Аннотация: Главные герои попадают в плен к людоедам, больше узнают о сокровищах и спасаются чудом не совсем приличного свойства.
Чет и Мира всё едут лесом, когда он немного расступается, впереди видят небольшой хутор. Дом, несколько сараев и здание, похожее на придорожный кабак. Немного огорода, который плотной стеной окружает лес. Чет кладёт руки на оружие, потому что всякого можно ожидать в этой глуши. Странно, что в лесу сохранился хутор. Не сожгли его до сих пор и не ограбили, хотя времена сейчас такие, что желающих чужое взять много. К Чету на хутор приходили трижды.
Чет спит с женщиной, давшей ему приют на хуторе. Женщина стонет и обнимает его сильные плечи. Что-то горячо ему шепчет. Вдруг Чет резко подхватывается.
- Что? - тихо спрашивает взволнованная женщина. Чет показывает, чтобы молчала. Быстренько прыгает в штаны, лезет на чердак, высовывает голову из крыши, где в соломе есть специальное отверстие под латкой. Слышит шепот во дворе. Несколько мужиков спорят о том, брать ли только из сарая лошадей и корову, или таки лезть в дом, может там ещё что-то ценное есть. Решают таки лезть. Стучат в дверь. Чет уже спрыгнул с крыши, обошёл двор, посмотрел, нет ли вокруг кого. Кажется, нет. Чет возвращается в свой сарай и смотрит из темноты в спины гостей. Их семеро. Наглые и нетрезвые, они ограбили уже не один хутор. Стучат в хату.
- Кто там? - спрашивает женщина.
- Подскажите дорогу! - говорит тонким голосом самый молодой из грабителей, ещё совсем подросток. - Я к маме иду, заблудился! Волки здесь! - давит он на жалость, потому что услышал женский голос. Чет уже взял пулемёт, который вырыл из сена. Выставляет его из окошка и стреляет. Валит всех семерых. Потом подбегает, добивает раненых из револьвера. Зажигает керосиновую лампу, осматривает двери. Они толстые, дубовые, железом окованные, такие из пулемета не пробьёшь. Пули их только поклевали немного. Чет сам двери поставил, чтобы в дом не просто было зайти. Стучит уговоренным стуком. Женщина открывает. Она вся дрожит от страха. Рядом плачет её сын, проснувшись от выстрелов.
- Спокойно. - успокаивает их Чет. Утром грузит трупы на телегу и увозит в лес.
Потом на хутор заскочили деникинцы. Разъезд казаков во главе с офицером, высоким, белокурым поручиком Синицыным, с нервным лицом и тонкими усиками. С разъездом приехал Беккер, местный помещик, сбежавший от революции, а теперь вот вернувшийся и затеявший собирать разворованное крестьянами имущество. Этот Беккер обыскал хату. Нашёл ковер, шкаф и несколько книжек с картинками, которые были украдены из его поместья. Даже не Четом, это ему подарили благодарные мужики из Синёвки.
- Значит, воровал чужое? - спрашивает офицер у Чета и удивленно разглядывает этого простолюдина, который имеет на удивление аристократическое лицо и хорошую фигуру, словно не гречкосей какой, а белая кость. - Ну что же, выпорю тебя в воспитательных целях. Чтобы знал, что не надо чужое брать. Снимай штаны, ванька.
Чет тяжело смотрит на офицера. Во дворе заплакала женщина с ребенком. Чет кривится. Если бы не они, он бы так не дался. А то снял штаны и всыпали ему специально заготовленными розгами.
- Смотрите, дурак, в следующий раз расстреляем! - нравоучительно сказал после экзекуции поручик и деникинцы уехали. Впереди солдаты, а за ними Беккер на четовской телеге со своим имуществом. Чет немного подождал, потом достал из тайника оружие и оседлал коня. Женщина пыталась остановить его. Любила Чета и боялась, что убьют. Но он убрал её руки и помчался лесом, напрямик, только одному ему известными тропами. Сидеть не мог, так что вынужден был скакать стоя.
Догнал казаков уже почти на выезде из леса. Поручику Синицину повезло, что его срочно вызвали в штаб и он уехал за несколько минут до появления Чета. Который застрелил казаков и Беккера. Неторопливо собрал оружие, коней, сапоги, портсигар помещика и его же бинокль, погрузил всё на телегу и с тем вернулся.
Третий раз заходили уже красные. Проводили реквизиции лошадей. Забрали у Чета всех троих, которых не успел спрятать в лесу. Женщина предложила товарищам пообедать. Красные согласились. Легко выжрали чугунок борща с бутылью самогона. Почти сразу заснули, ведь самогон был непростой. Чет вынес спящие тела, погрузил на воз, вывез в лес. Там твердой рукой перерезал им горлянки. Трупы спрятал. Когда красные приехали искать своих, то Чет сказал, что они забрали лошадей и поехали лесом, а там, видать, бандиты какие-то напали. Красные знали, что в окрестных лесах много банд, так что поверили и отступили, лишь забрав у Чета телёнка.
Вот такая беспокойная жизнь была сейчас на хуторах.
Чет присматривается к хутору впереди, Мира тоже. Когда уже едут рядом, то из двора выходит мужик с ведром. Такой в возрасте, но крепкий, дородный, краснолицый, с пышной бородой и длинными окладистыми волосами, будто у батюшки. Направляется через дорогу к колодцу. Видит гостей и почему-то совсем не пугается.
- Здравствуйте, люди добрые. - говорит уверенным голосом.
- Здравствуйте. - отвечает Чет.
- Куда направляетесь? - зачем-то интересуется дед.
- По делам.
- Если хотите отдохнуть или поесть, то можете у нас остановиться. Возьмем недорого, потому что мало сейчас стало путников.
- У тебя что здесь, кабак?
- Да был когда-то кабак, на всю округу гремел. А сейчас уж и столы пылью припали, потому что не до веселья стало людям. - жалуется дед. - Так зайдёте?
- Нет, спешим мы. - говорит Чет.
- Ну, как хотите. Поезжайте, чтобы я вам дорогу не перешёл с пустым то ведром. - дед машет ведром и уступает дорогу.
- А на Шпилевку правильно мы едем? - спрашивает Мира.
- О, вы тоже туда. - улыбается дед.
- А что, уже ехал кто-то?
- Ага, хлопец один. С целым чемоданом книг. Правильно едете. Только через версту перепутье будет, так берите влево и приедете в Шпилёвку.
- Спасибо, дедушка. - говорит Чет.
- Не за что.
- А парень тот давно проезжал? - интересуется Мира.
- Да вчера ещё.
Едут дальше, проезжают хутор, снова лес.
- Кто-то нас обогнал. - Мира недовольно крутит головой.
- Пусть. Даже, если возьмёт сокровища, ему же возвращаться придётся. А тут мы. - Чет спокоен.
Они не видят столб черного дыма, который валит с хутора у них за спиной. Едут ещё с полчаса. Лес, тишина, покой. Когда, вдруг с ветвей деревьев, растущих по обеим сторонам дороги, падает на них большая сетка. А за ней сыплются с деревьев какие-то люди, валят путников на землю. Чет успевает выстрелить трижды, Мира - один раз. Несколько нападавших убиты, но оставшиеся вяжут Чета и Меру, бросают на носилки и лесным тропинкам несут на тот хутор, который они только что проехали. Там их ждет дед, с которым они беседовали. Только тогда он был в обычной свитке и грязных штанах, а сейчас в золотых одеждах и с почти короной на голове. В руках держит длинный посох с золотым набалдашником.
Чета и Миру кладут у ног деда.
- Они убили троих наших! Баба тоже стреляла! - шумят возбужденные смертью товарищей нападавшие, с виду обычные мужики, только у каждого за поясом по револьверу и ножу. Дед резко поднимает руку и все моментально замолкают. Начинает жадно рассматривать Миру, сравнивая её с куском застывшего воска в серебряном тазу. Мира удивленно смотрит на все эти манипуляции.
- Это она! Большая жертва найдена! - торжественно заявляет старик и по толпе людей идёт довольный гул. - В подвал её, на откорм.
- А куда этого? - показывают на Чета. - Он убил наших!
- Его - на маленькую жертву на следующей неделе. - приказывает дед.
Чета и Миру подхватывают и заносят в дом. Оказывается, что под ним находится глубокий подвал. Пленных опускают туда и заносят в железные клетки. Там укладывают на крепкие деревянные столы, к которым приковывают металлическими цепями. Нападавшие уходят и в подвале воцаряется темнота. Чет и Мира пытаются освободиться, но только звенят металлом оков. Они привязаны очень надежно, не вырвешься.
- Попались. - говорит Мира. Чет односложно отвечает.
- Кто вы? - вдруг спрашивает из темноты мужской голос.
- А ты кто? - интересуется Мира. Чет молчит.
- Я - сотник Причерноморского казачьего войска Славко Дубкивський.
- Где мы?
- В плену.
- Кто эти люди?
- Людоеды.
- Кто? - удивляется Мира.
- Тайная секта, которая практикует поедание людей. По вероучению людоедов, только систематическое употребление человеческого мяса, людятинки, как они его называют, позволяет получить спасение и вечную жизнь.
- Что за дурня? - удивляется Чет. - Я тут сколько прожил, а ничего такого не слышал.
- Людоеды обычно держат шинки при дорогах или постоялые дворы, которые обеспечивают им приток жертв. Люди исчезают и никто этого не замечает. Во времена царизма людоеды умели наладить отношения с полицией, так что их деятельность оставалась тайной. Во времена войны людоеды попрятались по лесам и теперь ловят жертвы здесь. Как пауки мух. Вот поймали нас. - сотник увлечённо рассказывает это, будто даже доволен, что попал в подвал.
- Откуда ты всё это знаешь? - спрашивает Мира.
- Я прочитал об этой секте в книгах. Они выходили в серии выдумки, потому что никто из издателей не мог поверить, что такое возможно в действительности. Но почти всё, что я читал, подтвердилось тем, что я видел здесь. Это правда, чистая правда! - сотник даже голос повышает, почти кричит в темноте, словно убеждает кого-то.
- Кто тот старик в золотых облачениях, который всем здесь управляет? - интересуется Мира.
- Это их вождь и первосвященник одновременно. У людоедов же теократия.
- Чего? - спрашивает Чет, которому не нравятся слова, значения которых он не знает.
- Теократия. Священновластие. Устройство государства, при котором вся полнота власти принадлежит жрецам, выполняющим сложные религиозные обряды по чествованию их кровавого бога.
- Старик что-то говорил о большой жертве. - вспоминает Мира.
- Да, они не просто едят людей, а обставляют всё, как жертву, которую они приносят своему богу. Жертвы делятся на крупные, средние и мелкие. Первые приносятся раз в год, вторые - ежемесячно, а третьи - еженедельно. Людоеды убивают свои жертвы по длинному и достаточно болезненному сценарию, после чего готовят их и едят, при этом в песнях восхваляют своего бога, который, на самом деле, дьявол.
- Тот старик сказал, что я буду большой жертвой. - говорит Мира.
- О, тогда вам, повезло, красавица.
- Откуда ты знаешь, какая я? И в чём мне повезло?
- Я видел вас при свете факелов, когда они привели вас. И удивился вашей волнующей красоте! А повезло в том, что если нас с вашим товарищем убьют уже на следующей неделе, то вас только спустя несколько месяцев, поскольку большая жертва приносится осенью.
- А как они поняли, что именно я - большая жертва?
- Их старейшина гадает на воске и выливает по нему, как должна выглядеть следующая большая жертва. Каждый раз он ищет иную жертву. Вот этот раз она оказалась похожа на вас. Так что поживёте дольше, чем мы. Но, увы, конец ваш будет таким же. - вздыхает сотник.
- Отсюда можно как-то выбраться? - интересуется Чет.
- Нет. Мы прикованы цепями к столам, на которых нас потом будут потрошить. Если мы разобьем оковы, то на пути у нас будет три стены решёток, а потом ещё железная дверь и ещё одна. Это ловушка из которой невозможно выбраться.
- Не бывает такого, чтоб невозможно было выбраться. - шепчет Чет и ёрзает на своем столе, пытается найти какое-то слабое место в цепях.
- Как ты оказался здесь? - спрашивает Мира невидимого собеседника. И сама дергает оковы, но они прочны до безнадежности.
- Я проезжал мимо, услышал запах свежего борща. Был голоден, решил остановиться пообедать. Они положили что-то в борщ, я доесть не успел, как мигом заснул. А когда проснулся, то оказался здесь.
- Давно ты здесь?
- Уже второй день. А вы как попали сюда?
- Мы тоже ехали мимо. Не остановились, а потом на нас напали в лесу. Спутали большой сетью и связали.
- Это они умеют. Они профессиональные людоловы. Куда вы ехали?
- Просто, по делам. А ты?
Дубкивський смеётся. Вот же чудак. Прикован в тёмном подвале, его ждёт верная смерть, а он смеётся. Что смешного?
- Вообще-то это тайна. - говорит сотник. - Но нам всё равно умирать здесь, так что я могу рассказать. Я ехал в Шпилёвку.
Несколько секунд тишины.
- А что это? - спрашивает Мира, словно в первый раз слышит это название. Чет прекращает ерзать, слушает.
- Такое село в лесах.
- Там у тебя родственники?
- Нет. Дела.
- Какие дела?
- Возможно, там есть сокровища.
- Сокровища? - Мира смеется, мол, не верит в этот бред.
- Сокровища! Стоимостью в миллион золотых рублей, если не больше! - обижается на её пренебрежительность Дубкивський.
- Откуда сокровища в каком-то лесном селе? Что это за сказки? - Мира даже фыркает, мол, не верит в такие глупости.
- Не в деревне. А в доме фон Шпила, очень богатого местного землевладельца. - поясняет Дубкивський.
- Я думаю, что его дом уже много раз ограбили. Как и все другие помещичьи усадьбы. -пессимистично заявляет Мира.
- Дом могли ограбить, но вряд ли фон Шпил держал свои сокровища прямо на столе в зале. Он спрятал их.
- Где?
- Этого я не знаю. Но я смог найти подробный план дома фон Шпила. Он заказывал его одному архитектору из Вены, а тот потом издал книгу своих работ, среди которых был и дом фон Шпила. С этим планом найти сокровища будет легко.
- А откуда ты узнал о самих сокровищах? - Мира уже даже не скрывает своей заинтересованности.
- Из газет. - охотно рассказывает Дубкивський. - Еще в 1916 году было громкое дело о попытке ограбления дома фон Шпила. Семь воров из Ростова и Одессы, отчаянные душегубы, форменные головорезы, вооруженные револьверами и бомбами, пришли к лесному дому барона. Должны были вернуться через несколько часов, их ждало аж две повозки для добычи. Но бандиты не вернулись! Они исчезли! Точнее, пятеро пропали, а ещё двоих нашли крестьяне. Воры были седые и сумасшедшие. Кричали и стонали, не могли сказать, что случилось, но случилось что-то страшное. Ведь это были те ещё негодяи, за каждым тянулось много преступлений и их трудно было чем-то испугать, тем более до безумия. В газетах выдвигали самые разные версии произошедшего. Ни одну из них нельзя было считать доказанной. Но все сходились на том, что в доме барона хранятся очень большие деньги, так как он владел тысячами десятин земли, тремя сахарными заводами, акциями железных дорог и много чем ещё. Но банкам не доверял и все деньги держал у себя, потому что говорил, что его дом в лесу охраняется лучше, чем любой банк.
- Кем охраняется?
Сотник довольно хихикает, словно Мира попала в расставленную им ловушку.
- Да разные ходят слухи. Но это не главное. Важно, что сокровища всё еще не нашли. Было важно. Пока мы не стали едой. - Дубкивський вздыхает. - Интересно, у людоедов есть молитвы? Может какой-то свой "Отче наш". Представляете, что они имеют в виду, когда просят "Хлеб наш насущный дашь нам днесь"? Нас имеют в виду, дураков, которые окажутся в их паутине. И надо же мне было попасть к людоедам! Я же знал о них почти всё! Но этот злосчастный борщ! Я слишком люблю поесть. Э-э-х. - сокрушается сотник.
- Слушай, так это ты ехал со стопкой книг? - догадывается Мира, вспомнив слова деда.
- Да, я.
- О, так это о тебе нам говорил дед. Хитрые они.
- Страшные они. О, идут. - говорит сотник и голос его сходит на шепот.
Слышно, как клацают замки в железных дверях.
- Кормилец пришел. Делайте всё, что он скажет, иначе будет больно. - предупреждает Дубкивський. - Очень больно. - шепчет он испуганно. Видимо, на себе испытал.
Дверь открывается и в подвал заходит человек. Щелкает зажигалкой, зажигает фонарь. Высоченный и худой, настоящая шпала. На выбритом черепе неправильной формы заметны какие-то шрамы и пятна, плечи искривленные, сама фигура какая-то скособоченная, а ещё длинный нос и злые глаза. Выглядит страшно, хоть в цирк отправляй, в номер с чудовищами. Он притянул с собой большое ведро, которое дымится, наполняя подвал неприятным запахом какого-то варева. Шпала не спешит с решетками. Подходит, ставит ведро, открывает замок, заходит, тащит ведро, закрывает дверь, открывает следующую.
Пока Шпала приближается, Чет пытается рассмотреть подвал в свете его лампы. Каменные стены, несколько рядов прочных решёток. Большие дубовые столы с привязанными пленными. Под стенкой сотник - толстоватый, с белым телом и спущенными штанами. Чет и сам без штанов, которые сняли, когда привязывали. Шпала подходит к Чету, ставит фонарь рядом, достает из-за пояса огромную ложку, черпает нею варево из ведра.
- Открой рот. - не говорит, а гудит, как паровоз. Он действительно ужасен. Лысая голова, глаза выпученные, с губ течёт слюна, руки трясутся. Настоящий урод. - Открой рот!
- Зачем? - спрашивает Чет.
- Будешь жрать.
- Я не хочу.
- Будешь.
Шпала пальцами зажимает Чету нос и ждёт, когда пленник откроет рот. Держит наготове ложку смрадного варева из ведра. Шпала ждёт с минуту, но Чет так и не открывает рта. Тогда Шпала раздраженно рычит. Что-то достает из кармана затёртых до блеска штанов. Прижимает Чету ладонь, которая и так привязанная к столу цепями. Что-то делает, Чет шипит, словно обжёгся. Но не кричит, хотя видно, что ему больно. Шпала загнал ему иголку под ноготь.
- Или жрать будешь или подохнешь. - говорит он своим неприятным дрожащим голосом.
- Вы ешьте, ешьте! Он будет пытать вас, пока не заставит. Ешьте! - советует Дубкивський.
- Будешь жрать? - спрашивает Шпала. Чет не отвечает, просто кивает головой. Шпала сует ему ложку варева, выливает в рот. Чет пытается глотать, кашляет.
- Что за дерьмо! - морщится и сплевывает.
- Жри и молчи! - приказывает Шпала и бьёт ложкой по лбу. Видимо, это он готовил, так что обиделся.
Всыпает в Чета ещё восемь ложек. Тот уже говорит, что больше не может, но Шпала обещает снова загонять иголку под ногти. Чет глотает дальше то, что ему наливают в рот. После этого Шпала переходит к Мире. Она не сопротивляется. Пытается смотреть на Шпалу соблазнительно, но тот не обращает на неё никакого внимания. Ни на взгляды, ни на облизывание губ, ни на игру языком. Кормит, затем переходит к Дубкивському. С ним быстро, сотник старательно глотает всё, что наливают ему в рот. Шпала забирает ведро и уходит, тщательно закрыв за собой все замки. Темнота. Некоторое время все лежат молча, пресыщенные невкусной и жирной пищей.
- Какая же гадость! - говорит Мира. Чет что-то бормочет.
- Ничего, постепенно привыкнете. Человек ко всему привыкает. - успокаивает Дубкивський. - И вы не расслабляйтесь. Через шесть часов всё снова повторится. Это у них называется усиленный откорм. А ещё, он зажигает лампу моей зажигалкой! Это же подарок мамы! Забрал, гад, такой!
Мира плюется в темноте.
- Меня сейчас стошнит от этого!
- Жирно и не вкусно. - со вздохом соглашается Дубкивський. - Они не очень церемонятся с жертвами. Только перед самим убийством напоят брагой, чтобы мы опьянели и были веселы. Это, вроде бы, отражается на качестве мяса, на его вкусе.
- Откуда ты все это знаешь? - немного раздраженно спрашивает Мира, которой не нравится слушать про страшное будущее.
- Из книг. Я весьма начитан. Учился в университете, библиотеки посещал, читал там очень много.
- И что, в них писали про этих людоедов?
- Да! Писали! Конечно, всё это проходило, как художественная литература, выдумки, сказки какие-то. В таком случае цензура легко пропускала, хотя и делала замечания, что слишком кровавые сказки. Приходилось давать взятки. Был такой профессор Кончалаба, как человек - подонок, но занимался местными чудовищами и издавал книги о них, как художественную литературу. Я их читал, так что много всего знаю о различных чудовищах. В частности о людоедах. Об их обычаях, о том, как они будут нас убивать и что из нас готовить. - сотник вздыхает.
Чет начинает дёргаться на своем столе.
- Странно, что этот урод даже не взглянул на меня. - удивляется Мира. - Я же умею показаться. Всегда действовало, а тут и глазом не повел.
- Он запуган. - поясняет Дубкивський. - Наверное, его бьют, по крайней мере, на лице у него синяки и зубы не все, а ещё эти страшные шрамы на голове, словно ему там клеймо выжигали. Вот он такой дурень недоразвитый и есть.
- Слушай, а зачем нам спустили штаны? - спрашивает Чет, который не привык вот так валяться без штанов при даме, пусть сейчас и темнота вокруг.
- Чтобы в туалет нас не водить. В столе есть дыра и туда надо делать все дела. - рассказывает Дубкивський, который уже знает местные правила.
- Что? - удивляется Мира.
- А тебе наверное разрезали платье? Так? Это они, чтобы не водить нас в туалет. Чтобы мы только лежали, ели и набирали вес.
- Вот же твари! - ругается Мира. - Надо же было так вляпаться!
- Да. - грустно соглашается Дубкивський. - И хотел же проехать, но тот борщ меня сбил с толку. Хотя, не здесь, так в лесу бы поймали. Сейчас мало путников, так что людоеды, видимо, ловят всех, кто проезжает рядом.
Некоторое время молчат.
- Слушай, а что ты собирался делать с сокровищами? - спрашивает Мера, которой просто не лежится в этой темноте, лучше уж поговорить, чем думать, что их съедят.
- Отдал бы на благо Украины. - говорит сотник после небольшой патетической паузы. Говорит торжественно, с расстановкой.
- Чего? - хором спрашивают Чет и Мира, удивлённые таким ответом.
- Ну, я же патриот. Я бы отдал сокровища на дело независимости. А себе бы взял немножко. У меня здесь, недалеко, в Ахтырке, осталась любимая девушка, Оксана. Мы довольно давно не виделись, но она ждёт меня, я знаю. Забрал бы её оттуда и мы бы боролись за Украину вместе.
- Так ты мазепинец? - наконец-то догадывается Мира, которая слышала о таких чудаках, ещё когда жила у дяди Анатоля на Волыни.
- Да. А вы - нет? - удивляется сотник, будто ему только мазепинцы в жизни и встречались.
Мира как-то нервно смеётся.
- Ну, я люблю Украину. Очень. Слушай, а ты знаешь, где могут быть сокровища? - легко меняет она тему.
- Какая сейчас разница? Нас же сожрут. - вздыхает Дубкивський.
- Просто интересно. - врёт Мира.
- Я догадываюсь. Но не хочу об этом говорить, потому что только сердце разрывается. Я мог бы помочь Украине, а вместо этого попал в этот проклятый подвал. К людоедам! О которых всё знал! Ну, как такое может быть! - терзает себя Дубкивський.
Опять гремят замки.
- Странно, что-то рано он. - шепчет сотник.
Снова пришёл Шпала, щёлкнул зажигалкой, зажёг лампу. Зашёл в клетку, проверил тазы под столами. Задержался почему-то возле Чета. Ходил кругами, посапывал, потом ушёл. Снова темнота. И тишина.
- Слушайте, а такого еще ни разу не было. - отмечает через некоторое время Дубкивський.
- Чего именно? - спрашивает Мира.
- Чтобы это чудище приходило снова. Он как часы был, каждые шесть часов появлялся с ведром помой. А тут пришёл раньше времени, ходил возле вашего товарища. Кстати, как его зовут?
- Чет. - говорит Мира, а Чет между тем всё пытается найти слабое место в кандалах.
- Как? - удивляется Дубкивський.
- Чет.
- А откуда такое странное имя?
- Откуда, Чет? - спрашивает и Мира. Ей он не может не ответить.
- Я - сирота. Мать покрыткой была, из дому её выгнали, померла при дороге. Нашли меня крестьяне, которые на ярмарку ехали. Случилось это в четверг, поэтому и меня назвали Четвергом. Или Четом.
- А вас как зовут, красавица?
- Мира. Мира Бьянко.
- Бьянко? А не родственница ли вы тем Бьянко, которые владели большими поместьями на Волыни?
- Нет. - отрезает Мира почему-то раздраженно. Она не хочет вспоминать о судьбе дяди Анатоля и его семьи.
- Просто редкая фамилия.
- Нет!
- Я знал Анатоля Бьянко, он был большой украинский патриот, хотя и монархист. Но он давал стипендии на изучение украинской старины, обычаев и традиций. Я и сам получал такую стипендию три года. Также он оплатил мое обучение на курсах авиаторов. Очень уважаемый человек. Если бы побольше таких, так мы бы изменили Украину. - мечтательно говорит Дубкивський и вздыхает. - Он ведь школы строил по деревням, больницы, чтобы снизить смертность среди простых людей. Хотя и дворянин, но так заботился о народе!
- И знаете, чем ему отплатил народ? - зло спрашивает Мира, будто кнутом бьёт.
- Чем? - удивляется Дубкивський.
- Сначала и пальцем не пошевелил, когда убивали его и всю его семью. А потом разграбил дом, даже не подумав похоронить убитых. Потом и вовсе сжёг имение, заметая следы. Вот такая благодарность за все хорошие дела Анатоля Бьянко.
- Не может такого быть! - кричит Дубкивський.
- Может. - тихо и жестко говорит Мира.
- Это неправда!
- Правда.
- Откуда вы знаете?
- Потому что я единственная, спасшаяся из того ада.
Тишина на несколько минут, только слышно, как Чет всё звенит цепями, никак не успокоиться.
- Вы дочь пана Анатоля?
- Племянница. Я приехала в гости из Петербурга, потом началась революция и я осталась, думали, что в провинции спокойнее, чем в мятежной столице. А потом пришли дезертиры. Куча пьяных скотов, которые убили дядю, изнасиловали тётю, расстреляли всю семью. И крестьяне, тот самый народ, о котором дядя так пёкся, которому строил школы и больницы, давал деньги в долг без процентов, они не то что не помогли, они даже не сообщили в уезд, о том, что происходит! Сидели по домам и ждали, чем всё закончится. А когда закончилось, первые побежали мародерствовать. Вот таков ваш народ! Они очень любили дядю, целовали ему руку, благодарили, но когда пришла беда, то мигом позабыли о всех его добрых делах. Но не забыли об имуществе. Как только дезертиры сбежали, крестьяне приехали к дому дяди Анатоля на телегах и начали грузить всё, что можно было увезти. Сначала вещи, потом мебель, сняли даже крышу! Мне пришлось пригрозить им револьвером, чтобы они хотя бы не пытались стянуть с трупа дяди нательный крест! Вот револьвер они поняли. Только так! Так что ни в какой народ я не верю. Потому что всякий народ - это толпа, а в толпе нет ни ума, ни совести. Толпе, как стаду, нужен кнут.
- Вы зря так, Мира, зря. - захлебывается от волнения Дубкивський. - Народ по природе своей невинен. Он, как ребенок. И так же, как ребёнка, народ можно подтолкнуть на что-то плохое. Те люди, которые сожгли дом господина Анатоля...
- А до этого ограбили его, а ещё прежде даже не подумали спасти от страшной смерти его жену и детей!
- О господи! Я знал же и госпожу Ельшбету и Мики и очаровательных девочек! Вы точно знаете, что они погибли? - дрожащим голосом спрашивает Дубкивський.
- Я сама копала им могилы! Кстати, те дезертиры, которые убивали, они же тоже не с Луны упали, они были из народа!
- Народ просто соблазнили! Подтолкнули на преступный путь! Это сделали евреи! И коммунисты! На немецкие деньги!
Внезапно снова гремят замки. Взволнованный Дубкивський замолкает. Приходит Шпала, заглядывает к Чету, ходит вокруг, странно суетиться, кряхтит. Потом уходит. Темнота.
- Жиды, они как тот змий, что соблазнил Адама и Еву ... - продолжает Дубкивський.
- Сотник, замолчите! - кричит на него Мира и ласково обращается: - Чет.
- Что?
- Ты видел, как он ходит вокруг тебя?
- Кто?
- Наш тюремщик.
- Как?
- Как пёс вокруг сучки.
- Откуда вы набрались таких выражений? - укоряет Дубкивський.
- Я пожила некоторое время среди народа. - парирует Мира. - Четик, кажется, это наш единственный шанс.
- Какой шанс? - недовольно спрашивает Чет, который ничего не понимает.
- Шпала. Он приходил не просто так, он приходил к тебе. И ещё придет. Улыбнись ему, заговори с ним.
- Зачем? - удивляется Чет, который всё дергает кандалы, потому что не может просто лежать и ждать, когда его придут резать, словно скотину бессловесную.
- Кажется, ты ему нравишься.
- Чего? - удивляется Чет.
- Того! - раздражается Мира.
- Слушайте, а ведь это многое объясняет! - аж кричит Дубкивський. - Вот почему наш тюремщик такой пария, неприкасаемый! Людоеды выгнали его, обрекли на жизнь на дне общества, заставили выполнять самую грязную работу, потому что он - изгой, он - мужеложец!
- Кто? - не понимает Чет.
- Мужчина, который любит мужчин. - объясняет Мира.
- Как любит? - не может понять Чет.
- Да по-разному, как учит нас Апулей. - хвастается начитанностью сотник.
- Спит с ними, как с женщинами. - Мира пытается быть понятней.
- Разве такое бывает? - удивляется Чет.
- Я же говорил, Мира, что народ, он как дети! Не замутнён знанием! - торжественно произносит Дубкивський. - Бывает, бывает, Чет. Это такая болезнь, кажется, неизлечимая.
- Когда Шпала ещё раз придёт, то улыбнись ему. - продолжает Мира.
- Чего это я буду ему улыбаться? - раздражается Чет.
- Потому что я не хочу погибнуть здесь! - повышает голос Мира. - Я хочу выбраться отсюда и попасть таки в Шпилевку! - срывается она.
- Минутку! А вы что тоже в Шпилевку ехали? - удивляется Дубкивський.
- Да, ехали! - Мира прикусывает губу, так как понимает, что сказала лишнее. - Чет, послушай меня! Возможно это наш шанс! Единственный шанс!
- Какой шанс? - раздражается Чет.
- Когда Шпала придёт, заговори с ним. Заговори так, как ты говоришь с женщинами, которых хочешь соблазнить!
- Я так не могу! Он - мужик!
- Вы тоже охотитесь за сокровищами фон Шпила! - наконец-то доходит до Дубкивського.
- Замолчите, сотник! - кричит Мира. - Чет, ты можешь. Думай обо мне.
- Что?
- Когда он придёт, думай обо мне. Представляй, что разговариваешь со мной! Понял?
- Причем здесь ты? - глухо спрашивает Чет.
- Ты думаешь, я не видела, как ты смотришь на меня? - говорит Мира и смеется. Хрипло, так, что даже сотник Дубкивський, который хотел выразить своё возмущение, замолкает и тяжело дышит.
И тут становится слышно, как снова гремят замки.
- Закрой глаза и представляй, что рядом с тобой я. - шепчет Мира. - И я буду с тобой, как только мы выйдем отсюда! Это наш шанс, Чет! Сделай, как я говорю, ты можешь! И я буду твоя, любимый. - слышно, как Мира чмокает губами и чуть стонет, от чего влажный воздух подвала наполняется чувственностью и желанием.
Шпала снова пришёл, снова крутится возле Чета. Заметно, что людоед нервничает. То не может попасть ключом в замок, то что-то шепчет себе под нас. Затем становится у стола, на котором Чет. Тот лежит, словно окаменевший. Закрыл глаза, ничего не говорит и ничего не делает. Шпала смотрит на него, делает шаг, потом отступает. Тогда Мира стонет. Ну, будто бы спит, просто зевнула и плямкает губами. У Чета начинает вставать. Шпала видит это и удовлетворенно мурлычет. Подходит к Чету, касается его. Затем его члена.
Дальше всё происходит довольно быстро. Мира подсказала Шпале, что нужно освободить Чету руки. Шпала не хотел.
- Да смотри, он же любит тебя! Любит! - хрипло прошептала Мира. - Ощути силу его рук!
Она умела убеждать. Как только Шпала развязал Чету руки, тот убил его. Голыми руками. Свернул шею, как цыплёнку. Взял ключи, открыл клетки и освободил Миру.
- Его тоже. - Мира показала на Дубкивського.
- Зачем он нам? - удивился Чет.
- Он поможет в доме барона.
- Я не покажу вам, где сокровища! Они принадлежат Украине! - закрутил головой Дубкивський.
- Хочешь остаться здесь? - тихо спросила Мира.
- Нет! - сразу ответил Дубкивський.
Из подвала вышли втроём. Но перед тем сотник забрал из кармана мертвого Шпалы свою зажигалку.
- Это подарок мамы! - ему стыдно лазить по карманам у трупа, поэтому Дубкивський оправдывается.
- Нужно взять оружие и коней. - шепчет Мира.
- Надо сжечь этот логово к херам! Всю эту сволочь! - шепчет Чет в гневе.
Они выходят на двор. Там уже ночь. В сарае находят какую-то одежду. На чердаке, в соломе, несколько винтовок. Мира с Дубкивським выводят лошадей, а Чет закрывает все ставни, подпирает дверь из дома черенком лопаты, хлюпает керосином из жестяной канистры на стены, а затем поджигает зажигалкой Дубкивського в нескольких местах.
- Готово. Пусть поджарятся, гады. - сплевывает Чет и прикручивает канистру с остатками керосина к лошади.
- Зачем тебе керосин? - удивляется сотник.
- В дороге всё может пригодиться. - отвечает Чет. - Поехали.
Скоро уже они мчатся по лесной дороге, которая полоской сереет во тьме. За спинами у них разгорается пламя на хуторе людоедов.