Еще никто не подымал лица.
Ходили тяжело, к земле склоняясь.
Надменных духов толпы без конца
Из мглы заговорившей выделялись.
Была страшна та сумрачная речь -
Дорогу одиночества открыла,
И никакой надежды не вселила,
Но занесла над головами меч.

И шли вперед, покорно роя землю,
Касаясь мира скованной душой,
Всем четырем стихиям кожей внемля
И идолищ подкармливая рой...
Глазами сонно по воде скользнув,
Все той же смеси голода и страха
В тупой тоске внимали дети праха,
Никак луча очей не разогнув.
Но был один - нечаянный, беспечный.
От стада деловитого отстав,
Он над ручьем застыл, себя узнав
И - сквозь свои черты - наш облик вечный.
Он пил и пил божественную суть,
Он зрел своей родни предназначенье,
Той, что уже ушла вниз по теченью,
Поторопившись спины повернуть.
И грянул в небе раздраженный гром,
И - зависть злых хозяев мирозданья:
"О потерявший девственность сознанья,
Ты станешь хрупким, немощным цветком!.."