Звук захлопнувшейся наружной двери привел меня в чувство. Я с недоумением огляделся. Мои апартаменты, представляющие собой однокомнатную малогабаритную квартиру, ничуть не изменились: минимум мебели, ограниченное жизненное пространство, как часто пишется в объявлениях о продаже - в обычном состоянии, то есть без ремонтных фанаберий и излишней склонности к стерильной чистоте. Но у меня возникло ощущение, что окружающая обстановка приобрела черты странной чужеродности, да и сам я стал другим.
Всего несколько минут потребовалось для того, чтобы перевернуть представление о моей будущности, разделив жизнь на две половины: до и после. Нет, я не хлюпик, оплакивающий себя при любой более или менее значительной неурядице, в свои двадцать семь лет я успел узнать жизнь с изнанки, но, встречаясь с откровенным предательством, я словно выпадаю из повседневности.
Впервые я столкнулся с подобным состоянием, когда от нас с мамой ушел отец. Тогда мне было пятнадцать лет, и я привык считать нашу семью монолитным тройственным союзом, существующим в атмосфере любви и согласия. И вдруг в мгновение ока этот союз распался. Нет, я, конечно, видел немало примеров такого распада, среди моих одноклассников хватало ребят, прошедших через развод родителей. Но меня поразило, что мой любящий и любимый папа внезапно отказался от меня. Он не просто ушел от нас, он вычеркнул нас с мамой из своей жизни. Я пробовал наладить с ним отношения, только для этого необходимо обоюдное желание, а мой папа смотрел на меня как на досадную помеху, практически не скрывая своего безразличия. Именно это безразличие я и посчитал предательством, и мир перевернулся...
Я долго сидел в темноте, потому что сгустились сумерки, день клонился к своему завершению, а я все сидел и вспоминал это первое в своей жизни предательство. Мама разменяла нашу трехкомнатную квартиру на две однокомнатные, без всякого сожаления отдав одну квартиру отцу. Рана от отцовского предательства затягивалась долго и трудно, но юность брала свое: окончание школы, поступление в институт, наша дружба с Иришей. Казалось, жизнь наладилась, как вдруг, словно гром среди ясного неба, - внезапная смерть мамы. Это случилось, когда я перешел на третий курс, летом. Ничто не предвещало беды. Мы ужинали вдвоем; мама с присущим ей юмором рассказывала как прошло очередное совещание, она отвечала за сектор культуры при администрации города; внезапно мама побледнела, схватилась за сердце; я накапал ей капли, вызвал скорую. Ее отвезли в больницу, я поехал с ней. Через час ко мне вышел врач, и по одному его виду, я понял, что лишился единственного родного человека.
Я не мог находиться в этой квартире. Отец даже не пришел на похороны, у него как раз родился второй ребенок, ему было не до нас. Меня спасла тогда Зоя Павловна мать Ириши, она забрала меня к себе, и я прожил в ее квартире целый месяц, она же убедила меня перейти на заочное отделение, потом - армия, восстановление в институте, поиски работы, скромная должность юриста с еще более скромной зарплатой в небольшом рекламном агентстве. Так я прожил до двадцати семи лет.
Ирку я знал с самого детства, последние два года в школе мы сидели за одной партой, часто ссорились и тут же мирились. Потом, правда, наши дорожки слегка разделились, мы учились в разных институтах, но это не мешало нам встречаться и весело проводить время.
- А не пора ли нам связать себя священными узами брака? - неоднократно спрашивал я, иронически посмеиваясь, а она или отшучивалась, или уходила от ответа. И вот сегодня я наконец получил от нее окончательный ответ - отрицательный.
- Нам уже по двадцать семь лет, не пора ли придать нашим отношения законный характер? - в очередной раз вернулся я к главному вопросу.
- Не будь занудой, Олежка, чем тебя не устраивает наша жизнь? Или тебе не хватает проблем и забот? Пойдут дети, лишние хлопоты, вечная нехватка денег. Давай подождем, вот разбогатеем...
- Вот уж чего не ожидаю от жизни, так это богатства, - засмеялся я.
Ирина вдруг как-то странно посмотрела на меня, как будто оценивала. От этого цепкого отстраненного взгляда меня обдало холодом, я поежился.
- Ты так смотришь на меня, словно видишь первый раз в жизни.
Она неожиданно засмеялась, но не обычным своим добродушным смехом, а злым и колючим, куда-то испарилось ее дружелюбие, присущий ей шутливый легкомысленный тон, глаза как две застывшие льдинки излучали отчуждение.
- Ну какой из тебя муж, ты бы видел себя со стороны. Обыкновенный недотепа, слабак, не умеющий зарабатывать, весь в розовых мечтах. Не понимаю, в кого ты такой удался? - Она пренебрежительно пожала плечами. - Твой папа правильно сделал, уйдя от вас, вот за него я бы с удовольствием вышла замуж. У него есть в жизни цель, и он знает, как ее добиться. Ради семьи он горы свернет. Мама у тебя, конечно, была энергичная предприимчивая женщина, но ей недоставало деловой хватки. Могла бы как сыр в масле кататься, а она была слишком заморочена на морали. А ты со своими моральными принципами, вечно довольствуясь малым, навсегда останешься нищим, зависимым от других. Нет, дружок, с тобой хорошо дружить, в трудную минуту на тебя можно положиться, но и только. Замуж за таких, как ты, не выходят.
Высказывая мне эти перлы, моя Ириша, вернее та, которую я считал своей Иришей, расхаживала по свободному кусочку комнаты перед диваном, на котором я сидел, взад -вперед, взад-вперед, как маятник. Ее голос неприятно звенел в ушах, длинные ноги манекенщицы и вся ее стройная фигура мелькали перед моими глазами, мешая мне осознать беспощадные слова, которые она бросала в меня словно камни. Потом она сделала резкий разворот и быстро направилась к выходу, захлопнув за собой дверь.
И вот это второе предательство застало меня врасплох, снова разделив мое существование на две половины. Окончательно вернул меня к действительности звонок мобильника.
- Олежек, что случилось? - зазвучал в телефоне тревожный голос Зои Павловны. - Ирка влетела сама не своя, собрала вещи, чмокнула меня в щеку, прокричала практически от входной двери: "мама, я уезжаю, выхожу замуж". Вы что, поссорились?
- Нет, - осипшим от неожиданной новости голосом, ответил я, - просто Ирина дала мне отставку, не подхожу я на роль мужа, во всем виновата моя порочная бедность, за таких недотеп замуж не выходят, - я попытался засмеяться, но выдал лишь жалкие потуги на смех.
Зоя Павловна как-то странно охнула, мне показалось, что телефон выпал из ее руки.
- Алло, Зоя Павловна, вам плохо, может быть мне к вам приехать?- А в ответ молчание. Я не стал ждать ответа, быстро собрался и ринулся к Иркиной маме, как видно, пришла пора мне спешить ей на помощь.
Я вскочил в свой потрепанный жизнью "жигуленок" и уже через пятнадцать минут очутился возле Иркиного дома. На третий этаж я взлетел одним махом, дверь в квартиру Зои Павловны оказалась слегка приоткрытой. Зою Павловну я застал в комнате, она сидела в кресле, держась за сердце. Я схватился за телефон, чтобы вызвать скорую, но Зоя Павловна решительно покачала головой, - ни в коем случае. Несмотря на мои слабые познания в медицине, я первым делом дал женщине успокоительное, измерил давление, которое, конечно, зашкаливало, принес аптечку, и Зоя Павловна, покопавшись, нашла выписанные ей лечащим врачом таблетки. В общем, минут через тридцать она совсем пришла в норму.
- Не понимаю, кто или что так повлияло на Ирину, но у меня сложилось чувство, что мою дочь подменили. Нет, она всегда отличалась легкомыслием и эгоизмом, я трезво смотрю на мир и на людей, которые меня окружают, нет у меня ложного представления о моей единственной дочери, как это часто случается среди любящих мам, но такого я от нее не ожидала.
Мы с Зоей Павловной пили чай, долго беседовали, я еще нашел в себе силы ее успокаивать, домой приехал за полночь, думал - промаюсь до утра, но неожиданно для себя заснул, едва коснувшись головой подушки...
...День клонился к вечеру. Серые сумерки быстро наползали на город. Олегу казалось, что такие же сумерки поселились в его душе, порождая в ней чувство тревоги и призрачности всего происходящего в жизни. Он шел по вечернему родному городу и не узнавал его. Куда-то исчезли все краски, город словно накрыло серой пеленой. И в этой туманной завесе то медленно, то суетливо передвигались человеческие фигуры, почти сталкиваясь друг с другом. Олег упрямо шел вперед без всякой цели, стараясь выбросить из головы все мысли, задерживая внимание лишь на своих шагах, машинально отмечая, как меняются вокруг картины города.
На смену людному многоэтажному центру выступали площади и длинные стрелы скверов, которые в свою очередь превращались в целые районы двух- трехэтажных особняков, огороженных либо высокими заборами с металлическими воротами, либо живыми изгородями из густо переплетенных вечно зеленых растений.
Несмотря на неспешные ритмичные шаги, окружающий мир представлялся Олегу огромным калейдоскопом, в котором быстро мелькают, сталкиваясь и нагромождаясь друг на друга, отдельные элементы городского пейзажа.
Но вот серая дымка начала таять в опускающейся на город ночной темноте, постепенно поглощающей все окружающее пространство. Плотная, почти осязаемая на ощупь, тьма незаметно впитала в себя весь мир. Олег почувствовал, что задыхается да и продвигаться в этой окутавшей город тьме стало сложно. Он постоянно наталкивался на невидимые в темноте препятствия. В основном такими препятствиями являлись люди.
Испуганные, непонимающие откуда взялась эта все поглощающая тьма, они, как заблудившиеся тени, бродили, натыкаясь на таких же блуждающих в темном густом месиве потерянных жителей города. Поскольку передвигаться на машинах в этой кромешной тьме было невозможно, количество людей на улицах города резко возросло.
Олег окончательно потерял способность ориентироваться, вытянув пред собой руки, он медленно,, на ватных, как в ночном кошмаре, ногах двигался среди паникующей толпы теней, еще совсем недавно бывших обычными людьми со своими радостями и огорчениями, заботами и проблемами. Только не останавливаться, твердил он себе, только не останавливаться - затопчут и, несмотря на ужас своего положения, едва не рассмеялся, - вот уж действительно движение - это жизнь, в самом прямом смысле слова. Интересно куда подевались звезды, луна? Взойдет ли утром солнце?
- Мамочка, смотри, какой бооольшущий крокодил. Это, наверное, тот , из книжки, который проглотил солнце. Что ли он теперь проглотил не только солнце, но и луну и звездочки?
Олег оглянулся. Прямо за его спиной едва просматривался силуэт женщины, державшей на руках ребенка.
- Тише, доченька, мы не дома, - шептала женщина. Но девочка, подняв к небу глаза, показывала рукой на огромное, почти заполнившее собой весь небосвод темное пятно, действительно по форме напоминающее крокодила. - Какой противный злой крокодилище, ну погоди, вот прилетит мой папа на своем самолете, ты захочешь его проглотить, а он вставит свой самолет поперек твоей пасти, и из твоего прожорливого живота выскочит солнышко, а за ним и луна, и звездочки. И тогда мой папа, он самый лучший и храбрый на свете летчик, плеснет тебе в пасть этого, ну, на котором самолеты летают. Мамочка, как это называется? Я забыла.
- Горючего, - неожиданно для самого себя произнес вслух Олег.
- Ой, правильно, горючего, - обрадовалась девочка, - и тогда жадный, глупый и злой крокодил сгорит. Да, мамочка? А наш папа станет героем, все будут его поздравлять, хвалить, и тогда я буду геройская дочь, а ты - геройская жена. Да, мамочка? - Девочка засмеялась. Детский смех странно прозвучал в этой толпе серых теней, обреченно шагающих в кромешной тьме...
...Я с опаской открыл глаза. Что это было? Неужели сон? Так явственно, что у меня до сих пор мурашки идут по коже. И почему я видел этого Олега со стороны? Я это был или не я? Главное, что я определенно понимал, что этот человек - Олег и выглядит он как моя копия. Если он - это я, то почему я видел себя со стороны? Я поежился, по спине прошел неприятный холодок. Сон явно не предвещал ничего хорошего. Однако сквозь не зашторенное окно пробивается слабый утренний свет, солнце еще не успело окинуть ласковым взором нашу земную обитель, но уже окрасило нежным розовым светом восточную часть неба. На душе потеплело. Жадный крокодил действительно выпустил из своей пасти животворящее светило. Значит, все-таки сон... Из-за его чрезмерной реальности мое сознание все еще отказывалось верить, что привидевшаяся мне Тьма, не порождение злых, жаждущих гибели человечества сил, а нечто нематериальное, эфемерное, подсознательное. Пережитые во сне ощущения оставили во мне тяжелое чувство ненадежности человеческого существования, предчувствие близкой беды, тревоги.
Не подумайте только, что я, как Бальзаминов, привык копаться в своих снах и придавать им огромное прогнозирующее будущее значение, ничего подобного, но иногда какое-то интуитивное предчувствие после необычного сна заставляло меня вовремя избежать опасности, неприятности и даже болезни. Вот и теперь я задумался, о чем желало предупредить меня мое подсознание. Мама смеялась над моими предчувствиями, а ведь сны предсказали мне ее смерть задолго до того, как это случилось. Просто я отбрасывал от себя эти предупреждения, чтобы не накаркать. Мне сказали, что нельзя зацикливаться на плохом, а то оно, это плохое, обязательно сбудется, вот я и прятал голову под крыло, зато теперь я ученый, иными словами, - фаталист. Сбывается то, что должно сбыться, чему быть - того не миновать. А посему к моему минорному настроению, связанному с предательством любимого существа, добавилось чувство тревоги. Что день грядущий мне готовит?
Хотя и так понятно, что ничего хорошего от сегодняшнего дня ожидать не приходится - обычная рабочая рутина с выпедриванием моего замечательного начальника в лице бывшего одноклассника-троечника, всю учебную жизнь эксплуатировавшего меня напропалую. Привычная для нынешней жизни ситуация: один саночки возит - другой на них катается.
Осенний день тянулся так долго и нудно, что я всерьез подумал о замедлении времени. Странное это понятие - время. Последние годы оно несется вскачь словно норовистый конь, а периодами замедляется и появляется ощущение, что стрелки часов застыли на одной цифре и приговорили все человечество постоянно жить в середине рабочего дня, где-то в районе пятнадцати часов.
Когда я выехал из офиса, сумерки уже почти поглотили весь город, меня даже дрожь пробрала, а ну как сон обернется явью. Я медленно двигался в потоке машин, вспоминая ужасное ночное видение. Наверное, я на несколько лишних секунд задержался у светофора, поэтому между моим доисторическим железным конем и остальной автомобильной шеренгой образовалось свободное пространство. Очнувшись от воспоминаний, я уже решил переключить скорость, как вдруг у лобового стекла мелькнула человеческая фигура. Господи, откуда она взялась? Я запаниковал, тем более, что фигура тут же исчезла из поля зрения. Только наезда на человека мне не хватало. Быстро выскочив из своей консервной банки, я увидел скорчившуюся у переднего колеса женскую фигурку. Не раздумывая, я подхватил ее на руки, запихнул на переднее сидение и отъехал к обочине, чтобы не задерживать транспорт. Фигурка предстала передо мной в виде молоденькой девушки, на вид почти ребенка. Я внимательно рассмотрел эту посланницу рока. Она еще не оправилась от шока: короткие светлые волосы в беспорядке рассыпались по ее плечам, округлившиеся от испуга глаза, полуоткрытый в немом крике рот, грязные окровавленные ладони и кровоточащие сквозь порванные колготки коленки .Напустив на себя вид грозного водителя, я возмущенно потребовал от нее ответа, зачем она прыгнула под колеса моего автомобиля, неужели не могла броситься под колеса какого-нибудь крутого джипа или мерса. И тут эта, то ли жертва, то ли виновница дорожно-транспортного происшествия, гордо вскинула голову и заявила, что я чересчур резко и рано рванул с места, поэтому она не успела перебежать на другую сторону.
От такой наглости я сначала даже растерялся. Нет, каково? Моя бедная стальная лошадка ползла со скоростью столетней черепахи, ей ли вытворять крутые скачки и обгоны. Хотел я высказать этой нахалке все, что думаю о ее поведении, да вдруг так ее жалко стало: девчонка совсем, что с нее взять.
- Ладно, говорю, - поехали, буду тебя в божеский вид приводить, а то ты сейчас и на огородное пугало не тянешь. Нахалка рот захлопнула от неожиданности, зато глаза в чайные блюдца превратились, слова все растеряла, а руки к дверце тянутся.
- Куда? - грозно так спрашиваю, - мало тебе колес моего жигуленка, желаешь испробовать колеса машин побогаче? Продешевила значит? Ничего не поделаешь - придется смириться с моей кобылкой.
Смотрю - утихомирилась, руки на коленках сложила, голову опустила, не то плачет, не то злится. Подъехал я к аптеке, ей приказал сидеть смирно, а сам накупил медикаментов и прямо в машине стал оказывать ей первую медицинскую помощь: промыл ладони, стал коленки протирать - она у меня бинт из руки выхватила, буркнула, что и сама справится. Я не возражал, дал ей возможность промыть свои боевые раны, а потом отыгрался, размалевывая эти раны зеленкой.
- Больно? - спрашиваю, а она зубы сцепила и только головой мотает из стороны в сторону.- Ну, куда прикажешь тебя везти?
Подняла она на меня глаза, а из них слезы катятся крупные как градины, скатываются по щекам, а за ними тянутся грязные полосы, вид Страшилы из сказки "Волшебник изумрудного города".
Тем временем стемнело, "луна как блеклое пятно сквозь тучи мрачные желтела", а живой подарок, посланный моей капризной судьбой, сидит как каменное изваяние, слезы проливает, на вопросы не отвечает и вообще не проявляет никакой инициативы. Я и шутил, и грозил, и ругал, пытаясь выяснить, где она живет или хотя бы номер телефона ее родных. Молчит как партизан на допросе, только слезы продолжают безостановочно литься.
- Кончай с этим водопадом,- говорю, - а не то весь салон моего роскошного авто зальешь.- И повез ее к себе домой. А что делать? Не выбрасывать же пострадавшую девицу из машины. Дома я ее сразу в ванную засунул, а сам по своим кухонным закромам принялся шарить, надо же ее чем-то накормить. Пока она смывала с себя ту грязь, которую собрала с мостовой, я успел сварить макароны, натереть сыр, заварить свежий чай, ну и все остальное, что к этому чаю полагается. Готовлю я ужин, а сам думаю, - дурак ты, Олег, форменный дурак, мало тебе Ириши, с ней вот столько лет дружил, а узнал лишь сейчас, что она из себя на самом деле представляет. А теперь неизвестно кого в дом привез, мало ли какие аферистки бывают, ты к ней с добром, а она в полицию с заявлением об изнасиловании, а я даже не знаю, сколько ей лет. Рядом с ней, когда я ее поднял, никаких сумочек , никаких свертков не оказалось. И откуда она взялась на мою голову?
Я сел за кухонный стол и стал вспоминать, в каком месте злой рок подбросил мне это чудо. И меня даже в жар бросило. Это случилось прямо у ЗАГСа, неужели она выскочила из этой ловушки для холостяков? Дал я маху. Мама всегда ругала меня за скоропалительные решения, надо было ее сначала выспросить и отправить туда, откуда она появилась, ведь наверняка там, в этом уважаемом учреждении остались люди, которые ее знают, и сумочка, которую она в спешке, видимо, бросила. Хотя... может быть, я и ошибаюсь, может быть она живет рядом с ЗАГСом, поссорилась с близкими, выскочила в горячке на улицу и прямо под колеса.
Тут мои размышления прервало появление этого несуразного существа, ведь не поймешь, кто она в действительности: капризная, обиженная на весь свет глупая девчонка или хитрая с актерскими замашками девица, ловящая на свою невинную внешность, как рыболов на живца, таких простаков, как я.
Несмотря на мою обычную меланхолию, усиленную в несколько сот раз предательством любимой женщины, несмотря на испытываемый мною голод и недовольство собой, я не смог удержаться от хохота, остановив взгляд на представшем передо мной видении. Светлое облако вымытых и высушенных моих феном волос, из которого, как из ореола, с укоризненным и виноватым видом смотрели на меня огромные голубые глазищи, торчащий пуговкой нос и дрожащие от сдерживаемых слез губы; голова задрана вверх, демонстрируя гордый и непреклонный вид, в то время, как вся ее трогательная фигурка тонула в моей самой маленькой футболке, и она с трудом удерживала сползающие гармошкой мои домашние брюки. Согласитесь, трудно удержаться от смеха при виде женского подобия Чарли Чаплина.
- И ничего смешного, - с обидой заявило это странное существо, - лучше дал бы что-то чтобы подвязать эти дурацкие брюки.
Все еще смеясь, я обвязал ее галстуком, подвернул штанины, насколько это было возможно, и торжественно подвел ее к кухонному столу.
- Соизвольте разделить со мной скромный ужин, сударыня, - расшаркался я, а она, словно не замечая насмешки, важно кивнула мне головой и осторожно опустилась на табурет. Ну не дать, не взять, испанская принцесса с русским курносым носом.
Мой голод отступил перед любопытством, - какое количество продуктов это существо может вместить в себя в рекордно короткое время? Надо заметить, что я в минуты переживаний отличаюсь исключительным обжорством, так вот, это создание обладало такой же способностью. Из чего я сделал вывод, что она порядком переволновалась. На мою долю осталась горстка макарон, несколько печенюшек и кусочек сыра. Мы сидели в полном молчании. Она с задумчивым видом спешно поглощала все, что находилось в доступных для нее пределах, а я так же безмолвно наблюдал за ее действиями, ожидая, когда она насытится или когда все тарелки опустеют. Наконец, она отставила свою тарелку, допила третью чашку чая и соизволила заметить меня.
- Ой, извини, когда я нервничаю или задумываюсь, я бесконтрольно уничтожаю продукты. Я что, оставила тебя без ужина? Могу что-нибудь приготовить, - она с готовностью приподнялась с табурета.
Я засмеялся, - а знаешь, в этом мы с тобой похожи, правда, сегодня я понял, что с тобой соперничать сложно. Наверное, твое потрясение оказалось на уровень выше моего. Должен сказать, что получил ни с чем несравнимое удовольствие - наблюдение за процессом поглощения пищи со стороны даже отбило мой собственный аппетит. Может, поделишься со мной своими раздумьями, кто и чем довел тебя до такого состояния? Откуда ты свалилась прямо под колеса моей "телеги"?
- Ага, любопытство взыграло? Баш на баш , значит? Manus manum lavat. Ты тешишь свое любопытство в обмен на свой ужин?
- Не утрируй, я все-таки успел доесть остатки.
- Ладно, раз уж мы автоматически перешли на "ты", и ты не только не бросил на произвол судьбы павшую под колеса твоего автомобиля девушку, а и оказал ей первую медицинскую помощь и даже привез незнакомку к себе домой, рискуя быть ограбленным, да еще и скормил ей весь запас продуктов, то, конечно же, просто обязан получить хотя бы малую толику морального вознаграждения - утоление своего любопытства. Хотя на самом деле я благодарна тебе вовсе не за это. Ты благородно спрятал это считающееся недостойным для интеллигентного человека чувство и дал мне возможность прийти в себя. Я имею в виду любопытство. Спасибо. Не могу устоять, с этих пор ты мой рыцарь без страха и упрека. Имей в виду - должен соответствовать.
- Давай для начала познакомимся, - предложил я, - а то твое вступление поглотит все повествование, а на дворе, между прочим, ночь.
- Намек понят. Марта, - она протянула через стол узкую ладошку.
- Олег, - я пожал протянутую мне руку. - А дальше?
- Приступаю к рассказу, обрати внимание, я выгодно отличаюсь от остальных женщин если не планеты, то, во всяком случае, нашего города - я тебе вопросов не задаю. Так вот. Начну с самого главного, мне двадцать три года, это чтобы ты не боялся за наезд на несовершеннолетнюю. Живу одна. Нет, не совсем верно. Жила я с бабушкой, но полгода назад моя бабушка умерла, а я внезапно влюбилась на свою беду и позволила этому типу поселиться у меня. Сегодня мы должны были подавать заявление в ЗАГС...- Она замолчала, подозрительно пряча глаза.
- Ага, - вмешался я в ее емкий рассказ, - значит, я точно вспомнил, что ты бросилась под мое авто у этого " крематория любви", это не мое определение, я встретил его в какой-то книге. И что же произошло в этом сказочном учреждении? Твой избранник не явился, прислал вместо себя старую развалину, или в присутствии посторонних оскорбил твою честь и достоинство? Кстати, я по образованию и по должности юрист, так что могу тебе пригодиться. Помни об этом. - Я поднял вверх руку, - посему призываю тебя, дитя мое, говорить правду и только правду, и да поможет тебе в этом слепая статуя Правосудия.
Марта тут же подхватила эстафету, приложив одну руку к груди, а другую торжественно возложив на газету, лежащую на столе, она с пафосом произнесла, - клянусь на этом светоче истины, датированным сегодняшним числом, - она приподняла газету, чтобы свериться с датой, удовлетворенно кивнула и продолжила, - что все, что я имею сообщить тебе в конфиденциальной беседе, является полностью соответствующим действительности, - тут она сделала маленькую паузу, словно заколебавшись, и закончила, - или почти полностью, поскольку некоторые мои рассуждения исходят из области догадок и сомнений.
Она виновато посмотрела на меня и покрутила перед моим носом пустой чашкой, - а можно мне еще немного чая?
- О, безусловно, ведь до конца ночи осталось всего каких-нибудь жалких несколько часов, так что до начала рабочего дня я все равно уже не успею выспаться.
Девица обиженно сжала губы, - сам же проявил любопытство, сам предложил мне помощь, я же не виновата, что ты не оставил меня на мостовой, а привез к себе домой и потом, ты что работаешь и по выходным дням тоже?
-Выходным? - глупо переспросил я.
- Ну да, завтра же, ой, сегодня же суббота.
Я хлопнул себя по лбу, - действительно, суббота, как я мог забыть, хотя я сегодня все равно должен заскочить на работу - шеф обещал озадачить новой проблемкой.
- Я не поняла: рассказывать дальше или ты предпочитаешь отложить мою исповедь?
- Конечно, продолжай, дочь моя, я с глубочайшим интересом внимаю твоему рассказу, только вот налью и себе чашечку чаю. О, чайник опустел, придется заварить свежий чай, если ты не против.
Марта царственным жестом махнула рукой, - так и быть, разрешаю. Мне продолжать, или подождать до конца ответственного процесса заварки чая?
Я занятый сложным процессом, лишь отмахнулся. Она пожала плечами и, уставившись в стол, выложила до конца всю историю. История меня не потрясла, на своем веку я встречал уже подобные ситуации, когда потерпевшая сторона оказывается слишком наивной и доверчивой, а вторая - рассудочной и беспринципной. Правда, в истории Марты предателей оказалось двое: ее так называемый жених и подруга.
- Что ж ты так скоропостижно поверила этому человеку? - удивился я.
- Мужчины, когда хотят добиться от женщины расположения, бывают очень убедительны, - фыркнула Марта, как рассерженная кошка, - тебе ведь я тоже почему-то сразу поверила. Вот сижу за твоим кухонным столом в твоей домашней одежде, ем твою пищу и даже собираюсь у тебя заночевать - разве это не верх доверия?
- Ну на счет переночевать - это ты хватила, ты вообще время умеешь отслеживать? Уже скоро утро. Надо бы действительно подремать хотя бы пару часиков, а потом я тебя отвезу к тебе домой. Должен же я проверить, насколько ты правдива.
- Слушаюсь и повинуюсь. - Марта вскочила с табурета, собираясь поклониться, как это принято на Востоке, но тут же запуталась в штанинах, если бы я не успел ее подхватить, она давно растянулась бы в земном поклоне, поцеловав следы моих босых ног. Пришлось отвести неудавшуюся рабыню к дивану, дабы она не вытерла всю пыль с пола моей одеждой, а сам я устроил себе спальное место на кухне, пристроив там раскладушку.
Думал, что усну, как только голова коснется подушки, все-таки день выдался хлопотливым, да и ночь внесла в мою жизнь некоторое разнообразие, ан нет - сон куда-то запропастился. Я представил себе, что почувствовала эта не избалованная жизнью девчонка, когда ее мечты так грубо разрушили. Спешила в ЗАГС, где ее обещал ждать любимый человек, а обнаружила там свою подругу в качестве невесты этого негодяя. Понятно, что ей белый свет стал не мил, вот она и бросилась, не разбирая дороги, прямо под колеса моего старенького жигуленка.
Только меня что-то напрягало в этой ситуации, какая-то недосказанность. Я постарался прокрутить в уме всю эту незамысловатую историю. Где же нестыковка? Странное знакомство. Марта подробно не рассказала, как они познакомились. Вторая странность - старомодное поведение молодого человека, который спокойно мог обойтись без оформления брака. Обычно в таких случаях мужчины не спешат, считается, что окольцевать себя они всегда успеют. Значит, этому молодому энтузиасту брачных отношений хотелось что-то заполучить в обмен на свою свободу. Квартиру? Получить не надолго статус мужа, а потом подать на развод и отсудить квартиру? Или он еще на что-то надеялся? Ну да, как юрист, я всегда ищу в поведении виновного лица шкурный интерес. А вдруг этот молодой недотепа просто влюбился в подругу Марты? Вон в литературе описано сколько угодно случаев любви с первого взгляда. Это я такой Фома неверующий, привык во всем постоянно сомневаться. Хотя ведь позволил Ирине обманывать меня столько лет. Как сапожник остается без сапог, так и юристу не пристало зарекаться от обычных ловушек всякого рода мошенников. Нет, я не прав. Юрист-профессионал, наверное, никогда не оказался бы таким легковерным, как я. Может быть, я ошибочно выбрал специальность? Или все дело в опыте? Интересно, сколько раз мне еще предстоит быть обманутым, пока не выработается у меня особого рода подозрительность и интуитивная защита от всякого рода проходимцев?
Так я и проразмышлял эти два часа до рассвета. А как только небо окрасилось розоватым светом зари, со вздохом поднялся, убрал на место раскладушку и занялся приготовлением завтрака.
Судя по хмурому бледному лицу Марты, ей тоже не удалось заснуть, но я ничего ей не сказал, просто пригласил за стол. Она молча приняла приглашение. Мы быстро покончили с непритязательным завтраком по -английски: овсянка, пара бутербродов, чай.
- Может быть, тебе не стоит провожать меня домой? - нерешительно, даже скорее просительно, протянула Марта, поднимая на меня свои прозрачные как летнее небо глаза.
Я отрицательно помотал головой, - возражения не принимаются, на сборы даю тридцать минут. Марта не переставала меня удивлять: ей хватило, чтобы привести себя в порядок от силы минут пятнадцать, я считаю это рекордом.
Молча мы вышли из квартиры, молча уселись в автомобиль. Девушка прервала молчание лишь для того, чтобы сообщить мне свой адрес. Вот это выдержка! Другая на ее месте постаралась бы меня разжалобить, расписывая свои несчастья, на чем свет стоит ругала бы подружку, обвиняя обоих в гнусном предательстве, извергая громы и молнии в их адрес. А она - ни слова. Нет, мне действительно попалась неординарная девица: то ли орлица, то ли голубица. Мало у меня все-таки опыта в общении с женщинами. Ирка не в счет. Пора уже повышать квалификацию, а то так и состарюсь, не изучив женскую природу, а в моем деле женский вопрос - первостатейный. Переиначивая известное выражение, можно сказать о современном мире - призрак бродит по планете - призрак феминизма. Хотя какой там призрак? Голый неприкрытый феминизм. Я покосился на свою пассажирку. Сжатые в узкую полоску губы, решительно выдвинутый вперед острый подбородок, и глаза, в которых застыло выражение не обиды, не жажды мести, не жалости к себе, а скорее готовности помериться силами с судьбой. Сейчас она уже не напоминала мне воробышка, нет, рядом со мной сидел стойкий оловянный солдатик, правда, в девичьем образе.
Я и не заметил, как мы подъехали к неприметной, видавшей виды, пятиэтажке. Марта так быстро выпрыгнула из машины, что я едва догнал ее возле лифта. Мы вышли на третьем этаже, промаршировали к крайней двери слева и остановились. Марта явно прислушивалась, стараясь понять, кто находится в квартире. Я ей не мешал, ждал, когда она надавит на кнопку звонка. Но она вытащила из кармана куртки ключ и осторожно вставила его в замочную скважину. Дверь бесшумно открылась. Мы вошли в прихожую. Из кухни доносились голоса. Два голоса: мужской и женский. Также осторожно мы подошли к кухне. Дверь в кухню была открыта. Молодая пара, уютно расположившаяся за столом, чувствовала себя абсолютно уверенно и свободно, распивая уже вторую бутылку шампанского, первая стояла пустая тут же на столе; закусывали они тортом и пирожными, остатки которых украшали их тарелки. В раковине абсолютно напрасно дожидались мытья несколько грязных тарелок, сковорода из-под яичницы и пара кружек; на плите тонко посвистывал чайник - молодые люди, видно, намеривались пить чай. Первой увидела нас девушка. Она радостно вскрикнула, - наконец, ты соизволила появиться, Марта. Нехорошо сбегать от собственного жениха при подаче заявления. Это дурной тон, ты не находишь?
Тут и молодой человек соизволил оглянуться, поскольку сидел спиной к двери, - о, моя несостоявшаяся невеста, откуда ты, прекрасное дитя? А это кто с тобой? Твой верный паж или оруженосец? Представь же нас скорей.
Я решил играть роль статиста, пока не разберусь в ситуации. Марта застыла с открытым ртом, очевидно, растеряв способность к аргументации. - Но вы же, я же, ничего не понимаю, - растерянно и сердито произнесла она наконец.
- Ну что тут понимать, - лениво растягивая слова, насмешливо сказал молодой человек, - мы с Алкой пошутили, а ты, глупышка, даже не удосужилась разобраться, такой розыгрыш пропал втуне. - Он огорченно и укоризненно покачал головой. - Вот видишь, теперь сидим и пьем без тебя шампанское. - Он развел руками, - а что прикажешь делать, если ты нас бросила и умчалась в туманную даль?
- Это кто? - обиженно спросила девица, которую назвали Алкой, - я его не знаю, ты мне о нем ничего не говорила. Тоже мне, лучшая подруга называется. Ты что, бой френд Марты, да? - обратилась она непосредственно ко мне.
Эта парочка действовала мне на нервы. Наглые физиономии, издевательский тон, а сидят, между прочим, в квартире, принадлежащей Марте.
- Если вы пошутили, - не отвечая на вопрос девицы, - заявил я. неожиданно для самого себя, - то это очень злая и глупая шутка. И как вы можете сидеть в квартире Марты и распивать шампанское, не зная, где Марта, жива ли она?
- Это что, твой адвокат? - ухмыльнулся молодой повеса.
- Почему бы и нет? - ответил я за Марту.
- Ну, голубушка, надо же грамотно выбирать адвокатов. Это какой-то недоучка. Ты не находишь?
- Выметайтесь, - вдруг очень спокойно и тихо сказала пришедшая в себя Марта, - и забудьте этот адрес, вы, оба. Видеть вас не желаю.
- Как скажешь, я не навязываюсь, - наглец поднял вверх руки и, насмешливо улыбаясь, медленно поднялся, вытащил из кармана ключ и демонстративно выложил его на стол.
- Ты дура, Марта, - с неприкрытой злостью, повысив голос, вскричала Алка, - ты просто ненормальная, ты хоть понимаешь, что мы тебе этого никогда не простим? Идиотка с куриными мозгами, - девица уже визжала.
- Прекрати, - поморщился несостоявшийся жених, - отдай ключ, не унижайся. Она еще пожалеет о своем поведении. А ты, - он вдруг повернулся ко мне, его холеное красивое лицо дернулось от ненависти, - а ты очень скоро будешь искать работу, это я тебе гарантирую. Пойдем, дорогая, нам тут делать нечего. Просто у этих людей нет чувства юмора.
- Нет уж, - решительно заявил я, - вам придется немного задержаться. Марта, назови мне фамилии этих голубчиков. Сейчас мы узнаем, насколько это чувство юмора присуще им. - К чему вся эта комедия? - вдруг заволновался "гость".- Мы уходим. Алка, ты что приклеилась, давай на выход.- Но Алка лишь поудобнее уселась на стуле, очевидно взыграло обыкновенное женское любопытство. Марта, не теряя времени, записала мне на обрывке какой-то бумажки фамилии этой "сладкой" парочки. Я вытащил сотовый телефон и набрал номер бывшей маминой приятельницы, заведующей ЗАГСа, Елены Борисовны. Чтобы "гости" Марты не слышали этот разговор, я вышел в прихожую. На мое счастье Елена Борисовна ответила сразу. Она посетовала, что я давно ей не звонил, ничего о себе не рассказываю, смущенно заявила, что у нее не хватало времени, чтобы созвониться со мной и узнать, как мои дела. Я уверил, что у меня все в порядке, а звоню, чтобы выяснить один вопрос: подавали ли вчера заявления о вступлении в брак два человека и назвал записанные Мартой фамилии.
- У тебя неприятности? - тревожно спросила Елена Борисовна.
- Нет, что вы, это очень важно для моего друга.
- Тогда не отключайся, я это выясню быстро.
Через минуту она сообщила, что такие заявления действительно поданы вчера. Я поблагодарил и отключился.
- Ну вот, теперь можно и повеселиться, - бодрым тоном возвестил я, заходя в кухню, - у твоих друзей, Марта, и правда чересчур развито чувство юмора. Представляешь, ради шутки они пожертвовали своей свободой, решив спасти тебя от неудачного замужества. Это благородный поступок, а посему, я думаю, мы их отпустим с миром, чтобы ваши дороги больше никогда не пересекались. Ты со мной согласна?
Марта, с трудом сдерживая слезы, просто кивнула головой. "Сладкая" парочка, совершенно не смущенная моим заявлением, оставив на столе ключи, без возражений направилась к выходу. Я посторонился, пропуская этих "шутников", - а ключи вы зря оставили, могли бы сохранить их на долгую память как сувенир или напоминание о предательстве. Но меня ответом не удостоили. Мы с Мартой остались вдвоем. Марта, глотая слезы, убирала оставленный непрошенными гостями свинарник, а я подрядился на подсобную работу. Потом мы съездили за новым замком, и я провозился, к моему стыду, несколько часов, пока мне удалось справиться с врезкой нового замка. Как оказалось, задачка представляла для меня немалую сложность. Вот что значит мало работать руками.
Домой я добрался затемно. И только собрался отправиться на боковую, как ожил телефон.
- Олежек, я не очень поздно? - виноватым голосом спросила Зоя Павловна.- Знаешь, так на душе тяжело. Боюсь, что останется моя Ирка у разбитого корыта. Ненадежный он какой-то, этот ее Георгий. Я его правда еще не видела, Ирка позвонила, сообщила, что они через несколько дней наведаются ко мне. Чувствую, они что-то затевают и не жду от их затеи добра. А как твои дела? Ты-то хоть никого не нашел? Сдается мне - скоро Ирка будет локоть кусать, захочет к тебе вернуться, ан место-то может быть будет занято.Не спеши, Олежек, Христом-Богом молю, не спеши. С Иркой вы ведь давно женихались, авось все снова в норму войдет.
Я слушал Зою Павловну и не знал, что ей ответить. В любом случае возврата к прошлому быть не может- из склеенной посуды есть плохо. Только как сказать об этом любящей матери. А ко мне ведь Зоя Павловна после смерти мамы отнеслась так тепло, сердечно, боль со мной разделила.
- Давайте не будем торопить события, - ласково ответил я, - надеюсь, что у Ирки все образуется. Она человек деловой, в омут с головой не привыкла бросаться. Приедут они к вам, вы познакомитесь с будущим зятем и все встанет на свои места.
- А ты как же, Олежек?
- Надеюсь, что и у меня все наладится. Подумаешь, двадцать семь лет, выкарабкаюсь. Вы же знаете, я не нытик, к трудностям привык. Если Ирка уедет со своим богатеем, буду к вам на огонек заглядывать время от времени. Не прогоните?
-Ну что ты, конечно, забегай в любое время, а тебе позванивать стану, надо кому-то душу излить.
На том мы и порешили. Ну, думаю, мне бы только до постели добраться. Может, опять что интересное приснится. Я вспомнил знакомое с детства стихотворение Барто: "Ах, ты моя душечка, милая подушечка, на тебя щекой ложусь, за тебя рукой держусь. Если жить с тобою дружно и в кино ходить не нужно. Лег, уснул, смотри кино, ведь покажут все равно" и засмеялся. Надо же, как запало в памяти. Поискал что бы почитать на сон грядущий, выбрал какой-то детектив и уже собрался занырнуть в постель, как неугомонный телефон снова подал голос. Ирка.
- Ты один?
- Странный вопрос для без пяти минут чужой жены, - ответил я со смехом. Откуда такой интерес к моей глупой персоне?
- Не знаешь, как там мама?
- В порядке,- бодрым тоном ответил я, - вот минут десять назад мы славно пообщались по телефону.
- Да? - обрадовалась Ирка. - Ты, пожалуйста, заходи к ней иногда. Хорошо? Тебе ведь не трудно?
- Естественно, буду держать руку на пульсе и в прямом и в переносном смысле, - успокоил я ее.
- Ага, ну ладно. Спасибо тебе, - неожиданно тепло отреагировала Ирка и отсоединилась.
Что это с ней? - подумал я, - никак ностальгия одолела? Странно, но я вдруг почувствовал облегчение, что наши отношения с Иркой закончились по-доброму, без обид, без конфликтов и упреков. Почему-то мне представилось, что Ирка находится от меня где-то очень далеко, чуть ли не в другом полушарии, зато перед глазами мгновенно появилась смешная светловолосая растрепанная головка с прозрачными голубыми глазами, курносым носом и бледным личиком, усыпанным веснушками. Какое редкое имя - Марта, - с удовольствием отметил я, надо было уточнить, почему ей дали это имя. Вот при встрече обязательно спрошу, - решил я, погружаясь в сон, и тихонько шепча про себя: "Марта, Марта". Имя это словно убаюкивало меня, как в детстве песня мамы.
Мне снилось что-то из далекого детства. Мы всей семьей отдыхаем у моря, оно ласково плещется у наших ног, теплое, вкусно пахнущее водорослями, солнцем и, как ни странно, сиренью. На пляже пусто. Только мама, папа, я и море. Вдруг налетела целая стая чаек. С громкими криками птицы проносились у нас над головами.
"Голодные, наверное", - задумчиво сказала мама. И мы стали кормить чаек хлебом, а они все носились и носились кругами, хватая на лету кусочки подброшенного в воздух хлеба. Я открыл глаза. - Нет, это не чайки, это снова разрывается мой телефон. Да что же это такое, "ни сна, ни отдыха измученной душе", - пропел я вслух, нашел на ощупь телефон и услышал взволнованный голосок Марты, - Олег, Олег, ты меня слышишь?