В последующие российские войска принялись спешно оборудовать позицию для предстоящего генерального сражения, они строили полевые укрепления, приводили в порядок дороги и проделали еще массу различных мероприятий, как полезных, так и не очень. От Фридланда до Кенингсберга всего 30 миль по прямой и далее тянуть было уже нельзя, дошли, что называется до крайнего предела. Еще совсем немного и Наполеон, совершив обходной маневр, а по этой части он был мастер, полностью отрежет армию Беннигсена от побережья.
13-егерский полк как всегда загнали вместе с прочими убогими 'второсортными' полками и батальонами далеко на фланг, на этот раз на левый к деревне Сортлак. В центре позиции авангардом, ядро которого составляли гвардейские части, командовал Багратион, на правом фланге сосредотачивалась кавалерия. Местность к югу от города была сильно изрезана глубокими оврагами, самые крупные имели даже собственное название, как Мюлен-Флюс, к примеру. С одной стороны это обстоятельство существенно помогало в обороне, сдерживая вражескую тяжелую кавалерию, столь опасную в открытом поле для таких слабых составом полков как 13-егерский и ему подобных. Но с другой стороны российским военачальникам чрезвычайно трудно было перемещать и свои части, саперы заранее построили ряд мостов и переходов через овраги, но как потом оказалось совсем не там где надо - обычная проблема российской логистики.
Утро, рассвет, тот роковой день еще не настал и равнина, которой суждено стать ареной кровавой битвы полностью затянута туманной дымкой, над которой как острова в океане смутно прорисовываются силуэты небольших холмов вдали и даже отдельных высоких деревьев.
-Так это он и есть? Наш большой французский друг Бонапартий или нет? -вопрос Александра остался пока без ответа, стоявший рядом штабс-капитан жадно всматривался в расположившуюся на возвышенности напротив пикета большую группу французов, словно сам своим глазам не мог поверить. Он от волнения не замечал и неприятную утреннюю прохладу, а ведь только минуту назад горько сожалел об неосмотрительно оставленной в лагере шинели.
-А кто это еще может быть такой? У них только один штаб с конвоем и обслугой по составу больше нашего полка!
Что делать? Опять проклятый вопрос, да что стал бы делать слон когда пришел Наполеон? Если по уму - то стрелять надо, стрелять его родимого пока он здесь как на ладони виден и никуда не слинял...
-Иван Федорович отпустите меня туда! Камуфляж у меня с собой в мешке, прямо сейчас переоденусь и пойду. По прямой через луг здесь две тысячи метров, в траве проползти можно вполне, да и пробежать в тумане местами... не заметят они ни черта! Далее по кустам и кромке леса и я сумею подобраться к нему на расстояние верного выстрела?! -засуетился Сашка, чувствуя, что упускает в очередной раз уникальную возможность, снова как вода между пальцами утекает его величество ШАНС, не захватишь его теперь и второго такого не будет, -И уйти потом возможность есть. Заросли кустарника, и остатки тумана внизу полностью скроют пороховой дым от выстрела. Отпустите!!!
-Бог с тобой, что ты замыслил, неужто хочешь самого Бонапарта подстрелить? Сейчас немедля пошлю Федора за нашим полковником. Коли такое важное дело, прости братец, прости Сашка, я сам решить в одиночку не могу!
Французы, расположившиеся на холме, между тем вели себя почти как дома, полностью игнорируя маленький передовой пикет 13-го егерского в двух верстах ниже по направлению к реке. Вражеские офицеры разложили где в ратуше расположился штаб корпуса прямо на земле, примяв предварительно траву, ползают на четвереньках и что-то там рассматривают, может быть прикидывают или сверяются с местностью. Александр, пока посыльный бегал за полковником с помощью оптики штабс-капитана сумел рассмотреть во всех деталях того, чьи немногие подражатели обычно в веке ХХ-ом сосредоточены за стенами психиатрических клиник. Оказывается не такой уж Бони и низенький как говорят, примерно 1.7-ь метра по местным меркам - даже выше среднего роста, шея короткая и толстая, подбородок широкий и немного выпирает, но не карикатурный, как в России на лубках изображают. То, что на холме сам император ни малейшего сомнений уже не было, в подзорную трубу его можно было превосходно разглядеть. Да там и целая свита с ним, включая даже негра для компании, первого к слову, увиденного Сашкой в этом мире. В глаза бросается еще один необычайно рослый под два метра военачальник в жутко экзотическом мундире. Если Иван Федорович Денисов не ошибается, то это маршал Мюрат собственной персоной, больше вроде некому "отсвечивать", лишь один такой циркач-клоун только есть у Наполеона. Видно с первого взгляда, что собралась почти вся военная элита первой империи, самые сливки - с головы до ног до такой степени обшиты золотом и позументом, что и не разобрать, какого цвета сукно мундиров. Лишь один Бони нарочито скромничает, и остался в старой треуголке и сером сюртуке с единственным орденом почетного легиона в петлице, но его и так прекрасно заметно на фоне этой разряженной толпы, как единственную белую ворону в стае черных.
Охраняет их сборище какая-то бравая кавалерия, рассыпавшаяся кругом холмика в оцепление, не менее двух полноценных эскадронов. Здоровые ребята в огромных и высоких медвежьих шапках, из-под которых видны только усы да нос, с обнаженными саблями наголо. Красиво конечно все выглядит, поневоле глаз радует - хоть сейчас на открытку, но ведь такой конвой вряд ли сумеет вовремя обнаружить подкрадывающегося ползком стрелка. Тяжелая меховая дура на голове, чуть ли не четверть пуда весом, не особо располагает к внимательному наблюдению за подступами к холму. Кроме того, по собственному опыту Александра выходило что, любые кавалеристы, независимо от разновидности, ленивы и сильно не любят лишний раз без нужды спешиваться, а равно и заезжать в густые заросли растительности. Не боятся французские военачальники меткой пули со стороны ближайших кустов подлеска, охрана скорее рассчитана на защиту от неожиданного нападения казаков, и это тоже важный момент.
Мать его... да это же ОН - ШАНС!!! Может быть, один единственный за всю войну... или даже за все долбанутое это 19-е столетие. Когда еще выпадет такой бонус, только бы они просидели на этой возвышенности хотя бы час, а лучше даже два или три. Унтер-офицер уже мысленно был там, рядом и готовился к выстрелу, который должен многое изменить, но... хрен тебе Сашка, опять жестоко обломали.
Полковник только головой возмущенно покрутил, когда штабс-капитан изложил ему суть необычного предложение унтер-офицера.
-Нет братец так нельзя поступить! Не поймут у нас, Наполеон хоть и самозванный, а все одно император, а ты я вижу бунтарь, устои подрываешь?
-Ваше превосходительство, да сколько можно нам ползать по этой грязи и терять своих товарищей? Один выстрел и все решится, так же дайте, позвольте мне рискнуть! -попытался оправдать свои намерения Александр, небольшое такое нарушения субординации, но их тут никто не слышит кроме Денисова, остальные нижние чины отошли в сторону.
-Нет...нельзя... Иван Федорович, что вы скажете?
Штабс-капитан Денисов привел полковнику все те же доводы, что и Александр, добавив еще и немного текущей "высокой" политики, но и он успеха не добился, очевидно что, столь жесткая акция не вписывалась никак в систему жизненных ценностей суворовского ветерана. Вот если бы Бонапарта в бою подстрелить, тогда - пожалуйста, хоть сейчас извольте, а тут почитай французы как пикнике сидят, даже выпивают помаленьку и закусывают между делом. Но это совершенно исключено, вряд ли будет когда-нибудь подобная возможность... "сильные мира сего" обычно в атаку сами впереди батальонов не ходят, а наблюдают за ходом сражения издали с какого-нибудь удобного и высокого холмика.
С точки зрения уроженца ХХ-го века подобные запреты - несусветная глупость, если не сказать грубее, но здесь на дворе век 19-й и порядки в ходу еще те. Именно так тут и принято: весной 1807 генерал- майор российской императорской армии Багговут разъезжал по аванпостам, отделенным от французских небольшой речушкой шириной шагов тридцать от силы шириной. Увидев за речкой двух офицеров противника, генерал любезно предложил им прекратить, ведущуюся нижними чинами 'бесполезную перестрелку'. После получения любезного согласия завязался оживленный дружеский разговор, в ходе которого генерал машинально вынул из кармана и встряхнул носовой платок, забыв, что этот знак был назначен им самим для возобновления боевых действий. Стоявшие позади нижние чины немедленно открыли беглый ружейный огонь на поражение и сумели уложить одного из вражеских офицеров. Приняв "ошибочные" выстрелы за проявление вероломства, французские аванпосты пришли в движение, а один из вольтижеров собирался уже в отместку застрелить Багговута, который спохватившись, поспешил извиниться и объяснил происшедшее, предложив себя в добровольную жертву. Французский офицер оттолкнул ружье солдата, сказав: 'Оставь героя, пусть он живет для чести своего Отечеств и армии!'. Впрочем, участник войны и адъютант генерала Багратиона, Денис Васильевич Давыдов приводит другую версию этого эпизода.По его словам, Багговут находясь в стрелковой, цепи увидел приближающегося французского парламентера, командира эскадрона Сегюра. Генерал приказал прекратить огонь, но его приказ выполнили с запозданием. Оскорбленный Сегюр потребовал объяснений, не удовлетворившись ответом, что выстрел по нему произвел молодой и неопытный солдат, которого пообещали непременно наказать. Тогда генерал, совсем как "революционный матросик" времен гражданской войны, разорвал на груди рубаху со словами: 'Если этого недостаточно, то вот вам моя грудь, стреляйте в нее!'. Подействовало и 'надменный и хвастливый' француз поспешил успокоиться, оперный театр, да и только, но так было. Поэтому нечего удивляться и негодовать, что Александру запретили покушаться на императора Франции и заодно - и на его маршалов. Все остальные в качестве целей для его винтовки - пожалуйста, но лучше все же с ведома начальника, а то мало ли чего случится. Тут ведь как, сегодня данный генерал на службе у Франции, а завтра глядишь и в Россию перебрался, как Ланжерон или Моро, есть и еще примеры.
-Все, снимайте пикет господин штабс-капитан, еще час-другой и они начнут! Французы соизволят ждать, покудова туман на поле окончательно рассеется. -полковник отдал распоряжение, а затем в сопровождении денщика и адъютанта поспешил вернутся обратно к позиции занимаемой полком.
Вот так и не дали даже попробовать, а позднее ему и в маршалов стрелять запретили категорически. Может, старик и прав со своей стороны: кто он такой - унтер-офицер Сашка, что бы снимать с шахматной доски мировой истории столь важные, ключевые фигуры? Никто, а значит его уровень - примерно до вражеского полковника, дальше пусть и не дерзает. И все же жаль... а вдруг бы все после этого выстрела все пошло по-другому? Не так Сашка представлял себе этот момент, уж очень все обыденно вышло, испросил разрешения у начальства - запретили, и все... солдат не спрашивай!
Главное, генеральное сражение, апокалипсис, к которому обе стороны столько готовились, началось совершенно незаметно и как то даже буднично - в центре позиции как по команде "подали голос" полевые пушки. Александр, к тому моменту, вместе с остальными застрельщиками был выслан вперед в цепь, и они заняли оборону на склоне небольшого оврага. Время от времени их пробовала выкурить оттуда вражеская легкая кавалерия, но потеряв при атаках нескольких офицеров, сержантов и некоторое количество нижних чинов, польские уланы сочли за лучшее оставить егерей в покое. Основные же действия разворачивались в центре и на правом фланге, а здесь у Сортлака противник пока просто 'оказывал давление'. Ближе к обеду на них несколько раз накатывались французские застрельщики, кажется егеря или вольтижеры, поддерживаемые издалека своими батальонами, но тогда на помощь немедленно приходил весь остальной полк и отгонял дерзкого врага сперва беглым огнем, а затем и штыками, если была такая необходимость. Французы, по сравнению с другими участками, здесь особого энтузиазма не проявляли, не исключено, что они только "прощупывали" противника на предмет, а вдруг да дрогнет и отступит без сопротивления.
После обеда прибежал Денисов и перевел половину взвода вместе с Сашкой на новое место, заменив их в стрелковой цепи другими нижними чинами, взятыми из состава второго батальона.
-Там в центре наши полки артиллерия картечью избивает, и ничего с ней поделать нельзя, давай попробуй пострелять по ним! -штабс-капитан не мог скрыть охватившего его раздражения, -В упор уже палят мерзавцы! С двухсот шагов бьют картечью из пушек почитай целый час. Вали на их батарее всех без жалости, кого сможешь достать!
И вот уже Александр со своими подчиненными обживает другую позицию, первым делом он велел всем окопаться, хотя бы немного, до вражеских орудий здесь недалеко, как раз расстояние выстрела картечью. Французы, правда, увлеченно громят плотные ряды российских пехотных полков, а на "мелкоту" по сторонам внимания не обращают, но ведь они могут однажды и передумать... Тесаками, немногочисленными лопатками и просто руками нижние чины набросали перед собой небольшие брустверы, может быть это импровизированное укрытие, от обстрела защитит, если что...
Сколько он сделал в этот раз выстрелов? А кто его знает, давно уже счет потерян, прикинет потом по оставшимся в запасе неизрасходованным патронам. Вряд ли его пули смогли оказать истребляемым в центре позиции российским войскам существенную поддержку. Враг сосредоточил в одном месте почти сотню орудий и теперь поливал чугунным дождем открыто стоящие полки как из гигантского пулемета. Сашка тут ничего не мог предпринять, тем более что, ему сильно мешал густой пороховой дым от многочисленных пушечных выстрелов, окутавший точно туманом "большую батарею" французов. Бесполезные и тщетные услилия, кажется, враги даже не заметили его огня, приписав потери от ружейных выстрелов гвардейской пехоте, которая как впоследствии оказалось, вообще не стреляла по противнику, сберегая заряды для отражения ожидаемой атаки. Было тогда такое модное поветрие: "Не та пуля опасна, что летит, а та, что в стволе сидит!". Иногда такой подход действительно срабатывал и удавалось напугать противника и выиграть время для каких-то действий.
Григорий помогал товарищу, как мог, выискивая в разрывах дымки подходящие цели с помощью подзорной трубы, но это воистину сизифов труд, все равно ничего не выходит. Один офицер, другой и третий пали от оружия Александра возле своих пушек... затем наводчик до кучи и еще один артиллерист и еще... Враги свалились как картонные мишени, срезанные пулями - так можно месяц стрелять по ним, противник даже не чувствует подобных ничтожных потерь, не обращает на это внимания. Малые дистанции позволяют ему не отвлекаться на манипуляции с точным прицеливанием, только знай себеистреляй. Французы почти не наводят свои пушки, не тратят лишнего времени - нет у них такой необходимости, а лишь накатывают орудия после выстрела. Артиллеристы просто заряжают и палят в сторону противника как заведенные с максимально возможной скорострельностью, картечь сама находит себе цели, так плотно стоят здесь войска, чуть ли не локоть к локтю, спина к спине. Не исключено, что в этот день французы побили рекорд по скорости стрельбы для начала 19-го века. Зачастую выходит, что одна чугунная пуля пораждает даже не одного, а нескольких солдат в плотных боевых порядках российских полков. Давно не бой идет в центре позиции, а фактически расстрел беспомощного противника, кровавая игра в одни ворота.
-Мотри-ка, семеновцы вродь побегли в тыл! А грят гвардия де не оступат?... -заметил приятель и передал подзорную трубу Сашке.
Действительно, откатываются с поля прочь солдатики в мундирах одного из старейших полков гвардии. Бегут семеновцы, не выдержав адского истребительного действия артиллерии, ничего необычного - они такие же люди, разве, что ростом повыше и чуток лучше кормленные. В сказки о всяких элитных частях Александр не верил уже давно, просто приходилось вживую общаться с этими самыми гвардейцами и рассказы нижних чинов сильно отличались от официальных реляций и прочих красивых сказок для 'приличной публики'. Обычно пишут, что допустим унтер-офицер П героически заколол вражеского знаменосца, затем полковника, еще десять гренадеров 'старой' гвардии и захватил знамя. Расспросим героя месяц спустя за чаркой водки, неофициально конечно.
-Паша, ты как знамя то взял, расскажи?
-Подобрал на земле, думал золото поди, мож пропьем с робятоми в шинке, а батальонный увидал ево и отнял у меня.
-А говорят, ты еще полковника ихнего свалил?
-Шут его знат не помню, вроде пырнул в спину хранцузика, али двух, кода оне побегли значится от нашенских...
Примерно так все в действительности и выглядит, еще часто случается, что реальные достижение целого подразделения или группы солдат приписывают одному нижнему чину, вот так и рождается очередная 'героическая история N-го полка'... Бывает, что таким незамысловатым способом продвигают разного рода "фаворитов" наверх.
Другой пример 'полковой летописи': поручик N получив тяжелое ранение в ногу не оставил строя и вел своих солдат в атаку еще две версты опираясь на ружье как на костыль, после чего от полученной раны и скончался. Может такое быть, конечно - на бумаге, с перебитой картечной пулей бедренной костью человек двигаться самостоятельно не в состоянии, от такой травмы позднее погибнет в сражении при Бородино генерал Багратион. Казенная бумага стерпит все, под бойким пером штабного писаря и не такие чудеса случаются, как тут не вспомнить старину Гашека.
Но постойте, кто это там у них? Кто героическое отступление гвардейцев возглавляет, кто первым несется стремглав точно лось? Что-то до боли знакомое: длинный палаш в стальных ножнах по земле волочится... нескладная высокая фигура... морда ублюдочная из разряда "просит кирпича", да это же их старый знакомый - Немец! Тот самый сукин сын, кого егеря 13-го приговорили к смерти еще несколько лет назад, но по стечению обстоятельств не успели выполнить задуманное. Выходит, молва не обманула, этого садиста и в самом деле забрали в гвардию, непонятно только за какие заслуги - за успешное истребление своих подчиненных может быть разве, других подвигов Сашка за ним упомнить не мог?
К черту французскую батарею, ее все равно не забороть хоть в клочья порвись, вот он ВРАГ номер один, можно сказать, что личный для Александра. Несется быстро как стрела, не удается удержать в прицеле, и дистанция слишком велика. Далеко пока... подождем, ведь ждал столько лет, унтер-офицер давно постиг это нехитрое солдатское искусство, даже еще не здесь, а там в 21-ом веке. Так, добегались гвардейцы - отступающих остановили соседи и заворачивают ласковым непечатным словом и беглым ружейным огнем для острастки. Правда, пока стреляют только поверх голов - лишь пугают. Ух ты, 'господин ротмистр' опять в первых рядах оказался, и вполне профессионально лупит своих подчиненных за "трусость" не жалея знаменитого палаша, а ведь бежал из-под обстрела вместе со всеми, нет даже впереди нижних чинов летел! Ну, давай дружок, дойди до левого фланга строя, еще немного сместись, еще шагов полста... еще шагов двадцать. Александр 'слился' со своим оружием, бывает такое состояние, когда винтовка становится словно продолжением твоего тела, а прицел частью зрения. Ненавистная 'арийская' холеная физиономия Немца постепенно приближалась, надо только постараться не задеть солдат, если не дай бог выйдет промах... иногда такое случается хоть у кого.
Выстрел - с ним покончено навсегда, винтовка отработала и в этот раз на "отлично". 12мм 'длинная' пуля в голову и никакая медицина не поднимет, не вызовет этого дьявола из его персонального ада. Всегда бы так, Сашка привык платить по долгам - никогда не "зажимал", в том числе и по таким кровавым. В этот краткий миг он как бы пережил заново тот самый первый тяжелый год, проведенный в российской императорской армии в качестве рекрута, снова обжигала боль и снова душу заполняло невыносимое отчаянье и давила не ходящая выхода ярость, но только на небольной промежуток времени, когда потребовалось затаить дыхание. А затем яростный огонь выстрела как бы освободил его от всех тягостных воспоминаний, все в единый миг перегорело в этой краткой, но яркой вспышке сгоревшего пороха...
-Сашка ты чего энто? Вроде ж ен свой! -рядом опустил подзорную трубу изумленный Григорий.
-Свой!? Гриша, ты забыл? Ведь нам велели на сходке его прикончить и я это сделал, считай, что приговор народного суда в исполнение привел. Или ты уже запамятовал о кладбище на пустыре за казармой, сколько этот урод туда наших парней спровадил?
Больше на ту тему они не говорили и даже не вспоминали Немца потом ни разу, уничтожили гада и черт с ним. Может быть поступили и не по-христиански, но точно по-мужски, такие вещи прощать нельзя.
Теперь снова на очереди бессмысленная и беспощадная борьба с французской батареей, она как гидра, на место каждого выбывшего врага становятся двое, трое... десять. В лучшем случае, выбивая офицеров и наводчиков, Александр лишь немного замедлит слаженную боевую работу французских артиллеристов, так процентов на 5-ть или даже меньше... сизифов труд. Не может он их всех подавить, просто физически не получиться, даже если бы ему дали СВД... Французы только по фронту растянулись на 500 метров и более, а ему виден только один фланг, плюс сильно мешает естественная дымовая завеса - результат действия почти сотни пушек, стреляющих "черным" порохом. Пока он прикидывал, что делать дальше, на его участке еще одна 8-ми орудийная батарея из-за леса подъехала и присоединилась к остальным.
Проклятая линейная тактика сковывает намертво войска в центре позиции, заставляя "молодецки" стоять под убийственным дождем чугуна из вражеских пушек. Генералы точно обезумели в своем стремлении не допустить возможного прорыва врага на этом участке и сами подбрасывают под огонь артиллерии все новые и новые свежие полки, скоро так дойдет очередь и до 13-го егерского. Люди сгорают как дрова в костре не имея даже малейшего шанса достать супостата ответным выстрелом или ударом штыка. Военачальники не видят, что французы и не собираются там в центре наступать "как положено", вместо этого враг безнаказанно избивают российскую пехоту картечью, французы подкатили свои пушки уже на 100 шагов к первым рядам! Российские 'чудо-богатыри' героически стоят под обстрелом и даже ответного ружейного огня не ведут, хотя дистанция позволяет. Ведь могли бы они при некотором везении выбить у французов расчеты. И застрельщиков что-то совсем не видно, не выставили ни единого человека в цепь от полков...
Немногочисленные артиллерийские роты противник, используя численное превосходство, легко подавил еще утром, до обеда. Основная масса российской артиллерии в сражении участия вообще не принимала - командование решило "сберечь" пушки.
Картечь раз за разом, исправно прорубает в плотных боевых порядках полков широкие просеки, но их тут же заполняют очередные нижние чины, повинуясь командам офицеров. Потом рассказывали уцелевшие, что 'Сомкнуть ряды!' кричали тогда чуть ли не каждую минуту. И так продолжается уже два часа, что кончится раньше - снаряды у французов или пехота у противоположной стороны? Вот один из полков дернулся было вперед, не выдержали нервы у командира и он бросил людей в штыковую атаку, не все ли равно как умирать? Французские пушки рядом - один рывок, пусть даже ценой больших потерь и можно будет "привести их к молчанию". Тщетно, соседи справа и слева остались безучастно стоять на месте как истуканы и не поддержали разумный порыв, а враг встретил атакующих сосредоточенным массированным огнем и отбросил назад.
Александр проклиная командование вместе со всеми, тогда не знал еще, что фактически российской армией управляет в этом сражении архангел Михаил и никто более. Главнокомандующий генерал от кавалерии Беннигсен страдая тяжелой болезнью почек периодически полностью "отрубался", нередко в самые критические моменты, а заменить его не могли, таков уж порядок был тогда. Очень странная система, точнее отсутствие системы - в армии было несколько генералов примерно одного ранга, но командовать мог только один, облеченный полномочиями от императора, заместителей или дублеров ему никогда не назначали. Более того, саму возможность такого замещения не рассматривали, полагая, что так можно подорвать основы единоначалия и дисциплины в войсках. Заколдованный круг, как из него вырваться, как его порвать силами одного маленького унтер-офицера и его взвода?
Стоп, думай тупая голова, думай... если стрелять не в людей, а по другим целям? Дед рассказывал, что бронебойщики иногда дырявили пушки немецких танков лишая их возможности вести огневой бой. Здесь такой фокус не пройдет, мягкая свинцовая пуля оставит только незначительную царапину на толстостенном бронзовом стволе пушки или гаубицы, из чего там эти черти стреляют... Где-то он читал, что американцы, когда бодались между собой на предмет освобождение негров, сумели один раз уничтожить орудие огнем из винтовок. Якобы чудо-снайперы из полка Бердана накидали в его ствол столько пуль, что оно взорвалось при попытке выстрелить. Но янки они такие "умелые" на бумаге и на экране, попробовали бы они тут таким макаром "заткнуть ствол" хоть одной французской пушке.
Между тем бойня на поле перед Фридландом продолжается полным ходом, отцам-командирам пехоты недостаточно для веселья, они гонят на убой еще и кавалерию, а ведь им не развернуться для атаки на этом маленьком, стиснутом оврагами и лесом пятачке... Тут могли бы выручить лишь свои пушки, да вот только где они сегодня отдыхают? А ведь говорили, что российская артиллерия не уступает французской количеством, а калибром, и соответственно действием по цели, даже значительно превосходит. Сашка должен что-то сделать, эта мысль точно ржавый напильник точит сознание, доводит до исступления, до бешенства: он не может сидеть и наблюдать, как его сослуживцев по полку вот-вот отправят на эту живодерню под французскую картечь.
Что там у них такое стоит сразу за пушками в тылу, чуть подалее, шагах в тридцати? Это что еще за длинные такие гробы на колесах, постойте друзья, а ведь такую повозку Сашка видел однажды в захваченном артиллерийском парке! Большие зарядные ящики все той же известной грибовалевской системы, а там внутри надо полагать, аккуратно сложены многочисленные картузы с порохом? Решено, теперь будем теперь бить в них!
Александр добросовестно всадил полдюжины пуль в новую цель, но ничего в итоге не достиг, никакого видимого результата. С таким же успехом можно было стрелять просто в воздух или в землю или в пеньки деревьев. Обычная свинцовая пуля теоретически может воспламенить порох, но на практике такие случаи крайне редки, не то, что в кино... Здесь не Голливуд, где палят из мушкета в бочку с порохом и с одного выстрела она тотчас обязательно взрывается попутно разнося все вокруг, радуя зрителей спецэффектами. Тут таких ловких волшебников-декораторов нет, все кругом "всамделишное" и настоящее. Штабс-капитан Денисов рассказывал ему об одном таком опыте, там, по его словам, около сотни выстрелов сделали из гладкоствольного пехотного ружья в зарядный ящик, а взрыва или пожара не добились. Но минуточку, это ведь только для обычной пули, а у него есть...
-Гришка, я идиот!!! Битый час тут херней страдаем! Убить меня мало! -хлопнул себя по голове Александр в сердцах, едва шляпу-панаму свою не сбил.
-Лександр? Что с тобою? -не понял напарник такого странного излияния чувств.
-Трассеры!!! Б-ть!!! У меня же есть патроны с трассирующими пулями!
Действительно имеется у него немного таких, всего десяток специальных зарядов. Еще в глухой провинции, много лет назад заготовили подобный спецбоеприпас, так на всякий случай. Когда оружейник Бауэр с которым вместе Сашка колдовал на первыми пулями Минье увидел у них выемку в донце, то сразу же и предложил заполнить ее медленно горящим составом, наподобие того, что применяют для бенгальских огней. Старый мастер разбирался прекрасно не только в оружии, но и в пиротехнике, скрашивая самодельными фейерверками по праздникам убогий быт полка в залолустье. Получилось очень красиво и совершенно бесполезно, нужды в данном специфическом патроне Александр не испытывал, куда применить такое чудо никто толком не знал. Сюда в Восточную Пруссию он прихватил только десяток трассеров, справедливо полагая, что "эта красивая, но ненужная хрень" может быть пригодится иной раз вместо отсутствующих сигнальных ракет. Пока воспоминания бешенным вихрем проносятся в голове, руки уже лихорадочно работают сами на автомате, почти независимо от сознания. Содержимое вещевого мешка вывалено прямо на землю в пыль, копаться в нем вынимая предметы по одному некогда. Красивая жестяная коробочка, из-под импортной французской пудры, кажется Софья - жена штабс-капитана отдала ее Александру незадолго до своего отъезда. Нашлись... сколько лет лежали патрончики помеченные красной охрой, ждали своего звездного часа и вот он пришел, посмотрим теперь на что они сгодятся в деле.
Выстрел - ничего... еще один - тоже самое, еще - опять... Хорошо первый блин комом, попробуем другой "гроб" их тут много у французов скопилось, они очень интенсивно сегодня палят, дают три выстрела в минуту. Что происходило, поди пойми - может состав выгорал раньше, чем пуля долетала до цели, а может и красивый огонек угасал в толстых дубовых досках стенок? Александр не забивал себе голову такими соображениями, он просто заряжал оружие, целился и стрелял и так раз за разом. Десять выстрелов по одному в каждый зарядный ящик, ему должно обязательно повезти, нет везло же всегда, почему же здесь получается по другому? Последний патрон из красивой жестяной коробочки израсходован, но результатов никаких не заметно, проклятая батарея продолжает свою разрушительную работу, и на его усилия там внимания не обращают. Сашка вырвал у Григория подзорную трубу и приник глазом к окуляру... первый, второй и далее... все целы, он не промазал, дырки от пуль в бортах видны отчетливо, ни один патрон не пропал впустую, так в чем же дело? И когда уже совсем надежда в душе умерла и подкралось черное отчаянье, он увидел над одним из "гробов" тонкую, полупрозрачную струйку дыма, сперва едва заметную, а затем и уже вполне приличную, словно внутри огромного ящика тлел небольшой костер. Всполошились и французы, забегали и заорали, видно как пасти разевают - солдаты спешно волокут громоздкие деревянные ведра-кадушки с водой, ловко подскакивает фейерверкер или сержант, по обмундированию не понять. Это молодец смело открывают крышку зарядного ящика и...
А еще эксперты говорят, черный порох плохо взрывается, мол бризантность не та? Это уж кому как повезет... вон как доски, каски и тела в небеса полетели. Александр такого не ожидал, а Гришка и вообще глаза выпучил, трясется мелко крестится, остальные сослуживце и вообще "в осадок выпали". Но это после, а пока взрывной волной всех в радиусе 200 метров "мягко" кинуло на землю. Еще секунду-другую назад была "большая" батарея, безостановочно палили пушки и деловито бегала прислуга к зарядным ящикам и обратно - никаких признаков надвигающейся катастрофы. Теперь - только огромное облако серо-черного порохового дыма, точно молнии временами в его глубине мелькают красные вспышки и бьет по ушам кувалдой удар очередного взрыва, иногда они идут целой серией, точно очередь крупнокалиберного пулемета. Судьбе было угодно сделать так, что одна из пуль начиненных пиротехническим составом сумела благополучно добраться туда, куда и следовало. Стенка зарядного ящика в том месте оказалась немного тоньше, чем запроектировал в свое время предусмотрительный Грибоваль и свинцовый "наперсток" встретил на своем пути матерчатый картуз с порохом. Пропитанная селитрой тонкая ткань моментально занялась, и пошло-поехало, а стояли "гробы" рядышком и тесно, местами колесо к колесу, как собственно и пушки на позиции размещают для усиление действия по цели. Все решили последние миллиметры и неуловимые отрезки времени, чуть в сторону и немного позднее и опять бы вышел очередной незаметный "пшик".
-Все Григорий, мы свое отпахали и можно отдыхать, теперь пусть гвардия их штыками добивает нахрен! -после очередного оглушительного "Ба-бах!!!", глубокомысленно изрек Сашка и принялся неторопливо чистить винтовку, она славно поработала сегодня и нуждалась в уходе, и кремень в замке заменить пора. Скоро стемнеет и тогда все закончится, но оказывается, он снова ошибся, с ним это часто случалось в последнее время.
Глава 30. Пока без названия.
"Французики, французики, пейте - пейте мою кровь, а зачем... зачем она нужна, коль кончилась любовь!" - вертелся юлой в голове Александра глупейший мотивчик шлягера с "Европы плюс". Они снова победили, им снова повезло... вот только рано он обрадовался, еще ничего окончательно не решено.
С точки зрения отдельного солдата битва была безусловно выиграна, но он просто не видел, что творится на другом - правом фланге, а там положение было ничуть не лучше чем в центре. Французы к тому времени опрокинув и отогнав прочь российскую кавалерию, успели наполовину захватить Фридланд, угрожая отрезать армию Беннигсена от тылов и пресечь сообщение с побережьем. Поэтому в центре стало не до наступления, которое ранее планировали, но так и не осуществили. Генералы спешили направить уцелевшие от расстрела в центре части к городу, следовало любой ценой вернуть контроль над переправой через реку Алле. Для сбережения ценного казенного имущества все понтонные мосты, наведенные накануне перед сражением, разобрали и как перебросить теперь на противоположный берег большую массу войск никто не представлял.
Удар, упругий воздух бьет исполинским кулаком в лицо и в грудь, да так, что трещат ребра. Еще секунду назад рядовой Конно-Польского полка Соколов вместе со всеми остальными "товарищами" смело летел размахивая саблей на французскую батарею, а теперь вынужден разглядывать голубое небо на собой. Мощная взрывная волна вынесла его из седла словно невесомую пушинку, но падение смягчили кусты, иначе бы костей не собрать точно, он был смелым бойцом но очень уж легким. Синяя даль - она одинакова над Фридландом и Аустерлицем и еще над доброй сотней мест, резкий переход от стремительного броска к неподвижности и шок от удара словно парализовали кавалериста на время.
-Эк долбануло! Это мы их али они по нам шарахнули? -таким вопросом задались многие участники атаки.
Извергавшая ранее потоки убийственной картечи вражеская батарея превратилась внезапно в подобие действующего вулкана, а далее последовало и небольшое землетрясение и в седлах удержались далеко не все участники атаки, кое-кто слетел на землю. Теперь в сторону конно-польцев вместо увесистых чугунных пуль неслись различные деревянные обломки зарядных ящиков и лафетов, как НЛО просвистело в воздухе над ошеломленным Соколовым огромное колесо от фуры.
-Подымайся чорт ленивой! Неча отлеживаться! -охрипший и злой голос вахмистра вернул оглушенного взрывом было "товарища" в реальность.
Алкид - верный боевой конь не оставил хозяина, вернее хозяйку, он выручал уже сотню раз не подвел и сегодня. На нем она ускакала тайком из родительского дома вслед за казачьим полком. На нем проделала темной осенней ночью тридцативерстный путь через глухой бор, на нем же догнала полк, с которым прошла потом до западных границ России, и в городе Гродно вступила добровольцем в уланский полк. На нем несла она нелегкую службу кавалериста. Ее полк постоянно участвовал в боевых действиях. Всаднице приходилось трудно: безрассудно храбрая, но неопытная в бою, необстрелянная, она то и дело совершала ошибки, каждая из которых могла стоить ей жизни. Плохо бы ей пришлось, если бы не Алкид. И тут надо отметить удивительное качество коня: как легко привык жеребец к грозной военной обстановке. Он не боялся грохота артиллерии и свиста пуль, когда Дурова мчалась на нем в атаку. Он часто выручал хозяйку из беды: при остановке полка Дурова, измученная тяжестью кавалерийской службы, ложилась прямо на землю и засыпала мертвым сном. Полк в это время снимался и уходил. Но Алкид не бросал хозяйку, он пытался разбудить ее, бил копытом об землю, ржал, толкал мордой в плечо, пока она не просыпалась и не садилась в седло, а тогда уже во всю прыть нес ее вдогонку за своими. За все время участия в боях ни всадница, ни лошадь ни разу не были ранены. Однажды под самое брюхо Алкида упала граната, но он успел сделать такой отчаянный прыжок в сторону, что ни один осколок не коснулся их обоих. А товарищи, бывшие свидетелями этого эпизода, удивлялись: как могла она удержаться в седле при таком прыжке.
"Соколов" быстро взобрался обратно в седло, пеший кавалерист в поле не воин, однако эскадрон уже уходит назад, надо догонять в противном случае одиночка может стать легкой добычей для противника.
В первом же бою она умудрилась совершить своего рода подвиг и еще чуть не потеряла своего верного Алкида. Дело было так: Дурова увидела, как неприятельские драгуны сбили с коня какого-то русского офицера и уж подняли сабли, чтобы зарубить его. Она поспешила на выручку с пикой наперевес, не особенно к слову надеясь на успех в схватке. Поразительно, но ее вид оказался достаточно грозным, чтобы французы обратились в бегство, и раненый офицер был спасен. Пришлось посадить его на своего коня. Подбежавшему рядовому пехотинцу Дурова доверила под уздцы увести Алкида с его полуживой поклажей подальше от сражения, выговорив условие, что конь будет отослан ей в Конно-польский полк. А сама осталась пешей среди всеобщей скачки и стрельбы. Не прошло и нескольких часов, как ей встретился знакомый поручик, скачущий на Алкиде. Надежда ахнула и бросилась наперерез отнимать своего любимца. 'Разве эта лошадь твоя? - удивился поручик. - Какой-то мошенник-казак только что продал мне ее за два червонца'.
К сожалению победы в этот раз не будет, предстоит испытать горечь отступления, а местами и просто бежать. В "Записках" кавалерист-девицы остались следующие строки: 'Фридланд. В этом жестоком и неудачном сражении храброго полка нашего полегло более половины! Несколько раз ходили мы в атаку, несколько раз прогоняли неприятеля и в свою очередь не один раз были прогнаны! Нас осыпали картечами, мозжили ядрами, а пронзительный свист адских пуль совсем оглушил меня! О, я их терпеть не могу! Другое дело - ядро! Оно, по крайней мере, ревёт так величественно и с ним всегда короткая разделка! Жители бегут, полки отступают. Множество негодяев солдат, убежавших с поля сражения, не быв ранеными, рассеивают ужас между удаляющимися толпами, крича: 'Все погибло! Нас разбили наголову! Неприятель на плечах у нас! Бегите! Спасайтесь!' Хотя я не совсем верила этим трусам, однако ж, видя драгун, целыми взводами на рысях несущимися через город, не могла быть покойною'.
Что теперь остается маленькому отряду, забытому своими и судьбой на левом берегу Алле? Утопить ружья и патронные сумки, а затем вплавь перебратся на тот спасительный правый берег? Штабс-капитан Денисов такие действия разрешил Сашке еще до начала сражения, и подтвердил позднее запиской посланной с вестовым, когда полк сняли с фланга и погнали в центр позиции.
Расставаться с винтовкой не хотелось, у него есть бурдючок - водонепроницаемый кожаный мешок, нет даже два: в одном он хранит запас патронов, в другом иногда берет с собой питьевую воду. Надуть их воздухом, связать и выйдет небольшой плот, как раз для оружия и части боеприпасов, остальные придется выкинуть. Но он, к сожалению, не один... Александр быстро опросил своих подчиненных, и тут неожиданно выяснилось, что почти половина не умеет плавать совсем, а вторая не уверена в своих силах.
-Ляксандр Васильич, потопнем, ей-бог... -таков был ответ большинства, даже Григорий с Федькой замялись, и не оказали обычной поддержки унтер-офицеру.
Выходит, что надо искать другой путь, Алле не Волга река не бог весть какая большая и широкая, обязательно должны быть броды или хотя бы узкие места. Придется пройтись вдоль берега на юг, к городу соваться не стоит, там больше шансов нарваться на вражескую кавалерию, неполный по составу взвод пехоты посекут саблями моментально, как траву...
С позиции Александр увел людей самостоятельно, не дожидаясь приказа командира роты, да и вряд ли он бы дождался при таких обстоятельствах. Смеркалось, дым над вражеской батареей к тому времени рассеялся и стало видно, что пушки от взрывов почти не пострадали - что этим железкам сделается? Чего нельзя сказать о прислуге и пехотном прикрытии, те или разбежались в панике или легли замертво возле своих орудий и немного поодаль. Сколько добра, иди забирай и получай награды заслуженные, да только некому - российские полки спешно отошли к Фридланду и теперь по заваленному трупами полю в сгущающихся сумерках бродят только французы, да отставшие от своих частей одиночные российские нижние чины и мелкие группы не пойми кого - возможно, что уже местные мародеры вышли на "промысел".
Они прошли примерно две версты прежде чем добрались до берега, местами приходилось обходить настоящие завалы из трупов лошадей почти на уровне человеческого роста, да и людей тут сегодня положили немало. Наполеон взял внушительный реванш за все те обидные мелкие поражения, что российские войска нанесли его Великой Армии ранее. Никогда еще Александр не видел раньше такого количества погибших, складывалось впечатление, что легли на этом поле целые полки в полном составе, хотя это и не совсем верно. Удивительное дело, раненых они по дороге не встретили, возможно их подобрали отступающие части, или пострадавшие уже успели перейти в другой разряд потерь - безвозвратных, иначе говоря - погибли. Дважды их малочисленный отряд натыкался на небольшие кучки "своих", но те не изъявили ни малейшего желания присоединится к егерям. Не то сказалась свойственная российской императорской армии рознь между отдельными частями, не то отбившиеся от своих полков нижние чины все еще не оправились от шока поражения и вели себя неадекватно. Попадались и одиночки, в одном месте на них налетел какой-то совершенно незнакомый поручик в новеньком с иголочки мундире, "их благородие" попытался было с налета "взять власть" в маленьком отряде и "всех застроить", но Александр пришельцу не уступил - у него есть конкретный приказ непосредственного начальника, да еще и "бумага" от имеется.
-Бунтовать засранцы задумали?! Супротив меня? Да вас б...дей зеленых сгною на каторге, под кнутом подохнете! -закипел точно котел на огне картинный "офицерик", покраснел от натуги, -Слушать мою команду быдло! Смир-на-а! Ружья к ноге!
-Идите ваше благородие своей дорогой, без вас обойдемся! -спокойно ответил ему Сашка, и подкрепил сказанные слова действием, демонстративно наведя на самозваного "командира" винтовку, Григорий и Федька моментально взяли ружья "на руку", поддержав его намерения. Предосторожность не лишняя, а то как бы шпагой "гость" случайно не пырнул, похоже было у этого господина первоначально такое желание, но штыки и стволы его быстро охладили.
-Давай, давай иди прочь, ишь командер сыскался! Просрал поди всех своих солдатов и к нам исчо лезет! -весь полувзвод почти единогласно одобрил решение своего унтер-офицера.
"Их благородие" грязно выругался и на прощание пообещав "бунтовщикам" все возможные и невозможные кары отвалило прочь. Если бы Сашка встретил хорошо знакомого ему офицера, он бы так не поступил, но доверять людей "залетному левому барину" ни малейшего желания не было. Что до угроз чужого поручика, так даже не смешно - если они не выберутся до утра с этого берега, то карать и миловать завтра будут французы, а если сумеют переправиться, то разбираться придется в 13-м егерском полку, и он был уверен, что свои не выдадут, как и ранее при конфликте с артиллеристом. Александру показался подозрительным и внешний вид этого кадра, словно не из жестокого боя человек вышел, а из светского салона заявился, слишком уж чистенький и приглаженный, да и акцент у 'барина' весьма заметный, отдельные буквы не проговаривает. Доверся ему и такой "орел" без сожаления положит всех подчиненных ради "отбытия номера", а сам "благородно" отдаст шпагу врагу, ему что - нижние чины все равно ему чужие и с него за них никто не спросит. Кроме того, Александр сомневался, что ему и его сослуживцам будет столь же хорошо у французов, как "их благородию" - уж точно поить на халяву шампанским там не станут, если враги вообще захотят с ними возится, а не порубят-постреляют при встрече. Кавалерия обычно так и поступает, как правило в плен берут только офицеров. За "белую кость" полагается награда или повышение в чине, а вражеского солдата выгоднее убить, тогда можно и на "законном основании" забрать все, что последний таскает в ранце и в карманах, капитализм... мать их за ногу...
"...и покрылся берег
Сотнями порубанных, пострелянных людей!"
Тела, кругом куда только не посмотришь налево и направо - не сотни тысячи легли здесь, но десятки точно и вдвойне обидно, что только наши солдатики, французы умирали в другом месте. Пока они шли по центру позиции, где "стеной стояла" под ливнем чугуна российская пехота, то Александр не мог не обратить внимание, что судя по оставленным на поле боя трупам, далеко не все полки понесли огромные потери, и если на участках где стояла гвардия порой ногу поставить нельзя, так густо лежат погибшие, то рядом - на месте где держал оборону другой, армейский полк - лишь с пяток убитых наберется. Не все полковые командиры решили героически угробить тут своих подчиненных, да и себя для компании, нашлись среди них и сообразительные, у кого "фрунт" еще не окончательно высушил мозги! Местность здесь выглядит отнюдь не как гладильная доска, она не ровная, имеются неглубокие, но весьма протяженные ложбины и "холмики". Поэтому стоило только отвести людей шагов на пятьдесят-сто назад и картечь уже их не могла достать, разве случайно или рикошетом. Одни гордо вылезли на самый гребень, другие отошли на скат, первым и достались почти все выстрелы от Сенармона. Казачков, же которые: "...любо братцы, любо..." нет на этом поле совсем - ни одного не видели, "донилычи" не любят таких бессмысленных "мясорубок" и черта с два их сюда загонишь.
Кровь, внутренности, оторванные конечности... хватало и этого добра, война - по своей природе занятие не для белоручек. Мясник, патологоанатом и солдат на войне особенно не присматривается к таким вещам, он как их как бы "не видит", издержки профессии. Особенно это актуально, для последнего, если будешь долго разглядывать чужие кишки, выпущенные тобой, то увеличивается шанс увидеть свои... здесь не до этого. Но все же в одном месте Александр не смог не остановится на пару минут.
-Сашка, глянь, ОНИ стоят, ка живые!!! - дернул его за рукав Григорий и указал куда следует смотреть.
-Б..ть!!! -других слов Сашка подобрать не смог.
И в самом деле - прямо монумент этой самой проклятой "линейно-колонной тактике" плюс "фрунту" заодно. Сложилось впечатление, что здесь подразделение перестраивалось, а в гвардии это проделывают на редкость медленно, как при смене почетного караула у Мавзолея. Сдвоили они ряды как положено по уставу и тут их накрыло сразу несколькими картечами одновременно, получилась как говорят артиллеристы "серия". Всякий раз потом, когда унтер-офицеру начинали объяснять преимущества "линии" перед другими вариантами он вспоминал эту гору трупов, где оказавшиеся в середине даже не смогли упасть на землю, так и остались стоять на ногах, пока не окоченели.
Жуткий "памятник" войне уже остался за спиной, как кто из егерей услышал доносившиеся из под груды мертвых тел приглушенные стоны.
-Да там никак живые есть? -и все в том числе и Сашка, без всякой команды кинулись на помощь, мигом разобрали завал, но сумели отыскать только одного "целого", все остальных безжалостно срезала чугунная картечь.
Вот так вот бывает в жизни, одному единственному ангел-хранитель вовремя подставил подножку, и он даже и не ранен, получил только легкую контузию. Пока сослуживцы хлопали по щекам, и "растирали-разминали", тормошили спасенного унтер-офицер его незаметно рассматривал и не мог понять, а кого же они собственно минуту назад выкопали из под трупов. Вроде бы, это судя по галуну - унтер-офицер гвардии, но почему у него портупея со шпагой, точнее с одними ножнами, само оружие утеряно в свалке... Ни разу Сашка не видел еще таких необычных нижних чинов в армейских полках. Как бы опять не пришлось конфликтовать, только-только одного залетного офицерика он прогнал, роль "Сусанина" сегодня отведена ему одному и уступать ее никому нельзя.
Глоток водки из фляжки вовремя поданной Александром окончательно "вернул к жизни" гвардейца.
-Значит, поручика убило, а мне ротный говорит, веди мол взвод из резерва на левый фланг, на замену выбывшим. -тот сразу же начал объяснять "как и что", но кому нужны эти подробности?
-В первый раза в бою? - спросил унтер-офицер, и забрал у парня флягу, спирт еще пригодится, мало ли что у них будет впереди.
-Ага, а как ты узнал? Я на днях в полк поступил, и сразу же... господи неужто никто из наших не уцелел? Меня же теперь в офицеры не произведут поди?
Александр заверил "собрата", что теперь уж точно ему офицерского чина не миновать, еще бы столько свободных вакансий вследствие "успешных" действий российского командования открылось. Теперь все ясно, этот Павел, отчества своего и фамилии парень не назвал, доброволец и судя по всему "из благородных", или может быть сын не сумевшего выслужить потомственное дворянство обер-офицера. Обычно такие в армейские полки и поступают - их просто больше никуда не берут. Нет, скорее все же парнишка - "представитель знати", в гвардию простым смертным путь заказан. У них в 13-ом егерском таких волонтеров не было и в помине, полковник их не жаловал, предпочитая получать "готовых" офицеров со стороны, благо старые связи позволяли ему так поступать.
Надо сразу же взять "быка за рога", иначе потом будет поздно. Может быть и не очень хорошо он - Сашка поступает, но лучше решить это вопрос сразу, а не потом, когда, не дай бог, начнется стрельба.
-Так, только без обид, давай Паша определимся. Ты унтер и я унтер-офицер, галун у нас одинаковый?
-Да, но меня обещали в офицеры произвесть, вот даже шпагу носить разрешили, дескать привыкай. -возразил тот, видимо уже сообразил куда егерь клонит.
-Приказа о производстве не было, значит в чинах мы с тобой равны!
-Выходит так. -вынужден был согласится Павел.
-Раз готовился к экзамену на обер-офицерский чин, значит устав ты все же читал и еще помнишь?
-Ну я это того... обещали строго не спрашивать, -замялся гвардеец, как раз тот случай когда "не знал и забыл".
Штабс-капитан Денисов оказался еще раз прав, а Сашка ему не поверил, в "элитных" полках требования к кандидатам на чин чисто формальные, одна видимость. Главное и зачастую единственное условие, это что бы офицерское общество приняло новичка. Выпил кандидат литр "жженки" и не свалился под стол - значит достоин, с недавних пор сплошь и рядом такой подход, "ученость" там не в чести, даже присказку-поговорку новую сложили гвардейцы: "Думают гуси, а не люди!". И при прежних императорах хватало различных "помпадуров", делавших карьеру по протекции, но все же требовался хоть какой-то начальный уровень. Теперь же "ученые" сплошь и рядом пополняют артиллерию и технические рода войск, или уходят в различные департаменты военного ведомства, или сразу перебираются на гражданскую службу. Результаты такой кадровой политики видны здесь - на поле под Фридландом, повсюду. Вон сколько народу положили, да и сами виновники адского побоища - "полководцы" где-то тут же рядом легли, но ведь лихо и по-молодецки все вышло. Оставшиеся в живых офицеры получат чины и награды, а вот извлекут ли они на будущее хоть какие-нибудь уроки из это ошибки... очень может статься, что и нет.
юду
Александр тут же напомнил гвардейцу, что согласно основному военному закону, "старшинство" среди нижних чинов определяется в зависимости от срока службы в строю.
-Ты сколько уже отпахал в чине унтера, месяц? А я семь лет... -гордится эти обстоятельством явно не стоило, но в качестве весомого аргумента в борьбе за власть сойдет, так решил Сашка. Лишний год он себе добавил сам, зачтя "автоматом" и службу сержантом в СА, уставу российской армии это не противоречит.
-Так я дворянин все же, а не рекрут по набору! И в гвардии! -не стал уступать ему Павел, видимо решив бороться до конца, -Кабы меня к вам перевели, то в чине фельдфебеля или подпрапорщика, никак не меньше.
-Если бы да кабы... во рту росли грибы... вопросы еще есть? -Александр обернулся к остальным своим подчиненным, -Взвод! Встали живо, привал окончен, уходим.
-Постойте, мне теперь куда податься? -тут же опомнился ошарашенный таким поворотом гвардеец.
-Бери ружье ваше благородие, вон их тута скоко и давай энто пойдем, али уходи прочь, -ответил за унтер-офицера Гришка, подведя окончательные итог знакомства. Или ты с нами, или ты сам по себе, других вариантов нет.
Унтер-офицер торопился, надо скорее покинуть поле боя или вернее - побоища, пока французы не начали его зачищать, вдалеке - за "большой батареей" уже видны разъезды их кавалерии, видимо осматривают местность. Тревожный признак, скоро они появятся и здесь, кто им помещает? Затем начнется неизбежная в таких случая процедура - отлов уцелевших в этой бойне и отбившихся от своих полков людей, сбор трофеев и эвакуация раненых, или... "подадут голос" пистолеты, ими удобно добивать. Это уж как настроение у господ французов будет, приказ "пленных не брать" в 19-ом столетии - обычное явление, зачастую такие распоряжение отдаются всего лишь для "поднятия духа", без всякой на то необходимости. Исключение делается только для офицеров, но случается, что победители убивают под горячую руку всех подряд.
Пойдет ли чужак, этот "гвардии унтер-офицер" с ними, или предпочтет выбираться самостоятельно - его дело. Присоединился все-таки, стоял и думал, а затем бегом кинулся догонять, поборол видать Паша свой дворянский "ндрав". Молодец - лишний штык им очень даже пригодится.
Уф-ф-ф... вышли наконец к реке, вот и она - Алле, Алая... правильнее было бы назвать ее Желтой - настолько вода мутная. Овраги на поле изрядно утомили в пути, многие очень глубоки - прямо настоящие каньоны, спускаться вниз страшно, а вдруг не выберешься потом наверх, готовая природная ловушка. Пришлось обходить подобные препятствия, на это они угробили они массу времени и сил. Теперь же немного передохнуть подкрепится и решить куда же дальше двигаться. Унтер-офицер лад приказ подчиненным использовать НЗ - сухарный запас, носимый на людях. Что за черт, почему народ мнется, неужели не проголодались, и это после такого то для, да он сейчас лично целого быка бы наверное сожрал.
-А ну дай сюда, я посмотрю! -Сашка отобрал у одного из нижних чинов его подозрительно тощий холщовых сухарный мешочек.
Старая "походно-военная" проблема: упаковка цела, сургучная печать с двуглавым мутантом-орлом на месте, а вот содержимого нет и в помине - истратили. Солдата на войне постоянно терзает голод, даже когда он сыт. Большой или малый, это кого уж как - известное явление, тут скорее все завязано на психологию, а не на физиологию. Но если выдаваемые в ХХ-ом веке консервы сухого пайка "по кусочку" не употребишь в пищу, "жаба задавит", то постепенно сухари "сточить" - за милое дело. Нижние чины как дети, проковыряют дырочку в мешке и по-тихоньку, по-легоньку... смотришь и одна труха осталась на дне, как и в этот раз вышло. Бились, бились с этой напастью в 13-ом егерском и в конце концов махнули рукой, полагая - разживутся, если нужда возникнет служивые провиантом сами и на месте.
Александр не стал ругаться или угрожать, понимал прекрасно - бесполезно. Он без лишних слов достал из сидора свой сухарный мешок, открыл его и разделил содержимое на всех, как раз вышло 13-ть сухарей, и столько же у него бойцов, включая "новенького" Пашку и его самого. Время от времени сослуживцы бросали многозначительные взгляды на вещевой мешок своего унтер-офицера, там ведь есть и фляжка со спиртом, вон она выпирает округлым боком из под серой тканью. Разбавить бы водичкой, да с устатку...
-Нет ребята, водку пьянствовать и безобразия творить пока рано! -сразу пресек первые же робкие поползновения подчиненных Сашка, -Надо сперва отсюда выбраться, иначе придется нам пить придется шампанское у французов.
-Да уж оне де напоют нашего брата, чай досыта... -вполголоса заметил кто-то из солдат.
И опять и опять, как тогда - глазомер, быстрота натиск? Хорошо было тезке унтер-офицера, тому самому, что Александр Васильевич, у него карта (его же словами - "глазомер") была всегда в голове, да еще поди в "реальном времени" все там прокручивалось, поэтому и стал великим полководцем. Это как бы главное условие, это - основа, ведь боевые действия идут не в космосе, и без применения к местности никак не обойтись. Но то великий Суворов, а вот к нашего Сашки от природы совершенно "цивильный" склад ума, как однажды выразился штабс-капита Денисов. Приходится работать с обычной "бумагой", благо один крайне беспечный французский штаб-офицер, сам того не желая, снабдил хорошими топографическими картами весь 13-й полк, унтер-офицер тогда сразу же "заныкал" для собственного пользования один экземпляр.
-Павел, будь добр подойди сюда, -позвал новичка, тот уже покончил с трапезой и просто отдыхал вместе с остальными.
-Что это у тебя? Карта?! Откуда, у нас поди у штаб-офицеров таких я не видал.
-Да так одни знакомый лягушатник подарил... Вот смотри, крестик - мы здесь похоже.
-А то видно же река изгибается и Фридланд там, на северо-западе.
-Вопрос для нас жизни или смерти, где на этой чертовой Алле броды? Нас сюда недавно пригнали и мы ничего толком еще не знаем...
-Сие и мне не ведомо, -честно признался унтер-офицер гвардии, не стал изображать "знатока", -У нас обер-офицеры больше в игральных картах сведущи, каждый вечер игра по крупному, меньше чем червонец на кон не ставили. Топография - сия наука хитрая, она для штабных, и для свитских.
-Очень плохо... придется брод искать самим. Может быть лодка или плот на этом берегу попадется нам в руки.
Александр опять не подумал, и "ляпнул" и сам же понял, что, шансов совсем немного. Ведь если российские войска первоначально реку Алле хотели использовать как рубеж обороны, то уж явно позаботились заранее об уничтожении всех плавсредств в округе вплоть до последнего рыбачьего челнока.
-Веди свой взвод в город, там ведь мосты есть. -предложил ему гвардеец, и в самом деле чего тут размышлять, самое простое решение и самое опасное одновременно.
Александр на минуту задумался, скорее всего многие из отбившихся от своих сегодня так и поступили, да вот только стоит ли? Судя по зареву до неба и доносящемуся издалека грохоту пушек возле мостов как раз в идет интенсивный бой, или напротив - идет артиллерийская дуэль прямо через водную преграду. Да уж фейерверк там красивый, издалека видно прекрасно, особенно в предместье то и дело что-то взрывается. Такое впечатление, что горят обозы и артиллерийские парки - российские, других в городе быть не может. Как минуту назад рвануло особенно мощно и ярко - не иначе очередной зарядный ящик под небеса улетел, или может быть огонь добрался до запаса сигнальных ракет?
-Там жопа, собраны основные силы лягушатников, и мы придем прямо к ним в лапы. Коли есть желание помереть героически, то тогда лучше уж обратно в поле вернуться, -пошутил Сашка, особого веселья нет и не предвидится, -Так хоть ноги не собьешь, а до города еще верст десять по прямой топать.
Глава 31. Пока без названия.
-Витязь на распутье, налево пойдешь, направо, прямо везде одинаково адский зверек песец, но куда-то двигаться необходимо. Богатыри... не вы... плохая им досталась доля... Но надо вертеться! - размышлял вслух Сашка разглядывая карту, в у него голове прямо "эскадрон мыслей шальных" топтался, там уже давно бардак был немалый и потребовались определенные усилия, что бы привести весь этот содом в некоторый порядок.
В партизаны что ли от такой жизни податься, будем коммуникации у Бони подрывать? Да нет, не выйдет - народ, здесь одинаково ненавидит и красных и белых, тьфу... опять не то в голову лезет - и русских и французов "любят" местные пруссаки одинаково. Не надо быть пророком и так понятно, что резать аборигены будут в первую очередь проигравших, а не победителей, так и российские мужички в 1812-ом году поступали. И что-то Сашке помнится, что все до одного "партизанены" Отечественной войны были верхом, на "своих двоих" Давыдов и Сеславин не ходили... и это как бы неспроста. Конному проще - ударил и убежал, да и продовольствие, пусть небольшой но запас при себе имеется, и раненых можно вывезти в тыл. Шарить по тылам врага - удел легкой кавалерии, тех же казаков или улан, а вот они - легкая пехота. Таковы уж реалии, не получится в данной конкретной местности Александру "зажигать" в стиле Ковпака, был бы хоть один прусский немец или поляк у него под началом, так ведь нет, или...
-Паша ты по немецки как, ферштейн? -на всякий случай спросил он у "новенького", мало ли вдруг да попался им полиглот.
-С чего бы, у нас только природные немцы на нем и говорят, меня французскому в пансионе учили. А что ты задумал?
-Ефим сбегай к ним и узнай, кто такие и что тут делают. Только смотри осторожно и близко не подходи, издали спроси! -послал Александр одного из своих подчиненных. Сам с остальными пока решил остаться под защитой кустов, если что, то они прикроют отход своего 'разведчика' ружейным огнем.
Егеря уже полчаса наблюдали за этой "непонятной" кучкой солдат на берегу Алле, но никак не могли определить, свои это или чужие и к какой части они принадлежат. Все говорило пока в пользу "своих", у многих "ненаших" мундиры очень похожи на пехотные, такие как в Рязанском мушкетерском, к сожалению в потемках мелкие детали униформы рассмотреть трудно. Второе 'за' - их примерно с полсотни, для полуроты слишком мало, а для взвода наоборот много. Не походили 'мушкетеры' и на обычный французский пикет, слишком уж вольно и непринужденно стояли. И наконец, третий и решающий аргумент, эта компания толпилась у места, где возможно был брод, река тут заметно сужалась и оба берега были более-менее пологие.
-Свои! Свои! Давай подходи живей! Брод сыскиваем! -раздалось с берега в ответ на вопрос Ефима.
-Сашка, а почто оне не говорят какого полку? -опасливо заметил Федор, но тогда этому не придали значения, ведь тут может сборная солянка собралась, отставшие со всех частей понемногу. Раз зовут добром, надо присоединится, у большого отряда больше шансов уцелеть в возможном столкновении с противником. Кроме того, люди уже сильно устали и надо поскорее переправиться на правый берег. Пока Ефим бегал опрашивать совсем стемнело, наступила ночь и медлить более не стали, пошли навстречу судьбе.
Александра спасло необычайно острое от природы зрение, он единственный из нижних чинов увидел в темноте, как 'рязанские мушкетеры' вскидывают ружья, их выдал едва заметный отблеск луны на штыках...
-Ложись!!! -только и успел он выкрикнуть на одном выдохе, как со стороны 'своих' грянул дружный залп с ближней дистанции, с пятидесяти шагов. "Чпок", удар свинца в человеческую плоть, рядом справа кто-то из егерей заорал дурным голосом, получив пулю и повалился мешком на сочную луговую траву... Не все успели отреагировать на команду, предательский ночной мрак и усталость, накопившаяся за весь день, сработали на руку коварному врагу.
-Встать! Гришка гранаты! Огонь по команде! -срывает криком голос унтер-офицер, нельзя более оставаться на спасительной земле, от вражеского штыка она не защитит, единственный шанс уцелеть теперь - немедленно ударить самим и опрокинуть протвиника. Искать спасения в отступлении бесполезно, догонят и перебьют всех по одиночке.
Те, что на берегу замешкались буквально на одну минуту, может им показалось в наступившей темноте, что их выстрелы скосили всех подчистую, и добивать уцелевших штыками нет необходимости. Несколько упущенных мгновений все и решили в пользу "наших", две 'кофейные банки' успели отправиться в полет, а затем последовал нестройный ответный залп, ударили ружья егерей, и без всякой команды они рванулись вперед - "на штык". Ошеломленный взрывами под ногами и ответным огнем враг ближнего боя не принял и вскоре бежал, численное преимущество не помогло, его еще надо суметь реализовать как в футболе. В таких ситуациях натиск и решимость драться до конца часто оказываются важнее, чем количество штыков или сабель, это Сашка хорошо усвоил еще в самом первом своем бою, когда они брали люнет на берегу Пассарги. Нижние чины смогли заколоть в ходе короткой схватки человек восемь, троих врагов положили гранатами, видимо удачно 'жестянки' попали. Еще четверых супостатов скосили пули и одного в самом конце стычки записал на свой счет Александр лично, разрядив винтовку по пытающемуся убежать по мелководью вдоль берега французу. Это лишнее конечно, но уж очень цель была хорошая, на фоне темных кустов поля бы так не получилось как на "лунной дорожке" реки - враг был виден точно на ладони.
-Оне ж ироды нашего брата поди здеся караулили! -почти сразу же определили нижние чины и не ошиблись. Действительно, откуда на берегу взялись раздетые и разутые трупы - насчитали несколько десятков, но могло быть и больше, этих просто грабители не успели сбросить в воду. Здесь не воевали, сражение было в другой стороне в нескольких верстах севернее, откуда столько погибших? Ранее за спинами 'мушкетеров' эту часть берега нельзя было толком разглядеть, поэтому трупы сразу не заметили. Скорее всего так и было, хитрая шайка ловила одиночек и небольшие группы пытавшиеся в удобном месте переправится через Алле и убивала, чтоб затем обобрать до нитки. С нижних чинов может быть пожива и небольшая, но ведь вместе с ними в ловушку попадали и офицеры. Был только один странный момент, враги ответили на хорошем русском языке и тем полностью усыпили последние возникшие подозрения. До сих пор ни одного француза, сносно владевшего "великим и могучим", еще никому живьем видеть не доводилось. Загадку разгадали быстро, один из 'убитых' супостатов вдруг внезапно ожил и попытался удрать, но немного не рассчитал подходящего момента, сорвался преждевременно и его перехватили.
-Панове... А-а-а... -только и успел он выкрикнуть, вероятно надеясь выпросить для себя снисхождение, прежде чем его приняли на штыки, пленных из этой банды не сговариваясь решили не брать.
-Полячки никак? -предположил один из солдат переворачивая пинками труп врага. После этого случая всех проверили, проткнув для гарантии штыками, может еще один 'вумный' где затаился, но больше живых не нашли. С ним согласились, действительно или поляки, или эта гоп-компания имела в своем составе дезертира, но на своих ренегатов грешить заранее не хотелось.
Маленькое но жестокое сражение стоило взводу потери двоих убитыми и пятеро получили различные ранения средней тяжести, теперь нечего было и думать о попытке пересечь реку вплавь, как раньше. Брода в этом месте не оказалось, вопреки логике и ряду внешних признаков здесь река была отнюдь не по колено, и имелось сильное течение. Необходимо не задерживаясь срочно уходить прочь, бежавшие враги могли вернуться обратно с подкреплением и тогда их маленькому отряду точно придет конец. Александр повел полувзвод дальше, они еще долго брели по самой кромке воды вдоль заросшего кустами и камышами берега, временами приходилось сворачивать в сторону, обходя сильно заболоченные места. Еще дважды натыкались на разъезды французской кавалерии, кажется улан, а может и драгун - поди в темноте разбери, ночью все кошки серы. Выручили гранаты и непроглядная ночная тьма - враг не рискнул преследовать неизвестные силы, да еще по сильно пересеченной местности и ограничился лишь беглой стрельбой вслед. Бить с коня по почти невидимой ночью цели - означает бросать пули на ветер. Нашелся лишь один смелый наездник, так и тот загремел в овраг вместе со своей лошадью. Долго бедняга кричал, призывая своих на помощь, егеря уж хотели сходить и добить неудачника штыком, но Александр их удержал, не до этого сейчас, пусть живет.
Скоро рассвет и как в песне "выхода нет" и надо решать, утром их быстро поймают, от конных на открытой местности далеко не убежишь - нагонят играючи. Сашка никак не мог решиться бросить раненых, хоть некоторые из них и сами предлагали неоднократно так поступить. Беспомощных солдат, потерявших возможность действовать оружием и следовательно защищаться, легко могут добить, как 'гражданские' мародеры, так и их многочисленные собратья в форме. Грабить раненых на поле боя строжайше запрещено, за этим следят неукоснительно, но ведь если офицер не видит, то нетрудно и приколоть 'дикаря', чьи новые сапоги понравились - с убитого снимать можно все. По крайней мере, такие слухи о французах ходили в российских войсках всю войну, и проверять правда это или вымысел, оставляя своих сослуживцев на милость врага Сашке не хотелось.
-Все, надо переправляется прямо здесь, попробуем сделать плот! -он решился наконец. Последние надежды отыскать лодку или брод давно растаяли вместе с зыбким ночным туманом. Сказать легко, но у них только три небольших кожаных мешка, даже одного человека на воде они не удержат, и как назло на этом берегу нет деревьев, лишь один мелкий кустарник и заросли камыша. Сбегать за пару-тройку верст в лес за бревнышками для плота? Так проще уж сразу в плен к французам податься, они ближе - вражеский бивак совсем недалеко, в пяти верстах к северу. Там всю ночь жгли огромные костры до небес и веселые пьяные песни орали, победу не иначе праздновали, заткнулись только перед рассветом. Дерево нужно позарез, бревна или доски, а тут одна эта дурацкая трава в изобилии и больше ничего нет. До леса придется добираться по открытому полю, туда может быть и дойдут они, пока окончательно не рассвело, а вот на обратном пути... да ведь еще и не одну ходку сделать надо, чтоб доставить необходимый материал для постройки плота!
'Шумел камыш, деревья гнулись...', твою мать... камыш... стоп погодите друзья, а на чем наш Хеердал, который Тур, через океан плыл, не на камышовом ли плоту часом?
-Снимай братва исподние рубахи! Давай живее, время дорого! Сейчас в Америку поплывем б...ять! -приходится импровизировать, все равно другого варианта нет, или так или никак более.
Дружно заработали тесаки и ножи, смачно захрустели истекая соком толстые зеленые стебли, надо торопиться, летом рано светает. Срезанным камышом туго набили нижние рубахи, вышло нечто вроде поплавков, нет под рукой прочных и легких жердей - печально! Так пусть их заменят ружья, этого добра у них хватает. Были у Сашки сильные опасения, что корявая, наспех на живую нитку собранная конструкция развалится на самой середине реки, бывает так по неписанном закону пакости, но иногда случаются чудеса. Чудо-юдо-плот скрипел, шатался туда-сюда, потерял в процессе эксплуатации один поплавок, как раз из нижней рубашки унтер-офицера, но выдержал даже несколько поездок туда и обратно! За три ходки перевезли на правый берег раненных и тех кто не умел плавать. Остальные перебрались самостоятельно, многие держались за плот, плохой пловец чувствует себя намного увереннее при наличии такой 'точки опоры'. Удалось перевезти почти все имущество и снаряжение, французским уланам, появившимся на берегу вскоре, достались только пустые ранцы, измятые кивера, пара ружей да еще с пяток тесаков. Скудная добыча, особенно если учесть что рядом, в нескольких километрах к северу этого добра валяется бессчетно.
С противником пообщались на прощание исключительно жестами, уланы в красивой красно-белой форме продемонстрировали поразительное знание ухваток футбольных болельщиков-фанатов ХХ-го века, если конечно наш современник их правильно понял. Александр лишь скромно показал французам средний палец, дошло до них, или нет - неизвестно, но в мутные воды Алле вслед за егерями вражеские кавалеристы не полезли. Можно было конечно и постараться - спешить пулей из винтовки одного или двух особо наглых "галлов" напоследок, но сил уже не было, и оружие еще следовало осмотреть и тщательно протереть насухо после пребывания в воде.
Глава 32. На самом закате войны.
Как выглядит в начале 19-го века армия потерпевшая серьезное поражение, но пока еще не разгромленная врагом окончательно? На батальных полотнах все прекрасно и цивильно, медленно уходят стройными колоннами вдаль батальоны. Героям-воинам санитары перевязывают совершенно незначительные и не опасные для жизни - "косметические" раны, кругом сплошь красивые одухотворенные мужественные лица и так далее, и все конечно от солдата и до маршала, горят желанием отомстить врагу и взять реванш. В реальности все намного проще, грязнее и пакостней, но на то она и реальность, вокруг - куда не глянь сплошное дерьмо, обрывки грязных бинтов, каких-то тряпок и запекшаяся кровь. Погода под стать поганому настроению побежденных, уже который день идут мелкие и холодные дожди - "морось" и лето как бы превратилось на краткое время в осень. Слава богу, до проливных ливней с грозами дело пока не дошло, иначе пехота полностью лишилась бы возможности действовать огнестрельным оружием, такова в ту пору была техника и вооружение войск.
Забитая брошенными при отступлении повозками всех назначений от зарядных ящиков до сухарных фур дорога, где на обочинах пачками валяются дохлые лошади, вот будет пожива волкам, да одичавшим собакам на славу. По этой "магистрали" уже не проехать, но кое-как с большим трудом пройти еще возможно. Местами можно, но в других приходится сворачивать и продираться через колючие кусты, тысячи сапог и копыт превратили глину и песок после дождя в подобие трясины - утонуть в такой жиже очень даже просто, достаточно лишь споткнутся или оступится. В одну такую "ловушку" обозную лошадь засосало почти по самую шею, бедное животное пытается вырваться, но жадная коритчневая грязь держит свою жертву цепко. Богатая добыча для аборигенов, чего только не бросили войска при поспешном бегстве, в одном месте Александр наткнулся аж на целый денежный ящик, но к сожалению - сундук был уже пустой. Любители халявы из числа местных обывателей не дремлют и активно работают, одного грабителя он чуть было не пристрелил по ошибке, приняв за француза. Все же оказывается последним отступать не так уж и плохо, особенно когда противник не преследует и не дышит тебе в спину. В брошенных обозах нашлись в изобилии бинты с корпией, спирт и даже опий, раненным все это добро очень даже пригодились. Наконец удалось всем пострадавшим сослуживцам почистить и обработать раны и нормально перевязать. Набрали и всякой полезной оружейной мелочи: кремней, пружин, инструмента и прочих запасных частей, взяли все то, что постоянно ломается и теряется в походе. Сашка, надо сказать - боялся, что кто-нибудь из подчиненных не выдержит и напьется, за всеми не углядишь, но обошлось - найденную водку бойцы охотно употребляли, как без этого, но допьяна никто не упивался. Некоторым улыбнулась удача, счастливчики сумели раздобыть новые сапоги и куски вполне приличного мундирного сукна английской работы, "подарок" гвардии - армейцам такой дорогой материал не положен, им обычно перепадает разная дрянь. Нашли и прекрасную подзорную трубу, свою старую Александр случайно утопил во время переправы на самодельном плоту через Алле, недоглядел немного и провалилась "оптика" вместе с чехлом в щель между поплавками. Там они еще много чего так посеяли по мелочи, хорошо хоть ружья и патроны сохранили. Григорий подобрал на одной из повозок пехотный штуцер, удивительная находка, ведь их же вроде давно должны были сдать в арсеналы на хранение.
Грохочет мелкой дробью барабан, гулко бьет и слышно далеко в утреннем тумане, как только руки у барабанщика не отвалились стучать так несколько часов подряд.
-Ря-я-язанской мушкетерско-ой! -натужно вопит фельдфебель впиваясь взглядом в медленно бредущих по дороге изможденных нижних чинов, но пока никто не спешит откликнутся на его зов. Давно он уже кричит, может всю ночь, глаза наполнились кровью и голос дрожит, но впустую - не идут его рязанцы. Не то отбились и бродят где-то далеко в стороне, не то попали в плен, не то остались лежать скошенные французской картечью на поле перед Фридландом. Еще дальше старается орет следующий унтер, но уже от другого полка.
-Селегинска-а-ай мушкетерской! -рвет глотку не жалея, только барабана у него нет, видно успели уже "утратить".
-Тульско-о-й!!! - тянет на высокой ноте еще один, стараясь перекричать других "зазывал". Еще дальше надрывается криком гренадер, этот уже почти охрип и не разобрать толком кого кличет.
Пройдешь еще версту и точно узнаешь, какие еще полки и бригады и прочие части имеются в армии Беннигсена. Это называется 'собирать войска', унтеры и фельдфебели зовут своих солдат, тех кто уцелел во вчерашней бойне, кого миновала вчера беспощадная картечь батареи Сенармона, кто сумел благополучно выбраться из ставшей красной от крови воды реки Алле, не ошиблись тогда нижние чины назвав ее алой...
Тут они расстались с "приблудным" унтер-офицером Пашкой, тот услышал в общем хоре выкриков "позывные" своего полка и сразу же кинулся к своим, даже попрощаться забыл. А вот 13-й егерский никто не зовет - хороший признак, значит "родная" часть действительно "отступила в порядке" и не понесла при этом серьезного ущерба. Но все же надо определить куда двигаться дальше... кого же спросить?
-Слышь Рязань, погоди орать, охрипнешь так ненароком! -Сашка обрадовался увидев наконец хоть одну знакомую физиономию, -Помнишь меня? Подскажи, наши егеря 13-го полка - где?
-Ты кто таков будешь? Прости брат не признал... -фельдфебель таращит красные от недосыпания глаза, пытаясь разглядеть собеседника.
-Да я конечно, давай вспоминай, лес под Гуттштадтом. С французами мы вместе тогда бились и пушки взяли! Взрывали их еще фугасами потом, вспомнил?
-А запамятовал однако ж... Лександр, за энтими кустиками ваши стоят, оне в арьерьград наряжоны нынче. -перевел дух фельдфебель, радуясь временной передышке, еще бы столько времени вопить одно и тоже, не каждый такое испытание выдержит.
-Благодарю служба, а много народу уже собрал? -Александр сразу пожалел, что спросил фельдфебеля, у того лицо на глазах посерело и осунулось, а был красный как рак.
-Э-э-э, троих токо с ночи... Не видал нашенских ищо, мож оне по дороге идут?
Сашка промолчал, видел он под Фридландом рязанцев и немало, но те уже в строй не встанут и никакой армейский барабан их не поднимет, отвоевались бойцы навсегда. С другими полками тоже самое творится, все поле сплошь покрыто мундирами, да так, что травы не видно - прилегли солдатики отдохнуть от ратных дел, уже никогда не поднимутся. Постарались под Фридландом на славу российские генералы, сильно преуспели по части истребления своих же подчиненных, можно смело раздавать ордена, чины и "золотое" оружие, необходимый процент потерь достигнут.
-Дуй до их прямиком по лугу ундер, шибче выйдет. -дополнительно сообщил ему барабанщик, и на том спасибо, хороший совет ноги уже как чугунные, вторые сутки в пути, еще одна лишняя верста и свалишься к черту от усталости.
В лесу он столкнулся со штабс-капитаном Денисовым, своим ротным командиром, приятная встреча, старый знакомый, чуть не задушил в объятиях, забыв про чинопочитание и прочие армейские штучки - не до этого, теперь они просто товарищи... по несчастью.
-Давай рассказывай, как оттуда выбрались!
А чего тут говорить, и так все видно, кто сам дошел своими ногами, кого донесли на руках. Особо невезучие нижние чины из его взвода остались лежать на левом берегу Алле, и может статься, сейчас их "обдирают" мародеры. Про подавление батареи Александр ничего говорить штабс-капитану не стал, слишком уж неправдоподобно и фантастично получилось. Может быть, имело место простое совпадение, в походах зарядные ящики иногда взрываются сами по себе, случаи были неоднократно - искра от трения или от статики и готов внушительный феерверк. Будем считать, что имела место трагическая случайность - каприз фортуны, какие бывают изредка на войне, и французам в этот раз сильно не повезло.
Не стал он скрывать про неприятный эпизод с незнакомым 'чистеньким' офицером, штабс-капитан полностью одобрил его действия. Оказывается, масса 'начальствующих лиц' разного ранга и звания в тот день расслаблялась и активно отдыхала в городе - "партийцы с гетерами", они "задержались" и прибыли к войскам только под вечер, когда сражение в поле уже заканчивалось. Вот на такого опоздавшего "героя" Сашка скорее всего и налетел. Некоторые господа офицеры и вообще сразу поторопились убраться на безопасный правый берег.
Одно хорошо было: впервые за всю войну их накормили мясом до отвала, фунта два за раз Александр умял в тот день в обед, еще фунт с трудом осилил вечером, больше не смог - не влезло. Иные егеря от непривычного обильного угощения заболели животами. Такая небывалая щедрость казны объясняется просто - все равно придется бросать гурты отобранного у местных крестьян скота, его с собой за отступающей армией по разбитым дорогам не увести. Вот и разрешили резать всем желающим, кто сколько захочет и сможет. Чем раньше думали господа интенданты непонятно, можно было бы заранее забить скот и закоптить или засолить мясо, теперь же большая часть 'живых консервов' достанется Бонапарту, если раньше не подохнет от бескормицы раньше.
13-му егерскому как и Александру в целом повезло, полк не понес в последнем сражении таких больших потерь как остальные. С утра егеря отражали атаки противника на оконечности левого фланга, после обеда ближе к вечеру их отправили на усиление в центр, где назревала катастрофа. Под картечь французской батареи они попасть не успели, и позднее прикрывали в арьергарде отход армии к Фридланду, отбивая наскоки кавалерии.
Генералу Багратиону, несмотря на все усилия, так и не удалось вернуть город, он сумел с большим трудом восстановить только контроль над переправой через Алле. Массы людей и лошадей были вынуждены перебираться на правый берег по двум узким мостам, под интенсивным артиллерийским и ружейным огнем противника. В довершение всех бед нашелся ретивый дурак, выполнивший преждевременно распоряжение об уничтожении мостов, заранее обложенные соломой деревянные настилы были подожжены и их с большим трудом потушили.
В самом городе на узеньких кривых улочках царил необыкновенный дикий хаос, толпы солдат без офицеров рвались к мостам, их безжалостно давила кавалерия направлявшаяся туда же. 'Все перемешалось: пехота, артиллерия, кавалерия друг друга топчет, зарядные ящики взрываются, неприятель так и наседает на нас. Мы столпились на улицах так, что возможности двинутся куда-либо. Наконец часть кавалерии кинулась через реку вплавь. А пехота вытянулась в нитку, человек за человеком. Вот картина, которую я видел, и которую называют 'сражение под Фридландом'. А к довершение всего флегма - главнокомандующий, едущий с небольшой свитой, но как будто не его дело, не обращает внимания...' - вспоминал позднее один очевидцев, кому удалось вырваться живым из этого бардака. Сдавленная и теснимая врагом пехота целыми ротами кидалась в Алле, пытаясь перебраться на правый берег, но река в этом месте оказалась весьма глубокой, течение сильным и потери понесенные при переправе вполне сравнимы с теми, что войска ранее имели в поле перед Фридландом от картечи Сенармона.
Командир 13-го в город не пошел, старый опытный военачальник отыскал брод немного южнее Фридланда, успешно переправился там со своим полком и заодно завернул туда и многих отступающих, направлявшихся ранее к мостам. Ему удалось спасти от плена или истребления массу людей и остатки российской полевой артиллерии, которая неминуемо погибла бы выполняя бестолковый приказ командования. Опять шаблонное мышление и строгая приверженность 'линии' сыграли с российскими генералами злую шутку, те части, что противник отрезал и прижал к реке, отделались сравнительно небольшим ущербом, а вот остальные сумевшие "прорваться" сильно поредели. В отчеты для царя попали только цифры потерь тех полков, что проскочили через город первыми, про остальные командование решило умолчать, настолько удручающие были сведения по ним.
На фоне общей безрадостной картины неожиданно ярким пятном выделялись успехи российской кавалерии. Представители последней по их словам, всех разогнали, рассеяли и опрокинули, одно только непонятно - почему французы при этом на правом фланге сумели наполовину взять Фридланд и угрожали обходом? Но несведущему Александру, штабс-капитан Денисов быстро разъяснил, в чем тут "изюминка". На равнине, где выясняли между собой отношения французские и российские кавалеристы, слова "опрокинуть, рассеять и даже разбить и так далее, нужное подчеркнуть..." - пустой звук, эти термины годятся только для похвальбы в рапортах и отчетах. Опрокинутый и рассеянный вражеский полк отрывается от противника, выходит из боя, далее трубачи играют общий сбор и через двадцать минут часть снова готова к действию, собираются быстро, как капля ртути. Хорошо дрессированные лошади при звуке знакомой трубы сами вернутся в строй, даже без помощи седоков. Только, к примеру, сумские гусары вроде бы разнесли вражеских кирасир или улан, смотришь опять супостаты идут в бой. Потери в таких столкновениях, как правило, сравнительно небольшие, чтобы истребить или пленить врага надо загнать его в болото, прижать к оврагу или к реке - лишить самой возможности отступления или маневра. А вот такими достижениями никто из отечественных "водителей кобылы" похвастаться не мог, они все больше про "лихие молодецкие атаки" вспоминали: "Как мы гнали французиков - аж до самой ставки Бонапартия!", что толку - сперва они гнали, а затем их самих 'французики' гнали обратно и тоже почти до самой ставки, только Беннигсена ...
А по части личных достижений, так и совсем - Крючков с его "семью немцами на пику" отдыхает, кто знает как там у того казака сложилось, может и в самом деле сумел заколоть столько противников, но не разом как на плакате конечно, а последовательно. Такого залихвасткого вранья Сашке слышать еще не доводилось, штыки - стальные штыки, редкий из героев-рассказчиков не рубил своей саблей "как траву"! Теоретически перерубить можно, проверяли - на деревянном чурбаке, но не в руках пехотинца, где ружье просто отклонится от удара в сторону, и во что после такого извращения превратится клинок, его придется выкинуть, ни на что более он не сгодится. Если уж кого-то из супостатов кавалеристы "свалили", так обязательно "раскроив сверху донизу, от головы до седалища" и никак не меньше.
-Что неужто так кирасира с его железом и просек, да еще скверной, казенной то саблей? -не поверил штабс-капитан Денисов одному такому "супермену".
Российское массовое "белое оружие" в ту пору было не особенно хорошей выделки, а у французов так и вообще сплошь и рядом - дрянь. Нередко от сильного удара в рубке сабли ломались как стекло. Александр немало видел подобных обломков при "очистке" полей сражений и сборе трофеев, кусок с эфесом подбирали, из него можно сделать нож, остальное нет - пусть лежит и дожидается любителей "древностей" и прочих археологов ХХ века. Изредка попадется в общей массе клинок качественный, "восточной работы" - не подделка, где узор вытравлен кислотой, а настоящий булат или как их называли еще "дамаск", "Wootz Damascus Blade" - как говорят британцы. Так отечественный умелец обязательно испортит "басурмана", криво насадив на него рукоятку, да и в придачу медной гайкой зафиксирует вместо железной - это что бы отвалилась быстрее. Тульский оружейный завод любил так делать, постоянно были на них нарекания, но дурная "традиция" держалась там долго, чуть ли не до первой мировой войны. Полковому оружейнику иногда приносили подобные "разболтанные" сабли на поправку, работа на двадцать минут от силы, хорошая выходила "халтура".
-Да я и кобыле евонной хребет разрубил! -молодой корнет, так увлекся описанием собственных "виртуальных повигов", что не заметил - над ним давно смеются уже не только офицеры, но и нижние чины, бывшие рядом, в том числе и сами уланы.
-И седло разрубил? Может покажешь как, я тебе старое для пробы дам.
-И седло! И... а не было у французика седла то. Без оного видать ездил, -ничего лучше не придумал врунишка-рассказчик.
Те еще "бароны Мюнхаузены", вот и верь после такого победным реляциям, приписывают все, но если пехота обычно процентов на 20% завышает потери противника, то кавалерия не мелочится и 100 и 200 - для них не предел.
Теперь разбитому православному воинству предстоял тяжкий и долгий в десять суток путь к Прегелю, а после еще и переправа через Неман, эта река - естественная граница России. Войска возвращались назад в пределы своей империи, которую они так неосмотрительно покинули несколько лет назад для защиты "общеевропейских интересов". Полки, и уже и ранее оставившие многие сотни солдат на поле перед Фридландом, или при переправе через Алле, теперь вынуждены были терять массу людей дезертирами и отставшими в ходе форсированного марша. Такова специфика почти всех войн начала 19-го века - у проигравших сражение генералов войска зачастую просто разбегались. Опять повезло, на этот раз всем: Наполеон, будучи безусловно великим полководцем, не уделял никогда должного внимания преследованию и добиванию разбитого противника и только это и спасало "отступающие в порядке" корпуса Беннигсена от окончательного уничтожения или пленения. Но все же просто так "спокойно уйти" не получилось. По сравнению с генеральными сражением арьергардные стычки выглядели мелкими и незначительными, но отнюдь не для тех нижних чинов и офицеров, кому довелось прикрывать отход потерпевшей поражение российской армии...
Глава 33. Пока без названия.
Тысяча шагов... расстояние понемногу сокращается, еще десяток метров долой, не стоит спешить... хороший стрелок должен уметь ждать, и Сашка терпеливо ожидает, пока намеченная жертва приблизится на дистанцию для 'верного' выстрела. В это раз ему приходится воевать одному, ротный командир пошел наконец навстречу пожеланиям Александра, даже слишком пожалуй - отобрали и положенного по наставлениям для действие в рассыпном строю помощника-дублера. Второй час уже он валяется под убогой маскировочной дерюжкой в кустах на опушке леса, поджидая 'дорогих' французских гостей. Впервые на этой войне 1807 года штуцерный солдат, 'винтовочник' или охотник, снайпер начала 19-го века будет действовать так, как было задумано изначально: 'В бою солдат-охотник должен стрелять по наиболее важным целям противника, выбирая их по своему усмотрению.' Довольно смелое решение, для века, когда даже целиться солдату было положено со стойки 'смирно', именно так вела огонь в бою знаменитая наполеоновская гвардия.
С пожелтевших страниц трудов военных теоретиков веет специфическим духом той далекой эпохи. Сухой академический стиль справочника Гассенди вдруг наполняется страстным и яростным красноречием, когда речь заходит о штуцерах и карабинах. Перечислив все явные и мифические недостатки этого оружия, автор заключает: 'Из всего этого следует, что карабин - это оружие, которое не соответствует духу французского пехотинца и подходит лишь для терпеливых и флегматичных убийц'. Отметим, кстати, что в русских войсках, подобно французам, полагавшимся больше на отвагу и штык, чем на 'подлое' англосаксонское умение метко стрелять из-за укрытия, нарезное оружие не привилось на рубеже 19-го столетия. Прозрение наступило уже потом, полвека спустя и как всегда - поздно. Да и почти до 80-х годов на хорошего стрелка в российской императорской армии смотрели чуть ли ни как на потенциального труса, "косящего" от рукопашной схватки.
Пока же дело в "нашем варианте" истории остояло так: 25 июня 1808 г. было дано высочайше повеление, что, 'Всем нижним строевым чинам егерских полков иметь ружье с трехгранными штыками, а штуцеров и кортиков не употреблять'. Но, это распоряжение несколько запоздало и лишь узаконило фактическое состояние, нарезное оружие стали изымать из частей по разным причинам еще раньше, процесс начался во времена правления Павла Первого. Ситуация коренным образом изменится лишь после проигранной российской империей Восточной или Крымской войны, когда пехота в ряде случаев просто не могла подойти "на штык" к противнику.
Необходимость - мать изобретения, не было бы нужды лишить противника управления и ошеломить в первые же минуты столкновения, так никто бы и не почесался. Ранее такой 'старый-новый' прием однажды уже сработал, и штабс-капитан Денисов решил прибегнуть к нему снова.
Медленно, очень неторопливо черепахой ползет по разбитой дороге французская колонна, радуя глаз стороннего наблюдателя карнавальной пестротой мундиров, блеском штыков и металлических деталей амуниции в лучах утреннего солнца. Скоро им предстоит пройти через протяженный лесной массив, другого удобного пути поблизости нет, по крайней мере для пехоты, артиллерии и обозов. Легкие, точно ветер, уланы несутся вскачь по полям и лугам, преследуя неуловимые казачьи разъезды, а вот линейные части вынуждены обычно двигаться по наезженным и нахоженным дорогам.
Не в силах выставить для прикрытия отступающей армии нормальный арьергард, генерал Багратион, дабы сдержать продвижение противника, был вынужден прибегнуть к древней как мир военной хитрости, именуемой в житейском обиходе простым и емким словом - 'засада'. Как только голова вражеской колонны войдет в лес, так ее должны отсечь, словно ножом гильотины и немедленно уничтожить. Под сенью прусских дубов в десяти верстах от города Велау, авангард французов давно ожидают два наименее пострадавших в последнем неудачном сражении под Фридландом егерских полка - 13-й и 9-й. Правда, грозно эти силы выглядят только на бумаге, в реальности здесь собрались всего три полноценных батальона. Вражескую кавалерию вызвались отвлечь на себя казаки, у них этот трюк уже давно отработан, можно сказать еще со времен незапамятных.
Дивизионный генерал, столь неосмотрительно вылезший вместе со всем своими адъютантами и штабом вперед, еще не подозревает, что жить ему осталось всего лишь пять минут и сорок семь секунд, отсчет времени уже запущен. С точки зрения военачальника начала 19-го века в таком поведении нет ничего необычного, тогда было принято на войне 'презирать опасность' в любых ее проявлениях. Так, во время осады Сарагосы маршал Ланн постоянно находился под ураганным огнем неприятеля, неоднократно лично руководил отчаянными атаками. 31 января 1809 года он со своим штабом отправился осмотреть осадные работы. Окончив свой визит, Ланн намеренно вернулся обратно не по безопасной траншее, а по открытой местности на расстоянии половины ружейного выстрела от врага. Но маршал не ограничился этим: он поднялся на небольшое возвышение поблизости от испанских позиций, чтобы еще лучше разглядеть неприятельские укрепления. Тотчас же вражеские стрелки принялись осыпать маршала и его свиту градом пуль, но не нашлось у горячих испанских мачо своего хладнокровного 'умельца' с хорошей винтовкой. В течение нескольких минут один из его офицеров был ранен, у некоторых пули пробили шляпы или зацепили униформу. Большая часть свиты Ланна предпочла спуститься в окоп, сам же маршал продолжал диктовать распоряжения оставшемуся с ним офицеру, так же спокойно, как если бы он находился в тиши своего рабочего кабинета. Лишь закончив это занятие, он, не торопясь, спустился к штабу в траншею. В ХХ веке такое поведение однозначно проходило бы по разделу "идиотизм", и храброго маршала немедленно бы "снял" снайпер, но пока это - общепринятая норма, а не исключение.
Вот он - француз средних лет в краповом, богато расшитом золотыми позументами мундире неуставного образца. Он еще не маршал, но тоже старается изо всех сил поднятся наверх, подавая хороший пример подчиненным. Так как примерно выглядел послужной список генерала, его жизненный и карьерный путь:
1.Пулевое ранение в деле под Хагенау 17 декабря 1793 году.
2.Пять сабельных ранений и пулевая рана в ночной операции под Некерау 18 октября 1795 году.
3.Пулевое ранение в лопатку в деле под Швицем 14 августа 1799 года.
4.Пулевое ранение в бедро в бою под Голлабрунном 16 ноября 1805 года.
Действительно, есть что-то несправедливое и возмутительное в том, что столь выдающийся воин погибнет в этот раз от пули никому не известного простого российского унтер-офицера Сашки, ровным счетом не успев ничего сделать для организации боя. Но отпущенное судьбой генералу время истекло и пятой позиции в этом перечне не будет, а его дорогую наградную саблю ручной работы, полученную недавно из рук самого императора Наполеона, и многочисленные ордена пропьют завтра в ближайшем шинке местные прусские крестьяне-мародеры.
Теперь Александру можно без опаски отбросить маскировку и встать - дело сделано на совесть, винтовка отработала на все 100 процентов. Лежа перезаряжать дульнозарядное оружие можно, только уж очень неудобно и мешкотно. Вражеского дивизионного генерала сгубило пристрастие к эффектным ярким тряпкам и украшениям, одевался бы скромнее - так имел бы неплохой шанс остаться незамеченным на фоне чинов своего штаба, и тогда пулю поймал бы какой-нибудь щеголь из числа адъютантов. Мало того француз сверкал золотым шитьем неуставного мундира и кушака за версту, так он еще и единственный вероятно в подражание 'самому' Бонапарту был в треуголке.
В лесу тем временем идет жестокий бой, развернутые в 'стрелки' егеря теснят отрезанную от основных сил часть французской колонны, пытаясь загнать врага в болото и полностью уничтожить, или на худой конец принудить к сдаче. Этим занят весь 13-егерский полк, два других батальона 9-го полка успешно сдерживают остального противника на рубеже кромки леса, пытаясь создать видимость, что в операции задействованы 'крупные силы'. Пока маниакальная приверженность врага классической линейной тактике играет исключительно в пользу российской стороны. Среди беспорядочных нагромождения деревьев и кустов 'по уставному' французам построится невозможно и бой фактически идет между двумя нестройными толпами солдат. Одна группа в зеленых, друга в синих и красных мундирах, обе действуют под весьма слабым руководством или скорее предводительством офицеров. Вдобавок французы еще и дополнительно были деморализованы потерей генерала в самом начале сражения, весьма важный фактор, если верить тогдашним печатным источникам. Утрата популярного в солдатской среде 'отца-командира' способна вызывать панику даже у самых стойких бойцов, не говоря уж об остальных.
Присоединившийся к своей роте, Сашка едва успел поразить еще парочку приоритетных целей в стане противника, как стычка неожиданно закончилась, можно собирать трофеи и выносить раненых в тыл. Организованное сопротивление полностью прекратилось, едва французы уперлись спиной в болото и лишь отдельные мелкие группы все еще пытаются вырваться из ловушки, пройдя по краю топи, но практически никому не удалось - всех перехватили, перестреляли или перекололи штыками. Произошло то же самое, что и в самом первом бою Александра, противник снова продемонстрировал поразительную неспособность эффективно и слажено действовать на пересеченной местности в условиях внезапного нападения. Позднее это неоднократно повторится в Испании во время подавления народного восстания, а так же в 1812, когда Великая Армия войдет в пределы России. Чем больше битва походила на беспорядочную пьяную драку на базаре, тем более шансов на победу было у российской стороны, и напротив: "Один мамелюк равен трем французам, но сто французов в правильном сражении всегда побьют триста мамелюков". Примерно так оценивал возможности своих солдат Наполеон и был прав - все дело в организации, остальное проходит по разряду несущественных мелочей...
Опыт "неудачной войны 1807 года" не пропадет впустую, как нередко случалось раньше. Генерал Барклай-де-Толли, будущий главнокомандующий в Великой Отечественной 1812 года уже сделал для себя нужные выводы. В Тильзите он дважды встретится с императором Александром Первым. В ходе этих бесед Барклай изложит императору своё видение будущей успешной войны с Наполеоном, впервые упомянув о возможности широкого применения тактики 'выжженной земли' и действия малыми отрядами на растянутых коммуникациях противника. Генеральных сражений в стиле а ля Фридланд, по мнению умного военначальника, следовало категорически избегать, истощая врага и исподволь подрывая его силы.
Все - финал, бой закончен, российская императорская армия на этот раз одержала полную победу, пусть и "мелкую", но реальную, а не "бумажную".
Разгоряченные схваткой вчерашние простые российские мужики теперь отлавливают по кустам десятками пленных, тех самых знаменитых 'наполеоновских орлов', перед которыми совсем недавно трепетала вся континентальная Европа. Те, кто брал с ходу без боя сильные прусские и австрийские крепости вынуждены сдаваться на милость победителя, лишь считанные единицы из числа самых отчаянных французских солдат продолжают вести безнадежный и неравный бой в болоте и в лесной чаще.
В суматохе наиболее ловкие и наглые нижние чины попутно успели освободить 'хранцузиков' от разных мелких ценных предметов. И в самом деле, зачем 'мусью' к примеру, в плену карманные часы, там время считать не надобно - и вот уже изделие известной фирмы Брегетт обретает нового хозяина. Российскому воину знать 'который час', оказывается тоже не особенно нужно и вскоре изящная безделушка за бесценок перейдет в собственность местного еврея, содержателя придорожного питейного заведения, именуемого в народе кабаком.
Заслышав в одном месте за зарослями малины шум борьбы и крики, Александр сразу кидается туда, едва опознав знакомые голоса. Прижавшись спиной к могучему, толстому дубу от наседающих егерей отбивается саблей молодой офицер, не иначе один из адъютантов подстреленного примерно полчаса назад Сашкой вражеского генерала.
-Лександр Васильич! Стрели и энтого беса к чертям, почто ен Федьку нашенского порубил! -кричат сослуживцы, пытаясь достать противника штыками, но пока тому удается изворачиваться и парировать казалось бы неотразимые удары.
Быстро оценив обстановку, унтер-офицер пришел к выводу, что француз в любом случае никуда не денется - он уже обречен, стоит сначала заняться Федором, тот вроде пострадал и окровавленное левое плечо ладонью зажимает. Пошла в ход военная медицина, самая простейшая и примитивная, из перевязочный средств в наличии только бинт и спирт, причем последний пострадавший больше употребил вовнутрь, чем в качестве наружного средства. Нет определенно, если судить по здоровой тяге к алкоголю, ротный запевала и лучший сашкин приятель жить будет, ранение не из разряда тяжелых, хоть и крови вылилось из него немало. Одну проблему решили быстро, теперь осталось разобраться с 'антихристовым слугой', сколько можно с ним возится, сигнал общего сбора уже давно играют.
-Хендс ап! Хенде хох! -все равно, как по-французски будет 'руки вверх' Александр не знал, да и не мог знать в принципе - не рассматривали в ХХ-ом и XXI-ом веке в СССР Францию, как серьезного потенциального противника, хоть и состояла эта страна в блоке НАТО. Для лучшего воздействия слова были немедленно подкреплены внушением, и черный немигающий 12мм 'зрачок' винтовки теперь смотрит точно в лоб 'ненашему благородию'. Аргумент, надо сказать, сильный, так уже не раз и не два доводилось с его помощью убеждать непонятливых и упорствующих крестьян из числа местных аборигенов во время неизбежных реквизиций провианта и фуража.
Странно, удивительно, необъяснимо - но моментально подействовало, юнец-офицерик почти без размышлений бросил свою длинную саблю и поднял руки к небу. Не то французу показалось, что не так позорно сдаваться в плен относительно 'цивилизованному' противнику, не то он всерьез опасался, что грязные 'оборванцы' в ошметках мундиров сожрут чего доброго его такого чистенького и холеного. Так, по слухам, черногорцы поступили с генералом Дельгоргом... Какие соображения двигали им понять очень трудно, французы народ весьма странный с тараканами в голове, впрочем тоже самое можно сказать и о соотечественниках нашего героя. Нижние чины сразу же уволокли пленного офицера прочь - "под знамя полка", подгоняя тычками и пинками - не то что бы злые сильно были на него за сопротивления, а для лишь "скорости". Сашка собрался было идти следом за ними вместе с Федором к назначенному месту сбора, там уже надрывались изо всех сил попеременно горнист с барабанщиком, но задержался еще на минуту, чтобы наклонится и подобрать с травы трофейный клинок. Сталь на вид очень старая, кое-где видны чуть различимые зарубки - можно нашупать лишь кончиком пальца, но эфес и рукоятка новые. Клеймо - небольшая стилизованная голова волка или пса, на современных саблях и шпагах ничего подобного нет.
-Ловко ен вертел саблей, ровно наш Иван Федорыч, -заметил скривившись от боли приятель Александра, и в самом деле ухитрился французик сдержать на время пятерых. Но чудес не бывает, продержался бы офицер еще несколько минут, пока кто-нибудь из егерей не догадался зарядить свое ружье и тогда - финита ля комедия.
Действительно, этот парнишка кое-что умел по части "верчения саблей", хотя до хорошего фехтовальщика, каковым слыл штабс-капитан, никак не дотягивал. Пожалуй не зря Сашка прихватил с собой трофейный клинок, отдаст потом Денисову, пусть заценит находку - может вещь стоящая и пригодится еще. Обычно массовые заводские сабли, шпаги и палаши у французов дрянь, равно как и большинство дешевых российских фабрикуемых в Туле и Сестрорецке. Как только там началось там фабрично-мануфактурное производство оружия, так о качестве можно смело забыть. Петра Первого ведь не зря упрекают в разрушении русской национальной оружейной школы - все сгубил вал... для вооружения армии требовалось огромное количество ружей. Мастеров превратили в рабочих, заставили заняться поточным производством грубых гартмановских фузей, к веку 19-му ситуация в лучшую сторону изменилась не сильно в том числе и по оружию холодному.
Забегая вперед можно добавить, что трофей действительно оказался ценным - таким, что у штабс-капитана Денисова "глаза на лоб полезли". У него в коллекции были уже различные редкие волчки, гурды, крестовики, дамасски, но с изделием знаменитого генуэзского мастера 17-го века Феррари он столкнулся впервые. Сколько такая игрушка стоит в серебряных рублях штабс-капитан не смог определить, видимо не меньше чем болид Формулы-1 от той же фирмы в том мире из которого прибыл к ним в прошлое Сашка. Не поймешь этих фанатиков-коллекционеров, лезут о такой простой вещи на стенку, на вид железка-железкой, только старая очень. Была бы эта винтовка, так унтер-офицер обязательно оценил и то лишь после отстрела по контрольной мишени и с разных дистанций, начиная от 50-ти метров. Там все понятно и наглядно, или кучность боя выйдет такая что "пуля в пулю" или паршивая. В первом случае оружие можно пристрелять и отъюстировать прицел, во втором - на стенку как украшение повесить, или подарить кому-нибудь.
После войны дорогое антикварное оружие вернулось к владельцу, Денисов поступил как настоящий рыцарь былых времен. Он после заключения мира отыскал в Тильзите того самого лейтенанта и вернул ему шпагу.
-Не хочу грабить человека, пусть это и враг наш. Может быть это последний клинок остался в Европе такой, давно они уже не встречаются! Их не продают, француз получил его по наследству от предка. -так он объяснил Александру и остальным сослуживцам мотивы своего необычного поступка.
Можно было пожалуй засчитать эту короткую стычку за очередную "славную победу", поскольку было взято много пленных в том числе и офицеров и убит дивизионный генерал, но всю триумфальную картину напрочь испортили соседи из 9-го егерского полка. Командующий российским арьергардом совершил одну существенную, весьма распространённую в то время ошибку - он не назначил приказом старшего в отряде, предназначенном для организации засады. Очевидно, генерал от инфантерии Багратион предполагал, что согласно уставу бразды правления возьмет в свои руки командир 13-го егерского полка, по старшинству чинопроизводства так и должно было получиться. Вот только кроме уставного порядка в российской армии всегда существовал еще и неписанный, но не менее свято соблюдаемый всеми. Во внимание принималось не время производства в чин, а заслуги и связи его обладателя перед сильными мира сего. Поэтому в определенный момент полковник, командовавший 9-м егерским полком, решил 'порулить' самостоятельно и вопреки полученным инструкциям вывел своих подчиненных из леса в открытое поле развивать наметившийся первоначальный успех. Попытка воевать 'как положено', да еще против превосходящих сил противника, поддерживаемых полевой артиллерией, ни к чему хорошему не привела, разбили их французы вдребезги. Только близость укрытия, да помощь соседей и уберегла "девятку" от окончательной гибели. Результаты же опрометчиво затеянного горе-военачальником "правильного сражения" оказались весьма плачевные, теперь и этот егерский полк сократился до однобатальонного состава, а как все прекрасно начиналось... к сожалению, жизнь подносит сплошь и рядом такие разочарования. Но все равно, даже с учетом этих потерь счет был в пользу российской армии, особенно по "выбитым" и пленным офицерам, а Наполеон обычно только по ним и "отчитывался" в своих бюллетенях.
Все эти мелкие стычки равно и набеги казаков тем не менее позволили выиграть столь драгоценное время для выбора и оборудования позиции перед Прегелем. Особого смысла давать там сражение не было, поскольку ранее все равно было решено отвести войска за Неман и главная битва за Пруссию уже давно проиграна, но видимо главнокомандующему Беннигсену очень хотелось напоследок громко хлопнуть дверью.
Глава 34. Пока без названия.
В этот раз непосредственное командование было поручено Ермолову, получившему недавно чин генерала, основной "ударной силой" выступала его бригада усиленная дополнительными артиллерийскими ротами собранными из разбитых частей. Для прикрытия были затребованы люди из пехотных полков и 13-егерский выделил по разнарядке сверху полуроту с поручиком Яковлевым в качестве исполняющего обязанности командира. Нечего и говорить, что ГГ в очередной раз "повезло" и он снова попал в число избранных...
-Ваше благородие разрешите обратится! -мнется уже знакомый Александру фейерверкер Иванов, пытаясь что-то сказать поручику. За последний год Леонид остепенился и выглядит донельзя солидно, сразу и не подойдешь к такому начальнику.
-Ну чего тебе братец? Говори не томи.
-Так велено от вас солдатов получить в прикрытие и для помосчи.
-Мы в другое место назначены, али не видишь?
-Так ваш благородие приказали получить с вас! Сам их превосходительство велел.
-Черт с тобой, бери вон Сашку-унтера и еще человек с дюжину, больше не дам и не проси, у меня и так народу мало, пусть другие полки выставляют!
Вот так Александр оказался снова в компании знакомого артиллериста, разве что пушка у Ивана теперь одна, вторая осталась навсегда за Алле. Вражеское ядро разбило в щепки лафет и положило на месте почти всю прислугу, уцелел только солдатик которому до этого стабильно не везло с ранениями в голову. Эвакуировать подбитое орудие с поля боя фейерверкер не сумел, на себе тяжелую бронзовую трубу не вынесешь. Предназначенные для таких случаев запасные лафеты остались по странному стечению обстоятельств на левом берегу Алле и заполучить их оттуда не представлялось возможным. Построенные ранее для переброски войск понтонные мосты были заблаговременно, до начала генерального сражения, разведены и вывезены в тыл, очередной исполнительный и рачительный дурак позаботился о вверенном ему казенном имуществе. Не получилось бы так и с переправами через Прегель, вылезла из под спуда неприятная мыслишка, но ее тотчас Александр загнал обратно, не время еще думать об этом.
Генерал Ермолов снова решил выдвинуть двух и четырех орудийные полубатареи и отдельные пушки вперед, туда где местность позволяет им удержаться и действовать против атак пехоты или кавалерии. Видимо недавний опыт был сочтен удачным и его решили повторить снова. Предполагалось, что такие "узлы сопротивления" заставят атакующего противника распылить свои силы и существенно облегчат оборону центральной позиции на гребне холма. Само место было выбрано удачное, не обойдешь и не объедешь - картечь и ядра с центральной батареи не дадут, а против легких сил, способных просочится мимо, имелись казаки.
Встали они за мелким овражком на пологом склоне холма. Едва отцепили пушку и передок, как "тяга" - запряжка вместе с ездовыми резво рванула в тыл, значит и здесь положено стоять до конца, покидать назначенную позицию без приказа запрещено.
-Ну что Ваня, давай копать, что еще нам делать? Ночь у нас в запасе есть! -обратился Сашка к своему "главному пушкарю" и на этот раз встретил полное понимание.
Основную позицию оборудовали саперы, возведя там редут полного профиля, а вот на дополнительные, как обычно бывает, никто внимания не обратил. Хорошо хоть грунт здесь мягкий, смесь глины и песка и чрезвычайно редко встречаются крупные камни, столь обычные для почвы Восточной Пруссии. Плести туры времени уже не было, и для защиты людей был отрыт обычный стрелковый окоп, а пушку прикрыли небольшим земляным валом. Хотели еще построить нечто вроде блиндажа для защиты от обстрела, но от этой идеи пришлось отказаться, ближайший лес за три версты и таскать оттуда бревна на себе сил уже не было, а равно и времени.
-Поручик то твой где, опять болеет? -поинтересовался Александр, как только закончили с оборудованием позиции.
-Нет, ранетые оне ныне... -ответил за Ивана единственный уцелевший номер расчета второго орудия, отложив в сторону штыковую лопату.
Александр не успел порадоваться за человека, что сумел наконец преодолеть страх, оказывается все было немного иначе. Не вражеская картечь и не пули и не штыки достали в бою трусливое "благородие", а всего лишь обозная лошадь копытом лягнула, какой с глупой скотины спрос? Господин артиллерийский поручик решил видимо стать в бригаде Ермолова нештатным ревизором, проверки артельных котлов на предмет наличия мяса ему показалось недостаточно, полез смотреть как подкованы кони и получил "по чайнику". Лошадка разом рассчиталась за все побои учиненные ретивым садистом-службистом подчиненным, теперь ее вся артиллерийская рота подкармливает сладкой морковью.
Выходит прав был Ермолов, когда в ответ графу Аракчееву на неудовлетворение последнего состоянием лошадей при проверке, ответил буквально: 'Жаль, Ваше сиятельство, что в артиллерии репутация офицеров зависит от скотов!'. Золотые слова, теперь и этому трусу-поручику лошадь послужной список поправила, ведь получил ранение и после войны будет обязательно представлен к незаслуженной награде. Такой вот анекдот выходит, ведь самому генералу лошади карьеру тогда основательно испортили, а господину поручику напротив улучшили.
-И почто Варька его ирода насмерть не прибила? Я б ей пуда моркови за тако дело не пожалел! -сокрушается Иван, оказывается поручик мало того, что серьезно не пострадал, так еще и по прежнему формально командует остатками полубатареи. Разве что по части мордобоя его в правах существенно урезали, в полевых условиях такой способ поддержания дисциплины сочли неуместным, командование и так напугано участившимся в последнее время дезертирством нижних чинов.
-Хороший ныне денек будет, мотри как солнышко всходит! -фейерверкер ткнул корявым пальцем в окрасившийся пурпуром горизонт, день будет неплохой, вот только для кого-то он станет последним. Внизу у подножия холма разворачиваются войска противника, и что-то слишком много, на взгляд унтер-офицера, у них сегодня пушек.