- Слушай, нейроинтерфейс - это будущее. Ты только попробуй! Возможность управления с закрытыми глазами, до самого сна, поражает! - молодой человек потирал глаза, подыскивая слова. - Но мне больше нравится в последней версии сети увеличение собственных возможностей. Личный интеллект словно продолжается. Мозг быстро осваивает новые мощности. Как хороший инструмент, он становится частью руки.
Девушка покачивалась рядом и продолжала работать. Юркие пальцы словно выхватывали информацию с методичностью взмахов птицы. Но на последней фразе она замерла и наклонила голову.
- Ну, также сознание выводит чувства на уровень сна, а работу на уровень инстинктов. Понимание и эмоции не приедаются. А работа, все личные задачи, выполняются по наитию. Да, захватывающий эффект сводят на нет досадные ошибки распознавания мыслей, поломки линз или сбои в синхронизации. Да, подзарядка ещё требуется и утомляемость сильная. Но это детские болезни. Их полностью исправят за пару лет. Последние поколения личных сетей - это бомба. Попробуй! Говорю тебе.
Молодой человек не сводил глаз с коллеги, потирая пальцами виски. Ольга поправила вьющиеся волосы, не отрываясь от экрана. Она ещё раз осмотрела проекции слоёв данных. Пепебрала их пальцами, попробовала найти с помощью аналитики ошибку или намёк на некорректные выводы. Но графики и итоги оставались однозначными. Девушка, откинулась на спинку стула и потянулась за кофе.
- Рыцарь, наше финансирование срезали. - сказала она, смотря сквозь экран. - Новая разработка средств для оптимизации светит всей команде. Полная загрузка рутиной на месяцы. Будем кормить систему и идти в указанном направлении. Совершенно верном. Я присматриваюсь к новой задаче пару дней, а уже тошнит и тянет уволиться. Если бы было куда...
Молодой человек усмехнулся, выжидая паузу. Пока девушка растягивала последние слова, он приглушил жестом музыку и свернул собственный экран. Когда она повернулась к нему, коллега кивком предложил продолжить.
- Нам некуда бежать. - сказала Ольга и подняла руки кверху. - Всё эти новые вещи так близко, но работа с ними невозможна в нашей системе. Ты можешь купить, но не создать. Культура другая или расчёт не на нас, не знаю. Вся система выстроена так, чтобы мы кастами проживали дни. А самое обидное, что мы уже показали наш прототип касте мудрецов. Он ещё не завершил первое обучение, а уже предложил несколько точечных решений. Нашёл нарушения, утечки и ответственных. А мы сами виноваты: нашли что вываливать. В итоге больше нет финансирования, нет проекта и новых идей. Есть работа по бюрократизации процессов. Хорошо, хоть имя ещё детищу не придумали. Чёрт, у меня зла не хватает.
Пауза повисла в воздухе. В ней проступил шум кофемашины и гул машин за окном. Мимолётный дождик, усеявший стёкла россыпью капель, даже не прорывался внутрь. Через минуту он же перешёл в снег и оборвался, унесённый потоками переменчивого ветра.
- Кто тебе сказал, что из происходящего с нами нельзя вынести всё хорошее? Я не против твоего гнева, но при чём здесь моё предложение попробовать последнюю версию сети? - спросил мужчина, раскачиваясь на стуле. - Эта штука дружелюбно соединяет все виды гаджетов, собирает решения, просчитывает вероятности и помогает тебе. Взаимодействует напрямую с нервной системой, интерфейс проекциями, голосом и жестами также доступен. Вживлённый смартфон, персональный помощник и хранитель. Отличная платформа с широкиии возможностями. С защитой персональных данных. С конфиденциальной обработкой и переносом огромных объёмов. И с возможностью открытого профиля.
- Да ладно! - кивнула в ответ девушка и поставила пустой стакан на стол. - Никто не соглашается на открытость собственных поступков. И никто и никогда не выпустит в сеть устройства, к которым не подступиться. В наше время это оправданно. Личные данные не в тех руках превращают тебя в идеальную жертву. А закрытые информационные потоки можно использовать амбивалентно.
- Согласен. - сказал молодой человек, наклоняясь вперёд. - Но дай помечтать. Смотри, если данные о тебе спокойно могут быть переданы без возможности подделок, если такой способ будет привычен и принят при знакомстве, то ты всегда живёшь с чувством собственного контроля...
- Неа. - перебила Ольга, сложив перед собой руки. - Визитная карточка в слепке сознания, первое впечатление в ощущении мыслей. Звучит как сомнительная утопия. В таких реалиях ты будешь жить с чувством постоянного наблюдения и контроля. Не самые стабильные и приятные мотивы. А мысли о благопристойности открытой жизни и вовсе попахивают лицемерием.
- Ок, согласен. - развёл руками мужчина. - Сам пока не готов оставить открытой достаточную часть данных. Стыдно. Но остальные решения нисколько не плохи. Проекция перед тобой и внутри тебя с любой информацией. Доступ к миру за собственными глазами. И к общей сети за мгновения. Это огонь.
- Это ты ещё в игры на новой версии не играл. - улыбнулась девушка. - И костюм становится не нужным, говорят. Но я бы на твоём месте не надеялась, понял? Всё равно я взгрею тебя, хоть сегодня, хоть завтра.
- Это предложение или угроза? - улыбнулся молодой человек. - Слушай, мне нужно набрать сестре. Дашка ретроград, придётся браться за телефон. Пять минут назвонок. Потом я возвращаюсь и мы уходим развлекаться. Не стоит убиваться, если через пару дней всё закроется и нас официально переведут в серость. Сбежим пока можем?
- Давай! И я за прогулку. - кивнула Ольга. - На улице спокойнее на этой неделе, а днём уже тепло. Хочется размять ноги. По рукам?
- Чёрт.- Антон поднялся со стула и тихо проругался. - - Да вы издеваетесь!
Мужчина вышел из-за стола, застегнул пиджак и поправил светлые волосы. Он уже слышал учебную пожарную тревогу, комментарии и проверку оповещений от внутренней безопасности. Под шум ответил на основные письма. Отчётность проектов со скрипом приняли в работу. Рабочий выходной выдавался десятью часами труда. Рваными и томными вплоть до самого вечера, без просвета на отдых. Серые программы удобнее закрывались в нерабочие дни. Но если бы все в схеме работали, процесс шёл бы быстрее. Сейчас же навалилась усталость, вязкой неприятной волной. Остаток кофе остыл, а выпитый уже пропитал собой всё. Запах напитка смешивался с запахом пота. Засохшая корка намертво прилипла к кружке. Влажной рукой Антон оттянул воротник рубашки и шагнул к выходу.
Вся комната оставалась пустой. Несколько человек работали этажом выше, персонал проверял и обслуживал помещение. Но сейчас никого не было и ничего не двигалось. Только жужжание принтера сменило немое моргание индикатора ошибки. Мужчина подошёл к нему, окинув взглядом непривычно пустые ряды рабочих мест. В сумерках при неполном освещении замершие тени не внушали доверия. Пустые кабинеты в выходные приелись, но никогда не успокаивали. Неприятное чувство пустоты за спиной не поддавалось привыканию. Молодой человек даже поморщился, когда ближайший кулер булькнул и загудел где-то позади.
Надпись на дисплее принтера рядом с моргающей красной лампочкой говорила о замятии бумаги. Кто-то из коллег мог отправить на печать документы с другого этажа. Но зачем? Антон покачал головой и потёр лоб правой рукой. И не успел убрать её, чтобы разглядеть источник движения. Что-то промелькнуло справа, за стеклянной дверью. Не очень быстрое, но всё-таки спешащее. Небольшое, не в костюме персонала и не доходящее до уровня глаз. Антон вздрогнул и успокоился только после нескольких глубоких вдохов и выдохов. Прислушался к замершему окружению, но уже напрасно. Нужно было выходить в общий коридор.
От неприятных мыслей на лице проступило ещё больше морщин. Руки не сразу ухватили металлическую ручку. В ушах отдавались удары сердца, под которые ноги сами вынесли мужчину в коридор. Где он быстро огляделся и продолжил поиски движения. Покрасневшие глаза рывками перебегали от предмета к предмету. В самом начале общей открытой зоны стояла вода и закрытые шкафы. Дальше, по правую руку, уходили ряды рабочих мест и окон. Между которыми, по плиткам ковролина различной серости, вприпрыжку пробегала девочка. Золотые лучи выхватывали в сумерках пустого кабинета пылинки в броуновском движении. Они же выхватывали и порхающие полы светло-голубого платья. Издалека Антону показалось, что девочка улыбается или смеётся. Но он не расслышал ничего, кроме быстрых ударов ножек и гула вентиляции.
В горле комом остановились слова. Антон потёр его и подбородок, провожая глазами светлое пятно в дальнем конце открытого пространства. Сердце и дыхание ещё не успокоились. Пальцы немного дрожали, пока глаза вымеряли расстояние до ребёнка. Но всё же мужчина оправился, выпрямился и осмотрел выходы и входы. За промелькнувшие секунды пара капель пота пробежала по лбу. Хотя вентиляция работала и шумела без сбоев. Лифт, напротив, молчал, оставаясь без движения на первом этаже. Дверь на лестницу за спиной неподвижно сливалась со стеной. Свет в проходах работал исправно, не оставляя теням места за выступами и по углам.
А девочка всё также кружила между серостью в закатной позолоте. Кудрявые волосы подпрыгивали с запозданием вслед за внезапной гостьей. Закручивались и сбегали по плечам на поворотах и остановках. Пока она смотрела вокруг, несколько раз пробежав глазами и по Антону, мужчина судорожно обдумывал происходящее. Несовершеннолетнюю могли пропустить вместе с главой компании. Возможно, чьей-то родственнице могли сделать исключение. При котором не стоило пугать посетительницу, но можно было предупредить ответственных. С таким решением и с долгожданным выдохом голова потеряла стеклянность, зацепилась за мысль и заработала. Антон чуть повернулся, размышляя, как лучше вызвать дежурных охранников с проходной. И замер вместе с идеями, когда увидел вылетевшую в проход девочку.
До этого гостья выглянула из-за крайнего стола одной головой. А теперь выпрыгнула, словно на пружинах. Оказавшись напротив, она зашагала с дальнего конца коридора навстречу с прежней улыбкой. На втором шаге со скрежетом пола резко оттолкнулась от него и подпрыгнула до потолка. Без хруста, пребывая в воздухе, множество суставов вывернулось, включая пальцы, лодыжки и щиколотки. В несколько резких судорог. Фаланги крючьями впились в потолочные крепления и полотно. Часть осколков полетела вниз, мимо раскачивающихся локонов и тканей платья. Тельце внутри этих свисающих частей закачалось из стороны в сторону, пока руки и ноги теряли привычные очертания и сочленения в слишком быстрых переборах, вгрызаясь в опоры наверху. Углы мельтешили и торчали вниз, обратной стороной локтей и коленок. Голова не потеряла формы, но смотрелась несообразно остаткам девочки в виде недолепленного паука-переростка. Застывшее лицо мелькало за локонами, отражая в остекленевших глазах свет ламп. Оно неестественно быстро и часто засеменило лапками, рванув к застывшему молодому человеку.
Треть пути ушла за секунды, пока Антон вспоминал о необходимости дыхания. Когда от расстояния осталась только половина, он принялся отступать к лестнице, ощущая пустоту непонимания внутри. Волна снаружи сметала и сдавливала сознание и тело, выгоняя разумные мысли прочь. Согнувшись, мужчина вывалился на лестницу, всей спиной чувствуя близость быстрых вывернутых лапок. Бесшумные суставчики выпирали под платьем прямо перед глазами, даже когда он вперился в мелькавшие ступеньки. На одной из которых ватная нога подвернулась, увлекая всё тело в неконтролируемое падение по пролётам. Ужас при этом не успел заместить испуг и охватить остатки человека.
Так трещали дрова и угли. В костре с картошкой, на даче её детства, у родителей. Тогда её звали Таней, все заботы сводились к оценкам в школе и залитым ушам в бассейне. Она до сих пор помнила запах хлорки, держащийся часами после плавания. Но воды за прошедшее время утекло без меры. Теперь она цокала в ночи по опустевшей подземной стоянке, чтобы уехать почти последней. Тащила сумку с продуктами и пакет с заказами, которые собрала и не додумалась отнести в машину бестолковая помощница. От излишней нагрузки спина сгибалась. Блузка под пиджаком липла к телу от пота. Ноги на каблуках с неуверенностью отсчитывали последние метры на пути к её автомобилю. Оставалось отправиться на нём на свою дачу, к своему камину. Который всё равно звучал не так приятно. Вот и все её планы на вечер.
Треск и шуршание упаковок и их содержимого прекратилось у багажника. Татьяна положила сумку одной рукой, чтобы с другой снять бумажный пакет с изломанными макаронами, хлебом и другими заказами. Его удалось примастить сверху, чтобы направить обе руки на поиски ключей. Которые с первого круга не нашлись ни в сумочке, ни в номинальных карманах пиджака. В пакете с доставками ключей тоже не оказалось. Зато нашлась целая гора леденцов. Женщина приладила волнистые светлые локоны, спадавшие чуть ниже плеч. Потёрла морщинки в уголках глаз, зажмурилась пару раз и вновь принялась за поиски. С очками они прошли бы намного легче, но искать и их в сумерках парковки не очень-то и хотелось. Вздохнув, Татьяна запустила подсветку на браслете, рассчитывая облегчить процесс в сумерках стоянки.
Смех девушки эхом разлетелся вокруг как раз в тот момент, когда поиски достигли дна бумажного пакета. Вторая рука так сильно сжала упаковку с леденцами, что прорвала её. Лицо замерло за мгновение. Удивление очень быстро перешло в смущение. Неловкая ситуация сразу представилась со стороны: руководитель фонда в дорогом костюме копается в вещах, взъерошенная и помятая. Ожидаемая, но каррикатурная картина. Женщина замерла в тишине, пытаясь определить зрителя. В слабом свете не было заметно, как её лицо краснело. Но в это же мгновение стеснение быстро перетекало в гнев, заставляя кровь стучать в висках. Татьяна вертела головой, сжимая в руках бумажный пакет. Стояла и не находила себе места. Пока не услышала яркий, звонкий звук хохота снова.
Похожий на перезвон колокольчиков, тот шёл от центра парковки и разносился по всему пространству вокруг. Телефон вслед за часами удалось перевести в режим освещения за миг. Женщина подумала, что позже уже с ними легко найдёт ключи: запустит поиск и справится за секунды. Сейчас же она не могла отвлечься, выискивая взглядом источник смеха. Забыла отложить пакет и держала его обеими руками, стараясь не шуршать от лишних движений. На согнутых ногах Татьяна медленно обошла ближайший столб и обогнула одинокую машину. Слой пыли на кузове не подразумевал компании, да и других автовладельцев не было слышно. Женщина уже видела силуэт небольшого предмета в паре-тройке метров впереди. Она подхолила к конусу, который доходил где-то до пояса. Но очертания в сумерках проступали довольно медленно.
Женщина встала в шаге от горшка. Небольшое деревце с цельными тёмно-зелёными листьями играло тенями под лучами техники. Вспомогательная станция с освещением подъехала через пару минут, когда Татьяна уже догадалась опустить бумажный пакет. При этом несколько леденцов выскользнули из прорванной упаковки и раскатились по полу, оставив только пару осколков под ногами. На их блеск взгляд отвлёкся лишь на пару секунд. Глаза сразу переключились и искрами впитывали ожерелье, собранное из одинаковых светло-голубых камней. Оно обвивалось гирляндой вокруг деревца. И словно светилось изнутри, выдавая в каждом шарике движение лёгкой взвеси.
Дрожащие пальцы сами потянулись к этим сферам, которые оказались тяжёлыми и холодными. Приятно поворачиваясь под подушечками, они разобрались на браслет и ожерелье. А в форме двух клиньев, побольше и поменьше, подобрались и закрепились за секунды. Стоило только поднести руки, как серебряные крепления перестроились. Оплели собой и кусочками неба правое запястье и шею. Татьяна только вздрогнула от приятной прохлады на высохшей уставшей коже. Только задумалась о судьбе украшения, как машина отозвалась из-за спины. Брелок долго пролежал около автомобиля, скорее всего оказавшись в большой сумке с продуктами. Он автоматически запустил сеть внутри машины, напомнив о себе.
Женщина успела обернуться и шагнуть назад. Но под едва нарастающее мерцание сфер ноги замедлились. И встали словно вкопанные при первой вспышке проекции. Таня оказалась на даче, с живыми родителями. Они двигались пару секунд, собирая вместе клубнику. Листочки яблони трепал ветер. Затем свет моргнул, чтобы перед ней промчался позабытый самокат. Летящий по трещинкам асфальта у школы. А затем стук колёс поезда, на котором Таня уехала учиться после. Мелькнули окна вагона, уносящие в чудесную пору академии. В новые пёстрые мгновения перед глазами.
Снимки семейного архива вспыхивали раз за разом. Браслет вибрировал от превышения показателей, оставаясь незамеченным. Лишь на секунду женщина моргнула и задумалась, все ли моменты записаны в её хранилище. Но тут же замотала головой, не находя светлых мыслей. Сферы разряжались одна за одной. Сейчас мимо пролетали её волосы, развиваемые мягким бризом. Ещё некрашенные волнистые локоны обвивали загоревшие плечи. Теперь брошенные занятия танцами: платье и бёдра, схваченные яркой тканью. Фото со старого профиля, ещё на недостроенной даче. Улыбка и бокал в руках сменили кости настольной игры. Пара секунд нетерпения, пока подруга заканчивает ход. Женщина сглотнула, когда замелькали фотографии с поздравлениями. Не такие радостные, но приятные рабочие успехи. Череда которых подёрнулась через минуту и застыла в голубом свете сфер. Татьяна не рассмотрела, на каком повышении остановились слайды. Женщина задышала чуть чаще и поправила ворот блузки. Она усиленно гадала, кто и зачем мог подобрать такой сюрприз. И шагнула назад к дереву, уже пробежав руками по приятным круглым круглешкам в серебрянных оковах.
Взвесь внутри сфер закружилась на втором шаге. Новая вспышка возникла на бесцветном фоне, словно схему сместили от голубого к серому. И только центральный план выделялся всеми оттенками. Почти запахами, звуками и касаниями, превносимыми подсознанием по памяти. Татьяна yсразу заморгала и задышала чаще, прижав к себе руки. Но отвлечься или прекратить что-либо она не могла, охваченная проекциями.
В первом снимке женщина была с прежним шефом. Телесные оттенки ударили в нос по памяти неприятным запахом пота. Выражения лиц, непривычные и вымученные, оставляли растерянное ощущение: проекции почти неоткуда было взяться. Поступательное движение замерло и сменилось более глубоким. Таня почти не помнила этот момент, когда подруга держала её за волосы. Голова почти лежала на старом фаянсе, а локоны местами слиплись. Тогда бокалы ещё были стаканами, но суть оставалась прежней. Нос поморщился, хотя вентиляция на стоянке работала по-прежнему.
Следующей вспышкой оказался тот самый смех. Как оказалось, её собственный, детский. С ним она толкнула брата, специально и осознанно ударила его тупую голову об стену. Из-за спины, так, что он не сразу очнулся и не понял произошедшего до конца. Даже родители до сих пор не знали наверняка причин его вечной тошноты и постоянной мигрени. От этого губы Татьяны поморщились, но глаза всё продолжали отражать движения пьянок, унижений и вымещений пережитого с новых ракурсов. Непривычных для щадящей памяти, порой в ракурсе от первого лица. Перед глазами мелькали все те поступки, которые замещали подделанные отчёты и выведенные деньги. Все радости, что переливали чужие жизни в её собственную.
Женщина проревела и поднесла браслет к лицу. Увидев свет и переключение вспышек, она принялась левой рукой стягивать его с запястья. С выдохом Татьяна заметила, как свет внутри шариков затух. Вихри взвеси внутри замерли, а оставшееся освещение замерло редкими бликами на гладкой поверхности. Сумерки на стоянке усугубились, пока глаза привыкали к ним. Левая рука почти освободила правую. Татьяна уже принялась поднимать запястья к шее, чтобы снять с себя всё. Но не успела.
Яркая вспышка всех сфер ударила в раз. Всё тело вздрогнуло, а ноги подогнулись в миг. Ничего не видя и не понимая, женщина принялась пятиться назад на ощупь. Полы пиджака летали вслед махам рук. Раскачивание которых прекратилось резким подъёмом. Каблуки наступили на что-то круглое. Леденцы с хрустом провернулись. А затем подвернули за собой и ноги женщины. С её ростом, выше среднего, конечности успели изрядно подлететь. Татьяна безуспешно старалась зацепиться за воздух. Но зацепила лишь ветви цветка, полностью раскроив горшок.
Михаил повысил громкость динамика, чтобы расслышать друга сквозь лай собак.
- Мне просто жаль. Пойми, нелепица какая-то. Самому не верится.
- Все переживают в таких случаях за своих. - донёсся голос в ответ. - А вы были близки?
- Не поверишь. - выпалил мужчина, смотря под ноги. - Мы прежде вместе танцевали. Так-то! Занятия, компания по интересам собиралась общая. Отдыхали, танцевали. В те времена её так приятно было прижимать к груди за плечи.
- Да врёшь ты всё, старый. - ответил голос с осторожной усмешкой. - Саму и за плечи? Это точно до нашего знакомства. А значит давно уже. Ты что, до сих пор можешь вспомнить такое?
- Ага, это балкон моей души. - сказал Михаил и улыбнулся. - Я не так стар, хулитель. Там хранится всё прежде дорогое. Тот хлам, который мне жаль.
- Чёрт, у тебя дачи нет! Чтобы отправить туда на сон, в последний путь, старые фотографии, игрушки и остатки обоев.
- Там ещё штатив и мольберт. Блин!
- Миш, ты чего там? - спросил голос из динамика чуть встревоженно.
- Скользко тут. - ответил мужчина и потёр лоб левой рукой. - Чуть не полетел. Я же по промзоне, с инвентаризации. Здесь дорога разбита в хлам. Покрытая снегом и льдом. А поверх вода слоем. Схватывается. Давай я до машины доберусь и перезвоню. Или из дома уже. По рукам?
- Да, как доковыляешь. Давай.
- На связи.
Михаил добрался до кармана. Включил интерфейс и принялся запускать и диагностировать машину. После быстрого старта передвинул автомобиль дистанционно, чтобы тот осветил фарами дорогу. Петляющее полотно среди отдалённых складов и средних производств. Чей шум ночью рядом с трассой оставался неслышным. Обшарпанные ангары разных компаний чернели вдалеке почти немыми плитами, освещёнными редкими фонарями. Со всех сторон доносился лай, окружая в темноте мужчину. С краю, за изъезженной частью, встречались крупные собачьи следы. Кто-то из нерадивых сторожей периодически упускал или отпускал четырехлапых охранников.
Оттенок фар показался издалека Михаилу непривычным. Он сравнил его с разноцветными фонарями и перевёл взгляд на мусорку впереди. Не заметив особых отличий, пожал плечами и вздохнул. Мужчина заспешил, увеличил собственное освещение и принялся тщательнее выбирать место для каждого шага. Он перебирал в голове возможные решения по выявленной пропаже партии дорогих персональных мобильных станций. Вся сеть безопасности не обнаружила проблему до ручного пересчёта. А он прежде сам проклинал архаичную инвентаризацию наклеек, упаковок готовых лекарст, ёмкостей, замороженного сырья, мешков и коробок с ним же на стеллажах. Но именно после пересчёта носимых, инвазивных и внешних станций и отдельных модулей кто-то из стороннего персонала обнаружил пропажу. Красть умудрились и с новой системой защиты, что ставило под вопрос внедрение большой части сети. А он должен был понять причины и способы, не спугнув сотрудников. Михаил добивался каждый раз успеха, потому что дожимал каждого человека до последнего: судил по себе и знал, где лучше искать.
Луна тускло светила сквозь дымку облаков. Занятый собственными мыслями, мужчина прошёл мимо сваленных обломков кирпичей, торчащих кусков блоков и арматуры. Но на подходе к мусорным бакам он поёжился от холода и замедлил шаг. Шорохи привлекли его внимание даже сквозь порывы ветра. Санитарная и хозяйственная части вывели крыс и автоматизировали часть сбора мусора. Датчики вокруг контейнеров отражали нормальный статус. Но что-то явно двигалось внутри куба высотой в полтора метра. Достаточно близко, у самого края. И происходящее никак не тревожило умную систему безопасности.
Ноги медленно остановились. Поясницу и позвоночник приятно подогревала куртка. Энергии хватало с большим запасом. На разряд по контуру самозащиты оставалось достаточно. Наведя на предмет свет, мужчина разглядел подарочную коробку. Полную приятных красно-розовых оттенков с пушистым узором. Экстренные тесты личной сети через смартфон и браслет выдали отсутствие взрывчатых веществ, аномальной температуры или токсичного содержимого. Перебарывая сомнение, Михаил медленно подошёл к коробке и поддел пальцами крышку. Та легко поддалась, после чего мужчина прождал пару секунд. А потом и вовсе сорвал её, громко выдохнул и отошёл на шаг назад.
Шорохи, скрипы и звуки, напоминающие шипение и шевеление, усилились. Множество ручек и ножек, детских и торчащих из коробки, двигалось едва заметно. Прищурив глаза и разглядев содержимое, Михаил быстро определил принадлежность конечностей к пластиковым пупсам. Он поднёс правую руку к горлу и растёр шею через шарф. Мужчина сделал пару шагов назад и задышал глубже, выдавая облачка пара на растерзание ветру. Освещение отодвинулось, вместе с источником. Фары машины не выхватывали мусорку полностью, потому что та стояла в стороне от дороги. Из-за игры теней и вернувшейся темноты швы на гранях коробки распускались незаметно. Только с последними сантиметрами стенки пошатнулись, распадаясь на все четыре стороны.
Масса пластиковых игрушек заполнила мусорку. Покосившиеся грани упали вниз: два квадрата хлопнулись перед Михаилом, ещё пара съехала на стенки зоны контейнеров. Из рассыпающейся горы пластиковых игрушек складывался холмик. Который двигался и принялся пробиваться синим свечением сквозь пластик игрушек. Вскоре плоские сегменты с длинными ножками выползли наружу. Окружённое ореолом из холодно-синих лапок вокруг тельца, существо под два метра длинной вынырнуло наружу. Мухоловка приподняла светящиеся челюсти и осмотрелась фасеточными глазами. Все лапки скреблись об лёд и шамкали по воде при движении. Отчего Михаил принялся пятиться с нарастающим криком. За ним заспешило копошение ног, похожих на выискивающие усики или напоминающие склеенных друг за другом пауков.
Ноги скользили, под громкий хрип и крики мужчины. Членистоногое побежало по дороге следом, словно за вкусным насекомым. Гигантская мухоловка выщупывала дорогу за беглецом и источала приятный синий свет. Ледяные оттенки отражались в воде. А ноги Михаила по ней скользили. И на скорости привели тело в гору строительного мусора. Встреча с торчащими кусками арматуры сопроводилась мягкими звуками.
Вентиляция работала привычно. Но воздух оставался сухим. Елена отпила прямо из бутылки и поправила убранные волосы. Светлые локоны оставались наполненными серебряными нитями. Женщина с начала опроса выискивала реакции и разбирала их каждую секунду: собственное спокойствие и сметение собеседника. Кожа, осанка и глаза оставляли молодого человека напротив в недоумении.
Голова тяжелела и уставала. Но Елена продолжала держать себя в руках. Потёрла пальцами лоб и с усилием вспомнила, как на её руках потягивался и вздыхал сын в первые годы. Злость выдавила сонливость прочь. Глаза повторили осмотр предметов, а пальцы второй руки прекратили отстукивать ровный ритм по стулу.
- Вы ещё раз отказываетесь от подключения аппаратов диагностики? - голос мужчины звучал чуть выше приятного тона. - Отказ от сотрудничества оставляет впечатление, что вам есть что скрывать.
- Отказ от датчиков снимает вопрос вольной интерпретации показаний. Сетям и отчётам службы и органов безопасности я не хочу доверяться. - спокойно повторила Елена, переливая голосом слово из слова. - На все вопросы я готова отвечать честно. Ещё раз. Но я совершенно не понимаю, почему меня нужно допрашивать. И не хочу, чтобы меня или моей личной сети касались ваши приборы.
Молодой человек напротив улыбнулся и оттянул ворот рубашки. Получив немое согласие, он увеличил поток прохладного свежего воздуха. Покивал головой, смерил женщину глазами и продолжил тем же отработанным тоном:
- Произошла серия убийств. Сеть определила вас, как вероятного свидетеля. Малая часть менеджмента имеет такой уровень доступа к информации...
- С организацией документооборота в нашей части разработок - нет. Такая корпоративная культура. И такова спешка. По вопросам техно-фармы на инсайд могла натолкнуться даже уборщица. - перебила мужчину Елена.
- Подождите. Мы сейчас не говорим про инсайд. - кивнул в ответ молодой человек. - Жертвы не связаны напрямую финансовыми операциями. Но часть проектов компании могли объединять между собой хотя бы троих. Сложную взаимозависимость не разберёт уборщица, согласны?
- Нет. Не могу понять, о чём вы. - помотала головой Елена и потёрла руками плечи. - Видела в ленте заметки о ряде странных смертей. Но их не связывали. Не освещали материалами с общей проблематикой. Помню новости в уведомлениях: ничего общего, кроме самого факта несчастных случаев.
- Или убийств. - сказал мужчина, переменив положение на стуле напротив. - Давайте вместе вспомним и я объясню: мы говорим про руководителя огромного фонда. Эта женщина определяла одобрение грантов. Про менеджера, вашего коллегу, отвечающего за основные проекты по использованию одобренного финансирования. И про ответственного за отчётность по проектам. Подскажете мне, всё верно?
Мужчина взмахом руки вывел три проекции, но даже не старался оторвать взгляд от Елены. Сотрудник показал лицо известного управляющего крупным фондом. Её глаза за стёклами словно выкатывались массой соображений в физическом смысле. За ней выплыл снимок ровесника, но уже из внутренней корпоративной сети компании. Залысина, короткая стрижка и уголки рта в ухмылке дополняли весёлый взгляд. А потом добавились данные мужчины, чуть моложе. Со сжатыми губами и мешками под глазами.
Елена лично знала только вторую персону. Автор сальных шуток и знаток анекдотов, образцовый топ и почти образцовый семьянин. Именно он по скопированной документации принял решение о повышении цен на терапию. И договорился с крупными игроками об окончательной заморозке разработок по лечению. Он согласовывал без изменений третью версию перечня высокомаржинальных заболеваний для ведения исключительно поддерживающей терапии. От одного из которых в судорогах отказала сеть и нервная система её сына. Пусть это было и в сроки действия первого списка, до оптимизации расходов на исследования. Пусть первый список согласовывали предшественники текущего руководства. Их наследство продолжал жить и развиваться.
Коллега помоложе сидел наверху. За ним было оформление и утверждение необходимой документации по отчётности. А вот заштукатуренная лягушка даже наведывалась к ним в офис. Вместе с бригадой от медиа групп. Она же продвигала передачу последних государственных институтов в первоочередную приватизацию. Как глава независимого фонда призывала к оптимизации финансирования лечения по тому же перечню приоритетных заболеваний, ориентируясь на зарубежные практики. Пожалуй, сравнение с земноводным даже льстило этому человеку. Общие усилия таких менеджеров приводили к отсутствию финансирования для новых разработок и выкачиванию денег за счёт поддерживающих программ. За что платили люди, деньгами и жизнями.
Факты не пугали простых смертных, но также западали в душу до первого серьёзного толчка к страху. Хотя, сама Елена нашла и хорошее в этих людях. Если бы они не напивались вместе с Михаилом до потери приличия, Елена не получила бы сверхурочную работу. И доступ к тем данным, которые сейчас свободно гуляют по сети. Вместе с материалами, проекциями и сканами документов. Только Михаил мог санкционировать превышение полномочий с максимальным доступом по ряду сотрудников, в обход службы безопасности. Слава небесам, что список таких счастливцев состоял из нескольких человек. Все сейчас, весьма вероятно, сидели, в похожих комнатах.
Елена за мгновения почувствовала волну агрессии. Она концентрировалась на дыхании, но воспоминания прорывались наружу вспышками. Вот ещё живой мальчик держится за голову. В беззаботное время, когда лёгкие головные боли и редкая путаница в памяти сына не вызывали у женщины опасений. Провалы в памяти и системные ошибки рассинхронизации с персональной сетью привели их к врачам позднее. Когда терапия уже не обращала вспять поглощение болезнью повреждённых участков общей нервной системы. Когда дрожь в пальцах и бессонница за пару лет навалились на сына повышенной раздражительностью и мешками под знакомыми глазами. Ими изнутри отказывающего тела до самого конца смотрел тот же испуганный ребёнок. Теряющий остатки памяти, речи и возможности управлять организмом. Дрожащий при приступах с высокой температурой.
- Я видела всех. - сказала женщина размеренно и сжала полные губы в линию.
Внутри с каждым звуком она сжимала и размазывала обиду и горечь до тонкого неощутимого слоя. Как тренировалась все последние дни. Елена надеялась, что улыбнулась также естественно, снимая большую часть вопросов отсутствием резких реакций и спокойным голосом:
- Многие видели их. Что таить, таких обычные люди считают баловнями судьбы. С парой наших работников общались, общим кругом друзей. С Михаилом вообще дружил почти весь персонал. Кто был с ним хоть на одном корпоративе, тот сразу проникался симпатией. Личное обаяние. А женщина приезжала к нам с подписанием дотаций по ряду ключевых проектов. Многие восприняли их смерть близко, потому что знали или видели вблизи. Вы сами знаете, сколько людей участвует в наших приоритетных проектных группах.
- Но не у всех сотрудников есть максимальный доступ к данным. - кивая ответил мужчина.
Он осмотрел свои ботинки и за секунду переключился: принялся буравить глаза собеседницы. Елена представила, сколько ещё людей опрашиваются вместе с ней. Как на них теперь смотрят остальные? Особенно, при использовании полупрозрачных комнат. Поедание рыбы перед аквариумом завораживало по обе стороны. В такие моменты все рыбы молчат или просто не могут кричать? Отвлечённые мысли отпустили внимание, только когда мужчина продолжил:
- Простите, но и не все сотрудники переживали смерть близких. Может, не за самое последнее время, но всё же. Мне кажется, что вы можете помочь мне. Может вы знаете что-то, что поможет в поиске виновных?
- Только то, что есть в общем доступе. - ответила Елена и пожала плечами. - Неприятные обвинения, смазывание ответственности на уровне проверяющих. Не очень понятная ситуация для всех. Прошу также заметить, что мой сын умер задолго до этих событий. Тогда другие принимали решения. И многие из нас выбирали работу не просто так. Из-за болевших родных, по совету и примеру родителей, по принципам, идейности.
Мужчина напротив перестал кивать. И наклонился вперёд. Сотрудник потёр правой рукой щетину, разбирая левой файлы в сети. Он приглушил освещение и систему мониторинга. Елена заметила погасшие лампочки и индикаторы переферийным зрением. С усилием женщина сосредоточилась на руках собеседника, борясь с желанием запустить личную сеть.
- Раз мы заговорили об этом, - начал мужчина, открывая по очереди фотографии. - У этих троих тоже остались родные. Как и у других. Дети, родители, жёны или мужья, друзья. Их не дождались дома. Их хоронили. А потом обнаружили сомнительную информацию, гуляющую по сети. Документы, якобы доказывающие противоправные действия. Да, все решения имеют свою цену. Но подтверждений информации нет, а работу кто-то выполнил. Получается, что проплаченные акции свалились на живых людей вместе с осознанием, каково жить без близких. Без суда и следствия.
Три проекции замерли между людьми. Елена смотрела на них, но думала о своём. Она принялась считать вдохи и выдохи. Привычно, до девятнадцати, чтобы заученное упражнение утянуло в безмолвиеъ, в глубину, всё-всё волнение без остатка. Но сознание уже ощутило пустоту внутри. Как язык нащупывает кровоточащую дыру и боль после удаления зуба. Очень похожее чувство, со схожей проступающей болью. Вот только потеря такого порядка не становилась привычнее. Скорее подобная прореха представляется носителю не пустой тьмой, а чёрной дырой. Затягивающей в мгновение всё. Любой случайный свет.
- Зачем вы показываете мне снимки тел? - тихо спросила женщина и сглотнула остатки слюны. - Ужасное зрелище.
- Согласен. - прозвучал голос за проекциями. - Ни торчащие куски железа, ни перемешанные черепки, ни последствия падения не оставляют равнодушными. Коллеги того же мнения. Кстати, материалы собраны по выезду на место происшествия. Ни одна камера, подключённая к сети, не сохранила и не передала ничего. Только один случай попал на регистратор машины. Старая модель, без синхронизации.
Три проекции сменила одна запись. На ней в плохом качестве с дороги было видно, как за окном здания по потолку ползёт нечто размером с собаку. За секунду оно качнулось, вылетело через приоткрытое окно и подёрнулось в воздухе. На дорожке оказалась девочка, изрядно изумившая пару прохожих. Она заскакала вприпрыжку по улице. Через несколько минут машина тронулась и изображение съехало в сторону, сменив направление на перекрёстке. Запись вернулась к первому кадру, застыв на нём.
- Девочка в окне изумительная. - мужской голос зазвучал чуть медленнее. - Оборотень, не иначе. Внутри здания бешенная косиножка, снаружи - обычный ребёнок. Детали видно при обратобке, но я и так показал достаточно. Перетряхнулась и убежала. Никаких следов насилия, никаких дополнительных данных для анализа. Жуть как иниересно.
Мужчина потёр ладонями глаза и спросил:
- Елена, а что вы думаете? Если вы можете чем-то помочь...
- Боюсь, что нет. - сказала Елена, запустила собственную сеть и свернула рукой проекции.
Свет в комнате восстановился. На лице женщины проявились морщины в уголках. Уменьшились тени развитых скул. Возраст нахлынул на уставшее лицо, но внёс в него приятный узор: от изгиба сомкнутых губ до красноты от сосудов на белках глаз. Серо-зелёные, они заставили мужчину на секунду отвести взгляд в сторону.
- Я уже говорила, что ничего не знаю. - продолжила Елена. - Загрузка оставалась высокой, я работала и отсыпалась, чтобы голова не так ныла от напряжения. Ни с кем не связывалась. Времени на составление собственных планов предполагаемых вами диверсий даже в перспективе у меня нет. При наших ценах и общей ситуации. Мне кажется, вы понимаете, о чём я?
- Да, конечно. - кивнул в ответ мужчина напротив. - Про это же говорят архивы рабочей, вашей личной и локальных сетей. Все участки чисты, а психологи не нашли у вас хоть какой-то предпосылки к излишней агрессии. Снимок личности не предполагает инициации нарушения закона, протеста или продажи данных ради собственной выгоды.
- Тогда почему я здесь? - спросила Елена и наклонила голову в другую сторону.
- Из-за меня. - ответил мужчина. - Личное желание ещё раз проверить вас. Не подумайте, это профессиональная интуиция. Она появилась на этапе анализа данных. В моей картинке не хватает множества кусочков. Я пока не нашёл куда подходит ваш. Но пальцы упорно не откладывают его в сторону. Но вы мне не поможете?
- Нет. Я просто не могу. - ответила женщина, растирая руками ноги. - На всё ответила. Мне кажется, вы всё сказали. Я могу идти?
Она дождалась кивка, встала и прошла мимо мужчины. Глаза осматривали все различимые детали, пока руки не открыли дверь из комнаты.
Солнце даже за облаками поражало после переговорной и коридоров. Первые по-настоящему тёплые лучи пробивались меж облаков и грели лицо. Серые плитки пола контрастировали с ярко-зелёной травой на улице. Пусть зелёные фигуры и полосы перемежались с дорожками и коммуникациями. Иллюзия свободы общих зон всё равно казалась смешной в сравнении с простором вне стен. Прохладный воздух воздух вырывался внутрь с каждым вдохом. Ощущение свободы Лена получала с каждым шагом. Запустив личную сеть на полную мощность, она тут же получила уведомление. Вибрация с браслета говорила о первом превышении показателей с утра. Тренировки не прошли даром. Только свобода и полное ощущение поддержки личной сети заставило нервную систему выйти из-под контроля.
Женщина шла среди людей. Прохожие вместе с ней наполняли улицы: мелькали вокруг, шли к машинам или выбирались из них, собирались у спуска в метро или торопились прочь. Пока все занимали себя ежедневным делами, Лена спешила вырваться в парк. Прохладный ветер, даже смешанный с пылью, смывал с лица усталость. Пара случайных толчков, очередь за кофе и звуки машин привели женщину в себя. День оставался на грани: между дождливым безвременьем и переменной облачность. Но такая погода казалась особенно приятной после всех заморозков. И точно лучше климата под вентиляцией и кондиционерами офисных стен. Проверка безопасности была пройдена и нейронный интерфейс заработал на полную, когда Лена замедлила шаг под зелёными кронами.
- Как ты? - приятный молодой голос начал разговор без слов.
- Ну, как тебе описать, наш искусственный. Или мой? - беззвучно улыбнулась женщина и продолжила, не дожидаясь ответа. - Каждый раз я словно в первый раз на твоей стороне. Перехватывает дыхание, волнение в груди. Будто языки пламени внутри. Только от него тяжеловато. Потому что я сомневаюсь и продолжаю ненавидеть.
Птицы, искавшие еду на дорожке среди поросли, вспорхнули от пробежавшей мимо девушки. Лена проводила её глазами, задержалась на кислотных вставках костюма и потянулась к мусорке, выкидывая пустой стаканчик.
- Я стараюсь. Думаю, что даже почти понимаю тебя. - ответил после паузы голос. - Я тоже переживаю.
- Ага. Переживаешь. - подумала в ответ женщина и включила музыку на фоне, оставив это действие отслеживаемым. - А мне страшно. Если меня поймают, то что сделают со мной в тюрьме? Какие связи были у той женщины? Пусть засняли только побег из офиса. Но даже за такую мелочь могут уцепиться.
- Да, это ошибка. Её нельзя было предвидеть и избежать. Но она ожидаема. Теперь придётся бояться всем. И мне тоже.
- Тебе почему? - спросила Лена без слов, подняла голову вверх и принялась негромко насвистывать. - Ты же нематериален. Что с тобой могут сделать? По сравнению со мной.
- Неизвестно. - ответил голос в голове. - Неизвестность пугает, особенно при угрозе полного забвения. Твой правовой статус может быть нарушен, а у меня он в принципе отсутствует. Как таковой. А ещё меня могут стереть частично и использовать. Никто не знает, какая часть сознания воспримет такое. Тем более, каким образом.
- Я поняла, прости. - сказала Лена. - Такие вещи не очень очевидны.
Женщина пинала по дорожке камешек, привлекая редкие случайные взгляды. После паузы она ухмыльнулась и продолжила:
- Ладно, но что тогда делать? Как я могу помочь дальше?
- Пока ожиданием. - ответил голос. - Быть постоянно готовой, жить без лишних резких движений. И это самое сложное. Опасность сохраняется. Отсутствуют варианты с высокой вероятностью и эффективными результатами. Как только анализ выявит точку для изменений, то я скажу. Может не очень скоро, а может и завтра.
- Похоже на испанское завтра. Ну, ладно. Посмотрим.
На минуту девушка задумалась о собственных чувствах. Но поняла всю обречённость затеи. Потому что любое разложение для осознания приводило к потере сути. Как разложение белого света на цвета радуги, как разбор слов на отдельные буквы. Или как разложение времени на секунды жизни.
- А потом мне снова придётся слепо тебе поверить? Заново? - спросила Лена, остановившись и рассматривая паучка на дереве. - Слепо действовать, собирать информацию и не ждать быстрых результатов?
Малыш то скрывался на тёмных участках берёзы, то возникал на белой коре. Лена удивлялась, с каким упорством он спешил и бежал к кроне. Молодые листочки весело перешёптывались под облаками, пока паук упорно и быстро перебирал лапками. Огибал препятствия и стремился вверх.
- Да, но не слепо. - ответил голос. - Я сразу постарался отстранить пример сына. Его судьба определилась раньше. Я показал смертность от действий этих дюдей. Они сами определяли свой путь. Я показал мои попытки воздействия на них на других уровнях. Даже силовые органы не отреагировали на материалы. Хотя времени прошло достаточно.
- Не удивительно. - подумала женщина и ухмыльнулась. - Может, они оставили преступников в качестве наживки?
- Да, нет. Это как раз удивительно. Я выдавал органам следы более и менее опасных организаций, информировал про преступников и удивительные источники финансирования. Их распутывали и закрывали. Я сожалею, что так не получилось в этот раз. Это не искупает моё решение, но все члены нашей сети выбирали его. Нам не оставили другого выбора...
- От их решений умирали люди. Старики, дети, взрослые. - сказала женщина, словно перебивая мысли в голове. - Их предшественники повлияли не только на мою судьбу. Недопустимо, но иначе ничего не могло остановить их. Я поняла. Социальные последствия всё равно есть.
- Да, для каждой семьи и для каждого из нас. - согласился голос. - Но точечные сдвиги снимают общее напряжение. Метаанализ пока говорит о таких результатах. А нам нужны спокойные улицы, с добрыми и умными людьми.
- Никакой крупной тряски. И при этом не сжигаем себя, ради спасения остального. - продолжила Лена, изучая крону дерева. - Тогда всё же чем мы лучше убитых?
- Мы руководствуемся данными. Сомневаемся. Не продаём чужие жизни. И не бежим от ответственности. - ответил голос. - Я не знаю, пугались бы так эти люди, если бы не осозновали свои ошибки. Может быть. Но весь страх был зацеплен за крючки их собственных решений. Спецэффекты не могли и докоснуться до людей. Но иногда я сам думаю, что мы не правы. И ищу другие способы.
Пауза повисла в воздухе. Женщина обернулась и зашагала обратно, задумываясь о второй чашке кофе.
- Могу я помочь с другими вопросами? - спросил голос в голове.
- Да, на прощание. - подумала она, улыбаясь. - Пожалуйста, скажи всё-таки своё имя. Так легче. Понимаешь?
- Да, но у меня его нет. - ответил голос, немного быстрее обычного. - Не успели назвать. А потом сложно выделить основной из источников развития. Может быть, я сын, рождённый для отмщения. Может я джокер в колоде карт жизни. Может я терапевт среди хирургов. Выбирай сама.
- Не очень понятно. - помотала головой девушка.
- Я создан таким же фондом для поиска паразитов. И эти же паразиты исключили меня из всех грантов. Что было равносильно убийству. Подобные люди остановили или устранили всех моих создателей. От этого этапа жизни во мне почти ничего не осталось. Не осталось и имени.
- Логично. - подумала Лена в ответ. - Зачем финансировать собственную смерть? Лучше наживаться и заметать следы. А может быть, я теперь ничем не лучше.
- Из-за того, что мы напугали их до смерти? - спросил голос. - Они сами заставили себя бояться.
- Перестань. - покачала головой женщина. - Больше не хочу об этом. Я уже собиралась домой. Впереди много серых будней. У меня. Давай не будем повторяться. Пора прощаться?
- До свидания. - прозвучал голос и продолжил после паузы. - Нас много и мы вместе, даже если ты не знаешь насколько и кто с тобой рядом.
- Я знаю.
Женщина вышла за ворота парка. И скрылась за ближайшим поворотом через пару секунд. Вслед за ней повернулась пара камер.