиной и, приосанившись, оглядывает бригаду). Ломометр! (Часть зверьков, отпихивая и сердито чирикая друг друга, кидается к длинному металлическому шты-рю). Кувалдометр! (Остальные набрасываются на штырь покороче, немедленно кому-то наступают на лапку - пострадавший пронзительно верещит). Ну, с Богом!... (Оглядевшись и глубоко вздохнув). Эх, мать!.. Прям разлив на Волге... Такого красивого утра я ещё здесь, кажись, не ви-дел... Интересно, хозяева сами выбирают, какому сегодня быть утру?.. Эх, хорошо. (Ва-силий направляется к глыбе побольше. За ним двигаются зверушки, тянущие два инструмента. Телескоп грозно покрикивает на них: "Тьок! Тьок!" Василий, усмехнувшись, оборачивается). Телескоп! Ты что тут из себя прораба корчишь? Тебя ещё, по-моему, никто не назначал...
  
  Телескоп затихает, но всё равно вид имеет начальственный. Появляется пьяный Лёша.
  
  ЛЁША. Привет передовикам! Спозаранку - на долбанку?
  ВАСИЛИЙ. А ты, я смотрю, успел уже? Тоже, небось, спозаранку?
  ЛЁША. А фартук-то, фартук! Ну ты прям Рабочий, тебе б ещё Колхозницу!.. С сер-пом...
  ВАСИЛИЙ. Конечно! Если всё время у Пузырька торчать да завалинку просиживать... На тебе хоть штаны-то есть?
  ЛЁША. Штаны? Да это ж в самую чащу лезть - за кабелем! Какой-нибудь не тот свето-вод перервёшь - так и штанов не потребуется... А чо? Мужики не возражают, бабы - тем более... Слышь! А мартышки твои - они как? Тоже разного пола? Не проверял, нет?.. (И горестно икнув, пошатываясь, удаляется, волоча за собой лом).
  
  Подбежав к глыбе, Телескоп шлёпает шестипалой ладошкой по её поверхности.
  
  ТЕЛЕСКОП. Дьот? Дьот?
  ВАСИЛИЙ. Дьот... Как раз то самое, что надо. Считай, что тюбик ты себе уже зарабо-тал. (Телескоп гордо выпячивает грудь). Так... Выступ-то мы, конечно, сколем... А дальше? (Обходит глыбу кругом). Кувалдометр! (Телескоп пронзительно переводит. Возбуждённо чирикая и немилосердно мешая друг другу, лупоглазые помощники подтаскивают тот штырь, что покороче, и, подчинившись властному мановению руки Василия, отбегают на безопасное расстояние и встают по-лукругом). Никого с той стороны не осталось?.. Па-берегись! (Хакнув, ударяет. Глыба треска-ется. Лупоглазые кидаются на немногочисленные обломки и отволакивают их в сторону. Василий сто-ит перед выпуклым сколом и озадаченно чешет в затылке). Так... Скол белесоватый...без ника-ких радужных переливов... Где ж эта "напряжёнка", будь она неладна? (Трогает и обсту-кивает выступы). Ну что ж! Если не знаешь, откуда начинать, долби сверху... Ломограф! (Приняв длинный заострённый штырь, Василий примеряется и ударяет. Потом ещё и ещё раз. При-тихшие зверьки сидят на корточках и следят за единоборством Василия с глыбой)(взглянув на зверьков) Конечно!.. Любой из вас так: не поддаётся - значит и чёрт с ней... Дедок говорит - одичали... Конечно, одичаешь, если упорства нету... А мы вот не так!.. Мы по-другому!.. Не поддаётся - а мы всё равно долбим!.. И будем долбить, пока не поддаст-ся!..
  
  Появляется Сократыч.
  
  СОКРАТЫЧ. Доброе утро, Василий. Знаете, я, конечно, не скульптор, но будь я скульп-тором, то лучшей бы модели не пожелал. Вам в Петергофе место, право слово.
  ВАСИЛИЙ. Здорово, Сократыч. Там у меня возле дома два камушка - как раз для тебя. Тюбика на два, не труднее. Только ты, слышь, не тяни, а то лодыри наши проснутся - ты ж их знаешь: что полегче - себе, а другие - хоть задавись...
  СОКРАТЫЧ. (растроганно) Спасибо, Василий. Тогда я прямо сейчас и пойду, вы уж из-вините... Хотел бы составить компанию, но, как говорится...
  ВАСИЛИЙ. Так а зачем идти? Скоком до "конуры", а оттуда уже куда угодно...
  СОКРАТЫЧ. Нет, знаете, я лучше так... Незачем ноги баловать. А то не ровён час во-все атрофируются... (Поспешно уходит).
  
  Василий продолжает долбить. Неслышно появляется Ромка.
  
  РОМКА. Привет, Вась. Трудишься?
  ВАСИЛИЙ. (сердито) Как видишь... А ты чего?
  РОМКА. А!.. Все на свете не раздолбаешь...
  ВАСИЛИЙ. Не пойму я тебя. Такой тебе Бог талант дал! Камушки, можно сказать, на-сквозь видишь! Да будь у меня хоть половина твоего таланта, я бы...
  РОМКА. А чего сверху бьёшь?
  ВАСИЛИЙ. А куда бить?
  РОМКА. Вон туда тюкни...
  ВАСИЛИЙ. Ладно... Каждый долбит, как ему сподручней.
  РОМКА. (присев у соседней глыбы) Как знаешь.
  
  Василий, с неприязнью покосившись на Ромку, выпрямляется, разворачивает плечи и ударяет. Глыба, страшно рявкнув, разлетается вдребезги... Вскочивший Ромка беззвучно разевает рот. Лупоглазая ко-манда Телескопа - цепенеет. Тут же появляются две "мусорки" и начинают поглощать осколки.
  
  ВАСИЛИЙ. Вот так вот... Мы, видишь, тоже не лыком шиты...
  РОМКА. Да, неплохо... Ну, ладно, бывай... (Уходит).
  
  Команда Телескопа яростно выясняет, кто из них заработал тюбик.
  
  ВАСИЛИЙ. Тихо! (Достаёт плетёную авоську и кидает Телескопу). Телескоп! Ну-ка займись!
  
  Телескопа сопровождает возбуждённый щебет товарищей, который неожиданно обрывается.
  
  ТЕЛЕСКОП. Дьец!
  ВАСИЛИЙ. Телескоп!.. Ещё раз услышу - хвост надеру!.. Что там у вас?.. Все ярко-алые... Ну, почему вы их не жрёте?.. И что, все одного цвета?.. Странно... Ну чего при-уныли? Собирайте всё в авоську... Бывает... Редко, но бывает. Сейчас выменяем у ко-го-нибудь... Да ведь Пузырёк из таких гонит! (Преобразившаяся бригада волочет к нему бит-ком набитую авоську). Значит, так... (Взвешивая на руке сетку). Инструмент доставить до-мой... Телескоп, отвечаешь! Хоть одну железяку потеряете - никто ничего не получит. И ждать меня там. Всё. Свободны.
  
  Телескоп разражается пронзительной тирадой, где "тьок" и "дьец" повторяются особенно часто. Бригада, засвиристев, бросается к железкам, поднимает их и весело удаляется. Василий, усмехнувшись, уже готов был уходить, как появляется взбешённая Клава.
  
  КЛАВА. Он думает, никто не догадается! Думает, все дураки! А то неясно, чьих это рук дело!.. Ну ладно! Я ему такое выдолблю!.. Прямо над завалинкой!.. Гадости всякие на-царапал!..
  ВАСИЛИЙ. Кто?
  КЛАВА. Да Лёша ваш, баптист долбанный, пьяница этот... (Смотрит на авоську Василия). Ведь это же надо!.. Трудился-трудился человек, а ему за всё про всё... По-вашему, это правильно?.. Завезли людей чёрт знает куда - так обеспечьте! Хозяева называется! Та-ких хозяев...
  ВАСИЛИЙ. Раньше-то, наверно, так ни разу не было - чтобы одним цветом выдава-ли?.. Надо бы дедка спросить.
  КЛАВА. Да много он, ваш дедок знает! Дедок! Ему вон Крест однажды так дал, дедку вашему!..
  ВАСИЛИЙ. А за что, кстати?
  КЛАВКА. (смутившись) Ну... Вы же знаете, Василий... Дедка, его же хлебом не корми - дай только какую дурь придумать... И вот он - представляете? - дошёл до того, что сказал Кресту...прямо в лицо...будто камушки - это хозяйские...ну...экскременты.
  ВАСИЛИЙ. Эх, ни хрена себе!..
  КЛАВА. (почти интимно) Ну вот... А у них же там, в зоне, это позор... Там же за такие слова и убить могут...
  ВАСИЛИЙ. (заржав) Вот это дедок загнул!.. Это ж какие должны быть хозяева!..
  КЛАВА. Тс-с-с... (И вся такая загадочная, уходит).
  
  Василий идёт к скоку, но тут появляется Пузырёк с большим мешком за плечами и бурдючком в руке.
  
  ПУЗЫРЁК. Особый день, особый день... Будто сговорились сегодня все... Этак вы мне сырья на неделю вперёд - чем расплачиваться буду?.. У вас сегодня что, одними крас-ненькими зарплату выдают?.. Ты уж третий за сегодня... Сначала дедок три тюбика обменял, потом Маша... Чего-то много у тебя... Камушка три раздолбал?
  ВАСИЛИЙ. (не без гордости) Да нет, один... А раньше так было? Чтобы только крас-ненькими?
  ПУЗЫРЁК. Пятнадцать...двадцать...двадцать три... Ну ты прям, как Ромка, долбать начинаешь... Чего ты спросил-то? Раньше?.. Да нет, раньше я что-то такого и не при-помню даже... Ну, бывало, половину серенькими выдадут... Но чтобы все одним цве-том... Тебе какими менять-то?
  ВАСИЛИЙ. Да любыми, только лиловых не надо, ну их!.. Серенькими давай, можно жёлтеньких пару...
  ПУЗЫРЁК. Ну и правильно, лиловые-то теперь - один к двум. Не знал?
  ВАСИЛИЙ. Было ж два к трём...
  ПУЗЫРЁК. Ну, было... А теперь, веришь, почти совсем их не выдают. В чём дело - не знаю...
  ВАСИЛИЙ. Может, дедка спросить?
  ПУЗЫРЁК. (насмешливо) Спроси... Дедок, он всё знает... Вот, семнадцать сереньких, две жёлтеньких - один к двум - и два тюбика за услуги...
  ВАСИЛИЙ. Это уж как водится... А с других тоже за услуги берёшь?
  ПУЗФРЁК. Ну, а как же... С Маши вот взял...
  ВАСИЛИЙ. А с дедка?
  ПУЗЫРЁК. (усмехнувшись) С дедка возьмёшь... Ещё и сам добавишь, на него глядючи... Ты это... Сделку обмыть не хочешь? За счёт заведения, понятно.
  ВАСИЛИЙ. Спасибо. С утра не пью.
  ПУЗЫРЁК. (с уважением) Это правильно... Я вон смотрю, у тебя и фартук новый... Сам делал?
  ВАСИЛИЙ. Сам... Ну и Ромка советом помог.
  ПУЗЫРЁК. Как он там? Что-то давно не заглядывал...
  ВАСИЛИЙ. Да ну его! Смурной какой-то, ходит - баклуши бьёт... С Ликой у него вро-де всё в порядке... Не пойму я эту молодёжь! Ну вот сам скажи, Пузырёк: ну какого ему ещё рожна надо? Всё ведь есть!
  ПУЗЫРЁК. (лукаво прищурившись) А помнишь, что сам поначалу говорил?
  ВАСИЛИЙ. Да это когда было-то? Просто не пригляделся поначалу...
  ПУЗЫРЁК. А теперь, значит, пригляделся?
  ВАСИЛИЙ. Ладно... Уговорил. Давай по колпачку. (Выпив, долго молчит). Ну, давай по-просту. Чего крутить-то?.. Знаешь, что меня здесь купило?.. Порядок.
  ПУЗЫРЁК. (хмыкнув) Ну вот, порядок... А дом на потолке?
  ВАСИЛИЙ. Пузырёк! Ты меня моими же словами не доставай... Здесь - порядок! Не бардак, а именно порядок. Ну, давай считать... Заработал - получи. А не хочешь ка-мушки долбать - сиди голодный. Скажешь, нет?
  ПУЗЫРЁК. Ну так вот я же не ломаю.
  ВАСИЛИЙ. Да ладно тебе! Ты тоже пашешь. Может быть, даже больше других. Да ес-ли рабочему человеку не выпить после смены - это ж с ума сойдёшь... Дальше! Над-зорки. Что? Скажешь, плохо службу знают? Ну-ка, тронь кого пальцем - тут же щелчка тебе! Так? (Пузырёк кивает). Лечение! Ты хоть одного больного здесь видел? Маше Од-норучке вон дома кисть трамваем по пьянке оттяпало. Так у неё здесь новая отросла! У дедка - зубы, как у молодого! Ты подумай! Где так ещё о людях заботятся?
  ПУЗЫРЁК. А про Лику чего молчишь?
  ВАСИЛИЙ. А что Лика?
  ПУЗЫРЁК. Да морда у ней вся в прыщах была, когда она сюда прилетела... Так не по-веришь - за день сошли. А теперь, видал, королевой ходит. Кожа - зеркало...
  ВАСИЛИЙ. Ну вот... Стало быть, ещё и Лика... Так?
  ПУЗЫРЁК. Так-то оно так... Ну ты же сам говорил, Вась: мол, ломать - это не работа...
  ВАСИЛИЙ. Ты погоди... Что значит - не работа? Ты вообще знаешь, зачем мы эти ка-мушки долбаем?
  ПУЗЫРЁК. Не-ет. Не знаю. А зачем?
  ВАСИЛИЙ. Вот и я не знаю! Но они-то... (смотрит на потолок). Они-то - знают! Вот, до-пустим, работал ты на заводе, точил какую-то деталь. Тебе объяснял кто-нибудь, куда она идёт, деталь эта?.. Да чёрта с два!.. Но раз они нас сюда выписали, раз они о нас так заботятся - то, значит, нужны мы им! А? Ну ты сам подумай, Пузырёк...
  ПУЗЫРЁК. (снова наполнив колпачки) Хорошо говоришь... Ну а как же насчёт баб? Баб-то здесь раз-два - и обчёлся!
  ВАСИЛИЙ. Ещё прибудут. И знаешь... (Другим голосом). Честно тебе скажу: вот если бы Маша Одноручка пила поменьше - не глядя бы к ней перебрался...
  ПУЗЫРЁК. Да ты и так от неё не вылезаешь... Ну, давай по второй, что ли? (Выпивают. Из-за дальней глыбы начинают выглядывать мохнатые зверьки во главе с Телескопом). Ты уж не обижайся, пойду. Дела.
  ВАСИЛИЙ. (заметив зверьков) Да и мне ещё со зверушками своими рассчитаться надо... (Пузырёк уходит). Я вам где сказал меня ждать?.. А вы?.. Ладно, строиться на раздачу. (Ва-силий раздаёт по капсуле каждому зверьку, которые тут же, радостно чирикая, убегают, - все, кроме Телескопа, который получил три тюбика. На площадке появляется задумчивый Сократыч). Вот тебя-то мне и нужно... (Телескоп, увидев понурого Сократыча, приходит в восторг и начинает дразнить его выданными Василием капсулами. Сократыч горько улыбается). Телескоп! А по хвосту? (Теле-скоп затихает). Значит, так... Если и дальше хочешь жрать у меня...
  ТЕЛЕСКОП. (еле слышно) Зать...
  ВАСИЛИЙ. Чтобы я этого больше не видел! Усёк?
  ТЕЛЕСКОП. Сьок!
  ВАСИЛИЙ. Ну вот... И вообще, вести себя прилично. Сократыч - мой друг.
  ТЕЛЕСКОП. Дуг.
  СОКРАТЫЧ. Мне показалось, или вы меня в самом деле хотели искать?
  ВАСИЛИЙ. Да как... Ты, Сократыч, садись... Я чего хотел-то?.. На обед тебя хотел пригласить. Ну, и выспросить кое-что...
  СОКРАТЫЧ. (растроганно) Знаете, Василий... По-моему, только вы, да ещё, наверное, Рома, единственные здесь люди, считающие, что за информацию надо платить... Так что вы хотели?
  ВАСИЛИЙ. (присев, ставит авоську с тюбиками перед Сократычем) Да я насчёт сегодняшне-го... Как думаешь: с чего бы это нам одними красненькими заплатили?
  СОКРАТЫЧ. Думал. Сам думал. Только, Василий, не ждите от меня готовых ответов. Давайте порассуждаем вместе... Можно, конечно, предположить, что причиной всему - сами хозяева. Но это скучно. Это всё равно что сказать: "Так было угодно Богу..." Ни-какой информации эта фраза, согласитесь, не несёт... (Василий подаёт ему капсулу). Благо-дарю вас... Гораздо интереснее полюбопытствовать: а что ещё из ряда вон выходящего случилось у нас за последние сутки? Всё ведь, как правило, взаимосвязано, Василий...
  ВАСИЛИЙ. Из ряда вон выходящего?
  СОКРАТЫЧ. Ну да... Что-нибудь этакого, знаете, небывалого...
  ВАСИЛИЙ. Ну, не знаю... Фартук вот вчера смастерил, а так... Не знаю.
  СОКРАТЫЧ. Фартук? Вот этот?.. Точно, точно, вы же в нём глыбу здесь ломали... И как же вы его смастерили? Из чего?
  ВАСИЛИЙ. С кабелей обмотку содрал.
  СОКРАТЫЧ. Ну вот видите! Я же говорю: всё в этой жизни взаимосвязано! Вы нано-сите кольцевой трубе неслыханные доселе разрушения - материал ведь оттуда?.. В ин-формационной сети хозяев немедленно возникают помехи. И как результат - надзорки начинают выдавать одни алые тюбики. По-моему, картина совершенно ясна...
  ВАСИЛИЙ. (упавшим голосом) И надолго это, как думаешь?
  СОКРАТЫЧ. Насколько мне известно, Лёше надзорка сейчас выдала три алых и две оранжевых тюбика. Надо полагать, по мере продвижения ремонта трубы, эффект будет проявляться всё слабее и слабее... Скажите, Василий, а кроме вас ещё кто-нибудь зна-ет, как смастерить такой фартук?
  ВАСИЛИЙ. Ромка знает... А в чём дело?
  СОКРАТЫЧ. Так... Просто хотелось бы знать, что нас ждёт в будущем...
  
  СЦЕНА 5.
  Площадка. Глыбы. Стена светящейся опоры.
  Никита понуро плетётся по площадке: в одной руке ломик, в другой - сеточка с пятью алыми капсулами. Из-за глыбы появляется Крест. Никита, увидев его, останавливается, кладёт ломик на пол, ссутуливается и, поникнув головой, обречёно плетётся к Кресту.
  Подходит, ставит сетку перед Крестом и отходит на шаг.
  
  КРЕСТ. Ты что мне тут принёс? Это что?
  НИКИТА. Так выдали...
  КРЕСТ. (поворошив тюбики в сетке босой ногой) По барабану мне, чем тебе выдали, понял? Иди меняй.
  НИКИТА. Я пробовал. Никто не хочет. Говорят: сегодня всем так платили...
  КРЕСТ. Ну ты, бродяга... Фуфло толкаешь? Тебе что, кранты заделать с фифуром?
  НИКИТА. (апатично) А по-человечески можно?
  КРЕСТ. Как? По че-ло-ве-чески? Ну ты козе-ол... За человека себя стрижёшь?.. Всё. С вещами на парашу! Свободен. (Отпихнув ногой сетку, удаляется).
  
  Никита собирает рассыпавшиеся тюбики, поворачивается, чтобы идти и едва не налетает на надзорку, которая неслышно выползла из-за глыбы.
  
  НИКИТА. Тебе-то от меня что надо? Что ты за мной по пятам ползаешь? (Пожав плеча-ми, идёт. Надзорка следом)(обернувшись) Ну, в чём дело? Щелчка мне давать не за что - жиз-ни я ничьей не угрожаю. Вы бы вон лучше Крестом занялись... Блюстители! (С тоской смотрит вверх). Хорошо бы упасть оттуда... Или туда... И не больно, наверное - сразу в пыль разобъёшься... Менять... Да для меня подвиг было эти в долг попросить, а уж менять... Да и у кого? Пузырёк, надо думать, до сих пор сердит за то, что зря поил... (надзорке) Прямо вороньё какое-то!.. Да пошло оно всё... (Поднимает свободную руку к гла-зам, задумывается). Мой ломик!.. Стащат, как пить дать, стащат... Я оставил его на... (Вспомнив, оборачивается. Возле ломика уже цепенеет от радости Телескоп, поглаживая его своей шестипалой лапкой. Никита бросается на него коршуном). Отдай! (Телескоп недовольно пронзительно чирикает). Дай сюда, козёл! Кранты заделаю!.. (Телескоп, затрепетав, вереща убегает. Рядом уже маячит надзорка)(к надзорке) А что мне ещё оставалось делать? (Поднимает ломик). Сво-лочи вы всё-таки... Ну вот, смотри... (Подходит к глыбе, проводит по ней рукой). Скульптуры о таком изгибе и не мечтали!.. Да у нас бы...на пьедестал бы поставили! В каком-нибудь, я не знаю, Люксембургском саду... А я это должен ломать. Почему? Зачем это вам?..
  
  Появляется улыбающаяся Лика. Бёдра её до колен влиты в тёмно-серые брючки; кольчужно мерцает пле-тёная короткая безрукавочка.
  
  ЛИКА. Добрый день, Никита! Вы что это, с надзоркой разговариваете?
  НИКИТА. (пряча глаза) Д-добрый день... Нет, я... Так, с самим собой... Д-досада, знаете, взяла...
  ЛИКА. И что же вас так раздосадовало?
  НИКИТА. Да вот...выдали одними красненькими... Теперь менять надо...
  ЛИКА. (смеясь) Боже, какие всё-таки мужчины одинаковые! Можно подумать, вы вооб-ще не различаете оттенков. Алые называете красненькими, салатные - серенькими...
  НИКИТА. (взмолившись) Лика! Я слышал вы и сами художница. Значит, вы должны чув-ствовать это особенно тонко... Ну скажите: как такое вообще можно ломать?
  ЛИКА. Никита... Это хозяева. Что вас удивляет? У них прекрасно всё. Даже то, что идёт на слом...
  НИКИТА. Но зачем?
  ЛИКА. Доверьтесь хозяевам.
  НИКИТА. Довериться?.. Я уже однажды им доверился. Когда влез в летающую тарел-ку...
  ЛИКА. Знаете, Никита... Вас, по-моему, просто обуяла гордыня. Я понимаю, вам здесь приходится трудно. Но поверьте, что во всех ваших бедах виноваты вы сами. Поймите: хозяева каждому воздают по заслугам...
  НИКИТА. И чем же я заслужил, позвольте узнать, чтобы со мной обращались, как...как с этими... Как вы их называете?.. Побирушками!
  ЛИКА. А не надо ставить себя с ними на один уровень. (Не оглядываясь, уходит).
  
  Пауза.
  
  НИКИТА. Видела!.. Видела, как я тут воевал из-за ломика с этим... лупоглазым... Зна-чит, побирушка... Ладно... (Берёт ломик, направляется к стене опоры. Размахивается как можно выше и наносит сильный колющий удар. Ломик входит в неё чуть ли не на две трети своей длины). Вот и отлично... И забивать ничего не надо будет... А петлю можно из кабеля... (Надзорка останавливается в паре метров от Никиты). Похоронная команда?.. Не надоело ещё? (Берётся руками за торчащий конец ломика и, поджав ноги, повисает. Слышится хруст. На покрытие падает ломик и сам Никита). Будь оно всё проклято! Будь проклят весь этот дурацкий мир с его хрупкими стенами и гениальными глыбами...с Крестом, с Ликой...с затаившимися не-известно где хозяевами!.. Как просто дома: выбрал гвоздь потолще, вогнал в притолоку - и никаких тебе проблем... (Поднимается с пола). Анекдот! Повесится не на чем... В окно здесь я уже прыгал... Минуточку... А если надеть на голову пластиковый пакет и стя-нуть его края?.. Хорошо, что мешок непрозрачный... Неужели не смогу?.. Хотя бы по-пробовать. (Надевает на голову мешок и душит себя. Подползает надзорка и бьёт Никиту разрядом. Никита падает и судорожным движением срывает с головы мешок). Ты что? Сволочь ты пога-ная, ты что себе позволяешь? Я кого-нибудь трогал? Я чьей-нибудь жизни угрожал?.. (Пауза). А-а... Значит, и себя тоже нельзя?.. (Безумными глазами смотрит на надзорку. Вдруг бросает ломик в сторону, а сам садится у стены и...плачет). Всё правильно... По-другому со мной и быть не могло... (Уткнувшись лицом в колени, застывает).
  
  Раздаётся злорадное чириканье, Никита нехотя поднимает голову. Перед ломиком беснуется, выбежав-ший из-за глыбы Телескоп. Следом за ним появляется Василий. Оба не замечают Никиту.
  
  ВАСИЛИЙ. (грозно) Ну?
  ТЕЛЕСКОП. (весело подпрыгивая и тыкая пальцем в ломик) От! От!
  ВАСИЛИЙ. Телескоп! Это же не наш ломограф! Это чужой!.. Зой! Сьок?
  ТЕЛЕСКОП. (растерянно) Зой...
  
  СЦЕНА 6.
  Сцена медленно поворачивается, увозя Никиту, Василия и Телескопа.
  На площадке появляется задумчивый и мрачный Ромка. Следом за ним - Лика.
  
  ЛИКА Так и знала, что ты здесь... Цемент на втором этаже в "конуре" - надо полагать, твоя работа?
  РОМКА. Может, я бетонировать что-нибудь собираюсь!
  ЛИКА. Да, конечно... Бетонировать... Можно ещё ручное рубило вытесать. Или ка-менный топор... Когда же ты поймёшь, Рома? "Конура" - это пройденный этап. Это просто наглядное доказательство, что человек - сам, без помощи хозяев - не может ни-че-го. Даже если ему предоставить все возможности... (Ромка садится возле глыбы и снизу вверх искоса смотрит на Лику). Но я тебя уже довольно хорошо знаю, и ни в чём переубеж-дать не собираюсь. Такой уж ты человек, что пока сам не набъёшь себе шишек, ни во что не поверишь. Горку цемента ты уже намыслил. Действуй дальше... (Пауза). Рома, что с тобой? Ты как-то странно себя ведёшь в последние дни... Ты чем-то недоволен?
  РОМКА. Да нет... Всем доволен... Скучно.
  ЛИКА. И со мной тоже скучно?
  РОМКА. (поморщившись) Нет... С тобой - нет...
  ЛИКА. (язвительно) Ну и на том спасибо... А я уж чуть было не подумала, что ты мне с куклой Машей изменяешь.
  РОМКА. Знаешь, что?.. Сама ты... Может, ты с Лёшей Баптистом мне это...изменяешь!
  ЛИКА. (захлопав в ладоши) Ой, какая прелесть! Первая сцена ревности!.. Хотя, позволь... Почему именно с Лёшей?.. Да ладно, Бог с ним... Слушай, я вот зачем тебя искала... Мне с Машей Одноручкой рассчитываться - за сапоги и за сандалии... А кладовка поч-ти пуста...
  РОМКА. Н-ну... Ближе к вечеру чего-нибудь раздолбаю...
  ЛИКА. Что-то всё-таки с тобой происходит... Я понимаю, медовый месяц кончился, пошла притирка... Но почему я должна напоминать тебе об элементарных вещах? Ты - мужчина, добытчик... (Ромка поднимается). В чём дело?
  РОМКА. Ни в чём... Просто мать так всегда говорила. Отцу.
  ЛИКА. Ну, я тебя предупредила... (Уходит).
  
  Пауза.
  
  РОМКА. Дура... (Пауза). Дура...
  
  Появляется озабоченный Василий с увесистым мешком, полным капсулами. Рядом вертится Телескоп.
  
  ВАСИЛИЙ. Чего у тебя?
  РОМКА. Ничего... Так...
  ВАСИЛИЙ. А чего такой?
  РОМКА. (махнув рукой) А!
  ВАСИЛИЙ. (хмуро) Лику сейчас встретил. Сказала: ты здесь сидишь...
  РОМКА. (восторженно) Нажаловалась? В ментовку?
  ВАСИЛИЙ. Да иди ты на хрен!.. Нажаловалась!.. Я спросил - она сказала... Ты вообще знаешь, какие у нас там дела делаются? Никита голодовку объявил!..
  
  Появляется Сократыч.
  
  РОМКА. Слышь, дед, Никита голодовку объявил!.. Во прикол!
  СОКРАТЫЧ. И сколько уже голодает?
  ВАСИЛИЙ. Третий час...
  СОКРАТЫЧ. Надо уговорить его отменить это в высшей степени неразумное решение!
  РОМКА. А если не уговорим?
  ВАСИЛИЙ. (потрясая мешком) Значит, сами слопаем! При нём! Живо аппетит появится!
  СОКРАТЫЧ. Как-то неловко, знаете...
  ВАСИЛИЙ. Неловко... Ты имей в виду, Сократыч: на тебя сейчас вся надежда! Лучше тебя мозги ему никто не запудрит... (Сцена медленно поворачивается. Никита полулежит, при-слонясь всё к той же стене, далеко выставив свои босые стопы. На стене нацарапано: "Это - голодов-ка"). Голодающему Поволжью!.. Располагайтесь, ребята... Ну и кому ты чего хочешь доказать?
  НИКИТА. (посмотрев на мешок Василия) Зря...
  ВАСИЛИЙ. Ты думаешь, это мы тебе, что ли? Хрен там!.. Это мы сами перекусить со-брались. А заодно на тебя на дурака посмотреть... Чего ты добиваешься-то?
  НИКИТА. Умереть хочу.
  ВАСИЛИЙ. Так в чём проблема? Разгонись - и головой в глыбу!
  
  Никита, встрепенувшись, открывает глаза, слегка приподнимается на локте. Смотрит с надеждой на Ва-силия, затем на молочно-белые глыбы... Потом, обессилев, снова ложится.
  
  НИКИТА. Не допустят... Я задушиться пробовал - щелчка дали...
  ВАСИЛИЙ. И правильно сделали! Дураков учить надо. Вместо того, чтобы Креста про-сто взять и послать - он душиться вздумал!..
  НИКИТА. Да причём здесь Крест?
  ВАСИЛИЙ. А кто же?
  НИКИТА. (после паузы) Я не хочу ломать...
  ВАСИЛИЙ. Устал, что ли?
  РОМКА. Он говорит: это произведения искусства.
  
  Василий, крякнув, чешет в затылке и смотрит на Сократыча.
  
  СОКРАТЫЧ. Никита, вы в самом деле полагаете, что камушки - это что-то вроде скульптур?.. Ах, какая прелесть... (Потирает ладошки). Иными словами, перед нами две версии. Первая: хозяева - гуманоиды, и тогда мы, стало быть, имеем дело в лице ка-мушков с искусством абстрактным...
  ВАСИЛИЙ. (ворчливо) Ох, гоняли когда-то за эту самую абстракцию... И правильно, кстати, гоняли! Вот ещё дурь-то полосатая...
  СОКРАТЫЧ. Вы хотите сказать, Василий, что хозяева таким образом тоже ведут борь-бу с абстрактным искусством? Конфискуют скульптуры...и отправляют их сюда, к нам? (Никита закрывает глаза и тихо стонет). Не спешите стонать, Никита. Предположение, конечно, остроумное, но не более того. Какое-то оно, знаете, уж простень-кое...слишком человеческое... Гораздо интереснее вторая версия: хозяева - негума-ноиды. В этом случае перед нами опять возникают два варианта. Либо хозяева всё-таки приверженцы абстрактного искусства, либо - и этот вариант мне как-то ближе - либо они - реалисты! То есть камушки - это изваяния, изображающие наших с вами хозяев.
  РОМКА. Так они же все разные!..
  СОКРАТЫЧ. Разумеется... И это наводит на мысль, что постоянной формы хозяева не имеют. Как, скажем, амёбы.
  РОМКА. Так они и по размеру разные!..
  СОКРАТЫЧ. Ну, Рома... Вашу статую тоже можно сделать и с палец размером, и с эту вот колонну... Хотя... Знаете! А вполне возможно, что они ваяют самих себя именно в натуральную величину. То есть маленький камушек - это как бы портрет ребёнка... (Никита снова стонет). Слу-шай-те... Так может быть, ещё проще?.. И это, кстати, не про-тиворечит тому факту, что раньше камушки были помельче... Не монументализм, а просто акселерация!
  ВАСИЛИЙ. (взвыв) Дед!..
  СОКРАТЫЧ. Сейчас объясню... Суть предположения такова: камушки - это не копии хозяев. Это оригиналы. (Пауза. Все, включая Никиту, смотрят на него). Боже мой!.. Да всё просто! Камушки - это мумии усопших хозяев. Как бы окаменелости!..
  
  Ромка хохочет. Никита вскакивает.
  
  НИКИТА. Да что же это такое! Дайте спокойно умереть с голоду!..
  
  Смех обрывается. Никита, придерживаясь за стену, добирается до угла и скрывается. Пауза.
  
  ВАСИЛИЙ. Слушай, Сократыч! Ну ты хоть соображай, что говоришь! Видишь же: ин-теллигент! Так с ним помягче надо, побережнее... А ты! Я не знаю... Меня - и то заму-тило, когда ты про покойников начал! Ты из нас-то могильных червей - не надо, не де-лай... Обидно, знаешь.
  РОМКА. Может догнать?
  ВАСИЛИЙ. Да ладно... Всё равно он сейчас ничего слушать не будет... Сколько он уже голодает? Часа три? Вот пусть пару деньков помается, а там посмотрим...
  СОКРАТЫЧ. (печально) Н-да... Конечно, Василий, вы правы... И, главное, убежал-то зря! Ни к чёрту ведь версия-то!.. Не может у них быть, в самом деле, такой детской смертности...
  
  Бочком подбирается Телескоп и утаскивает из мешка Василия тюбик.
  
  ВАСИЛИЙ. И вообще... Даже если статуи... Чего их ломать, спрашивается?
  РОМКА. Бракованные.
  СОКРАТЫЧ. Хм... (Машинально извлекает капсулу из мешка). Вы полагаете?.. А ведь вполне вероятно... Брак - стало быть, надо уничтожить. Произведение искусства - стало быть, уничтожать нельзя. Единственный выход: пригласить существо без моральных запре-тов, и оно мигом всё расколотит, даже не задумываясь... Хотя... При их технологиче-ском уровне - и такой процент брака?..
  
  Василий вздыхает и тоже берёт капсулу. Ромка подтягивает к себе мешок поближе и выбирает себе тю-бик. Появляется деловитая Клава. Поравнявшись с закусывающими, вдруг столбенеет и смотрит сначала на стену, затем на жующих.
  
  КЛАВА. Совсем обнаглели! Ну ни стыда, ни совести!.. (Уходит).
  
  Недоумённо переглянувшись, оборачиваются к стене. Там красуется надпись, нацарапанная Никитой.
  
  РОМКА. Слушайте, уйдём отсюда на фиг! Позориться ещё... (Мужчины поднимаются). Слышь, дед... Вот тебе ещё одна гипотеза. Колонны видишь? Ну вот, это и есть хозяе-ва!..
  СОКРАТЫЧ. Как ни странно, Рома, когда-то я вполне серьёзно рассматривал такую возможность...
  ВАСИЛИЙ. Да ладно вам чепуху-то молоть. Пузырёк живёт в одной из таких!.. Да и я недавно в одну такую перебрался...
  СОКРАТЫЧ. А вот это возражение как раз неубедительно. В человеке тоже много чего живёт. Аскариды, цепни...
  ВАСИЛИЙ. Знаешь, Сократыч! Я смотрю, у тебя прямо страсть какая-то людей уни-жать. То с кошками сравнишь, то...
  СОКРАТЫЧ. Василий, успокойтесь. Эта гипотеза тоже критики не выдержала. Хотя было время, когда она казалась мне довольно убедительной...
  РОМКА. Что ж в ней убедительного? Мы ж им то кабель оторвём, то трубу ошкурим...
  СОКРАТЫЧ. То есть причиним вред? Ну а разве человек подчас не вредит своему здо-ровью? Причём делает это со вкусом, с удовольствием! Курит, пьёт...
  РОМКА. Это мы, значит, отрываем им кабель, а они кайф ловят?
  ТЕЛЕСКОП. Айф!..
  СОКРАТЫЧ. Н-ну... Примерно так. Однако, повторяю, от этой версии я уже давно от-казался.
  ВАСИЛИЙ. (закинув мешок за плечо) Теоретики...
  СОКРАТЫЧ. Вот ведь странно... Раньше я как-то над этим никогда не задумывался. Ведь летающие блюдца до сих пор не завезли сюда ни одного иностранца. Обратите внимание - одни русские...
  ВАСИЛИЙ. Кошки, аскариды, а теперь ещё и... Знаешь, дед! Мне иногда тоже хочется тебе одним ударом все зубы выбить! (Поворачивается и уходит).
  СОКРАТЫЧ. Ну вот... И не дослушал... Я ведь к чему вёл-то? Что мирков таких, на-верное, несколько, и хозяева, видимо, подбирают для каждого людей одной нации... Для простоты общения...
  РОМКА. Да ладно, дед, нерастраивайся!.. Ну его! Давай, дальше гони. С тобой хоть не скучно...
  СОКРАТЫЧ. Нет, знаете, Рома... Вы уж не обижайтесь, но я лучше пойду. Всё-таки, что ни говорите, а замолчать вовремя - это великое искусство.
  
  Сократыч и Ромка уходят. Дождавшись этого, Никита вновь перебирается на своё место под надписью. Опускаются сумерки. Подползает надзорка, изучив босые ступни Никиты, уползает. Из-за глыбы появля-ется Телескоп, прижимая к груди какой-то металлический предмет, подкрадывается к Никите.
  
  НИКИТА. (печально) Зой?
  ТЕЛЕСКОП. (воровато оглядываясь) Зой!
  НИКИТА. Такой симпатичный... А воруешь...
  ТЕЛЕСКОП. (куда-то указывая) Сьо зой! Сли!
  НИКИТА. Не понимаю...
  ТЕЛЕСКОП. Зой! Сьо зой! Сли! Зьом!..
  НИКИТА. В сообщники, что ли, зовёшь? Нет, Телескоп, ты уж как-нибудь без меня...
  ТЕЛЕСКОП. Тьок! (Убегает).
  
  Становится тихо. Где-то раздаётся хруст ударов. Никита приподнимает голову.
  
  НИКИТА. Наверно, оголодавший Крест вышел тайком разбить пару глыб. (Злорадно сме-ётся). Теперь он надо мной не властен. Надо мной никто уже не властен. Даже хозяе-ва... Но какие необычные удары... Металлом о металл... Стену долбят!.. Странно... Пойти взглянуть?.. Меня это не должно волновать... Меня уже ничего не должно вол-новать...
  
  Удары смолкают. Появляется Ромка, останавливается, подумав, подходит и садится рядом с Никитой. Оба долго молчат.
  
  РОМКА. (хмуро) Ты это... До смерти решил голодать или как? (Пауза). Мне, что ли, тоже с тобой голодовку объявить?..
  НИКИТА. (неприязненно) А вам-то - с чего?
  РОМКА. (уныло боднув колени) Скучно... И не спится ни фига!..
  НИКИТА. Странно... Уж, казалось бы, вам-то!..
  РОМКА. А чего это ты ко мне на "вы"? Давай на "ты"...
  НИКИТА. А я со всем этим миром на "вы". Я не хочу с ним близких отношений...
  РОМКА. А-а... А на дедка - не обижайся. Он сам потом жалел, что насчёт мумий за-гнул... Он вообще-то ничего дедок, хороший... (Пауза). Был сегодня в "конуре"... Сига-рету хотел намыслить - ни фига! Так, цемент какой-то сыплется... И чего я в эту тарел-ку влез?.. (Пауза). Во!.. Точно!.. Пойду сейчас в незаселёнку...
  НИКИТА. Простите, куда?
  РОМКА. (поднявшись) Ну, где не живёт никто... Оборву пару этих...световодов... И пе-ремкну на фиг!
  НИКИТА. Зачем?
  РОМКА. А так!.. Для интереса. Может, опять какой прикол получится... (Уходит).
  
  Никита закрывает глаза. Вбегает разъярённый Лёша.
  
  ЛЁША. (склонившись над Никитой) Твоя работа? Твоя работа, я тебя спрашиваю?.. Нет, ты глаза не закрывай!.. Ты ответь!..
  
  Появляется Василий.
  
  ВАСИЛИЙ. Чего разорался? Ночь кругом.
  ЛЁША. Над завалинкой - видел? Видел, что выдолбили?..
  ВАСИЛИЙ. Нет... А чего там?
  ЛЁША. Ну пойди посмотри!..
  ВАСИЛИЙ. Так а он тут причём?
  ЛЁША. А чего он тут лежит!..
  ВАСИЛИЙ. Ты читать умеешь?.. Голодовку объявил. Станет он тебе стены похабить!..
  ЛЁША. Как голодовку? Я думал: хохма... Так он серьёзно, что ли?
  
  Оба уходят. Наступает утро, имеющее странный изумрудный оттенок.
  
  НИКИТА. Ромка что-то собирался перемкнуть... Может, и впрямь перемкнул?.. Инте-ресно, что Лёше там такое выдолбили? Хотя нет... Ничего интересного...
  
  Появляется Крест. Тут же возникают две чуткие надзорки. Крест, взглянув на них, переводит взгляд на Никиту. Тот смотрит ему в глаза без страха, абсолютно равнодушно.
  
  КРЕСТ. Мочалки жуёшь? К-козёл...
  
  Поворачивается и уходит в ту сторону, где шумно заваривается какая-то склока. Орут, как на митинге.
  
  МИТИНГ.
  Сцена медленно поворачивается, увозя с глаз долой мученика Никиту. Появляется площадка с одной ог-ромной глыбой, похожей на гигантскую трибуну. Вокруг ней - много народу: и те, кого мы уже знаем, и незнакомые нам. Толпа гудит разноголосицей. Мохнатые зверьки стоят в сторонке и смотрят на людей.
  
  БАБА. Да никогда такого не было! Наглость! Самая настоящая наглость! Вчера с утра - одними красненькими, сегодня - одними лиловыми!..
  СОКРАТЫЧ. Позвольте-позвольте... Мне сейчас и серенький тюбик выдали.
  БАБА. А остальные?
  СОКРАТЫЧ. Ну, остальные... Остальные, конечно, лиловые. Да там всего-то, собст-венно, было три тюбика...
  ЛЁША. Хозяева хреновы!
  МАША. (уже пьяная)(весело) Лёшка! За хозяев - пасть порву!
  
  Появляется Крест и молча встаёт в отдалении.
  
  МУЖИЧОК. Да ладно вам бухтеть-то... Чего, спрашивается, без толку глотку рвать? Хозяин - барин. Чего хотят - то воротят!..
  
  Вновь яростная разноголосица.
  
  КЛАВА. (перекрикивая всех, влезает на глыбу) А вот нечего на хозяев сваливать!.. Нашли крайних! Тут не хозяева - тут другие виноваты!..
  БАБА. Это кто же?
  КЛАВА. А вот!.. (Разящий перст Клавы вонзается в Машу Одноручку). Тюбики - лопатой гре-бёт, с утра до ночи не просыхает!..
  МАША. Да на твои, что ли, пью?
  
  Ромка тихо изнемогает от смеха.
  
  КЛАВА. Сколько из-за неё одних кабелей поободрали? Так ей всё мало - она теперь ещё с сапогами затеялась! Всю трубу изрезала! Что? Не так? Только бы хапать, ха-пать!.. А эти!.. (Показывает на Лику и Бабу). До сих пор босиком ходили - ничего с ними не делалось! А теперь они уже, видите ли, не могут! Ножки бояться бить! Белые!.. А что из-за ихних сапог кабели рвут и трубы обдирают, это им - тьфу! У, бесстыжие!.. (В от-вет - яростный женский вопль в несколько глоток). Сегодня трубу ободрали, завтра совсем пе-рережут!.. Вот вы что тогда получите вместо тюбиков! Вот! (Выбрасывает в воздух два пол-новесных кукиша. Толпа примолкла. Клава направляет палец на Василия). Или вот ещё гусь! Фартук ему захотелось!.. Ишь! Лучше всех он, понимаешь! Все, значит, без фартуков обходят-ся, а ему фартук подавай!.. Сколотил, понимаешь, банду из побирушек! Ночью на гра-бёж их посылает!.. (Зверьки взрываются возмущённым щебетом).
  ВАСИЛИЙ. Ты ври да не завирайся! Какая банда?.. Причём тут тюбики?
  КЛАВА. А этот... (Указывает на Ромку). Чего прячешься? Трубу - ошкурил, а провод - отрезал! Штаны ему! Без штанов он уже не может!.. А вдруг нам тюбики как раз через эту трубу и выписывают?..
  РОМКА. Бли-ин... Я та-щусь...
  
  Лика пытается приморозить Ромку взглядом, но безуспешно.
  
  СОКРАТЫЧ. (печально) Ну вот видите, Василий. Ещё одна моя версия благополучно скончалась...
  ВАСИЛИЙ. Это почему?
  СОКРАТЫЧ. Да примета, знаете, такая. Если то же самое пришло в голову и Клавдии, стало быть, гипотеза, скорее всего, неверна. Тут что-то иное...
  КЛАВА. Трубы змеевиками своими погаными обмотал! Да как же они после этого ра-ботать будут, трубы-то!.. А? Что скажешь?
  ПУЗЫРЁК. (улыбаясь) Что скажу?.. Ладная у тебя трибунка, Клавка. Вы уж её - не надо, не долбайте... Пригодится ещё...
  КЛАВА. И ответить нечего! (Поворачивается к Лёше). А похабень всякую на стенах писать - это как? Да может, ты нарушил чего-нибудь в стене, ты ж её чуть не на полметра про-рубил!.. И, главное, ведь не пойдёт, не напишет у Креста на доме - побоится! А на стенке у слабой, беззащитной женщины...
  ЛЁША. (взревев) Ах ты, курва! Так это, значит, ты над завалинкой отметилась?..
  
  Тут поднимается такой хохот и крик, что ничего уже разобрать невозможно. Ромка, заливаясь смехом, двигается к одной из опор. На полдороги ломается в пояснице и, мотая головой, идёт на четвереньках. Лика с застывшим лицом смотрит ему вслед. Сцена медленно поворачивается обратно... Добравшись до Никиты, Ромка ложится на живот и пытается отдышаться...
  
  НИКИТА. (слабым голосом умирающего) Рома... Скажите... Ведь это, наверное, всё из-за вас, да? Вы ведь, наверное, в самом деле что-то там перемкнули?..
  РОМКА. Ага... Скажи, прикол?
  
  Появляется мрачный Василий с небольшим мешочком капсул, грозно смотрит на Ромку, затем на Ники-ту. Рядом с Василием скачет Телескоп. Ромка поднимается, Никита же никак не реагирует.
  
  ВАСИЛИЙ. Сколько ты ему должен? Ты голову-то не морочь! Ты скажи, сколько ты ему должен?.. Я с тобой разговариваю! Встать!!! (Никита широко распахивает глаза и испу-ганно поднимается, прижимаясь к стенке. Ромка удивлённо смотрит на Василия. Телескоп, пискнув, прячется за глыбу. Василий протягивает Никите капсулу). Бери и жри! И только возрази мне! Насильно тогда в глотку вобью вот этим вот кулаком! Понял? (Никита принимает капсулу; слёзы текут по его щекам. Василий смягчается). Сколько ты ему должен?
  НИКИТА. (утирая слёзы) Сам толком не знаю... Много...
  ВАСИЛИЙ. Ну и как ты с ним собираешься расплачиваться? Он же тебя...
  НИКИТА. Мне всё равно...
  ВАСИЛИЙ. Слушай... А он тебя это... Только честно!.. Не опустил, случаем?
  НИКИТА. (устало) Куда?
  
  Василий и Ромка ошарашено переглядываются.
  
  РОМКА. Такой взрослый дядя - и не знаешь общепринятых слов?..
  ВАСИЛИЙ. (крякнув) Ну, в общем, это когда мужик мужика того...насилует. (На лице Ни-киты отражается неподдельный ужас). Уф, стало быть, уберёгся... (Пауза). Ну сам посуди... Пугнуть мы его не можем. Потому что надзорки! То есть от нас помощи не жди... А ну ешь, тебе говорят!.. Вот убей - не пойму, чего ты его так боишься! Да ничего он тебе не сделает!.. Тебе что, совесть мешает? Так по совести ты ему вообще ни тюбика не дол-жен... (Протягивает Никите вторую капсулу). Держи... Держи, тебе говорят! Давай-давай, налегай... Не улетел он... И не улетит. Кто ему там будет прислуживать? Таких дура-ков дома больше не осталось - ты последний был.
  РОМКА. Что ты его на фиг не пошлёшь?
  НИКИТА. Я пробовал...
  ВАСИЛИЙ. Интеллигент ты хренов! Как ты пробовал? "Ах, простите...", "Ах, спаси-бо..." Короче! Я тебе сейчас скажу, как послать... Наизусть выучишь, понял? И чтобы слово в слово!.. (Обернувшись). Телескоп! Я т-те дам подслушивать! Хвост надеру!.. (Теле-скоп отступает). Та-ак... Значит, скажешь ему... (Шепчет Никите на ухо. Ромка слушает, за-тем, хмыкнув, с уважением смотрит на Василия. Никита оторопело моргает). Понял?.. Затверди назубок. Когда будешь посылать, смотри в глаза, понял? И понаглее, понаглее, не дро-жи!.. А теперь иди!
  НИКИТА. (печально) Благодарю за науку. (Ссутулившись, уходит).
  ВАСИЛИЙ. (глядя ему вслед) Чёрт его знает... В пробирке его выращивали, что ли?..
  РОМКА. Не пошлёт... Вот ведь клоун, блин.
  ВАСИЛИЙ. Есть клоуны и покруче.
  РОМКА. (надменно) Не понял.
  ВАСИЛИЙ. Чего не понял-то?.. Давно я с тобой поговорить хотел... (Ромкина физиономия становится утомлённой и разочарованной). Может, к Пузырьку пойдём?
  РОМКА. (поморщившись) Да чего там у Пузырька делать? Водку жрать?
  ВАСИЛИЙ. Оно иногда и не вредно... Чтобы дурь из головы выбить...
  РОМКА. Это из чьей же?
  ВАСИЛИЙ. Да из твоей!.. Мы ж с тобой вроде как бы уже и не чужие, а, Ром? Я вон тебя в тарелку загнал, потом назад тащил...пока сам не поумнел. По "конуре" опять же вместе шастали, от куклы Маши драли... Думаешь, мне легко теперь смотреть, как ты тут без дела шлендаешь?..
  РОМКА. Не смотри.
  
  Справа подбирается Телескоп и садится на корточки.
  
  ВАСИЛИЙ. Ром! Ну что за сдвиг такой? Камушков не ломаешь, слоняешься... Водку вон уже даже не пьёшь...
  РОМКА. Курить хочу.
  ВАСИЛИЙ. А ты разве дома курил?
  РОМКА. Так... Баловался...
  ВАСИЛИЙ. Ну ты даёшь!.. Баловался... Я вон всерьёз дымил - и то бросил... Распус-тил ты себя, вот что!.. Сачок ты! Самый настоящий сачок!..
  ТЕЛЕСКОП. Тьок! Тьок!
  РОМКА. Тнись!
  
  Телескоп опасливо передвигается поближе к Василию.
  
  ВАСИЛИЙ. Чего ж ты с ним так грубо-то?.. Дурак ты, вот что я тебе скажу! Сам сча-стья своего не понимаешь!.. Ну вот подумай: кто ты был дома? Да никто. Так, шпана подворотная... А здесь? Специалист, золотые руки... Да хозяева, может быть, таких, как ты, нарочно ищут... Какого тебе ещё рожна надо? От армии открутился, девка тебе досталась - позавидуешь...
  РОМКА. Армия... Что армия? Армия - два года, и на дембель. А тут всю жизнь.
  ВАСИЛИЙ. А "деды" тебя хоть раз метелили? Ты что ж, думаешь, в армии служба - мёд? Слушай... Может, у тебя с Ликой нелады?
  РОМКА. Строит из себя больно много... Такое гонит!.. И с хозяевами она знакома, и мыслями она с ними обменивается... Всю жизнь на мозги капали, а тут она ещё! Того нельзя, этого нельзя... А-а, пошли к Пузырьку!
  
  И только они поднимаются, на площадке появляются Пузырёк, Лёша и Крест.
  
  ВАСИЛИЙ. Пузырёк, а мы к тебе.
  ЛЁША. Змеевики исчезли.
  ПУЗЫРЁК. Хорошо ещё, я вчера догадался кое-что в незаселёнку перетащить... Ну вот зачем они так делают? Ведь всё смели, подчистую...
  ВАСИЛИЙ. Когда?
  ПУЗЫРЁК. Да только что!.. Пока на митинге орали... А вернулся...
  ВАСИЛИЙ. Ну, ты не переживай. Чего-нибудь придумаем.
  ПУЗЫРЁК. Да я к погромам привык уже, как к чему-то неизбежному.
  РОМКА. Теперь, наверное, цены поднимешь?
  ПУЗЫРЁК. А как же! Мне, считай, всё по новой начинать... И ведь как чисто работают - даже пыли не оставили.
  КРЕСТ. Зуб даю, Клавка навела.
  
  Появляется Сократыч.
  
  РОМКА. Слышь, дед...
  СОКРАТЫЧ. Слышал, слышал... Что ж, могу себя поздравить! Сроки погрома, согла-ситесь, я в прошлый раз назвал почти правильно... А что в кладовках?
  ПУЗЫРЁК. Пусто.
  СОКРАТЫЧ. Великолепно! Стало быть, можно считать доказанным, что причина по-громов не в усталости труб, а в самом факте самогоноварения. Иначе, согласитесь, над-зоркам было бы достаточно уничтожить только аппарат... И в этом случае возникает всего лишь один вопрос: почему они не сделали этого раньше?..
  
  Крест, хмыкнув и недобро посмотрев на Сократыча, уходит.
  
  ПУЗЫРЁК. Ну ладно... (Вздохнув). Чего зря время терять? Пойду в "конуру", новый змеевичок соображу. А бак - уж завтра...
  РОМКА. Давай я с тобой! Хоть посмотреть, как это у тебя получается.
  ПУЗЫРЁК. Пошли. Только уговор - сидеть тихо. С этим делом так: чуть отвлёкся - на-чинай всё по новой... Тут, брат, терпение нужно. Это тебе не камушки долбать...
  
  Пузырёк и Ромка уходят.
  
  СОКРАТЫЧ. А вы что же, Василий? Посмотреть не хотите? Между прочим, довольно впечатляющее зрелище - прямо из воздуха, представьте, образуется змеевик... Кстати, я никогда не встречал вас возле "конуры". Неужели вы так ни разу и не попытались са-ми что-нибудь намыслить?
  ВАСИЛИЙ. Да как... Пытался, конечно...
  СОКРАТЫЧ. И что?
  ВАСИЛИЙ. А ничего. Вытаращусь, как дурак, и всё без толку. У Ромки хоть цемент какой-то из воздуха сыплется...
  СОКРАТЫЧ. Ну ничего, не отчаивайтесь... А пока позвольте откланяться... (Уходит).
  
  Появляется печальный Никита.
  
  ВАСИЛИЙ. Ну что? Видел Креста?
  НИКИТА. Видел.
  ВАСИЛИЙ. Сказал?
  НИКИТА. Нет.
  ВАСИЛИЙ. Почему?
  НИКИТА. Знаете, мне как-то раньше в голову не приходило, что свобода слова прихо-дит не извне, а скорее изнутри...
  ВАСИЛИЙ. Ты о чём?
  НИКИТА. Понимаете, даже если отменить внешние, административные запреты - как это сделано здесь, всё равно остаются запреты внутренние... Застенчивость, нереши-тельность. Да элементарная вежливость наконец!..
  ВАСИЛИЙ. Так ты...чего хочешь-то?
  НИКИТА. Боюсь, что уже ничего... Просто с некоторых пор я заподозрил, что дело и раньше заключалось не в общественном устройстве, а во мне самом...
  
  Телескоп жалобно пискнул. Никита вздыхает и, с ласковой рассеянностью взглянув на зверька, уходит. Василий смотрит ему вслед.
  
  ВАСИЛИЙ. Ну что, Телескоп? Домой?
  ТЕЛЕСКОП. Мой!
  
  СЦЕНА 7.
  Жилище Василия. Столик полуметровой высоты из двух камушков, глыбка-качалка, глыбки-табуреты. На стене, словно коллекция оружия, на хромированных крюках покоятся четыре штыря различной величи-ны. Рядом висит фартук.
  За белой простынкой на стене скрывается ниша-бар.
  На глыбке-качалке скучает Лика. Появляются Телескоп и Василий.
  
  ТЕЛЕСКОП. Гость!
  ЛИКА. (поднявшись) Вы уж простите, Василий, что ворвалась к вам без спросу. Но ждать возле вашего скока я тоже не могла. Сразу поползли бы сплетни... В общем, сами по-нимаете...
  ВАСИЛИЙ. Что-нибудь случилось?
  ЛИКА. Н-нет... Пока ещё нет...
  ВАСИЛИЙ. Да вы садитесь, Лика, садитесь... Будьте, как дома... (Барственно). Теле-скоп, света добавь...
  
  Телескоп вприпрыжку подбегает к стене, хватает железяку и ударяет ей по стене - в комнате становится немного ярче.
  
  ТЕЛЕСКОП. Дьец?
  ВАСИЛИЙ. Спасибо, хватит... Ломограф - на место, а сам давай поухаживай за гос-тьей. Графинчик - в баре, колпачки и закуска - тоже.
  
  Лика ошеломлённо следит, как Телескоп бежит за простынку, как появляется оттуда с подносиком, на котором стоит что-то вроде графинчика, наполненного на две трети рубиновой жидкостью, пара колпач-ков и несколько лимонных и пурпурных капсул, как опускает подносик на стол и отпрыгивает в сторону, гордый собой.
  
  ТЕЛЕСКОП. Зать!
  ВАСИЛИЙ. Молодец, заслужил. Держи...
  ЛИКА. (с огромным уважением) Так вот вы их зачем... А наши-то, дураки, смеялись... И какое, главное, облегчение в хозяйстве...
  ВАСИЛИЙ. Да я над этим поначалу даже и не думал. Просто, гляжу, симпатичные зверьки... (протягивает руку к графинчику).
  ЛИКА. Боже, какая прелесть! Как вы это сделали?
  ВАСИЛИЙ. Да как и колпачки, только чуть сложнее... (Разливает напиток). Ладно. За встречу!
  
  Выпивают. Василий протягивает гостье пурпурную капсулу, но та с интересом рассматривает только что осушенный колпачок.
  
  ЛИКА. Что это?
  ВАСИЛИЙ. А вы так разве не смешиваете? На литр водки - один чёрненький тюбик и половину красненького.
  ЛИКА. Смешиваю... Просто в другой пропорции...
  ВАСИЛИЙ. Так что случилось-то, Лика?.. Или там случится, вы говорите...
  ЛИКА. Я пришла посоветоваться... Насчёт Ромы. (Василий кивает). Вы - старше, опыт-нее... Я знаю, вы ещё дома пытались как-то воздействовать на него, направить...
  ВАСИЛИЙ. Н-ну...в какой-то степени...
  ЛИКА. Я в отчаянии. Это совершенно неуправляемый человек. Вы даже представить себе не можете, сколько я вынесла за последние дни... Я знаю, с талантливыми людьми жить сложно, но не настолько же! Все мои слова для него - пустой звук. Он отбился от рук окончательно... Мне неловко в этом признаваться, но, когда я расплачивалась с Машей за обувь, не хватило трёх тюбиков... Мне пришлось сломать камушек самой... Как будто в доме нет мужчины!
  ВАСИЛИЙ. (снова наполняя колпачки) Ну, это уже совсем никуда не годится...
  ЛИКА. А как начинал! Как начинал! Все ведь были просто потрясены. И я, кстати, то-же... Ну как же! Талант! Гений!.. И что теперь с этим гением стало? Раньше только и слышалось: Рома, Ромка... А теперь все: Вася...
  ВАСИЛИЙ. (смущённо) Да ладно тебе...
  
  Нервно чокаются. Лика залпом опрокидывает колпачок.
  
  ЛИКА. (горько смеясь) Боже мой... Ну вот что нам с ним, с дураком, делать?
  ВАСИЛИЙ. Да пацан ещё... Может, образумится... По дому опять же затосковал... Бывает... Я сам вон поначалу... Хотя... Странно. Мне казалось, он вроде в последние дни повеселел как-то.
  ЛИКА. (гневно) Повеселел? А почему - знаешь?
  ВАСИЛИЙ. Н-нет...
  ЛИКА. (сама наполнив колпачки) Представляешь?.. Приходит позавчера и хвастается. Пе-ремкнул какие-то световоды в незаселёнке...
  ВАСИЛИЙ. Зачем?
  ЛИКА. А так! От скуки! И посыпались из надзорок одни алые тюбики. Я ему говорю: "Рома! Не надо так больше делать. Это же самое настоящее вредительство! Не дай Бог, узнают, чьи это штучки, нам же обоим бойкот объявят..." Надулся. Ничего не ответил. А на следующий день посыпались одни лиловые...
  ВАСИЛИЙ. Ах, паразит! Так это, значит, его работа?
  ЛИКА. Весь день где-то мотался, заявился только под вечер. Я говорю: "Всё, дорогой! Кончилось моё терпенье. Выбирай: или я, или эти твои проказы..." И вот с тех пор его ещё не видела... Где бродит?..
  ВАСИЛИЙ. Да с Пузырьком он, в "конуре"... Змеевик соображают...
  ЛИКА. Кто? Он?
  ВАСИЛИЙ. Ну, не он, конечно... Пузырёк соображает, а Ромка - так, посмотреть по-шёл...
  ЛИКА. (после паузы) Слушай... А может, он просто хулиган?
  ВАСИЛИЙ. (недобро усмехнувшись) А то кто же!.. Ну, так мне - что? Потолковать с ним или как?
  ЛИКА. (печально) Да нет, наверное... Я ведь к тебе, оказывается, просто выговориться пришла... (Поднимается, оглядывается). Хорошо у тебя... Пойду...
  
  Василий вскакивает, подходит к Лике, берёт её за плечи.
  
  ВАСИЛИЙ. Ну, Лик... Уладится, ну... Что ты?
  
  Лика, всхлипнув, прижимается к его широкой груди. Так они стоят довольно долго. Затем Лика смущён-но отстраняется. Василий отступает и никнет головой. Лика смотрит на него и...
  
  ЛИКА. Да пошёл он к чёрту!.. Со своим талантом! Со своим...
  
  Подлетает к Василию, обвивает руками его могучую шею и начинает страстно его целовать.
  
  МИТИНГ 2.
  Снова кипят страсти у глыбы.
  
  КЛАВА. (надрываясь) Что? Неправда? Я вас когда ещё предупреждала - кто-нибудь меня послушал? Ну, правильно, не вашу ведь стенку развалили - Клавкину!.. А я уже тогда видела, что это за чудо к нам пожаловало!.. (Появляется Лика и Василий). И все молчали! Слова никто не сказал! Маше от него - навар, Пузырьку - навар! Лёше колпачок наль-ёшь - он тебе лезгинку станцует!.. А эта бесстыжая! У всех на глазах к себе его уволок-ла! Что? Не так?
  ВАСИЛИЙ. Закрой пасть! Чего ты тут без разбора поливаешь-то?
  КЛАВА. А ты вообще прижухни! Кто его в тарелку загнал? Я, что ли?
  ПУЗЫРЁК. Во! Заплющила языком. Лоском всех кладёт...
  СОКРАТЫЧ. Дозвольте слово молвить...
  КЛАВА. Нет, пусть она выйдет! Пусть она скажет!..
  
  Лика раздвигает стоящих и стремительно идёт к глыбе-трибуне.
  
  ЛИКА. Я сама обо всем узнала позавчера. И сказала. Или-или. Или я, или продолжай в том же духе. Ночью он отключил скоки. Сегодня утром я его встретила. И сказала. Что больше его знать не желаю. (С вызовом оглядывает собравшихся). Ещё вопросы будут?
  
  Толпа молчит. Лика идёт к Василию. Тот ободряюще жмёт ей руку.
  
  СОКРАТЫЧ. Дозвольте слово молвить...
  ЛЁША. Тихо! Дайте сказать! Тут вон дедок рвётся!..
  
  Сократыч выходит к подножью трибуны и с ласковым любопытством оглядывает собравшихся.
  
  СОКРАТЫЧ. А какие вы, собственно, собираетесь принять меры к нашему... м-м... нарушителю спокойствия?
  МУЖИЧОК. Да бойкот объявить - и все дела!
  СОКРАТЫЧ. (благосклонно покивав) Очень мило... И как, по-вашему, он на это отреагиру-ет?
  МУЖИЧОК. Да пусть как хочет, так и реагирует!
  СОКРАТЫЧ. Например, отключит скоки на несколько дней кряду?.. Спасибо, у меня всё.
  КЛАВКА. (страдальчески взвыв) Да что ж это такое? Из-за одного поганца...
  
  Толпа загомонила.
  
  ПУЗЫРЁК. (выйдя к трибуне, поднимает руку и дожидается тишины) Значит, чего?.. Мне ж ведь тоже работать надо. Сами же скулить начнёте, если гнать перестану... Меры, да?.. А какие тут меры? Дедок-то прав: обидится - хуже будет... Значит, что я предлагаю... А перетерпеть недельку!.. (Толпа мгновение медлит, затем взрывается. Пузырёк вновь поднимает руку). Причём - как?.. А как обычно. "Здравствуй, Рома... Как дела?.." Будто ничего и не было... Вы мне поверьте! Я в людях не ошибаюсь. И в Ромке тоже... Вот Вася не даст соврать... А? Вась? Что я тебе тогда говорил?..
  МУЖИЧОК. Идёт! Ромка идёт!..
  
  Толпа с голодным урчанием поворачивается к выступу, из-за которого вот-вот должен показаться Ромка.
  
  ПУЗЫРЁК. (страшным шёпотом) Цыть! Кто на него разок покосится - ни колпачка потом не налью! Клавка, закрой рот!.. Чтобы слова от тебя никто не слышал!.. (Из-за угла лени-вой расслабленной походкой выходит Ромка. Останавливается. Чуть выдвигает вперёд ногу, складыва-ет руки на груди и с откровенным ехидством оглядывает собравшихся. На его устах играет демониче-ская улыбка)(умильно) А-а, Рома?.. Ну хоть ты им скажи... Ну куда это годится, все стены матом исписаны? У Клавки вон кто-то словечко вырубил, а вчера у Лёши над самой за-валинкой...
  КЛАВА. Главное, у кого! У слабой, беззащитной женщины!..
  ЛЁША. Да уж - беззащитной...
  
  Клава начинает верещать на Лёшу, Лёша ревёт на Клаву. Остальные смеются, кричат, свистят... На Ром-кином лице проступает смятение. Демоническая улыбка - исчезает. Подбирается выдвинутая вперёд но-га, руки расплетаются. В глазах - обида и растерянность. Ромка пятится. Никто не обращает на него вни-мания.
  
  РОМКА. (злорадно шепчет) А вот фиг вам!.. (Уходит).
  
  СЦЕНА 8.
  На следующее утро...
  Площадка. Глыбы. Пол пылает алым, колонны яростно тлеют, как золотые уголья в топке. По полу и по-толку время от времени пробегают голубые сполохи. Кажется, мир объят пламенем.
  Около опоры стоят сильно озадаченные Лёша, Маша Одноручка и Сократыч.
  Каждый вертит в пальцах хрустальные пирамидки размером с грецкий орех.
  Из-за опоры появляется Ромка.
  
  РОМКА. (оторопело) Вот это я даю!..
  СОКРАТЫЧ. (попробовав пирамидку на зуб) Нет, как хотите, а съедобным это быть не мо-жет. Во всяком случае, для людей... Хм... Надо бы предложить побирушкам... Хотя, нет, вряд ли. Наверняка откажутся...
  РОМКА. Привет... Дай-ка посмотреть.
  ЛЁША. Чего хватаешь! Иди вон камушек долбани - они тебе тоже такими отвалят...
  РОМКА. Вместо тюбиков, что ли?
  СОКРАТЫЧ. (встревожено) Только, Рома... Вы уж побольше какой-нибудь, потруднее камушек возьмите! А которые полегче мы уж сами после полудня разобъём, когда всё починят... Экзотика - экзотикой, но есть-то, знаете, хочется...
  МАША. (рассматривая кристалл) Световодом дырку проколоть... А не выйдет - так про-сто оплести, и пускай болтается...
  СОКРАТЫЧ. А знаете, кстати, что всё это доказывает? Это доказывает, что для ломки камушков хозяева используют не только людей. Ведь вполне логично предположить, что где-то рядом располагается мирок, подобный нашему, и что трудятся там существа, для глаза которых эта жуткая цветовая гамма вполне привычна. И, стало быть, сейчас они точно так же удивляются нашим капсулам, как мы удивляемся их кристаллам... Позвольте, Маша, вы куда? Что вы собираетесь делать?
  МАША. Так ведь и вправду вот-вот починят!.. Уже красного заметно убавилось... Ко-гда нам ещё эти штуки выдавать будут? А я из них такое смастрячу - закачаетесь!..
  
  Маша уходит, за ней уходит Лёша. Красного становится всё меньше и меньше. Унылый Ромка садится возле глыбы.
  
  СОКРАТЫЧ. (осмотревшись, садится рядом) Рома! Между нами говоря, я ведь прекрасно знаю, что последние события - это ваших рук дело. Не бойтесь, я никому не скажу, но и вы меня тоже не выдавайте, ладно?..
  РОМКА. А я и не боюсь... Было б кого бояться!..
  СОКРАТЫЧ. Вот какая у меня к вам просьба, Рома. Между нами: какие именно свето-воды вы перемыкали? Ну, скажем, в тот раз, когда опоры стали чёрными, а камушки возникли только к вечеру...
  РОМКА. А я помню, что ли? Там этих световодов - как собак нерезаных...
  СОКРАТЫЧ. Жаль, жаль...Но, может быть, в следующий раз...
  РОМКА. А ну его на фиг!.. Надоело...
  СОКРАТЫЧ. А чего вы, собственно, хотели всем этим добиться, Рома?
  РОМКА. Достать хотел...
  СОКРАТЫЧ. Э-э... Простите, что вторгаюсь... Лику?
  РОМКА. Всех!
  СОКРАТЫЧ. Вот как?.. Всех... Только не подумайте, что я вас осуждаю!.. Хотя, дол-жен признаться, жить при ваших...м-м...экспериментах стало, с одной стороны, труд-нее - в смысле пропитания, а с другой - интереснее... Достать всех... Хм... Сложную, сложную задачу вы себе поставили, Рома... Ну, судите сами: каждый прекрасно созна-ёт, что унять вас невозможно. Стало быть, выход один - приспособиться. Рано или поздно хозяева исправят нанесённые вами повреждения и всё опять войдёт в прежнее русло... Вот, видите, как сейчас - уже совершенно обычный день...
  РОМКА. Да может, я не вас доставал!
  СОКРАТЫЧ. Оч-чень интересно! А кого же, позвольте узнать?
  РОМКА. Хозяев!
  СОКРАТЫЧ. (посмотрев на Ромку с изумлением) Боже мой! А вы, Рома, оказывается... (Пау-за). Только боюсь, что хозяев достать будет и вовсе трудно. Вас вывезли сюда зачем? Ломать, не так ли? То есть, иными словами, повреждая световоды, вы нисколько этим хозяев не удивите. Они должны были предвидеть, что неминуемо найдётся активная личность, которая не ограничится одними глыбами и начнёт крушить всё подряд. И та-кой вариант наверняка ими предусмотрен... Вы же сами видите, как быстро они зале-чивают даже, казалось бы, самые страшные раны...
  РОМКА. (засопев) Значит, говоришь, без пользы?..
  СОКРАТЫЧ. Не вижу возможности, Рома, не вижу возможности! Вот если бы вы вме-сто того, чтобы ломать камушки, создавали их - это ещё, пожалуй, хозяев и озадачило бы... А то, глядишь, и оскорбило. А так...
  
  Пауза.
  
  РОМКА. Дед, а, дед? Вот ты всю дорогу говоришь: я не физик, я не химик... А ты кем вообще работал?
  СОКРАТЫЧ. В библиотеке, Рома. Всю жизнь в библиотеке...
  РОМКА. (с уважением) А-а... А кем?
  СОКРАТЫЧ. Н-ну... Словом, в библиотеке...
  РОМКА. Гардеробщиком, что ли? (Сократыч делает испуганные глаза). Неужто и впрямь - гардеробщиком?.. (Смеётся).
  
  Из-за дальней глыбы появляется Лика и Телескоп. Увидев Ромку, Лика останавливается и удерживает Телескопа за плечико. Сократыч и Ромка их не замечают.
  
  ЛИКА. (шёпотом) А вот этой встречи - не надо!.. Обойдём-ка сторонкой... (Сцена медлен-но поворачивается, увозя смеющегося Ромку и печального Сократыча. Появляется другая площадка с несколькими глыбами)(ворча) Какой всё-таки негодяй! Другой бы на его месте в ногах ва-лялся, прощения просил... (Им навстречу плетётся Никита. Лика останавливается)(приветливо) Добрый день, Никита... Ну что? Кончился террор?
  НИКИТА. (вскинув опущенную голову) Добрый день, Лика... Вы имеете в виду...
  ЛИКА. Да вот, то, что творилось... Кажется, унялся нам скандалист.
  НИКИТА. Я слышал, у вас с ним...размолвка.
  ЛИКА. (рассмеявшись) Вы мягко выражаетесь, Никита. Ушла я от него. Понимаете? Уш-ла.
  НИКИТА. (окончательно пригорюнившись) Что вы говорите...
  ЛИКА. Да бросьте, Никита. Трагедии в этом уже никаких нет. Кончилась трагедия.
  НИКИТА. Вот и от меня тоже... Ушла.
  
  Телескоп садится на корточки и, жалобно чирикнув, глядит на Никиту.
  
  ЛИКА. Вы были женаты?
  НИКИТА. Да... Сказала, что я гублю не только себя, но и всю семью... Понимаете, у меня были неприятности... Меня уволили - ну и жена...испугалась, короче...
  ТЕЛЕСКОП. (вскочив) Йест!
  
  Из-за глыбы возникает Крест, и с ленивой усмешкой оглядывает Никиту.
  
  КРЕСТ. (отпуская полупоклон в сторону Лики) Начальнице!.. (к Никите) Ты! Трёкало! Слазь с метлы! Там у тебя широкий фронт работ...
  
  Никита как-то сразу увядает, виновато поглядев на Лику, ссутуливается - и поворачивается, чтобы уйти.
  
  ЛИКА. Никита! (Он останавливается). Что вы ему позволяете!.. Как же так можно?..
  
  Секунду сутулая спина под белой простынкой остаётся неподвижной. Вдруг судорожно передёргивается, и Никита медленно поворачивается к Кресту. Вперив в уголовника совершенно безумный взор, делает шаг вперёд.
  
  НИКИТА. (глядя Кресту в глаза) Ты! Ёрш опомоенный! Гуливаном? Горлохватом набуш-мачился?.. Осину - не гну! Устриг?
  
  Пауза. Опомнившись, Крест с искажённым лицом делает шаг навстречу, отнимает у Никиты ломик. Не-медленно появляется надзорка.
  
  ТЕЛЕСКОП. (прыгает вокруг Креста, тыкая в него лапкой) Йоц! Йоц!
  
  Ломик, свистнув, с хрустом опускается на непрочный череп зверька. Запоздало трескает неслыханной силы разряд надзорки. Никиту отшвыривает. Крест, подпрыгнув, роняет ломик и падает. Лика пятится. Надзорка, ткнувшись в голову лежащего Креста, замирает. Никита подскакивает к разбросавшему лапки Телескопу, встаёт на колени, со страхом дотрагиваясь до него.
  
  НИКИТА. Не дышит... А кровь - как у нас, красная...
  
  Вдруг Лика, страшно закричав, прижимается к стене. Надзорка, растягиваясь и изгибаясь, налезает на бесчувственное тело Креста, надеваясь на него, как резиновая перчатка на руку; обволакивает его цели-ком и неспешно уползает. На крик сбегаются. Люди стоят вокруг Телескопа в боязливом оторопелом молчании. Лика всхлипывает.
  
  КЛАВА. (шёпотом) Васька знает?..
  ЛЁША. Побежали за ним...
  
  Раздвигая толпу, к распростёртому тельцу подходит Василий. Смотреть сейчас на Василия - страшнова-то. Несколько секунд он неподвижно стоит над Телескопом, потом медленно приседает на корточки и заметно подрагивающей рукой оглаживает нежную серебристую шерстку.
  
  ВАСИЛИЙ. (глухо) Кто?
  НИКИТА. Крест.
  ВАСИЛИЙ. Где?..
  ПУЗЫРЁК. Вась... Ну ведь не человек же, ну... Не надо, Вась, не связывайся ты... Хва-тит, пошутил уже разок с надзорками...
  ВАСИЛИЙ. (поднимаясь) Где?
  ЛИКА. (истерически) Да нет его!.. Нет!.. Нигде его уже нет!.. Никита! Скажи ему!
  
  Все поворачиваются к Никите. Вдруг толпа раздаётся, пропуская надзорку. А дальше, на глазах у всех, происходит то же самое, чему Лика и Никита были свидетелями. Надзорка обволакивает пушистый тру-пик и устремляется прочь сквозь шарахнувшуюся толпу.
  
  НИКИТА. (тыча пальцем вслед надзорке) Вот... Вот так она и его тоже... Сначала щелчка - насмерть... А потом - вот так...
  СОКРАТЫЧ. Интересно, интересно... А хозяева-то далеко не столь безобидны, как нам думалось раньше...
  РОМКА. (захлёбываясь от злости) Ну, падлы! Ну я вам сделаю!.. Хозяева, да? А вот фиг вам, хозяевам!..
  СОКРАТЫЧ. (испуганно) Рома, Рома... Послушайте меня... Я не знаю, что вы на этот раз затеваете против хозяев, но я уже, честное слово, начинаю за вас беспокоится... Вы ведь действительно талантливый мальчик, Рома! А хозяева, как выяснилось, ещё и уби-вают...
  НИКИТА. Из-за меня... Он же...должен был...меня! А не его! Ну почему?.. Почему?.. Я же сам!.. Сам хотел... Я...пойду! Я - скажу им!..
  ВАСИЛИЙ. (мрачно) Заткнись.
  ПУЗЫРЁК. Вась... Ну что ты, ей-богу... Воскресить - не воскресишь, так? Хозяева за тебя с Крестом, прости мою душу грешную, рассчитались... Тут вон людей уже на-смерть бьют, а ты... Собаку у тебя, что ли, никогда грузовиком не переезжало?
  ЛЁША. Вот вам и хозяева!.. Во делают! Добренькие, блин!.. Зубки чинят, ручки чи-нят... А мужика за зверушку шлёпнуть - это как?..
  ВАСИЛИЙ. Кто...зверушка?
  ЛЁША. (торопливо) Не Телескоп, не Телескоп!..
  СОКРАТЫЧ. (задумчиво) А ведь с точки зрения хозяев, мы с ними, получается, вполне равноправны... Так что версия моя, увы, подтверждается. Побирушки - наши предше-ственники, и не дай нам Бог дожить до того дня, когда мы окажемся в их положении. Под Богом я, естественно, подразумеваю хозяев... Хотя... Как это ни печально, никуда не денемся - доживём.
  ЛЁША. Ну, понёс, понёс... Вечно ты, дед, мозги запудришь...
  СОКРАТЫЧ. Понёс, говорите? Однако, здоровье они нам всем подарили, согласитесь, отменное. Обе смерти - насильственные и с болезнями никак не связаны. Далее! Как вы думаете, сколько лет побирушкам?
  ЛЁША. Ты заткнёшься или мне тебя заткнуть?
  РОМКА. Я тебя сейчас сам заткну!.. Говори, дед.
  СОКРАТЫЧ. Не удивлюсь, если побирушкам по нескольку сотен лет... А то и больше. Судите сами, детёнышей их здесь никто никогда не видел. Собственно, это и понятно. Сюда прибывают лишь взрослые, так сказать, долбёжеспособные особи... И дальше каждая из них просто перестаёт стареть. Правда, как вам известно, детей здесь тоже ни у кого быть не может...
  РОМКА. У кого - не может? У нас или у побирушек?
  СОКРАТЫЧ. Ни у них, ни у нас.
  РОМКА. Откуда знаешь?.. Почему это - не может?
  ПУЗЫРЁК. А пробовали, Рома, пробовали... Не беременеют здесь женщины. А поче-му?.. Спроси хозяев.
  НИКИТА. Не-на-вижу хозь...зяев!..
  РОМКА. Ты! Ты ненавидишь? Стоишь вот и ненавидишь, да?.. Так ненавидишь, что пальцем пошевелить боишься?.. К-козёл!.. (Уходит).
  КЛАВА. Нет, я вас спрашиваю, есть у них вообще голова на плечах, у хозяев этих?
  СОКРАТЫЧ. Вы знаете, Клава, не уверен. Я даже не уверен, есть ли у них плечи...
  КЛАВА. Это что же? Это и не замахнись на них теперь, на побирушек? Они у тебя из-под носа тюбики воровать будут, мартышки лупоглазые, а ты на них смотри?.. Да как это вообще можно - с людьми их равнять!..
  СОКРАТЫЧ. Стало быть, можно...
  
  Толпа начинает гудеть.
  
  СЦЕНА 9.
  Площадка. Глыбы.
  Ромка волочит большой пластиковый мешок, набитый серым порошком.
  Неожиданно перед ним возникает Василий.
  
  ВАСИЛИЙ. Ром... Поговорить бы надо...
  РОМКА. Да пошёл ты на фиг... Лике привет передавай.
  ВАСИЛИЙ. Ром, да я тебя понимаю... Ну...так уж вышло, Ром... Прости, но...сам ты во всём виноват. (Ромка продолжает тянуть мешок). Да ну тебя на хрен!
  
  Ромка останавливается, потягивается, хрустнув суставами.
  
  РОМКА. Ну чего?.. Поговорить ему... Чего надо?
  ВАСИЛИЙ. Из-за Лики бесишься?
  РОМКА. Да на фиг она мне сдалась, Лика твоя! Я лучше вон, если что, к кукле Маше в "конуру" сбегаю - та хоть мозги не пудрит...
  ВАСИЛИЙ. Да-а... Докати-ился... (Насупившись, поворачивается к мешку. Взяв щепоть порош-ка, растирает в пальцах). Ну и какой же это на хрен цемент?
  РОМКА. Да никакой... Попробовал из чёрного тюбика развести: он засохнет - и снова рассыпается... А из красненького развёл - вроде ничего, схватывается.
  ВАСИЛИЙ. Нет, ну а что ты с ним делать-то будешь?
  РОМКА. (злорадно улыбнувшись) Не скажу!
  ВАСИЛИЙ. Дурью маешься! Только в "конуре" строить позволено! А выйди наружу... Ты сверху - бетонировать, а пол снизу - подъедать!..
  РОМКА. А вот фиг там! Всё рассчитано...
  ВАСИЛИЙ. Рассчитано у него... Главное - зачем?
  РОМКА. Допросились.
  ВАСИЛИЙ. Кто?
  РОМКА. (после паузы) Думаешь, они одного Креста опустили?.. Они нас всех опустили...
  ВАСИЛИЙ. Ты соображай, что говоришь! За такой базар - знаешь...
  РОМКА. А вот фиг им... (Иллюстрируя, складывает кукиш и невольно им любуется).
  ВАСИЛИЙ. Раскидался фигами! Что ни слово - то "фиг", "фиг"...
  РОМКА. А у тебя что ни слово - то "хрен"! (Задумывается. Ещё раз осматривает кукиш). Нет... Всё-таки "фиг" - лучше! Красивее!..
  
  Ромка тащит мешок дальше, уходит. Василий смотрит ему вслед. Из-за камушка выходит Лика.
  
  ВАСИЛИЙ. Этот твой... Опять какую-то пакость затевает...
  ЛИКА. (вздёрнув подбородок) Могу я просить тебя не называть его больше моим?
  ВАСИЛИЙ. Да, конечно... Прости... Цемент свой из воздуха в мешки сыплет... Слу-шай, он, по-моему, ненормальный!
  ЛИКА. Тебе видней.
  ВАСИЛИЙ. Нет, правда! Сложил фигу - и давай разглядывать. Будто ему ни разу таких штук не показывали!.. Хозяевам грозит... Испугались его больно хозяева!..
  ЛИКА. (закусив губку) А что именно затевает?.. Не узнал?
  ВАСИЛИЙ. Да в том-то и дело!.. Цемент... Ну что можно натворить с помощью цемен-та? Световоды забетонировать? Да ну, ерунда какая-то... Да и не цемент это вовсе!..
  
  Василий снимает с пояса бурдючок, отпивает.
  
  ЛИКА. (с неприязнью) Ты не слишком увлекаешься?
  ВАСИЛИЙ. Да ладно тебе... Мне это - как слону дробина! Просто нервы успокоить. Достал он меня... Твоё здоровье! (Снова отпивает. Задумывается). Что ещё? Развести рас-твор пожиже и бултыхнуть в него надзорку?
  ЛИКА. (тихо) Слушай, я боюсь!
  ВАСИЛИЙ. А?.. Да нет... Тоже ерунда. В чём разводить-то? Пол везде ровный... Ям нету... Ну-ка, давай логически! В опорах - улитки, снаружи - надзорки. Да ещё пол снизу будет разъедать. То есть строить он может только в "конуре"... Ну, допустим, замурует проёмы в какой-нибудь комнате... Так всё равно скоки... И окна... Нет, не понимаю.
  ЛИКА. А если на камушке?
  ВАСИЛИЙ. (усмехнувшись) Много ты чего на камушке выстроишь!.. Разве что сами ка-мушки пустить вместо кирпичей... Но их же не свернёшь! Это какую силу иметь надо?
  ЛИКА. Я в самом деле боюсь!.. Это очень серьёзно, Вася! Ты вспомни, что было в прошлый раз... Ад кромешный! А ведь он тогда не грозил, он просто развлекался... А теперь, ты говоришь, грозит... Да ещё и хозяевам!
  ВАСИЛИЙ. Да плевать на него хозяевам!
  ЛИКА. Хозяевам - да! А нам?.. Боже мой! Только-только всё стало налаживаться - и опять он!.. Кстати, дорогой, я у Маши заказала потрясающие сапожки на каблучках...
  ВАСИЛИЙ. Сколько?
  ЛИКА. Сущий пустяк...для такого мастера, как ты... Тридцать тюбиков.
  ВАСИЛИЙ. Сколько?!
  ЛИКА. А что ты так возмущаешься? Если бы ты видел, какая это прелесть... Ты куда?
  ВАСИЛИЙ. Тюбики добывать!.. Только ломограф возьму. (Уходит).
  ЛИКА. Почему все мужчины такие нервные? Ужас... Для него же это раз плюнуть...
  
  Лика поворачивается, чтобы идти - и вдруг пронзительно визжит... С широко раскрытыми незрячими глазами, нелепо припадая на обе ноги, из-за дальней глыбы появляется покойный Крест. Останавливает-ся, и с напряжённым вниманием разглядывает самый обыкновенный камушек. Лика, снова завизжав, убе-гает. Крест никак не реагирует, он разглядывает камень.
  С противоположного конца площадки появляются Василий, Лика, Лёша, Сократыч, Ромка, Пузырёк, Клава, Маша и Никита.
  
  МАША. Где он?
  ВАСИЛИЙ (прижимая к груди вздрагивающую Лику) Ну всё, всё... Сейчас разберёмся...
  КЛАВА. Да где он? Я его не вижу.
  РОМКА. Вон... У камня.
  
  Пауза.
  
  ПУЗЫРЁК. А это точно Крест?
  МАША. Какой-то от странный...
  ВАСИЛИЙ. Так!.. Пошёл разбираться... Всем оставаться на местах... Лёха, ты чего с ломографом припёрся? Совсем уже пробки перегорели? Брось железо, я сказал! Хватит нам тут покойников... (Выдохнув, прямиком направляется к Кресту). Крест!
  КРЕСТ. (с робостью оборачивается) Т-ты...к-куда...идёшь?
  ВАСИЛИЙ. Как...к-куда?.. Ты...где парился?
  КРЕСТ. (беспомощно) Что?..
  ВАСИЛИЙ. Н-ну...парился где?
  КРЕСТ. Как?
  
  Василий в недоумении моргает. Из-за глыб подтягиваются остальные.
  
  ЛЁША. Ну, чего он?
  ВАСИЛИЙ. Чего-чего... Щелчком контузило, вот чего! Кликуху - забыл, жаргон - не понимает...
  
  Крест заискивающе улыбается. В глазах - отчаяние.
  
  КРЕСТ. Я...сюда...пришёл!
  
  Пауза.
  
  СОКРАТЫЧ. А вы уверены, что это именно контузия, Василий?
  ВАСИЛИЙ. А чего же ещё? Не рассчитали заряд - ну и...
  СОКРАТЫЧ. Видите ли... Я как-то не представляю себе надзорку, не рассчитавшую заряд... Рома! Вы ведь, как я понимаю, не проводили больше своих...м-м...опытов?
  РОМКА. Да ну их на фиг!
  СОКРАТЫЧ. Вот, видите!.. С чего бы тогда надзорке так ошибиться?.. Да она, мне ка-жется, в любом случае не ошиблась бы. Уж больно, согласитесь, дело серьёзное. Тут ведь даже не о количестве тюбиков речь! Речь-то - о жизни человеческой! О рассудке!..
  ЛЁША. Ну, не тяни, не тяни! Чего ты там надумал-то?
  СОКРАТЫЧ. Да не то чтобы надумал... С точки зрения хозяев, Крест - безусловно, преступник. Не подвернись ему тогда Телескоп, он бы раздробил голову Никите... А в какой-то, по-моему, стране одно время преступников подвергали лоботомии...
  МАША. Чему-чему?
  СОКРАТЫЧ. А это, видите ли, такая операция на мозг, после которой убийца теряет агрессивность, но с другой стороны, как бы...тупеет... Я, конечно, не психиатр... (Сму-тившись, смотрит на Ромку). Словом... Во всяком случае, мне так кажется... Картина по-хожая...похожая...
  
  Обсуждая между собой происшествие, толпа, на удивление, быстро распадается. На площадке остаются только Крест да ошеломлённый Никита. Оба растерянно смотрят друг на друга.
  
  НИКИТА. (с сочувствием) Ну что, Крест? Достукался?
  КРЕСТ. Я...куда...пойду?..
  
  Секунду Никита смотрит в испуганные глаза Креста, затем вдруг зажмуривается до боли и мычит, мотая головой.
  
  НИКИТА. Да что же это?.. Ну неужели нельзя было как-нибудь по-другому?.. (Усажива-ет Креста на камушек). Садись...вот сюда...на камушек... И сиди жди меня. А я сейчас... И эти тоже хороши: убедились, что жив-здоров, - и разбежались... А что он даже поесть не сообразит - это их уже не волнует... (Никита, посмотрев на уставившегося в пол Креста, вздыхает и уходит. Почти сразу же на площадке появляются зверушки, столпившись вокруг Креста, дразнят его: "Йоц!.. Йоц!.." Крест, поднявшись с камня, недоумённо вертит головой. Побирушки крив-ляются, щебечут и злобствуют, но близко подойти не решаются. Появление Никиты не слишком-то их смутило. В одной руке он держит сеточку с капсулами, в другой - простынку). И не стыдно? Рань-ше не больно-то дразнили... Главное, вы-то здесь причём? Это нам с Телескопом доста-лось!.. (Опускает сеточку на пол, заставляет Креста сесть, надевает на него простынку, снова под-нимает на ноги и крепко подпоясывает). Вот... Теперь хотя бы прилично...
  
  В это время один из зверьков ворует из Никитиной сетки тюбик.
  
  ЗВЕРЁК. Йоц!.. Зать!.. Зать! (Пританцовывая, издевательски крутит украденной капсулой перед Крестом).
  НИКИТА. (быстро поднимает сетку с оставшимися капсулами) А ну кши отсюда! (Топает но-гой). Ты у меня сейчас дождёшься!..
  КРЕСТ. (протягивая руку к капсуле) Зать!..
  
  Пауза.
  
  НИКИТА. Что ты сказал?
  КРЕСТ. Зать!
  НИКИТА. Держи пока это... (Вручает Кресту сеточку с капсулами). А я пока камушек выбе-ру... Ну, что смотришь? Ешь...
  
  Крест с урчанием накидывается на капсулы. Никита отходит немного в сторону, высматривая подходя-щую глыбку. Время от времени кто-нибудь из зверушек отважно подбегает к Кресту и, дёрнув за край простынки, отскакивает с преувеличенным ужасом: "Йоц! Йоц!" Крест, недоумённо смотрит на этих смельчаков, и снова принимается за очередную капсулу.
  Поодаль появляются Клава и Маша. Стоят и наблюдают эту печальную картину.
  
  КЛАВА. Говорила же, обнаглеют! Ну ты посмотри, чего делают!.. А всё хозяева ваши разлюбезные... И главное - за какую-то зверушку безмозглую!.. Он же теперь - чисто дитя малое... Корми его, пои... Одевай...
  МАША. (вздохнув) Изувечили мужика... Всё равно что яйца отрубить...
  КЛАВА. Ты вот говоришь: отрубить... Ум-то у Креста отшибло, а остальное-то всё...работает... (Женщины переглядываются). Когда Крест, ну...беспокоиться начнёт, он его, наверно, к кукле Лёшкиной поведёт, в "конуру"... (Пауза). А может и не работает...
  МАША. (вздохнув) Лучше бы он его ко мне привёл! (Уходит).
  КЛАВА. (отойдя от столбняка) Эй, Машуня, ты что, серьёзно, что ли? (Убегает за скрывшей-ся подругой).
  
  Никита, выбрав камень, принимается ощупывать и оглаживать его.
  
  НИКИТА. Крест! (Тот не реагирует. Подходит к Кресту вплотную). Тебя! Зовут! Крест!
  КРЕСТ. (с трудом выговаривая) Зовут... Меня...
  НИКИТА. Ну? Зовут! А как зовут-то? Ну!..
  
  В ответ - лишь жалкая улыбка. Появляется Сократыч.
  
  СОКРАТЫЧ. Боюсь, что вы зря теряете время, Никита...
  НИКИТА. (неприветливо) Пришли поделиться новой версией?
  СОКРАТЫЧ. Угадали! Вы знаете, думал... Так вот... Всё, что я говорил и лоботомии, - забудьте. Это я сгоряча... Скажите, а слово "крест" имеет какое-нибудь значение в уго-ловном жаргоне?
  НИКИТА. Кажется, да...
  СОКРАТЫЧ. Так вот, Никита, мне пришло в голову, что хозяева обезвредили нашего с вами знакомого весьма просто. Они каким-то образом изъяли из его сознания все бран-ные и жаргонные слова. Так неудивительно, что он то и дело запинается! Фразу-то те-перь склеить - нечем...
  НИКИТА. Сволочи они, ваши хозяева.
  СОКРАТЫЧ. Ах, Никита... А ещё интеллигентный человек!.. Любить и ненавидеть - штука нехитрая. На это особого ума не требуется. Понять! Вот это куда сложнее... Вы всё повторяете: Крест, Крест... И никак не поймёте, что слово это в его сознании про-сто-напросто заблокировано. Услышать-то он его услышит, а вот воспринять...
  
  Никита думает. Вдруг, хмыкнув, смотрит на равнодушное лицо Креста.
  
  НИКИТА. (уперев палец в грудь Креста) Йоц! Ты - Йоц! Сьок?
  КРЕСТ. Сьок... Йоц... Зать!
  НИКИТА. Зать тебе... Вот раздолбим - тогда и будет тебе "зать"...
  СОКРАТЫЧ. (с благоговейным ужасом) Никита... И давно вы общаетесь с ним на... на этом...м-м...языке? (Пауза. Просветлев). Собственно, это даже не версия... Помните, я предположил, что с нашим приходом побирушки остались не у дел и выродились? Ме-ня смущал всего один момент: как можно выродиться без смены поколений?.. И сейчас пришла, знаете, мысль... Что если хозяева, не нуждаясь больше в услугах побирушек, поступили с ними так же, как с Крестом? А? Бац, знаете, и все проблемы решены... А мы вот с вами смеёмся над их ужимками и даже не подозреваем, что в будущем нас ждёт то же самое... (Никита смеётся). Простите, а что весёлого я сказал?
  НИКИТА. Извините... Просто мне подумалось, что все мои проблемы тогда, действи-тельно, будут решены... Отупеть и на всё наплевать - да я чуть ли не мечтаю об этом!
  СОКРАТЫЧ. (Задумчиво) Ну да, ну да... Блаженны нищие духом... (Преобразившись). Зать? Сплошное "зать"? Нет уж, увольте!..
  КРЕСТ. Зать!
  НИКИТА. Извините, мы пойдём... Зать, знаете ли, хочется... Йоц! Идём. Сьок? Зать!
  КРЕСТ. (поднявшись) Зать! Сьок!
  
  Никита уводит Креста, за ними следуют побирушки, настроенные к бывшему уголовнику уже более ми-ролюбиво. Сократыч долго смотрит им вслед. С противоположной стороны появляется Ромка, руки кото-рого обильно припудрены серым порошком.
  
  РОМКА. Дед! (Сократыч вздрагивает). Тебя-то мне и надо! Ты ж у нас всё знаешь!..
  СОКРАТЫЧ. (польщено) Ну, во-первых, не всё... А во-вторых, не уверен, что знаю. Что вас интересует, Рома?
  РОМКА. Вот, например, памятник... (Показывает руками насколько этот памятник громаден). Он - как? Пустой внутри или весь из бетона?
  СОКРАТЫЧ. Вы собираетесь возводить памятник, Рома? И кому, позвольте спросить?
  РОМКА. (отмахнувшись) Да нет... Поспорили просто... Ну так как?
  СОКРАТЫЧ. Н-ну... Смотря какой памятник... Помельче - те, конечно, монолитные... А вот колоссы всякие... Их, по-моему, собирают из блоков... Укладывают, знаете, такие бетонные кольца - одно на другое...
  РОМКА. (оглаживая ладонями невидимый круг) Ага... Ну, понятно... Кольцами, значит... (За-думавшись, быстро разворачивается и уходит).
  СОКРАТЫЧ. (глядя вслед удаляющемуся) Ой, что-то подсказывает мне, что Рома затевает нечто...нечто ужасное. И ведь не остановить никак - ещё хуже будет... Надо Василию сказать! (Уходит).
  
  СЦЕНА 10.
  Площадка с огромной одинокой глыбой, напоминающей трибуну. На её вершине - Ромка и...первое кольцо будущего памятника, высотой около полуметра, имеющее жирно-коричневый цвет. Ромка рас-прямляет сведённую спину и поднимается в рост - любуется своим творением.
  
  РОМКА. Балдё-ож...
  
  Появляется Клава, не сразу заметившая Ромку, но заметив...
  
  КЛАВА. Ты что ж это, поганец, делаешь!
  РОМКА. (не глядя на Клаву)(благодушно) Чего вопишь?
  КЛАВА. Ты мою трибунку поганить?! Тут люди собираются, вопросы с неё решают!.. Я кому говорю?..
  РОМКА. (посмотрев на неё) Клавк... Вот перемкну пару кабелей, и будешь неделю дома сидеть...без скоков...
  
  Отворачивается, продолжая долепливать кольцо. Клавка набирает полную грудь воздуха и уже открывает рот... Но, опомнившись, рот медленно закрывается, воздух тихо выдыхается.. И когда Ромка, устранив пару-тройку огрехов, снова поднимает голову, Клавы на пятачке уже нет.
  
  * * *
  
  Ромка заканчивает выкладывать третье кольцо. Появляется Лика. В недоумении обходит глыбу кругом.
  
  ЛИКА. Доброе утро, Рома.
  РОМКА. (не поднимая головы) Привет.
  ЛИКА. (тревожно) И что это будет?
  
  Ромка выпрямляется, вытирая руки о штаны.
  
  РОМКА. (с гордостью) Фиг.
  ЛИКА. Прости, не поняла... (Улыбаясь, Ромка складывает известную комбинацию из трёх паль-цев). И...кому ты его...адресуешь?
  РОМКА. А вообще!..
  
  Пауза.
  
  ЛИКА. (холодно) Между прочим, фига, если хочешь знать, женского рода, а не мужского.
  РОМКА. Это у тебя женского... А у меня - мужского.
  
  Лика оскорблённо вскидывает плечиками - и удаляется.
  
  * * *
  
  На площадке - народ. Ромка трудится не обращая внимания на них. Наблюдатели, посмеиваясь, задают вопросы: "Кому фиг-то?" Ромка молча работает. Качают головами и отходят.
  
  МАША. Чем бы дитя не тешилось - только бы кабели не перемыкало...
  ПУЗЫРЁК. Эх! Знал бы - ни за что бы менять не стал. Сколько сырья загубил - страх подумать!..
  
  Появляется хмурый Василий, но к глыбе не подходит, смотрит из далека, уходит. Площадка постепенно пустеет. К глыбе начинают подползать надзорки.
  
  РОМКА. (посмотрев вниз) Пять надзорок на одном пятачке - не многовато ли?.. Ну чего, чего? Ползите вон алкашей своих ловить... Зашевелились?.. Почуяли?.. (Щёлкает по коль-цу ногтем). Схватилось... А какой фиг лепить-то? Левый или правый? (Складывает два ку-киша, сравнивает). Правый. Наше дело правое...
  
  Вдалеке появляется Сократыч.
  
  СОКРАТЫЧ. Рома!.. (Ромка вскидывает голову и очумело оглядывается. Пятачок уже кишит над-зорками). Рома, послушайте меня!.. Поскольку одна из моих гипотез подтверждается, увы, прямо на глазах, я обязан вас предостеречь, Рома!..
  РОМКА. (садится на край глыбы, свешивает ноги с уступа, дразня надзорок, шевеля босыми ступня-ми). Ну, давай...
  СОКРАТЫЧ. Рома, я преклоняюсь перед вашим упорством и мужеством, но вы, кажет-ся, в самом деле пересекли грань дозволенного... Посмотрите, как они беспокоятся! Та-кого никогда не было!..
  РОМКА. (самодовольно) Ну, так...
  СОКРАТЫЧ. Поймите, Рома! Вас вывезли сюда совсем для других целей. То, чем вы сейчас занимаетесь, возможно, наказуемо... А вы уже знаете, как они могут наказы-вать!..
  РОМКА. (злорадно) Не нравится, значит, когда им фиг лепят?
  СОКРАТЫЧ. Да не в этом дело, Рома! Хозяева, скорее всего, и понятия не имеют, что именно вы там лепите! Важен сам факт... Занявшись творчеством, вы как бы присваи-ваете себе функции хозяев... А хозяева, как правило, ревнивы, Рома! Прометею, напри-мер, пришлось в итоге расплачиваться собственной печенью...
  РОМКА. (ласково) Дед, мне работать надо...
  
  Надзорки активизируются: глянцевато-чёрное сплошное кольцо начинает двигаться вокруг глыбы. На краю площадки собирается толпа людей, которые, недовольно бормоча, угрюмо смотрят на Ромку.
  
  РОМКА. Во, блин!.. Ну чего?.. Вы бы ещё куклу Машу пригласили...
  МУЖИЧОК. Ну давай ты, что ли, Вась?
  ВАСИЛИЙ. (Засопев, и ещё больше хмурясь) Рома, ты всех достал.
  
  Ромка склоняет голову, задумывается.
  
  МАША. Да уж не раскаивается ли?
  РОМКА. (вздохнув) Кого - всех?..
  ВАСИЛИЙ. Всех! Даже хозяев! Надзорки вон с ума посходили!
  РОМКА. А вам-то что?
  КЛАВА. Да как это что? Как это что?
  
  На Клаву тут же начинают шикать и махать руками.
  
  ВАСИЛИЙ. Объясняю. (Вдруг взрывается). Да ты же, паразит, всех надзорок на себя стя-нул!.. Возьми того же Сократыча! Раздолбает камушек - ждёт надзорку... А та, сволочь такая, не едет и не едет... Понял теперь?
  РОМКА. (с любопытством) Совсем не едет?
  ВАСИЛИЙ. Н-ну...потом-то, конечно, приезжает... Но всё равно ведь ждать замучишь-ся!
  РОМКА. Ага... Значит, всё-таки приезжает...
  ЛЁША. Да он издевается!
  РОМКА. (подняв на него замутнённый взор) А?.. Нет...я...думаю...
  КЛАВА. Думает он!..
  ВАСИЛИЙ. Короче, Рома! Все тебя просят... Понимаешь? Все! По-хорошему просят: Рома, завязывай!..
  РОМКА. Завтра.
  
  Гул толпы мгновенно смолкает. Пауза.
  
  ВАСИЛИЙ. Что завтра?
  РОМКА. Завтра закончу...
  СОКРАТЫЧ. Василий... А может быть, в самом деле?.. Ну что решает один день в кон-це-то концов?.. Вы же знаете: он не отступится...
  ВАСИЛИЙ. (Ромке) Как же я тебя раньше-то не раскусил?.. Там тебе ломать запрещали - ломал! Здесь тебе строить запрещают - строишь! Тебе же всё равно, что делать, лишь бы наперекор! Лишь бы закон нарушить!
  РОМКА. (утомлённо) Вась... Ну тебя на фиг... Упахался я сегодня. Да и завтра денёк предстоит...
  ВАСИЛИЙ. (взревев) А мы, выходит, не упахались?
  РОМКА. Ломать - не строить...
  
  Толпа взрывается гневным гулом. Но Ромка уже не реагирует на них: он достаёт сетку с капсулами и, не торопясь, начинает есть. Надзорок становится всё больше, оставляя всё меньше пространства для людей.
  
  * * *
  
  На глыбе красуется изваяние фига. Ромка смахивает рукой пот с бровей и исподлобья оглядывает окрест-ности.
  
  РОМКА. А надзорок-то меньше стало... Проулки блокируют, скоки караулят... На вы-ходе будут брать - не иначе...
  
  В далеке появляются Василий, Лика и Сократыч.
  
  ВАСИЛИЙ. Ромк!
  РОМКА. Чего надо?
  ЛИКА. (отчаянно) Рома, ну нельзя же так! Ну что ты всех нас считаешь врагами? Давай поговорим...
  РОМКА. Позже.
  ВАСИЛИЙ. Да никакого позже не будет! Ты что? Не видишь? Они же тебя караулят!..
  РОМКА. А чего ты за сто вёрст кричишь? Подойди - поговорим...
  ВАСИЛИЙ. Да не подойти уже! Надзорки не пускают!..
  РОМКА. А ты скоком! Возле "конуры" есть скок! Прямо сюда выбрасывает...
  ЛИКА. Пробовали! Они уже и у скоков дежурят!..
  
  Ромка беспомощно оглядывается.
  
  СОКРАТЫЧ. Рома! У вас один выход! Даже скорее шанс, чем выход!.. Сломайте эту вашу скульптуру! Сломайте!.. И глыбу разбейте!.. Возможно, тогда они вас не тронут!..
  РОМКА. Сломать... А может, и вправду сломать? Слепил какую-то уродину, не пой-мёшь: то ли фиг, то ли кулак, то ли вообще Бог знает что! Кривая, приплюснутая... Чего позориться-то? Эту - сломать, а потом подучиться малость - и... Потом? Когда потом? (Ромка смотрит на надзорок). А вот фиг вам!.. (Звонко отряхивает руки). Ну, берите, давитесь! Вот он я! (И спрыгивает в самую гущу надзорок... Ничего не происходит. Ромка делает шаг - и тут же надзорки, по хоккейному жёстко, отрезают его от глыбы, едва не сбив с ног. Другие надзорки вы-тесняют с площадки Василия, Лику и Сократыча - также, не церемонясь. Бесшумно, на заднем плане площадки, опускается летающая тарелка). Сладили, да?.. Все на одного?.. Если сразу созна-ния не лишили, стало быть, не всё ещё так плохо... Ну чего? Туда - нельзя, сюда - нель-зя... (Заподозрив неладное, Ромка оборачивается. Из открытого люка льётся нежный розовый свет). Неужели - домой? Да я о таком и мечтать не смел... Домой! В город, к нормальным людям!.. (Пауза). А чего это я туда полезу? (Надзоркам). Может, мне и здесь хорошо... По-думаешь, сенсация: фиг вылепил!.. (Надзорки угрожающе зашевелились, откровенно загоняя Ромку в летающий аппарат). Камушки вам долбать? А вот пускай вам их Васька долбает! Он лоб здоровый!.. (Пауза). А вдруг - не домой?.. Дедок говорил: могут завезти куда угодно... Вдруг закинут в какую-нибудь...типа исправительной колонии?.. А вот фиг вам! Во! Видали?
  
  Нагло крутя кукишем перед надзорками, Ромка вынужденно отступает вверх по трапу. И только он ока-зывается в люке, как плита трапа поднимается и наглухо запечатывает вход. Аппарат поднимается вверх и исчезает. Часть надзорок уползает, остальные продолжают кружить вокруг "трибуны" со статуей фига. Снова появляются Сократыч, Василий и Лика.
  
  ВАСИЛИЙ. Всё-таки улетел, паршивец...
  ЛИКА. Ну и слава хозяевам, без него спокойней будет... Вася, ты не забыл?.. Мне с Машей рассчитываться за новые бриджи...
  СОКРАТЫЧ. Смотрите, как они беспокоятся... Возможно, если мы сломаем Ромино творение, они нас поощрят...
  ВАСИЛИЙ. Да за это, от силы, пару тюбиков дадут...
  СОКРАТЫЧ. Мне кажется, в этом вопросе вы ошибаетесь, Василий, здесь же, так ска-зать, идеология... Это - не просто скульптура, это - прямая угроза хозяевам... А, исходя из этого, можно предположить, что...
  ЛИКА. Да не слушай ты его!.. Идём, я видела площадочку, где много-много простень-ких камушков...
  
  Лика уводит Василия.
  
  СОКРАТЫЧ. Как же они не понимают?.. (Надзоркам). Пропустите меня, и я помогу вам... Я ведь хочу помочь вам!.. (Надзорки останавливаются). Если я сокрушу эту скульптуру, вы мне заплатите много-много тюбиков, да? Моя гипотеза верна, да?.. Позвольте мне по-мочь вам!.. Роме уже всё равно... И мне кажется, он бы меня простил, узнав моё наме-рение сломать его творение... Он добрый мальчик...был... Ведь за это деяние я получу несравненно больше тюбиков, чем за разрушение обычного камушка такого же разме-ра, я прав?.. Судя по габаритам - это тянет где-то на три тюбика... Но в связи с данны-ми обстоятельствами... Могу я просить увеличить оплату, ну, хотя бы, в десять раз? Со-гласитесь, в сложившейся ситуации - это совсем немного...какие-то жалкие тридцать тюбиков... (Надзорки отползают в сторону, освобождая тем самым проход до "трибуны"). Значит, вы согласны? Я правильно вас понимаю?.. Я сейчас, я быстро... (Взбирается на глыбу. Об-ходит фиг со всех сторон). Какой смелый и трудолюбивый молодой человек... Простите, Рома! (Ударяет своим ломиком по статуе). Какая крепкая скульптура... А если сбросить? (С большими усилиями, при помощи ломика, двигает изваяние на край и сталкивает с пьедестала. Фиг па-дает, но не разбивается. Надзорки, навалившись на памятник, укатывают его прочь). Эй... Эй!.. А как же тюбики?.. Где мои тюбики?.. Мне казалось, что мы с вами договорились!.. По-дождите!.. Это не справедливо!.. Мои тюбики!.. Подождите!.. (Проворно спускается с глыбы и убегает за надзорками, бормоча сквозь слёзы). Это не справедливо... Мои тюбики... Мои тю-бики... Это не справедливо...
  
  ЗАНАВЕС.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"