Так, пожалуй, вот эта, с описаниями природы и повадок животных, будет ему понятнее остальных. На первый раз можно выбрать главу о белых северных лисицах и местах, где они живут. Заложим здесь, здесь и, наверное, еще вот здесь...
В тишине библиотеки ее шаги так же мягки, как и раньше. Снова босиком, а ковер на пол так и не положили.
- Ты занят?
Отрываю взгляд от книги.
Прежней девочки больше нет. Есть взрослая, уверенная в себе женщина. Сколько ей должно было исполниться в этом году? Двадцать семь. Да она теперь старше меня! Какая забавная странность...
Формы округлились, достигли тех очертаний, что были задуманы природой, и тоненькая фигурка расцвела. Невесомые полоски ткани, из которых сплетено платье, ничего не скрывают, да и не собираются скрывать. В самом деле, зачем прятать от взглядов то, чем тебя наградили? Зачем утаивать от других счастье владения щедрыми дарами? Золотые косы сотнями змеек стекают по плечам на грудь и спину, заканчивая свой бег у круглых коленок. Губы так и не располнели, но их контуры стали более четкими и дерзкими. Красавица... Только в темном янтаре глаз еще можно найти отсветы души той Тайрисс, которая любила танцевать для меня.
- Ты занят?
Невежливо заставлять hevary дважды повторять один и тот же вопрос.
- Немного. Но я могу сделать перерыв. Ты что-то хотела мне сказать?
Она слегка склоняет голову к правому плечу, улыбается и детским голоском сообщает:
- Я разучила новый танец.
- Это замечательно.
Тайрисс подходит ближе, и я начинаю чувствовать окружающее ее тепло.
- Я еще ни перед кем его не танцевала.
- Тогда не торопись с выбором зрителя, не совершай прежних ошибок.
- Ты считаешь, что я ошибалась?
- Похоже на то.
- Пусть. Я не жалею. А ты?
Что ответить? Я ведь не любил тебя, малышка. Как женщину, имею в виду. Даже не был влюблен. Мне льстило твое внимание и привязанность, хотя много ли чести вскружить голову ребенку? И все же, следовало быть строже. Следовало не давать тебе повода влюбляться все сильнее и сильнее. Но бороться с собственным эгоизмом так трудно... Вот и я проиграл. Сначала ему, а потом и судьбе, которая не преминула поставить подножку. Возможно, второе рождение - всего лишь плата за дар, который я не оценил, когда владел им. Да, пожалуй. Наверное. Может быть.
- Не знаю, а потому не буду врать.
- Ты так и не изменился, - шутливо вздохнула Тайрисс.
- Правда? А мне казалось, изменился, и еще как!
- Нет, ты всегда был слишком рассудительным, таким и остался. Знаешь, я даже боялась, что когда буду танцевать перед тобой Танец Выбора, у тебя не хватит безрассудства пройти через него.
Все было так серьезно? Ты пугаешь меня, малышка! Разве я был бы достоин Танца Выбора? Твоего танца?..
Когда Заклинательница чувствует в себе возникновение желания продолжить род, она разучивает особенный танец. Смертельно опасный для всех, кто попадет в его объятия. Для всех, кроме одного. Того, кто откажется от страхов, сомнений и прочего груза, отягощающего душу. Того, кто примет приглашение и войдет в круг танца, чтобы разделить жизнь танцовщицы. Конечно, в Танце Выбора не может участвовать кто-то случайный: Заклинательница приглашает только того, кого любит. Но и от партнера требует того же. Любви. Полной и безусловной. Если в твоем сердце нет чувства, по своей силе равного страсти Заклинательницы, лучше и не пытаться: погибнешь.
Значит, Тайрисс была настроена решительно. Можно гордиться собой или еще рано?
- Наверное, и не хватило бы.
- Ты же обещал не врать!
Укоряет, и правильно делает.
- Я и не вру. За прошедшее время я многое узнал о себе. Не слишком приятные, но необходимые вещи. Могу сказать одно: тот Тэллор, который благосклонно наблюдал за твоими танцами, не рискнул бы участвовать в Выборе.
- А тот, который стоит передо мной сейчас?
Горячая ладонь легла мне на грудь.
- Тот рискнул бы?
- Я больше не Тэллор.
Она кивнула:
- Да, не Тэллор. Но ты неверно расставил слова.
- Как же надо было их расставить?
- Ты не Тэллор, а больше, чем он.
И прежде, чем я успеваю что-то сказать в ответ, Тайрисс повторяет:
- Я разучила новый танец. И я хочу станцевать его для тебя. Посмотришь?
- Разве я могу отказаться?
Если в ее улыбке и есть доля торжества, то слишком незначительная, чтобы выглядеть обидной.
- Зажжешь для меня свечи?
- Конечно.
Выдергиваю из связки лучину, подношу ее к мерно полыхающим в камине поленьям. Жду, пока огонь надежно впивается своими острыми зубами в дерево, и прохожу по библиотеке, зажигая свечи в каждом из семи ветвистых канделябров.
Тайрисс выходит к середине комнаты, вспархивает на массивный стол, замирает, похожая на молельщицу. Проходит целая минута тишины, и начинается танец.
Огоньки свечей снимаются со своих насестов и, гуськом, смешно переваливаясь с боку на бок, спешат к своей повелительнице. Шлепают по паркету, карабкаются по ножкам стола, выстраиваются кругами. Тайрисс обнимает себя руками за плечи, вытягивается струной.
Вспышка. Первый хоровод огоньков сливается в кольцо, вытягивается вверх пламенной стеной, становясь почти прозрачным.
Вспышка. Примеру первого следует второй хоровод.
Вспышка. Все три хоровода становятся огненными занавесями, через которые очертания фигуры Заклинательницы кажутся расплывчатыми и нечеткими.
Щелчок твердых пальцев, и пламенные полотнища, скрывающие Тайрисс, начинают движение, кружась все быстрее и быстрее, и с каждым подбираясь все ближе и ближе к ее телу. Вот они коснулись, на долю мгновения остановили свой бег, а потом... Втянулись внутрь.
Плетеные полосы платья порскнули в стороны, оставляя Заклинательницу обнаженной, но вовсе не беззащитной.
Нежная кожа наливается светом, неистовым, ослепительным. Тот же огонь пылает в глазах, становящихся из янтарных солнечно-белыми. По косам стекают самые настоящие волны пламени, которым Тайрисс сейчас переполнена. Принявшая в себя одно из воплощений Хаоса, она совершенна. Как никогда.
Но чудо не может длиться вечно, иначе его прелесть станет незаметной: Заклинательница отпускает пламя на свободу. Огненные бабочки взлетают вверх с сияющего тела, унося вместе с собой частичку света. Порхают под потолком библиотеки, составляют знак, который я успеваю прочитать, и возвращаются туда, откуда пришли. На фитили свечей. Комната снова становится залитой светом, но теперь уже мирным и домашним.
- Тебе понравилось?
Молчу.
Тайрисс подходит ко мне, поправляя плетение платья.
- Так ничего и не скажешь?
- Почему же? Скажу. Спасибо.
Улыбка становится грустной.
- Ты понял?
То, что этот танец был прощальным? Конечно, понял. Но она прощалась не со мной, а со своими детскими мечтами. Несбывшимися? Так получилось.
- Да.
- Не обижаешься?
- Напротив. Я горд оказанной мне честью.
- Это все, что я могу для тебя сделать.
- Знаю.
Тайрисс придвигается поближе и губами касается моей щеки. Потом заставляет наклониться и подвергает поцелую рассеченную бровь.
- Опять попал под горячую руку?
Вздыхаю:
- Увы.
- Я все поправила, и Зимник ты будешь встречать не с разбитым лицом.
- Спасибо еще раз.
- Мне не трудно. Когда он снова тебя покалечит, только позови!
- А твой супруг не будет против?
- Если не будет против твоя супруга.
Несколько вдохов мы смотрим друг на друга, потом не выдерживаем и начинаем хохотать. Веселья хватает ненадолго, но оно искреннее, а значит и минуты довольно, чтобы им насладиться.
- В твоей душе как будто стало меньше Хаоса, - то ли с сожалением, то с одобрением замечает Тайрисс.
- Не страшно! Когда хаос убывает внутри, он всегда прибывает снаружи. Если во мне его количество уменьшилось, то вокруг, то есть в моей жизни, увеличится, только и всего.