- Честное слово, Олен, лучший подарок, какой бы я хотела сделать тебе сегодня, это - отправить тебя на Луну. Может, стоит мне выйти на связь с Балером и договориться о предстоящем перелете?
- Может быть, и стоит, - ответил Олен, немного подумав, - Нас объявили преступниками, которых ждет суд. Могу представить себе это судилище: администрация станет утверждать, что мы истратили колоссальные суммы денег на топливо, обмундирование, аппаратуру. Что мы отказались подчиняться доверившему нам Центру и прохлаждались тут в свое удовольствие.
- Надо поговорить с ними, - настаивала Глория, - Может быть, удастся уладить дело раньше, чем юристы вплотную займутся им.
- Если хочешь, сделай попытку. Я послежу за аппаратурой.
Глория с рассвета была на ногах и не находила себе места. Празднование Дня рождения должно было начаться после дневного тумана, еще оставалось достаточно времени, чтобы уладить конфликт с Луной. Ей пришло в голову, что в наказание за непослушание Центр полетов может принять решение оставить их на Земле навсегда. Но до сих пор такого вердикта не вынесли (а муж не должен допустить этого), их попытаются арестовать и выслать на Луну силой. Если не явиться сегодня в Гай, их станут искать носки. Убегать от "тех и этих" - перспектива не из лучших.
- Район нашего пребывания Центр прекрасно знает, - говорила Глория, спускаясь вниз, - Странно еще, что вчера никто не явился за нами. Мы же были в гуще народа, даже по лесам и полям искать не надо.
- Вот чего действительно не надо делать, - отозвался Олен, - Так это - пугать сообщество. И только ради достижения любого, но мирного исхода, я сейчас практически помогу тебе усадить нас за решетку.
- Сегодня придется уничтожить всю аппаратуру или спрятать так, чтобы многие годы земляне не наткнулись на нее.
- Лучше спрятать, мама. Никто не знает, каким образом пойдут наши дела. Может быть, она еще нам пригодится.
- Все может быть...
Центр не отозвался, связи лично с Марфилом тоже не удалось установить. Пришлось уложить аппаратуру в футляры, приготовить ее к переноске.
Глория осталась дома, а Олен решил прогуляться до Фонда разума.
Стены решетчатого здания без дверей, как и прежде, были увешаны объявлениями о признанных открытиях и заявках на них. Сквозь решетки были видны колоды-столы. Где может храниться карта? А где вообще хранятся научные материалы, не связанные с новыми открытиями?
Пройдя по кабинетам, Олен обнаружил стопки листков, придавленные, как и у шамана, плоскими камнями: наука пригодилась тут в качестве табуретов. Нашлась и большая карта: склеенные в квадрат листки висели на стене, ничем не отличаясь от прочей информации, развешенной тут. Олен осторожно оторвал карту от стенки и скрутил ее в рулон - специально обработанный материал гнулся, не давая трещин. Так, с желтым рулоном, прижатым к спине Коня, он и вернулся домой.
Мать, с золотым обручем на высоком лбу и в новых туфлях от Олена, ждала его у пещеры в компании Самана.
- Там, на лугу, столько народу спит прямо на траве! - сходу заговорил Олен.
- До утра пили первую белену. Сегодня будет более слабая, - объяснил Саман, - Мне не хочется пить белену.
- Олен, смотри! - Глория показала ему ракушку с отверстием, - Саман нашел.
- Нашел, - подтвердил Саман, - Ты говорила - потеряла, а я ее нашел у Гута на груди. И забрал: раз потеряла, значит, не подарила!
Это была действительно одна из их ракушек - с камерой внутри!
- Гут... он уже появился здесь, в поселке?
- Он дома, завтра выйдет.
Два желания боролись в Олене: расцеловать Самана и - броситься опрометью вниз, в подпол, переснимать карту, которую, подъезжая к пещере, он бросил в заросли ромашки.
- Мама, - сказал он, - Ты же готовила себе на сегодня золотой листок. Дай мне поносить эту закорючку!
Олен получил от матери желанное украшение. Глория показала на свои ноги:
- Смотри, Саман принес мне нитки!
Туфли были шнурованы нитками из обработанных жил.
- Хорошая работа, Олен! Как хорошо ты сделал эти дырки! - стал восхищаться Саман.
- Почему ты не выковал до сих пор тесаков из металла, Саман? - отошел от разговора о сапожных тонкостях Олен, - Ты же - лучший кузнец в кругозоре!
- Зачем - из металла? Я умею хорошо оббивать камень. Мои тесаки - лучшие!
- Мне приходилось видеть, - осторожно отсеивая чуждые в здешних краях слова, заговорил Олен, - Тесаки и ножи из металла, и они были лучше каменных. Когда зажгут огонь в кузнице, попробуй, Саман!
- Мы с Саманом пойдем забирать кляч. Взять снова Жеридва? - мать решила увести Самана от пещеры.
- Ну, конечно, возьмите и его в Гай. Пусть привыкает к сообществу.
Олен отправил изображение карты Марфилу. Сам он не имел времени хорошо с нею ознакомиться, но успел отметить, что слова "планктон" на ней нет. На два полушария была нанесена сетка, клетки которой имели номера. Извивались нитки рек, или сеть дорог, подобная паутине. "Паутина" - это слово произнес Сан в последней с ним беседе. Тогда они говорили о шамане. Впрочем, параллель, проведенная Оленом между двумя паутинами, могла быть и не верной.
Карту он отвез в Фонд разума, развернул рулон и прислонил к стене возле места, где взял ее. Пришлось еще раз съездить домой за подарками-кувшинами, и на праздник он явился с опозданием.
Новобрачные сегодня переместились с почетных мест, там теперь сидели семьи с младенцами - прошлогодние молодожены. Малыши отмечали первый День рождения - один год, хотя редко кто из них имел и три месяца отроду. Сегодня все в кругозоре становились на год старше.
На столах там и сям стояла полосатая скорлупа с особым напитком - беленой. Народ бурно веселился и, похоже, общался без передышки. Но говорить вслух желания у носков не было.
Мать отличалась убранством, и о ней думали сейчас многие, часто поглядывали в ее сторону и обсуждали новинки.
Олен предложил сказаться больным. Глория оповестила соседок о том, что сын неважно себя чувствует, и отошла от стола.
По дороге к дому, из одной из пещер они услышали:
- Эй, глухой! - из проема выглядывал один из "лесных женихов", - Ты другом быть собирался?
- Ты - Гут? Теперь чего ты хочешь? - довольно грубо отозвался Олен.
- Белены мне принеси.
- Тебе нельзя.
- Да я тут просижу, никто и знать про нее не будет.
Представлялось полезным побеседовать с разбойником, поэтому Олен вернулся к месту застолья и прихватил одну скорлупку с беленой ("Чтобы заснуть поскорее" - объяснил он).
Гут же после белены действительно разговорился и рассказал, что в лесу появились еще два глухонемых, от которых ему с друзьями пришлось удирать. Эти двое затем отправились на север. На вопросы о том, как они выглядели, был получен ответ: "Как все". Олен задал еще один вопрос, крайне его интересовавший:
- А что думает про тех глухих шаман?
- Не знаю, - был ответ, - Мы свое сделали, отработали на него две луны, а сейчас мне все равно, что он думает.
Олен оставил начавшего зевать носка и направился к дому.
За время его отсутствия Глории удалось связаться с Центром.
- Сидим на чемоданах, - игриво сообщала она в микрофон, когда вошел сын, - Готовы вылететь на Луну.
- Сегодня за вами придут, - отвечал ей новый сотрудник в подчеркнуто официальной манере.
Глория заговорила более холодным тоном:
- Хорошо. Ждем дальнейших указаний.
- Включите определитель координат.
- Он дает сбои.
- Ждите указаний.
Связь закончилась.
- Мама, а тебе не кажется, что мы начинаем юлить, подстраиваться под них? Мы теперь - на этапе, когда домой уже просятся?
- Олен, ты прожил пятьдесят два года и стал полным сил, здоровым и очень умным мужчиной. Чтобы стать не только умной, но и очень хитрой женщиной, я прожила сто тридцать лет...
- Мама, - рассмеялся Олен, - Надеюсь, что и в сто тридцать я не стану хитрой женщиной!
- Не расстраивайся. Нас еще будут почитать, как героев. Для вечности не важно как я себя поведу в течение двух или пяти минут переговоров. Мы с тобой - первые луняне, побывавшие на Земле, и я введу тебя в Большую Историю великим человеком.
Олен вздохнул почти с облегчением: он привык доверять матери. Кроме того, даже очень умные и сильные мужчины иногда нуждаются в утешении.
Не дружеский шарж
Олен связался с другом по запасной линии радиосвязи:
- Марфил, настрой тихую музыку.
- Соскучился?
- Еще как!
- Там нет никакой музыки? - на той стороне зазвучала классика - "Серенада Теневой стороны" Ховена.
- Вот спасибо! Музыки здесь нет. Они не поют. Впрочем, какие-то ритмы подхватывают, возможно, что и с текстом, но все это - беззвучно. Хотя, если передача мыслей - образная, какие ж там тексты могут быть? Чтобы во всем разобраться, маловато времени. Мать уже запевала тут, сказываются потребности души.
- Ну, и как им показались наши песни?
- Пошли "на ура"! Пора открывать консерваторию - от учеников не будет отбоя. А вы нам всю малину портите - домой, да домой!
- Насколько я понимаю, причиной тут - какие-то ваши семейные принципы. Для государства намного выгоднее было бы подержать там подольше одну экспедицию, а не две или три по очереди: лишние затраты на подготовку и адаптацию. Так что разберитесь в своей семье сами, и все будет о-кей.
- А что - в семье? - стал оправдываться Олен, - Я с двадцати лет занимаюсь наукой, живу самостоятельно. Ведь кое-чего я достиг, Марфил? Название "наука жизни" вошло в обиход по моей инициативе, именно я начал заниматься историей химии, биологии и дьюринга живых организмов таким образом, что удалось соединить воедино разрозненные теории и создать новую науку. Мое пребывание на Земле стоит рассматривать не как отдых любопытного, а как работу во славу НЖ и Луны в целом. Причем тут семья?
- Ты не о том говоришь. У вас какие-то распри чисто семейные, далеко не научные.
- Мать не хочет оставлять здесь меня одного. Они с отцом в следующем году отметят столетие семейной жизни. И за сто лет она впервые так долго и так далеко от него. Естественно, что отец - нервничает, но должен же он понимать, что у нас тут не прогулка на досуге!
- Вот-вот, Олен, - остановил его Марфил, - Если бы вы именно "прохлаждались" там, он бы еще потерпел...
- Ты не знаешь моего отца. Даже, если бы мы здесь отдыхали, он нашел бы что-нибудь угрожающее нам: антисанитарные условия, к примеру. Или угрозу бы какую-нибудь фантастическую усмотрел, чтобы только его семья была при нем.
- Ага, как я понял, ты протестуешь против ига фамильной власти. Сестра почему не общается с вами?
- Семь лет тому назад она взяла свою семью и откатила в Зону сумерек, свободы совести захотела. Не знаю ее реакции на наши приключения.
- Здесь она не показывалась. Впрочем, мы снова говорим не о том, - спохватился Марфил, - Записи перестали поступать, камера разрядилась. Связь со спасателями возможна только через вашу радиостанцию: нагружать их дополнительными передатчиками не стали. До сих пор они не наткнулись на вас, поэтому ни с кем не смогли связаться.
- Если они не нашли нас до сих пор, значит, попали в другой кругозор. Мы же два дня находились на виду: весь поселок в праздник собран на одном пятачке. Нас не пришлось бы искать - пришел, увидел, арестовал. Куда они денут нас после ареста? За нами увяжутся все три сотни здешних обитателей, я уверен, посадка куны и два ее старта будут рассекречены. Придется еще продемонстрировать передающую аппаратуру.
- Еще раз должен сообщить тебе, что держать в секрете от землян наше пришествие Луна больше не намерена.
- Марфил, даже, если мы хотим быть замеченными, как пришельцы с неба, мы обязаны не довести контакт двух планет до вражды и массовых убийств.
- От меня ничего не зависит.
- От каждого зависит многое, Марфил! Найди мою сестру, попробую повлиять на отца через нее.
- Да поздно, Олен! Спасатели-то уже там.
- Они направились в другую сторону, Марфил, от места приземления - на север. Сюда доберутся, но - когда? Эти носки, в лесу, не они ли?
- Они. Я тебе и показывал эти кадры, чтобы ты запомнил наших сотрудников. Они сразу ввязались в рукопашный бой с землянами, но по тамошним джунглям преследовать трудно.
- В бой они ввязались с разбойниками, слава Богу, а не с мирным населением. Без сомнения, шаман уже знает о появлении еще двух глухонемых. Нас не тревожили, значит, пока что не связали их появление с нами. Они что - в гриме?
- Да. Им подготовили накладные горбы, парики с ушами, маски, грим соответствующий, - стопроцентные носки!
- Чтоб они оглохли со своими накладными ушами! - вскипел Олен, - Можешь намекнуть, что жара тут дважды в день превышает шестьдесят градусов. Я поздравляю их с хорошей парилкой под масками и париками! Они ее тут имеют.
- Кто же думал, что вы снова смоетесь?
- Да не сбегали мы! - взорвался Олен, - Два идиота заблудились в лесу. Я - при чем? Если они собираются применить к нам силу, искать я их не пойду. Пусть парятся.
- Олен, мне пора на службу, - спохватился Марфил.
- Ты принял большую карту?
- Да, она получена.
- Тогда к тебе еще одна просьба: подключи к работе с текстовой информацией Зигмунда. Он надежен. Поставь в известность, что я нуждаюсь в его помощи. Он - отличный ученый и один из лучших моих друзей. Нет, будь добр, прежде проверь, не перекинулся ли он в стан "завоевателей": там у вас все переделились на большинство и меньшинство. Так вот, мне нужен толковый подручный по научной части. Зигмунд подходит, если не изменил своих взглядов о мирном соседстве цивилизаций.
- Извини, Олен, я уже спешу. Давай самую суть.
- Необходимо исследовать земные карты и сопоставить их с нашими - древними и новыми, снятыми с Луны и с лунных карет. Я почти уверен, что полное и равномерное заселение Глобуса - блеф. Рост численности населения планеты при нынешних темпах не позволил бы занять оседлым населением всю поверхность Земли. Пусть помощник сравнит хотя бы лесные массивы: сегодняшние - с теми, что были двести и триста лет назад. Границы кругозоров помечались лесными посадками. Сегодняшние джунгли - результат естественного развития флоры в течение столетий, но их начало - рукотворные границы административных районов. Ты понял?
- Я понял, Олен. Найду тебе хорошего помощника, передам материалы и просьбу.
- Ты передашь не материалы, а их копии, Марфил, информационная база этой работы должна храниться у тебя. А теперь - главная мысль, к которой я тебя веду: луняне смогут прилететь и обосноваться на свободных, не заселенных носками земных территориях.
- И сосуществовать мирно.
- Да! Именно так. Если мы быстро обнаружим необитаемые площади. Прошу тебя, не откладывай эту работу. Это - вопрос жизни и смерти целой цивилизации гуманоидов.
- С Днем рождения, Олен! - неожиданно воскликнул Марфил.
- Спасибо! Теперь я знаю, что ты - в курсе здешних событий.
- А чтобы ты, Олен, был в курсе здешних, я отправлю тебе один шарж, не совсем дружеский. Прости, рискую вызвать твой гнев, но лучше тебе узнать это от друга, чем... Короче говоря, на минуту включи видеоканал, глянь, выключи, и только потом можешь падать в обморок. Бегу.
Когда засветился экран, на нем появился газетный рисунок, на котором Глория держала Самана под руку. Надпись гласила: "Ой, да пара носков!"
Олен рассмеялся, открыв для себя главную причину отцовского беспокойства.
К вопросу о "клюкве"
- Сами мы и виноваты, - с горечью в голосе подытожила Глория полученные новости, - Мы ни разу не запросили прессу, даже официальных сообщений новостей не знаем, не говоря уже о "клюквенных". Мы считали себя и наши приключения самыми важными и интересными для Луны.
- Именно так я и продолжаю считать, - упрямо кивнул головой Олен, - Наша экспедиция - эпохальна. Луна вступила в новую эру своего развития.
- Когда ты открыл вторую подфазу в развитии бактерий, ты заявлял то же самое.
- А разве нынешняя управляемая работа микробов и бактерий на службе человечеству - не результат того самого открытия? Теперь пищу, переработанную микротварями за пределами человеческого тела, мы потребляем, просто нанося ее на кожу. Этим даем отдохнуть и восстановиться органам пищеварения. Заметь, до моего открытия полноценное питание человека (без подключения медиков или органов пищеварения) было мечтой ученых и фантастов. Да, двести лет человек мог прожить и тогда. Но разве молодость и сила, которую ты ощущаешь в теле, не дана тебе твоим сыном?
- Тогда в газетах тебя рисовали главнокомандующим войсками, в рядах которых кое-где маршировали микробы...
- А теперь по страницам газет маршируешь ты с Саманом, - развеселился Олен, - Слава пришла! Какая же слава - без подковырок?!
- То-то, отец твой радуется этому юмору!
- Запрошу файлы с обзорами газет за все упущенное нами время! - решил Олен и занялся налаживанием связи с Марфилом.
За ночь они получили желаемую информацию и основательно "погуляли" по всем материалам: от официальных сообщений правительства до светских сплетен и показов мод. И утро в этот раз не разрушило их крепких снов, так что они проснулись только от криков Арин:
- Эй! Вы опоздали на обсуждение! Вставайте! Сегодня дедушка будет со всеми прощаться.
Неловкость и спешка, с которой они собрались в путь, не помешали Олену вовремя вспомнить о ракушке с камерой, а Глории - заново зашнуровать запутавшиеся шнурки. Пользоваться глиняной обувью ей уже не хотелось.
Носковое собрание внимало мыслям представителя науки. Мужчина немного жестикулировал, головы собравшихся иногда одновременно поворачивались то в одну, то в другую сторону. Наступил момент, когда перст "оратора" указал на них, обратив тем самым взгляды слушателей непосредственно к ним. Олен почувствовал неловкость, пришлось спросить сидящего рядом с ним Масека:
- Что говорят?
- Патенты. За одну неделю ты подал заявок больше, чем другие за весь год. А потом остановился.
- А- а...
Олен поискал глазами группу представителей науки с их семьями. "Говорящий" ничем не отличался от остальных: все сидели спокойно. Вскоре глаза многих обратились к другому носку - бывшему классному соглядатаю. Тот обводил взглядом собравшихся, горло его даже не вздрагивало.
Вдруг все засмеялись и повернулись к Арин: она, улыбаясь, сидела рядом с полулежащим Саном. Дед вскоре вступил в спор с оратором, вызвав повышенный интерес у публики, которая стала смотреть то на Арин, то на Олена с матерью. Кивнув головой в их сторону, Арин заговорила:
- Вы же видите, что он даже сейчас не понимает! Он не услышал ни одного из ваших полей. Как можно подозревать меня в этом? И кто докажет, что мои открытия я беру не из воздуха, как и другие носки? Вы все работали рядом с Оленом, много времени находитесь рядом с ним. Почему не патентуете его мысли? Если "резина" мною просто выдумана, не надо патентовать. Почему патентуете?
- Потому что слово "резина" встречалось в древних трактатах. Возможно, оно имеет несколько значений, так как той резиной, из книг, не резали, как ты патентуешь. Ее можно было только растягивать. Возник естественный вопрос: если источником твоих патентов является Олен, он, вполне возможно, сможет и объяснить, а значит и открыть науке смысл многих открытых тобой слов. Тогда наука откроет суть многих книжных фраз. Мы уверены, что древние книги не лгут. Но о чем они говорят?
Дед приподнялся на подушке. Пленки глаз его на мгновение приоткрыли, а затем снова зашторили, зрачки. Дед был очень плох. Арин с минуту молча смотрела на Олена с Глорией, а затем стала "переводить" им то, что говорил дед:
- Если древние книги имеют столько мудрости, что наука не может осилить ее сама, надо показать их народу. Сейчас же ученые просто поджидают, когда кто-либо из носков случайно "поймает" в воздухе какое-нибудь слово, обычно - непонятное и ему самому.
Вздрогнула женщина от науки и, глянув в сторону глухих, заговорила вслух:
- Книг слишком много, чтобы возить их все по Глобусу. Читать их трудно даже науке. Некоторые ученые всю жизнь только тем и занимаются, что читают книги, пытаясь хоть что-нибудь в них сообразить. Наши предки превратили свои науки в загадки, странно изложенные на многих языках. Даже зная все слова фразы, зачастую невозможно понять сказанное.
Олен от души веселился по поводу слышимого: на Луне шла нескончаемая борьба с заумной терминологией. Фундаментальные науки, политика и экономика то и дело "подбрасывали" новые термины и обобщающие слова, понятные только узкому кругу посвященных, или фразы, в которых "черт ногу сломит". Общество лунян не смирилось с существованием зашифрованных наук, заодно объявив войну запутанным речам. Зачастую это тормозило научное изложение материала, поэтому получились как бы параллельные науки:
- одна - строгая - для посвященных, изложенная сжато, конкретно, в строгих научных формулировках и терминах;
- другая - популярная или прозрачная - обязательная для официального признания обществом и патентования.
Строгая наука с трудом, но все же больше и больше сходила к популярной. Переводить научные термины на язык, понятный любой домохозяйке, было дополнительной работой, которой можно было избежать, если изначально фиксировать мысли в простейших выражениях. Статьи и научные труды сверялись с каталогами дозволенных для употребления научных терминов. С пол столетья уже творческий люд расшибался в лепешку, норовя вписать в заветный список новый термин, облегчающий изложение своей теории или научной разработки. Но древняя Земля в свое время не ставила таких преград перед наукой.
- Сан говорит, - снова зазвучал голос Арин, - Возьмите Арин в науку. У нее получится.
- Мы все одинаково умны, - парировал соглядатай.
- Тогда почему наука к чтению книг допускает только свою семью?
- Сан, это - не правда. Книги я читал только в молодости, когда находился в Нулевом горизонте.
- Арин их никогда не читала, но уже представляет кое-что из того, что там написано. Значит, именно она и должна заниматься наукой, - от имени деда говорила Арин.
- К работе в науке уже несколько лет готовятся мои дети, - отвечал соглядатай, - Вскоре они отправятся в Нулевой, чтобы почитать книги.
- Почему - именно твои? Они - не самые умные из наших детей, - возразил дед.
- Я хочу сказать кое-что о распределении работ, - произнес Олен.
- О порядке работ поговорим позже, - отозвался шаман.
- Нет, речь пойдет не о каких-то отдельных работах, - вздохнул Олен, сразу ощутив сопротивление, возникшее раньше, чем его услышали, - Я знаю, что среди нас есть носки, которые лучше других делают одну какую-то работу. Они выполняют ее легче и быстрее остальных. Вы же знаете, что больше всего кляч приводят в кузницу в те дни, когда там работает Саман. Он - лучший кузнец в кругозоре, это известно всем. Отдайте ему эту работу, пусть он каждое утро приходит в кузницу и работает только там.
- Как он будет жить, если станет приносить домой только подковы? - спросили его со смехом.
- Ему могут принести мясо те, кто приведет подковать клячу. Можно отдавать ему другую еду или фанты.
- Остальные разучатся работать в кузнице, - вставил шаман.
- Остальные будут заниматься тем, что умеют выполнять лучше других, - ответил Олен.
- Все умеют все! - отстрелялся девизом Огю.
- Глюм лучше других умеет вязать плотики! - сказал Олен, чем обрадовал молодежную компанию.
- Никола мелет муку! - выкрикнули оттуда.
- Майла делает костюмы!
- Вражек - лучший по шкурам!
Сообщество загудело веселым возбуждением, и Олен "ушел в тень".
- Так мы уничтожим весь наш уклад, - от слов шамана снова установилась тишина, - Все получат фанты и будут их есть? Или все захотят мяса в один и тот же день. Кто запомнит, кто и что взял вчера? А кто захочет работать на камнеломне?
- Огю, - заговорила Глория, встав со своего места, - Это действительно не просто - дать каждому постоянную работу. Но те, кто делает какое-либо дело лучше остальных, должны заниматься им изо дня в день. Других же, как и раньше, будет направлять на работу Управа. А мастера через Управу могут получать продукты.
- Дедушка говорит, - отозвалась Арин, - Что надо сейчас, когда здесь собрался весь кругозор, выбрать мастеров. Чтобы все их знали.
- Правильно! - сказал Саман.
- Правильно, - повернулся к нему Огю, - В твоих способностях никто не сомневается. Ты хорошо работаешь, особенно, когда рядом с тобой - глухая носка.
Все засмеялись. Глория решила не поддаваться на провокацию.
- В кузнице, вместо подков, ты делаешь закорючки и отдаешь их ей, - продолжал шаман, - Подарки!
- Да, - коротко подтвердил Саман, - Сейчас пойду делать резину.
- Что? Ты знаешь, что такое резина?
- Резина - режет, - строптиво тряхнул головой Саман, - Я решил сделать резину.
Он встал и направился к клячам: застенчивый Саман нашел повод уйти от насмешек.