Аннотация: Рассказ о том, что случилось с Лидой весной. Андрей звереет в лагере, а Чет случайно спасает жизнь избитой Мире.
17) Весна, 1946-й год, Москва
Где-то в далекой Москве, в морге, лежит на полке голая и мертвая Лида с перерезанным горлом. Она собиралась навестить двух подруг, бывших медсестер из госпиталя, успешно женивших на себе офицеров и уехавших с ними в столицу. Уже на вокзале к Лиде подошёл симпатичный парень, одетый под демобилизованного солдата. Растерянно сказал, что первый раз в Москве и не знает, что делать. Он смотрел на Лиду своими честными голубыми глазами и не вызывал никаких подозрений. Лида честно сказала, что в Москве тоже первый раз, хочет зайти в гости к подругам, а потом поедет в Сибирь.
Парню было неважно, куда она поедет, главное, что приехала баба из Германии. Все босяки знали, что оттуда везут целые чемоданы добра: драгоценностей, золота, фарфора, тканей, качественной одежды. Всё это можно было быстро продать за хорошие деньги. Эта баба была, скорее всего, офицерской женой, а офицеры загребали в Германии богатую добычу. Так что парень жадно смотрел на Лидин чемодан, потом спросил, какой адрес ей нужен. Лида сказала, где живет одна подруга. Солдатик сказал, что это совсем рядом и предложил провести. Лида не обратила внимания, что солдатик сначала говорил, что впервые в Москве, а теперь оказался знатоком столицы. Лиде не хотелось думать ни о чем плохом, она была счастлива. Чет написал ей и пригласил к себе. Может, немного неубедительно и лишь через несколько месяцев, но написал и теперь она едет к нему и они будут счастливы.
Лида любила Чета, хотя сама не знала почему. Он же был не такой уж и красивый, толстый, молчаливый, никогда не улыбался, избегал компаний. Вокруг неё вились завидные женихи, но она знала, что только Чет мог пойти из-за неё под пули. Из-за нее, которая была ему тогда никто, даже не любовница. Лида ценила верность, а ещё больше способность мужчины на поступки. Поэтому и поехала за Четом, хотя все подруги отговаривали, говорили, что нельзя бросать благословенную Германию и ехать бог знает куда, в Сибирь, к медведям и зэкам. Лида быстро шла по Москве и улыбалась, потому что думала про Чета. Везла ему целый набор теплого белья, которое выменяла в Германии. А ещё шарф и перчатки из козьей шерсти, которые связала сама. Это был ее подарок любимому Чету, чтобы ему было теплее среди холодной тайги.
Пока Лида думала о Чете, солдатик искал безлюдное место. Он не собирался убивать Лиду, хотел просто ударить по голове, сбить с ног, а потом сбежать с чемоданом, полным чемоданом из Германии, где непременно будет что-то ценное, что легко можно будет сбыть и загулять. Они шли по какой-то улице, солдат предложил зайти во двор, будто бы попить воды. Лида и тут не заметила ничего подозрительного, она думала о Чете, о том, что уже через несколько дней будет с ним. Когда солдат вдруг ударил её по голове кулаком с кастетом. Свалил с ног и принялся вырывать чемодан. Лида бы отдали его, она очень испугалась, она не понимала, что происходит. Но в чемодане были её подарки для Чета. И она не выпустили чемодан из рук. Солдатик рвал чемодан, но Лида не отпускала. Закричала. Вор ударил её еще раз, прикрикнул, что убьёт, если она не отдаст чемодан. А Лида закричала ещё громче. Она была сильная женщина, в госпитале приходилось носить раненых, у неё были крепкие руки. И не трусиха, ведь не раз приходилось побывать под обстрелом. Лида держалась за чемодан и кричала. Пыталась подняться, поцарапала солдату лицо. Тот разъярился, выхватил нож и ударил её. В горло. Лида завалилась на спину, но чемодан не отпустила, пока не умерла. Убийца едва смог разжать её пальцы, схватил вожделенную добычу и убежал.
Лиду нашли дети из соседнего двора, пришедшие поиграть на пустырь. Сообщили в милицию, которая забрала тело. При осмотре документов у женщины найдено не было, ещё один труп неизвестной личности, который бы пошёл в братскую могилу. Но молодой следователь, который вёл это дело, так был поражён красотой даже мертвой Лиды, что проявил настойчивость. Проверил её платье и пальто с черными пятнами крови. В воротнике пальто нашел самое ценное, что берегла Лида - письмо Чета с приглашением в Сибирь. По письму смогли установить личность погибшей. Следователь отправил извещении о гибели Лиды ее родным в Ростовскую область. А потом написал и Чету. Следователь читал его письмо и знал, что Чет ждёт.
18) Лето, 1946-й год, один из лагерей ГУЛАГа
Осужденные роют землю и возят её тачками к насыпи. Здесь планируют строить железную дорогу, ведущую неизвестно откуда и куда среди лесов и болот. Андрей толкает тачку и смотрит за дядей Богданом. Андрей теперь, как охранник ему. Потому что после драки с уголовниками почти всех хлопцев разослали по другим лагерям. Остались дядя Богдан, Андрей и еще трое. Держались вместе, потому что понимали, что уголовники попытаются отомстить. Миша Астраханский выжил, обещал из госпиталя, что за всё заплатят, пусть только придет время.
Андрей предлагал дяде Богдану пойти и убить Мишу. Сам бы пошёл и убил, он сделался совсем дикий, готов был взять на себя вину. Не боялся, что могут расстрелять. Ничего не боялся. По крайней мере, так убеждал себя. Говорил, что лучше погибнуть в бою, чем догорать здесь. Дядя Богдан сдерживал парня. Говорил, что погибнуть в лагере легко, а вот выжить трудно. Но нужно попытаться выжить. Чтобы вернуться и продолжить борьбу за Украину. Верил дядя Богдан в то, что говорил, или врал и себе и другим, неизвестно. Но Андрей верил и слушался.
Они много говорили о жизни, дядя Богдан и Андрей. Андрей думал, что дядя Богдан стал ему отцом, а он ему за сына. Андрей пытался всегда быть рядом, хотя это и было рискованно. Вот и сейчас толкал тележку, когда заметил двух уголовников, которые смотрели в сторону дяди Богдана. Плохо смотрели. Потом едва заметное движение руками и один из зэков пошел к дяде Богдана. Андрей уже научился понимать, что означает такая нервная, упругая походка. Так идут убивать. Андрей увидел, как что-то сверкает в руке зека. Бросил тачку.
- Дядя Богдан! - Андрей крикнул и бросился на помощь.
Дядя Богдан успел обернуться к нападающему, перехватил руку с заточкой, оба повалились на землю, барахтались, кричали. Дядя был жилист, он бы победил, когда очередь из автомата. Молодой охранник не стал разбираться, что происходит, выстрелил. Мёртвый нападавший, мёртвый дядя Богдан, над которым воет Андрей.
Вечером роют могилу, хоронят дядю Богдана, ставят крест, который украшают сосновыми ветками, чтобы нельзя было разобрать, то ли крест то ли куст. Священник читает молитву. В лагере несколько греко-католических священников из числа тех, кто не захотел переходить в православие и был осужден за антисоветскую деятельность.
Утром Андрея будят.
- Могилу разрыли!
Ночью дядю Богдана вырыли из могилы, отрубили ему руки и ноги, обосцали, украли голову.
- Убью! - кричит Андрей. Но старшие товарищи его сдерживают. Уголовников слишком много. И охрана за них. Что тут поделаешь? Да ничего.
Андрей упрямо крутит головой. Ничего не говорит, потому что дядя Богдан научил не болтать зря. Хочешь что-то сделать - сделай, а если не хочешь - говори о том, что собираешься. Тогда точно ничего не сделаешь. Андрей молчит, хотя аж бесится, когда видит довольные рожи уголовников. Он бы бросился на них, одного-двух убил и охотно бы погиб, отомстив за дядю Богдана. Но сдерживается. Это тоже дядя Богдан научил. Он говорил, что нужно быть сильным и не делать ничего сгоряча. Остыть, подготовиться, ударить. Андрей выжидает, но и сам не знает чего. Своих ребят совсем мало, они едва отбиваются от уголовников. Нечего и думать, чтобы напасть на зэков и отомстить за дядю Богдана. Тогда Андрей вспоминает рассказ дяди, как тот, ещё на Закерзонье, навёл отряд немцев на базу Армии Крайовой, польских партизан. Подождал, пока они достаточно истребят друг друга, а потом ударил, добил и тех и этих. Хитрость и холодный разум, так учил дядя Богдан, поэтому Андрей молчит и ждет, ночью мечтая о том, как будет убивать уголовников.
Уже осенью в лагерь прибывает этап в котором много сук. Воров, нарушивших воровской закон, ставших сотрудничать с администрацией. Между суками и ворами война. Жестокая война, не на жизнь, а насмерть. Лагерные воры, услышав о суках, прячутся в бараке штрафной зоны и не выходят оттуда. Андрей тайно встречается с главарями сук. Потом без всякой причины нападает на простого зэка. Попадает в штрафную зону. Где его бы в обычной ситуации сразу бы убили. Но сейчас ворам не до него, они боятся нападения сук, держат наготове заточки и топоры. На ночь выставляют сторожа, чтобы следил за дверью в барак. Сторожа Андрей осторожно убивает, потом открывает дверь барака, впускает вооружённых заточками и ножами сук. Сам хватается за лопату, которой выгребали золу из печки. Начинается кровавая резня. Убивают всех воров, которые были в бараке. Несколько десятков трупов. Ищут Мишу Астраханского, но тот спрятался в госпитале. Довольные суки уходят. Андрей же остается. Ходит с лопатой и отрубает убитым ворам головы.
- Это вам за дядю Богдана! За дядю Богдана! - Андрей орёт и страшно улыбается. Весь в крови, его глаза безумно блестят.
Когда утром приходят охранники, то находят трупы без голов. Отрезанные головы Андрей выбросил в выгребную яму. Об этом в лагере только и говорят.
19) Зима, 1947-й год, один из лагерей ГУЛАГа
Два охранника стоят у ограды, за которой женский барак. На улице очень холодно, охранники одеты в тёплые тулупы и валенки, но все равно приплясывают на месте, греют ноги.
- А нафига ты хлеб морозишь? - спрашивает один из охранников, тот самый, что убил дядю Богдана, у другого, более опытного.
- Чтобы меньше съела. - улыбается старший.
- Кто? - не понимает младший.
- Сучка, которая выйдет.
- Какая сучка?
- Ты совсем тупой! - смеётся солдат. - Я же сегодня охраняю женский барак.
- И что?
- А то, что ночью, можно подойти, открыть дверь. А там те сучки уже ждут, они же голодные.
- Голодные?
- Пайку вдвое уменьшили, конечно, голодные! Даешь ей кусок хлеба и ебёш. Сколько успеет сгрызть, пока ты её натягиваешь, столько и её. Такой договор. Но они же ротатые, пиздец! Они буханку хлеба за минуту могут умять! Где я им столько хлеба напасусь? Поэтому я замораживаю. Мороженый хлеб хер быстро съешь! К тому же зубы у них херовые, цинга. Мне буханки на десять дежурств хватает, пока сгрызут те лярвы. Понял?
- Ну, ты хитрый! - восхищается младший.
- Да уж не дурак! Ну всё, пошел я. - говорит старший и достает из снега буханку окаменевшего на морозе хлеба.
Заходит за ограду, подходит к двери барака. Открывает, заглядывает внутрь. Там темно. Тогда зажигает фонарь. Видит, что в коридоре уже собралось несколько женщин. Ждут его, хотят хлеба. Солдат внимательно и придирчиво осматривает зечок. Щупает сквозь тонкие ватники, присматривается к лицам. Наконец выбирает Миру, выводит её из барака, ведет к дровяной будке. Там ставит раком, стягивает с неё брюки.
- Хлеб! - шепчет Мира.
- Да не спеши ты! - солдат расстегивает ширинку, достает член. - А ну поработай руками, разогрей, а то холодно! - приказывает Мире. Хватает её за руки, разворачивает. Мире противно, но она уже знает, что охранникам не стоит перечить, всё равно они сделают, что захотят. Двигает руками, солдат стонет и улыбается. Потом разворачивает её, вставляет, тогда только даёт хлеб. Бросает, как собаке. Мира хватает буханку. Уже знает, что без толку грызть его холодным. Камень, не угрызёшь. Надо дышать на хлеб, чтобы хоть немного отогреть, а потом уже грызть. Дышит.
Солдат мнёт её бедра и ягодицы, недовольно морщится.
- Бля, как с воблой ебуся! - обижается он на худизну бабы и вспоминает, как пришёл этап из Прибалтики, жён тамошних бандитов. Ух какие же там были упитанные сельские бабы! Возьмешь в руки - имеешь вещь! Жопы, как орех, так и просятся на грех! Только те роскошные бабы в первую же зиму все повымерли. Потому что не привыкли к холоду и голоду. А эта кожа да кости, выживет. Солдат ускоряет движение. Мира дышит теплым воздухом на хлеб, потом пытается кусать. Она знает, что как только солдат кончит, то сразу заберёт хлеб. Нужно успеть отгрызть побольше! Напихать за щеки и потом сладко посасывать ночью. - О, слушай! - солдат словно что-то вспомнил. - А возьми в рот! Возьми, возьми! А я тебе потом ещё хлеба погрызть дам!
Солдат вспоминает несколько картинок, которые рисовал один из зэков для развлечения другим. Там такое было, что никогда бы и не подумал, что так могут мужчина и женщина совокупляться. Было и о том, как баба сосёт мужу хер. Этопо-городскому называется "минет", солдат слышал. Вот в деревне, откуда он родом, ни одна девка такого делать не будет, потому как стыд-позор. Но тут же зечки, с этими можно делать, что угодно.
- Давай, давай! Давай, сука! - он разворачивает Миру и тычет ей членом в лицо.
Чет сидит за столом в своей комнате. Перед ним бутылка со спиртом. После того письма о Лиде он снова стал пить. И утром и в обед и вечером. Его бы выгнали за пьянство, но где возьмёшь другого врача? Никто не хочет ехать сюда. Поэтому его терпят. Чет наливает в алюминиевую кружку спирт, о чём-то задумывается. Потом кривится, стонет, выпивает. Теперь он и водой не разбавляет, потому что разбавленный спирт не пробирает. Чет кряхтит, нюхает рукав, потом бросает пустую кружку, встает, делает несколько неуверенных шагов и падает в постель, одетый, лицом в подушку. Воет, стонет, трясётся весь своим упитанным телом. Так и лежит. Долго. Когда в дверь стучат.
- Товарищ доктор! Товарищ доктор!
Чет тяжело встаёт. Вытирает лицо. На неуверенных ногах идёт к двери.
- Что такое?
- Конвойного ранили! Помощь нужна! Срочно!
- Чёрт!
Чет одевается, когда выходит из барака, то набирает в обе руки снега, растирается ним, чтобы протрезветь.
- Товарищ доктор, скорее! Погибнет, погибнет! - это кричит младший из солдат, который переживает за товарища.
- Да иду, иду. - Чет глубоко вдыхает морозный воздух. В голове вроде немного развиднюется.
Когда Чет заходит в госпиталь, в часть для администрации и охраны, то слышит, как стонет на столе раненный. Тот самый, который морозил хлеб. У него все штаны в крови.
- Что случилось? - удивленно спрашивает Чет.
- Ампутация полового члена. - равнодушно говорит старшая медсестра.
- Не понял. - удивленно смотрит на неё Чет, который видел здесь различные травмы, но только не ампутацию члена.
- Он вывел одну из осужденных из барака, принуждал к минету. Ну, она и откусила. - вроде бы спокойно объясняет медсестра, но видно, как её аж трясет от ненависти.
- Чёрт знает что! - крутит головой Чет.
Спешит к раненому.
- Наркоз! - приказывает медсестрам.
- Товарищ доктор, пришейте его! Умоляю! Пришейте! На всю жизнь должник буду! - шепчет солдат. Чет делает укол, потом начинает операцию.
Медсестры помогают. Работают несколько часов. Сначала дело идет тяжело, у Чета дрожат руки, но потом это прекращается. Он погружается в работу, успокаивается и руки тоже. Старшая медсестра смотрит на его уверенные движения и только головой крутит. Думает, что этот неуклюжий мужик, которому ничего кроме спирта не интересно, врач от бога. Вон как работает.
Чет бросает окровавленный инструмент и выходит покурить. Старшая медсестра идёт за ним.
- Вы бы ещё девушку посмотрели.
- Кого? - удивляется Чет.
- Девушку, из заключенных. Её избили очень.
- Хорошо. - кивает Чет, хотя и не понимает, что там смотреть какую-то зечку. Есть же чёткое указание руководства, что про зэков не переживать, лечить вольняшек. Но если старшая медсестра просит...
Чет докуривает, бросает окурок в снег и идёт в часть госпиталя для зэков. В одной из палат на грязных нарах лежит Мира. Окровавленная. Её сильно били. Медсестра остановила кровь, уже немного обработал раны.
- Она беременна была. Случился выкидыш. - объясняет старшая медсестра, почему у девушки подол рубашки в крови.
- Беременная? - не ожидал Чет.
- Да, видимо изнасиловали. Ну, знаете, как оно бывает. - медсестра кривится. Вспоминает, как сама была под следствием, через что прошла в лагерях. - Помните, это та, за которую я просила. Мы её переводили в госпиталь, чтобы спасти от уголовницы. - напоминает медсестра. Чет кривится, ему не нравится, что вспоминают о той его ошибке, когда он пошел против должностной инструкции.
Чет осматривает Миру дальше.
- Давайте её на операцию. - наконец говорит он. Спать ему не хочется, до утра ещё много времени. Лучше здесь работать, чем валяться в комнате и выть.
- Да, сейчас! - радуется медсестра. Она думает, что Чет согласился сделать операцию, потому что хороший.
У Миры тяжелые травмы. Переломаны пальцы и ребра, выбиты зубы, выкидыш вследствие многочисленных ударов, внутренние кровеизлияния. Чет оперирует до самого утра. Затем идёт спать. Неторопливо бредёт по дорожке, моргает красными с недосыпа глазами. В комнате падает на кровать, накрывается с головой кожухом и быстро засыпает. Сквозь сон воет и стонет. Соседи по бараку уже привыкли, в последнее время он всё время воет и стонет.