Аннотация: Чет спасает Миру, а потом попадает из-за нее в большую беду.
20) Весна, 1948-й год, один из лагерей ГУЛАГа
Чет проходит по госпиталю. Обычно сначала посещает часть для администрации и охраны, а потом уже заходит в отдельный барак, где лежат зэки. Но на этот раз оказывал помощь саморубу, зэку, который намеренно рубанул себя по руке топором, чтобы не выходить на работу. По приказу управления лагерей, таких в госпиталь не клали, быстренько обрабатывали рану и пошёл на вырубку, чтобы и не надеялся обманывать родную советскую державу.
Чет сначала зашел в мужскую палату, там было трое доходяг-туберкулёзников. При наличии лекарств, усиленного питания и изменение климата, их бы можно было спасти, но зеки никому не нужны, так что они были обречены и сами знали об этом это. Но не жаловались, а радовались, что хотя бы в последние дни жизни смогут полежать под дырявым одеялом, похлебать едва тёплых помоев, которые здесь за суп. Чет сделал необходимые отметки о туберкулёзниках и зашёл в женскую палату. Там лежала только Мира. Её бы давно уже надо было отправить в лагерь, но старшая медсестра просила за бедняжку и спасала её в госпитале.
Мира замечает Чета и краснеет. Она знает, что если бы не этот бугай со страшным, будто бы мёртвым выражением лица, она бы уже давно умерла.
- Спасибо, доктор. - Мира пытается улыбнуться Чету.
- Не за что, выздоравливай. - он дежурно хлопает её по руке, выходит. В коридоре вдруг останавливается, выглядит удивлённым. Стоит, что-то вспоминает. Потом возвращается в палату, внимательно разглядывает Миру. Та испуганно наблюдает за доктором, не знает, что и думать. Об этом враче говорят, что он странный, почти сумасшедший. Но он спас ей жизнь и он вовсе не кажется ей таким уж страшным, как рассказывают.
- Что? - испуганно спрашивает Мира.
- Ты похожа на мою сестру. - бубнит Чет, вытаращился на неё, словно только увидел. Странно, потому что он делал ей операцию, спас её, и вот будто только заметил.
Мира отворачивается. Ей стыдно за себя. Она в синяках, с выбитыми зубами. Она кажется самой себе страхолюдиной. Думает, что на неё невозможно смотреть без отвращения.
- Ну, отдыхай. - наконец говорит Чет и уходит.
По дороге о чём-то думает. В палате для администрации до сих пор лежит тот самый охранник. Видит Чета, подхватывается, бросается руки целовать, словно дореволюционный крестьянин батюшке.
- Спасибо, товарищ доктор, спасибо! - кричит солдат и от избытка чувств прикладывается к руке Чета.
- Не нужно этого! - смущается Чет.
- Вот я вам гостинец приготовил! - солдат тычет врачу какой-то узел. - Это мёд! У меня дядька на пасеке работает, вот прислал. Возьмите, товарищ доктор, пожалуйста!
- Да не нужно... - Чет ничего не берет от пациентов, ещё одна черта к портрету его странностей.
- Возьмите! Очень прошу! Пожалуйста! От всей души, так сказать! Я вам так благодарен! Я на колени перед вами стану! Работает же! Сегодня утром проснулся, а он стоит! - аж кричит растроганный солдат. - Санитарка здесь как раз пол мыла, а у меня и встал! Работает, курва-мать! Работает, хрен то!
- Ты не очень там увлекайся. Береги пока прибор, пусть заживет. - советует Чет, пытается уйти, но солдат настойчиво суёт пакет в руки врачу.
- Буду беречь! Я его теперь так буду беречь! Как зеницу ока! Спасибо, доктор! Спасли же меня! Возьмите мёд! Возьмите! От всей души! Спасли ведь! Прошу!
Солдат пристал, как слята московская, от него не отбиться, так что Чет уходит с мёдом. В ординаторской его ждет старшая медсестра.
- Нужно солдата скорее выписывать.
- Почему? - удивляется Чет.
- Потому что, вдруг захочет отомстить. Той девушке, Мире. А выпишем, он в отпуск уедет. От греха подальше.
- Хорошо, выпишем. - неожиданно и для себя самого соглашается Чет. Садится за стол, заполняет какие-то бумаги, затем откладывает перо, о чём-то думает. Крутит головой, словно хочет избавиться от какой-то навязчивой мысли. Но не удается. Наконец Чет встаёт. Нет, вскакивает. Спешит в зековскую часть госпиталя. На входе в лагерь его легко пропускают, врача все хорошо знают. Чет заходит, осторожно открывает дверь в женскую палату. Мира спит там, припав к тоненькой подушке. Чет как-то растерянно смотрит на девушку, потом почти бежит в свою комнату в бараке. Там достаёт металлическую коробку из-под патронов. На дне коробки фотография его сестры. Смотрите на неё и видит что Мира действительно похожа на его сестру, погибшую в далёком 33-м году. Чет морщится, вертит головой, потом хватается рукой за сердце. Ищет какие-то таблетки, торопливо глотает, запивает водой из деревянного ведра. Дальше снова смотрит фотографию сестры, закрывает глаза и вспоминает спящую Миру. Кивает головой.
Примерно через неделю Чет заходит в палату к Мире, а девушка сидит на краешку кровати и плачет. Когда видит его, то отворачивается, словно прячет лицо. Она вся дрожит, маленькая и беззащитная.
- Что случилось? - спрашивает Чет, руки которого сразу собираются в большие кулаки, а ноздри начинают нервно раздуваться. Он гневлив, как настоящий сумасшедший.
- Ничего, всё хорошо, ничего. - шепчет Мира и всё отворачивается от Чета, словно боится и посмотреть на него.
Она сидит к нему спиной, не поворачивается лицом.
- Почему ты плачешь?
- Я не плачу. - врёт она.
- Я вижу, что плачешь.
- Это я так, по-девичьи. Всё хорошо, Чет Космович, вы не волнуйтесь зря. Всё хорошо. - говорит она и кивает головой в подтверждение своих слов, но в глаза не смотрит.
Чет обходит кровать, Мира отворачивается к окну. Чет берет девушку за плечо, силой разворачивает к себе и видит большой синяк на лице. Свежий синяк, который только начинает отекать. Чет белеет лицом, у него начинает дергаться правый глаз.
- Кто это сделал? - спрашивает он тихо, но таким голосом, что Мира снова дрожит.
- Никто! Никто! Я сама! Зацепилась, упала. Извините! - шепчет она и пытается отвернуться, чтобы Чет не видел синяка, чтобы не видеть страшного взгляда доктора. Чет глубоко дышит, приказывает себе успокоиться. Не хочет пугать Миру ещё больше.
- Мира, я же врач, я знаю, как выглядит, когда люди падают. Кто тебя ударил?
- Никто! Всё хорошо, Чет Космович, всё хорошо, не беспокойтесь.
- Кто тебя ударил, Мира? - он немного повышает голос.
- Никто не бил. Я упала! Упала! Клянусь! - шепчет она.
Чет раздражается, а у Миры начинается истерика. Она падает лицом в тонкий, сбитый матрас (простыней для зэков нет) и рыдает. Чет не может смотреть на неё, почти убегает из палаты. Спешит к старшей медсестре.
- Кто её ударил? - спрашивает гневно.
- Кого?- удивляется и пугается медсестра.
- Больную Бьянко! Охранник? Я же его выписал! - Чет кричит во все горло. Пожалуй, впервые за все время работы в лагерном госпитале он поднял голос на старшую медсестру.
- Это не охранник. Он уехал в отпуск.
- А кто?
- Кто-то из блатных.
- А им что надо от Миры?
- Блатные - хозяева лагеря. - вздыхает медсестра, потому что Чет словно с другой планеты, он жил здесь, но не замечал, как всё устроено за колючей проволокой. - Блатные ходят к женщинам из госпиталя. Потому что здесь женщины почище и не такие уставшие, как в лагере. Пришли и к Миры.
- Нужно сказать охране!
- Не поможет. Охрана тоже в доле.
- Тогда я сам поговорю! - Чет бросается к двери.
- С кем? Вы же не знаете, кто это сделал.
- Я узнаю!
- Лучше поговорите с Мишей Астраханским. Вы спасли ему жизнь, а он имеет влияние, особенно когда суки пошли дальше по этапу. - советует медсестра, которая хорошо разбирается в лагерной ситуации.
Чет хотел бы сам найти негодяя, который поднял руку на Миру, и выбить из него дурь. Но медсестра говорит разумную вещь. Чет спешит к баракам, спрашивает, где сидит Миша. Зеки испуганно смотрят на Чета и отворачиваются. Потом один таки показывает на нужный барак. Чет бежит туда, двери в барак заперты. Стучит. Тишина. Стучит ещё. Наконец ему открывают, какие-то страшные рожи убийц, вызывающе палящиеся на него.
- Чего? - спрашивают без всякого уважения, им плевать, что он врач из госпиталя.
- Я к Мише.
- И что тебе, фраерок, надо от Мигы? - спрашивает один из блатных.
Чет белеет лицом. Он не привык, чтобы какая-то уголовная шваль так с ним разговаривала.
- Не твое собачье дело, хуйло! Скажи Мише, что врач пришёл! - Чет говорит тяжело и тяжело смотрит, готовый кинуться на вора и скрутить ему шею, будто цыплёнку.
Но блатные научены разбираться во взглядах. К тому же слышали о чудаке-враче разное. Ничего не отвечают и исчезают за дверью. Чет ждет. Через минуту к нему выходит сам Миша Астраханский.
- О, товарищ доктор! Какие люди и без охраны! - Миша смеется. Чет смотрит на рыла сзади Миши. Тот делает движение плечами и их оставляют наедине. - Слушаю тебя, доктор. Так понимаю, у тебя есть ко мне какое-то дело?
- Есть - кивает головой Чет. - В госпитале девушка одна лежит, зечка. К ней твои люди лезут. Я хочу, чтобы от неё отстали.
- Что за девушка?
- Мира. Белокурая такая, худенькая.
- А, это та, что хуй откусила охраннику. - смеётся Миша. - Бой баба, такой палец в рот не клади.
Миша хохочет, а Чет кривится, ему неприятно вспоминать, как Мира попала в госпиталь.
- Сделаешь? - спрашивает доктор. Миша внимательно смотрит на него, держит паузу, потом улыбается.
- Хорошо, я скажу своим.
- Чтобы больше даже не приближались к ней. - любо шепчет Чет. Миша улыбается.
- Можешь быть уверен, никто из зэков к ней теперь и близко не подойдёт. Миша Астраханский умеет отблагодарить.
Миша улыбается. Миша думает о себе, что везуч, очень везуч. Сначала выжил, хотя эти проклятые бандеровцы вывалили ему все кишки из живота. Но попался этот толстяк, сделал операцию и спас. Потом перележав в госпитале ту страшную резню, которую устроили бандеровцев вместе с суками. Всех его корешей, как одного положили, головы поотрубывали и в парашу выбросили, а он цел-целёхонек. Теперь бандеровцев отправили по другим лагерям, сук увезли на Колыму и вот он снова король лагеря. Фартовый Миша Астраханский.
Чет собирается уходить, но Миша хватает его за руку.
- Подожди.
- Что? - удивляется Чет.
- На вот тебе, подарок.
Миша дает Чету медальон.
- Серебряный!
Чет удивленно смотрит, открывает. Там портрет какой-то женщины, похожей на Миру.
- Что это?
- Медальон. Мне один фраер проиграл. Ты фотографию выдери и вклей, которую тебе приятно. Будет она всегда с тобой. Как захочешь, открыл и смотришь. Неплохо?
- Спасибо. - Чет краснеет.
- Ничего. Ты мне жизнь спас, доктор. Я такое помню.
Чет уходит, Миша смотрит ему вслед и довольно улыбается. Потом возвращается в барак, спрашивает, кто лез к девке из госпиталя. Зэки указывают на одного молодого вора из Харькова.
- Ну чё, бля, попал ты. - зловеще улыбается Миша, который умеет так сделать, что ему все и всегда должны. Он же опытный вор, в законе.
21) Лето, 1948-й год, один из лагерей ГУЛАГа
Чет возвращается в барак после тяжелой операции в госпитале. У него красные глаза и усталый вид. В комнате Мира заканчивает убираться. Видит его, немного волнуется.
- Чет Космович, я убрала всё, как вы просили. А ещё увидела, что одежда у вас порвалась, так я зашила. И вот, суп сварила. Садитесь, позавтракайте, вам супы надо есть, у вас же язва.
- Ага, язва. - кривится Чет. - Не надо было спиртяку без закуски глушить.
Смотрите на Миру. Она отошла от побоев, похорошела: кожа белая, щёчки румяные, волосики вьются. Конечно, зубов почти нет, но если не присматриваться, то не сильно заметно. Кожа то молодая, держит щёки.
- И сапоги ваши почистила, Чет Космович. - докладывает Мира, которая пытается всячески угодить врачу. Тот удовлетворённо кивает.
- Спасибо Мира. Только называй меня просто Чет, мы же договаривались.
- Хорошо. Ну, я пошла. - как-то нерешительно говорит она.
- Подожди. Садись за стол, поедим.
- Нет, что вы! - Мира даже руками машет.
- Почему нет?
- Да разве такое можно? Чтобы зечка ела вместе с вольняшкой? Не просто с вольняшкой, а с начальником лагерного госпиталя! Чет Космович, вы же уважаемый человек! Ещё узнает кто, говорить всякое начнут!
Мира такая серьезная, что Чет только руками разводит.
- Мира, я начальник госпиталя только потому, что никто больше в эту дыру ехать не желает.
- Всё равно! Кто вы, а кто я! Нельзя!
- Ну, если я такой уважаемый человек, тогда слушай мой приказ. Садись за стол! - вдруг громко командует он. Мира аж подпрыгивает, она до сих пор испугана после того случая. Если бы в родном селе, то уже бы повели к бабке и вылили испуг, но здесь никто это делать этого не умеет. - Извини, не хотел тебя напугать. - говорит Чет. Приставляет к столу ещё один стул. Мира нерешительно смотрит.
- Садись, я сказал. Иначе будешь наказана за невыполнение приказов!
Мира нерешительно садится. Чет ставит две миски, наливает из чугунка суп. Режет хлеб, достает луковицу, крошит ее очень мелко, потому что Мире жевать нечем.
- Ну, приятного аппетита.
Мира кивает головой. Едят. Он видит, что Мира к хлебу с луком и не касается.
- Мира! Ешь хлеб и лук. Особенно лук. Тебе же витамины нужны, чтобы цинги не было!
- Спасибо, Чет Космович. - кивает она и жадно хватает кусок хлеба.
- Чет, просто Чет.
Мира опять кивает головой и начинает есть лук. Хлеб же размачивает в супе. Жует и боится посмотреть в сторону хозяина. А Чет на неё смотрит как-то мечтательно. Замечает, что кусок хлеба съела, а другой не берёт.
- Ешь хлеб. Ешь! Я тебе еще дам на вечер, а это ешь.
Чет отрезает ей большой кусок толщиной в два пальца.
- Не надо, не надо так много! - она говорит с полным ртом, краснеет, ей стыдно за себя, что жрёт, как не в себя. - У вас же паек не безразмерный.
- Ты за мой паек не беспокойся. Ешь лучше, беспокойщица.
Чет ставит чайник, подбрасывает дров в печку. Достает банку с медом, который некогда дал благодарный охранник, угощает Миру. Она уже не помнит, когда последний раз ела мед.
- Он такой вкусный! - шепчет и облизывает ложку.
- Ага, неплохой мед. - кивает Чет. Он в последнее время хоть начал различать вкус пищи. Значит, не полностью сжёг себе спиртом организм.
Допивают чай, потом Мира моет посуду. Когда заканчивает, то стоит у стены, покраснела, смотрит в пол.
- Спасибо. Я пойду?
Она словно спрашивает разрешения у Чета. Она понимает, что он молодой и здоровый мужчина, знает, что не зря же он ей помогает, кормит, защищает. Знает, чем всё закончится. Так всегда бывает. И она же с радостью, потому что человек хороший, он её спас тогда, теперь взял на легкую работу, кормит. И он же одинокий, у него невесту в Москве зарезали, он пил долго, вот только отходить начал. Пожалеть его надо.
- Хорошо, иди. Отдохни. - не замечает её волнений Чет.
Мира удивлённо смотрит на него. Не понимает, что происходит.
- Может постель вам разобрать?
- Спасибо, я сам. Не такой уж я и пан. Отдыхай, набирайся сил. Береги себя.
Она уходит. Чет сидит, о чём-то думает. Затем берет полотенце, которым она вытирала руки. Прижимает к губам. Затем достает из кармана медальон. Открывает. Там Мира. Её портрет, нарисованный одним из зэков. Мира здесь очень похожа на покойную сестру. Чет целует портрет, потом ему становится неловко и он спешно прячет медальон.
22) Лето, 1948-й год, один из лагерей ГУЛАГа
Чет сидит за столом, пишет какой-то доклад, заглядывает в папки с документами. Он в хорошем настроении, что-то насвистывает себе под нос. Когда в медчасть забегает старшая медсестра. Она тяжело дышит и очень испугана.
- Товарищ доктор! Чет! - испуганно кричит она.
- Что случилось? - волнуется Чет.
- Мира, там ... У столовой. - она кивает рукой в сторону столовой для администрации лагеря.
- Что? - Чет не ждёт ответа, вскакивает и бежит. В столовую - большую деревянную избу. Забегает внутрь, но там пусто. Офицеры уже пообедали. Один из поваров, убирающий посуду, указывает рукой за столовую. И быстро исчезает. Чет бежит туда, слышит хохот и стон. Забегает за угол. Видит Миру, которую держит за волосы молодой лейтенант, недавно только приехавший в лагерь. Впрочем, Чет уже успел лечить его от гонореи. С лейтенантом стоят его товарищи, такие же молодые и дерзкие. В восторге смотрят на происходящее.
- А ну проси прощения, сука! Ты, зечка поганая! Ты на кого руку подняли! - отчитывает Миру лейтенант.
- Прекрати! - кричит ему Чет, бросается защитить Миру, но лейтенант хохочет, дергает её за волосы, валит на землю и становится на пути к ней.
- О, вот и врач появился. Что же вы так нехорошо поступаете, правила нарушаете? Взяли зечку в госпиталь! Не просто зечку, а политическую! Устроили её в госпиталь, спите с ней, а как вести себя с офицерами не научили!
- Отпусти её! - говорит Чет и правый глаз у него начинает дергаться.
- А ты, врачишка, мне не приказывай, ты мне не командир! А сучка твоя будет отвечать за то, что меня, боевого офицера, ударила! - он дёргает Миру за волосы, девушка стонет.
- Не надо! - шепчет Мира. Она боится, что из-за неё у Чета будут неприятности. Она всё вытерпит, ей не привыкать, пусть бьют, ничего страшного. Только бы Чет Космович ушёл. - Пожалуйста, Чет Космович, не лезьте.
- О, глупая баба, зечка, а правильно говорит. Пошёл вон отсюда, крыса тыловая. - улыбается лейтенант. Его товарищи с восторгом смотрят на него. Они опоздали на войну, а лейтенант успел аж две недели повоевать с японцами.
- Мурло ты, а не офицер! - тихо говорит Чет. - Ты же пороха не нюхал.
- Я две недели в наступлении против японцев был! - кричит лейтенант, для которого это больная тема, потому что в наступлении приходилось в основном пленных япошек собирать и конворировать, но рассказывал про жестокие бои и небывалые подвиги. - И ты мне про порох здесь не рассказывай! Сам в тылу сидел, спирт халявный жрал да медсестёр, блядей своих госпитальных щупал, пока другие кровь проливали!
- Отойди. - тихо говорит Чет, который пытается пройти к Мире.
- Не отойду! Смотрите, как пристроился! Сучку себе завел, ебёт её, а другим не даёт! Другим тоже хочется!
Лейтенант смеётся, его товарищи - нет, потому что они испугались выражения лица Чета. Мира хочет подняться, чтобы не допустить беды, но лейтенант подло бьёт её сапогом в бок и оставляет на земле.
- Отойди, а то хуже будет! - Чет голоса не добавляет, но взгляд у него стал совсем безумный. А ещё дёргающийся правый глаз.
- Угрожаешь, докторишка? А это видел? - лейтенант выхватывает пистолет и тычет им в Чета. - Что, усрался, крыса госпитальная? Усрался!
Чет смотрит на оружие спокойно и презрительно, будто на детскую игрушку.
- Достал пистолет, так стреляй. - говорит Чет и надвигается на офицера.
- Нет! Нет! - кричит Мира.
- А думаешь, не выстрелю! Думаешь, пожалею твою гнилую кровишку! - визжит лейтенант, который наконец-то разглядел глаза Чета, испугался, но не знает, что делать.
- А ну завалы ебало, сучка! - лейтенант не сводит глаз с Чета и снова бьёт Миру сапогом. Паникует от страха, зря так делает, потому что Чет слышет стон Миры и бросается на офицера. Лейтенант успевает выстрелить, но выстрел Чета не останавливает, он хватает пистолет, вырывает оружие из рук, ещё выстрел, в воздух. Чет ревет, валит лейтенанта, таки забирает пистолет и начинает бить рукоятью по голове. Наверное, бы убил, но на Чета бросаются товарищи лейтенанта, оттягивают его.
На выстрелы прибегает охрана. Потом и Чета и лейтенанта уносят на носилках в госпиталь. Через несколько часов приезжает начальник лагеря, который был на поисках нескольких сбежавших зэков. Тут ещё докладывают о чрезвычайном происшествии между врачом и лейтенантом. Спешит в госпиталь. Там в офицерской палате в одном углу лежит Чет, в другом - лейтенант.
- Состояние у обоих тяжелое. - докладывает старшая медсестра. - У Загорульку большая кровопотеря и легкое одна пробито. А у лейтенанта сотрясение мозга и проломлена черепная коробка.
- Йоб их мать! Ну, натворили дел! - раздражается начальник лагеря.
- Обоим срочно необходимые операции. - говорит медсестра.
- Ну так, делайте!
- Я не врач, не могу. Хирург нужен.
- Да где я тебе хирурга возьму? Даже среди зэков нет! Вот же идиоты! Такое натворить! Долбоёбы!
Начальник плюет на пол. Медсестра смотрит на него.
- Товарищ начальник, а что с ними будет?
- Что, что! Того, кто выживет, под суд! Загорулько в партии восстановился, я его заставил, а лейтенант - офицер. Это тебе не просто зека какого-то уконтропупить. А члена партии, или офицера! Вот же дураки! И себе херню устроили и мне неприятности!
- Везти их нужно к врачам, а то умрут здесь.
- А по дороге не умрут?
- Ну, хоть какой-то шанс будет.
- Чёрт! Готовьте машину! - приказывает начальник.
Вскоре лагерная полуторка мчит обоих раненых в ближайший город. Где-то километров за двести.