Какая же малость на взгляд русскоязычного приводит к зависанию немцев!
Впервые о таком явлении как тональность в языке Андрей Васильевич узнал от одного из своих учеников, связавшего свою будущую профессию с китайским языком. Оказывается, что всех жителей Китая объединяет китайское письмо - иероглифы. Это картинки, которые разные жители Китая понимают одинаково, но произносят они их по-разному, т.е. по-своему. Например, в столице или на севере Китая одно слово могут произносить на четыре лада или тона и каждое произношение будет иметь своё значение. Слово вроде бы и одно, а значений то у него четыре. А вот в Гуандуне или по-старому в Кантоне на юге Китая одно слово уже имеет девять тонов, т.е. может произноситься в девяти вариантах и каждый из них будет иметь собственное значение. Поэтому если бы не было иероглифов, то северянин не смог бы понять южанина.
В русском языке такого нет. Есть, конечно, многозначные слова, т.е. слова, которые могут иметь несколько значений, но каждое из значений никак не связано с иным вариантом произнесения слова. Например, слово стул. Мы произносим одинаково это слова и только из контекста понимаем, о каком стуле идет речь, о том на котором можно сидеть или о другом явлении в нашей жизни.
Учителя немецкого языка уверяли, что немецкий и русский языки, хоть и из разных групп языков - германской и славянской, однако относятся к одной семье языков - индоевропейской. Пусть и дальние, но все-таки родственники. И, как мы уже увидели, в русском языке такого явления как тональность не существует. Поэтому Андрей Васильевич наивно полагал, что и в немецком языке, как родственному русскому, пусть и отдаленно, тоже нет никакой тональности. "Почему Андрей Васильевич был наивен?" спрашиваете Вы. Ну разве можно принимать на веру слова даже учителей немецкого языка, но лично не убедившись в их достоверности? Вот поэтому для Андрея Васильевича было большой неожиданностью и вызвало такое большое удивление существование в немецком языке зависимости значения слова от его произношения.
История первая. Эд'ека или 'Эдека?
Когда сын Андрея Васильевича учился в старших классах реальной школы, его каждые полгода приглашали в Службу помощи в трудоустройстве (Arbeitsamt) и интересовались результатами учебы и планами на будущее.
Вот и в этот раз он пришел вместе с сыном (доверяй ему, но проверяй) и сын стал рассказывать сотруднику службы о своей практике в одном из продуктовых магазинов сети "Эдека" (Edeka).
В Германии учащиеся старших классов каждый год проходят практику (в наше время практика была производственная) и сами выбирают места практики. Целью этого мероприятия является помощь молодым людям в выборе будущей профессии. Есть возможность попробовать себя в деле, чтобы понять нравится это дело тебе или нет, готов ты выбрать его в качестве своей профессии и зарабатывать этим себе на хлеб насущный.
Служащая внимательно выслушала сына и переспросила, в каком магазине он проходил практику. Он ответил, что в "Эд'еке".
"В "Эд'еке"?" - переспросила она. "А где находится этот магазин?"
"В пяти минутах от нашего дома" - ответил сын.
И здесь наступила длинная пауза. По выражению лица служащей было понятно, что она не знает такого магазина ни в Эрфурте, ни в его окрестностях. Тогда мой сын протянул ей письменный отзыв из магазина о результатах его практики. Только увидев написанное названия магазина, она воскликнула: "Ах, 'Эдека!" Теперь стало видно, что она узнала этот магазин. Андрей Васильевич с сыном удивленно переглянулись, а что его сын говорил, что-то другое?
История вторая. Вен (wenn) или веен (wen)?
Служба помощи в трудоустройстве (Arbeitsamt) отправила Андрея Васильевича на курсы обучения написанию заявлений о приеме на работу (Bewerbung). Его преподаватель, который должен был обучать этому высокому искусству составления заявлений, был родом из Гессена. Это такая земля на западе Германии. Поэтому преподаватель говорил на родном гессенском диалекте, а не на том литературном немецком языке (Hochdeutsch), которому обучают на всех курсах немецкого языка для иностранцев. Поэтому Андрей Васильевич из целого предложения своего преподавателя понимал только одно-два слова.
Однако и нельзя сказать, что преподавателю было легко с Андреем Васильевичем. Как и большинство немцев, преподаватель свято верил и ничто, подчеркнем - ничто, не могло его в этом переубедить, что немецкий язык учится очень легко и для этого надо лишь говорить на нем везде - и дома и на улице и со всеми - с родными и с незнакомыми.
Времени было много, солдат сидит - служба идёт, и Андрей Васильевич решил перевести его монологи, не понятно о чем для Андрея Васильевича, в дискуссию на литературно-гессенском. Андрей Васильевич спросил переподавателя, как он себе представляет, чтобы на улице кто-то беседовал с незнакомцем на немецком языке и не одну-две минуты, а например, полчаса или лучше час?
"Кого (wen) я буду спрашивать?" - спросил Андрей Васильевич.
Преподаватель посмотрел на него удивленно и переспросил, что значит когда (wenn)?
"Можно утром, можно днем, а можно вечером", - ответил преподаватель.
"Не когда (wenn), а кого (wen)?" снова спросил Андрей Васильевич. "У кого (wen) хватит терпения выслушать иностранца, медленно подбирающего слова, и минимум два раза и медленно повторить свой ответ?" Немцы - это почти итальянцы или испанцы, тараторят со скоростью Шумахера.
И тут преподаватель понял: "Ах, кого (wen) Вы имели в виду!"
Так Андрей Васильевич понял, что хотя говорят немцы быстро, а вот переключение у них в голове работает медленно.
История третья. Лен или леен (Lehn)?
Андрей Васильевич зашел с сыном в гимназию, и они поднялись на второй этаж. В кабинете музыки их встретил пожилой, добродушный и располагающий к себе учитель музыки. Он представился помощником классного руководителя сына Андрея Васильевича и представил своего коллегу учителя французского языка. Хотя раньше в начальной школе встречи Андрея Васильевича с классным руководителем проходили без свидетелей, однако сейчас он не стал интересоваться, что могло послужить причиной изменений и где собственно учительница.
Учитель музыки поинтересовался у сына о том, какие предметы в гимназии ему нравятся. И учителю было приятно, когда сын ответил, что музыка и рисование.
"А какие школьные предметы тебе не нравятся?", - продолжил расспрашивать он затем.
"История", - ответил сын.
"А что ты проходишь по истории?", - спросил учитель музыки.
"Лены в Германии в Средние века", - ответил сын.
"Лен? А что это такое?", - спросил учитель музыки и посмотрел на учителя французского языка. Тот пожал плечами.
Тут я подумал, что, вероятно, в школьном образовании пожилого учителя музыки и молодого учителя французского языка есть большой пробел, раз они не знают, что такое лен или феод. Сын же начал объяснять им и сказал, что лен - это феод, который давался рыцарю за военную службу сеньору.
"Ах, леен!", - воскликнул учитель музыки. У него переключатель сработал быстрее, чем у молодого учителя французского языка.
И тут я понял две вещи. Во-первых, какая же малость может отделять нас от понимания или служить причиной непонимания друг друга. Это огорчает. И, во-вторых, возраст и переключатель находятся в прямой зависимости друг от друга. С увеличением возраста увеличивается и скорость переключения. А вот это радует!