Аннотация: Истории о женщинах, рассказанные мужчинами за выпивкой и 8 марта
Семь рассказов к 8 марта
(повесть)
Началось всё ещё в маршрутке. Сидела пьяная компания, человек семь хлопчиков допризывного возраста, шумели, матерились, вызывающие озираясь по сторонам. Типа взрослые. Потом полезли к нему. Сначала время спросили, потом почему грубо ответил. Начинать драку в тесной маршрутке было глупо, поэтому терпел. Они думали, что боится и наглели. Собирался встать на следующей остановке, там всегда многолюдно, часто милиция бывает. Если выйдут за ним, то парочку положит, шум подымет и как-нибудь разрешиться. Просто убежать не мог, потому что с ним тяжелый чемодан. Ехал в командировку. Это особый повод для расстройства, потому что ехал вечером восьмого марта. Тут барышень поздравлять, очень такой приятный праздник, а он будет тарахтеть в поезде. Закусывал губы.
Его толкнули. Малолетки явно борзели. Но прикидывал, что если дать в морду, то задавят массой. Не попрёшь. Вдруг вмешался водила. Остановился и сказал выходить. Подмигнул и улыбнулся, что мол всё в порядке, сейчас разберёмся. Он подумал, что у маршрутчика монтировка да и мужик здоровый, вдвоём этих придурков разгонят. Вышел, следом выскочила молодёжь, разгоряченная предчувствием драки. Выбрал двоих, которые главные заводилы. Их бы положить в первую очередь и порядок. Знал правило, что в стае главное убрать вожака.
Маршрутка газанула и уехала. Он остался на пустыре среди матерящихся малолеток. Темнело. Ругаться не стал, ввалил что есть силы самому ближнему и побежал. Они следом. Соображал быстро. Они пьяные и догнать не смогут. Если просто убежать, так набросятся на чемодан. Чемодан жаль, притом там часть денег и документы. Увести их от чемодана, потом вернуться. Бежал не во всю прыть, сохранял обнадёживающее расстояние, чтоб молодёжь не отстала. Они быстро запыхались и едва ковыляли следом, смачно матерясь.
Свернул на асфальтовую дорожку, ведущую к гаражам. Там их можно запутать и вернуться к чемодану. Обернулся, за ним гналось только трое, остальные отстали. Можно было бы попробовать с ними разобраться, но понимал, что рискованно. Вдруг у них нож есть или кастет. Бежал.
Всегда удивлялся своему спокойствию в экстремальных ситуациях. Думал, что это в отца свойство. Родного отца. Зэка был. С высшим образованием, из хорошей семьи, а пять отсидок в лагерях и там же помер. Жиган был, любил пределы, чтоб по грани пройтись. Отчаянна головушка. Мать его очень любила, но женщина волевая, взяла себя в руки, развелась, второй раз вышла за строительного начальника и живёт с ним. От матери его не любовь к авантюрам. Сам в полымя никогда не лез.
Скрылся в гаражах и стал выруливать в сторону чемодана. Прибавил ходу и молодёжь окончательно отстала. В беге был выносливый, дважды в неделю играл в футбол, дыхалочка дай боже. Сколько уже пробежал, а чуть только употел. Сухой да жилистый. Такие бабам нравятся. Собственно вся эта катавасия из-за бабы. По дурке, пару раз он переспал с барышней из планового отдела. Хотя и знал, что с ней погуливает директор. Не то чтобы хотел досадить или так самоутверждался, вышло так да и переспал. Потом слушки пошли, баба оказалась болтливая и тешила своё самолюбие. Он не расстроился, если что, будет отпиратся, не было ничего и всё. Но директор оказался хитрее. Не спрашивал было или нет, а сказал ехать в командировку. Восьмого марта вечером. Ни днем позже. Хотя понятно было, что такая спешка ни к чему, что можно и девятого поехать. Всё понятно, но директор сказал восьмого. И спорить было бесполезно. Его учили. И тут либо выполнять, либо написать по собственному желанию и уйти. Последнее предпочтительнее, потому что нельзя позволять себя унижать. Сперва так и решил, но потом успокоился. С ним поступали хитро, он должен был ответить тем же. Кое-что уже придумал.
Чемодан лежал на месте, молодежи не было. Остановил такси, потому что уже опаздывал. Едва успел, запрыгивал чуть ли не в идущий поезд. Хорошо, что попался нормальный проводник, открыл подножку и помог с чемоданом. Был нетрезв. Праздник.
Шёл в своё купе. Вагон был почти пуст. Поставил чемодан и сел на полку. Скорей бы раздавали постель да спать. Поезда не любил, но автобусы ещё хуже. За окном мелькал родной городок, окраины закончились и темнота.
-Привет!
В купе заглянул мужик лет за тридцать со шрамом на щеке и растрёпанными волосами.
-Мы тут собираемся отпраздновать, присоединиться не желаешь?
-Я спать буду.
-Через три часа таможня, хули спать. Давай.
-У меня и нет ничего.
-Всё есть, а не хватит, сходим в вагон-ресторан, докупим.
-Хорошо, сейчас подойду.
-Давай.
Он не любил дорожные пьянки, равно как и все прочие. От всего, что крепче пива бывали у него страшные бодуны, так что после крепкой пьянки мучался тошнотой и головной болью несколько дней. Посидит чуть-чуть ради приличия и уйдёт спать. Захлопнул купе и пошел в соседнее, откуда слышались громкие и нетерпеливые разговоры. Готовятся, колбаску режут, по рюмкам разливают. Предвкушение.
Зашёл, поздоровался. В купе сидело четыре человека, на столе две бутылки коньяка и три водки плюс довольно серьёзная закусь, даже жаренная курица. После бегов ему захотелось есть и решил чуть задержаться. Ему освободили место, стали знакомиться. Анатолий, ухоженный мужик интеллигентного вида, в костюме и галстуке. Очень аккуратно и умело ломал курицу, потом пошёл мыть руки, хотя предлагали салфетки. Чистюля. Эдуард, здоровый, широкоплечий, в модном свитере и при золотом перстне. Определил его в бизнесмены средней руки. Иначе бы на своей машине ехал. Овцебык. Саша. Невзрачный типчик, низкорослый, но коренастый, в потёртых джинсах и спортивной куртке. Такие обычно в купе не ездят, разве что за счет организации. Чмо. Наконец мужичок со шрамом, его звали Евгений. К тому же волосы ещё и сальные да изо рта плохо пахнет. Алик. На разливе был и очень ровненько расплёскивал коньячок по зелёным пластмассовым стаканчикам. Правильно, сначала лучшее выпить, а там уж всё равно что.
Трепались о чём-то, потом первый тост, поздравили отсутствующих дам с наступающим и накатили. Он, его звали Сережа, выпил треть и принялся за куриную ножку. Тут как-то разговор зашёл о причинах, того, что в международный женский день все они оказались куда-то едущими. Чистюля сказал, что едет в Лиссабон на конференцию, можно было и отказаться, но такая возможность очень нечасто случается и едет.
-Чё за конференция такая?
-Медицинская. Я сам врач.
-Гинеколог?
-Нет, окулист. У меня было несколько публикаций в журналах, английский, немецкий знаю, пришло приглашение. Главврач чуть слюной не подавился. Обычно он всюду ездит, а тут именное приглашение. Даже подбивал меня заболеть, чтоб вместо меня поехать, но там обязательное условие - английский. Еду я.
Овцебык рассказал, что едет по делам куда-то в Подмосковье.
-Я за велосипедом.
-За чем?
-За велосипедом. - от Чмо такого не ожидали.
-Тебе, что в Сумах велосипедов не хватает?
-Так я выиграл. Там конкурс проводили на лучший слоган для джинсов "Калипсо", я и послал, а неделю назад пришло, что выиграл главный приз - велосипед какой-то крутой.
-Тебе дорога дороже обойдётся.
-Не, я узнавал, такой у нас на базаре до тысячи стоит, а дорога сотня.
-Это ж в одну сторону.
-В две. Я с проводником договорился за двадцатку ехать, сейчас всё равно проверяющих нет, празднуют все. А обратно плацкартом.
-Продашь велосипед?
-Нет. Ездить буду. Мне как раз на завод удобно и на маршрутках сэкономлю.
Разговор бы продолжился, но тут влез Алик и сказал, что он писатель и едет в Москву публиковаться. Никого этим не удивил, даже расспрашивать никто не стал, потому что по нём видно какой он писатель. Скривился и обиделся, ожидал расспросов, но тут же не бабы глупые собрались, чтоб всякой фигне верить.
-А ты чего, Серёга, в праздник едешь?
Доедал ножку.
-У меня родственники на Урале, дядя помер, еду на похороны.
Правды рассказывать не хотел, потому что пьяный трёп да и Сумы город небольшой, всплывёт ещё как-то.
Выпили по второй, ну а третий за дам, все встали, накатили и пошли курить в тамбур. Все было тепло, хорошо, Овцебык угощал хорошими сигаретами, разговаривали. Неизвестно кто начал, но зашла речь о женской сути, что за создания такие рядом с нами. По трезвому глупейшее дело, а то стояли рассуждали.
Вернулись, ещё по одной и Овцебык сделал неожиданно вдохновенное лицо.
Кровавая любовь
-Была у меня история с бабой или даже двумя, хотя вторая по касательной. А может первая. Ладно. В общем работал я тогда ещё в газете, зам главного, уважаемый человек, денежки неплохие, машину купил, почувствовал так, что кое-чего достиг в жизни. Закрутился у меня тогда романчик с бабой одной. Учились мы с ней в одной группе, тогда ещё спали, но она про свадьбу заговорила. Бывает у баб такая фигня, что будто вожжа под хвост, хочется ей замуж и всё. Она так и сказала. А я не люблю, когда меня заставить пытаются, может бы и женился, если бы попросила нормально, а так до свиданья. Разошлись. Я себе другую нашёл, а она скоро вышла замуж и уехала в райцентр. Я даже не интересовался, что за муж.
Так и подзабыл о ней. Когда ехал раз утром домой с пьянки, вдруг вижу вроде она на остановке. Я тормознул, сдал назад, гляжу - точно она. С коляской. Автобус ждёт, а оно дождь начинается. Говорю, привет Ленка, давай подвезу. Думал пошлёт, расстались то мы не то что врагами, но не по хорошему. Она поздоровалась. Помог ей коляску сложить в багажник, посадил на заднее сидение, везу. Разговорились мы, оказывается работы в райцентре не стало, вернулись в Сумы, живут в общежитие. Муж еле устроился охранником. То есть по всему видно, что живут херово. И колясочка старенькая и сама Ленка одета так себе. Но никаких жалоб, весёлая, ребёнка покачивает. Ваня, сынок, полтора года уже ему было.
Довёз я её к базару и поехал себе. А сам то думаю, что Ленка только похорошела. Ладная такая, всё при ней. Ну и мыслишки соответственно, что неплохо бы. У меня то бабы были, но тут же не просто так, что сунул-вынул и пошёл, тут чувство. Хотя замужняя. У меня знакомого рогатый муж зарезал. Тоже история. Так что я не особо лез. Она тоже не звонит, хоть телефон дал. Так несколько месяцев прошло, когда встречаю её в центре. Уже без коляски, нарядная. Говорит, что ребенка отдала бабушке, ищет работу. Зашились видимо на одной зарплате. Пообещал помочь, если место найдётся. Потом до вечера ходил сам не свой, такая она красивая. Засела в голове и нудит. Думаю, как бы к рукам барышню прибрать.
Пошёл по знакомым, у одного на фирме нашлось место. Позвонил ей, передал через комендантшу. Согласилась. Хотя зарплата и небольшая, но есть да и дома надоело ей сидеть. Она человек общительный, в четырёх стенах тяжело. Стала работать. А ей позваниваю. Раз пригласил в ресторан. Пришла. Я бы может ещё тянул, не хотел, что в лоб, но она сама сказала, что не против. И устроили такую схему, что шеф посылал её вроде по делу, ехала ко мне и нормально. Так с годик очень хорошо жили и я даже подумывать стал, чтоб жениться. Пусть с ребёнком, по деньгам я тянул вполне. Поговорил с ней, говорит, что время подумать нужно. Я не давил, сам не люблю когда давят. Думай.
Раз решили мы аферу прокрутить. У меня в апреле день рождение и придумали мы его отпраздновать, чтоб пару дней вместе, никуда не торопясь. Уже надоело на часы всё время поглядывать. Поговорил я с приятелем, тот Ленке командировку выписал. Сам на неё поглядывал, но у нас с ним уговор, я ему квартиру свою для блядок давал. Круговая порука.
Значит план такой был, что Ленка едет на вокзал, не одна, с мужем. Сказала, что он вроде что-то подозревать начал, нужно успокоить. Он садит её в поезд, она машет из окошка, а на первой же станции, где остановка, выходит. Туда подъезжаю я и едем обратно в Сумы. На дачу моего знакомого под городом. Там камин, кровать, что аэродром и полный холодильник всяких поправок. Два дня полного кайфа и всё шито крыто. Я придумал схемку.
Встал с утра рано, часов в пять. Нужно было успеть заехать на дачу, выгрузить жратву и выпивку, застелить кровать, телевизор установить, камин растопить, в общем, свить гнёздышко. Потом на станцию, туда час езды и к часам к одиннадцати начинаем праздник. Я такой возбуждённый, бегал, напевал. Завёл машину и поехал.
Дачный участок элитный, Соколки, охрана есть, просто не проедешь. Объяснил, что сейчас заеду, потом снова мотнусь. Выставил две бутылки пива и сушенных бычков, охранник довольный, только попросил, если встречу напарника его, чтоб сказал идти в пост. Где-то пропал напарник. Я пообещал и поехал. Хотя думаю, где-то напился мент и валяется. Сразу дачу не нашёл, пришлось сделать пару кругов, благо дорога хорошая. Наконец выискал нужный. В соседнем доме горел свет на верхних этажах. Рядом проезжал, увидел, что джип стоит и рядом два типа в кожанках валяются. Думал, что пьяные, ещё пожалел, что будут мешать. Хотя, может проспятся да умотают.
Заглушил машину, взял сумки, открыл калитку и зашёл во двор. Там порядок, чистота, камнем выложено, как во дворце. Только на плитке следы странные. Вроде кровь запёкшаяся. Я даже приостановился, когда вспомнил, что хозяин на бродячих собак жаловался. Стоять, думаю, это они тут начудили. Дальше пошёл, забежал на крылечко, гляжу, а дверь приоткрыта. Видно, что с мясом выломана и тоже в следах. Пиздец, думаю, накрылось райское гнездышко. Теперь нужно мотать к охраннику, пусть вызывает милицию, позвонить хозяину, кого-то просить, чтоб Ленку забрали. Забот полон рот. Бросил сумки, стою матерюсь. Ещё успел почувствовать, что сзади кто-то есть и лёг.
Очнулся, голова раскалывается, на затылке фигня какая-то, хотел пощупать, а руки связаны. Открыл глаза, муть стоит, пока приспособился. Вижу, что сижу внутри дома на стуле, спутанный по рукам и ногам, голова болит, то есть оглушили меня. В соседней комнате ходит кто-то, бормочет, но не разберу что. Я сразу понял кто это. Муж. Ленка говорила, что он с характером мужичок, в десанте служил. Как-то пронюхал и устроил. Я стал соображать, кто меня заложил, а потом подумал, что дальше. Потому что если чуть голову не проломил и связал, это всё по серьёзному. Может и убить. Никто, мужики, не чувствовал, как это хуёво, сидеть и ждать, пока замочат? Накатим.
Хух. Значит попрощался я почти с жизнью, чуть даже ругаю себя, имел пример, как вредно рога ставить, а полез. Хотя Ленка баба хорошая, затылок болит, херня полная. Когда заходит. И не он! Я ж его знаю, Ленка давала фотографии, чтобы запомнил на всякий случай! Не он! Тот высокий, плечистый, лицо волевое, а это пониже лицо круглое. Я даже вздохнул с облегчением. А он смотрит на меня. Спрашивает, чего это я улыбаюсь. Я говорю, что рад видеть.
-А я тебя убью.
И тут только заметил нож в руках. В руках и в крови. Тут до меня начало доходить, что фигня. Что если не ленкин муж, так нахера тогда это устраивать и что делается?
-Или нет. Я тебя не убью, но при двух условиях. Ты будешь молчать и ты будешь слушать. Согласия я не спрашиваю, я говорю, что так будет. И так будет.
Тут мужики меня расколбасило. Дрожью взяло, сердце бухает, пот течёт, страшно, а что делать не знаю. Мужик ушёл, потом вернулся со стулом и ружьём. Сел напротив. Я так тогда пересрал, что и не разглядел даже. Только что весь в крови. И рукам покоя нет.
-То что ты видишь, это конец. Начало было давно, пару месяцев назад. Эти месяцы были для меня как годы, считай вся жизнь. Я работал тогда на заводе. Сторожем. Вечером приходил, утром уходил, зарплату давали на карточку, так что даже в бухгалтерию ходить не приходилось. Жил в общаге. Меня боялись, потому что пару раз бил морды, не шумели. Я не люблю шума. Когда приходил, то сразу ложился спать и не дай бог, кто-нибудь меня разбудит. Если спать не хотелось, то вырезал ножом фигурки из дерева. Выходил из комнаты только посрать. Я не люблю людей, они все сволочи. Я старался не видеть людей. Жратву покупал в пустых ночниках, к себе в комнату никого не пускал.
Потом сказали, что нужно пройти медкомиссию. Пришлось идти в больницу, сидеть в очередях, больные всякие, тошно. Потом у врача то перерыв, то совещание, а тебе ждать. Еле вытерпел. Ещё надо было анализы получить. Я пришёл, всё есть, а по моче нет. Говорят, что нужно сходить в лабораторию, она в подвале. Пошёл туда, ступеньки истёртые, коридор темные, еле дверь заметил. Открываю, а там она. Она. Я и не увидел ещё, а уже понял, что она. Стояла ко мне спиной, листала тетрадь. Я шёл к ней и расстёгивал матню, я шёл к ней и смеялся. Слышала и ждала. Она приняла мою игру! Я схватил её, нахуй со стола все пробирки, бросил её, раздвинул ноги, разорвал трусы, сунулся языком в пизду, а она уже сочилась, свернулась в трубочку, она ждала меня. Мы ебались, я рычал, она кричала. Потом я взял её на руки и понёс к себе. Хуй знает сколько дней мы ебались, пока живот не свело судорогой. Хотелось жрать, мы как очнулись. Денег не было. Ночью я пошёл и забрал деньги у какой-то бабы. Купил жратвы и вина, снова несколько дней. Лежали охуевшие, она спросила не хочу ли я улететь ещё дальше. Достала ампулки, шприцы. Я знаю про наркоманов, я сказал нет и выбросил всю эту хуйню в окно.
Деньги кончились, я снова пошёл на улицу, так было несколько раз, потом меня подстрелили. Нарвался на мужика с пистолетом. Положил меня и убежал. Я выбросил нож и разбил окно в доме. Сначала менты приехали, потом скорая. Отвезли в больницу, я потерял много крови, потом заражение в желудке началось, две недели в бреду валялся. Потом ещё с месяц ходить не мог. Она приходила, смеялась, что её выгнали с работы. Иногда приносила яблоки. Я хотел свалить с этой ёбанной больницы, чтобы к ней. Однажды она сидела рядом и смеялась, она часто смеялась. А я увидел у неё в глазах червячков. Маленьких таких, белых, как ниточки.
-У тебя в глазах червяки.
Она смеялась.
-Я вижу их!
Она смеялась и ушла. Я распрашивал докторов, они сказали, что черви в глазах быть могут, но не такие, как я описывал.
-Могут, могут. Рассказывай.
Я стал присматриваться к её глазам, а она их прятать. Перестала ходить. Меня обещали выписать через пару недель, милиция приставала, что да как, я их наплёл хуйни и ушёл. Я стал искать её. Пошёл на работу, там сказали, что уволилась и из общежития выписалась. Стал ходить по улицам, город маленький, встретимся. Ходил целыми днями и уже зимой встретил. Подбежал и заглянул в глаза. Червяков стало больше, очень больше! Червяки заполнили её глаза на треть. Я сказал, что нужно идти к врачу, что надо спасаться, потому что червяки это страшно, червяки едят людей! Она смеялась. Послала меня. Я ударил её поддых и понёс к себе. Я не собирался отдавать её червякам! Я сильнее червяков! Я растопчу червяков!
Комендантше в общаге сказал, что пьяная. Та всё поняла, думала, что несу блядь какую-то. Я привязал её к кровати, замотал рот кляпом и сказал, что буду с ней пока червяки не сдохнут, пока её глаза не станут чистыми! Она извивалась и делалась сама похожа на червь. Она ненавидела меня! Не она. Черви. Её замутили черви. Они закрыли всё, они заграбастали её и хотели управлять. Я не отдам вам её, не отдам! Не отдам! Я подогревал ей молоко и делал клизмы с чесноком, я целовал её глаза, я дул ей в уши, я держал её, когда она начинала биться в судорогах, я закрыл окно, чтоб не считать дни.
И я победил. Думал, что победил. Червяков становилось всё меньше, она стали выходить из неё с хрипом и судорогами. Она много плакала и её глаза стали очищаться. Она благодарила меня, что спас, она просила меня не торопиться с освобождением, дождаться, чтобы все черви погибли! Всё будет по-прежнему, мы будем вместе! Я приносил портвейн и нам было хорошо. Когда я уверился, я освободил её, мы долго ебались, потом я заснул. А утром её не было. Убежала. Червяки оказались хитрее! Они спрятались, они обманули меня, маленькие белые червяки, я ненавижу их!
Упал и катался по полу, бил ножом паркет.
Я снова искал её. День за днём бегал по городу, но не мог найти! Я знал, что где-то здесь, а найти не мог. Я кричал и выл! Ведь червяки быстро плодятся. Еще несколько дней и они заполнят её глаза! Тогда её не станет! Я потеряю её! Ёбанные червяки! Я не мог спать, я не рыгал всё, что ел. Я не мог быть на месте, только бежать. Я стал ловить наркоманов, я приставлял ножи к глоткам. Пятый сказал адрес. Дверь не открывали, окно на втором этаже, я прыгнул с дерева, я нашёл её! Она не могла говорить, я открыл её глаза, там целые клубки червяков! Я хотел её унести, я был уже хитёр и осторожен, я знал, что убивать червяков нужно очень долго, но я спас бы её!
Меня взяли менты, нашли нож, стали допрашивать, били и я отключился. Потом меня долго не выпускали из камеры, хотели навешать всяких висяков, но я кричал, чтоб отпустили и дрался. Плюнули и выпустили. Я сожрал буханку хлеба и снова побежал её искать. Я знал, что у меня день, может два, не больше. Я должен был её найти! Она ведь птица. Она птица, она умеет летать, а червяки хотят съесть её. Растоптать червяков!
Мне сказали, что она в кабаке у реки. Я побежал туда, но на входе двое жлобов, свалили меня и оттащили в кусты. Я плевался кровью, думал, что сдохну, но я должен был спасти её! Дождался, когда она вышла. С ней были три здоровых мужика, сели в джип и уехали. Я бежал за ними, отстал. Вернулся к кабаку. Ждал, пока выйдут официанты, завалил одного, он сказал адрес. Я побежал сюда. Я не бежал, я летел! Я тоже птица! Поэтому мы и были вместе, что мы птицы!
Перелез через забор, ходил по улочкам, я не мог её найти, наткнулся на охранника. У него была вот эта двустволка, я забрал и патроны. Потом увидел свет на втором этаже, прибежал. Двое сидели в джипе и слушали музыку. Выскочили ко мне, я прострелил им животы. Я знаю, как это больно, но им повезло и они сдохли сразу. Заскочил в дом, по лестнице сбегал человек без штанов. Он целился из пистолета, оступился, упал и скатился по лестнице. Внизу я растолок ему голову прикладом. Я побежал наверх, она была там. Лежала на кровати, вниз лицом, я перевернул, открыл глаза и закричал! Они были все в червяках, червяки вываливались из них белыми космами. Червяки заполонили её, червякиуничтожили её! Я кричал, я плакал! Я пытался докричаться до неё, погребённой под множеством червей. И мне удалось! На секунду, чуть-чуть, но среди червяков появилось пятнышко её карих глазах. В них была мольба! Мольба! Я кричал, чтобы она объяснила, как я могу помочь ей, о чём она просит? Но островок пропал и червяки снова заполонили всё!
Я сидел рядом, я не знал что делать и тут я догадался! Она просила спасти её. То есть не спасти, спасти нельзя, черви полностью захватили её, она просила не дать им владеть ею! Она просила убить себя, чтобы хоть так не сдаться червям! Она была птица, я знал это и только уверился. Она не хотела быть пищей червей. Я взял нож и перерезал ей горло. Я услышал её затихающий смех и рука её сжала мою. Я понял, что она зовёт меня с собой! С собой. И я пойду за ней, потому что она птица и я птица, потому что мы должны быть вместе и без всяких червяков!
Только я не захотел, чтоб нас нашли в том доме. И далеко тащить не мог, у меня нет сил. Еле выломал дверь сюда, а тут ты приехал. Ты должен передать всё, что я рассказал, чтобы все знали правду! Понял? Все должны знать правду! Сейчас я оглушу тебя снова, никто не должен видеть мою смерть.
Так меня и нашли в доме с голой мертвой бабой и таким же мужиком. У неё горло перезано, у него голова разнесена. Очнулся я уже в больнице. Сотрясение мозга и милиция около палаты сидели. Я им всё рассказал, только про Ленку смолчал. И не нужно было, понятно, что ебарезнулся мужичёк, замочил четырёх человек и себя на последок. Крыша поехала. А самое-то интересное, что как оказалось, бабу, про которую рассказывал, он не знал. Никто их вместе не видел никогда, не жила она у него в общежитии и в больницу не ходила. Обычная блядь, может и вправду кололась. Так вот.
-Ебануться.
Выпили и закурили. Всё равно вагон пустой, проводник неизвестно где. Рассуждали, что как бывает. Он курил и думал, что самого интересного Овцебык не рассказал. Слышал эту историю. Что после происшествия предложил той самой Ленке идти к нему. Она согласилась, сказала мужу, что разводиться. А тот взял и повесился. Крепкий мужик, психика железная и такая дурь. Ничего, они то жили дальше, хотя обсуждали их сильно. Съел дольку лимона и решил сам рассказать. Чтоб потом тихонько слинять спать.
Москвичка
-Ладно мужики, у меня своя история есть. Хоть без крови, но тоже ничего. Это пять лет назад было. Жена моего двоюродного брата в Москве училась. Не МГУ, но какой-то с понтами институт. Подружки у неё там были, чуть ли не княжеских фамилий и однажды летом приехала одна. Звали её Маша, один дед у неё скульптор известный был, другой в совете директоров нефтяной компании. Семья с деньгами и традициями. Как мне рассказывала жена брата, квартира у них в центре Москвы. Семь комнат, отдельно библиотека и кабинет, всегда прислуга была, кушали все вместе, несколько блюд, столовое серебро. Девушка приходила с учебы и запросто могла сесть книгу читать, телевизора почти не смотрели, музыки не слушали. Такие вот порядки. И некоторые трудности с противоположным полом. Я не в подробности не двавался, но выходило так, что парня, а парень уже и нужен. Потому что истерики случались, нервная стала. Родители и отпустили её к подруге на Украину, думали, что на тамошней дикой природе лучше отдохнёт, чем в сплошь цивилизованной Черноголовке. В общем приехала. День на третий пришли всей толпой ко мне в гости, выпили порядочно и остались ночевать. Утром я проснулся и оделся на речку бежать. Маша со мной просится. Побежали. Она запыхалась сразу, видно что бегает редко. Пришли на реку, покупались, она всё хвалит, как хорошо и как ей здесь нравится. Конечно, после Москвы и наш Псёл река.
Вернулись ко мне, брат с женой уже завтрак приготовили, поели мы, они ушли. Вечером жена брата звонит и по секрету сообщает, что произвёл я на Машу неизгладимое впечатление, только обо мне и расспрашивала. Пошутила, что женят меня на Москвичке и ей на пользу и мне остепенятся пора. Посмеялись. С утра сама Маша звонит, просит город показать, а то пить уже надоело. Я взял неделю за свой счёт, думаю, москвичек у меня ещё не было. Повёл её по городу, за два часа со всеми достопримечательностями управились, повёз её на Голубые озёра. На велосипеде повёз. Такая езда у неё вызывала дикий восторг, в Москве то за ней отец машину присылал, либо на такси.
Так у нас и пошло, что целый день купаемся, фрукты кушаем, вечером по знакомым двигаем. Она довольна и мне с ней хорошо. Только попросили меня, чтоб я поосторожней, а то она неопытная ещё, чтоб травмы не нанести. Поэтому придерживал себя. Когда уж неделя прошла, сидели вечером на берегу, болтали о чём-то, а она вдруг говорит, что хочет со мной переспать. Голос напряжённый, волнуется. Я еле улыбку сдержал. Ну думаю, столица столицей, а дикие, что папуасы.
Говорю ей, что только за. Но у нас даже покрывало с собой нет, потому комары лезут, тут толку не будет, пойдём на дачу. Она махнула послушно головой. Пошли. Только чувствую, что как-то замкнулась она и молчит. Сообразил я, что она на любовь надеялась, что мол страстью накроет и прямо там же. А тут на дачу идём, чтоб на скрипящей кровати банальной еблей заняться. Обидно ей. Шла-шла, потом как заплачет. Она то с виду всё понимает, четыре языка иностранные знает, а так дитё. Я её на руки подхватил и начал втирать что-то. Глупости какие-то смешные. А когда до дачи метров сто осталось, дорога прямая, целовать стал. Имел уже опыт, когда девочку нёс, целовались, зацепился за корень и упали в кусты. Ничего бы страшного, только в крапиву. Я то терпел, а она кричала.
Донёс её до дачи, она уже не плакала, а во всю меня слюнявила. Уложил её на кровать, очень кстати приличную, свечи зажёг, достал шампанского из подвала и показал, что галантным манерам и в провинции обучают. Переспали мы. У неё было красивое тело, стонала, я тоже не молчал, хотя мешковата, не знала как стать и что делать. Думаю, даже порнографии не смотрела. У неё текла кровь, что-то врала, но понятно, что целка. В двадцать два то года. У меня до этого только раз целка была, так ей семнадцать было. Так говорила, а может и меньше.
Значит переспали мы с Машей и переселилась она ко мне на дачу. Отлично мы отдыхали, когда пора ей уезжать. Итак на две недели дольше гостила, чем планировала, отец сказал, что сам приедет забирать. Пошёл я её на вокзал провожать, по дороге она сказала, что нужно поговорить. И запутанно стал объяснять, что я вот может..., что большое спасибо, она очень благодарна, но чтоб никому не было больно. Я сперва и не понял к чему она клонит, потом дошло, что боится, как бы не влюбился я и потом обижаться не стал. Успокоил её, сказал, что взрослые люди, отдохнули хорошо, какие обиды. Пообещал фотографии выслать. Поцеловались и уехала.
С месяц прошёл, чуть больше, вдруг звонок. Она. Сказала, что фотографии получила, поблагодарила, чуть поговорили и трубку положила. Потом письмо пришло, говорит, что соскучилась. Потом снова звонки. Потом приехала. Похудевшая, глаза заплаканные, я даже сперва подумал, не беременная ли. Предохранялись, но мало ли. Она мне на шею и просит ехать в Москву. Говорит, что не может без меня, что пыталась забыть, даже мальчика себе завела, но не может, психует, поехали.
-Я тебе квартиру уже нашла, знакомые в Голландию уехали, отличная квартира, будешь жить, деньги у меня есть.
Я ей объяснил, что за чужой счет никогда не жил и жить не собираюсь. Работу найду и в Москве. А сам думаю, может пора махнуть в путешествия, мир посмотреть. Я только в Харькове был раз и всё. Притом плачет.
-Поехали.
И поехали. Она через знакомых выхлопотала мне регистрацию, что менты не придалбывались. Я устроился в ночной клуб вышибалой. Нормально жили. Днём она у меня, вечером домой. Когда у меня выходной, то звонила будто у подружки осталась ночевать. Водил её по заведениям, она ведь разве что в театр или консерваторию, а я её по клубам. Отдыхали очень даже прилично.
Только перед самым Новым годом пришли ко мне. Папа Машин и дедушка, который нефтяник. Интеллигентные люди, только смотрят на тебя как на говно. Смотрите как хотите, только мне интересно. Думаю, что ж они будут мне грузить. Усадил их в, предложил чаю, отказались.
-Мы хотели бы серьёзно с вами переговорить.
-Говорите.
-Вам не кажется, что Маша вам не пара?
-В каком смысле?
-Во всех.
-Нет, почему же. Мы как раз очень хорошая пара, а если вас волнует моё происхождение, так среди моих далёких предков был гетьман. По-моему неплохо.
-Зря вы ёрничать.
-А я не вижу конструктива с вашей стороны.
-Конструктив таков: мы предлагаем вам заключить договор. Мы платим определенную сумму денег, а вы уезжаете из Москвы и рвете все отношения с Машей.
-Вы хотите меня подкупить?
-Мы предлагаем реальные деньги за реальную услугу.
-Это смешно.
-Ничуть. И ещё маленькое дополнение. Это квартира наших знакомых. У нас уже есть их заявление о том, что отсюда пропали несколько предметов антиквариата. Надеюсь, вы понимаете, что милиции не составит труда поймать преступника. Но это крайний вариант, для всех нас лучше его избежать.
-Это шантаж.
-Мы прелагаем деньги.
-Сколько.
-Цену назначает продавец.
-Значит любую?
-Определяет цену рынок.
-Я просто не знаю сколько требовать, чтобы не продешевить, никогда не продавал своё самоустранение.
-Хорошо, мы предлагаем вам 10 тысяч долларов.
-Слабо вы цените Машу.
-Мы оцениваем не её, а ваш отъезд!
-Тридцать две тысячи долларов на счет в банке.
Они не ожидали. То есть предполагали, что меня можно купить, но подозревали в провинциале склонность к долгому торгашеству.
-Тридцать две тысячи?
-Тридцать две тысячи. Завтра до обеда. И ещё кожаные штаны. Я видел их в бутике на Кузнечном. Классные такие, с заклёпками, чуть обтягивающие. Штаны сейчас.
Они совсем прихуели. Потом дедушка позвонил по мобильнику, видимо шоферу. Через час штаны прибыли. Всё это время мы сидели молча. Они хотели уходить, но я попросил подождать.
-Вдруг маленькие.
Штаны оказались в самый раз и они ушли. я и сам не знал, зачем мне кожаные штаны и почему 32 тысячи. Сболтнул, что пришло на ум. Правильно, что я решил проверить. У неё хватило сил партизанить против требований родителей, хватит ли открытое неповиновение. Пусть решает сама. Или мы выходим из подполья или проезжаем нашу совместную станцию. Нужно делать выбор. Может нужно было переговорить с ней, но я подумал, что ей пора становиться взрослой. Я жалел её до поры до времени, но теперь она должна сама всё сделать.
На следующий день я открыл счёт, деньги пришли, написал расписку, что получил и больше в Москве не появлюсь. Сел в поезд и уехал. Дома отключил телефон и днями смотрел телевизор. У нас в дом провели кабельное, природу смотрел, музыку, хоть совсем не спи, а весело.
Она звонила к родственникам, слала телеграммы. Я сказал брату, что женюсь, в субботу свадьба, пусть не обижается. В четверг она была у меня.
-Это правда?
-Ты про что?
-Про свадьбу!
-Да. Мадам, я прошу вашей руки.
Она упала в обморок. Никто из моих знакомых не падал в обморок, я думал, это только в кино бывает. Она упала. Потом и вовсе мыльный кадр, когда она приходит в себя, целует меня и шепчет "да". Через день мы были снова в Москве, ей нужно было доздать сессию, на февраль наметили свадьбу. Деньги то у меня были, все 32 тысячи цент в цент и наряд имелся - всё те же кожаные штаны, я то их и не надел ни разу. Маша была счастлива, я тоже ходил, довольный как дурак.
Наконец она всё сдала, договорились, что на следующий день я приду к родителям и скажем о свадьбе. Я настоял, чтобы вместе, потому что родители у неё были с таким характером, что любого сломают. Только не меня. Я посадил её в такси, подождал, пока она позвонит, что нормально доехала. Проходил под видом татарской подруги с труднопроизносимым именем. Лёг спать.
Утром жарил себе картошку, когда в дверь позвонили. Я думал, что она, отпер не глядя в глазок. Меня положили на пол, хорошо отметелили и повезли в отделение. Там сказали, что под кроватью нашли пакет с героином. Совали мне его в руки, думали, что на лоха нарвались. Я руки в карманы и хрен вам отпечаточки дарить. Догадался, что родители видимо решили снова меня убирать. Неутерпела Маша, видимо рассказала всё вечером. Ладно, пусть.
Ждал, её. Меня посадили в КПЗ, пару раз били, но вяло как-то. Пару раз вызвали к следователю, тот приказал писать признательное, потом и вызывать перестали. Просидел неделю, вторую. Маши не было. Я так подумал, что не пускают, да могла и не знать, где меня искать, она ж в этом не разбирается. Ждал пока выпустят. Через месяц выпустили. Я позвонил ей домой, там никто трубку не берёт. Я подругам её давай звонить. А мне там говорят, что уже и сорок дней как помянули. Я в телефонной будке и сел на пол.
Оказалось, что умерла она. То есть повесилась. На отцовском поясе. Видимо, всё-таки рассказала о свадьбе, на неё насыпались. А она непривычная была, чтоб давили будто танком, в теплице росла. Ночью встала и повесилась. Родители на меня милицию натравили, потом пошли у них ссоры, дочь то единственная, про меня и забыли. Если бы взятки садили, то и посадили бы меня.
Съездил я на могилку к ней, мраморную плиту поставили, потом памятник обещали. Не жалели денег. Посидел я там и уехал к чертовой матери. Такая вот история.
-От, блять, дурачье.
Накатили ещё, вяло переговаривались. Как-то так получалось, что грустно всё, но ни расходиться не хотелось, ни веселиться. И чего веселиться, если в канун праздника едут хрен знает зачем в пустом вагоне.
-Тогда и я расскажу -прорезался Алик.
Все на него строго глянули, потому что ненадежный типчик, писатель какой-то. Сейчас спорет чепуху, а тут такое душевное настроение.
-Тоже печальное.
Ведьма
Было это на позапрошлых выборах. Оказался я тогда без работы и чтоб хоть как-то пропитаться устроился в предвыборный штаб одной проправительственной партии. Сперва мы раздавали листовки в центре, а потом начальник наш приехал с киевского семинара и сказал, что победа будет за тем, кто применит технологию подворного обхода. Разбили город на участки и сказали, что окончательная плата будет в зависимости от набранного партией процента. Так как блата не имел, то получил в обработку один из самых плохих участков - Барановку. Там сами знаете, что за население, пенсионеры да цыгане, попробуй им демократические идеалы привить. Гадкий участок. Ходил я несколько дней, два раза чуть не побили, а то ругали и грозились меня с почвой смешать. Я бы и бросил, но так и вовсе ничего не получишь, потому что контроль, проверяли всех, а ведь месяц уже убил. Поэтому набирался терпения и шёл улица за улицей.
До выборов три дня оставалось, как подошёл я к улице Заозёрной. Домов в десять улочка, одной стороной к сосновому леску, другой к озерцу обильно заросшему камышом. Ухабистая улочка, заборы сплошь покосившиеся, несколько домов брошенных. Говорили, что там наркоманы местные собираются. Поэтому спланировал я с утра её пройти. Пять домов прошёл, обругали меня, порвали буклетики, которые я разносил и в лицо мне бросили. Терплю. Подошёл к следующему дому. Маленький, но ухоженный такой, с клумбой под окнами, крыша покрашена. Заглянул за калитку, собаки нет, зашёл на крыльцо, а звонка нет. Странно думаю, что такое. Стучать стал. С минуту бить пришлось, пока дверь не дёрнулась. Открылась с таким страшным скрипом, будто сто лет уже через неё не ходили. Я ещё подумал, что странно, домик такой ухоженный, а двери вот так скрипят.
Подумал и забыл, потому что на пороге стояла девушка необыкновенной красоты. Я вообще-то темноволосых предпочитаю, а тут что воронье крыло волосы чуть ли не по пояс. Лицо такое красивое и фигурка очень даже симпатичная. Я и обомлел, потому что привык со всякими огарками встречаться, а тут такой цветок на окраине Барановки. Спросила, что надо. Я от растерянности глупость какую-то залопотал, она дверь захлопнула, с таким же визгом. Постоял я несколько минут, как-то неудобно, думаю, дальше стоять, пойду. Улицу до конца прошёл, но как только спрошу про ту красавицу, как народ сразу злобился и отвечать не хотел. Я это понял так, что завидуют ей. Все старпёры, а она молодая. И красивая. И как-то увлёкся я ей, всё думал и думал, вспоминал, какая же она милая и как-то тоскливо мне делалось, что вот живу я и не знаю её. Я человек нерешительный, характера во мне мало, но вот знаете, запала она мне в душу и так взволновала, что пока в город доехал, решился к ней ехать.
Не просто так, но купить цветы, коробку конфет, шампанского. Как полагается. Даже о презервативах подумал, потому что сейчас время быстрое. Я однажды пока думал, как буду рассказывать о своих чувствах одной особе, прихожу, а она уже в кровати лежит, томными изгибами. Сейчас предпочтение делам, а не словам отдают.
Порывался я сразу к ней ехать, но темнело, а Барановка район слабоцивилизованный, кто там был знает. Темень, цыганва, наркоманы всякие. Решил я повременить, поехать с утра, заодно и проверить не блажь ли все мои душевные устремления. А то ведь часто так бывает, что с вечера думаешь одно, а утречком проснёшься и по другому всё. Может и здесь навиделось мне всякого малосущественного, а я воспалился.
С вечера загадал на сон, получиться у меня что-то с барановской смуглянкой или нет. Но погадать не вышло, потому что заснуть не смог. Крутился, будто на вертеле, уже и таблетку съел, а сна не было. С утра глянул в зеркало - глаза покрасневшие, стыдно и идти в таком виде, будто наркоман такой. Но чувства бушуют и пошёл. Приобрел красивый букет в пять роз, шампанское, коробку конфет птичье молоко, прочее и еду. Начали меня сомнения брать, не глупость ли делаю. Вдруг она замужняя или хахаль у неё, ещё мордобой будет. Не сама же на таком отшибе живёт, где и проходить страшно. Уже даже выходить ходил из маршрутки, но потом думаю, что ведь купил же всё, деньги потратил, потом чувства буйствуют, чтоб теперь и не спать. Убедил я себя, что надо, из маршрутки вышел и чуть ли не побежал, чтобы сомнения не овладели. Заскочил во двор, постучал, а сам насилу отдышку сдерживаю.
Тишина. Я еще минут пять стучал, не открывает. Вот так так. Неожиданный оборот. Я то и не подумал даже, что она могла на работу уйти. На Барановке почти никто не работал. Но не учёл, что молодая то, что ж ей дома сидеть. Стою идиот идиотом, с розами этими, шампанским и куда податься? К тому же обидно мне и чувствую, что второй не хватит решительности сюда придти. Хоть садись и жди. Тоже глупо. Соображал я соображал, вдруг дверь как заскрипит. Я даже испугался.
Стоит она на пороге, кивнула головой, что мол такое. Я давай рассказывать, но с заученной речи сбился, попёр куда-то не туда, хотя от чистого сердца. И цветы ей протягиваю. Она цветы берёт, улыбается, я уж преисполняюсь надежд, как вдруг как стеганёт. Прямо по лицу! Это розами, там же шипы! Снова и снова. Я сумку уронил, давай руками закрываться, а она стегает и стегает, я кричу, что не надо, сломались прутики, бросила мне их в лицо и ушла. У меня всё лицо в крови, только услышал, что дверь застонала. И я стону. Будто костёр на лице разожгли, хорошо хоть в куртке был, а то бы и рукам досталось.
Стою, достал носовой платок, он быстро кровью напитался и толку с него. Не знаю, что и делать. Страшно даже сделалось, что вот сейчас умру от потери крови. Вспомнил, что около остановки телефон был. Пошёл туда, на полпути вспомнил, что конфеты с шампанским забыл, но не возвращаться же. Иду дальше, стыдно мне, лицо прячу, а на меня и внимания никто не обращает, потому что для Барановки это дело привычное, там и с топорами в спинах ходят.
Вызвал скорую и жду, голову наклонил, чтоб кровь не так на одежду капала. Глаза щупаю, главное, чтоб глаза целы, остальное заживёт. Хотя больно и обидно. За что она меня так? Не нравлюсь, так скажи и уйду, а то букетом по лицу. И надо было гвоздики дарить. Тогда совсем бы без крови обошлось.
Приехала скорая, отвезла в травмопункт, там обработали раны, я соврал упал в облепиху. Пришёл домой и до вечера лежал на кровати, чувствуя как лицо потрескивает, это раны затягивались. А уже стемнело, понял, что снова пойду. Не отстану просто так. Гордячка она, я тоже с гордостью и покажу ей. То есть я мтить не собирался, до таких низостей не опускаюсь, а всё равно она у меня в душу запала и решил я настойчивостью брать.
Для начала разведать всё. Чтоб знать с какой стороны подступать. Решил ночью идти к ней, по окнам по заглядывать и выведать, что да как. Заснул для укрепления сил, но проснулся поздно, уже светало. Для разведки время не самое благополучное, но терпеть более не мог и поехал. Одел спортивный костюм, кроссовки, шапочку, чтоб и не узнали и ретироваться быстро, если понадобиться. Приехал, пришёл на Заозерную, но не самой улицей прошёл, а со стороны озера. Оно было зловонное, поросшее каким-то камышом ржавого цвета. Я боялся, как бы соседи не заметили, но оказалось, что огород весь был закрыт сухим прошлогодним бурьяном, только тропинка к озеру шла. По этой тропинке я к дому её и прокрался, затаился у стены. Посидел, прислушиваясь - тишина. Вдоль стеночки под окнами пробрался, даже понравилось, вроде как в кино. Заглянул в окно, ничего не видно. Вдруг над голове как ухнет что-то, я к земле и припал. Глянул вверх, там ничего, только чердачное окно открыто и бьётся в рамке, хотя ветра вроде и нет. Выждал я ещё, тишина. Окошко потрогал, крепко сидит, только выдавливать, но мне ж уголовщина ни к чему. Посмотрел на чердак. Через него можно попробовать. Только как туда попасть.
Зашёл я во двор, лестницу поискать, лестницы нет и двери все в сарай и погреб забиты досками. Только не крест накрест, как обычно, а в клеточку. Я обрадовался, значит сама живёт, если бы был муж иди отец, то сараи бы не забивали. И явно не богато живёт, потому что сейчас если привык человек к денежной жизни, так какая бы любовь не была, а в бедность не пойдёт. Я же человек был не самый материально обеспеченный. Ну, думаю, небогатые люди должны друг друга понять.
Походил я ещё кругами, видно, что нет её и поехал домой, чтоб вечером вернуться. Уже по тёмному приехал обратно на Барановку, чуть в озерце не увяз, прокрался к дому, гляжу, горит два окна. Подкрался я к ним, сижу под стеной. Страшно, жуть. Ещё пока шёл, надрожался, тут снова то треснет что-то, то зашелестит. Я уже кулаки сжал, сижу себя успокаиваю, что ведь двадцать первый век, причины всех боязней психологии хорошо известны, нужно брать себя в руки и не поддаваться.
Чуток успокоился и давай в окно заглядывать. А там штора. И не очень то плотная, но что там в комнате не разберёшь. У второго окна тоже самое. Только там форточка была. Если бы её открыть да отодвинуть штору. Но она ж рядом сидит, скорей всего заметит. Тогда я придумал как схитрить. Сбегал постучал в дверь, а пока она спрашивала, кто там, открыл форточку и сделал в шторах небольшую щель. Дверь застонала, смуглянка вернулась в комнату. Сидела на таком ободранном стуле. Перед ней столик маленький, типа журнального. На столе примус, кастрюлька дымящаяся. Думаю, совсем плохо живёт, если на примусе готовит. Это уж самое дно. Жаль мне её стало, что такая красивая и в нищете. С другой стороны обрадовался, что порядочная, потому что другая бы нашла как деньжат с такими внешними данными заработать.
Сидит она, колотит в кастрюльку, ещё заметил, что конфеты кушает. Те самые, что я принёс. А шампанское, наверное, выпила. Аккуратно кушает, будто королева. Я на неё даже засмотрелся, такая же красивая. Полногубая, лоб высокий, волосы распущены, в платьице скромном. Такая красавица, что аж сердце моё с перебоями стало работать. Гляжу, не могу налюбоваться на неё. Вдруг повела глазом и глядит в окно. Потом метнулась к нему и шторы раздвинула. Я от неожиданности отшатнулся и завалился назад, грохнул на какие-то ветки, треск. Гляжу, её в окне уж нет, я вскочил и бегом оттуда. Как на крыльях улетел, в маршрутку вскочил и домой. Там позвонил знакомому одному, он альпинист был давний, каждое лето в горы ходил. Попросил у него веревку с тройным крюком. Думал забросить его на чердак и влезть. Договорились, что завтра заеду.
Лёг спать и до десяти часов утра мёртвым сном. Проснулся, глаза открыл, а мне так хорошо, что просто праздник. Таких счастливых утр у меня и не было. Благодать прямо. Как-то показалось мне, что будет у нас с ней всё хорошо. Я то даже имени его не знал, а уверен был, что всё наладиться. Представлю, как мы вместе жить будем и хорошо мне, лежу улыбаюсь. Потом вспомнил, что за крюком нужно ехать, вскочил, даже не ел ничего, помчал.
Крюк забрал и к ней. Прокрался, но уже не со стороны озера, а с улицы. С часик удостоверялся, что нет её, потом только зашёл за дом. Чердачное окно так и открыто. Давай я бросать крюк, но оказалось, что это дело сложное и шумное. Гремит по крыше, а в окошко не попадает. Раза с десятого только осилил, когда уж думал вся Барановка на шум сойдётся. Вот, думаю, вызовут милицию, повяжут меня и доказывай тогда, что даже в намерениях воровство не имел. Тревожно мне стало, я и отбежал в сторону. Посидел в кустах, нету милиции. Тогда только полез. Думал, что легко, в школе на канатах лазил, но канат то толстый, а веревка куда тоньше и лезть по ней сложнее. Еле выкарабкался. Залез в окно, оно на диво большое было. На чердаке ни пыли, ни паутины, я уж удивился. Вроде как живёт кто на чердаке, хотя зачем же тут жить, если дом вполне хороший.
Обошёл чердак, раз ударился о стропило, потом стал искать ход в дом. Нащупал ляду, открыл, а там даже лестницы нет. Пришлось снова тройником пользоваться. Спустился я по верёвке, давай осматривать дом. И какой-то он странный оказался. Ладно телевизора не было и холодильника, это по бедности допускается. Но даже кровати не было. Или дивана. Будто хозяйка и не спала совсем. Комнаты пустые, в одной только шкаф книг старинных, в другой столик с примусом. И пахнет странно, не то травами, не то химией какой. Как в аптеке.
-Наркоманка, что ли?
-Я тоже так подумал. Обидно мне сразу стало, то такая милая и наркоманка. Но по другому как объяснить и дом пустой и запах. Я на стул сел, расстроенный такой. Знаю ведь, что за гадость наркотики, что от них не отцепишься. И они всё собой заслоняют, отодвигают на второй план. С наркоманкой нормальной жизни не будет. Я ещё хотел подумать, нельзя ли спасти её от этой болезни, но ведь это только в кино так. А в жизни, у меня несколько знакомых было, видел.
Посмотрел я с жалостью на жилище её и полез на чердак, но тут случилось неожиданное. По глупости не проверил я как крюк, он и оборвался. И так вышло, что я ногу подвихнул. Валяюсь на полу и стону от боли. Потом дошло, что как же мне теперь выбираться. С вывихнутой ногой на чердак я не вылезу и с окна не спущусь. Пополз к двери, хоть так бы выйти. Но на двери оказался старый дурацкий замок, который изнутри тоже ключом открывается. Полез я искать ключ, но не нашёл. Задумался я. Что-то сидел, рассуждал, последнее помню, что окно собирался выдавливать, и заснул. Думаю, что надышался чего-то, потому что будто под наркозом спал на голом полу.
Проснулся, уже как стемнело и слышу шум какой-то на чердаке. Вроде как кто-то там есть. А кто ж там может быть? Тут до меня доходит, что воры. Тоже приметили окно и залезли. Хотя что тут брать. Догадался про наркоманов. За дозой прилезли. И тут мне страшно стало, ведь эти и прирезать могут. Тем более, что калека, только на одной ноге прыгать могу. Копошатся наверху.
Придумал спрятаться. Ползком за шкаф с книгами и притих там. Если что, думаю, притворюсь будто сам наркоман и забалдевший, своего тронуть не должны. Свет включился. Странно, ведь воры, зачем им себя открывать и как слезли тихо с чердака, по лесенке, что ли. Хорошо хоть успел верёвку спрятать. Лежу и не дышу. Видно мне из-под шкафа совсем чуток, полосочку. И вдруг вижу, ноги женские. Её. Я чуть не вскрикнул от радости, но молчу. Думаю, как же ей всё объяснить. Даже не из страха, она то наркоманка, милицию не вызовет, а боюсь напугать и недоверие вызвать. Хоть от моего поцарапанного и в йоде лица доверия не много. Пришла она села рядом, так что рукой почти можно достать. Читала что-то. Я лежу и млею, глядя на неё. Думаю, как бы открыться получше. Вдруг она как вскочит
-Кто здесь!
Я хотел сказать, что я это, всё нормально, а она меня хвать за ногу. Я то человек не крупный, но семьдесят два килограмма есть, не пушинка, а она меня вытащила, будто морковку. Да ещё за пострадавшую ногу, я чуть с ума не сошёл. Заорал.
-Ты кто такой?
-Я, я....
А сам не знаю что сказать, как себя представить.
-Ладно, не важно, на ужин мне будешь, давно я свежинки не пробовала.
Я сквозь боль даже улыбнулся, думаю, вот молодец, не испугалась, даже юморит, нравились мне такие девушки. Хотел привстать, она меня толкнула на пол и давай вязать. Не знаю, где и верёвки нашла. Удивился я такому обороту.
-Ты чего?
-Ничего, есть тебя буду, давно молоденьких мужиков не пробовала.
-Как есть?
-Сперва парного мясца, остальное тушенкой закрою.
-Зачем?
-Зачем же ещё едят?
Связала и подвесила меня верх ногами к крюку под потолком. Тазик подо мной поставила, нож взяла.
-Сейчас кровь спущу, потом разделаю.
-Не надо.
-Что?
-Не убивай меня!
-Почему?
-Я же, я же к тебе с цветами, я тебя люблю!
-Чего?
-Люблю я тебя, люблю! Как только первый раз увидел, так сразу и понял, что люблю! Ты, ты такая красивая, милая, ты совсем не злая, я знаю! Не надо меня убивать!
-Любишь? Честное слово?
-А чего бы приходил, чего бы ходил вокруг тебя, конечно люблю! Очень люблю!
-Классно, говорят, влюблённые мужики очень вкусные!
Она бросила нож, и начала есть, откусывая большие куски мяса. В один присест и съела до половины. Так вот всё и закончилось.
-Погоди, кого она съела?
-Ну парня этого.
-Ты ж говорил, что ты.
-Ну, я. Меня съела.
-Так, ты же живой!
-Я писатель.
-Говно ты, а не писатель!
-Ах ты сука!
-Пиздюлей захотел!
Все вскочили и стали бить Алика, даже я. Потому что выпил уже порядочно и не хорошо, потому что мужики от сердца рассказывали, правду, а это говно понапридумывали хуйни и вешала лапшу на уши. Придурок.
Вытолкали его, но бить сильно не стали, потому что развезло его и только стонал да плакал. Только снова за стол сели, как проводник откуда-то взялся.
-Что за шум, мне порядок не нарушать!
Был он уже изрядно подшофе и охотно подсел добавить. Выпил с нами, рассказали ему за, что выгнали Писаку.
-Правильно сделали, нельзя людям в душу плевать. Не хочешь рассказывать - уйди, а брехать, показывать, что он один умный, а остальные дураки, нельзя так. А история про баб у меня есть, самая правдивая. Из-за этой истории, я вот сейчас здесь, а не дома за праздничным столом. Такая, значит, штука.
Случай с туристкой
В проводниках я уже двенадцать лет. До того на заводе работал, инженером был, высшее образование, всё как надо, но потом завод стал, денег нет, а семью кормить надо. У меня сосед проводником работал и посоветовал к ним идти. Хоть и в разъездах работа, а с наваром. Я и пошёл. Сперва трудно было, а потом привык, стали меня на хлебные рейсы ставить. У нас самые хлебные рейсы на юга были. Лезет народ и туда и обратно, так бывало, что я все третьи полки заполнял, плюс купе своё, да ещё фрукты черные везли. За хороший рейс и по пять сотен долларов брал.
-Прибыльное дело.
-Прибыльное. Делиться, конечно, нужно было, и с начальником поезда и ещё, но половина железно моя. Я своё дело знал, не зарывался и так шло, что уже собирался переводиться на международные перевозки. Конкурс проводников выиграл. Думал, как перейду, разведусь первым делом с женой, а то у меня нелады с ней начались, найду себе баба помоложе да красивше, сына мне родит, ну как полагается. Из-за жены, стервы этой, оно всё и вышло.
Работал я на Симферпольском, оттуда отправлялись, взял я с десяток левых, сорок ящиков винограда и жду, кому бы купе своё продать. Обычно выбирал парочку побогаче, лупил с них вдове и пусть едут. Только нет таких. Уже минут десять до отправления, ладно думаю, буду по одному месту продавать, хоть что-то выторгую. Тут подходит девка. Лет двадцать самое большее. И такой у неё вид, что сразу понятно - блядь блядью. Трахалась месяц без перерыва, домой теперь возвращается. Даже вон руки белые, солнца не видела. Такая вот краля, я с женой в ссоре и сгубил меня организм. Думаю, трахнуть бы её.
Она ко мне подходит, ставит рядом рюкзак свой и говорит, что ехать надо, а денег нет.
-В купе своё пустишь?
И ножками так перебрала, что у меня аж хуй из штанов чуть не выпрыгнул.
-Пущу, только не задаром.
-Понятное дело, не маленькая.
Завёл я ёе в купе, а сам чуть не вою от хочки. Как представлю, что она там лежит, так перед пассажирами не удобно. Еле я дождался отправления, быстро постель роздал и к ней сразу, ну думаю, теперь мне до самой Москвы рай. Заскочил я в купе, она лежит голожопая. Ну я на неё сверху и пошло дело. И так и этак, наебался, что аж сердце заболело. Достал бутылочку конъячка хорошего, выпил, она сперва не хотела, но потом тоже. Ещё выпил. Тут постучали, начальник поезда вызывал. Оказывается в соседнем купе семья ехала, не понравились им наши охи, настучали. Я начальнику полтинник сунул, всё нормально. Сам думаю сдерживаться надо и она чтоб молчала. Вернулся я и мы в тихом реже еще покувыркались. Попросила жрать. Пошёл я в вагон-ресторан, рассчитывал, так что ещё раз трахну её, а потом кореша приведу он в купейном работал. Был у меня перед ним должок, так и рассчитаюсь, а ей же похер.
Сказал корешу, чтоб подходил через часик, возвращаюсь в купе своё, она лежит лицом к спине. Я её за плечо беру, пусть думаю минетик сделает, а у неё голова висит. Я давай трясти её, вроде как без сознания. Пощупал пульс, а пульса нет. Мёртвая. Я там и сел. Вот это поебался. Теперь мёртвая баба в купе. И вечером таможня с пограничниками. Что объяснить, это ж потом штаны снимут и не откупишься. Тем более, что ебался с ней. Ещё скажут, что убил. Аж похолодел я, руки затряслись, голова разболелась. Ещё раз потрогал пульс, зеркальце ко рту, а фигня, мёртвая. Хотя молодая там, нормальная, но мёртвая!
Я с перепугу даже не подумал отчего. Думаю, нужно тело куда-то деть. Потому что с телом таможню не проеду. Сперва хотел в окно, но так могут из соседнего купе увидеть. И найдут же, легко рассчитают с какого поезда, а ведь видели, что к нему шла и начальник поезда про бабу знает. Может и не заложить, но столько потребует, что всю жизнь на него горбатиться придётся. Сижу, думаю, а баба остывает. Лежит голая рядом.
Придумал вынести на какой-нибудь станции и засунуть в проходящий поезд. Пусть потом разберутся, что да откуда. Хотел в одеяло её завернуть, но это ж подозрительно будет, что выносил и вдруг догадаются пассажиры. К тому же по одеялу и найти могут. И тут догадался я её одеть и вроде как пьяную вывести. Мертвецки пьяную, что аж говорить не может. Давая я её наряжать. Ещё майку так легко, трусов не нашёл, видать без них была, а со штанами намучился. Еле впёр. Обрядил, усадил, оно и действительно не сильно видно, что мёртвая. Облил её коньяком для запаха.
Через полчаса прибыли на станцию с остановкой. Я выскочил, а на путях ни одного товарняка. Да и светло, видно будет со всех сторон, что я бабу спроваживаю. Может, думаю, просто занести её за станцию и там в кустах оставить? Тоже стрёмно. Поехали дальше. И чем дальше, тем сильнее я психую. Уже и таможня скоро, а у меня мёртвая баба. Подпёр я её матрацом, сидит шлюха такая. Проверил по списку, впереди ещё три станции с остановками, на одной точно в сумерках будем. Успокаиваю себя, что не бан кипешевать, успею. И пошёл чай делать.
Только на двух станциях народу полно было, а на третьей усиленные наряды милиции, перестрелка в городе случилась, искали бандюков. И тут я уже по серьезному срыпел. И валидол под язык и капельки пил от сердца просил, думал, что скопычусь. Ведь посадить же могут запросто! За мертвую то! Таможня, погранцы, уже до того ошалел, что даже думал резать её на куски и в унитаз спускать. Я не зверь, но с перепугу чего только человек не сделает. Хорошо хоть опомнился.
Гляжу на часы, до таможни минут тридцать. Ну думаю, пусть лучше выкину да поищут, чем сразу у меня на полке найдут. Вышел с ней, иду, уговариваю, типа пьяная она, что выходить нужно. Прихожу в тамбур, там человека три стоят курят, сигаретки длинные, только закурили. Разматерился я про себя, но стою, потому что должен быть скоро полустаночек. Стоянки три минуты, вагон не открывали, но мне это единственный шанс. Говорю ей, что скоро выходить, так уж и быть высажу на полустаночке, если просит, зачем же ты так напилась, дурочка.
Те стоят, посматривают в нашу сторону. Потом один говорит, что ей выходить не надо, она из Москвы, в соседнем санатории отдыхала.
-До Москвы ей.
-До Москвы? Надо же. А мне послышалось, что сейчас вставать, неразборчиво говорит. Ну, пусть хоть тут воздухом подышит.
Держу её, аж руки устали, потому что ж обвисла всем телом. Так то она вроде небольшая, но хоть килограммов шестьдесят, а есть. Считай, мешок с сахаром да ещё ведро. Вспотел я, морду утираю, чую, что раскраснелся, очко дрожит, ну, думаю, приехали, дядя. Эти козлы стоят. По второй достали курить, сволочи. Тут я услышал голос начальника. Идёт сюда. Я за девку и уматывать. Затащил в купе, запёр на верхнюю полку, прикрыл, чем мог. Открывается дверь. Я бодрюсь, докладываю, начальник пристрожил, что спиртным пахнет, сказал, чтоб снова чай грел, пассажиры просят и ушёл. Я сел и ухнул, что паровоз. Страшно уже и выходить из купе. Ну, думаю, чёрт с вами, если выбрасывать, так и через окно можно, благо, что темно.
Выключил у себя свет, взялся за раму, а она ни с места. Они и раньше туговато ходила, а теперь совсем заклинило. Фигня. Ну ничего, я мужик то здоровый, надавил на ручку, сдвину. Так упёрся, что аж голова заболела. И ничего. Будто влито. Я достал отвертку, давай ковырять, долго морочился, пока расковырял, готово. Хотел её сунуть, а состав останавливается. Граница, прожектора горят, постовые с собаками ходят. Пиздец. Прикрыл я окошко и решил сдаваться. А обидно ж, мужики, обидно хоть плач! Ну какого хера так вот! Я ж по хорошему, взял, думал наебаться!
-А оно вышло, что заебался.
-Почти. Хуёво мне, сижу чуть не плачу. Когда стучат в дверь. Я открываю, а тма хмырь из тех трёх, что в тамбуре были.
-Шо такое?
-Мы видели, что девушке плохо, так вот нашатырь, дайте подышать, может проблюётся и полегчает.
-Спасибо.
Он ушёл, я стою с пузырьком. Дебилы, думаю, её теперь хоть в кислоту ложи, не подымится, а тут нашатырный спирт. И тут меня мысль как хуйнёт! Если эти поверили, что пьяная, так и погранцам наплести можно. Паспорт её дам, скажу перебрала баба, праздную возвращение, пусть спит, а то её всё на блевоту тянет. Паспорт нужен. В штанах не было, тут я вспомнил, что рюкзак ещё с ней был. Схватил я его и выщупал сверху. Прочитал, Князева Ольга Николаевна, прописана в Новгороде. Паспорт на стол положил и занялся подготовкой Ольги Николаевны. Главное, чтоб запашок не пошёл, а то ведь жара, а она уже часов пять как неживая. Но понюхал, ничего вроде. Еще коньячком окропил, нашатыря брызнул, чтоб понятно было, будто откачивал. Можно будет и при погранцах дать ей нашатырю, чтоб наглядно отключку доказать. Повернул я её лицом от стены, чтоб не нужно было потом лезть поворачивать её. Ладошки под щекой сложил, одеяльцем укрыл и вышла картина, вроде ребёночек спит. Странное дело, ведь на вид блядь блядью, а как сдохла, так и видно, что дитё. Сел на нижнюю полку и жду.
Первым шли таможенники ваши, хотя обычно погранцы сперва идут. К проводнику сначала заходят, спрашивают, что и как, нет ли подозрительного чего. Я стараюсь спокойно отвечать, что нормально всё. Люди с моря возвращаются, виноградик везут. За ящики свои татары должны самостоятельно договариваться, так что мне дела нет. Ушли. я не расслабляюсь, потому что впереди паспортный контроль, а ещё наша таможня, уж эти могут и пошмонать и проверить, на въезд всегда строже работают.