Никто в Старых Вязах не знал, откуда он взялся, колдун. Он просто был - всегда, жил в лесу за оврагом, внушал, как положено, страх и благоговение.
Когда Ташка была маленькая, она часто у матери спрашивала: а как колдуна зовут, что он ест, почему не ходит ни к кому в гости, почему бороду бреет... Мама в ответ только хмыкала, отмахивалась: вот пойдёшь прокалываться-то - сама у него и спросишь. От странного слова становилось не по себе, в животе делалось пусто, а в голове - прохладно. Старшие сёстры хихикали, переглядывались. Потом Ташка подросла - и уже не спрашивала, всё рассказали подружки шёпотом, всё расписали: и как пыхтит злыдень тебе в ухо сзади, наваливается, и как стыд твой у тебя в середке больно лопается, наружу кровью выливается... Слушать было и сладко, и противно, не слушать - невозможно.
Просватали Ташку за Терёху, мельничьего сына из Коробов, что за лесом: родители сговорились, а она-то жениха и в глаза не видела. Но знать про себя было приятно: взрослая уже, девушка, невеста... Да, к тому же, мельница, жизнь безбедная будет. Свадьбу, как положено, назначили в червне, на другой день после Ташкиного 16-го рождения. Но до свадьбы, конечно, - к колдуну. Без этого никак. Вон Анку юродивую пожалела мать, не пустила к супостату - так в тот год все поля град побил... Прогнали их из Вязов тогда, всю семью Анкину, и дом сожгли.
Вот выкинет колдун "красный флаг" - честь и почёт девушке, что в чистоте себя сберегла. А нет - так ни свадьбы не будет, ни жизни: забьют такую камнями да дрекольем. Правда, на Ташкиной памяти не бывало этого: видно, блюли себя девушки достойно. Потому и отбоя от женихов в Старых Вязах не было, с дальних хуторов даже сватать приезжали, и так брали, без приданого - колдунова "печать" дороже денег почиталась.
Она вошла - и застыла на пороге: грязные ноги босые, взмокшая от страха чёлка, круглые совиные глаза... Он вздохнул, кивнул, молча указал ей на стул. Вышел в сени, возился, позвякивал чем-то. Ждала. Вошёл - палец перемотан тряпицей, через плечо - простыня, на ней кровяная клякса расплылась... Глядела на его руки, все в белых рубцах и шрамиках... Поняла. Рванулась. Схватила эти увечные пальцы, поднесла к губам... Целовала. Он смотрел недоумённо, чуть жалостно. Прильнула вдруг, пыхнула огнём - как с горы вниз полетела: возьми! Мотнул головой, оторвал от себя, указал на дверь: уходи! А если останешься - так навсегда. Со мной. Хочешь? Заглянула в глаза, налитые звериной тоской, провела рукой по худой безбородой щеке...
Ташка в деревню так и не вернулась, да и колдуна с тех пор никто больше не видел. Болтали, конечно, всякое. Но дело ж колдовское, тёмное... А Терёха той же осенью женился: мало ли в Старых Вязах хороших девушек...