Иванова Вероника Евгеньевна : другие произведения.

Право учить. Работа над ошибками

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 7.72*7  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Пока нет. Не придумала )))


   ПРАВО УЧИТЬ. РАБОТА НАД ОШИБКАМИ.
  
   На каждом из вдохов я делаю выбор:
   Проснуться иль снова уснуть.
   А вы, соучастники-судьи, могли бы
   Найти третий - в сторону путь,
  
   Тропинку в обход заграждений и правил,
   Кружную дорогу вовне?
   Я пробовал. Сотни попыток оставил
   В сумятице прожитых дней,
  
   Набил сотни шишек, запутался в шрамах,
   Дожил до сердечных седин,
   Пока догадался: из каждого храма
   Есть выход наружу. Один.
  
   Во тьму или к свету ведет тебя доля,
   Как будет велик твой мирок -
   Все в точности станет известно, но только
   Когда переступишь порог...
  
   Есть ночи болезненных переживаний,
   Есть дни, когда все по плечу.
   Я делаю то, что умею и знаю.
   И жизни уроки учу.
  
  
   Голос шелестел глуше волн, но плеск каждого слова оказывался до странности отчетливым, почти осязаемым, словно вместе с водяными струями обводы кораблика ласкала и неторопливая речь:
   - Смола, она для днища хороша, да борта снизу подладить, иначе обрастут травой, ракушками и прочей дрянью: как килевать шекку придется, так сразу и будет видно, сколько дармовых ездоков на себе возим... А по палубе кто ж смолу льет? В мороз скользит пуще речного льда, жара настанет - задохнуться можно. Так что, поверху только лак идет и ничего больше. Правда прежде, чем приниматься его варить, доски еще прошкурить следует, да на совесть: если где заленился, щетину деревянную не снял, в том месте лак долго не удержится, а значит, вся работа насмарку - снимай, да все заново начинай...
   Старость уже не просто вплотную подступила к почтенному речнику из рода Наржаков, а заключила в кольцо осады и теперь ждала верного момента для последней атаки, но пока что время и боги все же милостиво дозволяли сухим пальцам с набухшими орехами суставов споро и чутко перебирать плетеные косы снастей. И то верно: пользы на парусе или на руле от старика немного, если не сказать, вовсе никакого, шнуры же и канаты должны быть волосок к волоску, иначе в непогоду хлопот не оберешься, а и того хуже, попутный ветер упустишь. Фут за футом, виток за витком волосяные кольца складывались в бухту, но с языка Старого Наржака не переставали литься рассказы о нелегком и крайне замысловатом труде речных корабельщиков, благо имелся слушатель, еще не успевший устать от известных, наверное, на всех притоках Лавуолы историй. И слушатель весьма благодарный, о таком мечтают многие плетельщики слов: не перебивающий рассказчика, почтительно выдерживающий паузы перед тем, как выказать интерес к услышанному, и самое главное, не делающий попыток спастись бегством, как самый младший из команды "Соньи", разумеется, тоже Наржак, откликающийся на имя Малой...
   Простите, ошибся: слушателей было двое. Но один из них не имел ни возможности избавиться от монотонного бормотания старика, ни желания приобщаться к премудростям речного судоходства.
   "До каких пор?!.."
   Я сделал вид, что не замечаю ноток возмущения, марширующих в обращенном ко мне вопросе. Вообще сделал вид, что ничего не слышу. Внутри себя.
   Вязание узлов, килевание, хождение под парусом и на веслах, а также многие другие тонкости повседневной жизни речников не несли в себе невыразимый интерес, но... Цепочки слов, пролетающие на крыльях ветра и мягко касающиеся моего слуха, помогали отвлечься. Или верить, что отвлекаюсь. От досадных раздумий, которые в силу давней привычки одолели меня именно в те минуты, когда разумнее обращать мысли к приятным и умиротворяющим темам.
   "Не притворяйся!.."
   Что-то желаешь мне сообщить, драгоценная?
   "И ты прекрасно знаешь, ЧТО!.."
   Можно просить тебя быть чуточку сдержаннее? Я ведь могу оглохнуть, и тогда буду лишен поистине неописуемого наслаждения внимать твоему богоподобному голосу.
   Мантия презрительно хмыкнула, но исполнила просьбу, приглушив негодование.
   "Ты жалкий и подлый льстец... Богоподобный голос! Как же!.. Да я бы предпочла умереть, чем скрипеть, как эта Пресветлая..."
   На полуслове наступило смущенное молчание. Кажется, догадываюсь, почему.
   Несомненно, ты намеревалась помянуть Всеблагую Мать сообразно ее величию?
   "М-м-м... Да, разумеется..." - ухватилась за предложенную соломинку спасения Мантия, а я невольно улыбнулся, вспоминая светлокосую девчонку, чей каприз привел меня в Антрею - город в устье красивой и смертельно опасной реки.
   Но как она могла знать? Откуда? Пусть кошка, подобранная на поле боя с незадачливым некромантом, уже точила когти о кресла и шкафы Дома Дремлющих, пусть старик адмирал уже готовил проникновение убийцы в неприступный город, пусть Вэлэсса уже встала на путь гибели, но... Я вовсе не обязан был соглашаться! И не обязан был никуда ехать. Даже во исполнение просьбы кузена доставить посылку. Мало ли котов шастает по дворам? Можно было поймать любого и... Но у моих женщин должно быть все только самое лучшее. А Шани - пушистый серый зверь, свободно разгуливающий по закоулкам кораблика - тоже моя и тоже женщина. Очень просто. Мне подсунули наживку, и я ее проглотил. Радостно. Охотно. Вместе с крючком. А Пресветлая Владычица потянула и подсекла. Стерва. Но есть ли повод жалеть о путешествии? Есть, и очень серьезный. Именно он, кстати, заставляет сидеть в "гнездышке" из тюков, смиренно слушать словоохотливого старика и доводить Мантию до исступления.
   Но теперь, кажется, последняя линия обороны пала, и мой любимый противник перейдет в наступление.
   "Почему не отвечаешь?.."
   Разве? А с кем ты только что перебросилась парой фраз?
   "Не считается! Мне нужно совсем другое..."
   Наверное, мне тоже.
   "Ты меня волнуешь..."
   А уж как ты меня...
   Но попытка сгладить углы беседы не удалась.
   "Джерон, сейчас не время для шуток!.."
   А для чего время? Может, подскажешь?
   Мантия помолчала, словно человек, собирающийся с силами и мыслями перед очередным решающим шагом в жизни.
   "Уже больше двух суток, почти с часа отплытия, ты прячешься под Вуалью..."
   Ну да. И тебе известна причина.
   Накрываю ладонью бугорок, топорщащийся на груди под рубахой. Подарочек от кузена. Точнее, подарочек ДЛЯ него от незнакомого мне, но щедрого приятеля ректора Академии. Еще бы, отыскать и сберечь в неприкосновенности "кокон мечты" - на такой благородный поступок отважится не каждый. Если бы я знал заранее, за чем Ксаррон меня отправляет... Отказался бы наотрез. Нелепое могущество последнего пристанища несчастного паука вряд ли существует в действительности, но отсутствие зримых доказательств никогда не мешало и по сию пору не мешает людям верить. И бережно хранить свою веру. Даритель не поскупился вырастить вокруг "кокона мечты" еще один, из заклинаний, призванных не допустить исполнения недозволенных владельцем желаний, а главная неприятность заключалась в том, что окружить посылку Пустотой я не мог: волшба неминуемо начнет разрушаться. Поэтому пришлось воспользоваться проверенным, хотя и не слишком удобным средством - Вуалью, отделяющим мою тлетворную сущность от окружающего мира. Но не понятно, почему Мантия вдруг начала волноваться? Ведь моим личным "коконом" управляет она и только она.
   Я безболезненно могу выдержать еще с неделю или более, не беспокойся.
   "Я говорю о другой Вуали..." - нетерпеливо пояснила подружка.
   О другой? Прости, но...
   "Вуаль, которую ты набросил на свое сердце, глупенький: она не принесет тебе добра..."
   На сердце? Что ты имеешь в виду?
   "Я могу слышать твои мысли, но не все: только обращенные ко мне либо не скрываемые от меня... Если же ты спускаешься туда, где раздумьям не нужны слова, а довольно мимолетных образов... Я теряю тебя..." - или мне кажется, или в ее голосе и впрямь звучит тревожная забота?
   Прости. Я думал о таких вещах, которые... Тебе совсем не обязательно их знать. Они не важны. И глупы. Наверное. Как всегда.
   "Позволь мне самой судить об этом... Позволишь?.." - теперь добавилось немножко заискивания.
   Хорошо.
   "Так о чем ты думал?.."
   Об Антрее и ее жителях. Точнее, об одном из них.
   "Только не говори, что тот непоседливый блондин нарушил твой душевный покой!.."
   Будешь смеяться, но так и есть.
   Мантия ощутимо напряглась.
   "Не лучший выбор, Джерон, впрочем, если ты настроен решительно... Можно будет устроить..."
   Какое однобокое понимание происходящего! Да, Рэйден Ра-Гро с легкостью завоюет любое сердце, но достоинства и недостатки сего замечательного молодого человека пусть оценивает законная супруга. А я... Я буду завидовать.
   "Зависть?.. Не вижу ни одного повода для нее..."
   И не увидишь. Зато передо мной они, как на ладони. Пойми, Страж Антреи не терял времени даром, с самого детства готовясь стать тем, кем должно! И стал, вопреки и благодаря всем трудностям. Мне же пришлось столько лет...
   "Учиться..." - услужливая подсказка.
   Да, учиться. Долго-долго-долго. Куча дней псу под хвост. Видимо потому, что я гораздо глупее.
   "А может быть, потому что тебе нужно было куда больше знаний..."
   Он рос в настоящей семье!
   "И ты - тоже... Но вы принадлежите к разным родам, и ваши семьи не могут быть похожи друг на друга..."
   Ему помогают и защищают!
   "Тебе мало меня?.."
   Ему даже не нужно заботиться о поиске жены!
   "Хочешь, и тебе подыщем?.."
   Он...
   Мантия тяжело вздохнула.
   "Давай признаемся честно: ты завидуешь лишь тому, что в отличие от тебя юноша легко и быстро принял свою судьбу..."
   Потому что ему все вовремя объяснили.
   "Потому что его направили и не дали возможности свернуть с пути..."
   Пусть так. Но от него не скрывали, куда и как ведет этот путь, а я плутал в темноте.
   "Проходя разными дорогами, любовь моя... И ты помнишь шаги по каждой из них, а значит, сможешь различить, в какие стороны идут живые и умершие..."
   Что с того?
   "И вовремя подав руку, поможешь путнику не оказаться на обочине и не сбиться с пути..."
   Не сбиться с пути... Да уж. Пути, который кажется правильным мне, а как насчет чужого мнения? Легко сделать непоправимую ошибку, указывая направление движения. Оглянуться на ручеек уже сделанных шагов и оценить пройденную дорогу несколько проще. Пожалуй, это мне по плечу. Конечно, не во всех случаях, ибо нельзя найти даже двух людей с одинаковым ритмом сердцебиения, но кое-какой опыт имеется. И наверное, его следует почаще использовать, чтобы не ржавел в ножнах.
   Может, ты и права. Но что касается Рэйдена...
   "В его памяти ты навсегда останешься суровым воителем, спасающим жизни..."
   Я поперхнулся, чем вызвал недоуменный взгляд Старого, но на словесный поток извне звук, изданный мной, был бессилен хоть как-то повлиять: речник даже не сбился с ритма.
   Вот уж чего не хотелось бы!
   "Чтобы тебя помнили, как воителя?.."
   Чтобы меня помнили всегда. Это словно... обязывает.
   Мантия сочувственно выдохнула.
   "Разумеется... Но память рода Ра-Гро - не самая худшая кладовая, поверь мне! К тому же, ты имеешь на нее право, сохранив жизнь единственному наследнику..."
   А хочешь знать, почему я так поступил?
   "Конечно же, из благородных побуждений?.."
   Отнюдь. Просто я не хотел, чтобы творение моих родичей бесславно и бессмысленно погибло.
   Наступившее короткое молчание почему-то показалось мне похожим на торжественную тишину перед фанфарами коронации. Или перед опусканием гроба в могилу.
   "И это лучшая новость, которую я слышу за последние дни!.. Мой мальчик стал рачительным хозяином: можно уходить на покой и ни о чем более не беспокоиться..."
   Ты серьезно?
   "Вполне..."
   Но я думал, мой ответ...
   "Иногда не достает времени на благородство: успеть бы сделать дело..." - туманно пояснили мне. - "Но я рада, любовь моя... Вернее, была бы рада, если бы мы не умирали от скуки на утлом корыте!.. Зачем ты выбрал обратный путь по реке?.."
   Затем, что возвращение в компании капитана Паллана уже не прошло бы столь быстро и гладко: как я в известном тебе положении могу обратиться к духам моря? И к речным, кстати, тоже. К тому же любезный господин Советник настоятельно рекомендовал...
   "Да, именно, что настоятельно! Тебя это не удивило?.."
   Я на мгновение задумался. Удивило? Честно говоря, уже не вспомню, какие чувства посещали меня во время непродолжительной беседы. Но предложение было заманчивым. Хотя подружка намекает, что и обманчивым - тоже. Странно.
   Каллас Ра-Дьен не показался мне...
   "Вот-вот!.. И мне он совсем не показался!.." - довольно подхватила Мантия. - "А вдруг от тебя задумывали избавиться?.."
   Если бы у моей подружки были глаза, то на последних словах они наверняка оказались бы зловеще выпучены. Для усиления воздействия.
   Избавиться? С какой стати?
   "Душа каждого смертного есть сосуд, ни стен, ни дна не имеющий, а разум гибок и увертлив, как змея, но так же слеп, вечно преследуя лишь потребные для продолжения жизни цели..." - одарили меня изречением кого-то их древних мудрецов.
   Хочешь сказать, dan Советник, как его именуют в Антрее, решил, что тайны, к которым я случайно приобщился, заслуживают быть навечно похороненными? И желательно, вместе со мной?
   "Это было бы разумно..."
   Это было бы трудновато, не находишь? Насколько могу судить, и Рэйден, и его окружение уверились либо в том, что я - великий маг, либо сумасшедший убийца, а стало быть, для моего безвременного ухода за Порог потребуется приложение немалых сил. Стоит ли рыбка наживки?
   "На твое суждение найдется еще с десяток правильных, но приводящих совсем к иным выводам..."
   Пока никакой опасности не было.
   "Разумеется! И прошло-то всего два дня... Но ты сам лишил себя защиты, и это тревожит меня..."
   Можешь успокоиться: если возникнет прямая угроза, я выкину за борт обещание, данное кузену.
   "Точно?.."
   Мне не верят? Или вынуждают на совершение очередной ошибки?
   Да, я хочу исполнить поручение. И сделаю, что смогу. Но думаю, Ксо простит потерю посылки, если мне придется спасать свою жизнь.
   "Только никогда не отказывайся от своих слов!.."
   Не собираюсь. А в чем, собственно...
   "Неважно..."
   Мантия отмахнулась от ответа и затихла, снова возвращая мой слух в полное распоряжение прежнего рассказчика. Впрочем, речные истории мигом растеряли прелесть простоты и невинности после страшилок, придуманных подружкой.
   Ра-Дьен задумал меня убить? Какая ерунда! Да и как бы он мог осуществить свои намерения? Отдал приказ капитану шекки? Подослал убийцу среди таких же, как я путешественников, воспользовавшихся услугами "Соньи" для возвращения в пределы Западного Шема? Чушь. Бред. Нелепость. Хотя...
   Парочка странная, спорить не буду. Две женщины, что уже наводит на размышления, поскольку обычно тяготам дорог подвергают себя особы мужеского пола, оставляя подруг, жен и дочерей в безопасности и уюте домашнего очага. Хорошо, допустим, у них имеется веская причина для отправления в путь. Но другие обстоятельства настораживают не менее упомянутого.
   Во-первых, из поклажи всего один дорожный сундук, и тот невеликих размеров. Я имел удовольствие, еще служа семейству иль-Руади, видеть, как любимая супруга Заффани собирается погостить у своих родителей. Предстояло проехать всего лишь полгорода, но караван получился внушительней, чем те, вместе с которыми мне доводилось пересекать пустыню! Даже принимая в расчет разницу в обычаях женщин юга и севера, не верю, что обтянутый кожей ящичек может вместить все, способное потребоваться в дороге.
   Правда, у меня самого всего лишь сумка да сверток, но мне же не нужно каждый день волноваться о соответствии внешности и правил приличия, неуклонно соблюдаемых благородными дамами! А уж одна из путешественниц, вне всякого сомнения, принадлежала к роду, имеющему собственный герб, и оное впечатление создавала не только и не столько одежда. Хотя, наряжаться на излете жаркой весны в пошитое искусным портным платье из плотного сукна с длинными рукавами, края которых доходят до кончиков пальцев, а голову и плечи неизменно скрывать под кружевной накидкой, не позволяющей ни солнцу, ни любопытным взглядам коснуться лица женщины... Ей должно быть жарко, однако осанка остается неизменно прямой, только в натянутой струне спины, пожалуй, больше проглядывает усталая необходимость следовать привычке, а не гордое достоинство.
   Вторая женщина выглядит куда как проще и безыскуснее. Дородная чернокосая селянка, скорее всего, заботливыми родителями приставленная к дочке, немолодая, зато завидно пышущая здоровьем, громогласная и задирающая нос даже выше, чем ее госпожа. Широкие юбки, кофта с накрахмаленными до хруста воротником и манжетами, а на плечах, наверное, в подражание своей подопечной и повелительнице, цветастая накидка. Если правильно запомнил, имя служанки - Вала. Имя хозяйки не прозвучало ни единого раза, да и не требовалось, потому что все переговоры с командой шекки и капитаном вела селянка. Вернее, все споры, неизменно заканчивающиеся победой женского упрямства над мужским терпением.
   И кто из женщин может быть убийцей? Первая или вторая? Молчаливая или не умолкающая? Для меня разницы нет, и по очень простой причине: даже если они обе - подосланные убийцы, выполнить заказ до завершения пути не осмелятся, потому что душегубство ради денег на палубе плывущего корабля почитается речниками одним из тягчайших преступлений. Честная дуэль - пожалуйста! А исподтишка, под покровом ночи, тайными средствами... Недостойно и презираемо. Так что, вздумай эта парочка покуситься на мою жизнь до сошествия на берег, вся команда шекки становится их кровными врагами. Если еще учесть, что речники - одно большое братство, риск неоправдан. По той же причине я могу не опасаться внезапного нападения со стороны кого-то из команды: бросать неприглядную тень на собственное судно, а вместе с ним и честь семьи не станет никто из корабельщиков. Значит, можно вздохнуть свободно. Пока "Сонья" не добралась до места назначения, мне ничто не угрожает. Будь благословенна река!
   - Dana Джерон!
   Младший из Наржаков - тот самый Малой, парнишка лет четырнадцати, застрявший в нескладности отрочества - судорожно сглотнул, восстанавливая сбившееся дыхание. Можно подумать, пробежал целую милю, хотя от носа шекки до кормовой надстройки, в тени которой я слушал рассказы Старого, шагов двадцать, не больше. А от борта до борта в самом широком месте и вовсе с десяток. Морские сестрички "Соньи" раза в полтора-два покрупнее и несут на себе две мачты с косыми парусами, речная же шекка довольствуется одним, и сказать по правде, даже с этим холщовым треугольником еле справляется...
   Но если расстояние - не причина тревожной паузы в речи Малого, значит, имеется другая. И надеюсь, она все же будет мне сообщена.
   - Dana Джерон...
   Хотя Наржаки большую часть времени, свободного от хождений по рекам, проводят в Антрее, тамошние манеры исковеркали на свой лад, и всех мужчин называют "dana", а женщин - "danka". Звучит забавно, хотя и неприятно напоминает мне о совсем другом титуле.
   - Что стряслось? - спрашиваю, отчаявшись дождаться, пока парнишка соберет силы и слова вместе.
   - Там ваша зверица...
   "Зверица" - это кошка. Шани. Возможно, теперь пора начинать волноваться и мне.
   - Что с ней?
   Малой распахнул было рот, как вытащенная из воды рыба, тут же снова захлопнул, махнул рукой и предложил:
   - Да вы сами гляньте!
   Старик, чей рассказ, разумеется, был бесцеремонно прерван, смерил внука недовольным взглядом и вернулся к перебиранию снастей: видно, заранее счел, что парнишка испугался собственной тени. Я не обладал спокойствием и умудренностью главы семейства речников, поэтому с сожалением покинул належанное убежище и отправился за вестником новостей на нос шекки.
   Неподалеку от носового трюмного люка напряженной пепельной статуэткой застыла Шани, не сводя внимательных глаз с серо-черного комка перьев, время от времени тяжело вздрагивающего. Я как раз успел увидеть последнюю судорогу во всей красе, после чего существо, еще несколько вдохов назад бывшее вольной птицей, окончательно затихло и утратило признаки жизни.
   - Граха, - пояснил Малой, выглянув из-за моего плеча. - Речная ворона. Когти у нее больно острые, я и думал: вдруг зверицу вашу заденет...
   - Птица напала на Шани? С чего бы?
   Пусть это и ворона, но совсем крохотная, меньше, чем моя кошка.
   - Да нет, - мотнул головой парнишка. - Ее никто из наших и не видел, когда она между тюками пробиралась, а зверица заметила, да как прыгнет... Прижала, та забарахталась, ну я к вам и побежал.
   Дальнейшего объяснения не последовало: видимо, все полагалось предельно ясным. Хотя ума не приложу, чем бы я мог помочь. Размозжить вороне голову? Если они клубком катались по палубе с Шани, у меня было куда больше шансов задеть собственную питомицу. К тому же, лезть под когти кошке, на которую напал охотничий азарт - последнее дело. Конечно, "лунное серебро" меня защитит, но незачем лишний раз открывать случайным свидетелям сокровенные секреты.
   И все же, что-то меня смущает во всей этой истории... Понял! Я не слышал звуков борьбы. И никто не слышал, потому что ни капитан, ни рулевой, ни двоюродные братья, занимавшиеся парусом, не покинули своих мест. А ор должен был стоять знатный. Если я хоть что-то понимаю в звериных драках... Впрочем, не помешает уточнить:
   - Послушай, а граха эта... Она громко кричит?
   Малой удивленно расширил глаза:
   - Громко и так жутко, что уши заткнуть хочется!
   - И сейчас кричала?
   Парнишка осекся, пораженный внезапным осознанием неправильности происходящего.
   - Н-нет, вроде бы...
   - Так нет или да?
   - Тихо было, dana. Совсем тихо.
   Безголосая птица? Наверное, и так бывает, но намеки Мантии на опасность не прошли бесследно, заставив меня насторожиться от первого же попавшегося под руку пустяка.
   Я присел на корточки рядом с убитой птицей и, убедившись, что последние искры жизни угасли, осторожно раздвинул длинный тонкий клюв пошире. Так и есть, что-то застряло в горле. Маленькая палочка или веточка... Нет, косточка. Желто-серая, почти прозрачная, запачканная темно-вишневой кровью, несколько капель которой пролилось на палубу еще до начала изучения содержимого птичьего горла.
   Похоже, ворона обгладывала какой-то труп, захватила слишком большой кусок и не смогла ни пропихнуть внутрь, ни выплюнуть. А перелететь через реку с одного захода не рискнула, потому и присела передохнуть на палубу шекки, где мигом попалась на глаза и в лапы Шани, чьи охотничьи инстинкты только усилились надвигающимся материнством. Да, наверное, так все и случилось.
   Я поднял обмякшую тушку, брезгливо сжав пальцами тощий птичий хвост, и швырнул за борт, подальше в речные струи.
   - Радость моя, что ж ты безобразничаешь?
   Кошка недоуменно подняла голову и посмотрела на меня, явственно не соглашаясь с осуждением своего поступка.
   - Вон, парня напугала чуть ли не до смерти... Больше так не поступай, хорошо? Тебе еще детей надо выносить, родить и выкормить, а ты словно забыла... Нет, радость моя пушистая, ты теперь остепенилась и не должна вести себя неосмотрительно.
   Шани фыркнула, выражая пренебрежение к наставлениям, но спустя вдох выгнувшейся спиной ткнулась мне под левую коленку. Я взял кошку на руки, тут же начиная привычно почесывать довольно заурчавшее пушистое горло.
   - И все же, больше так не делай, хорошо? Кто знает, чем все могло закончиться?
   Дымчато-зеленые глаза округлились, снова блаженно сощурились, но мне почудилось, что в них мелькнул лукавый вопрос: "А ты уверен, что все УЖЕ закончилось?"
  
   ***
  
   - Вам, dana, как лить: погуще, пожиже?
   Черпак в жилистой руке Рябого - одного из кузенов капитана, обычно занимающегося парусами, а сегодня приставленного к кухне - завис над котелком, в котором отходила от кипения рыбная похлебка. Надо сказать, кроме нее на шекке ничем другим и не кормили, разве что пару ломтей солонины на хлеб положат. А рыбы вокруг много, только и гляди, закидывай с кормы леску с наживкой, да подсекай. Курей и прочей птицы, коз или овец речники, разумеется, с собой не возили: и для груза места маловато, не до провизии. Но в каждом порту пополняли припасы. Беда только, что эти самые порты встречались на берегах левого притока Лавуолы нечасто. Собственно, за трое суток пути мы проплыли всего мимо одного, и не настолько приветливого, чтобы капитан принял решение швартоваться у местного причала. А дальше простирались только леса - границы Горьких Земель, щедро превращенные эльфами в непроходимые дебри. Сами лэрры торговлей не занимаются, потому трудно было в скором времени ожидать появления сколько-нибудь крупной пристани, примыкающей к поселению, где удастся поживиться съестным.
   Очередной рыбный день? Что ж, согласен. Только бы вечером мне снова не пришлось запивать элем вяленые спинки краснохвостки: вкусная рыбка, ничего не скажешь, но просолена так сильно, что на один укус не хватает для запивки и целой кружки. А от эля, который пьют речники, светлого и на первый взгляд вовсе не крепкого, утром нещадно болит голова, в связи с чем...
   - Мне лучше пожиже.
   Рябой понимающе ухмыльнулся и плеснул в мою миску прозрачного наваристого бульона.
   Самым благодарным из обитателей кораблика оказалась Шани, с наслаждением поглощавшая свежевыловленную рыбу, которую без устали таскал для кошки Малой, я принимал пищу без возражений, команда шекки уж точно не мыслила себе другого наполнения стола, а вот путешественницы... Воротили носы.
   Могу предположить, что госпожа чувствовала себя не лучшим образом: хоть и небольшие волны на реке, но качка есть качка. Служанка же каждый раз заявляла во всеуслышание, что "негоже благородным дамам хлебать из одного котла с речными бродягами, пропахшими рыбой". Разумеется, отношений с командой подобные речи не улучшали, но капитан не обращал внимания на ворчливые оскорбления, делая вид, будто женщин на судне для него не существует. Чем вызывал еще больше негодования со стороны Валы. Остальные же корабельщики только посмеивались: похоже, крикливо-кичливая служанка их только развлекала, внося в размеренное и привычное течение жизни хоть какое-то разнообразие.
   - А мне погуще! - Бодро заявил капитан, спустившийся с кормы и ставший третьим в обеденной трапезе.
   Брат Рябого, Угорь, уже проглотил свою порцию и понес обед рулевому, не любившему оставлять орудие труда без присмотра. Старый дремал на солнышке, а Малой на носу шекки играл с кошкой в прятки между бухтами якорных канатов.
   Наржак, командовавший "Соньей", примостился на тюке напротив меня и, помешивая похлебку, как бы невзначай осведомился:
   - У вас, dana, с животом все хорошо?
   С животом? Откуда такой интерес? Я было растерялся, но все же сообразил, что просьба налить одной жижи могла намекать и на ухудшение здоровья.
   - Вашими заботами, не жалуюсь. Просто люблю есть все по отдельности. Вот закончу с отваром, попрошу еще пару кусков.
   - И то ладно.
   Невнятное замечание могло означать и похвалу, и осуждение, во всяком случае, по тону голоса было совершенно непонятно, попал ли мой ответ в точку или вызвал еще большее недоумение и тревогу. Но словно развеивая оставшиеся сомнения, капитан добавил:
   - Мне dana Советник велел за вами присматривать. Чтобы, мол, отказа не знали, да и вообще... Только не думайте, я нос в чужие дела не сую: что велено, то и делаю, и вы вольны вовсе не оправдываться, а отправить меня со всеми моими расспросами в...
   - Уж я точно вас отправлю, да куда подалее! - гневно взвизгнула над нашими головами Вала.
   Мы с капитаном переглянулись и, без слов поняв друг друга, вернулись к поглощению пищи. Служанку такой поворот событий не порадовал, о чем мы узнали ровно через вдох, понадобившийся крикунье, чтобы набрать в грудь побольше воздуха:
   - И вас, и бездельников ваших, и всю вашу посудину! Это что ж вы удумали? Раз женщины без мужей, так можно под бок подваливать?! Только на берег сойти дайте, я вас на весь Шем ославлю, так и знайте! Развратники!
   Капитан молча, в полнейшем спокойствии выслушал обвинение, проглотил пережеванную рыбу, неторопливо отложил миску в сторону и встал, медленно поворачиваясь лицом к женщине, едва не топающей ногами, настолько ее переполняли не самые лучшие чувства.
   - Развратники?
   - И бесстыдники! Вон, все заголились, даже пень трухлявый, которому уже о Пороге думать нужно, а и он туда же!
   Это правда, днем корабельщики ходили в одних только штанах, благо погода стояла теплая и солнечная, и грех было напяливать на себя несколько одежек сразу. Но честно говоря, мало какая женщина разделила бы недовольство Валы: Наржаки вполне могли позволить себе появиться на публике без рубашек. Не слишком высокие, плотно сбитые, загорелые почти до черноты, с мышцами не слабее корабельных канатов, разве только, Малой не успел набрать много мяса на костях, а Старый уже начал усыхать. Похожие друг на друга, с выгоревшими на солнце волосами и вечно прищуренными глазами, от уголков которых разбегались к вискам у кого морщинки, а у кого - пока только упругие складочки, с упрямо выдающимися вперед подбородками и цепкими движениями, речники, уверен, пользовались женским благоволением во многих городках, на рейде которых бросала якоря "Сонья". И ни один из Наржаков не выглядел клятвопреступником, готовым покуситься на честь женщин, с которыми заключил договор о перевозке. Служанке невзначай напекло голову? Брала бы пример с госпожи: та стоит у борта и спокойно смотрит на воду... Вернее, смотрит куда-то, потому что по обыкновению, прячет лицо под кружевом накидки.
   Наверняка, в голове капитана возникли примерно такие же мысли, но будучи человеком солидным и обстоятельным, а так же облеченным не только властью, но и ответственностью, он не стал советовать обвинительнице ополоснуться холодной водой или сигануть в речку.
   - О чем вы говорите, danka?
   Вала, заполучив долгожданное внимание, угрожающе расправила плечи:
   - А нечего наш покой своими бесстыдными подглядываниями тревожить!
   - Подглядываниями?
   Наржак понимал не больше меня, а я, признаться, и не хотел задумываться над претензиями склочницы. Подглядывал кто-то? Так радуйся, что еще не растеряла женской привлекательности. Беда, можно подумать...
   - Полночи заснуть не могли: то там скрипнет, то здесь зашуршит. А под утро кто-то прямо в ухо дыхнул, я чуть с постели не свалилась! Это что ж получается? Стоит женщинам одним оказаться, так можно их...
   - Утром? - пальцы с остриженными почти под корень ногтями почесали седую щетину на щеке.
   - Да что там утро?! Еще четверти часа не прошло, как кто-то из вас, бесстыдников, снова наведывался! Мы с госпожой отдохнуть прилегли, думали, среди бела дня не отважитесь нас беспокоить, ан нет, напрасно! Глаза закрыты, а все равно, как кожей чуешь: стоит и взглядом по тебе шарит-шарит, шарит-шарит...
   Капитан нахмурил белесые брови.
   Четверть часа назад? Все мужчины находились в это время на палубе. Более того, могу поклясться: ни один из Наржаков не спускался в трюм, где располагалась отгороженная для обитания путешественниц комнатка, и не поднимался наверх, потому что для этого требовалось преодолеть восемь ступеней лестницы и откинуть одну из створок люка, петли которого нещадно скрипели из-за необоримой сырости речного воздуха. Кстати, когда женщины почтили палубу своим присутствием, все полагающиеся сему действу звуки были слышны. Значит...
   - Вам почудилось, danka. Никто не спускался в трюм.
   - Мне по углам призраки не мерещатся, я по вечерам вонючим пойлом с вами до умертвия не напиваюсь!
   - И совершенно зря, - я решил внести свою долю в общий котел беседы. - Спали бы спокойнее.
   - А вы, - меня смерили уничижительным взглядом, - вообще бы помалкивали! Вас еще бы расспросить надо, откуда взялись! Виданное ли дело, чтобы взрослый мужик, как дитя малое, с кошаками возился?
   М-да. Получил? Сполна. Можно было и не сомневаться: в накладе не останусь.
   Пока Вала тратила свой пыл на меня, капитан сосредоточенно шевелил губами, словно что-то рассчитывал и прикидывал. А когда наконец вернулся из размышлений к реалиям, в светло-серых глазах появилось заметное облачко беспокойства.
   - Малой! - последовал негромкий, но пронзительный окрик. - Сбегай в мой закуток, да принеси ларчик!
   Парнишка, сверкнув пятками, нырнул в трюм, пропадал там не более пары минут, а когда снова поднялся на палубу, двигался уже медленно и торжественно, будто боялся расплескать содержимое плетеной соломки. Капитан столь же бережно принял из рук сына ажурный сосуд, беззвучно вознес небесам молитву и откинул крышку. На дне ларчика, устланном как будто только что сорванными и остро пахнущими ивовыми листьями, сидел крупный белый мотылек с мохнатой головой.
   "Какая прелесть!.." - не преминула напомнить о себе Мантия.
   Что за зверь?
   "О, ты не знаешь?.. Разве я тебе не рассказывала? Наверное, запамятовала... Его называют "Другом бродяг", и каждый уважающий себя капитан корабля непременно обзаводится таким зверем..."
   Хочешь сказать, Паллан тоже разводит бабочек?
   "Конечно, если желает быть уверенным в некоторых вещах..."
   В каких, например?
   "В перемене или постоянстве погоды, в том, что попутный ветер будет дуть долго, в том, что..."
   Пока я болтал с Мантией, капитан опустил в ларчик руку и указательным пальцем осторожно толкнул мотылька в плотно сложенные и прикрывающие тельце крылья. Но вместо того, чтобы затрепыхаться, невесомое создание безвольно перевернулось на спину. "Друг бродяг" был совершенно и безусловно мертв.
   Наржак все так же спокойно закрыл ларчик. Вернул парнишке. Малой взглянул на отца как-то неожиданно жалобно, почти испуганно, но, встретив ответный взгляд, в котором не было иных чувств, кроме решимости, покорно отвел глаза. Рябой, тоже увидевший мертвого мотылька, коротко спросил:
   - Райг?
   Хозяин шекки не стал отвечать: видимо, этот вопрос принадлежал к числу не требующих ответа. Вала, хорошо расслышавшая рычащее слово, побледнела и притихла, сразу потеряв и охоту ругаться, и надобность в ругани. Явно произошло нечто непредвиденное. Но что именно? Следовало бы расспросить Мантию, однако мир вокруг был другого мнения об очередности событий.
   - Вы, dana, и вы с хозяйкой... - капитан запнулся, тряхнул головой, от чего концы лихо повязанного зеленого платка флажками взметнулись вверх, и продолжил уже сухим, уверенным и не позволяющим надеяться на возможность пререканий тоном: - Прошу вас спуститься в носовой трюм.
   Я, единственный из присутствующих, вопросительно поднял брови и стал обладателем нелепого объяснения:
   - Надвигается гроза.
   Капитан лгал неумело, лучше всех нас сознавая, что его ложь очевидна. Прозрачная глубина неба и свежий, совсем не набухший влагой воздух разоблачали обман так же легко, как и моя рука, сломанная еще в далекой юности и имевшая дурную привычку ныть перед ненастьем. О непогоде не могло быть и речи, следовательно...
   - Не медлите, dana.
   Вала, которой последняя фраза помогла сбросить оцепенение, вздрогнула и, путаясь в юбках, поспешила к своей госпоже. Я посмотрел на капитана с прежним вопросом в глазах. И получил просимое, но ненужное:
   - Так надо.
   Хороший ответ. И главное, хорошо знакомый мне. Самый любимый ответ людей, готовящихся ценой собственной жизни спасти других, но желающих до последнего мига сохранить тайну своего подвига. Ну да, я же все равно ничего не понял, зачем говорить больше? И "райг" для меня всего лишь незнакомое слово... Ладно, примем предложенные правила игры. Но когда расстановка фигур прояснится, свои ходы я буду делать сам.
  
   ***
  
   Решетчатые створки трюмного люка захлопнулись, и следом сразу же раздался скрежет задвигаемого засова. Нас заперли? Занятно. Хотелось бы знать причину.
   "А зачем?.." - удивилась Мантия.
   Да так, не помешает. Предлагаешь предаться созерцанию и молитвам в ожидании, пока у капитана пройдет приступ странного помешательства?
   "Как пожелаешь..."
   Лучше бы рассказала, что к чему. Ведь ты знаешь, да?
   "Ну-у-у..."
   Знаешь. Так почему бы тебе не перестать сыпать намеками и отговорками и...
   Только-только установившуюся тишину рассек глухой всхлип. Кто-то из женщин плачет? На лице служанки не заметно зарождения слез, она вообще после приказа капитана сделалась тихой и кроткой, как овечка. Госпожа? Должно быть. По крайней мере, кроме нас троих в носовом трюме - помещении, из угла в угол по которому можно сделать не более пятнадцати шагов (если, разумеется, убрать с дороги мешки и сундуки с товарами, ожидающими своих покупателей), никого нет. Я, насколько могу судить, не шмыгаю носом, значит, остается...
   Всхлип повторился. Громче, раскатистее, злобнее, заставив присмотреться к плечам под кружевом накидки. Дрожат? Точно. А пока я тратил время на наблюдения, женщина затряслась уже всем телом, но вовсе не от рыданий. От хохота.
   - Боги милостивы, а я почти перестала верить... Я просила Тихую Госпожу, и она услышала мои мольбы... Я так хотела умереть, так хотела, и вот...
   Обрывки фраз вперемешку с отчаянным, болезненно искренним и горьким смехом произвели впечатление не только на меня, но и на Валу, которая, нервно перебирая юбки, поспешила к своей хозяйке с утешениями:
   - Девонька моя, не надо так... Не волнуйся, все будет мирком, да ладком... Девонька мо...
   Они стояли ко мне спиной. Служанка, подняла руки, словно собираясь обнять госпожу и приголубить, но не успела даже коснуться колышущихся под накидкой плеч. Резкое движение, похожее на крупную дрожь, оборванную на самом пике. Чавк удара в коротком вихре танца с треском рвущейся ткани. И долгий-долгий вдох мира, скорбно замедлившего движение, дабы проститься с уходящей за Порог.
   Руки Валы плетьми повисают вдоль тела, а сама служанка начинает медленно заваливаться спиной назад, сползая с граненого клыка стилета в твердо сжатых пальцах госпожи.
   Проходит еще один вдох, не менее долгий, чем предыдущий, и поминальной молитвой раздается снисходительно-усталое:
   - Я хотела умереть, это правда. Но не от твоей руки.
   Бывает довольно крохотной детали: песчинки, дуновения ветерка, и сцена, разыгранная перед нашими глазами делает оборот, подставляя для обозрения совсем другой бок. До последних прозвучавших слов можно было предположить, что душевное спокойствие госпожи нарушено известием о грядущей опасности, и безобидные ранее действия служанки теперь показались смертельной угрозой. Проще говоря, женщина сошла с ума и принялась уничтожать всех, кто находится поблизости - и друзей, и врагов. Но прошла минута, и наспех построенные логические цепочки рассыпались, раскатив ненужные более звенья по всем углам трюма.
   "От твоей руки". Не похоже на голословное обвинение, высказанное "в сердцах". Я наклонился над телом служанки, пока еще сохранявшим упругие формы. Что это блестит под скрюченными пальцами? Шнурок. С плотно насаженными через равные промежутки стальными колечками. Если не ошибаюсь, в народе такое оружие называют "удавкой". Вала покушалась на жизнь своей госпожи? Должно быть, имелся повод. А удар стилетом - всего лишь равноценный ответ. Вот так-то, никогда не нужно торопиться: можно попасть впросак. Я ведь был готов охотно признать женщину тем самым подосланным убийцей, а она всего лишь защищала собственную жизнь. Хорошо, что мне привычнее медлить, чем действовать, не раздумывая. К тому же Вуаль все равно не позволила бы проявить чудеса ловкости, оставляя в моем распоряжении только серебряный "щит". Впрочем, против стилета и такой малости довольно.
   - Не плачь о ней: нам повезет меньше.
   Я похож на человека, готового плакать над первым же попавшимся трупом? Ах да, Вала наверняка напела госпоже о кошке и о том, как постыдно взрослому парню возиться со зверьми.
   Поднимаю голову. Женщина повернулась в мою сторону, задумчиво разглядывая пятна крови на лезвии, не стертые обратным движением через слои ткани. Нехорошо оставлять оружие неприбранным:
   - Не хочешь привести клинок в порядок?
   - Зачем?
   - Чтобы ржой не пошел. Гляди: стоит упустить время...
   - За время, отпущенное нам, ничто не успеет случиться. А после все станет неважным.
   Она еще раз подняла стилет поближе к глазам, о чем-то раздумывая или сожалея, потом метнула в один из тюков. По всем законам мира, в том числе и по всем известному "везет дуракам", клинок должен был воткнуться в рыхлую громаду, если же вспомнить явленное в убиении противника мастерство, женщина с легкостью могла поразить и такую цель, как сундук. Однако все получилось наоборот: стилет ударился о ткань и отскочил на пол, да и само движение показалось мне неловким, почти скованным. Ничего не понимаю... Словно передо мной оказался совершенно другой человек. Но нельзя же за несколько минут напрочь разучиться владеть оружием!
   - О, не попала!
   Веселая, совсем девчоночья легкомысленность в голосе. Да что творится на этой утлой, по презрительному определению Мантии, посудине? Опять же, горестное замечание о времени... Пора начинать пугаться? Ладно, раз уж подружка упрямо молчит, обратимся с расспросами к другой девице, судя по всему, уставшей от необходимости хранить молчание.
   - И сколько нам отпущено?
   Она чуть склонила голову вправо.
   - Может, до полуночи, самое большее, до утра.
   - Почему ты так уверена в сроках?
   - Потому что в двенадцати часах пути отсюда есть только один порт, на рейде которого можно встать и попросить о помощи. Но вряд ли кто-то осмелится ступить на палубу обреченного судна.
   - Обреченного?
   - Судна, которое захватил райг.
   Опять это слово! Мне срочно нужны сведения, иначе начну злиться. А когда я разозлюсь, последствия могут оказаться печальнее, чем те, что представляются рассказчице.
   - Объясни толком, о чем идет речь!
   - Ты не знаешь?
   Встречный вопрос наполнен удивлением под завязку. Ну да, не знаю. А разве я обязан знать всё и вся? Да если признаться по совести, предпочел бы забыть, как страшный сон, целую уйму вещей. Забыть и не вспоминать. Никогда.
   - Представь себе.
   - Бедненький...
   Забавно, но в ее голосе нет насмешки. Она и вправду сожалеет. Наверное, потому что считает: знай я все подробности, мне было бы легче... смириться. Да, именно так.
   - И все же, объяснишь?
   Женщина помолчала, потом присела на сундук, небрежным движением руки предлагая и мне проделать то же самое, то есть, прислонить пятую точку к удобному для длительного времяпрепровождения месту.
   - На корабль попала заблудившаяся душа.
   - Заблудившаяся?
   - Не ушедшая за Порог. Так бывает, когда тело не погребено не по правилам или вообще не погребено. Если человек не успел вознести молитву Серой Страннице, она может и не захотеть взять его душу вместе с собой. И тогда появляются райги. Злобные и несущие смерть живым.
   В злобу верю сразу и без колебаний: кому понравится шататься между мирами, не в силах преодолеть границу ни с одной, ни с другой стороны? Я бы тоже в таком положении не мог похвастаться хорошим характером. А вот по второму утверждению у меня народился уточняющий вопрос:
   - Разве бродячий дух может убивать? Он же лишен плоти, а стало быть...
   Женщина усмехнулась.
   - Убить можно и словом, а оно бесплотнее даже духа. Достаточно того, чтобы райг появился, остальное сделают сами люди.
   Кажется, начинаю прозревать.
   - Хочешь сказать, корабль обречен, потому что капитан боится райга?
   - И капитан, и те, кому он сообщит о своей беде. Но причалить к берегу мы не сможем уже никогда. А по прошествии двенадцати часов шекка сгорит посередине реки вместе со всеми, кто находится на ее борту... Остается только попросить Серую Странницу быть милостивой к нашим душам.
   Глупая история. Опасная история. И пока совершенно лишенная смысла.
   - Но откуда этот страх? Если райг бесплотен, в чем состоит угроза живым?
   - Рассказывают, он вселяется в чужие тела, изгоняя из них души, а потом пытается умереть вместе с телом, чтобы попасть за Порог. Но это невозможно, а райг пробует. Снова и снова... Говорят, так гибли целые города. До того дня, как было решено уничтожать проклятых без промедления.
   - Значит, капитан...
   - В ближайшем порту сообщит о проклятии, потом отплывет подальше и предаст шекку огню.
   - Но ты упомянула о возможной помощи?
   - На нее не стоит уповать.
   - И все же?
   - Если найдется отчаянный Проводник, он может избавить корабль и нас от проклятия. Но я ни разу не слышала о таких смельчаках.
   "Проводник"? Откуда и куда? Ну-ка, драгоценная, хватит отмалчиваться!
   "Я всего лишь не мешаю тебе вести беседу..."
   Теперь побеседуем мы с тобой. Что это за райги и как с ними обходиться? Выкладывай!
   "Любезная госпожа рассказала тебе главное, любовь моя... Тело умирает быстро, но если душа была слишком сильно к нему привязана, она не может шагнуть за Порог вовремя, пока Врата открыты, а потом становится поздно, и Сфера Сознаний оказывается недостижимой мечтой..."
   И как ослабляется связь? Молитвой? Разве такое возможно?
   "Разумеется... Обращение к богам суть колыхание Прядей, словно игра на лютне: стоит коснуться натянутой струны в одном месте, и волна пройдет из конца в конец, отразится, вернется к молящемуся... И разорвет ниточки, связывающие душу и тело..."
   Райг - не успевший помолиться перед смертью, так?
   "Или тот, за которого не вознесли мольбы..."
   Но ведь внезапная смерть - не редкость. Так почему же мир не наводнен райгами?
   "Потому что всему поставлены свои пределы... Не ушедший на покой дух сохраняется в оболочке мертвого тела, пока то не рассыплется прахом, либо пока не будет перенесен на новое место обитания..."
   Как именно?
   "Посредством любой жидкости... Если взять мертвую плоть и поместить в сосуд с водой, а потом пропитать полученным настоем какой-нибудь предмет, райг поселится в нем..."
   Пропитать? Но кровь тоже жидкость, и это означает... Ворона!
   "Где?.."
   Я - ворона! Проворонил по незнанию... Та граха, которую задушила моя кошка. В клюве была косточка, а на палубу пролилась кровь. Теперь понятно: проклятие кораблю заработано моими скромными усилиями.
   "Можно подумать, ворону грыз ты сам..."
   Мне надо было лучше следить за Шани. Но время вспять не повернуть...
   "Очень верно подмечено!.."
   Хорошо, подумаем о будущем. Как избавиться от райга?
   "Это работа Проводника..."
   Подробнее!
   "Есть целый клан людей, занимающихся общением с духами, как упокоенными, так и заблудившимися... Кто-то от рождения наделен особой чувствительностью к колыханиям Прядей, кто-то достигает ее посредством магии и зелий... Они могут распознать дух и даже поговорить с ним, разумеется, если дух будет настроен на разговор..." - в голосе Мантии послышалась легкая издевка.
   И Проводники знают, как снять проклятие?
   "Да... Но не слишком любят этим заниматься..."
   Почему?
   "Потому что проще держать народ в страхе, чем протянуть ему руку помощи..."
   И то верно. Пока все дрожат перед опасностью быть проклятыми, облеченные могуществом пользуются уважением и почетом, пусть и не заслуженным, но таким притягательным! А лишняя пара-тройка деревенек или суденышек, спаленных под благочестивые и скорбные молитвы, только поспособствует укреплению власти над умами. Если же взять и избавить народ от беды, это деяние войдет в привычку и перестанет считаться чудом. Более того, будет повсеместно требоваться, а не испрашиваться со слезами на глазах и коленями, уткнувшимися в землю. Разумно. Но мерзко, как и все, поверенное трезвым и жестоким расчетом.
   Я могу что-то сделать?
   "Право, затрудняюсь с ответом, любовь моя... Видишь ли, дух-бродяга не существует ни на одном из уровней, обреченный пребывать между, и уловить его присутствие можно только по колебаниям Прядей... Можно сплести ловушку и поймать его, но... Ее нужно готовить там, где ты способен только разрушать..."
   Значит, мне остается только сидеть и ждать смерти?
   "Если тебе нравится провожать людей до Порога, почему бы и нет?.. Но ты в любую минуту спокойно можешь уйти, ведь никто не в силах тебя остановить..."
   Тогда мне придется скинуть Вуаль.
   "Конечно... И это не будет огромной потерей, верно?.."
   Я не выполню поручение Ксо.
   "Думаешь, он надеется на выполнение? Не смеши меня, Джерон!.."
   Мне плевать, на что надеется кузен. Я сам приказал себе это сделать. И сделаю.
   "Но помни о своем обещании: если тебе будет угрожать смерть, ты..."
   Я не сумасшедший, драгоценная. Но угрозы пока еще нет. Скажи, райг действительно способен проникнуть в живое тело?
   "Если у тела ослабла связь с душой..."
   В каких случаях такое может произойти?
   "Потеря рассудка... Смертельный испуг... Тяжелая болезнь..."
   Так, посчитаем шансы. Команда корабля здорова как телесно, так и душевно, да и страха особого не испытывает. Хотя теперь понятно, почему капитан решил нас запереть: полагал, если дух вселится в кого-то из женщин и нападет на остальных, я вполне смогу справиться. А вот если райг попадет в тело кого-то из речников, хлопот не оберешься. Правда, с тем же успехом капитан мог подозревать меня в слабоумии... Как говорится, повод есть, но истинной причины никогда не существовало. Мне не угрожают ни болезнь, ни испуг, ни безумие. Насчет странной путешественницы не уверен. Правда, ее действия выглядят вполне осмысленными и лишенными даже тени паники. Кстати, о действиях: откуда вдруг взялась неловкость? Мгновенный переход от хладнокровного и умелого убийцы к девице, не знающей, с какого конца браться за оружие, не то чтобы ужасает воображение, но тем не менее...
   - Я тебя напугала?
   Нет, разумеется. Заставила задуматься и поболтать с более осведомленной особой, только и всего.
   - Извини. Наверное, лучше было не рассказывать.
   - Напротив, спасибо за рассказ. А бояться нет смысла: либо мы и в самом деле обречены и не сможем избежать судьбы, либо помощь все же придет. И в том и в другом случае страх - только лишняя трата сил.
   - Верно... - кажется, где-то там под кружевом губы женщины тронула улыбка. - Тогда, может быть... Проведем оставшееся время с обоюдной пользой?
   Накидка поползла назад, задержалась на плечах не более вдоха и, легко шурша, стекла на пол.
   Лицо с правильными чертами, бледное и удивительно спокойное, почти отрешенное, но чувствуется, что это спокойствие - итог длительных и настойчивых тренировок, словно каждый миг усилия тратятся не на напряжение мышц, а на расслабление. Темные тусклые волосы острижены коротко, впрочем, оно и понятно: если вечно закрывать лицо и голову, вспотеешь в два счета, а возиться с косами, похоже, у женщины нет желания. Приятная внешность, но не более. И уж совсем не настраивает на то, что называется "провести время с пользой". Пользой для наших тел, имеется в виду.
   - Не нравится? - Она словно и не ожидала иного результата. - А так?
   Я не заметил момента перехода. Возможно, из-за Вуали, но вряд ли даже обостренные чувства помогли бы мне увидеть плавное и невероятно быстрое превращение отшельницы в чувственную куртизанку. Осанка потеряла строгость, взамен приобретя гибкость и свободу, грудь, только что почти незаметная, выступила вперед и округлилась, даже черты лица словно расплавились и перетекли в иную форму, укрупнив рот, подняв скулы и зарумянив щеки. Передо мной находилась совершенно другая женщина, и в то же время какой-то частью сознания я понимал: чуда не произошло. Ни одна Прядь пространства, связанная с Силой, даже не вздрогнула. Это не магия. Но что это, фрэлл меня подери?!
   - Так лучше?
   - Намного. Только если и впрямь не желаешь тратить время зря, лучше расскажи, как ты это делаешь то... Что делаешь.
   Она удивленно улыбнулась, качнула головой, и наваждение ушло. Все вернулось на свои места. Все, кроме моего душевного спокойствия.
   - Смотри, больше предлагать не стану.
   - И не надо. А то еще пожалеешь. После.
   - "После" не будет, неужели ты еще не понял?
   У тебя, возможно. Но у меня впереди еще есть дни. И если удача не откажется быть моей попутчицей, даже целые годы.
   - Забудем хоть ненадолго о бедах! Но прежде мне хотелось бы узнать твое имя. Если ты не против.
   - Хельмери. Но достаточно и короткого Хель. А ты?
   - Джерон. И позволь не называть родовое имя, оно звучит просто ужасно!
   Женщина снова улыбнулась, с благосклонностью принимая мою шутку.
   - Так что ты хочешь узнать обо мне, Джерон?
   - Все, что расскажешь.
   - Так много?
   - Так мало. Меня поразило твое умение... Изменяться.
   Услышав в моем голосе восхищение, Хель грустно вздохнула:
   - Я была бы счастлива избавиться от этого умения навсегда.
   - Разве оно ужасно?
   - Оно невыносимо... Впрочем, лучше начать с начала. Я - лицедей.
   - Актерствуешь?
   - Если бы... - Горестный вздох и тут же потрясенное: - Ты никогда не слышал о нас? Истинных лицедеях?
   Я много о чем не слышал и еще большего не видел. Иногда мне кажется, что жить стоит только ради приобщения к чудесам мира. А иногда хочется закричать: "Хватит! Мой разум устал от чудес!".
   - Прости, нет.
   Женщина опустила ресницы, а когда снова посмотрела на меня, безмятежная печаль бледно-голубых глаз утонула в спокойствии всего лица.
   - Я помню всех, с кем встречалась за свою жизнь. Но помню не так, как обычные люди, а... Всем телом. Всем нутром. И могу в любую минуту показать любой запомненный образ без грима и прочих ухищрений. Почти без усилий. Я просто пускаю кого-то другого пожить вместо себя.
   Невероятно! Но возможно, раз уж я сам стал этому свидетелем. Драгоценная, не разгонишь тьму моего невежества? В чем здесь фокус?
   "Мог бы и сам догадаться..." - ворчливо вздохнула Мантия.
   Предпочту приобщиться к мудрости твоих уст.
   "Льстец... Если бы ты не упрямился, воспользовался своими невеликими силами и рассмотрел бы ее Кружево, сразу все понял бы..."
   Упрямство - главное мое достоинство.
   "За неимением других... Что ж, слушай... Кружево лицедея сплетено особым образом: имеется не просто повторный контур, а целая их вереница, причем каждое последующее тоньше предыдущего... Когда любой человек видит, слышит, обоняет и осязает, полученные знания об окружающем мире просеиваются через Кружево, на котором остается только необходимый опыт, но не более. Обычная память. А прочее, проходя сквозь Нити, растворяется в пространстве, возвращаясь к своим истокам... Но с лицедеем происходит иначе: в его Кружеве остается все. Малейшие впечатления, детали, что наблюдателям могут казаться несущественными, но именно из них и складывается образ..."
   Множество сит, одно другого мельче? И то, что смогло пройти через крупные ячеи, непременно задержится где-то чуть дальше?
   "Именно... Задержится, навсегда оставаясь не только запомненным, но и доступным в любое время, были бы желание и надобность..."
   Восхитительно! Это же так удобно!
   "Думаешь?.. Расспроси имеющегося под рукой свидетеля и выясни, много ли в ее жизни удобств..." - ехидно посоветовала Мантия.
   - И часто ты так поступаешь?
   - Когда необходимо.
   - То есть, тебе не нужно, скажем, учиться шить или драться, достаточно только увидеть, как это делают другие?
   Хель кивнула.
   - Ценное качество.
   - О да, стоящее полновесного золота! Но я отдала бы все сокровища мира, лишь бы перестать быть лицедеем.
   - Почему?
   На миг ее лицо скривилось, словно от невыносимой боли, но спокойствие привычно вернулось, хотя теперь я уже смог заметить, каких усилий это стоило женщине.
   - Потому что, живя чужими жизнями, я теряю свою.
   "Теперь понял?.."
   Признаться, не совсем.
   "Когда лицедею нужно показать чей-то образ, по слоям Кружева начинается обратное движение воспоминаний, но ведь они не могут выйти на свет, если место уже занято? Поэтому истинная сущность вынуждена на это время отступать в сторону..."
   Хочешь сказать, даже сейчас, когда Хель предлагала мне приятно провести время, она...
   "В эти мгновения ее не существовало..."
   Рядом со мной была другая женщина. Точнее, слепок, сделанный невесть с кого, случайно или преднамеренно. Она доставила бы мне удовольствие, но сама при этом не испытала бы ничего. Никаких чувств. И не запомнила бы ни единого момента, потому что... Воспоминания не способны запоминать. Оттиски не могут создавать новые гравюры.
   Кошмарный дар, верно?
   "Хорошего в нем мало, не спорю... Но и он способен быть полезным..."
   Полезным? Кому? Самому лицедею? Да, Хель смогла защитить свою жизнь, но лишь потому, что в ее кладовой нашелся подходящий обрывок памяти. А если бы не нашелся?
   - Сочувствую.
   Она благодарно качнула головой.
   - Не жалейте, не надо. Лицедеям хорошо платят за службу.
   - И в чем заключается служба, позвольте узнать?
   - Мы запоминаем человека до мельчайшей черточки, все его слова, жесты, вдохи и выдохи... И каждый знает: мы не можем изменить запомненное. Когда понадобится, повторим все точно таким же, как видели и слышали.
   Не могут изменить? Разумеется, не могут! Если Кружево лицедея настроено только просеивание, разложение образов на фрагменты и хранение полученных песчинок, в нем почти не остается свободных Нитей и Узлов для смешения струек получаемого опыта. Вернее, самый первый слой, наверняка, позволяет жить обычной жизнью, со всеми полагающимися потерями и обретениями, но необходимость часто пользоваться воспоминаниями отнимает время на собственную жизнь, следовательно... Да, завидовать нечему.
   - И кому нужны ваши услуги?
   - Многим. Огласить наследникам завещание главы семьи. Передать личное послание. Показать невесте жениха или наоборот. Сохранить в памяти важное событие.
   - Постой! Ты можешь запоминать сразу нескольких участников, если уж упомянула о целом событии?
   Хель кивнула:
   - Да. Хотя это требует очень многих сил, но и ценится гораздо дороже.
   - И ты можешь потом показать все происходившее?
   - По очереди. Поэтому для сохранения особенных событий всегда приглашают нескольких лицедеев.
   И все-таки, восхитительный дар. При всей своей тяжести. Если смириться и принять судьбу, разумеется.
   - Значит, платят хорошо?
   Голубые глаза подтверждающе моргнули:
   - Весьма.
   - Но оплата не покрывает расходов?
   Хель отвела взгляд, печально опуская подбородок, и тихо произнесла:
   - Было бы нечестным только жаловаться на судьбу, и все же... Я мечтала бы родиться заново, без своего умения. Наверное, ты не поймешь... Мой отец был лицедеем.
   Слово "отец" она выделила заметным нажимом, как будто именно в личности ее родителя или в его деяниях и крылся корень всех бед. Но для меня прояснения не наступило и пришлось поступить чуточку жестоко, беспечно заявив:
   - Иначе, наверное, и быть не могло, ведь при зачатии ребенка без мужчины не обойтись.
   - Мой отец! - Теперь слово выделилось и повышенным тоном голоса. - Не супруг моей матери, а отец!
   Немаловажная деталь. И последняя из необходимых. Можно не продолжать расспросы, тем более, уже вдоволь потоптался по незаживающей ране. Дальше расскажу сам:
   - Ваша мать была из благородного рода, ее против воли отдали замуж или же за годы, прожитые вместе с супругом, она не смогла стерпеться с ним, а может, пришлец, с которым случайно пересекся ее путь, воспользовался своим даром... Женщина не устояла. Не захотела устоять. Он и не вспомнил о своем безрассудном поступке, исчезнув из вида, а жалеть было уже поздно... Не нужно подтверждать или опровергать мои предположения, прошу тебя! - добавляю, видя, как губы Хель нетерпеливо и болезненно вздрогнули.
   - Но так все и было. До двенадцати лет я жила, даже не подозревая о своем наследстве...
   - И была счастлива неведением, хотя страдала от множества детских бед, полагая их необоримыми. А потом, когда пришла пора взрослеть и вступать в права Дара, чужие лица и голоса хлынули наружу, пугая родителей и слуг. И пугая тебя, потому что целые часы бесследно выпадали из твоего сознания... Может быть, нам не стоит продолжать этот разговор?
   - Почему же? - Обращенный на меня взгляд стал совсем светлым. - Я первый раз встречаю человека, который понимает меня от начала и до завершения. Наверное, это прощальный подарок судьбы, такая встреча. Жаль, что у нас осталось совсем немного времени, но знаешь... Последние дни в моей груди словно набухал ком, от которого становилось все труднее дышать, а сейчас он исчез. Полностью. Ты настоящий волшебник!
   Понимаю? Да, это единственное, на что я способен. Понять. Кого угодно, только не себя самого. Наверное, такова истинная плата за любое могущество: ты можешь осчастливить своими действиями весь мир, но чтобы обрести немножко счастья для себя, нужно найти иголку в стоге сена, каплю в море, человека в толпе... Короче говоря, совершить невозможное. Чудо. Но если ты сам - чудотворец, тебе никогда не удастся сотворить чудо для себя. Остается только покорно и терпеливо ждать, веря и надеясь. Но сидеть и ждать - скучно, не правда ли?
   - Я просто дал тебе возможность выговориться.
   - Но я почти ничего не сказала!
   Верно. Слов было произнесено немного. Хотя чтобы передать суть человека, предмета или события, не всегда нужно отправляться в дебри рассуждений. Достаточно главного - соответствия сказанного, подуманного и существующего в действительности. Достаточно собрать вместе Три Стороны Зеркала. Если это условие выполняется, хватит и нескольких слов.
   - Ты не смогла бы сказать то, что по-настоящему необходимо было отпустить на свободу. Согласна?
   Она помолчала, напряженно размышляя, но не стала спорить:
   - Да, я не призналась бы в грехах родителей.
   - И совершенно зря, потому что их грехи - не твои. Тебе нечего стыдиться.
   - Но когда люди узнают о моем происхождении...
   - Начинают посмеиваться, шептаться за спиной или сокрушаться? Разумеется. Люди всегда так поступают.
   - Но ты... Ты не сделал ни того, ни другого, ни третьего.
   Опять сглупил. Стоит обратиться к самому себе с любимым вопросом Мантии: до каких же пор? Только бы женщина не продолжила плести цепочку логических выводов и не объявила меня не-человеком...
   - Я нахожусь примерно в таком же положении, что и ты. А стоя рядом, на дне одной и той же ямы, глупо вести себя подобно заглядывающим в нее сверху.
   Хель заинтересованно подалась вперед:
   - А что случилось с тобой? Ты же не лицедей.
   - Но наши судьбы похожи. Я тоже родился нежеланным, а когда повзрослел, увидел в глазах родственников презрение и страх. И желание избавиться от меня, пока не поздно.
   - И?
   Как мы все любим со стороны переживать чужие несчастья! Впрочем, не буду обижаться на женщину, с которой жизнь обошлась на редкость сурово, а напротив, подарю ей несколько минут другой жизни. Не совсем моей, поскольку не могу рассказать всего, но другой, и это главное:
   - Они сделали попытку. Неудачную. Вернее, не удавшуюся. Боги не захотели обрывать нить моей судьбы, уж не знаю, по какой причине. Я остался жив, а люди вокруг... Представляешь, смирились с моим существованием. И даже начали извлекать из него выгоду. Но я не против. Если могу хоть чем-то порадовать или помочь, значит, не зря появился на свет.
   - Не зря появился...
   Хель рассеянно провела пальцами по тонким губам.
   Задумалась о чем-то своем? На здоровье. Думать вообще полезно, особенно когда других занятий под рукой все равно не предвидится. Но она что-то говорила о мечтах...
   - А если бы ты могла избавиться от своего Дара?
   Голубые глаза непонимающе расширились:
   - Избавиться?
   - Ну да. Насовсем.
   - Сие невозможно.
   Что мне нравится в собеседнице, так это уверенность по поводу и без оного. Дорого бы я дал за обладание таким качеством, ибо сам наделен совершенно противоположным: сомнениями.
   - Ты сказала, что мечтаешь перестать быть лицедеем. Мечтаешь родиться заново. Конечно, рождение ни я, ни кто другой обеспечить не сможет, но вот насчет исполнения желания... Ты слышала что-нибудь о "коконе мечты"?
   Хель горько фыркнула.
   - А кто не слышал? Но все это лишь сказки для малышей.
   - Почему же только для них? Взрослые тоже любят послушать волшебные истории о героях, спасающих принцесс...
   - Из лап ужасных драконов?
   А вот теперь можно обидеться. Драконы ужасны? Разве что, своей настырностью и лишь некоторые. В большинстве же своем... За исключением меньшинства, то есть, меня.
   - Не только. И не говори, что вечерней порой на постоялых дворах, когда эль и вино согревают душу, ты никогда не прислушивалась к песням бродячих певцов и словам сказителей! Ведь слушала, затаив дыхание, верно? Слушала?
   Она робко улыбнулась, признавая:
   - Поймал. Слушала, конечно.
   - Потому что хотела обрести средство от своей беды. Пусть недостижимое и несбыточное, но то, о котором можно вспомнить в особенно грустный день и на которое можно надеяться, раз уж ничего другого не остается. Угадал?
   - И как тебе это удается?
   - Что именно?
   Хель пораженно приподняла брови:
   - Ты будто видишь меня изнутри. Будто... Ну да, как я повторяю чью-то поступь, слова и жесты, ты делаешь все то же самое, но с мыслями! Может быть, и в тебе течет кровь лицедея? Или кого-то еще?
   Лицедея? Нет, милая, моя мать не грешила с заезжими молодцами, и на чистоту собственной крови я вполне могу рассчитывать. К тому же, хоть ты и верно подметила внешние проявления моей любимой забавы и моего проклятия, до сути не докопалась. Оно и к лучшему, разумеется. Лицедей запоминает образы и хранит в неизменности, у меня же все некогда увиденное и прожитое сплетается в единый узор, узлы которого не стоят на месте, то ли неуклюже хромая, то ли танцуя. Вот они столкнулись и снова отскочили, подарив друг другу пару витков, тем самым меняя и свой вид, разбежались в стороны, спеша навстречу товарищам по несчастью... Я не пускаю кого-то другого жить моей жизнью. Я примеряю чужие жизни на себя, и если находится хоть один совпадающий по начертанию отрезок кружева, сплетенного судьбой, мысли и чувства того, с кем меня свела дорога, перестают быть тайной. Тайной прежде всего для моего собеседника, и этот "дар", пожалуй, потяжелее лицедейского. Хель всего лишь воскрешает воспоминания, но не живет ими. А я проживаю. Жизни. Чужие.
   - Не знаю. Может быть, ты и права. Но если бы моя способность передавалась от отца к сыну, о ней было бы известно, и таких, как я, без счета бродило бы под лунами!
   - Без счета? Вряд ли.
   - Сомневаешься?
   Женщина взглянула на меня очень серьезно, почти непререкаемо:
   - Тебя ведь тоже не радует твой Дар?
   - Честно говоря...
   - Я пускаю кого-то на свое место, но потом не помню, что делала и говорила. Это больно, и все же когда рана существует только в воображении, к боли можно притерпеться. Но ты-то помнишь все!
   - Помню.
   - Ты пускаешь в себя чужие жизни по собственному желанию, не получая за это платы?
   Она потрясена? Было бы, чем. А может, мне, действительно, начать требовать плату за свои услуги? Помогаю ведь. Правда, еще больше причиняю вреда... Нет, стоит заикнуться о деньгах, сразу выяснится, что я еще буду должен приплачивать. Так не пойдет!
   - Не сказал бы, что очень сильно желаю, но... Запросто могу пройти мимо, это верно. В отличие от тебя.
   - И тебе нравится?
   - Проходить мимо?
   Хель укоризненно качнула головой:
   - Жить чужими жизнями?
   Позволяю и своему недовольству выглянуть наружу:
   - Почему ты так настаиваешь на ответе?
   - Я... Мне...
   Женщина осекается, мучительно подбирая подходящий ответ. Который мне прекрасно известен, стоило только сделать вдох и задуматься. Одно неосторожное движение, и на чужом сердце может появиться новый шрам... Срочно исправляю ошибку:
   - Извини. Ты просто хочешь знать, каково это, потому что сама не можешь даже представить. Все правильно?
   Голубые глаза благодарно светлеют.
   - Хорошо, попробую объяснить. Сознание словно делится пополам, и одна его часть по-прежнему остается в полном моем распоряжении, а вторая отдается во власть чужих чувств и переживаний. Правда, нередко получается невозможным провести границу между этими частями... На каждом вдохе и выдохе я испытываю чужие желания, занимаю ум чужими мыслями, страдаю от невозможности исполнения чужой мечты... А потом возвращаюсь к себе. То есть, в себя. Прожив не только свою, но и чью-то еще жизнь. Тебе проще: ты хранишь только обрывки воспоминаний, а мне иногда случается пройти в мыслях весь путь - от рождения и до гибели.
   - Целую жизнь... - повторяет Хель. - За несколько вдохов... Сколько же раз ты делился своим временем с другими?
   А и верно, сколько?
   - Я не вел подсчет. Зачем?
   - Но ведь ты тоже теряешь!
   Улыбаюсь, широко-широко:
   - Давай взглянем с другой стороны. Вместо одной я успеваю проживать много разных жизней, и если сложить все их вместе, получится, что я жил почти вечно! Стоит ли горевать?
   Женщина вздохнула:
   - Ты помнишь, это совсем другое.
   - Согласен. Поэтому и спросил, слышала ли ты о "коконе мечты".
   - Думаешь, он мог бы мне помочь?
   - Люди верят.
   - А ты?
   Вопрос не в бровь, а в глаз. Да, не особенно верю, но чем фрэлл не шутит? Вдруг, у нее получится? А я смогу честно сказать Ксаррону, что использовал его посылку для благого дела, а заодно обрету возможность действовать в полную силу, безо всяких ограничений, мной же самим и придуманных. Потому что, если признаться, полотняный мешочек на груди при всей его невесомости ощутимо оттягивает шею тяжким грузом обещаний.
   - Не знаю. Но почему бы не попробовать?
   - Сначала его еще нужно достать, и кроме того... - в голосе Хель впервые за все время беседы проскочили нотки неуверенности.
   - Есть трудности?
   Женщина провела ладонью по сукну тюка, на котором сидела.
   - Если я сейчас избавлюсь от своего Дара, то... Стану никому не нужной. У меня совсем не было времени научиться жить своей жизнью: я всегда в разъездах, всегда в пути, от одного заказчика до другого, от одних лиц и слов к другим, и чтобы сохранить память свободной, мне нельзя часто видеть посторонних людей и разговаривать с ними, иначе слишком рано потеряю свою ценность. Со мной всегда рядом служанка, которая ограждает меня от ненужных встреч. Была рядом... - короткий взгляд на застывшее на полу тело. - Она любила меня. По-своему. Еще когда я была совсем девчонкой, не знающей об уготованной мне судьбе, Вала прислуживала мне. И сейчас она хотела всего лишь облегчить мои страдания, отправив за Порог прежде, чем корабль охватит пламя.
   - А по-моему, она поторопилась. Ведь мы еще не знаем, умрем ли через двенадцать часов.
   Узкие плечи приподнялись и опустились.
   - Она исполняла свой долг. Намеревалась исполнить. Но мне почему-то не захотелось умирать так быстро...
   - И правильно! Умереть никогда не поздно. Но ты так и не объяснила, почему вдруг засомневалась, стоит ли исполнять мечту.
   - Да, верно... Мне уже немало лет, треть из которых я никогда не смогу вспомнить. Еще одну треть могу вспоминать только с грустью, а последнюю... Ее и вспоминать нечего: одна бесконечная дорога. Придется начинать все сначала, без надежды на успех. Пока я уверена, что буду нужна людям, хотя бы служа посыльным, но если перестану быть лицедеем, кто поручится, что моя новая жизнь будет столь же полезной? Ты поручишься?
   Конечно, нет. Заглядывать в будущее - неблагодарное занятие, которым занимается только Судьба, в канун нового года бродящая по трактирам и балующая подвыпивших гуляк предсказаниями, которые неизменно сбываются, но таким образом, что и вообразить трудно.
   - Не хочешь ступить на новую дорогу?
   - Нет, не хочу.
   Хель улыбнулась. Своей собственной, а не заемной улыбкой - печальной, еле заметной и очень терпеливой.
   - Наверное, и правильно.
   - Но ты расстроен, не отрицай: я вижу.
   Разумеется, расстроен. У меня был великолепный шанс отделаться от сковывающего по рукам и ногам обещания, но все старания прошли впустую.
   - Расстроен, будто у тебя есть "кокон", и ты хотел подарить его мне... Но ведь это не так? Не так?
   Что ж, Джерон, соберись с силами, призови на помощь все свое актерское мастерство, распахни глаза, улыбнись пошире и правдиво солги:
   - Увы. Но я знаю человека, который держал его в руках, и можно было бы...
   Тяжелый всплеск за бортом. Следом еще один. И стон натянувшихся якорных канатов.
   Женщина сдвинула брови:
   - Встали на рейде?
   - Скорее всего. Значит, доплыли до какого-то порта.
   Торопливые, но уверенные шаги по палубе. Стук. Шуршание веревок. Похоже, спускают на воду шлюпку. Капитан собирается отправиться за помощью или же, что вероятнее, только сообщить о постигшей шекку беде. Потом вернется, отплывет подальше и спалит свой корабль дотла. Вместе с грузом и пассажирами. Не то будущее, к которому стремлюсь я и которого заслуживает Хельмери. Стало быть, у меня есть еще час, не больше, и по его истечении придется в ярких красках рассказать Наржакам, что думаю о бродячих духах, упрямых капитанах и заносчивых Проводниках. Всего один час покоя.
  
   ***
  
   Шлюпка вернулась быстро, слишком быстро, чем только укрепила наши худшие опасения: о райге доложено, Проводники записали себе в регистр еще одно подлежащее уничтожению судно, и наступает пора готовиться к уходу за Порог. Хель приняла похороны надежды спокойно, впрочем, женщина и с самого начала не верила в возможность помощи. Я начал разминать плечи - на всякий случай: вдруг удастся оттянуть момент обращения к Пустоте как можно дольше? А тем временем отлучавшиеся с корабля вновь поднялись на борт шекки, знакомо прошлепав по палубе босыми ступнями. Или не совсем знакомо...
   Странный звук. Как будто человек на каждом шаге хлюпает водой. Кто-то из команды искупался? Вряд ли. Наверное, случайно вывалился из шлюпки. Хотя это предположение звучит совсем уж нелепо: чтобы потомственные речники не могли удержаться даже в самой вертлявой лодчонке? Не поверю. Тогда кто мокро шлепает наверху?
   Шаги неторопливо пересекли "Сонью" вдоль, вернулись, стихнув рядом с решеткой люка, которую кто-то успел предусмотрительно прикрыть полотном "рыбьей кожи", погрузив трюм в густой сумрак.
   - И в самом деле, на судне райг, - признал незнакомый голос. - Где же вы ухитрились его подцепить, капитан?
   Ответа не последовало, но вопрошающий в нем и не нуждался, продолжая бормотать себе под нос:
   - И похоже, врос прямо в доски палубы... Сильный... Или ему хорошо помогли, по незнанию или нарочно... Ладно, не будем терять время. На судне есть еще люди, капитан?
   - Вы видите перед собой всех.
   - Неужели? А мне кажется... Вы ведь не обманываете меня, капитан? Ведь у вас нет причины обманывать?
   К чести Наржака, тот остался неколебим, утверждая:
   - Только команда.
   Незнакомец помолчал, потом с ехидцей заметил:
   - Я спрашиваю не только о живых. К примеру, прямо у нас под ногами лежит тело, совсем недавно простившееся с жизнью...
   И тут чаша выдержки капитана опрокинулась. "Рыбья кожа" полетела в сторону, створки трюмного люка распахнулись, и над моей головой раздалось встревоженное:
   - Dana?
   Будь ситуация иной масти, чем существующая, я бы не преминул прилюдно высказать все охватившие меня чувства. Так глупо, по-детски попасться на простейшую уловку... Либо Наржак принимает мое благополучие чересчур близко к сердцу, либо приказ Ра-Дьена для хозяина "Соньи" священнее, чем воля бога, явленная этим богом лично, при соблюдении всех полагающихся случаю ритуалов, знамений и чудес. Правда, и мне следовало бы вести себя иначе: не нянькаться с кошкой, а сразу показать, что вполне могу за себя постоять. И не только за себя, а и еще за некоторое количество людей, нуждающихся в помощи и защите. Так нет же, упустил нужный момент, создав о своей персоне впечатление полного... А, к фрэллу! Если уж опоздал, бессмысленно тянуть одеяло времени обратно: снова накрыться не удастся.
   Я проглотил ругань, приветственно-успокаивающе махнул капитану рукой и сказал:
   - Труп не мой, не волнуйтесь: досадная случайность.
   Хельмери улыбнулась уголками рта и потянулась за накидкой. Все верно, сидеть в трюме нам больше незачем, а привычка находиться в обществе с покрытой головой сильнее убеждений в отсутствии прежней необходимости.
   Я позволил женщине подняться по лестнице первой. К тому моменту, когда и мои ноги ступили на палубу, снятая с якорей шекка уже набирала ход, удаляясь от последнего в нашей жизни, как утверждала лицедейка, поселения. И вместо разглядывания исчезающих за поворотом реки пристани и портовых построек я обратил взор на человека, который, судя по всему, и был тем самым Проводником.
   Он стоял у борта, одетый, как и речники, в одни только штаны длиной до середины икр, и вытирался, словно после принятия ванны. Купался? А, понятно: шлюпка ведь не могла причалить или подойти близко, вот Проводнику и потребовалось плыть.
   Выше среднего роста, то бишь, на голову длиннее любого из Наржаков, зато по ширине заметно уступает тому же капитану. Не тощий, видно, что уделяет время развитию тела, но и не злоупотребляет физическими занятиями. Смуглокожий. Волосы... сбриты на манер лэрров: человек как раз спустил полотенце с головы на пояс. Ну, мы как раз проплываем мимо Горькой Земли, кто же еще может здесь обитать? А между лопаток небольшое, с ладошку, пятно с неровными краями, похожее на ожог или... На сведенную лэррскую татуировку. Насколько помню, именно на этом месте и начинает расти рисунок, повествующий о воинских заслугах. Сначала крохотный, нанесенный сразу по достижении семилетнего возраста, отмечающий вступление мальчика во "взрослую" жизнь. Потом, по мере обучения и овладения боевыми искусствами, он разрастается к плечам и пояснице, но, как правило, должно пройти лет пятнадцать-двадцать, чтобы лэрр мог похвастаться полностью изрисованной спиной. А размеры пятна на коже незнакомца соответствуют примерно семнадцати-восемнадцатилетнему возрасту. Да, пожалуй. Со мной, помню, эльфийка и Мин не поскупились - чуть ли не до затылка измазали краской, благо возраст позволял. Этот же человек, будучи еще довольно юным, по каким-то причинам уничтожил знак своей принадлежности к лэррам-воинам. Интересно, что с ним тогда произошло?
   - Не надо так долбить взглядом мою спину: дырку проделаешь.
   И верно, невежливо рассматривать человека, даже не представившись.
   - Извини, я задумался.
   - Над чем же?
   - Над тем, что каждый новый день не похож на прошедший. И о том, как приходится переходить с одной дороги на другую против своей воли.
   Он передернул плечами, заставив темную кляксу бывшей татуировки на мгновение ожить, и повернулся ко мне.
   Такое лицо вполне подошло бы воину: высокий лоб, твердая линия подбородка, слегка расплющенная переносица - след давнего удара, внимательные темно-карие глаза. Лицо человека той породы, которую именуют "хороший". Только очень сильно в чем-то разочаровавшийся, несмотря на возраст немногим более тридцати: складка губ насмешлива не злобно и не простодушно, а устало.
   - Да уж, приходится... Хотя вам не о чем переживать: ваши дороги будут продолжаться, как им и положено.
   - Продолжаться?
   - Да, - он поднял взгляд к небу, задирая подбородок. - Я избавлю корабль от проклятия.
   Замечательная новость! Но почему мне не нравится тон, которым она преподнесена? Никаких чувств в голосе, одна только скука и легкое нетерпение, свойственное человеку, находящемуся в шаге от намеченной цели, что уже хорошо видна, осталось только протянуть руку и взять. Но прежде нужно совершить положенные, хоть и по большей части бессмысленные действия, а именно необходимость тратить время на ерунду и вызывает сожаление. С другой стороны скука ясно говорит о том, что дальнейших целей не существует. Эта - последняя.
   А скажи-ка, драгоценная...
   "Да-да?.."
   Каким именно образом Проводники заставляют бродячих духов убираться восвояси?
   "Я думала, ты уже сам догадался..."
   Увы, моих скромных познаний недостаточно, чтобы схватывать на лету каждую идею. Потому ожидаю пояснений.
   "Может, спросишь прямо у него?.."
   Я прикинул возможность исполнения предложенного Мантией способа получения знаний.
   Нет, драгоценная, не спрошу. Во-первых, как мне видится, парень не расположен к откровениям. Во-вторых, особенности взаимоотношений с духами, скорее всего, относятся к числу таинств его клана и не могут быть рассказаны первому встречному. В-третьих... Я хочу знать, а не извлекать суть действий из сомнительных описаний!
   "Почему ты думаешь, что описания будут именно сомнительными?.."
   Потому! Любые приближенные к магии существа норовят придать себе величественность посредством запутывания простейших вещей. Думаю, Проводники не исключение. Итак, я весь внимание!
   "Уговорил..." - хохотнула Мантия. - "Как ты уже знаешь, духи могут обитать где угодно, но гораздо охотнее и легче вселяются в живую плоть, дабы исполнить свое единственное и сокровенное желание умереть, для чего толкают подчиненное себе тело на путь гибели... Но поскольку связь духа с неживым или точнее, никогда не бывшим живым предметом крайне слаба и поддерживается только до полного высыхания жидкости, вместе с которой дух был перенесен, уничтожение предмета не приведет к исчезновению духа..."
   Подожди! Если я правильно понимаю, ты утверждаешь, что дух может уйти за Порог только с гибелью плоти, к которой привязан?
   "Молодец, ухватил самую суть..."
   Выходит... Если Проводник заявил, что избавит корабль от райга, это означает чью-то смерть?
   "Да, любовь моя..."
   Но чью?
   Мантия вздохнула.
   "Видишь ли, дух может вселиться в человека только если имеется свободное местечко, либо... Если его пригласят..."
   Пригласят. То бишь, подвинутся и распахнут двери: заходи, будь гостем. Но среди команды нет готовых пойти на такую жертву. Да и Хельмери вряд ли согласится уйти из жизни теперь, когда появился шанс на спасение. Что касается меня... исключено. Все места и так заняты: теснимся в одном теле даже не вдвоем, а втроем. Жребий кидать вряд ли будут, получается...
   "Конечно, выбор уже сделан... Ведь нужно не просто пустить райга в свое тело, но и удержать его, а это нужно уметь либо от рождения, либо достигать долгими тренировками..."
   Я оторопело тряхнул челкой. Проводник по-прежнему смотрел куда-то в небо и всем видом показывал, что его равно мало волнуют и чужое восхищение, и чужой ужас.
   Он собирается умереть?
   "Да, причем от своей же собственной руки, потому что любое касание извне может нарушить выстроенные стены и..."
   Бред. Я сплю? Ущипни меня!
   "Я бы с радостью, любовь моя, но никак не отращу пальчиков..." - грустно улыбнулась Мантия. - "Все происходит так, как и должно происходить: не вмешивайся... Позволяй людям хоть иногда делать то, что они хотят, хорошо? Побудь зрителем, а не участником, Джерон, это не менее увлекательное занятие..."
   Да, не менее. Но к нему быстро привыкаешь и уже не мыслишь себя в действии, предпочитая предоставлять событиям идти своим чередом. Наверное, в подобном подходе есть своя мудрость и справедливость, не спорю. Только мне он пока не близок и не приятен. Если я знаю, как можно справиться с трудностями, то не должен отступать в сторону.
   "Вот-вот, "если" знаешь... На сей раз ты бессилен, потому просто смотри..."
   Бессилен, подружка права. Заблудившуюся между бытием и небытием душу я не могу ни потрогать, ни услышать, ни увидеть. На любом из Уровней Зрения. Даже на Изнанке. Самое большее, что мне подвластно, заметить колебания Прядей, мимо которых проносится райг, но этого прискорбно мало. Значит, остается сидеть и смотреть? Что ж, попробую.
   Позволить другим делать то, что они считают необходимым и правильным? Трудное занятие. Особенно когда видишь иной выход из лабиринта. Но может быть, все в порядке? В конце концов, кто я такой, чтобы направлять чужие судьбы? Не бог, уж точно. Впрочем, и знакомые мне боги никогда не вмешиваются в течение событий, позволяя себе лишь набросать камней, которые их подопечным приходится огибать, сдвигать с дороги в сторону, карабкаться поверху. Выбор существует всегда. И каждое живое существо вольно делать его на свой страх и риск. Следовательно, мне нужно успокоиться и отдать сложную задачу на откуп тому, кто знает хотя бы один верный способ ее решения...
   Пока я уговаривал себя не волноваться понапрасну, Проводник закончил общение с небом. По всей видимости, он возносил молитву кому-то из богов, прощаясь, испрашивая дозволения, а может быть, и помощи в осуществлении задуманного. Так или иначе, разговор с синевой не мог продолжаться вечно: бывший лэрр присел на корточки, расстегнул ремни принесенной с собой сумки, вынул из чехла нож с коротким тонким лезвием и, не прекращая движения, полоснул себя поперек левого запястья, прямо по венам. Сжал-разжал несколько раз пальцы, чтобы усилить ток крови, и опустил руку вниз, остановив в дюйме-двух над палубой.
   Кап. Кап. Капля, другая, еще одна, вот их сестрички сложились в струйку, соединив красным стежком ранку и деревянные доски. Проводник не мог видеть, но точно почувствовал этот момент и что-то беззвучно произнес одними губами, а мигом спустя лизнул окровавленное запястье, обмотал полоской ткани и поднял взгляд на меня:
   - Ну вот и все.
   - Так просто?
   - А чего ты ожидал?
   Он все так же буднично и неторопливо убрал нож в сумку, вместо оружия являя на свет божий маленький горшочек с плотно подогнанной крышкой.
   - Да собственно, ничего выдающегося, но...
   Проводник хмыкнул:
   - Но в глубине души надеялся увидеть чудо, да?
   - Пожалуй.
   Шани, где-то пропадавшая все это время, потерлась боком о мои ноги, требуя очередного поглаживания и катания на руках.
   - Соскучилась, гулена? Ладно, иди сюда.
   Вот уж кто никоим образом не беспокоился о бродячих духах, так это кошка. Впрочем, в народе говорят, что именно усато-мохнато-хвостатое мурлычущее племя может беспрепятственно видеть сокрытое от других глаз и ходить из одного Пласта Реальности в другой так же легко, как люди выходят из дома на улицу и возвращаются обратно. Мне бы твое умение хоть ненадолго, мохнатка... Правда, толком не знаю, зачем. Не беседы же мне вести с этим духом, уговаривая уйти к мертвым по доброй воле и без нанесения вреда живым! Хотя...
   Я азартно цыкнул зубом, наблюдая, как Проводник начинает натираться мазью из горшочка. Порыв ветра донес до меня резкий аромат, от которого захотелось зажмуриться и задержать дыхание: судя по запаху, редкостная гадость. И словно в подтверждение моих предположений, кожа парня в тех местах, которые уже успели покрыться странным составом, покраснела, становясь похожей на обожженную.
   - Чем занимаешься?
   - Вашей безопасностью, чем же еще?
   - И как это зелье поможет нас защитить?
   Проводник нехотя оторвался от своего занятия и пояснил:
   - Я могу сжечь себя только там, где не будет возможности добраться до других людей, то есть, в реке и как можно дальше от корабля. А чтобы вода не затушила пламя, нужны некоторые приготовления. Понятно?
   Он так скучно об этом рассказывает, словно умирает по десять раз на дню. Бр-р-р! Собирается превратиться в головешку и сгореть изнутри. Честь ему и хвала за столь благородный поступок, но... Как там говорила Мантия? Иногда времени на благородство попросту нет. Особенно у меня.
   - Послушай...
   - Что? - Проводнику все больше и больше переставала нравиться моя любознательность.
   - А ты можешь разговаривать с духами?
   - Могу, - размеренные круговые движения продолжились.
   - А можешь устроить так, чтобы и я мог поговорить?
   - Могу. Но зачем?
   - Понимаешь, я первый раз в жизни вижу Проводника, да еще и поймавшего райга... Будет, о чем рассказать друзьям!
   Он усмехнулся, ничего не отвечая, и я усилил напор:
   - Ну что тебе стоит, а? Еще успеешь поиграть в факел!
   Карий взгляд оторвался от ладоней, растирающих мазь по коже. Правая рука нырнула в сумку.
   - В сущности, ничего не стоит... Если тебе очень хочется, покажу чудо, так и быть. Только чур, не пугаться!
   - Я не из пугливых.
   - Вижу, - он покосился на кошку, наслаждающуюся лаской моих пальцев. - Вон какого страшного зверя приручил!
   Забавно, но совершенно не прикладывая усилия, я нашел верное средство представать перед людьми беспомощным и безопасным дурачком - стоило только обзавестись кошкой. Все, решено: если понадобится внушить кому-то доверие или развеять опасения, буду брать Шани с собой. Или других своих звериков, а их у меня много... Правда, ни одного из них я не смогу таскать на руках.
   - Ну, и где чудо?
   Проводник сел, прислонившись спиной к борту, и опрокинул в рот содержимое глиняного флакончика.
   - Будет.
   Он расслабил плечи, положил руки на колени скрещенных и подобранных под себя ног, закрыл глаза.
   И что сие означает?
   "Мне нужно объяснять каждое увиденное тобой действо?.." - справедливо возмутилась Мантия.
   Не каждое. Но механику того, что происходит сейчас, я бы не отказался узнать. Что, к примеру, он выпил?
   "Настой трав, призванный отделить душу от тела на возможно большее расстояние, чтобы пустить чужака..."
   Это может проделать каждый?
   "Я бы так не сказала... Стать Проводником способен только человек с определенным рисунком и плотностью Кружева... В идеальном случае области всех Узлов должны обладать подкладкой, на которую смещается отражение изначальной души, тогда слияние тела и пришлого духа будет полным, хотя и временным. Не думаю, что мальчик слишком талантлив, но оно и к лучшему, иначе дух мог бы воспользоваться его телом и причинить немалый ущерб... И вообще: смотри сам!.."
   Но предложение подружки запоздало: мое внимание и так было полностью сосредоточено на испрошенном и полученном чуде.
   Ресницы Проводника дрогнули, еле заметная волна движения прошла под кожей по всему телу, прибоем всколыхнув кончики пальцев, потом все успокоилось, но ненадолго: медленно, почти нехотя, веки разомкнулись, поползли вверх, открывая тусклые, словно подернутые дымкой глаза. Итак, собеседник прибыл, и нужно его поприветствовать.
   - Как поживаешь?
   Дурацкий вопрос, но надо же с чего-то начать?
   - Кто... Что... тебе нужно?
   Недовольный голосок, однако. Ну, правильно: я же своими чудачествами отвлекаю духа от приближения к заветной мечте всего существования!
   - Извини, что задерживаю на этом свете. Ты, конечно, желаешь как можно скорее отправиться за Порог и...
   Раздался глухой смешок, похожий на кашель, потом дух, запинаясь почти на каждом слове ввиду неполного освоения языка и губ Проводника, сообщил:
   - Не желаю... Порог... Никогда...
   Вот те раз. Все вокруг твердят, что райг спит и видит путешествие без возврата, а первый же встретившийся мне ставит перед собой совсем другие цели!
   - Чего же ты желаешь?
   - У... У... У...
   Заклинило? Чем бы ему помочь? Но дух справился и без меня: видимо, чем больше времени он владел телом Проводника самостоятельно, тем лучше в нем осваивался:
   - Убивать...
   Кровожадный дух? Наверное, и такое не редкость, только нарочно умалчивается, и целые города погибали именно из-за райгов, жадных до чужой смерти, а не своей.
   - Тебе так ненавистны живые, что ты хочешь превратить их в мертвецов?
   - Я был воином... Давно... Много лет назад... Но смерть пришла ко мне не от руки врага... Удар в спину в разгаре боя... Я так и не узнал, чья рука держала тот меч... Так и не узнал...
   Знатный повод для ненависти и мести, ничего не скажешь. Обычно со спины к тебе подкрадываются друзья, вернее, те, кого ты считаешь друзьями и соратниками. И чаще всего их ведет страх. Нет, чтобы бросить вызов в лицо, скрестить клинки по всем правилам, вручая право победить достойнейшему... Стра-а-а-ашно! Вдруг проиграешь? Вдруг ненавистный тебе человек окажется сильнее, ловчее, умнее? И тогда рука сама тянется к отравленному кинжалу или к кошельку, полному звонких монет, которые так нравятся убийцам без сомнений и правил... И ведь в любом из случаев все равно умираешь, как можно этого не понимать? Или тебя убьет противник, потому что достойнее жить, чем ты, или твоя душа подернется плесенью свершенной подлости и медленно сгниет в живом теле.
   - Мне очень жаль.
   - Я... - правая рука дергается, силясь сжать пальцы в кулак, но пока чужое тело не откликается на приказы райга со всем прилежанием. - Мне обещали назвать имя... Если я буду убивать...
   О, или мне кажется, или здесь попахивает договором найма? Зеркало событий снова поворачивается, подставляя обозрению другую сторону. Но которую по счету?
   - Такое обещание трудно исполнить, тебе ли этого не знать? Возможно, тебя обманули и...
   - Она может исполнить многое... Я не верю, что услышу имя предателя, но знаю: она может узнать все...
   "Она"? Снова женщина, и снова опасная и неизвестная. Рэйден Ра-Гро упоминал, что его любимому городу как раз угрожает особа женского пола, ведущая свой род из глубины веков и обладающая немалым могуществом. Волшебница, способная говорить с водой... Постойте-ка! Дух переходит из предмета в предмет тоже посредством воды. Стало быть, даже не владея даром Проводника, можно вполне осмысленно побеседовать с райгом, и более того: уговорить на совершение всего, чего угодно. Убедить. Внушить. Подчинить... Может ли это быть одна и та же женщина? Почему нет? Хотя общение с духами свойственнее некромантам, а по уверению Ксо, дамы не больно-то жалуют мертвецов... Совпадение? Или слияние множества тропинок в широкий торговый тракт?
   - И кого именно ты должен убить?
   - Всех, кого встречу... Но я убивал бы и без клятв... Вы все не заслуживаете жизни... Над моим телом никто не прочитал молитв... При жизни передо мной становились на колени, но стоило умереть, и никто не бросил и взгляда...
   Все-таки, знакомство с лицедеем меня подкосило: устами Проводника райг рассказывал свою незатейливую и печальную историю, а мне виделось поле боя, устланное телами, над которыми клубится смрад гниения, насмешничают вороны, глухо звякают затупившимися кромками натруженные мечи... И в сердце бьется отчаяние души, оторванной от плоти, оказавшейся рядом и бессильной уйти в Серые Пределы. Ей остается только беззвучно молить о помощи проходящих рядом людей, витать вокруг, задыхаясь от невидимых слез, кричать: "Кто-нибудь, помогите мне... Ну что вам стоит, люди?.. Остановитесь хоть на недолгий вдох, произнесите всего пару слов, сжальтесь..." Но все проходят мимо, и над мертвецами опускается тишина. Тишина, в которой никто никогда не сможет расслышать вечный и полный неизбывной боли стон неприкаянных душ...
   Сдвигаю веки, жмурясь от лучей солнца, но не того, что постепенно клонится к закату над рекой, а того, что алым рассветом накрыло поле боя. Какой прок в понимании? Я не могу ни осудить, ни оправдать: чаши весов прегрешений и добрых дел выровнялись. И принять решение невозможно. Решение покарать. Но зато можно принять решение спасти.
   - Ты желаешь убивать. И ты дал клятву той, обещавшей указать имя предателя? В чем именно ты поклялся?
   Вопрос не праздный: любая клятва обладает силой, и если была дана по всем правилам, неизвестно, чем завершится сожжение Проводника. Вполне может статься, что нарушенное равновесие отзовется в судьбе каждого из участников событий разрушительным ураганом.
   - Я дал клятву, что пока остаюсь на этом свете, своим существованием буду нести смерть живым...
   - Но ты не обещал убить кого-то определенного, верно?
   - Нет...
   Впрочем, он и не смог бы такое обещать. Духи видят мир живых одним им известным образом, и нет никакого смысла поручать райгу убийство, скажем, человека с таким-то именем или с такой-то внешностью: он не опознает жертву по признакам, достаточным для людей. Что ж, буду считать, на этот раз мне повезло. И не только мне, но и всем обитателям шекки. У духа нет строго назначенной цели, следовательно, ее можно слегка изменить. Свернуть на перекрестке направо или налево, а не продолжать тупо тащиться прямо вперед.
   - Ты ведь уже понял, что пойман Проводником в ловушку и вынужден будешь уйти вместе с ним, так и не исполнив клятву? Не знаю, что положено духам-клятвопреступникам, а вот людям, совершившим подобное прегрешение, приходится несладко... Но я могу тебе помочь. При одном условии.
   - Я выполню любое... - дух не стал долго раздумывать, видно, близость Порога изрядно его напугала.
   - Сначала выслушай! Я могу предоставить тебе место для жилья. В предмете, предназначенном убивать.
   - Я не смогу оставаться там долго... Только живая плоть удержит меня...
   - А плоть, некогда бывшая живой? Ты же благополучно держался за свою косточку, не так ли?
   - Но какое оружие способно...
   - Сейчас увидишь!
   Я спустил недовольную кошку на палубу и отправился в закуток кормовой надстройки за длинным, слегка изогнутым свертком, вызывавшим неизменное любопытство всех, кто его видел. Вернулся, на ходу развязывая шнуры, стягивающие пропитанный жиром чехол. Присел на корточки рядом с Проводником и распахнул слои ткани.
   - Ну как, нравится?
   Муть, висевшая в карих глазах, вспыхнула огнем, не слишком ярким, но ясно показывающим удовольствие воина, которому преподнесли драгоценный дар смертоносного клинка. Хотя, то, что я принес, то, что матово мерцало серым жемчугом в лучах солнца, то, что хищно изгибалось, притягивая руку, не было мечом.
   Гройгский абордажный лук, прощальный подарок Рэйдена. Не знаю, где он раздобыл эту махину, но пожалуй, даже эльфийская "радуга" меркла в сравнении с оружием островитян и мореплавателей. Высотой почти до моего подбородка, легкий, как и всякая высушенная кость, при этом удивительно гибкий и прочный, благодаря хрящевым прожилкам, в прежнем своем воплощении лук был парными ребрами какой-то глубоководной рыбины, теперь же, отполированный, украшенный резьбой, призванной добавить продольной жесткости, тщательно сохраненный для вечности, он был готов к бою. И готов убивать, разумеется, ибо для лука нет иного способа существования, нежели отправлять стрелы в цель.
   - Он... прекрасен...
   Дрожь сладостного предвкушения в голосе. Вот так-то, господа, подкупить можно любого. Нужно только предложить то, от чего невозможно отказаться или то, в чем человек не может признаться даже себе самому. Скитания по караванным путям не прошли для меня даром, как и наука купцов иль-Руади. Странно и причудливо устроена жизнь: она наполняет кладовую знаний всяческим барахлом, не стоящим, казалось бы, и медной монеты, но проходит время, иногда очень много времени, и вдруг выясняется, что обладаешь поистине бесценными сокровищами... Нужно только быть терпеливым и суметь дождаться.
   - Его плоть некогда была живой, как и твоя. Думаю, в ней тебе удастся остаться надолго.
   - Так долго, как пожелаю... - жадно подтвердил дух.
   - Но ты должен пообещать, что никогда не причинишь зла тому, кто будет владеть луком и пускать из него стрелы. Такое обещание возможно для тебя?
   - Да...
   - Тогда дополни свою предыдущую клятву и... Занимай новые доспехи!
   - Я поклялся убивать всех, кого встречу на своем пути, и я не отступлю от клятвы... Но не имея собственной плоти, я не в силах исполнять обещанное, потому тот, кто подарил мне новую плоть, вправе требовать новых клятв... И я клянусь... Честно и преданно служить тому, в чьих руках окажусь... И всегда поражать цель с первого выстрела...
   Пальцы Проводника дрогнули, неуверенно коснулись повязки. Я помог размотать запятнанную кровью ткань, а обнажившуюся и успевшую зарубцеваться рану дух вскрыл сам, поднеся запястье ко рту и впившись в кожу зубами. Потекла кровь, под тоненькую струйку которой я поспешил подставить бутон позвонка, из которого росли плечи лука.
   - Благодарю тебя, вернувшийся...
   Еще один стежок. Между запястьем и старой костью. Кажется, течение крови останавливается, замирает, словно решая, в какую сторону следует двигаться, потом струйка отрывается от раны, падает, ударяясь о костяные узоры, но не расплескиваясь, а быстро втягиваясь и исчезая в некогда живой плоти. А я, дрожа то ли от благоговейного страха, то ли от восторга, смотрю, как серо-розовая сеточка линий покрывает поверхность лука. Волна тепла пробегает по всей длине оружия, от истоков плеч до кончиков рогов, согревая мои пальцы осознанием... Нет, даже не правильности происходящего, а гордостью. Самой настоящей гордостью за себя. За то, что нашел обходной путь, ведущий туда же, куда стремятся все прочие. К продолжению жизни.
  
   ***
  
   Последний виток шнура вокруг обернутого тканью лука. Последний узелок, потянув за кончик которого, можно в мгновение ока расчехлить оружие. Работа окончена. Ошибка исправлена. Чужая ошибка, разумеется: исправление своих предоставлю кому-нибудь другому, потому что не способен самостоятельно их даже распознавать.
   Проводник вздрагивает, открывает глаза и болезненно щурится. Так, глубокий карий цвет вернулся, а вместе с ним и скука обреченности. Нехорошо. Нет, парень, ты даже не представляешь, что тебе предстоит в будущем... Я тоже не представляю. И это прекрасно и удивительно!
   - Ну что, наговорился?
   - О да! И прелюбопытнейшая получилась беседа... Знаешь, иногда стоит поболтать прежде, чем браться за оружие.
   - Не в случае райга, - хмуро возражают мне, замечают сорванную повязку, снова истекающее кровью запястье, прислушиваются к ощущениям и... Хватают меня здоровой рукой за ворот рубашки: - Что произошло?!
   - Ничего невозможного, поверь.
   - Где он?!
   - Кто?
   - Дух! Ты помог ему выбраться из моего тела? Безумец!
   - Вообще-то, он сам делал выбор и принимал решение. Я всего лишь предложил.
   - Что?!
   - Поменять место обитания. Он не торопился уходить за Порог, вот и согласился провести остаток отпущенных дней в одной милой вещице... Проще говоря, переселился из твоего тела в другую плоть, тоже когда-то полную жизни.
   - Другую плоть?
   - Ну да. Рыбью кость. И кажется, ему понравилось новое место.
   Проводник разжал пальцы, бессильно откидываясь назад.
   - Ты предложил райгу занять истинно мертвую плоть?
   - Это так называется? Прости, не знаю всех тонкостей. Но да, если учесть, что изначально рыба все-таки была живой, а потом окончательно умерла, можно назвать ее плоть истинно мертвой.
   Потрясенный шепот:
   - Слепая удача... Надо же...
   - Удача состояла лишь в том, что у меня под рукой оказалось все необходимое. Дух вовсе не обязан был соглашаться.
   Проводник, наконец, вспомнил, что ранка кровоточит, и вернул повязку на место, но карий взгляд следил не за движениями рук, а буравил мое лицо.
   - Именно, что не обязан... Как это вообще произошло? Ни один из Проводников никогда не уговаривал духов!
   - И зря. Все они некогда были людьми, а с любым человеком можно найти общий язык. Если очень захотеть.
   - Ты не понимаешь... Духи не желают слушать живых, вот в чем трудность. И даже если слушают, то не придают услышанному значения, потому что полагают себя выше живущих. Потому что находятся совсем близко к Порогу, но не могут его переступить. Райг мог бы послушаться только того, кто уходил в Серые Пределы и смог вернуться!
   "Благодарю тебя, вернувшийся..." Я ясно слышал последние слова духа в чужом теле. Он назвал меня "вернувшимся", значит... И глупая улыбка расползается по моим губам.
   Ну конечно! Мне же довелось побывать у Дагьяра, правда, в Круг Теней допущен не был, но гулял совсем рядышком. В шаге от небытия. Или уже через шаг после него.
   - Чему ты улыбаешься? - сдвинул брови Проводник, почувствовав подвох.
   - Будешь смеяться, но... Так получилось, что я как раз и уходил, и возвращался.
   - Ты умирал?
   - Почти. Наверное. Не знаю, как это выглядело снаружи, но, скорее всего, именно умирал.
   - Как? Когда?
   - Сравнительно недавно. И позволь не углубляться в воспоминания: в них нет ничего приятного.
   - Поэтому тебе и удалось уговорить райга... Но... Ты знал, да? Ты нарочно заставил меня устроить разговор с духом?
   Я поднялся на ноги, разминая затекшие мышцы.
   - Веришь или нет, я не знал. Ничегошеньки. Даже не предполагал. Просто подумал: почему бы не поболтать? И оказался в выигрыше. Райг скован клятвой, кораблю больше ничто не угрожает, все могут спокойно возвращаться к прерванным делам и...
   - В выигрыше!
   Он почти выплюнул это слово. Откуда взялась злость? Я спас его жизнь, избавил от необходимости жертвовать собой, вообще добился наилучшего результата при наименьших усилиях. И на меня злятся? За что?
   - Я что-то сделал не так?
   Проводник тоже встал, отвернулся к реке и тяжело оперся ладонями о борт.
   - Все так, верно... Прости, что сорвался. Это мое горе, а не твое.
   - Горе?
   Он сжал губы замком, не желая рассказывать большего, но когда меня останавливало чужое упрямство?
   - Тебе нужно было уничтожить райга, да? Во что бы то ни стало? Но как мне говорили, Проводники очень редко приносят себя в жертву, чтобы спасти других. Вообще никогда не приносят.
   - Потому что все они жалкие трусы!
   - Но ты тоже один из них.
   Он повернул голову, позволяя увидеть карие озера боли.
   - Да, один из! И я устал прятаться за чужими спинами, отправляя безвинных на смерть! Можешь это понять? Устал!
   - Могу. Так же хорошо понимаю, как и то, что рожденному воином никогда не удастся стать палачом, как бы его ни ломала жизнь.
   Боль сменилась отчаянным удивлением:
   - Откуда ты узнал?
   - Что именно?
   - О воине. О том, что я родился...
   - Сведенный рисунок на твоей спине. Тебе было лет семнадцать, верно?
   Он опустил голову, вспоминая.
   - Почти. Оставался всего месяц до праздника, на котором мой Знак ожидало изменение... И оно произошло, но вовсе не так, как я мечтал.
   - Случилось несчастье?
   - Я сам был виноват. Пропустил разминку, а когда в учебном бою нужно было остановить трудную атаку, порвал сухожилия. Очень сильно порвал. Они зажили, правда, так и не вернув прежнюю гибкость, но... Не в них дело. Я честно рассказал, почему повредил ногу. Признал свою вину. И Совет лишил меня права оставаться воином.
   - Жестоко.
   Проводник несогласно качнул головой:
   - Справедливо. Я был уже совсем взрослым, но совершил ошибку, которую не спускают с рук и детям. Мне нужно было отказаться от боя, признаться в беспечности... А я струсил. Решил, и так все получится.
   - У лэрров суровые законы.
   - Я не жалуюсь.
   - Но как ты оказался среди борцов с райгами?
   - Заезжий Проводник нашел у меня подходящие способности. Очень маленькие, слабые, но все же... Мне некуда было идти, к тому же показалось достойным продолжать защищать людей, хоть и на другом поле боя, с другим оружием в руках. Но каким же я был дураком, соглашаясь! Сначала все и вправду выглядело благородным, пока меня учили и не допускали до настоящих дел. А потом, когда я увидел, как сжигают целые дома, услышал крики гибнущих в огне людей... Но отказываться было поздно: с меня уже взяли присягу на верность. И нарушить данное слово я не мог.
   Разумная предосторожность: не раскрывать многого, пока коготки пойманной птички основательно не увязнут. Все закрытые общности существ похожи этим друг на друга, как капли воды. Но именно благодаря сохранению тайн и обретается власть над несведущими, а что может быть слаще власти?
   Он помолчал, перебирая в памяти камни тяжелых воспоминаний, потом грустно продолжил:
   - Если бы ты знал, сколько месяцев я ждал этого дня! Как мечтал встретить райга и увести с собой за Порог... Обрести собственную свободу и помочь людям. По-настоящему помочь. Но... не повезло. Теперь придется возвращаться и все начинать сначала.
   - Хм, а так ли уж нужно возвращаться?
   - Не понимаю.
   Я прислонил чехол с луком к борту и скрестил руки на груди.
   - Давай посмотрим на события внимательнее. Ты говорил своим, как собираешься поступить?
   - Конечно. Да они и так знали, что я сплю и вижу, как бы сбежать от жизни. Потому и долго не позволяли одному встречаться с райгом. Просто теперь уже устали меня стеречь.
   В самом деле, такой беспокойный Проводник способен изрядно потрепать нервы наставникам и соратникам. Но тот факт, что его все же стерегли... Значит, не так уж парень бесталанен, как считает сам. Только упрям не в меру, а упертость пагубно сказывается на любом Даре. Вот и Проводники решили: хватит тратить силы зря. Желает покончить с собой? Пусть. Не понимает своей выгоды, как ни пытались объяснять? Остается только умыть руки и позволить упрямцу торит свой собственный путь.
   - Они ведь не ждут твоего возвращения?
   - Его не должно было быть, зачем же ждать?
   - Так что же тебе еще требуется? Ты свободен!
   Карие глаза растерянно моргнули, но не пожелали наполниться радостью.
   - Свободен? Пожалуй... Но что мне делать с этой свободой? Может, подскажешь?
   И рад бы, да не подскажу. Потому что когда сам получил тот же подарок, долго вертел его в руках, не зная, куда приспособить. Потому что когда обретаешь свободу, ее срочно требуется отдать, так уж устроен мир, иначе вечные раздумья сведут с ума. Раздумья о том, не задевает ли твоя свобода чужие? Не наносит ли им вреда? Не угнетает ли? Понимаю: не многие найдут в себе силы задуматься о таких простых вещах. Но незнание последствий поступка не убережет ни от дурного, ни от хорошего будущего. Все равно все случится, рано ли поздно. Зато если будешь хоть немножко представлять, в какую сторону катится ком событий, успеешь вовремя принять решение. Потому что не потратишь время на запоздалые раздумья.
   И все же, как это бывает чудесно: не знать, что скрывается за поворотом! Но я, к величайшему сожалению, знаю. Знаю ЗА Проводника. Впрочем, мое дело предложить, его дело - принять или отклонить. Проверим, как лягут игральные кости?
   - Ты с детства готовил себя к служению. С оружием в руках и на поле боя. Потом вынужден был шагнуть на другую дорогу, став Проводником. Но и там, и тут не смог задержаться долго... Что, если такова твоя судьба, и тебе предназначено все время быть в пути? Скажи, ты любишь путешествовать? Видеть новые края? Встречать новых людей?
   Он задумался, потом уверенно кивнул:
   - Не то, чтобы люблю, но всегда мечтал побродить по миру. Без всякой цели, просто измерить землю шагами... Потому надеялся стать наемником и менять города один за другим.
   - Я могу это устроить.
   - Но как? Мне уже не вернуться...
   - В детство? И не нужно. Все дороги мира открыты перед тобой, только... Мне кажется, одному по ним шагать скучно. А вот стать кому-то верным спутником... Справишься?
   И карие глаза ответили быстрее губ: "На два счета!".
   Я улыбнулся и крикнул Хальмери, вместе с другими на корме ожидающей окончания борьбы с бродячими духами:
   - Не присоединитесь к беседе, danka? Всего на несколько минут!
   Женщина согласно кивнула и подошла к нам, снова явив безукоризненную осанку и неспешную поступь благородной дамы. Проводник отметил это и вежливо поклонился, чем заслужил ответный поклон, как мне показалось, не столько вежливый, сколько наполненный ожиданиями чего-то нового и захватывающего.
   - Госпожа много времени проводит в пути, а ты ведь знаешь, как неспокойно на дорогах? Женщине всегда требуется помощь и защита, но так случилось, что сейчас у нее нет спутника, и ты можешь попробовать им стать. Не обещаю, что ваши странствия пересекут мир вдоль и поперек, но скучать уж точно не придется!
   Хельмери обрадованно подхватила:
   - Да, иногда и хочешь чуточку поскучать, только некогда... Если не ошибаюсь, господин не понаслышке знаком с воинским мастерством?
   - Я давно всерьез не звенел сталью, госпожа... Правда, ничто не мешает вспомнить юность. Поспорить с истинным лэрром вряд ли смогу, но со всеми прочими... Пусть только посмеют встать у вас на пути!
   - Означает ли это, что вы согласны разделить со мной дорогу? Учтите, она может стать опасной.
   Женщина нанесла последний удар, самый сокрушительный и неспособный быть отбитым: усомнилась в отваге истинного воина. Беспроигрышная тактика, разумеется, тут же принесла плоды. Проводник хищно усмехнулся, разворачивая плечи:
   - Тем веселее будет идти!
   Хельмери откинула покрывало с лица, и стало видно, что на тонких губах обосновалась счастливая улыбка. Теперь уже - надолго.
   - Веселье будет. Ведь с таким защитником я могу брать и дорогие заказы, из тех, что затрагивают интересы облеченных властью особ и целых городов.
   Я подтвердил:
   - Все, что пожелаете! И пусть вашим третьим спутником всегда будет удача!
  
   ***
  
   Капитан помог мне перенести вещи на причал: хоть и невелика поклажа, но тащить по шатким сходням громоздкий лук, сумку и корзинку с кошкой, да стараться при этом сохранить равновесие, трудновато. Особенно если весь вечер отмечал скорое прощание с попутчиками, а утром, по туману, сходишь на берег, толком не выспавшись и не восстановив силы.
   - Ровной дороги вам, dana.
   - И вам, без задержек и нежеланных гостей на шекке.
   Наржак понимающе улыбнулся:
   - Да теперь уж бояться нечего: как говорят, дважды смерть одним боком не поворачивается.
   - Зато сколько у нее этих боков! Пусть ходит подальше от вас.
   - Спасибо на добром слове... Вы уж не серчайте на меня.
   - И не думал. Вы все сделали, как должно.
   - Только уберечь не уберег: вам самим стараться пришлось, - сокрушенно признал свое поражение капитан.
   - Ну ничего, я ж не надорвался? А остальное - пустяки. Если господин Ра-Дьен будет спрашивать, скажите: все сладилось.
   - И скажу, непременно! Только вы уж того... Берегите себя, dana.
   Я недоуменно поднял взгляд на Наржака. Складки загорелой кожи, в сыром дыхании тумана отливавшие серым, казалось, разгладились, придавая лицу капитана умиротворение и уверенность того рода, что основывается не на собственных умениях, а на чем-то, существующем вовне и беспредельно могущественном.
   - Беречь? Зачем?
   - Затем, что раз умеете людям новые жизни дарить, то должны зубами и за свою цепляться. Ведь чем больше подарков сделаете, тем больше душ наделите счастьем, а от их света и в мире светлее сделается... Я все думал, почему dana Советник присматривать за вами наказал, только потом понял: вы о себе мало печетесь, в каждом встречном не врага, друга видите, а так недолго и голову сложить.
   - Не совсем так, капитан. Я не настолько уж беспомощен и беззащитен, и если потребуется...
   - Да тело-то защитить можно, а на сердце броню если с юности не нарастили, то уже и не удастся.
   Не слишком ли хорошего мнения о моей скромной персоне сей достойный человек? Он ведь не знает многого. Почти ничего не знает, а делает выводы. Это может быть опасно в первую очередь для него, стало быть, нужно...
   - Да вы не отпирайтесь, dana. По глазам вижу, сейчас начнете истории плести, что мол, и душа у вас не чистая, и руки кровью замараны... Глупости все. Мне dana Советник намекнул, что вы в одиночку Стража нашего спасли. Только я не поверил, как сперва взглянул: ни силы на виду нет, ни прочего. И вроде не делаете ничего, а тепло рядом с вами и спокойно... Теперь знаю, почему. Как лицо того парня, что с райгом уйти хотел, увидел, так все и понял. Вы перед ним словно ворота открыли. Он, горемычный, все в стену лбом тыкался, не знал, как перелезть, а вы засов отодвинули, да створки распахнули... И danka так же мучилась, только наоборот думала: ничего ей открывать не нужно. А когда все открылось, так и назад стало не повернуть. Потому как, не осталось позади хорошего, оно все вперед забежало и ждет, не дождется, когда за ним придут... И могли ведь вы в стороне остаться, а не остались... Берегите себя, dana. Вы уж скольким помогли, а сколько еще помощи ждут? Так-то.
   Он оттолкнулся от причала веслом, и шлюпка мягко заскользила по тихой речной глади в туман, скрывающий от моего взгляда шекку по имени "Сонья". Корабль, на котором я провел несколько дней и прожил несколько жизней.
   В самом ли деле кому-то моя помощь пришлась кстати? Капитан уверен, что да. Хельмери и Проводник, имени которого я так и не спросил, наверняка присоединятся ко мнению Наржака. А я почему-то не чувствую ни правильности, ни удовлетворенности.
   "И не почувствуешь..." - вздохнула Мантия.
   Почему?
   "Потому что перевернул страницу... Вот, скажем, резчик, что делает из дерева занятные вещицы: он вкладывает в свой труд душу, каждую снятую стружку пропитывает своим потом и своими мыслями, извлекает из полена один завиток за другим, но когда заканчивает, может лишь вспоминать радость созидания, но испытать ее снова способен лишь, начав новый труд... Понятно?.."
   И мне не обрести покоя? Я обречен вечно начинать сначала? Возвращаться на одно и то же место?
   "Конечно, нет... С каждым шагом ты удаляешься от истоков, с каждой прожитой минутой - от мига рождения... Но шаги похожи один на другой: отличаются лишь пяди земли, принимающие касания твоих ступней..."
   А если я устану шагать?
   "Вот тогда и будешь думать, как быть дальше... Пока же тебе предстоит долгий путь..."
   Которого я хотел избежать.
   "Вот как?.."
   Да, признаюсь: не собирался возвращаться. Что я могу дать тем, кто меня ждет? Очередные сомнения и неприятности? Нет, без моего участия чужие жизни идут куда ровнее.
   "Иногда прямиком к скорой гибели..."
   Не думаю, что ученикам Рогара сейчас хоть что-то угрожает: Егеря должны были проводить их до поместья и наверняка справились с поручением. А потом и сам Мастер наведается, да еще вместе с Ксо. Нет, совершенно не о чем волноваться. Я им не нужен.
   "А у них самих ты спросил, нужен или нет?.. Кроме того, ты выполнил только треть порученного тебе, справившись с демонами юного мага... А как же остальные? Вряд ли их демоны слабее и безобиднее... Хочешь бросить детей?.."
   Да уж, дети! Сами скоро детьми обзаведутся. Пора переставать их учить.
   "И это говорит тот, кто не прекращает собственного обучения ни на минуту..."
   Я все время учусь? Ерунда! Я лентяй, не страдающий прилежанием.
   "Поэтому уроки судьбы и становятся такими трудными... Чтобы усваивались лучше..." - съехидничала Мантия.
   Ну и чему я научился сейчас?
   "Тому, что не всегда нужно решать за других, но всегда следует предлагать решения: вдруг придутся ко двору?..."
   Хм... Верно. Но это не все.
   "Тебе виднее... Так что ты усвоил еще?.."
   Что иную мечту можно исполнить и безо всякого чуда, а от иной отказываешься, потому что понимаешь: не так уж она прекрасна и необходима.
   "Вот видишь, сколько всего ты узнал... Но если никому не расскажешь о своих открытиях, они могут пропасть зря. К тому же... Позволь тебя поздравить!.."
   С чем?
   "С первым сотворенным собственными руками артефактом!.."
   И правда. Сотворил... Или натворил? А, какая разница! Важно, что обезопасил мир от кровожадного райга, а взамен получил грозное оружие. Но как и всякое оружие, оно может быть применено не только во вред, но и во благо, попался бы разумный хозяин.
   "У тебя есть такой на примете?.."
   Вообще-то, я обещал лук Бэру. Но как ты правильно напомнила, в душе у этого парня еще есть занозы, которые нужно было бы вытащить прежде, чем вручать подарок. Следовательно...
   "В путь!.."
   Согласен!
   Я оглянулся. Пройденное за время болтовни с Мантией расстояние увело меня за пределы маленького поселения, на рейде которого останавливалась, чтобы расстаться с одним из пассажиров, шекка. Туман скрадывал очертания деревьев и топил в грязно-белой пелене далекие силуэты домов. Никого и ничего. Тихо, как всегда перед рассветом, пока солнце еще не оторвалось от горизонта и не начало бодро карабкаться вверх, в прозрачную синеву. Что ж, самое время для молитвы. Правда, надеюсь, она недолго будет оставаться таковой, предпочтя превратиться в беседу...
   Кругляшок серебряной монеты, отрытый на дне сумки, приятно похолодил ладонь. Кажется, у меня завалялось несколько его товарищей, но их прискорбно мало для продолжительного путешествия. Зато для намеченной забавы довольно и одного "орла".
   Я щелкнул пальцами, отправляя монету в полет. Серебро тускло сверкнуло, описало дугу и упало в дорожную пыль, глухо звякнув. Задерживаю дыхание. Прикрываю глаза. Прислушиваюсь. Так и есть: неторопливые шаги и стук посоха. Сзади. За моей спиной.
   - Доброй дороги!
   - Которой именно? - спрашивают меня из тени капюшона.
   - Какой сами пожелаете. К примеру, той, на которую заглянули сейчас.
   - Это твоя дорога, - возражает бог, - тебе и решать, доброй она будет или нет.
   - Ничего, что я вас позвал? Не нарушил планы? Не отвлек?
   - Я же пришел, значит, все правильно. Да и кому попало я даже на горсть монет не откликнусь... Есть просьбы?
   - Как и всегда. Поворожить над дорогой, чтобы стала короче.
   - Что так? - насмешливо спрашивает Хозяин Дорог. - Устал шагать?
   - Хочу поскорее вернуться и закончить дела.
   - Освобождаешь место для новых?
   - Можно и так сказать. Поможете?
   Бог переложил посох из руки в руку.
   - Не могу отказать. Ведь ты мне здорово удружил.
   Искренне удивляюсь:
   - Это чем же?
   - Вывел сразу две души на перекрестки, с которых начинаются новые пути. А значит, у меня прибавится забот.
   - И что же хорошего в заботах?
   - Пока по миру протянуты струны дорог, миру нужен и тот, кто за ними присматривает. А уж когда прокладываются новые... Тут впору петь и плясать! Я вот, когда домой загляну, обязательно отпраздную твой дар.
   Еще немного, и меня вгонят в краску. Пунцовую.
   - Да не такой уж он и большой.
   - Для тебя пусть вовсе невеликий, люди, которым ты его вручил, тоже не сразу поймут, насколько он драгоценен, зато скромному Хозяину Дорог все ясно, как на ладони... Потому я и пришел по первому зову, хотя Пресветлая строго-настрого запретила кому-то кроме нее с тобой разговаривать.
   - Это еще почему?
   - Ревнует, наверное, - хохотнул бог. - Женщина, все-таки, да к тому же вечно юная и вспыльчивая. Но на сей раз ей возразить нечего: все заслужено и оплачено с лихвой. Хотя ты и отнял хлеб у нее, проложив тропинки для заблудившихся душ.
   - Отнял хлеб? Не понимаю...
   - Знаешь ее имя?
   - Откуда? Она не представилась согласно правилам.
   Хозяин Дорог удрученно кивнул:
   - Да, вместо того, чтобы запросто поговорить, по-дружески, вечно требует называть себя то Пресветлой Владычицей, то Всеблагой Матерью. Ничего не хочу сказать против: если кто-то и имеет право на пышные титулы, так это она. Но строгость не всегда уместна... А когда-то озорницу называли Эн-наатари.
   Я покопался в памяти, извлекая познания о Старшем Языке.
   - "Та, что рисует узоры"?
   - Или "Та, что чертит", - поправили меня.
   Точно! У гройгов, в их излюбленном приветствии есть слово ahenna, как раз и означающее "начертанный".
   - Значит, Эна? Красивое имя. Почему же она им не пользуется?
   - Спроси сам, когда повстречаешь, - с ехидцей предложил бог. - Ну, и куда тебе нужно попасть?
   - Есть одно местечко, на запад отсюда. Южнее Вайарды миль эдак на полторы сотни, неподалеку от селения, именующегося Малые Холмы, в предгорьях эльфийских ланов. Как скоро я смогу туда попасть?
   - А как скоро хочешь?
   - Ну, меня бы устроило...
   - Так насколько скоро?
   Фигура бога задрожала маревом, тая в утреннем тумане, а вместе с ним и дорога начала плавиться прямо у меня под ногами.
   - А, чего время тянуть? - махнул я рукой, свободной от ноши. - Прямо сейчас!
   - Как пожелаешь...
   Земля стала совсем жидкой, мягче воды, но не потащила меня на дно, а напротив, вздыбилась волной, подняла над белой кисеей, под которой не было видно ничего - ни деревьев, ни дороги, ни близлежащих домов. А потом так же стремительно и не утруждая себя заблаговременными предупреждениями, упала вниз. Вместе со мной. Я не удержался на ногах, коленями проехался по острым камешкам, но зато уберег от повреждений притихшую в корзинке кошку. Закинутый за спину лук злобно двинул меня по затылку, но именно этот удар и вернул ощущение реальности.
   Я сидел посреди проселочной дороги, и восторженно пялился в небо, на котором мерцали звезды, потому что здесь, гораздо западнее от того места, где ко мне пришел Хозяин Дорог, еще не успела закончиться ночь.
   И как у него это получается?
   "Только не вздумай спрашивать: не ответит..."
   Почему?
   "А не знает, вот почему! Он же бог, существо необъяснимое и непонятное... В том числе и себе самому..."
   Ладно, примем, как данность.
   "Давно пора... И нечего рассиживаться! Рассвет близок, а перед ним всегда холодает: будет лучше, если ты возьмешь ноги в руки и поспешишь добраться до поместья..."
   Знать бы еще, в какую сторону двигаться.
   "Только вперед, любовь моя: позади мы завершили уже все дела..."
  
   ***
  
   "Кокон мечты" - одно из немногих чудес, явленных природой. "В южных морях, на островах, от коих даже до мыса Архуб плыть не менее недели, живут мохноногие пауки. На вид они невзрачны, и мало кто, пройдя мимо, заметит, как мелкая тварюшка со рвением, достойным иных мастеров, плетет шелковистую нить из собственного брюха. Жизнь тех пауков мало отлична от пауков северных и западных, но в смерти они превзошли всех прочих. Когда пауку приходит время умирать, вокруг него собираются сородичи и оплетают уходящего своими нитями, пока вместо него в середине паутины не окажется погребальный серебряный кокон. Но если выждать день и полночи, и разрезать его пополам, вы ничего не найдете внутри, только волшебство состоит в другом: если страстно чего-то желаешь, но не можешь достичь, разживись таким коконом и вдохни в него свое желание - оно непременно исполнится!..." ("Диковинные создания и творения. Собрание описаний", за пол-быка вам позволят ознакомиться с содержанием этой книги в любой королевской библиотеке при условии, что вы не будете сморкаться между страницами, даже если найдете на них следы, уверяющие, что до вас этим же недостойным делом занимались и другие любопытствующие читатели)
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
Оценка: 7.72*7  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"