Путь к работе не длинный, но тоскливый. Сначала надо выйти за дверь родной квартирки, с сожалением вдохнув вкусный аромат печенья, что остывает на подоконнике, затем нужно спуститься вниз на три этажа, ведь лифта нет - да и ходить полезно, затем, отпрыгнув от тяжёлой подъездной двери, следует пробраться между серыми высотками и выйти к остановке, где уже стоят бедолаги, работающие по субботам. Все так примелькались друг другу, что уже кивают приветственно, встречаясь взглядами. Кира не любит уходить из дому, поэтому каждый день - отсчет времени.
В автобусе пусто, морозные узоры холодят плечо, привалившееся к стеклу. Все молчат, дремота сковывает пассажиров. За окном один и тот же пейзаж, но зимой он необыкновенно свеж - снег дарит ему надежду.
Кира идёт к работе мимо рынка, огибает расположившихся на тротуаре торговок, ступает по ковру из иголок - ёлки привезли! надо купить - и входит в темный зев библиотеки.
Сейчас она зажжет лампы, поставит греться чайник, и тоска по дому немного утихнет. Ещё никого нет - ни шумных студентов, ни напарниц, ни начальства. Можно отдыхать.
Она снимает пуховик, шарф, шапку, перчатки, вешает зимнюю броню на крючок и принимается за сумку. Где-то там должна быть шоколадка... Пальцы перебирают вещи: расчёска, книга, телефон, помада, кошелёк, мех, фольга... Мех?!
"Крыса!" - мелькает мысль, и она отпрыгивает подальше, не сдержав крик.
- Сама крыса! - пищит сумка.
- К-кто?..
- Ты, - заявляет сумка и вспучивается боками.
Что-то шуршит, гремит, сминает кожу и выбирается наружу. На Киру глядит мохнатое и ушастое существо. У него цепкие пальчики, ловкие руки и ноги, нахальная мордочка с почти человеческими чертами - под кустистыми бровями прячутся глаза-бусины, нос кнопкой жадно принюхивается, а рот с острыми зубами испачкан шоколадом.
Она всегда ждала чуда.
- А ты? - Кира отложила в сторону веник - и когда схватить успела? - и попыталась погладить существо.
Существо возмущенно фыркнуло и шлепнуло ее по руке.
- Лапы убрала! Будут тут меня... - зеленый взгляд прошелся по нескладной фигуре девушки, - ... всякие замарашки щупать.
- Хм. Откуда ты взялся, нахалёныш?
- У меня имя есть!
- Румпельштильцхен? - не сдержала улыбки Кира.
- Умная, да? Марик я. А не Руп... Рум... Ай, неважно!
Марик снова нырнул в сумку, забубнил глухо. Забурлил чайник, и Кира, словно очнувшись, завертела головой. Почудилось?
- Вкусно, но мало, - На пол упал комочек фольги. Марик вылез наружу и сказал: - Все просмотрел, ничего не осталось. Чего у тебя есть еще?
- Чай есть, сахар... - Девушка проверила тумбочку. - Печенье, но оно сухое...
- Давай, - ответил нахал и вскарабкался на стол. - Чаю тоже.
Если бы кто-то заглянул этим утром в небольшую комнату, где отдыхали библиотекари, он весьма бы удивился. На столе, чинно сложив уши, пил чай из блюдца гремлин, а рядом, восхищенно его разглядывая, сидела невысокая девушка и вела с ним беседу.
- Марик, а ты кто?
- Гремлин. А печенье ещё есть?
- Нет, но тут пряник завалялся, хочешь?
- Хочу.
Кира пододвинула Марику лежалое лакомство и задала следующий вопрос:
- А как ты у меня в сумке оказался?
- Залез, - прочавкал Марик. - Ты, тетеря, отвернулась, я с ёлки-то и перепрыгнул.
- Сам тетеря!
- О, ответила, - обрадовался гремлин. Шумно втянул остатки чая, погладил раздувшееся брюшко и спрыгнул со стола.
Клубком прокатился по полу и шмыгнул в зал. Оттуда затрещало, а потом, вспыхнув напоследок, отключилось электричество.
Кира вздохнула и полезла за свечкой. В старом здании постоянно что-то случалось.
- Марик! Марик, ты где?
Тусклый зимний свет скапливался лужицами у окон, стеллажи тонули в тенях, а стойка высилась скалой.
- Марик! Да где же ты прячешься?
Бухнуло. Затопали, стряхивая снег, ноги.
- Кира, доброе утро, - пропела Лидия Ивановна. - Мы снова в потемках? Ты звонила службам?
- Нет, сейчас позвоню.
- Поторопись, нам скоро открываться.
****
Субботний день был сокращенным, так что уже в два пополудни Кира была свободна. Марика она так и не нашла, так что даже подумала, что он ей приснился. Но съел же кто-то пряник? Когда Кира устроилась на работу, он уже лежал в тумбе, горделиво красуясь каменным бочком, котором можно было заколачивать гвозди. Нет, она его точно не смогла бы сгрызть. Значит, гремлин был наяву.
Кира сменила купюру на деревце, обвязанное бечевой, и заторопилась к автобусу. Где же Марик?
- Я тут.
- Ой! - Кира уронила ёлку, нагнулась за нею, уронила сумку, но наконец смогла все поднять и продолжить путь. - Где? Где ты был? Я искала везде, даже...
- Тихо, любопытная Варвара, не голоси. Я в капюшоне греюсь, а спрятался, чтоб теткам твоим не попасться. А то знаю я их - развопятся, шум поднимут... Клуши.
- Откуда?
- Знаю? Да вы, люди, все одинаковы. О, ёлку прикупила? - Любопытный нос выглянул из капюшона. - А гирлянда у тебя есть? А шоколад? А шоколадный торт?
- Гирлянда и игрушки были, а торта нет.
- Как можно так жить - без торта?
Кира рассмеялась, не обратив внимания на взгляды прохожих, перехватила поудобнее елочку и свернула к магазину.
****
Гирлянды перемигивались, шары сияли, а Марик обшаривал полки книжного шкафа. Особо приглянувшиеся книги он сбрасывал на пол, но Кира устала с ним спорить, потому сидела у дерева и наслаждалась терпким хвойным ароматом.
- Уморился... Пылищи-то, пылищи. Теперь понятно, почему в девках сидишь.
- И вовсе не поэтому, - вяло отмахнулась Кира. - Марик, а на елке ты как очутился?
- Залез.
- Зачем? Ты... Вы живете на деревьях?
- Я же не белка, чтоб на верхотуре, на ветру куковать. У меня нора есть, чистенькая, уютная, не то что твоя пещера.
Вот тут Кира обиделась всерьёз. Ей нравился её дом - уставленный старой массивной мебелью, с тяжелыми портьерами, с паркетным полом.
- У меня отличная квартира.
Гремлин почесал нос и пискнул:
- Ты смотри, а есть же характер. Хороший дом, не моему чета, конечно, но сгодится.
- Для чего?
Марик не ответил и шмыгнул на ёлку.
- Марик! На что сгодится?
Верхушка закачалась под весом небольшого, но упитанного существа. Гремлин выбросил ангела и занял его место.
- Марик!
- Ну что ты орёшь? Смотри, как здорово, - и он подпрыгнул.
- Марик!
- Скучная ты. И злая. Зачем я тебя выбрал - чтоб кричала на меня? Мне такого и дома хватало... Нет, понадеялся на доброту людскую, что не обидят сиротинушку, не оставят голодного... бездо-омного...
- Тебя из дому выгнали? - Кира представила, как Марик, утопая в снегу, идёт к городу, и сердце кольнуло от жалости.
- Не совсем. Я сам ушёл.
- Зачем?! - Жалость исчезла.
- Чтоб поняли, кого потеряли. А то не ценят же, ни капельки! - И скривив мордочку, Марик кого-то передразнил: - Гремлины себя так не ведут! Ты доел шишки? Почему нора не убрана?
- Ясно... От родителей сбежал.
- Не сбежал, а отделился. Теперь буду жить своим умом. У тебя. Учти, я не люблю шум и котов, а на завтрак предпочитаю шоколад. Ну и на обед... Да и на ужин тоже.
- А как же твоя семья?
- У них ещё дети есть, пусть их дрессируют, а я нашёл себе новый дом, - фыркнул Марик, спрыгнул с ёлки и принялся стаскивать книги поближе к деревцу.
Книжная крепость росла, а Кира все никак не могла подобрать нужных слов. Накричишь - гремлин уйдёт и от нее, а как его искать в большом городе? Согласишься - а семья что? Нет, хотелось бы оставить его у себя, ведь это же настоящее чудо - Кира отвлеклась, потому что чудо едва не свалило ель, потянув за гирлянду, - но совесть не даст так поступить.
- Марик, а если они волнуются? Переживают? Плачут?
Из-за кожаного переплёта показалось настороженное ухо.
- Представь, как им плохо без тебя?
- Это да, без меня совершенно невозможно жить, - согласился Марик. - Я же приношу радость в каждый дом. Тебя тоже осчастливил.
- Конечно, конечно! - закивала Кира.
- Ладно, завтра съездим, навестим их. Торт ещё остался?
****
За остаток дня и вечер один маленький гремлин умудрился съесть все сладости, что Кира купила на праздники. Она начала всерьёз опасаться, что его возвращению не сильно и обрадуются - ещё бы, такой проглот. Но решение принято и отступать не следует.
- Капюшон или рюкзак?
Марик осмотрел потрепанный рюкзак, видевший не один поход, и выбрал капюшон. Кира обула тёплые ботинки, надела куртку, обмоталась шарфом до самых глаз и присела на минутку.
- Ну и кого ждём? - проворчал Марик. - Я тут сварюсь.
- Все, выхожу.
Пригородный автобус дребезжал и звенел, но бодро подскакивал на выбоинах, отдаляясь все дальше и дальше от города. Кира смотрела в окно, ожидая, когда гремлин укажет нужный путь, но тот всё молчал. Народу становилось все меньше и меньше, расстояние между остановками все удлинялось. Когда за стеклом замелькали сосны, Марик больно дернул девушку за ухо и пискнул:
- Вон, вон там мы живём! В ельнике за соснами!
- Можно тут выйти? - крикнула Кира и вскочила с сиденья.
- Нельзя, ждите остановки.
- Не мямли, скажи ему, - науськивал Марик.
- Не буду.
Через десяток минут автобус притормозил у пригорка, рядом с занесенной снегом скамьей. Кира вышла и оглянулась: по обеим сторонам дороги высится лес, впереди за деревьями виднеется деревенька, изредка проезжают машины.
- Так, давай сворачивай, - скомандовал Марик и махнул рукой. - Нам туда.
Девушка шагнула вперёд и тут же ухнула по колено в снег. Ее ботинки не рассчитаны были на ходьбу по лесу.
- Не стой - замерзнешь!
Передернув плечами, Кира выдернула одну ногу и перенесла её вперёд. Потом вторую. Затем первую. И так раз за разом, пока не вышла к ельнику, запыхавшаяся от трудов. Марик же сидел в капюшоне и весело покрикивал:
- Н-но, залетные!
- Сейчас выброшу... пойдешь сам... лентяй, - отдышавшись, сказала Кира. - Куда дальше?
- Видишь горку?
- Ага.
- К ней иди, а там я подскажу.
Девушка поправила лямки рюкзака и зашагала вперёд, больше не пытаясь вытаскивать ноги из снежной трясины. Давно уже ей не приходилось столько ходить. Да ещё по снегу, никем не тронутому с начала зимы.
- Долго ещё? - спросила она через полчаса, когда выбилась из сил.
- Почти пришли. Ты посиди тут, а я вернусь скоро, - ответил гремлин и спрыгнул вниз, в белые холодные волны.
Снег над ним вспучился, а Марик, не выбираясь наверх, побежал вперёд. Кира вздохнула и села на рюкзак, не найдя ничего получше.
Вдали застучал дятел, зацокали белки. В ботинках таял снег.
Из-под снега вынырнула парочка гоблинов покрупнее: у папы были густые усы и суровый взгляд, а мама щеголяла знакомым платком в красный горох.
- Очень приятно, я Кира. Марик так по вам соскучился, вы не представляете!
- Ничего подобного! Не скучал я ничуть.
- Спасибо вам за нашего мальчика. И за подарки, - улыбнулась мама.
- Пожалуйста. У меня вот здесь... - Кира зарылась в рюкзак, - ещё есть... Возьмите, это вам.
Она сложила у ног коробки с рафинадом. Гремлины потянули носами и довольно сощурились.
- Не стоило, - сказала мама, придвигая дары поближе к себе, подальше от девушки. - Вы же нашли Марика, привезли домой...
- Спасибо, - кивнул папа. - А с тобой мы дома поговорим.
Марик повесил голову и подошёл к родителям.
- Я к тебе ещё приду, жди.
Кира помахала вслед троице гремлинов и отправилась назад по собственным следам.
Она вышла к дороге, когда сумерки затопили лес. Искать остановку и ждать автобус у нее не оставалось сил, да и ноги заледенели от набившегося в ботинки снега. Так что она встала на обочине и, завидя попутный автомобиль, замахала руками. Машина затормозила. Кира подбежала к открывшемуся окну.
- Не подбросите до города? Я заплачу.
- Садись, снегурочка, - улыбнулся молодой парень.
- Спасибо!
Девушка отогревалась под печкой, искоса рассматривала водителя - симпатичный.
- А ты откуда такая заснеженная?
- Из лесу.
- И что ты там делала? - спросил парень. - Меня, кстати, Миша зовут.
- Кира. Да я отвозила... белку.
- Настоящую? Где же ты ее нашла в городе?
- Было дело.
****
На улице висела серая пелена, которая не рассеивается даже в полдень. Мороз раскрасил балконы и окна льдистыми рисунками, украсил по своему разумению. Кира печет пирог. Идти никуда не нужно - на работе выходной, ёлку купит Мишка, холодильник хранит запасы на праздник.
- Кир! Ты дома? - В дверь вваливается высокая и пышная ель. - Смотри, какая красота!
- Ого, а она поместится у нас?
- Подвинемся. Иди достань игрушки, а я пока...
Кира не успела войти в комнату, как мимо нее пронеслись две тени.
- Скучала, дылда? - расплылся в улыбке подросший Марик. Он уже сидел на полке, перебирал книги.
- Марик!
- Кир, ты что-то сказала?
- Нет, ничего!.. Марик, ты откуда взялся?
Гремлин спрыгнул на стол, выудил из миски мандарин и позвал кого-то:
- Мурка, выходи, она добрая.
Из-под кресла блеснули глаза.
- Мурка?!
- Сестра моя. Младшая. Только она ещё стесняется людей, прячется, но ничего - привыкнет. Мы же к тебе надолго.
Кира прикрыла глаза и тихонько застонала, как от зубной боли.
- Что с то... - Мишка застыл на пороге, разглядывая пришельца, что поедал мандарин вместе с кожурой. - Кир, это что за мартышка?
- Сам мартышка! - плюнул в обидчика косточкой Марик. - А я тут живу.