Рассвет разъедал чернично-сизые облака. Мёртвыми глазами я смотрела, как трещины расползлись по потолку кровеносной системой. Запавший язык мягко давит на глотку. На подоконнике ореховое безе. Интересно, кто принёс его мне и так неловко завязал бантик. Воображаю тающую белоснежность. И как беззвучно безе хрустнуло бы под слабым нажимом щеки. Из глубины коридора возник врач и накинул простыню на моё нежно-ненужное тело.
В день похорон на мне не по размеру просторное платье из алого шёлка. Оно совсем не подходит к голубым глазам. Слабость увядших нарциссов подчёркивает гибкость запястий. Кто-то бережно приподнимает воздушный полукруг моей русой чёлки и целует лоб. В приоткрытый рот проскальзывают снежинки. Моя девичья красота застывает...