Всеволод Иванович прикрыл глаза и честно попытался заснуть, но сон не шел; откуда-то изнутри нарастало чувство тревоги, а перед глазами стояло лицо Галины, не той Галины, которую он когда-то любил - нежной задорной девчушки с синими, словно летнее небо, глазами и светлыми золотистыми волосами редкого оттенка, меняющими цвет в зависимости от освещения, - а изможденной, опустившейся женщины, с потухшими неживыми глазами и тусклыми серыми волосами небрежно забранными в маленький кукиш на затылке.
Он возвращался с работы в радостном предвкушении ужина, приготовленного руками дочурки, и прямо у подъезда столкнулся с Галиной.
- Ты? - выдохнул Всеволод Иванович и отшатнулся, как от удара, сердце заколотилось так бурно, что он вынужден был с силой прижать к левому боку руку, ему казалось, что бедное сердце пробьет грудную клетку и мячиком соскочит на мостовую. Он так долго боялся этой встречи, пытался представить себе, что они скажут друг другу, но ничего не происходило, Галина не подавала о себе вестей, а он не хотел бередить старую рану, и в конце концов поверил, что их пути никогда не пересекутся, все останется в прошлом как кошмарный навязчивый сон. И вдруг ... эти глаза, такие пустые и страшные: ни обиды, ни страха, ни сожаления, ни чувства вины, ни ненависти - ничего; и только в глубине плещется боль. Такие глаза Всеволод Иванович привык видеть у некоторых своих пациентов, тех, кто обречен и знает об этом.
-Я, - просто ответила Галина. И оба замолчали, как будто им не о чем было говорить, как будто эти долгие семь лет уничтожили все, что связывало их когда-то, и вопросы, которые они собирались задать, отпали сами собой; упреки, обвинения, жалобы казались им теперь мелкими, ненужными, лишними. Они стояли и смотрели друг на друга, и это противостояние не оставляло никакой надежды на возможность не то чтобы примирения, а хотя бы жалкого компромисса.
-Где моя дочь? - Ничего не выражающим, бесцветным голосом тихо спросила Галина, и он похолодел, только в эту минуту осознав, что вся его жизнь повисла на тоненькой ниточке, которая в любую минуту может оборваться.
- Умерла, - хрипло и односложно буркнул Всеволод Иванович, он выплюнул это слово, не успев даже задуматься о последствиях, - я писал тебе, разве ты не получила моих писем?
- Нет, - также хрипло прошелестела она в ответ, - ты врешь, моя дочь жива, я это чувствую, она рядом, ты собираешься прятать ее от меня? Не стоит, я все равно найду ее, я объясню ей все, и она поймет, потому что она частица меня, она поймет меня и возненавидит тебя, который меня предал. - Галина говорила тихо, без всяких эмоций, и эта безжизненность слов звучала для Всеволода Ивановича страшнее, чем набат. Каждое слово ударом ножа попадало в сердце, которое билось рывками, то галопировало, то замирало, ему явно не хватало воздуха. Он хотел крикнуть громко во весь голос: "Неправда, я не предавал тебя, это ты виновата во всем, просто ты хочешь переложить свою вину на меня." Но голос пропал, он открывал рот, но не мог произнести ни звука. Он отмахнулся от нее обеими руками, развернулся и вбежал в подъезд, захлопнув за собой дверь, желая отгородить себя и дочь от этой чужой для него женщины, понимая в душе, что теперь, когда она нашла его, никакие двери не защитят его от беды.
Наталья домыла последнюю тарелку и посмотрела на часы - 23-00. Она удовлетворенно вздохнула, - на сегодня кажется все дела завершены, можно почитать перед сном, послушать музыку и поспать часов шесть-семь. Фантастика.
На пороге кухни выросла величественная фигура Валерии Павловны в легком халатике, накинутом на ночную рубашку, - ну что, Тата, сбылась мечта двух идиоток, неужели мы ложимся спать как все нормальное человечество - до полуночи, а не под утро. Даже не верится. Мне все мерещится звук твоего мобильника. Прямо как при твоем отце. Мы прожили с ним в законном браке почти сорок лет, но если посчитать по-настоящему время, что мы провели вместе, то, верно, и десяти лет не наберется. Он всегда переживал за своих больных, его постоянно, как и тебя, вызывали в больницу, так же, как и к тебе, к нему обращались все страждущие знакомые, родственники, соседи, а он никому не мог отказать. И ты, дочка, пошла по его пути. Совсем о себе не думаешь, у отца хоть какая-никакая была личная жизнь, а у тебя и ее нет. - Валерия Павловна безнадежно махнула рукой. - Видно не дождаться мне внуков, скоро четвертый десяток разменяешь. - И она, покачивая грустно головой, направилась в свою комнату, Наталья шла за ней следом. Вдруг Валерия Павловна остановилась, подняла вверх указательный палец и к чему-то прислушалась.
-Так я и знала, звонит да как настойчиво.
- Мамочка, какая ты у меня мнительная, ты настроила себя на звонок телефона и твое сознание тут же откликнулось.
- Да? - С иронией отозвалась пожилая женщина, - а твое сознание наоборот старается уйти от действительности, и ты игнорируешь реальность. Ну, ты действительно не слышишь, как надрывается твой телефон?
Наталья прислушалась. - И правда, вроде бы мой мобильник проснулся, это ты, мамочка, виновата: если долго ожидать чего-то, оно обязательно произойдет.
- Скажи уж проще - накаркала, - со вздохом заявила Валерия Павловна и пошла следом за Натальей.
Наталья влетела в комнату первой и схватила телефон, лежащий на кровати. - Да, Снежка? Что случилось? Что-то с папой? Нет? Ты заболела?
Валерия Павловна остановилась на пороге, с трудом переводя дух и прислушиваясь к словам дочери.
- Да что произошло, почему ты плачешь? Страшный сон? Фу, как ты меня напугала. Ты ведь уже взрослая десятилетняя девочка, папина помощница, и испугалась какого-то глупого сна. Когда я видела папу? Подожди, дай вспомнить, а, три дня тому назад, на совещании. А что? Ну да? Сам на себя не похож? Что ты сделала? Вместо сахара соль, а он не заметил? Так это от усталости. Ну хорошо, возьми себя в руки и постарайся уснуть. Завтра мы с тобой все обсудим. Ты зайдешь ко мне после школы, и мы поговорим. Конечно, обещаю. Самое честное. Ну все. Будь умницей. Спокойной ночи, дорогая!
Наталья обернулась к матери, - ну что ты стоишь в дверях как бедная родственница. - Валерия Павловна прошла в комнату дочери и уселась рядом с ней на кровати.
- Избаловала ты Снежану, она тебе по всем вопросам звонит, к месту и не к месту. Смотри, она даже на часы не посмотрела. Так и будешь в няньках ходить до ее совершеннолетия? Да и Сева хорош, не удивлюсь, если завтра и он проклюнется. Как я понимаю, у него проблемы, и девочка переживает.
- Снежка говорит, что Сева изменился, причем резко, дня три назад, а может два. В общем, он, как я поняла, погружен в себя и ничего вокруг не замечает, даже собственную дочь, которую боготворит. Снежанка провела, как она выразилась эксперимент или психологический тест: налила отцу кофе и поставила вместо сахара соль, так он, представляешь, выпил соленый кофе и не поморщился, значит, вкуса не чувствует. Но Снежана пошла еще дальше, она убрала его туфли, а на их место выставила тапочки, так он нацепил тапочки и собрался идти в них на работу, а когда девочка его остановила и предложила обменять тапочки на туфли, он безоговорочно переодел обувь, без всяких возражений и объяснений, словно робот. Ну а сон окончательно разволновал ребенка. У нее ведь кроме отца никого нет, естественно она переживает.
Наталья посмотрела на часы, - ну все, хватит полуночничать, уже первый час ночи, пора на боковую. Собиралась почитать, но, пожалуй, обойдусь без чтения.
Она улеглась, добросовестно закрыла глаза, но благодетельный сон куда-то испарился, зато нахлынули воспоминания. Вот она, студентка первого курса университета, худенькая, серьезная, ничем не примечательная девочка-подросток, с наивным взглядом широко распахнутых на мир серых глаз. Наверное, эта доверчивость к окружающим ее людям и оказалась причиной, по которой ее приняли в студенческую команду КВН; и с первого же дня, с первого взгляда Наталья безоговорочно влюбилась в капитана команды Всеволода Баринова, студента третьего курса, высокого, несколько нескладного юношу, с неухоженной светлой шевелюрой, постоянно находящейся в романтическом беспорядке, поскольку в минуты волнения или раздумий он непроизвольно и ожесточенно теребил волосы, - видимо, ему так лучше думалось. Сева ужасно злился, когда ребята называли его "барином". И действительно, не было в нем ничего барского, вечно озабоченный, вечно занимающийся студенческими делами, успевающий еще и отлично учиться, он не привык перекладывать обязанности на чужие плечи, наоборот, ему приходилось частенько брать ответственность за решение возникающих на каждом шагу проблем на себя. Севе всегда не хватало времени, складывалось впечатление, что он живет на бегу, не замечая девушек, которые клубились вокруг него, стараясь всеми доступными способами привлечь к себе его внимание.
Странно, но они сдружились с первой встречи. Очевидно, этой дружбе поспособствовало то, что Наталья говорила мало, она больше слушала, а Севе необходим был человек, умевший слушать и слышать, то есть не только слушать, но и способный дать совет, человек сочувствующий и сопереживающий. Так они, связанные этой дружбой и просуществовали до пятого курса, а потом случилось непоправимое. Сева влюбился, влюбился тоже с первого взгляда, да так, что кроме предмета своей любви больше не видел вокруг себя женщин.
И если самым счастливым в своей жизни Наталья считала день их встречи то самым горьким, самым грустным днем для нее стал день, когда ее друг встретил свою единственную, самую большую любовь. Этот день Наталья запомнила навсегда. Кстати, начинался этот день очень даже радужно.
Воскресное майское утро, Ната решила, что этот выходной день она посвятит полностью своему здоровью: выспится, побалует себя полноценным завтраком, не заботясь о лишних калориях, а потом заберется в постель с интересной книгой и от души побездельничает. Но, очевидно, она забыла, что относится к той категории людей, у которых желания и намерения никогда не совпадают с реальностью. Так случилось и на этот раз. Телефон зазвонил в семь утра, когда Натке снился удивительно приятный сон: сине-зеленое безграничное морское пространство, и они с Севой качаются на мягких нежных волнах как на качелях вверх, вниз, вверх , вниз; яркое южное солнышко приветливо подмигивает им сверху; как приятно нежиться в прохладной воде под жарким летним солнцем. И вдруг над самым ухом Натки раздался резкий насмешливый крик чайки, испугавшись, Натка дернулась, захлебнулась и стала тонуть, а Сева, ничего не замечая, плыл себе все вперед и вперед. Натке удалось вынырнуть, однако чайка не унималась, она пронзительно хохотала, не давая возможности Натке позвать друга. Натка открыла глаза и с радостью поняла, что это просто сон, но настойчивый неприятный звук не исчезал. - Телефон, - поняла Ната и соскочила с постели. Она так поспешно схватила трубку, что телефон кувыркнулся с полочки и с грохотом упал на пол. Не выпуская трубку из рук, Натка прижала ее к уху, усевшись на коврик рядом с кроватью.
- Да, - произнесла она, с трудом переводя дыхание
- Ты что, зарядкой занимаешься с утра пораньше? - услышала она Севин голос.
- Ты поразительно догадлив, - буркнула она в ответ.
- Ах извините, Ваше Высочество, никак я совершил непростительную оплошность, разбудив вас в такую рань, каюсь, каюсь, вина моя велика есть.
-Кончай хохмить, из-за тебя я не смогла досмотреть сон и теперь теряюсь в догадках, удалось мне тебя догнать или ты уплыл от меня навсегда.
- А вот это, подруга, зависит только от тебя. У меня предложение, и от того, примешь ты его или нет, будет зависеть, проведем мы этот день вместе или порознь. Понимаешь, нашла на меня сегодня непонятная блажь - захотелось в детство вернуться.
- Действительно, блажь, - засмеялась Натка. - И что я должна сделать чтобы вернуть тебе детство?
- Давай сегодня пойдем в цирк.
- Куда? Я не знаю, как ты, а я с детства терпеть не могу цирк.
- Почему? - Спросил Сева, не сумев скрыть огорчения.
- Разве я не рассказывала тебе, как однажды, когда мне было лет пять, на моих глазах разбилась в цирке воздушная гимнастка. После этого меня в цирк и калачом невозможно было заманить.
- Жаль, - с сожалением протянул Сева, - придется идти одному.
Натка вспомнила свой сон и ужаснулась, - нет , нет, давай проведем эксперимент, пора избавляться от детских страхов. С тобой я согласна даже на цирк.
Вот так это началось. Они пошли на вечернее представление, и...Сева навсегда уплыл от нее, оставаясь тем не менее рядом. Все произошло мгновенно и непоправимо. Сева влюбился, влюбился с первого взгляда в молоденькую гимнастку, с пронзительно синими, как морская вода, глазами, которые, так же, как и море, постоянно меняли цвет. И Ната смирилась.
Она так и осталась на позиции друга, лишь бы быть рядом с любимым человеком. Именно с ней Сева делился своими любовными переживаниями, именно к ней он примчался вне себя от счастья, когда Галя согласилась стать его женой.
Наталья открыла глаза.
- Наверное, времена года поменялись местами, - подумала она, - вместо осени на короткое время вернулась весна.
Утро сияло во всем своем великолепии. Солнечные зайчики лихо скакали по лужам, оставшимся после вчерашнего дождя, отражались от окон мчавшихся в суету рабочего дня автомобилей, заглядывали в окна многоэтажек, весело подмигивали спешащим по своим делам еще редким прохожим.
- Тата, пора вставать, я уже приготовила тебе завтрак, - донесся из кухни звучный, хорошо поставленный голос Валерии Павловны, голос преподавателя с большим трудовым стажем.
Все как обычно, только почему-то щемит сердце. Что-то случилось вчера, что-то, что не давало ей долго заснуть. Ах да, звонок Снежаны. Надо поговорить с Севой, они не виделись уже неделю. Осень, дети болеют чаще, и детское соматическое отделение больницы, где она трудится, переполнено, ну а о Севе и говорить нечего, последнее время он замещает заведующего хирургическим отделением, понятно, что времени на дружеское общение ему катастрофически не хватает.
-Тата, поторопись, а то опоздаешь, наверное, вопреки обещанию опять читала полночи? Подъем, завтрак на столе.
Наташа со вздохом выпростала свое тело из такой уютной постели и, нащупывая на полу тапочки, вечно разбегающиеся в разные стороны, поежилась, весенняя утренняя прохлада беспрепятственно проникала сквозь открытую форточку. С удовольствием предвкушая теплый согревающий душ и вкусный, приготовленный мамиными заботливыми руками завтрак, она окончательно проснулась и, шаркая мягкими тапочками, поплелась в ванную.
После обычных утренних процедур Наталья вышла из ванной совсем другим человеком. Подтянутая, энергичная, с красиво уложенными каштановыми волосами, умело наложенным макияжем, Наталья бодро влетела в кухню, чмокнула в щеку Валерию Павловну и засмеялась, - представь, мамуля, я свое обещание сдержала, ночь провела без книги, ее заменила другая подруга - бессонница.
- Да? - удивленно протянула Валерия Павловна, - а вид у тебя абсолютно выспавшегося человека.
- Твое воспитание, мамуля, способно вызвать трудовой энтузиазм в самой ленивой человеческой особи, особенно вкупе с немыслимыми ароматами твоих сырников.
Наташа бодро выскочила на крыльцо и тут же окунулась в весенний шум утреннего города. "Идет, гудет весенний шум", - пришла ей на ум Некрасовская строчка. Она улыбнулась, - шум весенний, а календарное время - осеннее.
Деревья доверчиво тянут ветви к ослепительно яркому солнцу, одетые по-летнему люди бодро спешат по своим неотложным делам, мчатся, курлыкая или заливаясь тревожными трелями автомобили, а из окон некоторых четырехколесных монстров выплескивается такая шумовая кокофония, которую непонятно почему именуют музыкой, что все остальные звуки на какое-то время тонут в ней, как в далекие времена тонули в синем море груженные товарами корабли.
Наташа удивилась про себя, - какие глупые мысли приходят иногда ей в голову, тем более теперь, когда у Севы, видимо, большие неприятности, - и ее каблучки ритмично застучали по тротуарной плитке. Она успела еще подумать, как хорошо, что ей не надо ожидать общественный транспорт, втискиваться в переполненный троллейбус и висеть в нем на одной ноге, зажатой потными человеческими телами, как перед ней выросло здание больницы, окруженное несколькими аллеями и высоким забором с металлическими воротами.
Вот у этих ворот она и столкнулась с Севой. Заросший трехдневной щетиной, с мелькавшей в ней сединой, с серым бумажным лицом и взглядом затравленного неухоженного пса, он бросился к ней навстречу, вместо приветствия бормоча, что ему надо с ней посоветоваться, что речь идет о жизни и смерти.
- Ты не заболел? Вид у тебя довольно непрезентабельный, его не оправдывает даже ночное дежурство.
Сева нетерпеливо дернул плечом и потянул ее к скромно стоящей в углу аллеи скамейке. Но Сева был так переполнен беспокойством, что Наташа поняла - усидеть на одном месте он сейчас не в состоянии, она взяла его под руку, и они стали медленно прохаживаться по безлюдной аллейке.
-Представляешь, объявилась Галина, так неожиданно, без всяких формальностей, без письменных уведомлений, звонков. Просто я натолкнулся на нее около подъезда. Боже мой, как она опустилась; мало того, что превратилась в старуху, мне кажется, она или пьет или погрязла в наркоте, абсолютно нечеловеческий облик, ничего общего с той Галиной, которую я так боготворил когда-то.
-Интересно, а как она может выглядеть по-твоему спустя семь лет, проведенных на нарах? - Воскликнула Наташа.
-Да, да, да, это, конечно, можно понять и объяснить, - торопливо проговорил он, глотая окончания слов, но ты бы видела эти потухшие глаза, эти тусклые серые волосы, неухоженность, опустошенность. Но и это не главное. Главное, - она требует вернуть ей дочь. Мою Снежану. Мою нежную чистую девочку отдать в руки этого монстра в женском обличье, отдать после того, что она совершила. Это немыслимо. Что мне делать? Может быть, заявить в полицию, как думаешь? Или подать в суд, чтобы ее лишили материнства? Ты умная, ты должна мне помочь, иначе я сойду с ума или убью ее так, как она убила этого несчастного циркача.
Губы его посинели, он дрожал как в лихорадке, руки непроизвольно сжимались в кулаки, и Наташе стало страшно: перед ней вдруг предстал не тот Сева, которого она столько лет знает как умного интеллигентного человека, великолепного профессионала, на счету которого немало спасенных жизней, а совершенно чужого мужчину, пораженного вирусом ненависти и мщения.
Наташа остановилась, - одумайся, что за бред ты несешь. Галина - мать, она также, как и ты, любит Снежану, и потом, я совсем не уверена, что она виновна в убийстве. Ты же любил ее, и потому, как никто другой, должен знать, на что она способна или не способна.
-Но если не она, то кто? Ведь ее осудили. Я сам видел, как она вытащила нож из груди этого человека, ее возлюбленного, с которым она развлекалась за моей спиной.
Наташа покачала головой, - опомнись, ты же сам себе не веришь. Вспомни, как ты удивлялся ее чистоте, ее наивности, беспомощности. Все эти долгие семь лет я не решалась задать тебе простой вопрос: почему ты не нанял ей грамотного адвоката, почему, ни разу не навестил ее в зоне, ничем не помогал. Ты словно вычеркнул ее из своей жизни, постарался получить как можно быстрее развод и решил, что этим разводом поставил точку не только в ваших отношениях, но и в отношениях Снежаны со своей матерью.
Сева застыл, как будто на его голову вылили ушат ледяной воды, лишив его возможности двигаться. - Ты это серьезно? - Слова давались ему с трудом. Чудовищно, ты и на стороне моего врага, самого злейшего врага, пытающегося отнять у меня мою жизнь. Если ты на ее стороне, то нам не о чем с тобой говорить. - Он отшатнулся, как будто Наташа нанесла ему внезапный удар, как в замедленной съемке повернулся к ней спиной и сделал несколько неуверенных шажков.
Подожди, с тобой невозможно разговаривать, ты сам-то слышишь себя, ты осознаешь, что произносишь? Я думала, ты прекрасно отдаешь себе отчет, что твоя Галина не убивала этого несчастного, поэтому и не приставала к тебе с разными вопросами, хотя действительно не понимала твоего безучастия к судьбе любимой женщины. Мало этого, как только я заводила разговор об этом убийстве, ты или переводил разговор на другую тему или просто-напросто уходил, ссылаясь на какие-то дела. Почему? Почему?
Всеволод Иванович застыл на мгновение, потом повернулся к Наташе, внимательно всмотрелся в ее удивленное лицо, взмахнул дрожащими руками, словно пытался защититься от пытливых Наташиных глаз и просительно произнес, - давай сегодня встретимся в перерыв в нашем кафе? Ты права, я упустил из виду, что ты не в курсе. Да, ты поймешь меня, я уверен, ведь ближе тебя у меня нет друга.
Наташа молча кивнула головой в знак согласия, не в силах произнести ни слова, ей вдруг показалось, что Сева за эти несколько минут разговора постарел лет на двадцать, и перед ней стоит не молодой преуспевающий хирург, а дряхлый несчастный старец, обиженный на весь мир, и вымаливающий у этого мира возмещение своих утрат.
Кафе встретило Наташу глухим ропотом человеческих голосов, она закрутила головой, пытаясь отыскать среди этого посетительского разнообразия знакомую неуклюжую фигуру с всклокоченными светлыми волосами и наконец наткнулась взглядом на сидящего в дальнем углу у окна Севу, застывшего в состоянии обреченности.
- Извини, раньше вырваться не получилось, - со вздохом произнесла Наташа, усаживаясь напротив друга.
- Это я должен перед тобой извиниться, наверное, нарушил какие-то твои планы. Зря я решился на этот разговор, слишком мало у нас времени, да и место не совсем подходящее. Может, перенесем нашу беседу на более подходящее время, а пока у меня к тебе огромная просьба. Всеволод посмотрел на Натку взглядом бездомной избитой собаки, - обещай, что не откажешь мне, ты просто обязана мне помочь, ведь мы столько лет вместе. Да, знаю, знаю, что ты подумала, - дружба не может быть односторонней, но что же делать, если из нас двоих меня одного преследуют несчастья. У тебя налаженный быт, любящая мама, желанная работа, а у меня - сплошные проблемы и невезения.
- Не спорь, знаю, о чем говорю, - он слабо взмахнул рукой, подзывая официанта. - Просто пообещай, что исполнишь то, о чем попрошу.
- Ты хорошо меня знаешь, запросто читаешь мои мысли, я так понимаю, что ты отвел мне роль слушательницы и исполнительницы твоих желаний.
Он почувствовал скрытую иронию в ее словах и напрягся. Но тут к столику подплыла официантка, и он отвлекся, делая заказ. У Наташи появилось ощущение, что перед ней сидит вовсе незнакомый ей человек. Она не могла сказать, что этот человек был ей неприятен, нет, просто это был не Сева, а самое главное, она внезапно осознала, что она сама, со своими интересами, переживаниями, проблемами занимает слишком мало места в его сердце. Словно пелена спала с глаз. - А ведь мама была права, - пришла к ней трезвая мысль, - моя любовь - это какое-то наваждение, туман, окутавший мое сознание. Дурман рассеялся, и все встало на свои места. Моя любовь перегорела, я долго и тяжело болела, но, кажется теперь я иду на поправку.
Она с удовольствием глотнула горячий ароматный кофе, с сожалением рассмотрела жалкое подобие пирожного с гордым названием "Эклер" и храбро откусила кусочек. Да, с мамиными шедеврами это кондитерское недоразумение даже сравнивать грешно.
- Ну, и что ты замолчал, давай свою просьбу, я, конечно не лягушка- царевна, но постараюсь, как обычно, не ударить в грязь лицом.
-Ты смеешься, как ты можешь так легкомысленно относиться к тому положению, в котором я очутился? - В голосе Севы звучало не возмущение, он не успел возмутиться, он был просто поражен резкой переменой, произошедшей в его подруге.
- Время, оно не стоит, не сидит, оно убегает, причем убегает вприпрыжку.
- Ааа, - протянул Сева, - время, да, действительно, его катастрофически не хватает. Натка, помоги, может быть это моя последняя просьба, обещай, что исполнишь. - Увидев с каким нетерпением подруга посмотрела на часы, висящие на противоположной столику стене, он заторопился. - Я хочу, чтобы ты встретилась с Галиной и узнала, чего она добивается на самом деле. Если честно, я ее боюсь, она так изменилась, что я не представляю, что можно ожидать от нее в дальнейшем. Я не собираюсь отдавать ей мою дочь, я даже не желаю, чтобы они виделись. Ну скажи, чему она может научить ребенка? Тюремному жаргону? Галина всегда была невежественна, а сейчас она уже совсем потеряна для общества, это по сути мертвый человек, без стержня, без интересов, без цели, без профессии, без жилья, без работы, без денег. Ну, чем, чем она может быть полезна десятилетней девочке, которая должна развиваться, хорошо питаться, учиться. Разве убийце можно поручить воспитание девочки?
Наташа не торопясь допила кофе, с трудом дожевала пирожное, сделала паузу, словно оценивала все за и против, потом небрежно кивнула головой. - Хорошо, я встречусь с Галиной, но делаю я это не ради тебя, а ради Снежки. Она мне звонила, очень переживает, плохо спит, ей снятся страшные сны. А ты организуешь нашу встречу? Ты знаешь, где ее найти?
- Ну, это просто, она постоянно караулит меня возле моего подъезда. Значит, договорились? Ну спасибо, я в долгу не останусь.
Натка решила не откладывая дело в долгий ящик встретиться с Галиной в этот же день после работы, но, как обычно, желаемое и действительность вступили в противоречие друг с другом и, конечно, победила объективная реальность: прямо в конце рабочего дня поступил ребенок в тяжелом состоянии, и, когда Натка вышла за ворота больницы, день клонился к своему завершению. Густые сумерки окутали город, осветились окна домов новостроек, на улицах поубавилось пешеходов, да и поток машин несколько сократился. Натка поежилась. Температура заметно снизилась, крепчал ветер, небо закуталось в мохнатые набухшие тучи словно в тяжелое ворсистое одеяло.
- Может отложить эту неприятную встречу? Сева, наверное, уже дома, побоится оставить Снежку одну в такое позднее время, да и Галина не будет торчать в такой промозглый вечер на улице. Что же делать?
Натка не любила менять планы, но дело в том, что девятиэтажка, в которой обитал Сева, и пятиэтажка, где проживала с матерью Наталья, располагались по разные стороны от больницы, и это удлиняло ее путь домой в два раза.
- Если не сегодня, то когда? Дни заполнены так плотно, что выкроить свободное время практически невозможно. Однако ее раздумье длилось недолго, как всегда вмешались непредвиденные обстоятельства. Из остановившегося рядом с Натой потрепанного жизнью автомобиля вылез мужчина, бесцеремонно схватил ее под локоть и буквально затолкал на заднее сиденье. Все произошло так быстро, что Наталья не успела даже опомниться, пришла в себя уже в машине, попыталась возмутиться, но автомобиль сразу рванул как резвый конь, ее бросило вперед, и она с размаху так боднула лбом спинку переднего сиденья, что клацнули зубы.
Неужели выбила зуб? - Озабоченно подумала Наталья и провела рукой по рту, проверяя нет ли крови. Крови не было. Зато заболела голова. Она откинулась назад, и только тут сообразила, что ее похитили. Похитили нагло, без извинений и объяснений.
А ты молоток, не истеришь, выдержка как у Штирлица, - засмеялся сидящий за рулем мужчина. - Чего молчишь? Или тебе неинтересно, куда я тебя везу?
-Жду, когда у тебя заговорит совесть.
- Ага, о совести моей печешься, ты лучше бы своего дружка спросила, куда он свою совесть подевал. Сам человека порешил, а подставил жену, и за все годы, что она провела на зоне, ни разу ее не навестил.
- Ты кто, и что тебе от меня надо?
- О, спохватилась!- Засмеялся человек за рулем, он снизил скорость, съехал на обочину и повернулся к Наталье лицом.
- Ладно, пять минут погоды не делают, можно и поговорить. Значит так. Я из цирка, мы не привыкли бросать товарища в беде, как некоторые. Галку освободили. Знаешь? Пока она отбывала свой срок на зоне за чужое преступление, только мы ее и поддерживали: ну там посылки, письма, даже приезжали пару раз, а твой докторишка ее сразу со счетов сбросил, как испачканную рукавицу. А теперь она больная, нищая, безработная и вообще никому кроме нас не нужна. Ты ж доктор? Ну вот я тебя к ней и везу, а то она в больницу обращаться не хочет, уперлась и ни в какую.
-Так я детский доктор, вряд ли я смогу ей чем-нибудь помочь, - задумчиво протянула Ната. - Мне тоже жаль, что у нее так неудачно сложилась жизнь, но ведь она сама виновата, не каждая женщина решится на убийство своего бывшего любовника, даже если он ей и угрожал.
- Ты чего, с дуба сверзилась, - разозлился водитель. Мишка ей никогда не угрожал, он только с виду грозный, ...был, - добавил он мрачно, - а так и муху не обидел бы. Любил он Галку, больше жизни любил, а этому вашему Севе Батьковичу не доверял вовсе, и дочь своей считал. Уж не знаю, почему, да все твердил, что именно он отец девчонки. Вот так-то. А Галка, дура, его боялась. И то лишь поначалу. Клянется, что не убивала его, и я ей верю.
- А я не верю. Сева обнаружил ее возле трупа с окровавленным ножом в руке, и она не смогла или не захотела пояснить, что произошло ни во время следствия, ни в судебном заседании, - возразила Наталья сердито. - Согласитесь, у него были основания считать ее виновной.
- А, что с тобой говорить,- себе дороже,- махнул рукой похититель, - ты друга своего выгораживаешь, а может это он убийца, одним махом избавился и от любовника жены, и от самой жены, и дочка при нем осталась. А что? Свидетелей-то не нашлось, а он в этот момент в квартире ошивался.
- Я тоже была в этот момент в квартире, - вырвалось у Натальи помимо ее воли. Водитель уже взялся рукой за руль, но при последних словах резко подскочил на сиденье, - а вот отсюда поподробнее, пожалуйста. Ты-то как там оказалась, и почему я тебя среди свидетелей в суде не видел?
Наталья вздохнула, - поистине, язык - враг мой, - подумала про себя. Это случайность, мне потребовались какие-то бумаги, Сева сказал, что в это время заскочит домой, и я забежала буквально на минутку, дверь была открыта, Галина стояла возле дивана с ножом в руке, а Сева в этот момент занимался ребенком в другой комнате. Я вскрикнула, он вбежал в комнату и бросился к раненому, тот еще был жив, он даже прошептал что-то, мне показалось, что он сказал: "Спасибо". Через минуту он умер. Зашел кто-то из соседей, по-моему, вызвали милицию, скорую. На следствии я давала показания, а в суд меня почему-то не вызвали. Вот все, что мне известно. Ну мы едем, или будем проводить дополнительное расследование?
- Сейчас поедем, могу добавить, что я Мишке жизнью обязан, а Галку я помню совсем девчушкой, когда она появилась у нас в цирке. Мишка с первого взгляда в нее влюбился, он ее боготворил, а она его боялась, дурочка, бегала от него. Потом вроде бы у них все сошлось, а тут не к добру твой Сева проклюнулся. И эта курица выбрала доктора; конечно, куда простому циркачу-гимнасту до доктора с его интеллигентными замашками. Такая дребедень получилась. - Он стукнул кулаком по обшивке водительского кресла, развернулся и снова пустил автомобиль в галоп.
Минут десять в салоне автомобиля царило молчание. Потом человек за рулем спохватился, снизил скорость и обернулся к Наталье.
- Извини, забыл представиться. Геннадий я, тебя-то я знаю, Галка мне все о тебе поведала. Ничего, что я без выканья? Мы люди простые, антимонии разводить не любим. Не боись, ничего с тобой не случится. Уже подъезжаем. Я Галку к себе забрал. Домишко у меня, правду сказать, неказистый, всего три махонькие комнатенки, но семейство мое мне не прекословило. Жена моя, Настюха, билетершей в цирке работает, а дети, Ванька да Манька, малы еще, им гости не в тягость. Ну вот и приехали. - Он остановил своего железного коня и небрежно указал рукой на покосившийся от старости домик, тремя оконцами глядевший на дорогу. - Прошу к нашему шалашу. Его еще мой дед построил, а он все скрипит помаленьку.
Наталья открыла дверцу, вышла из машины и огляделась. Одноэтажные халупки тесно липли друг к другу. Многоэтажки и европейского вида дворцы еще сюда не добрались. Заброшенное местечко напоминало собой бедное село, где ночную тишину нарушал лишь перелай собак. Сгустившуюся темноту прорезали редкие лучики света, исходящие из нескольких окошек. Фонарей не было. Наталья оступилась и сразу провалилась по щиколотку в холодную лужу. Разгулявшийся на просторе ветер крепчал с каждой минутой, во всяком случае, так казалось Наталье. После теплого нутра автомобиля ее зазнобило, голову сдавило словно обручем, запершило в горле. - Ну вот, не хватало только разболеться, - подумала она и громко чихнула.
-Здоровенька будь, чего это ты расчихалась, неужто простыла? Не, мы так не договаривались, я тебя привез, чтобы ты лечила, тебя я лечить не намерен, да и места в доме для тебя нет. Ты ж доктор, а доктора болеть не должны, - с назидательной улыбкой сообщил Геннадий. - Ну что застыла как цапля на болоте, верно, и ноги уже успела промочить. Давай, давай двигайся, вон дождь какой зарядил - промокнешь насквозь.
Он подхватил Наталью под руку и потащил к дому. Дом встретил их теплом, вкусными запахами и звуками семейного быта: звякала посуда, звенели детские голоса, что-то доказывая друг другу, а грудной женский голос призывал неслухов к порядку. На шум открывшейся двери из кухни выглянула женщина, крепкая как грибок-боровичок, с темными задорными кудряшками и румяным добрым лицом.
- Ой, матушки-светы, промокли-то как, снимайте скорее одежу и проходьте на кухню. Первым делом надо горячего съесть, чайком запить, а уж потом все остальное. Она махнула переброшенным через плечо полотенцем и исчезла, видно, готовила ужин.
- Это моя Настюха, - с гордостью представил ее Геннадий. - Эй, малышня, где вы там окопались, а кто папку встречать будет? - Толкаясь, в прихожую со смехом ввалились мальчик и девочка лет пяти-шести, они повисли на отце, и, перебивая друг дружку, взахлеб пытались ему что-то рассказать. На Наталью они не обращали никого внимания.
- Галина, я вот доктора к тебе привез, ты там как, не померла еще? - прокричал Геннадий со смешком, - чего голос не подаешь, никак от радости в зобу дыханье сперло? - Увидев, что Наталья сделала движение, словно намеревалась пройти в комнату, он ухватил ее за руку. - Да погоди ты, не мельтеши, успеешь еще ее обстукать, нечего холод к больной тащить, мы сначала чин-чинарем супика рубанем, чайком его запьем, поговорим с толком и расстановкой, а уж тогда и за дело приниматься можно будет. Вот тут направо у нас душевая, там можно руки помыть, а налево - кухня, значит. Ты давай не тушуйся, действуй.
За столом в кухне собралась вся семья, кроме Галины.- А Галя что же, с нами не ужинает? - Хозяин домика застыл за столом с бутылкой водки в руке: он разливал горячительное по маленьким рюмочкам - Настюхе, себе и Наталье. Ната сделала попытку отказаться, но напоролась на такое возмущение и обиду хозяев, что вынуждена была подчиниться.
- Прям не знаю, чего с ней делать, с нашей больной, - жаловалась Настюха, - не ест и все тут, говорит - нет аппетита, а какой же будет аппетит, ежели она уже вторые сутки одну воду хлебает. Не, я понимаю - температура, кашель, но не маленькая всеж-таки, супу -то похлебать можно. Вот вы как доктор ей попеняйте, мол, как же можно днями одной водой питаться, сил на болезнь не хватит ведь. Наталья согласно покивала, пообещала сделать больной внушение. Она не стала долго рассиживаться за ужином, сослалась на позднее время, и ее проводили в комнату, которую занимала Галина.
Галина действительно выглядела изможденной старухой. Куда подевалась синева ее глаз, нежная персиковая кожа, золотой отлив волос? Сева прав, с трудом веря своим глазам, подумала Ната, прежняя Галина умерла, превратившись в живой труп с потухшим взором блеклых, запавших от горя и болезни глаз. Что может поделать медицина с человеком, разочаровавшимся в жизни и людях, потерявшим веру в справедливость и надежду на нормальное человеческое существование. Именно на существование, потому что эта женщина утратила смысл ее бытия.
- Добрый вечер, Галя, ты меня узнаешь? Я Наташа, друг Севы, по совместительству доктор. Меня привез Гена, я должна осмотреть тебя, чтобы назначить правильное лечение. Ты позволишь?
Она молча и равнодушно кивнула. Ната добросовестно осмотрела больную, хотя и так все было понятно - крупозное воспаление легких. А вот причину необходимо установить,- размышляла Наталья, - вряд ли его спровоцировала обычная простуда, скорее всего она заразилась туберкулезом, а условия жизни и простуда усугубили болезнь.
- И какой приговор? - слабо улыбнулась Галина, - я знаю, ты сейчас скажешь, что мне надо в больницу. Я против. Если мне суждено умереть, пусть я умру среди друзей. Я разрешила привезти тебя, потому что надеюсь, ты устроишь мне встречу с моей дочерью. Я должна оправдаться перед ней. Я не убийца. Меня подставил Сева. Это он убил Мишу.
Она говорила с паузами, сил явно не хватало, потом закашлялась, на лбу выступили бисеренки пота, губы посинели. И сердце следует проверить, и почки, - отметила про себя Ната. Как же лихо ей пришлось! Ну Сева! Как я раньше не замечала, какой он эгоист! А вслух сказала: " Встречу с дочкой я устрою, но в больницу я тебя отвезу однозначно, судьба судьбой, а лечение - лечением. В домашних условиях такую затяжную болезнь придется лечить слишком долго, а в больнице тебя могут поставить на ноги за месяц, особенно если ты поможешь.
- Чем?
- Тем, что не будешь мешать врачам делать свое дело, ведь ты хочешь, чтобы у твоей дочери была мать, чтобы дочь тебя любила и уважала, значит, у тебя есть цель в жизни, без цели выздоровление невозможно. Завтра тебя госпитализируют, так что будь готова, я буду навещать тебя и следить за ходом твоего лечения, ни о чем не волнуйся, я поговорю с Севой и с твоей дочкой. Я верю, что ты не виновна, но могу заверить тебя, что Сева тоже - не убийца. Это я знаю точно.
Галина занервничала, - тогда кто? Только у Севы был мотив. - Она опять закашлялась.
-Ты должна приложить огромные усилия, чтобы выздороветь, а время все расставит по своим местам, вот увидишь. Я ведь тоже была в квартире сразу после убийства.
-Ты? Это ты убила Мишу, но почему, зачем, не понимаю.
- Успокойся, вон у тебя даже температура подскочила, придется тебе сделать укольчик, чтобы ты поспала спокойно до утра. Я действительно не убивала твоего друга и на сто процентов уверена, что Сева тоже не убивал.
-Получается, что был еще кто-то, но это невозможно!
-Все-все-все, тебе вредно так волноваться. Сначала выздоровление, а потом уже расследование.
-Какое расследование? Никто не захочет копаться в этом деле, - хрипло выдавила из себя Галина и закрыла глаза. Укол, который сделала ей Наталья, подействовал, и больная уснула.
-Ну что, как наша больная? - Спросил Геннадий, увидев выходящую из комнаты Гали Наталью. Он улыбнулся, но, заметив озабоченность на лице своей пленницы, тоже стал серьезным. - Все так плохо?
Наталья пожала плечами, - однозначно могу сказать, что налицо воспаление легких, для подробного диагноза и назначения соответствующего лечения необходимо полное обследование. Я сделала Галине укол, чтобы она смогла поспать, чтобы спала на время температура, а завтра я договорюсь, чтобы ее положили в стационар, хочет она этого или нет. Речь идет о жизни и смерти., тут уж .не до церемоний
- Но она опасается своего бывшего мужа, вдруг он решит избавиться от нее, чтобы она не смогла отобрать у него дочь?
-Какие глупости вы говорите, это вы внушили ей подобные мысли?
Геннадий неприязненно посмотрел на нее и, хмуря широкие брови , заметил, - чересчур быстро этот ее Сева оформил развод и не проявил никакой заинтересованности в ее судьбе, поневоле задумаешься, что он за человек. Такие люди у меня доверия не вызывают.
Наталья устало провела рукой по лицу, - не хочу продолжать эту дискуссию, время позднее, а мне завтра с утра на работу, а до дома еще добраться как-то надо.
- Это не вопрос, - небрежно махнул рукой хозяин дома, - я насильно притащил вас в гости, я и доставлю - по назначению.
Наталья распрощалась с женой своего похитителя, быстро оделась и выскочила в неприветливую осеннюю темь, следом за ней, натягивая на ходу куртку, спешил Геннадий. Интересно, подумала Наталья, этот мужичок перестал мне тыкать, неужели зауважал? Она нырнула в машину и тут же схватилась за телефон. Геннадий не спеша уселся за руль, выбросив в окно непонятно зачем прикуренную сигарету и стал протирать переднее стекло.
Наталья усмехнулась, - проверяет, кому я звоню, так явно беспокоится о безопасности своей подопечной? Прямо мания преследования. - Эта мысль мелькнула и пропала, вытесненная обеспокоенным маминым голосом.
- Алло, Тата, ты где, я уже все свои запасы валокордина извела, ночь на дворе, а ты где-то застряла. У тебя все в порядке?
-Мам, не волнуйся, я немного задержалась, пришлось осмотреть одну больную...
-Какую больную, я звонила тебе на работу, мне сказали, что ты давно ушла. Ты что-то скрываешь от меня?
-Все в порядке, я не на работе, меня уже везут домой, минут через десять предстану перед твои очи и все доложу, гражданин следователь.
Она выключила телефон и откинулась на спинку сиденья, болела голова, ломило кости, ныла поясница. Сейчас приеду, приму ванну, выпью кофе и в постель, а телефон отключу до утра, - со злорадством мысленно произнесла она про себя. Мотор утробно зафырчал, и автомобиль рванул с места.
-Геннадий, вы сможете доставить завтра Галину в больницу часам к одиннадцати, я до этого времени договорюсь, чтобы ее приняли?
-А куда подъехать?
- К приемному покою, я тоже туда подойду.
-Будет сделано, - коротко откликнулся водитель. -Но вы все же проконтролируйте ситуацию, а то мало ли что. А телефон свой вы мне не дадите? Должны же мы знать, что с ней да как.
-Конечно, конечно, - заторопилась Наталья, - только сразу могу сказать, хороших сообщений не ждите, болезнь очень запущена, к тому же она истощена физически и морально. Явно психологический стресс. Нужен элементарный покой, хорошее питание, длительный сон и грамотное медикаментозное лечение. Будем надеяться на молодой организм и любовь к дочери.
Они обменялись телефонами, Наталья объяснила, как лучше подъехать к ее дому. Распрощались они почти дружески.
Дверь открылась, как только Натка добралась до своего этажа. - Мамуля, ты что дежурила под дверью, встречая свою блудную дочь?
-Что остается делать бедной одинокой матери, если ее непутевая дочь забывает предупредить об опоздании? Набраться терпения и ждать. Но учти - моя терпелка закончилась, чересчур долго я ожидала твоего отца, и теперь надеюсь на твое сочувствие и понимание.
-Поверь, я не могла тебя предупредить, все произошло слишком неожиданно, клятвенно обещаю все поведать за кофе. Только позволь прежде принять ванну, погода пренепреятная, устала как последняя дворняжка, которую забыли на цепи под дождем. Зато меня накормили, - она подняла указательный палец вверх, и это - плюс, потом довезли прямо к подъезду - второй плюс, а самое главное, - не повредили при похищении.
-По...по...хищении, - охнула Валерия Павловна и плавно опустилась на стоящий в прихожей стул, схватившись за сердце.
-Ну вот , ничего и сказать нельзя - сразу за сердце хватаешься.
-Представляешь, меня как куль с мукой затолкали в машину без всяких пояснений и привезли к больной. Правда, приняли гостеприимно, накормили горячим, извинились и даже перешли на "вы". Остальное позже, и она скрылась в ванной.
Горячий кофе подействовал на Наталью как превосходное снотворное: глаза стали слипаться, язык с трудом ворочался во рту, голова казалась неподъемной и норовила принять горизонтальное положение, то есть опуститься на стол. Наталья старалась изо всех сил держаться прямо и добросовестно отвечать на все мамины вопросы. Наконец, Валерия Павловна заметила состояние дочери и милостиво отпустила ее спать, правда, взяв с нее обещание, что утром Тата поднимется на полчаса раньше и подробно расскажет все, что не успела поведать вечером.
- Знаешь, мама, - с задумчивым видом обратилась к Валерии Павловне Наталья, - темная какая-то история с этим убийством. Я, конечно, сомневалась в виновности Галины, но Севе я верила больше, тем более, что и сама оказалась в какой-то мере свидетелем преступления. А вот теперь после встречи с Галиной и с ее защитником Геной думаю, что бедняга действительно не виновата, ее кто-то подставил, знать бы только кто этот неизвестный, какой у него или у нее был мотив. Неужели, убивая несчастного циркового гимнаста, целились непосредственно в Галину, а может быть, мстили Севе? - Наталья неторопливо смаковала горячий кофе и с грустью смотрела перед собой в стол, хотя обращалась к матери.
Утром разговор продолжился.
- Ты слишком близко принимаешь к сердцу все, что связано с твоим Севой, пора уже отойти в сторону, вон и Галина вернулась, глядишь, у них все наладится, тебе о себе пора позаботиться, чай, давно уже не девочка, хватит без семьи мыкаться.
- Наталья порывисто вскочила, обежала вокруг стола и обняла Валерию Павловну, - как это без семьи? Ты моя семья, и не надо мне никакой другой, нам ведь вдвоем тоже неплохо, а?
Валерия Павловна прижала голову дочери к своей груди, похлопала ее по руке и тихо сказала, - хорошо-то хорошо, да внуков, Таточка, не хватает, сколько мне осталось, один Бог знает, вот уйду и внуков не увижу. - И столько тоски было в ее тихом голосе, что у Наты защемило сердце, она внимательно посмотрела на маму и вдруг увидела то, что в круговерти и суматохе быта ускользало от ее взгляда: одутловатость лица, темные круги под глазами, предательские морщины, притаившиеся вокруг глаз, горькие складки в углах губ, дряблую кожу, пигментные возрастные пятна на кистях рук, излишнюю полноту, - быстро же подкралась старость, как продлить жизнь любимому человеку, как сделать этого человека счастливым? Наталья подняла голову и посмотрела на часы, висящие на стене, - ого, я уже опаздываю, пора бежать на работу, обещай, что выбросишь грустные мысли из головы, никакого минора, никаких упаднических настроений, ведь ты у меня оптимистка.
Всю дорогу до больницы Наталья ругала себя за черствость, - конечно, бедная мама целыми днями сидит одна, не с кем даже словом перемолвиться, с этим надо что-то делать, надо бы придумать для нее какое-нибудь занятие. Какое?
Больничная круговерть захватила ее в плен на полдня, Наталья очнулась от телефонного звонка, как только переступила порог своего кабинета. Звонила Снежка, оно с плачем твердила, что никому не нужна, папа ее словно не замечает, в школе дразнят и даже Ната о ней забыла, хотя обещала, что поговорит с папой и все ей объяснит.
-Я приходила к тебе в больницу, но мне сказали, что ты очень занята и не пустили; надеялась, что ты позвонишь - не дождалась; позвонила сама, а ты не ответила. Что происходит? Наточка, можно я приду к тебе домой сегодня? Твоя мама меня не выгонит?
Натка пообещала, что после работы зайдет к ним домой и заберет ее с собой, если, конечно, разрешит папа. На том и расстались. Не успела она выключить телефон, как он снова ожил. На этот раз звонил Сева, дрожащим голосом он осведомился, разговаривала ли она с Галиной. - Наталья Игоревна, на пятиминутку, - в ординаторскую заглянула старшая медсестра. - Иду, иду, - быстро откликнулась Наталья - Сева, меня вызывают, поговорим позже, главное, не волнуйся. Да, Снежка хочет меня навестить, я зайду за ней, ты не против?
- Что это ей взбрело в голову? - сухо поинтересовался Сева, - что за спешка? А уроки? Я бы еще понял, если бы был выходной день, но завтра ей в школу, тебе на работу, что за блажь?
-Сева, сделай исключение, девочка переживает...
-Что за блажь? - повторил Сева - Я категорически против, так ей и передай. Был бы выходной, еще можно было понять, но в будний день... Уроки, я устал, работаю как каторжный, а отдохнуть совсем некогда.
- Ну уж нет, изволь сам объясняться со своей дочерью, я умываю руки. Значит, мне не стоит заходить к вам после работы, я правильно поняла?
-Ты что обиделась? Просто мы перенесем этот визит на другой день, вот и все.- Непререкаемым тоном возвестил Сева и отключился.
Наташа задумалась, - что происходит? То ли Сева так кардинально изменился, то ли она, наконец, прозрела и увидела его истинное обличье, его махровый эгоизм, какие-то деспотические замашки, неумение идти на компромиссы, нежелание слышать других, его решения не подлежат обсуждению. Сказал и точка! Так, может быть, Галина не так уж и не права? Возможно, в убийстве этого несчастного есть доля его вины? А вдруг он каким -то образом спровоцировал это убийство? Сам он, безусловно, не убивал, зато мог использовать чужие руки Однако, удар ножам был нанесен мастерски, в сердце, здесь и хладнокровие, жестокость, и профессионализм, то есть убийца должен отлично знать анатомию и прекрасно владеть ножом. А что, если это Геннадий? Она пожала плечами. Какой у него может быть мотив? Нет, у него крепкая семья, и потом он говорил, что обязан этому Михаилу жизнью, и откуда у него знание анатомии?
Она откинулась на спинку стула и замерла: что она упустила? Что не заметила? Какая- то мысль пробивалась сквозь засор памяти, но она так долго не давала памяти возможности вернуться к этому злополучному дню, что теперь память, в свою очередь, стойко сопротивлялась. Натка тряхнула головой, словно хотела сбросить лишние факты, чтобы они не мешали добраться до сути, но в голову лезли совершенно другие мысли. Надо бы навестить Галину, поговорить с врачами, узнать результаты анализов; как успокоить Снежку, как воздействовать на Севу, чтобы он не навредил психике дочери, чем занять маму, и это кроме больничных дел, ведь столько больных детей требуют ее помощи. Как объять необъятное?
-Наталья Игоревна, там к вам посетитель, - заскочила в кабинет молоденькая медсестра, - пригласить?
-Давай, - обреченно вздохнула Ната, - вот и закончилась ее пятиминутная передышка, - некогда возиться с памятью, некогда устраивать мозговой штурм по поводу убийства, работа занимает все время, сыщик из нее никакой.
К Галине она выбралась в самом конце рабочего дня. Палата на четверых, но в палате на тот момент кроме Галины никого не было.
-Телевизор пошли смотреть, - коротко ответила Галина на вопрос, куда подевались остальные палатные обитатели.
-Ну, как дела, не жалеешь, что я тебя сюда притащила?
-Да нет, - слабо улыбнулась Галина, - спасибо, полегче стало. Вы с лечащим врачом не говорили, каковы мои шансы на выздоровление?
-Не вы, а ты, - поправила ее Наталья, с чего это ты завыкала?
-Хорошо, - согласно кивнула Галина, - Сева знает, что я здесь?
- Знает.
- А Снежка знает?
-Нет, я ей ничего не говорила, это должен сделать отец.
-Что сделать? - Галина непонимающе уставилась на Нату.
-Рассказать о твоем возвращении, о твоей болезни о том, что ты пострадала безвинно.
- Вы..., то есть ты правда так считаешь? - прерывающимся от волнения голосом спросила Галина.
Наталья уверенно кивнула головой, - естественно, у меня теперь никаких сомнений.
-А раньше, значит, сомневалась, - тихо прошептала Галина, - и Снежка тоже? Ну да, можешь не отвечать, конечно, Сева постарался, нашлись и другие "доброжелатели". Бедная девочка, как же ей тяжело, она, верно, чувствует себя одинокой, небось, задразнили в школе. А ты давно ее видела, как она выглядит, похожа на меня, ты с ней общаешься?
Наташа хотела сказать, что Снежка постоянно звонит ей , иногда забегает в больницу, иногда заскакивает домой, но домой она стесняется приходить, почему-то она побаивается Валерию Павловну, наверное, на девочку так влияет педагогическое прошлое Наткиной матери, командирский голос, звучащая в этом голосе строгость. Это Наталья знает, что ее мама - добрейшей души человек, а люди, редко сталкивающиеся с Валерией Павловной, находят ее слишком суровой и строгой. Наталья уже открыла рот, чтобы рассказать, как Снежка недавно советовалась по телефону, что ей делать с отцом, который неожиданно стал чересчур рассеянным, но осеклась на полуслове, - а вдруг Галина воспримет ее слова с обидой и ревностью, замкнется, и эта слабая ниточка доверия, только-только обозначившаяся, оборвется и уже так и не восстановится.
-Дда, мы иногда созваниваемся, - осторожно протянула Ната, - встречаемся редко - работа отнимает слишком много времени, совсем на личную жизнь не остается.
- Вы с Севой что, тоже не видитесь? - с удивлением воскликнула Галина, ее щеки даже слегка порозовели.
Наталья с улыбкой кивнула головой, - ты, наверное, думала, что он развелся с тобой, чтобы жениться на мне? Так вот, ничего подобного, мы просто друзья, наши отношения находятся в той стадии, что и до вашего развода. Мне кажется, что Севе вообще кроме дочери никто не нужен.
В палате они находились вдвоем, и это располагало к откровенности. Галина лежала и задумчиво смотрела куда-то за Натальину спину.
- Знаешь, а может быть, Сева не способен любить кого-либо кроме своей персоны? - тихо прошептала Галина, словно бы про себя. Хотя на первых порах, когда мы познакомились, он вел себя как действительно влюбленный человек и потом, ты же говоришь, что Снежану он любит, ничего не понимаю, он для меня человек-загадка, особенно резко он изменил свое отношение ко мне после суда.
- А ты, - нерешительно произнесла Ната, - ты его любила или просто принимала его любовь как должное? Приятно, когда тебя любят, окружают заботой, беспокоятся о тебе, ведь так?
Галина помолчала, как будто прислушалась к себе, улыбнулась смущенно и отвела глаза в сторону, - целых семь лет я его ненавидела, сначала мечтала, что вот выйду на волю и отомщу: заберу свою девочку и запрещу ему с ней видеться, а потом месть отошла на второй или даже на третий план. Осталось одно единственное желание - забрать дочку, найти жилье и работу и забыть все эти тяжелые беспросветные годы как кошмарный сон. Только вот чувствовала я себя все хуже и хуже. Дождалась освобождения и стала подкарауливать Севу, надеялась, что он меня поймет, а он как увидел меня - так шарахнулся, словно привидение с того света явилось; я разозлилась, в категоричной форме потребовала, чтобы он отдал мне Снежану, а он в ответ заявил, что Снежана умерла и смотрел на меня с такой ненавистью и презрением, что мне жить расхотелось. Наверное, это меня и подкосило, свалилась с высокой температурой, спасибо Кеше и Настюхе - приютили меня и тебя Кеша привез. Неужели я умру так и не поговорив с дочкой? Жестоко это! - Она всхлипнула как-то по-детски, отчаянно, давно подступающие слезы брызнули и ручейками потекли по щекам. Галина закрыла лицо руками и уже не удерживала их, а Ната молчала, давая ей возможность выплакаться. Потом выглянула из палаты и попросила сестричку принести Галине крепкого горячего чая. Не обращая внимания на протесты Галины, Ната заставила больную выпить весь чай вместе с печеньем, которое она захватила с собой,
- Галя, а как получилось, что ты оказалась у чужих людей, разве у тебя совсем нет родных? А твоя мама, она жива? Может расскажешь о себе, я ведь ничего о твоей жизни не знаю, жаль, что мы с тобой практически не общались .
Галя тяжело вздохнула, - да рассказывать-то и нечего, вся моя биография укладывается в несколько строчек: родилась..., училась..., работала,,,, вышла замуж, родила Снежку и... дальше семь вычеркнутых из жизни лет. Вот и все.
- А если подробней?
-Отца своего я никогда не видела, мама о нем и не вспоминала, скорее всего его никогда и не было, вернее был, конечно, но маму, видимо, замуж не звал. Мы с ней на эту тему не беседовали. Я понимаю теперь как тяжело ей пришлось, но она меня воспитывала в такой строгости, без всякой ласки, словно выполняла навязанный ей судьбой ненавистный долг. Неулыбчивое строгое мамино лицо всегда вызывало у меня чувство тревоги, беспокойства, я боялась сделать что-либо не так, как требовала мама, боялась ее упреков. Странно и непонятно, почему боялась, ведь она меня никогда не била, не повышала на меня голос, практически не наказывала, а я каждый раз дрожала от страха, что не смогу ей угодить. У мамы был такой тяжелый и в то же время безразличный взгляд, как будто она заранее для себя решила, что от меня все равно не будет никакого толка, что я самое никчемное существо на свете. Наташ, ну что я тебя загружаю своими воспоминаниями, ты же устала, я вижу, голодная, небось, а сидишь тут и выслушиваешь мое нытье. Зачем тебе это?
-Пытаюсь разобраться, - неопределенно ответила Ната и улыбнулась, считай, что это просто профессиональное любопытство, я всегда стараюсь узнать как можно больше о своих пациентах.
-Так я же не твоя пациентка...
-Ну да, а кто тебя в больницу отправил, кто диагноз поставил, кто с твоим лечащим врачом советовался? А потом, мы с тобой столько лет знаем друг друга, правда, заочно, но все-таки наши с тобой судьбы сошлись на одном мужчине, и не важно, что меня с ним связывала многолетняя дружба, а тебя, я надеюсь, любовь...
Галина сделала жест рукой, словно отбрасывая от себя последнее слово, сказанное Натальей. - Ну какая с моей стороны могла быть любовь, я ж совсем еще соплюшка тогда была, ни людей, ни жизни не понимала, всех сторонилась, всего опасалась, и вдруг меня зовет замуж такой интересный мужчина, умный, серьезный, так тепло ко мне относящийся. Как тут откажешься!
-А Миша? - тихо спросила Натка.
- Что Миша? - не поняла Галина.
- К Мише ты как относилась, любила, уважала, доверяла?
-Да ты что, я его больше других боялась, он на меня действовал как удав на кролика.- Она засмеялась и сразу же закашлялась, лицо побледнело, губы сразу стали лиловыми. Наталья схватила тонкую, просвечивающую синими жилками руку Галины, прощупывая ее пульс. Сердце билось неровно, толчками, то галопировало, то замирало, и биение его напоминало слабое шевеление крыльев бабочки.
- Э, голубушка, тебе волноваться противопоказано, - погрозила пальцем больной Наталья. - Придется вечер воспоминаний и откровений перенести эдак недельки на две. А пока набирайся сил, выздоравливай, я к тебе теперь часто буду наведываться, еще надоем и наговоримся мы с тобой всласть. Ты, главное, выбрось из головы все грустные мысли, ничего не бойся, я тебя в обиду не дам, и все у тебя будет прекрасно. Поверь мне. - Она сжала влажную бледную ладошку, помахала на прощанье рукой и заспешила к выходу. Темнело, в палату потянулись Галины соседки. Наталья действительно очень устала, проголодалась и мечтала только о ванне с горячей водой, какой-нибудь вкусняшке, изобретенной мамой на ужин, и пару часов наедине с хорошей книгой.
Однако дома ее ждал сюрприз. Открыв дверь своим ключом, Наталья застыла на пороге - мама с кем-то общалась на кухне. Наталья прислушалась, быстро скинула верхнюю одежду и влетела на кухню, - Сева? Что случилось? А где Снежка, ты что оставил ее одну?
Сева, сидящий спиной к двери, обернулся, но он не успел ничего сказать, его опередила Валерия Павловна, - не стой в дверях, мой руки и за стол, мы уже изголодались тебя дожидаючись. Разговор на пустой желудок вреден для здоровья. - Наталья послушно отправилась в ванную. - Что-то мама темнит, неспроста это, не дала Севе и слова сказать, а Сева почему-то слишком озабочен, не счел нужным позвонить, примчался без приглашения, неужели он так боится, что Галина отберет у него Снежку? Значит, он не все мне рассказал, как же мне надоели эти тайны Мадридского двора, терпеть не могу скрытые намеки, недоговоренности, необходимость самой докапываться до истины.
- Она мыла руки, а перед глазами возник образ Галины, жалкой, беспомощной, болезненной, ну какую угрозу она может представлять для Севы, неизвестно когда она встанет на ноги и куда отправится без денег, без жилья. Нет, конечно, у нее есть друзья, взять хотя бы того же Геннадия с его Настеной. Только на сколько их хватит, велика ли их помощь? Одно дело приютить на несколько дней, а другое - предложить кров и стол на длительное время, тем более, что Галина не скоро оправится от болезни, ей не всякая работа подойдет. Наталья вздохнула, глянула в зеркало и тихонько прошептала себе под нос, - ну что, вечная подруга женатого мужчины, пора отправляться на словесную экзекуцию. Что еще придумал друг мой Сева?
- Тата, ты что так долго, садись скорее, все уже опять остыло, надоело разогревать, а между прочим, у нас сегодня на ужин твоя любимая жареная камбалка, салат с грибами и пирог с курагой. Сева вот тоже не ест, наверное, ждал твоего прихода. Так ведь, Сева?
-Ох, Валерия Павловна, мне право неудобно, я и так злоупотребляю вашим гостеприимством, явился без приглашения, время у вас отнимаю. Хотя, каюсь, люблю хорошую кухню, а побаловать нас с дочкой некому, сам я, к сожалению, больше времени провожу в больнице, так что Снежке приходится готовить самой. Не я ее кормлю, а она надо мной кулинарные эксперименты проводит.
- Боже мой, - всплеснула руками Валерия Павловна, - что может приготовить десятилетняя девочка, ведь ей еще и к уроками необходимо готовиться. А убирает кто?
-Да Снежка и убирает, я - лишь доставщик продуктов, все остальные домашние хлопоты - на дочери.
-Так нельзя, она могла бы приходить после школы к нам, я бы ее обедом кормила, да и с у роками помогла бы, - своих - то внуков нет, - Валерия Павловна развела руками, - так хоть вот Снежку твою побаловала бы, кстати, она очень привязана к Таточке.
Сева забормотал слова благодарности и кинул на Наталью странный взгляд: не то с осуждением, не то со смущением.
- Тогда так, - озабоченно и решительно произнесла Наталья,- рассиживаться нам некогда, время позднее, а ребенок один дома, а посему, друг мой Сева, отдаем дань маминым кулинарным талантам и пока будем с тобой мыть посуду, ты кратенько изложишь мне с чем пожаловал. Идет?
Сева обиженно поджал губы, но ответил смиренно, - повинуюсь, я уже привык, что женщины мной управляют: дома Снежка, здесь Валерия Павловна и ты
- Ната, что происходит? - Бросился в атаку Сева, как только Валерия Павловна выплыла из кухни, оставив их наводить порядок после ужина. - Я просил тебя поговорить с Галиной, ты обещала и ..пропала, не позвонила, я как дурак, прождал весь вечер, даже выбегал из подъезда под дождь - ни тебя, ни Галины, ну думаю, наверное, ты решила подождать до утра. На работе завертелся, опомнился уже вечером, а от тебя ни ответа, ни привета. Позвонил тебе на работу, а ты вместо объяснений затеяла разговор о Снедане. Вот, я не выдержал и вынужден был бросить все и нахально впереться к тебе домой.
Наталья слушала и удивлялась, насколько же он эгоистичен, ему и в голову не пришло, что у нее могут быть и свои проблемы, о ней он не беспокоится, только о себе, любимом. Как же она раньше не замечала, насколько он равнодушен к ней, своему, как он выражается " лучшему другу".
- Ну что ты молчишь? Испытываешь мое терпение?
- А не было никакой встречи у твоего дома, - с улыбкой, глядя ему в лицо, безмятежно сказала Натка, - видишь ли, как только я вышла из больницы вечером, меня, - она сделала многозначительную паузу- ,..похитили.
- Ты что, смеешься, это такая шутка, да, тогда у тебя странное чувство юмора. - Со злостью прошипел Сева, бросая мокрое полотенце, которым он вытирал вымытую Натальей посуду, прямо в раковину.
-Ты напрасно сердишься, Севочка, - абсолютно спокойно ответила Наталья, - это вовсе не шутка, а реальный факт. Меня, словно куль с мукой, бесцеремонно впихнули в машину и увезли в неизвестном для меня на тот момент направлении. Правда, спустя некоторое время мой похититель снизошел до объяснений.
- Вот как? А почему не тайный воздыхатель? Знаешь, как в приключенческом романе влюбленный рыцарь похищает свою возлюбленную, чтобы в тайном убежище признаться в любви или даже тайно обвенчаться в заброшенной маленькой церквушке. Или ты не допускаешь такую возможность?
- Смеешься? А мне не до смеха, я живу как под Дамокловым мечом, ежедневно ожидая со стороны Галины предательского удара в спину. Значит, ты ее не видела?- Сева с разочарованным видом плюхнулся на стул и закрыл глаза рукой.
- Нет, отчего же, я видела Галину и беседовала с ней и не только с ней, но и с ее друзьями, правда, не на эту тему. О тебе речь не шла. Кстати, ты можешь сам с ней поговорить, в данный момент она находится в нашей больнице и вполне доступна для общения.
- Сева подскочил, как будто под ним загорелся стул, - ничего не понимаю, ты можешь выражаться яснее, - завопил он в полный голос, ты не шутишь, ты издеваешься? Значит, ты тоже против меня, предпочла меня этой убийце, да?
В кухню заглянула испуганная Валерия Павловна, - что тут у вас происходит? Сева, ты переполошишь всех моих соседей, у нас испокон веков никто так не кричал.
Сева дрожащей рукой указал на Наталью, - это она, это все она, это она довела меня до такого состояния, видите, она улыбается, я пришел к ней как к лучшему другу, а она ведет себя, как самый заклятый враг.
- Тата, на тебя такое поведение не похоже. Я иду спать, а вы постарайтесь вести себя так, чтобы соседям не пришлось вызывать полицию. Напои своего нервного друга успокоительным и не забудьте, что утром вам обоим на работу.
- Папа, что происходит, ты никогда так не кричал, Ты не смей на Нату кричать.
- Снежка?
- Ты как здесь оказалась? - Наталья и Сева выкрикнули вопросы одновременно, только Наталья встревожилась, а Сева окончательно рассвирепел.
- Ты без разрешения явилась в чужой дом, ты игнорируешь отца? Как ты могла? Я тебе доверяю, а ты... Боже мой, все ополчились против меня, да что же это такое?
- Севочка, ты зря воспринимаешь так трагично поведение дочери. Она пришла ко мне, и я этому несказанно рада. Во-первых, девочка накормлена, во-вторых, мы сделали с ней уроки и вообще прекрасно провели время. Не забывай, что Снежана нам не чужая, Таточка возится с ней семь лет, тебе ли это не знать. Так что смени гнев на милость, успокойся, все можно разрешить мирным компромиссом.
Снежана прижалась к Валерии Пвловне и тихонько произнесла, - папочка, последнее время я тебя не узнаю, и поэтому я пришла поговорить с Натой, а ее не оказалось дома, я должна была ее дождаться, понимаешь? А бабушка Лера сказала, что она тебе все объяснит. Вот.
- Не бабушка, а Валерия Павловна, - сердито прервал ее отец.
-Это для тебя Валерия Павловна, а для меня бабушка, - отпарировала девочка.
- Сдается мне, что ты что-то скрываешь, думаю, у тебя не все гладко в школе, - нахмурился Сева, а Валерия Павловна засмеялась, - да, Снежана, папа у тебя слишком догадлив.
-Так и знал, опять двойку схлопотала? И, конечно, по русскому языку? - Снежана наклонила голову, пряча глаза, а потом вдруг перешла в атаку.
Независимо подняв голову и, глядя прямо в лицо отцу, она заявила, - да, эта новая учительница, Светлана Николаевна, злая и несправедливая, ставит всем подряд двойки практически ни за что. Вызвала меня рассказать правило, я на секунду задумалась, а она сразу - садись, два. А я это правило знаю, вот можешь спросить у Валерии Павловны, я ей это правило рассказала. Ведь правда, - Снежана подняла голову и посмотрела на Валерии Павловну, та с улыбкой покивала головой. - А что это мы все стоим, может быть, присядем, раз уж такой разговор пошел. Все уселись вокруг стола.
- Время, безусловно, уже позднее, но я не могу не заступиться за вашу новую учительницу, Снежана. Ваша прежняя учительница занималась с вами с первого класса, вы к ней привыкли, она молодая, добрая, многое вам прощала, сумела найти к вам подход, а теперь пришлось привыкать к другим учителям, да и требования изменились, ведь вы стали старше.
-Все равно, - упрямо сказала Снежана, - она слишком злая, она нас не любит.
- Не злая, а строгая, - поправил дочку Сева.
-Ага, строгая, поэтому и стругает нас как рубанок, - с обидой заявила девочка. Вот замечательно ты подсказал , папа, отличная кличка для нее - "рубанок".
Валерия Павловна грустно вздохнула, - не люблю судачить о людях, но уж очень ты, детка, строго ее судишь. Светлана была когда-то моей ученицей, открытая, веселая, добрая девочка, она с самого детства мечтала учить детей. Сейчас ей уже лет сорок, а своих детей у нее нет, и семьи тоже нет, потому что человек, которого она любила, погиб, и она решила не выходить больше замуж, жила с мамой, а недавно и мама умерла, осталась она одна на свете, а ваш класс встретил ее недоброжелательно. А зря. Знаешь поговорку -" как аукнется, так и откликнется"?
-Ой, - Снежана испуганно посмотрела на Валерию Павловну, - я же не знала, что у нее горе.
-Только ты смотри, меня не выдавай, не надо передавать другим, то что доверено тебе, - попросила ее Валерия Павловна. - Сева, я уложу Снежку спать, поздно уже, а ей завтра в школу, пусть сегодня она переночует у нас, ладно?
Сева замахал руками, - хорошо, хорошо, но только в виде исключения, чтобы подобные ночевки не перешли в правило.
-Спасибо, папочка, ты такой добрый, не бойся, двойку я быстро исправлю, обещай, что не будешь больше кричать на Нату. Ната, а ты зайдешь ко мне перед сном?
-Зайду, зайду, спокойной ночи, Снежка, - улыбнулась Наталья. Валерия Павловна обняла Снежану, и они вышли из кухни.
- Все, все, все, с твоего позволения я продолжу свое повествование, - обернулась к Севе Наталья, - буду предельно серьезна. Меня засунул в машину Галин коллега, циркач одним словом, и по совместительству ее друг. После освобождения из заключения, тебя, конечно, такие вещи не интересуют, но твоя бывшая жена оказалась на улице, без денег и жилья, зато с высокой температурой и воспалением легких в придачу. Вот, Кеша и приютил в своей семье бывшую коллегу, дождался, пока я покину место работы и привез меня в свою берлогу, где в тесном стареньком домике на окраине города обитает его семья, состоящая из жены Настюхи и детей, мальчика и девочки пяти-шести лет. Твою бывшую, которую ты считаешь злодейкой-убийцей, я нашла в тяжелом состоянии и отправила ее в больницу, где она и находится в настоящее время. Да, у нее выявилось сердечное заболевание, результаты анализов еще не поступили, поэтому точный диагноз узнаешь позже. Устраивает тебя такое изложение фактов или следует остановиться на подробностях?
-Ну, во-первых, ни я, ни ее друзья не верим, что это она убила несчастного Мишу; во-вторых, все это время она свято верила, что его убил ты, а ее подставил, а она просто приняла удар на себя, и ведь действительно, если ты помнишь, она совсем не защищалась, а ты не удосужился нанять ей порядочного адвоката. Это уже в-третьих...