--
Вставай, лежебока, сколько можно нежиться в постели, смотри, в Обломова превратишься, хотя ты же не имеешь представления, кто такой Обломов. Ведь вы, современная молодежь, давным-давно перестали интересоваться классической литературой. Вон ты как обленился, пропускаешь занятия в астронавигационной школе, вернутся родители из своей долголетней экспедиции, а им сюрприз - отчисление их единственного любимого сыночка за систематические пропуски занятий и хроническую неуспеваемость. - Ворчал биоробот Осип, клацая пультом управления механическими роботами-уборщиками, пытаясь поднять с постели своего подопечного, семнадцатилетнего недоросля Петрушу.
Не открывая глаз, Петруша принял более удобную позу и лениво произнес.
--
С тобой поспишь, как же, будишь ни свет, ни заря, а должен помнить, что вчера мы с Костей такой кросс дали на наших звездокарах, аж дух захватывало, выложились по полной, зато к соревнованиям подготовились, нельзя же подводить родную альма-матер. А ты все недоволен, ворчишь, бурчишь. Лучше скажи, откуда ты знаешь всяких там доисторических литературных персонажей, вот, пожалуйста, каким-то Обломовым обзываешься.
Осип огорченно махнул рукой.
--
Эх, ты, неуч. Стоило ли так совершенствовать технический прогресс, если в XXIII веке семнадцатилетние оболтусы остались такими же недорослями, как и их сверстники из века XVIII.
Петруша окончательно проснулся, открыл глаза и, приподнявшись на локте, с возмущением посмотрел на Осипа.
--
Избаловал я тебя, Осип, окончательно, что это ты возомнил о себе, по какому такому праву ты читаешь мне тут глупые нравоучения, разве тебя не учили, как нужно вести себя на службе. Ты - мой домоуправитель и никаких родительских и опекунских прав не имеешь. Подумать только, какой-то устаревший биоробот указывает человеку, как ему следует себя вести! Да стоит мне пожаловаться в центр биокибернетических технологий, и тебя сразу отправят в утиль. Скажи спасибо, что я такой добрый, жалко тебя старика, а ты и пользуешься моей добротой.
Осип, отвернувшись от своего хозяина, подозрительно шмыгнул носом, провел рукавом куртки по глазам, но упрямо продолжал ворчать, правда теперь он ворчал так, что Петруша не мог разобрать ни слова. Петруша посмотрел на сгорбленную спину старика робота, на его шаркающую походку и упрекнул себя за несдержанность, знает ведь, как старик привязан к нему, как по-стариковски обидчив, вдруг сердце не выдержит. Такую устаревшую модель биоробота никто не будет восстанавливать, спишут действительно в утиль, отправят на переработку. Да и если подумать, то кое в чем он возможно и прав. Петруша почесал затылок и примирительно проговорил.
--
Ладно тебе ворчать и дуться, ты обещал рассказать мне о родителях, я же ничего о них толком не знаю, все эти сеансы связи ничего не дают.
--
Чего уж рассказывать, скоро свидитесь, через несколько дней должна закончиться их экспедиция, в это же время и дедушка с бабушкой обещали вернуться из межпланетного турне, вот и соберется вся семья вместе. Хотя разве это семья? Разлетелись по всей Вселенной, а как встретятся, то и не узнают друг друга, что за время такое - никаких семейных связей. Ну что это за родители, которые своего ребенка воочию никогда не видели, не знают нынешние детки ни родительской ласки, ни родительского воспитания, вот и вырастают балбесами, не знающими своего рода, племени, безграмотными и безответственными недорослями.
--
Ты опять за свое? - угрожающе спросил Петруша. Раз ты такой умный и все знаешь, объясни мне лучше, как это я появился на свет, если мои родители отправились в свою научную экспедицию задолго до моего рождения. Давно я тебя об этом расспросить хотел, да все не решался, вдруг выяснится, что я появился из какой-нибудь пробирки.
Петруша с тревогой уставился на Осипа. А тот словно не замечал нетерпения своего подопечного, методично и обстоятельно стал втолковывать своим подчиненным роботам расписание дел на целый день. Наконец, Петруше надоело ждать ответа на свои вопросы, он щелкнул кнопкой на своем пульте управления роботами и разъединил связь между роботами и Осипом. Кряхтя и покашливая, Осип повернулся к Петруше и, укоризненно покачивая головой, тихо сказал:
--
Хулиганите, молодой человек, хотите меня, старика, подвести, чтобы меня за ненадлежащее исполнение служебных обязанностей перевели в разряд немыслящих роботов-исполнителей?
--
Сам виноват, почему на мои вопросы не ответил? - запальчиво возразил Петруша. - И прекрати обращаться ко мне на "вы", терпеть этого не могу.
Осип в недоумении развел руками.
--
Не имею я права затрагивать подобные темы, а ну как прознают о таких разговорах в Центре. Я-то что, я свое пожил, а вот у тебя могут быть большие неприятности, да и не время сейчас толковать о таких серьезных вещах. Вот, по-моему и Костя на подходе, а ты все еще в постели прохлаждаешься.
Услышав о Косте, Петруша быстро соскочил с постели и убежал приводить себя в порядок. Сегодня они собирались провести командный вылет, последнюю тренировку перед соревнованиями между астронавигационными школами всей космической базы, а это не много не мало семь школ, по одной на каждый внеземной город. Все семь городов объединены в единую космическую базу, именно отсюда разлетаются по Вселенной космические корабли и сюда же возвращаются они из далеких вселенских странствий. Спокойный, уравновешенный Костя вошел к Петруше минута в минуту, как они договаривались, полная противоположность эмоциональному другу, Костя жил в соответствии со строгим распорядком, все у него было расписано и распланировано. Петруше иногда казалось, что Костя расписал по минутам всю свою жизнь, совершенно исключая любые неожиданности и случайности. И надо сказать, его планы никогда не нарушались, жизнь его протекала размеренно, без стрессов и неприятностей.
--
Ты как всегда не готов, - недовольным тоном обратился он к другу. - Осип, ты плохо смотришь за Петром, зная его лень и безответственность, должен был поднять его хоть на один час раньше.
Осип безнадежно махнул рукой.
--
Опять я во всем виноват, что это за молодежь такая неуважительная.
Он с бурчанием, шаркая ногами и всем своим видом выражая протест против выдвинутых против него обвинений, вышел из помещения. Подгоняемый другом Петруша собрался в рекордный срок. Деловито обсуждая предстоящую тренировку, друзья поспешили к своим звездокарам. Осип вошел в опустевшее помещение, примостился на краешке Петрушиной постели и глубоко задумался.
--
Вот я и получил еще несколько часов отсрочки, а что потом. Что я расскажу этому наивному и такому счастливому в своем неведении недорослю?
Он вздохнул и продолжил, не замечая, что произносит вслух то, что давно лежит у него на сердце, о чем он не мог и не должен был рассказывать. Осип понимал, чем это ему грозит. А как хотелось наплевать на все эти запреты, распрямиться, поднять гордо голову и объяснить этому молодому несмышленышу, как он заблуждается.
--
Но ведь он не поверит, - опять вслух ответил он своим мыслям. - Да и как он может поверить, если все те, кто его окружает, думают точно также. Получается - его правда против правды большинства. Нет, конечно, даже здесь на базе найдется горстка единомышленников, но они, побоятся открыть правду, нет не правду, истину. Хотя иногда так трудно бывает понять, где единственно верная истина отличается от правды большинства. А вдруг правда большинства и окажется этой единственной истиной, а он, Осип, упрямо продолжает верить в устаревшие понятия, которые современное общество просто выбросило в утиль, так же, как оно выбрасывает отработанную технику, чтобы потом из этого хлама собрать более современные механизмы.
Он поднял голову, в глазах его блеснули слезы. Он вытер их рукавом рабочей куртки, как привык это делать несколько раз на дню.
--
Эх, как внезапно подкралась эта злая карга старость, отсюда и слезы, одно слово - слабость. Одряхлел ты, Осип, обессилел, даром что когда-то ты имел ученое звание, тебя уважали, и звали тебя по-другому - Олег Сергеевич Ипатов.- Остались от имени только четыре буквы, теперь он Осип и вести себя должен соответственно, чтобы не накликать беду на тех, кого он любит, о себе он не беспокоится, пожил и хватит.
--
Вот только Петрушу жалко, - жалобно произнес он вслух. - Завтра все решится, соберется вместе семья, они-то не дадут Петрушу в обиду, помогут, подскажут, научат.
И тут же покачал головой, и хотел бы поверить в это, но не мог, знал, как далеки все они друг от друга. Погруженный в эти воспоминания и нерадостные мысли, он и не заметил как пролетели эти несколько часов.
Неожиданно его размышления прервали. Бесшумно раздвинулись панели, и в помещение с шумом ворвался возбужденный, переполненный эмоциями Петруша.
--
Ты еще здесь? - С удивлением сказал он. - У тебя будут неприятности, то-то я обнаружил бездельничающими твоих роботов-уборщиков.
Покашливая и кряхтя, с трудом волоча ноги, Осип заторопился к выходу.
--
Иду, иду, не волнуйся из-за меня, сейчас наведу порядок, ноги вот никак не хотят слушаться. - Пожаловался он и осекся, пожалев о сказанном.
Но Петруша его уже не слышал, он спешил, его команда показала лучший результат на тренировке, они собрались отпраздновать это событие, и никакие мелочи, вроде личного биоробота, не могли его интересовать.
Вечером, укладываясь спать, Петруша с удовольствием делился с Осипом своими впечатлениями. А тот слушал вполуха, думая о своем, что и как можно рассказать этому вечному ребенку до прилета его родителей, чтобы не навредить ему. Да и нужна ли ему вообще эта правда. Последние слова, произнесенные Петрушей, резанули его слух.
--
Что ты сказал?
--
Ты меня совсем не слушаешь сегодня, - раздраженно заявил юноша. - Я сказал, что как все-таки здорово, что я родился человеком, не то, что это недоразвитое большинство биороботов. Человек - это звучит гордо!
Старик замер, внимательно всмотрелся в восторженно-счастливое молодое лицо и, насмешливо улыбаясь, спросил:
--
Чьи это слова ты сейчас произнес?
--
Как это чьи? Мои, конечно. - С апломбом ответил Петруша.
--
Нет, дружок, это не твои слова, эти слова принадлежат другому человеку, который жил задолго до тебя и в отличие от тебя был настоящим человеком.
--
Ах, оставь, опять ты со своей литературой, - отмахнулся от Осипа Петруша. - Мало ли что они говорили раньше, главное, что я говорю это теперь.
--
Да, да, ты, как всегда прав, - притушив насмешливый огонек в глазах, старик с трудом поднялся с кресла, и, держась рукой за не желающую разгибаться спину, пошел к выходу. - Ты спи, Петруша, завтра тебе предстоит прожить еще один счастливый день, ты встретишься со своей семьей, надеюсь, таких дней у тебя еще будет много.
Панели бесшумно закрылись за спиной Осипа.
- Зачем портить этому недорослю жизнь, - тихо шептал он себе под нос. - Наверное, чем меньше он будет знать, тем будет счастливее жить. Грибоедов был прав: горе от ума, а я бы еще и добавил: знания усложняют жизнь. Большинству живущих сейчас не нужны ни ум, ни знания, ни чувства. Люди победили болезни, старость, они могут жить в десятки раз дольше, чем раньше, но за все надо платить. Теперь они вынуждены осваивать другие планеты, другие миры, получать разрешение на выращивание детей, зачем тратить время и силы на их вынашивание и рождение, когда это можно сделать значительно проще, даже получить ребенка на заказ, правда, за определенную плату. Люди получили в свое распоряжение огромные достижения технического прогресса, но при этом потеряли ... себя. Биороботы. Что ты, малыш, знаешь о биороботах. Когда-то я занимался этой проблемой, разве мог я предположить тогда, чем это обернется в будущем. Человек, биоробот, что их объединяет, что отличает их друг от друга? Как сказать этому недорослю, никогда ни за кого и за что не отвечающего, кто он такой, что осталось в нем от человека, что приобрел он в качестве биоробота, где эта неуловимая грань и есть ли она вообще? Вот я остался человеком, человеком по сути своей, но стал ли я от этого счастливее, ведь для всех я биоробот-нянька Осип, приставленный к своему собственному правнуку, правда, об этом тоже никто не догадывается. И слава Богу! Нет, ничего я не скажу бедному мальчику, пусть считает себя Человеком. Сколько их вообще осталось во Вселенной, где они обитают, как выживают в этом безжалостном, холодном и прагматичном мире? Человеком называться мало...