Внешность у него была невыразительная: волосы мышиного цвета, светлые глаза, среднее телосложение, возраст - 35-40 лет. В аккуратной одежде тоже не было ничего необычного для мужчины, обращающегося в деловых кругах: светлый деловой костюм, белая рубашка, серебристый галстук, черные блестящие ботинки с круглым носом. Самый обычный мужчина, если бы не наполненная странным изяществом и достоинством посадка и не широкая довольная улыбка, заставляющая оборачиваться на него многочисленных пассажиров метро. Он же переводил взгляд с одного человека на другого и улыбался, люди отворачивались. Когда дошел черед до неё, она невольно улыбнулась в ответ и, выдержав взгляд несколько секунд, смущённо опустила глаза.
Вышли они на одной и той же станции. Прежде чем темноволосая девушка с карими с прозеленью глазами успела раствориться в толпе, дорогу ей преградил тот самый мужчина. Слегка поклонившись, он подождал, пока утихнет шум отъезжающего поезда, и только тогда заговорил:
- Здравствуйте, прекрасная леди. Меня зовут Владислав, - глубокий голос, насыщенный обертонами приятно поражал, - Я буду счастлив, если вы назовёте мне свое имя.
- Ал... - смутившись, девушка слегка поперхнулась словом, - Алла.
- Восхитительное имя, - прибытие очередного поезда заставило мужчину досадливо поморщится, - Здесь слишком шумно. Позвольте пригласить вас в кафе.
- Я... я спешу, - взгляд девушки заметался из стороны в сторону, выхватывая то одно, то другое лицо в потоке людей, покинувших поезд, в поисках возможной поддержки.
- Настолько, чтобы не осталось времени даже на чашку чая? - взгляд Владислава стал весёлым и чуть ироничным, придавая мужчине особое, непреодолимое очарование. - Не бойтесь, здесь же центр города. К тому же, воля дамы для меня - закон.
Он вновь галантно поклонился. Девушка неуверенно кивнула:
- Ну... ну ладно.
Когда они вышли на улицу, глаза Владислава восторженно округлились, и тут же сощурились как у довольного кота:
- Посмотрите, какой глубокий синий цвет у неба! А эти белые облачка!.. Какой насыщенный цвет придают золотые лучи стенам!.. - с по-детски искренней улыбкой он обернулся к девушке, - Прекрасный день, вы так не считаете?
Алла, чей день прошел в ритме бега, отнеслась к его словам и восторгу с сомнением. Тяжело вздохнув, он сделал пригласительный жест:
- Пойдемте, здесь неподалеку есть восхитительное кафе.
Разговор они продолжили уже за чашкой чая, сидя в уютных плетёных креслах. Их разделял только круглый деревянный стол, дымящиеся чашки и короткая толстая свечка, выбрасывающая к потолку сильный и ровный язычок пламени. Немного осмелевшая девушка перехватила инициативу. Немного - потому что она так и не поняла, что за человек перед ней, только сердце билось чаще, в ожидании какого-то чуда, и с ритма его не могли сбить ни чувство самосохранения, ни здравый смысл.
- Простите, но что вам от меня нужно? К чему все это?
Печальные вздох и взгляд стали для Аллы неожиданностью.
- Все верно, это время. Отвечая на ваш вопрос: я увидел красоту и силу - и не смог пройти мимо.
- Что это значит? - сомнительный комплимент заставил девушку нахмурить брови, но разозлиться она не смогла.
- Не сейчас. Сейчас еще рано, - Владислав задумчиво отпил чай, и его лицо посетило выражение блаженства, - Попробуйте, не пожалеете.
Ч ашка была поставлена на стол совершенно бесшумно. В каком-то озарении девушка спросила:
- Кто вы?
Он одобрительно хмыкнул:
- Я знал, что не ошибся. По сути больше всего подходит словосочетание "пьющий жизнь". В какой-то степени это созвучно слову "вампир".
С затаённым страхом Алла спросила:
- Вы пьёте кровь?
Безразличие, с которым мужчина ответил, поражало:
- Могу и её. Я пью жизнь.
- Как это?
Он мягко улыбнулся, по-кошачьи сощурив глаза:
- Не сейчас. Кажется, вы спешили? Не смею вас больше задерживать.
- Подождите! - крик вырвался сам. Девушка, плохо осознавая свои действия, рылась в сумочке в поисках бумаги и ручки. Найдя их, она набросала несколько строк и протянула листик мужчине, - Вот, возьмите. Здесь номер телефона и...
Владислав быстро пробежал написанное глазами, и его брови удивлённо взмыли вверх:
- И даже адрес? Вот вам и время... Зато теперь я уверен в том, что не ошибся. До встречи, леди. Пусть ваша душа сияет ярко.
Они действительно встретились, потом ещё раз и ещё... Он ожидал её у подъезда, неизвестным образом угадывая дни, когда она была свободна, и тогда они шли гулять, делая редкие привалы в небольших, но очаровательных кафе. Владислав как ребёнок радовался мелочам: короткому тёплому дождику, нежным цветам шиповника, стайке воробьёв, изящной походке случайного прохожего... Он вёл девушку по знакомому ей миру, но уже после одной такой прогулки она перестала узнавать его, отыскивая с помощью Владислава маленькие чудеса в самых обычных вещах, приоткрывая полог такой огромной тайны, как сама жизнь.
Было чему удивляться и в самом мужчине. Почти всегда его лицо что-то выражало: чистую радость, светлую печаль, вдохновение, задумчивость... чувства выглядели столь естественно, что было невозможно усомниться в их искренности. И даже в те редкие минуты, когда он был абсолютно спокоен, он словно излучал какое-то нездешнее сияние - где-то на грани восприятия девушка ощущала текущую сквозь него могучую силу. Алла боялась поверить и все же верила.
- ...Вы говорили, что вы вампир. Значит, вы бессмертны?
- Не совсем. Я умру только тогда, когда перестану жить.
...Холод и одиночество. Безразличие. Какой сейчас день? Остро отточенный луч мёртвого электрического света и скрежет металла по камню. Принесли еду - омерзительную, безвкусную. Тяжёлые удаляющиеся шаги. И опять - никого. Сейчас он с радостью выпил бы даже отвращение, презрение, ненависть, даже кровь. Пусть радость стала бы тёмной и злой - всё равно!.. Но есть только безразличие - холодное и пустое. Даже ласковая тьма не в силах больше помочь - высохла, вымерзла. Нечему больше поддерживать огонек радости ли, печали, любви, ненависти, страха... А вместе с этим огнем гибнет и он...
Яркий свет. Она пришла насладиться его последними минутами. Зря. Ее ненависть достаточно горяча, чтобы возродить едва тлеющий огонь, превратить его в огромный костер, а её боль и тоска способны вновь наполнить высохший колодец. И в ней нет ничего, чтобы пробудило в нём уснувший свет или даже липкую тягучую жалость... К тому времени, как он вышел под горячие, наполняющие жизнью солнечные лучи, не осталось никого, кто бы попытался загородить ему дорогу...
Лицо Владислава окаменело, словно он вспомнил что-то причиняющее боль, которую он не хотел показывать другим. Больше в тот день девушка спрашивать не решалась, хотя тень отхлынула также быстро, как и появилась.
...Они шли по широкой и тенистой парковой аллее. Девушка держала мужчину под руку - он предложил это сам, в ином случае она никогда бы не отважилась на подобную фамильярность. Умиротворенно шелестела листва, играли, сливаясь и дробясь, солнечные зайчики... день выдался на удивление спокойный. А может дело было не в самом дне, а в исходящих от мужчины волн уверенности, силы и собственного достоинства. Отзываясь на это мирное течение энергии, неторопливо тёк разговор:
- Скажите, а чем вы занимаетесь? Или это секрет?
- Нет, никакой тайны в этом нет. Я рисую картины, пишу стихи и книги, иногда подрабатываю росписью по стеклу и керамике. Мой псевдоним Ярослав Мирской.
- Ой, а я совсем недавно читала рецензию на вашу книгу, она была очень лестной, - Алла сквозь ткань рубашки почувствовала, как мужчина напрягся. Девушка тревожно всмотрелась в его лицо, - Что-то не так?
- Леди, вы читали мои книги?
Алла смущенно опустила глаза:
- Нет, не довелось.
С удивлением она ощутила, что мужчина расслабился. На его лице появилась облегченная улыбка.
- Хорошо.
- А что случилось?
- В моих книгах описан мой путь. Было бы печально, если бы он смутил ваш разум именно тогда, когда вы делаете первые шаги по своему собственному.
- Значит, мне нельзя их читать?
- Почему же? Можно. Но я настоятельно прошу сейчас этого не делать. Вы уже сделали первый шаг, но ещё так легко в страхе отступить назад...
- Я чувствую себя слепой, которую ведут по краю пропасти.
- Не бойтесь, я не дам вам упасть. Более того, я научу вас летать.
- И когда это произойдет?
- Достаточно скоро. Однако я хочу вас предупредить - наши пути сплелись ненадолго.
Девушку эти слова почему-то задели, и она отвернулась.
- Я обидел вас, леди?
- Нет...
- Разочаровал?
- Скорее - опечалил.
- Горькое чувство, но скажи я вам об этом позже - оно стало бы ядом.
Алла улыбнулась, свободной рукой смахивая набухшие в уголках глаз слёзы:
- Я справлюсь.
Владислав серьёзно кивнул:
- Да. Вы - справитесь.
...Владислав всегда провожал девушку до её дома. Сегодня они возвращались затемно. Тёплые жёлтые фонари, освещающие улицу, обрамленную легкими, словно призрачными березами, почему-то почти отказывались делиться своим светом с подъездом. Ещё на подходе к этому сгустку мрака мужчина, не обрывая разговора, неспешно натянул тонкие черные перчатки. У Аллы, которая видела это, внутри что-то екнуло, появилась смутная, ничем не объяснимая тревога.
Дорогу им преградила тень. В руке незнакомца отражённым светом далеких фонарей блеснула сталь.
- Стоять! Гоните все ценное, и, может быть, я оставлю вас целыми и невредимыми!
Владислав плавным, абсолютно естественным, но оттого не менее заметным движением загородил собой девушку. Алла с трудом подавила порыв в страхе вцепиться мужчине в руку, ограничившись только тем, что прижалась к его спине. Бандиту такая рокировка не понравилась:
- Не советую играть в героя! А то я твою девку тут же... - он гнусно хмыкнул.
- Позвольте и мне дать вам один совет... - голос Владислава, глубокий, впитавший в себя нездешнюю силу, завораживал. - В следующей жизни, - мужчина сделал небольшую паузу, словно задумавшись над продолжением, - научитесь прощать.
Бандит пришел в ярость.
- Да я тебя, гад!..
Досказать он не успел. Занесенный для удара нож чудесным образом оказался в руке Владислава, и тот, не замедляя движения, вонзил острие точно в сердце нападающего. Бандит несколько секунд ещё стоял, недоумевая, а затем мешком рухнул на асфальт.
Алла, отступив на несколько шагов, переводила взгляд со своего защитника на мертвеца и обратно, в один момент ей показалось, что глаза Владислава тускло светятся в темноте. Крик почему-то застрял в горле. Лишь через минуту к ней начал возвращаться дар речи:
- Он...
- Мертв.
- Зачем?.. Или... - глаза девушки округлились, - вы хотели его крови?!
Мужчина тихо и недовольно фыркнул:
- Я не питаюсь всякой дрянью. Леди, единственное, что было прекрасно в этом человеке - это его смерть, - отвечая на немой вопрос, он пояснил, - Потому что благодаря ей, его грязь перестала пятнать красоту Создания.
Неторопливо сняв перчатки, он положил их в карман. Девушку, бездумно наблюдавшую за его действиями, внезапно озарило:
- Вы... знали?!
- Я давно пью жизнь и тонко чувствую все её мельчайшие изменения. Это можно назвать даром предвидения, основанном на знаках окружающего мира, которые любой другой посчитал бы несущественными. Таким знаком может стать упавший листок, чуть изменивший температуру и направление ветер, мутное отражение в нетревожимой луже... Есть более очевидные знаки, которые иногда расшифровывают и обычные люди: недозакрашенное слово на заборе, получившее новый смысл, случайно надорванная страница газеты или книги, словно подчеркивающая какое-то словосочетание или картинку... Честно говоря, эти знаки мне находить много труднее, - во время объяснения Владислав медленно и незаметно сокращал расстояние между ним и девушкой, и наконец-то, достигнув цели, приобнял Аллу за плечи, - Как вы, леди?
Даже в темноте было видно, что девушка неестественно бледна:
- Я...
- Позвольте мне проводить вас до дверей вашей квартиры.
Алла лишь судорожно кивнула.
- Ну вот вы и дома.
Неловкая пауза и его мягкая полуулыбка. Мужчина было начал:
- Что же, я...
Но его перебили:
- Владислав... не уходите. Родители сегодня ночуют на даче, и я...
- Желание дамы - закон. Если вы покажите, где у вас лежат специи, я смогу заварить вам успокаивающий чай.
- Да... конечно...
Алла заснула, сжимая в руке уже пустую, но ещё тёплую чашку. Владислав не стал искать себе место для сна, и провел ночь в стоящем здесь же кресле, прикрыв глаза и улыбаясь доносящимся с улицы тихим шорохам. Когда раздался почти неслышный на высоте восьмого этажа крик, он напрягся, но вскоре вновь погрузился в приятную лёгкую дрёму.
...Встретившись с ним вновь, девушка вела себя странно. То и дело он ловил её страждущий и тоскливый взгляд, словно она чего-то желала, но так и не решалась попросить. Мужчина улыбался, но не довольно, как можно было бы ожидать - печально. Когда прогулка завершилась, он предложил:
- Если вы пожелаете, я провожу вас до самых дверей.
Алла кивнула, чему-то смутившись и обрадовавшись.
Когда их уже должна была разделить дверь квартиры, девушка почем-то замешкалась. Когда пауза стала слишком неловкой, она пробормотала, опустив глаза и отчаянно покраснев:
- Я сегодня дома одна, родители приедут только завтра вечером... - голос сошёл на шепот и утих окончательно.
Мужчина почти неслышно вздохнул и одним плавным движением преклонил перед девушкой колено. Глаза Аллы округлились, в них смешались удивление, надежда, страх... Владислав мягко и чуть печально улыбался краешками губ:
- Вы уверены, что желаете этого?
Девушка смущённо, но решительно кивнула. Мужчина взял её руку и нежно поцеловал.
- Я принимаю ваш выбор.
Спальню он подготовил сам: расставил и зажёг свечи - он нашел их быстро, словно знал, где они хранились - переставил несколько предметов, задёрнул шторы, расстелил кровать. Критически осмотрев результат, он остался доволен. Девушка наблюдала за ним, забравшись с ногами в кресло, и держа обеими руками чашку с приготовленным Владиславом чаем, глаза её блестели, на щеках алел румянец. Ей уже доводилось испытывать мужскую близость, но сейчас она ощущала себя неопытной девчонкой. В сердце крепла уверенность, что сегодня все будет иначе - ярче и чище. Девические мечтания о союзе мужчины и женщины, как о союзе прежде всего душ, а лишь потом тел, как о песне, в которой переплетались два голоса, готовы были перерасти из полузабытых грёз в реальность.
Закончив, Владислав протянул девушке руку, помогая выбраться из кресла. Сердце Аллы гулко ударилось, сделало небольшую, показавшуюся бесконечной паузу, и часто забилось, сбивая дыхание. Когда девушка заглянула в мерцающие отсветами пламени глаза, сердце вновь пропустило удар.
Время то стремительно бежало, то почти замирало, но прикосновения мужских рук заставило его течь подобно полноводной реке - ровно и мощно. Каждый вздох приносил новое счастье, и девушке казалось, что она поднимается по ступеням к яркому, но в то же время ласковому и родному свету - незамутненному восторгу и чистой любви. Не было неловкости, не было стыда, происходящее между ними казалось восхитительно естественным. Время неспешно и мягко набирало скорость, через небольшую вечность превратившись в стремительный горный поток, все меньше оставалось ступенек, и вот настал момент, когда девушка достигла света. Ослепленная, она откинулась на спину, изогнувшись от переполнившего ее чувства - гораздо большего, нежели просто наслаждение.
Она стояла у окна, накинув на плечи лишь плед, и смотрела на спящий город. Мужчина неслышно подошел сзади и обнял девушку; отвечая, она прижалась к нему, растворяясь в его тепле, всей своей сутью впитывая даруемое им ощущение защищенности и покоя. Они долго стояли так, глядя в бархатную тьму, украшенную фонарями-звездочками. Почти полная луна серебрила их волосы и отражалась в глазах. Двое, и все же - одно.
...Они стояли на берегу озера, больше похожего на море. Почти ровная гладь отражала золотые, обрамленные свинцом тучи, глубокое синее небо и спустившееся к горизонту солнце. Тема разговора сменилась неожиданно, приобретя неуловимый оттенок серьезности:
- Скажи, есть ли что-то или кто-то, кого ты любишь?
Девушка, чувствуя, что её ответ будет важен для мужчины, неуверенно протянула:
- Закат... кошек...
- Немного не то. Ищи более сильный источник.
- Что-то, ради чего я готова умереть?
- Нет, - ответ прозвучал быстро и слишком резко, - Что-то, ради чего ты готова жить, несмотря на страх, боль, лишения.
- Такое есть...
- И что же это?
- Не что - кто. Это ты, - девушка слегка смутилась.
- Хорошо. Запомни это чувство. Отнюдь не обязательно распространять его всего лишь на один объект. Посмотри, например, на это деревце, - мужчина нежно приобнял молодую березку, словно любимую девушку, - Разве оно не достойно такой же любви?
Алла смотрела на деревце с сомнением, не до конца понимая смысла сказанного. Владислав пришёл ей на помощь:
- Пойми, ты полюбила существо, которое более других заслуживает любви, и в тоже время, любить его сложнее всех прочих - ты полюбила человека. Поверь, любить мир и иных его обитателей много проще, и хоть эта любовь не изобилует такими красками и оттенками, как любовь одного человека к другому, от этого она не становится слабее или тусклее. И, отдавая им кусочек своей души, ты получишь во сто крат больше. Каждый солнечный луч, капля дождя, вздох ветра, птичья трель готовы будут подарить тебе улыбку.
- А люди?
- С людьми сложнее. Они способны специально отгораживаться от чужих чувств и сдерживать свои, но мало кто может не улыбнуться в ответ на искреннюю улыбку. К тому же в людях есть особая красота, не сравнимая с иной красотой этого мира. Правда, некоторые сумели вытравить её из себя, - мужчина тяжело вздохнул и провёл ладонью по глазам. - Я просто хочу сказать, что любовь есть начало всего и именно она ключ к этой жизни.
- Скажи, сколько ты живёшь?
- Долго, хотя кажется, что всего ничего.
- И всегда ты шёл по пути любви?
- Нет. Вкус жизни способны придать и иные чувства. Однако чем больше тьмы ты пожираешь, тем сильнее становится голод, и тем больше увязаешь в ней, и тогда тебя может спасти лишь другой человек или...
- Бог?
- Или Бог. Он же - сама жизнь, ибо Он есть всё, и всё есть Он.
- Тогда Он и смерть.
- А ты веришь в неё?
Алла неопределенно пожала плечами:
- Сейчас уже почти нет.
Владислав таинственно улыбнулся, сощурив глаза, в них мелькнула золотая искра - отблеск закатного солнца.
- Я еще спрошу тебя об этом.
...Лето подходило к концу, встречи становились всё реже. Девушка не спрашивала о причинах, но всё сильнее сжимало сердце чувство близкой утраты.
Как-то, когда они пережидали небольшой дождь под густой кроной высокого дуба, мужчина повторил свой вопрос:
- Ты веришь в смерть?
Алла покачала головой:
- Нет, - её голос был спокоен, а ответ прозвучал как нечто само собой разумеющееся.
- Я рад, - сомнений в его искренности не возникало, однако к радости примешивалась печаль.
Как обычно проводив девушку до подъезда, он ещё долго стоял, когда она ушла, вглядываясь в полумрак, а потом резко развернулся и двинулся прочь уверенным, но немного тяжеловатым шагом, словно борясь с ровным и сильным ветром.
...Вскоре девушка поняла, что он исчез: телефон перестал отвечать, где он жил, она не знала. Было больно - больно так, что темнело в глазах, и против воли лились горячие слёзы, но злиться, а тем более ненавидеть его она не могла - она вообще этого больше не могла, а потому ей оставалось лишь одно - улыбаться. Постепенно боль прошла, сменившись тихой тоской, а потом исчезла и она - осталось лишь тепло и старое счастье, так и не затерявшееся среди ежедневных чудес и радостей.