25 августа, 2007 года в Сан-Диего (Калифорния) при участии
Клуба Любителей Авторской Песни и Поэзии 'Кактус'
и European Staff Association of UCSD состоялась вторая презентация книги.
На презентации выступили следущие авторы:
Марина Генчикмахер (Лос-Анжелес)
Александр Маркман (Сан-Диего)
Эдуард Прониловер (Лос-Анжелес)
Семен Патлис (Сан-Диего)
Михаил Ромм (Сан-Диего)
Элла Титова-Ромм (Сан-Диего)
Александр Маркман (Сан-Диего)
Элла Титова (Сан-Диего)
Эдуард Прониловер (Лос-Анжелес)
Презентация в Нью-Йорке состоялась 10 ноября в 12:00 дня в помещении
Бруклинской публичной библиотеки (Kings Bay Library). В зале было около 80-ти человек.
Организовала презентацию Елена Литинская. Вел Михаил Ромм.
На презентацию приехали и выступили следующие авторы:
Лиана Алавердова (Нью-Йорк)
Рита Бальмина(Нью-Йорк)
Михаил Бриф (Нью-Йорк)
Леонид Буланов (Бостон, Масачусетс)
Александр Бурш (Онтария, Канада)
Марина Гарбер (Нью-Йорк)
Вера Зубарева (Пенсельвания)
Яна Кане (Нью-Джерси)
Елена Литинская (Нью-Йорк)
Людмила Меломед (Нью-Йорк)
Сергей Плышевский (Оттава, Канада)
Михаил Ромм (Сан-Диего, Калифорния)
Георгий Садхин (Филадельфия, Пенсельвания)
Александр Таллер (Нью-Йорк)
Элла Титова (Сан-Диего, Калифорния)
Виктор Фет (Хантингтон, Западная Вирджиния)
Татьяна Щеголева (Нью-Йорк)
Михаил Этельзон (Нью-Йорк)
Елена Литинская (Нью-Йорк)
Вера Зубарева (Пенсельвания)
Георгий Садхин (Филадельфия, Пенсильвания)
Марина Гарбер (Нью-Йорк)
Михаил Этельзон (Нью-Йорк)
Лиана Алавердова (Нью-Йорк)
Людмила Меломед (Нью-Йорк)
Михаил Бриф (Нью-Йорк)
Татьяна Щёголева (Нью-Йорк)
Александр Бурш (Онтарио, Канада)
Виктор Фет (Хантингтон, Северная Вирджиния)
Рита Бальмина (Нью-Йорк)
Михаил Ромм (Сан-Диего, Калифорния)
Леонид Буланов (Бостон, Массачусетс)
Сергей Плышевский (Оттава, Онтарио, Канада)
Яна Кане (Нью-Джерси)
Александр Таллер (Нью-Йорк)
Репортаж по телефону
Передала Ольга Любарская.
За неточности приёма ответственна Ирина Кант.
25 декабря в 18:30 в Хайфе в литературной гостиной Вадима Халуповича собралась небольшая
группа любителей поэзии: состоялась презентация сборника современной русской поэзии Северной Aмерики 'Общая Тетрадь'.
Ведущий гостиной талантливый ленинградский поэт Вадим Халупович,
переместившийся в поэтическое пространство города Хайфы, строгий критик литературных
несовершенств,отметил очень высокий уровень сборника. Все 60 поэтов сборника,
по мнению ведущего, достойны внимания слушателей, но так как отрезок выделенного времени -
краток, Вадим Халупович решил познакомить аудиторию с фрагментами поэзии двадцати
шести избранных им поэтов.
'Вся география Северной Америки перед нами и даже Канада. Города Америки Нью-Йорк,
Лос-Анджелес, Сан-Диего, Чикаго, Милуоки, Цинциннати...
Города страны исхода Петербург, Моска, Одесса, Киев и даже Херсон и Суммы', -
сказал Вадим Халупович, а затем продолжил: 'Поэзия - средство преодоления
трудностей жизни. Наверное, этим и объясняется высокий уровень мастерства
поэтов сборника'. В своём кратком вступлении перед погружением в поэзию
ведущий напомнил слушателям об израильском сборнике '120 поэтов Израиля',
участником которого он является, и высказал своё мнение по поводу отличия американского
сборника от израильского: 'Поэты, эмигрировавшие в США, как правило,
американцами не становятся,а израильские поэты-репатрианты (есть такая тенденция)
стремятся стать поэтами Израиля.
Прибывшие в США поэты практически не политизированы и не считают Америку своим домом,
а если есть стихи об Америке, то это стихи - лирические'.
'Интересно, что стихи разных авторов, поданых по алфавиту, выстраиваются в
стройную поэму жизни, перетекающую от одного автора к другому, от одного стихотворения
к другому', - и Вадим Халупович начал читать стихи.
Татьяна Бакланова. 'Счастье моё'.
Михаил Бриф. 'Уже написан Вертер'.
'Жил в каморке, ел в обжорке'.
'Над стаканом окаянным'.
Александр Бурш. 'Вот он - двор, точнее - дворик'.
'Висел табачный дым'
'День восьмой'.
Читая вдохновенно, Вадим Халупович особой интонацией голоса выделил строки:
'И Бога в суете
Так часто поминали,
Что думалось тайком:
'Его, пожалуй, нет'
('Висел табачный дым')
А также строки:
'Макковей побил свирепых греков -
Как же нам с тобой не закусить?!'
('День восьмой')
Ольга Любарская отметила особо понравившееся ей непрочитанное
ведущим стихотворение Александра Бурша 'Семейные фотографии'.
Пётр Вегин, совсем недавно ушедший из жизни. 'Летели высокие гуси'.
'Покорясь долгожданному слову'.
Марина Гарбер. 'На этой улице...'
'Укутаться в прабабушкин платок'
Вадим Халупович вымолвил с теплотой: 'Замечательные стихи выходят из-под её
пера, в лучших традициях русской литературы. Особенно, вот это: 'И клинопись
лозы, и винограда разлившееся по ветру вино'. И прочитал его слушателям.
Марина Генчикмахер. 'Бархан за барханом'.
'Прорвали душный мрак крупицы звёздной дрожи'.
Наталья Дорожко-Берман. 'Галатея'.
'Если будет призрак мой по ночам тебя морочить...'
Ведущий: 'И как будто оттуда, откуда не возвращаются, она пишет удивительные,
нежные, прощальные стихи 'Если будет призрак мой...' [звучит стих] Чувствуете,
какой высокий накал? Вы ощутили, вероятно, уровень этого сборника и как
требовательно редакторы подбирали стихотворения. Ещё раз повторяю, что,
хотя некоторые авторы остались за пределами моего выбора, но и они - не хуже.
Вера Зубарева. 'Уже все звёзды снегом занесло'.
'Из внутренних глубин'.
Леонид Израелит. 'Что ищет человек с рождения до смерти?'
Слушатели, снова услышав фразу 'уже написан Вертер'
(первый раз - в стихотворении Михаила Брифа), высказали мнение, что она превращается
в клише:
'Что ищет человек с рождения до смерти?
Любовь не всем дана - жалобы пусты.
Уже окончен век, уже написан Вертер,
Оборвана струна, обуглены мосты'.
Виктор Каган. 'Багровый круг Балтийского заката'
'Собираясь бросить курить, покупаешь новую пачку'.
Ольга Любарская: 'Стихотворение 'Багровый круг Балтийского заката' - очень
близко сердцу ленинградского поэта Вадима Халуповича. Он читал его со слезами
в голосе'.
Ирина Кант. 'Под апельсиновой осиной'.
'В отличие от репатриантов у эмигрантов больше ностальгии, -
заметил Вадим Халупович, - пожалуй, одна только Ирина Кант,
которая однажды была у нас в гостях, и, благодаря которой, кстати,
у нас есть эта книга, говорит, что надо жить и радоваться жизни'.
Ирина Кант: 'Я благадарна Вадиму Халуповичу за то, что он познакомил слушателей с моим стихотворением, но хотела бы уточнить: этим стихотворением
я хотела сказать совсем другое. Оно о поддерживающих в чужом краю дружбе и родстве людей,
животных и деревьев, даже, если они прибыли из разных стран:
'Cудьбы подарок для меня -
В чужом краю союз наш братский.
Мы все - друзья, мы все - родня:
Осина, я и кролик датский'.
Майя Лановская. 'Природа пишет почерком косым'
'Ума холодных наблюдений и сердца горестных замет'.
Ведущий прокомментировал: 'Неразрывность с природой чувствуется и в стихах
Майи Лановской'.
Елена Максина. 'Новая Луизиана'.
Мартин Мелодьев. 'Расскажите мне о Сан-Франциско...'
Семён Островский. 'Камушки щекочутся'.
'Продавец воздуха'.
'Бегал дождик'
'Молоко'.
Семён Патлис. 'Джаз'.
Мария Перцова. 'Когда господь ваял меня...'
'Сыну'.
Прочитав стихотворение 'Сыну', ведущий обратился к слушателям: 'Похоже на
наши дела, всё как у нас'. Из зала донеслось дружное 'Да-да!'
Михаил Рабинович. 'Проснулся, жизнь не удалась'.
Михаил Ромм. 'Посвящение книге '120 поэтов русскоязычного Израиля'
издательства 'Э.РА'
Ведущий, который сам является участником сборника '120 поэтов русскоязычного
Израиля', перед прочтением стихотворения сказал следующее: 'А теперь
московский поэт из Сан-Диего с кинематографической фамилией, один из двух
составителей сборника. Он очень много сделал для этой книги. Он и о нас не
забыл'. Затем ведущий прочёл 'Посвящение книге', выделяя особо последние
строки:
'Века текут в песок, на них не понадейся,
Возьми себе лишь то, что золотом горит,
Иначе - всё в песок: и музыка, и песня,
Все языки - в песок: и русский, и иврит'.
'И действительно, - добавил Вадим Халупович', - только золотое слово поэзии
держит нас, иначе всё - в песок'.
Слава Рутман. 'Август. Тени'.
Ведущий: 'Осенью пишутся замечательные стихи всегда. Помните 'Август' Пастернака?
А это 'Август' Славы Рутмана. По-моему, совершенно блестящее
стихотворение, одно из самых... наиболее понравившихся мне в этом сборнике.
Георгий Садхин. 'Что нового?'
'Ломись дугой, упругий небосвод'
Николай Сундеев. 'О чём ты плачешь, птица, вечернею порой?'
Александ Таллер. 'Плагиат' [Одобрительный смех публики].
'Как древний, ныне вымерший шумер...'
Второе стихотворение Таллера очень понравилось аудитории. Реплики из зала:
'Ещё раз!..' 'Кто это?!'
Рита Бальмина. 'Манхэттен'.
Ведущий: 'А теперь вернёмся почти в начало. Рита Бальмина. Вы, конечно,
помните эту фамилию. Это иерусалимская поэтесса, которая сейчас живёт в Нью-Йорке,
пишет о Манхэттене по-маяковски. [Читает стихотворение].
Комментарий Ольги Любарской: 'Хотелось бы также обратить внимание читателей на
стихотворение Бальминой 'Баллада о гончарном круге'.
Катя Яровая. 'Моя минорная тональность'.
'В разных была и обличьях, и обликах'.
Вадим Халупович: 'Закрывается 'Общая Тетрадь' пронзительными стихами барда
и поэта, умершего от рака в 35 лет, Кати Яровой. Её хорошо знали в Москве'.
Татьяна Щёголева. 'Судьбы стихов'.
Это стихотворение подвело итоговую черту поэтического вечера. Вадим
Халупович произнёс в заключение: 'На удивление высокий уровень сборника, он
подтверждает неисчерпаемость русской поэзии'.
Ведущего душевно поблагодарили слушатели. Некоторые участники семинара
пожелали оставить свои отзывы.
'Очень признательна авторам 'Общей Тетради': чувства светлые, яркие
впечатления и образы. Спасибо. Эрна Ольшанская. Хайфа. Декабрь 2007'.
'Очень большое впечатление от сборника. Дима Кутенко'.
'Хотелось бы отметить не прочитанного на семинаре поэта Михаила Этельзона.
Его стихотворение 'Осенние звуки' выделяется среди других, трогает, запоминается,
а из стихотворения 'Громкие слова' неудержимо хочется процитировать строки:
'... чем поразительней строка,
тем подозрительней рука
и тень, стоящая за нею'.
Спасибо. Ольга Любарская'.
'Стихотворение 'Эвакуация' Михаила Этельзона - такое близкое моему сердцу.
Это было. Это и моё прошлое. З.И. Ципоркина'.
Oтзыв на "Общую тетрадь" поэта Игоря Иванченко. Автор живёт в России (город Юрга Кемеровской области).
Кроме того, хотелось бы опубликовать этот отзыв в Сети и на бумаге.
Я обещал автору побеспокоиться _____________________________________________
БЕГЛЫЙ ВЗГЛЯД
НА 'ОБЩУЮ ТЕТРАДЬ'
(субъективные заметки русского поэта, живущего в России)
Дорогой читатель, сегодня 'я смотрю на тебя (и на мир) через призму поэзии', через
волшебную 'призму' - не так давно изданный в России солидный коллективный поэтический
сборник русскоязычных североамериканских поэтов 'Общая тетрадь' (Из современной русской
поэзии Северной Америки).
Эта книга стала одним из самых ценных бриллиантов в моей личной поэтической
библиотеке, насчитывающей около полутора тысяч книг, библиотеки, которую начал собирать
ещё со старших классов школы и в институте. Книга объёмная - 508 страниц; формат -
немного более чем А5; качественно (твёрдый переплёт, полноцветная обложка,
припрессованная плёнка) издана тиражом 1000 экземпляров издательским содружеством
'Э. РА' (Москва, 2007); весит 732 грамма (специально взвесил на электронных весах
в универсаме) и шла она из Хантингтона (США) до моего маленького города Юрга
(Россия, Кузбасс) ровно десять дней. А прислал мне её с автографом, проявив
большую любезность, зная, что я живо интересуюсь не только российской, но и
зарубежной поэзией, Виктор Фет, профессор университета Маршалла, биолог и генетик,
но, в первую голову, талантливый поэт, один из авторов этого коллективного сборника
'Общая тетрадь'. В книге приведены подборки стихотворений, фотографии (почти всех авторов)
и биографические справки 60-ти русскоязычных поэтов США и Канады, поэтов 'хороших и разных', отражающих значительную часть поэтического спектра этих стран. Конечно, львиная
доля авторов - из Штатов, Канада дала в сборник всего четырёх поэтов, все почему-то -
из провинции Онтарио, словно там и только там сконцентрировалась своего рода русскоязычная поэтическая эманация этой страны. Из шестидесяти - 23 женщины, которые, считаю,
ничем поэтически не уступают поэтам-мужчинам и, несомненно, являются украшением книги.
Явственно представляю, сколь много времени и усилий затратили на работу по
составлению антологии 'Общая тетрадь' Михаил Ромм из Сан-Диего и Борис Штейн
из Лос-Анджелеса. Представляю, как трудна и кропотлива была их работа, потребовавшая,
видимо, не одного года, работа, которая, надо отдать должное, обернулась прекрасной
книгой. Насколько знаю, идея создания этой, по-своему уникальной, книги принадлежит
известному поэту и издателю Эвелине Ракитской и поэту Михаилу Ромму, автору нескольких
поэтических сборников, создателю и ведущему журнала стихосложения на www.mromm.com.
Первое лирическое отступление.
Чтобы не слишком утомлять читателя только информацией о книге, только своими
рассуждениями и соображениями об 'Общей тетради', стану вперебивку давать тронувшие
мою душу строчки некоторых авторов сборника. А начну - и совершенно понятно, почему -
с Петра Викторовича Вегина, одного из самых значительных поэтов Советского Союза и
русского Зарубежья второй половины XX-начала XXI века. 'Печаль моя светла':
Петр Вегин ушёл из жизни 10 августа и похоронен в Лос-Анджелесе 27 августа 2007 года,
но его поэзия навечно вписана в мировую. (Как '...буквами птиц пишется биография неба',
так и буквами поэтических строк пишутся биографии Поэтов и самой Поэзии.)
Из стихотворения 'Памяти Марины':
Стал я седым, поседела душа,
но тебя вспоминая,
всё понимаю, ничем не переча
судьбе.
Господи Боже,
ты до сих пор молодая,
и как тогда,
мурашки бегут по спине...
И ещё из одного вегинского стихотворения:
Нет у России свойства учить
тех, кто лишился воли,
но у России есть чудо лечить
горькие боли.
Из Марины Гарбер, мобильной кочевницы по городам, странам и континентам, чьи стихи,
как и она сама, виртуальная, явленная из Интернета, поразили меня в самое сердце
ещё в 2006 году:
Открытого пространства мятежи -
То ветра, то морей сырая влага,
То травы, что мои карандаши,
Подкошенные дерзкою бумагой
И ещё строчки Марины, связанные с другой Мариной:
Повсюду капель рассеяние.
Сереют окна. Тихо. Сумрачно.
Естественное сочетание
Стекольной пыли с пылью уличной.
И ветер бьётся в них отчаянно,
Но разбивается о марево.
И так некстати, так отчаянно
Табличка: 'Здесь жила Цветаева'.
И, в завершение первого цитирования, - по четыре строчки Яна Торчинского из
двух его стихотворений:
Посидим на корточках немного,
Погорюем и повспоминаем,
Прежде чем отправиться в дорогу
По европам, штатам и синаям.
И ещё один кормилец - попугай с еврейским носом
И хвостом, который кошка лихо вырвала на треть.
Никого он не обманет крыльев росчерком раскосым:
Укороченные крылья не позволят улететь.
А теперь вернусь собственно к книге.
Хотя я никогда не жил в настоящей эмиграции (только неизбежно пребываю в
перманентной внутренней), не изведал её сладостей и горечей, трудно не
согласиться с наблюдениями М. Ромма и Б. Штейна, которые они приводят в
предисловии к книге, цитирую фрагментарно:
'Эмиграция сама по себе часто является вызовом, а поэтическое творчество -
ответом на этот вызов. Именно в эмиграции становится особенно очевидной
универсальная способность поэзии объединять людей со схожими духовными и
эстетическими ценностями. ...Поэзия восполняет потребность наших соотечественников
за рубежом возвращаться к штрихам, деталям, приметам оставленного позади.'
Мне, признаюсь честно, очень понравилось и пришлось по душе и название
коллективного сборника - 'Общая тетрадь'. Оно, на мой взгляд, очень точно передаёт
коллективистский дух антологии, подчёркивает демократизм книги, где почти на равных
представлены и очень и не очень известные поэты. И ещё одно немаловажное соображение
в пользу удачно выбранного названия. На все сто уверен: большинство авторов сборника,
особенно женщины, прошли при социализме в СССР период юношеского (девического)
романтического увлечения поэзией, когда наиболее понравившиеся стихи любимых
поэтов переписывались в тетради, чаще всего в общие, а потом - под настроение -
перечитывались в одиночку или с впечатлительными друзьями и подругами, разделяющими
любовь к поэзии, медленно, но верно облагораживая высокой поэзией душу, воспитывая
чувства и созидая будущих поэтов... (У меня даже сохранились с юности несколько
тонких тетрадок в клетку и в полоску с моими неумелыми стихами и две общие,
в которые я переписывал стихи классиков и современных поэтов.
И я очень дорожу этими тетрадями.)
Второе лирическое отступление украшу строчками стихотворений ещё троих поэтов,
представленных в 'Общей тетради'.
Из подборки Натальи Дорошко-Берман (1952-2000), подготовленной Беллой Гартштейн
и Евсеем Цейтлиным:
Исхода нет моим словам,
Тревогам нет исхода.
Для Вас, конечно, как всегда,
В одном исходе свет.
А там чужие берега
И жаркая погода,
Ну а бродячих грустных псов
Совсем в природе нет.
Цепочка из минут за строчкой тянет строчку
И за любовью вновь спешит любовь дарить.
И поздно сожалеть, и рано ставить точку.
До смерти далеко, до детства не доплыть.
Места нету на земле
Для таких, как я, бездомных.
Вот расплата за бездумный,
За беспечный мой покой.
А вот некоторые строчки стихов Виктора Кагана:
Растирая краски теней, создающих портрет света,
Над пустым, как пустыня, листом, копошится свечи язычок.
Пролетают тысячелетия, в миг вмещая годы и лета,
И цикад переводит на русский домашний сверчок.
И на поляне бабьим летом,
Надвинув кепку
И согреваясь тихим светом,
Уснуть некрепко,
Под шорох крыл утиной стаи
Врастая в землю,
Люблю которую и знаю,
Прильнул и внемлю.
Татьяна Щёголева, из стихотворения 'Жена Лота':
А мы, гонимые ветрами,
Бредём по жизни наугад.
Но как узнать, что будет с нами,
Когда оглянемся назад?
Она же, из стихотворения 'Судьбы стихов':
В блаженный час, когда стихи
Рождаются на свет,
Никто не знает их судьбы:
Ни критик, ни поэт.
И снова, после второго цитирования стихов, вернусь к Антологии как к книге.
Держу её перед собой, внимательно смотрю на обложку и стараюсь вникнуть и понять,
почему художник Андрей Лукоянов, оформитель обложки, поместил на ней дерево,
растущее на суше, раскинувшееся в небе и отражённое в воде. И чем больше вглядываюсь
в эту простую до безыскусности картинку, тем глубже проникаю в её метафорическую суть.
Не секрет, что большинство авторов 'Общей тетради' - эмигранты четвёртой волны из
бывшего СССР, из России и Украины. В моём субъективном понимании, эмигрант -
это дерево, пересаженное, в силу внешних обстоятельств и реализованных внутренних
желаний и возможностей, в другую почву, которая может стать для него плодородной,
а может и погубить, иссушив корни... Поэт-эмигрант - это, по большому счёту,
другое дерево, прижившееся на иной земле, но отражающееся в воде, символизирующей
его бывшую страну, его настоящую родину, а ветви дерева - это стихи поэта, тянущиеся
в бездонное небо Поэзии... Вот так я воспринимаю и понимаю метафору обложки
художника Лукоянова. В ней - и трагизм ситуации, и оптимизм, и вера. В ней -
всё, что поддерживает и охраняет поэта, покинувшего, быть может, навсегда свою родину,
но сохранившего русскую культуру и русский язык.
И - последнее, третье, лирическое отступление. И - ещё три замечательных поэта из
'Общей тетради'.
Катя Яровая, поэт и бард, безвременно, в возрасте 35-ти лет, ушедшая из жизни:
И, видно, недостаточно была
Мне та земля для тяжких испытаний,
Чтоб чашу до конца испить смогла
Бездомности, сиротства и скитаний.
Я не звезда, я не из гордых,
Пою, дыханье затая.
И уместилась в трёх аккордах
Душа бессмертная моя.
В разных была и обличьях и обликах.
Сняв оболочку, я стану как облако.
Выдох и вдох, только выдох и вдох.
Что же ты медлишь? Возьми меня на руки,
Видишь, я стала чуть легче, чем облако,
Где же ты, где же ты, добрый мой Бог?
Привожу полностью стихотворение Бориса Штейна:
ВЕЧЕР
Одинаково в первой стране и в последней стране
надвигается вечер и сумерки. В их глубине
сочинитель подвержен закату и свежести. Дрожь
пробегает волной. Так у Фета волнуется рожь,
а у Бродского - лавр, но с известною долей свинца.
Так сжимается время, приметы раздав до конца.
А порою охватит, прильнёт неземной холодок,
и в предчувствии вечном притянешь случайный снежок
или сладкие липы в распахнутом млечном окне.
Это всё - невозможней, сильнее в последней стране.
Это всё - чтоб уткнуться в тяжёлый седой воротник,
чтобы старый хозяин к двойным переплётам приник
и, раздвинув потёмки, попробовал снова сложить
тот же рай или ад, по привычке посмертно любить.
И в завершение поэтических цитирований - строчки из двух стихотворений
Елены Максиной, чьи потрясающей красоты глаза словно смотрят неотрывно с фотографии
в твою душу, словно вопрошают: а тебе нравятся мои стихи? а тебе нравлюсь я сама?:
сентябрь - шафрановый закат,
китайский рис на тонком блюдце, -
вновь осыпаются и бьются
сухие дни о циферблат.
густой оранжевый отлив
у края неба, горечь специй
в вине столовом, ветер дверцей
играет простенький мотив.
в бокале - лёд. на сердце - снег.
в окне - поблёкшие афиши
'Cirque du Soleil', цветные крыши.
шафран и осень - на столе.
Я систему прощаний сама разработала, чтобы
не рассыпаться крупною солью дочерней вины,
не поехать по шву тонкой петелькой - некому штопать,
не искать виноватых в разлуках - виновники мы.
И снова - от высокой поэзии к приземлённой прозе.
Сожалею, что в антологии 'Общая тетрадь' не представлены такие известные
поэты, как Валентина Алексеевна Синкевич, Ольга Родионова, Инна Ярославцева,
Екатерина Турикова, Александр Межиров, Наум Сагаловский, Барри Вершов и другие.
Но, как говаривал незабвенный Козьма Прутков, нельзя объять необъятного.
Североамериканская поэзия сегодня - словно огромное светлое облако, плывущее
по небу эмиграции в чудесную и великую страну Поэзию. И, конечно, в один том
среднего объёма невозможно втиснуть стихи всех талантливых поэтов Северной Америки,
пишущих на русском языке.
Очень надеюсь на то, что 'Общая тетрадь' будет долго радовать читателей поэзии
разных стран, что она объективно станет предметом исследования литературоведов США,
Канады, Израиля и России, что на этой толковой поэтической книге будут оттачивать
свои профессиональные перья добрые и благожелательные литературные критики, что
этой серьёзной книге уготована счастливая литературная судьба. Очень также надеюсь,
что Михаил Ромм и Борис Штейн не ограничатся 'пробным камнем' - 'Общей тетрадью',
и впереди нас, любителей, ценителей и понимателей русской эмигрантской поэзии,
ждёт не один подобный поэтический сюрприз...
Игорь ИВАНЧЕНКО,
член Союза Российских Писателей (СРП).
г. Юрга, Кемеровская область, Россия
IgorIvanchenko@yandex.ru
Отзыв Мэри Леви
32. Мэри Леви 2007/06/29 05:05 удалить ответить
Майка!!!!
У меня нету слов - так я тебе благодарна!!!!!
.......................................
Сборник очень понравился.
Изящно задуман и оформлен, сам алгоритм сборника. очень нов и необычен.
Отличные фотографии авторов, какие вдохновенные и красивые лица!
Но, главное, стихи замечательные.
Очень удачно в конце короткая справка о каждом авторе.
Столько открыли для себя новых интереснейших имен своих современников!!!
И это главная радость:)
И какие добрые и светлые, в основном стихи. Или нам просто попадались такие? - будем читать подробнее...
![[]](/img/j/ja/3obshayatetrad/novayaoblozhka.jpg)
![[]](/img/j/ja/3obshayatetrad/dsc03548.jpg)
![[]](/img/j/ja/3obshayatetrad/copy_of_dsc03496.jpg)
![[]](/img/j/ja/3obshayatetrad/copy_of_dsc03493.jpg)
![[]](/img/j/ja/3obshayatetrad/dsc03495.jpg)
Элла Титова (Сан-Диего)
Эдуард Прониловер (Лос-Анжелес)
![[]](/img/j/ja/3obshayatetrad/hpim1031.jpg)
![[]](/img/j/ja/3obshayatetrad/copy_of_2.jpg)
![[]](/img/j/ja/3obshayatetrad/copy_of_all.jpg)
![[]](/img/j/ja/3obshayatetrad/copy_of_all2.jpg)
Елена Литинская (Нью-Йорк)
Вера Зубарева (Пенсельвания)
Георгий Садхин (Филадельфия, Пенсильвания)
Марина Гарбер (Нью-Йорк)
Михаил Этельзон (Нью-Йорк)
Лиана Алавердова (Нью-Йорк)
Людмила Меломед (Нью-Йорк)
Михаил Бриф (Нью-Йорк)
Татьяна Щёголева (Нью-Йорк)
Александр Бурш (Онтарио, Канада)
Виктор Фет (Хантингтон, Северная Вирджиния)
Рита Бальмина (Нью-Йорк)
Михаил Ромм (Сан-Диего, Калифорния)
Леонид Буланов (Бостон, Массачусетс)
Сергей Плышевский (Оттава, Онтарио, Канада)
Яна Кане (Нью-Джерси)
Александр Таллер (Нью-Йорк)
![[]](/img/j/ja/3obshayatetrad/1994831460_298fca5709.jpg)
![[]](/img/j/ja/3obshayatetrad/image0144.jpg)
Подробности о выставке
![[]](/img/j/ja/3obshayatetrad/literaturka.jpg)