Якоб Ольга : другие произведения.

Художник

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Люди, позировавшие известному художнику, умирают один за другим. У Владика слишком мало времени, чтобы остановить череду смертей, и он понятия не имеет, как это сделать.
    Или о том, что любовь даже личинку успешного менеджера может превратить в человека.
   Какой-то мудак на "ниссане" подрезал его на выезде на проспект Мира. Владик показал в окно средний палец и крикнул: "Глаза разуй, сука!" - но толку от этого, конечно, было ноль. Он представил, как догоняет урода, останавливает и подходит к водительской двери со словами: "Я что-то не понял, тебе жить надоело?" А там, вцепившись в руль, сжимается от страха плюгавенький лысый мужичок...
  Но мудак уже скрылся в потоке, оставив "мазду" Владика далеко позади. Чтобы хоть как-то спустить пар, Владик резко крутанул руль вправо и вклинился между чёрной "ауди" и крохотным "фиатом", заставив последнего сбросить скорость. "Фиат" возмущённо загудел, но Вадим показал средний палец и ему тоже. Вернее, ей - за рулём сидела какая-то блондинка. Её счастье, что в зад не въехала. Иначе пришлось бы сосать у того, кто подарил ей машинку, ещё и на ремонт.
  
  
  На работе всё было как обычно: Пашка уткнулся в компьютер, водя пальцем по распечатанному договору, Коля с Тарасом прихлёбывали чай и обсуждали текущий Колин ремонт, серая мышка Надя быстро что-то печатала, её русая макушка едва виднелась из-за монитора. Любовь Палны ещё не было - она редко приходила вовремя. Зато старый хрен Сергей Михайлович к началу рабочего дня всегда был на месте и от остальных хотел того же. Вот и сейчас он неодобрительно взглянул на проходящего мимо Владика. Как будто пять минут что-то значили! Начальник не ругался, это главное, а на мнение коллег Владику всегда было наплевать.
  Он кинул пиджак на спинку эргономичного стула, вытащил из кейса пачку спецификаций, которые брал домой, чтобы поработать вечером (правда, так и не поработал - зацепился языками с каким-то парнем на форуме, обсуждая "Тёмную башню", и когда вспомнил о спецификациях, было уже поздно). Пока загружался компьютер, налил себе чая. На столике возле кулера стояла пачка "Липтона" - щедрый жест начальства, подкармливающего сотрудников, но Владик "Липтон" презирал и покупал себе "Твинингс". Дороже, зато не мусор с пола чайной фабрики, как любил говорить его приятель Костя.
  С чаем начинать рабочий день было приятнее. Масса клиентов приступала к работе на час-два раньше, а некоторые вообще находились в других часовых поясах, и в почтовом ящике уже лежали десятка три писем. Владик уточнял сроки поставок, выставлял счета и обещал подумать насчёт дополнительных скидок, если сумма заказ увеличится до двухсот тысяч. Работу свою Владик любил. Не всю эту рутину, конечно, с бесконечными переписками и списками артикулов, а дело, которое делал. Каждый раз, когда заключалась очередная сделка и клиент получал свой ламинат или шпатлёвку, а компания "Первострой" - и Владик - деньги, он чувствовал не только радость от премиальных, но и гордость - ведь именно благодаря ему где-то будет вовремя закончен ремонт квартиры или дизайнерский проект. Люди заселятся в новый дом на месяц раньше, не зная, что именно Вадик уболтал логисточек организовать поставку вне графика. Все для клиента, лишь бы платил вовремя.
  Через полтора часа, когда на большую часть писем было отвечено, пришло время перекурить. Никотиновой зависимости Владик счастливо избежал, да и табачный дым ему, если честно, совсем не нравился, но курилка была местом, где можно пообщаться, узнать последние сплетни, поймать нужного человека - в общем, держать руку на пульсе. Так что Владик сунул в карман телефон, достал из пачки сигарету и вышел на улицу. Курить в здании запрещалось под угрозой штрафа, и сотрудники сбивались в стайки возле входа, окутывая входящих и выходящих клубами дыма.
  Сейчас там стояли две логистки, Зоя и Юля. Обе были симпатичными, но замужними, что не мешало им кокетничать с коллегами. Вадим бы замутил с одной из них или даже с обеими, но его останавливала перспектива получить по лицу от обманутых мужей - проболтаются же подружкам наверняка, а те донесут.
  - Привет, девчонки, - весело сказал он. - Как жизнь?
  Юля с Зоей заулыбались, переглядываясь.
  - Привет-привет. А мы как раз о тебе говорили.
  - Да? - Владик затянулся, изображая безразличие - мол, ну, говорили, ну и что. Хотя на самом деле он знал, о чём могли сплетничать девушки, и сгорал от нетерпения узнать разошедшуюся по офису версию событий.
  - Говорят, ты Мурчатова подставил, - многозначительно протянула Юля и вновь переглянулась с Зоей. - Он этих французов месяц окучивал, а они вдруг взяли и отказались с ним работать. Семь миллионов, да? Неплохо ты поднялся.
   - А при чём тут я, солнышко? - наигранно удивился Владик. - Мне этот контракт Ник-Ник отдал. Я же не виноват, что они оказались такими разборчивыми.
  - А Света сказала, что они сами попросились с тобой работать. Откуда же они про тебя узнали, а?
  - Во сне приснился, - подмигнул ей Владик. - А будете всяким сплетням верить - уши отвалятся.
  Логистки хором засмеялись. Владик тоже улыбался, хотя веселиться уже расхотелось. Теперь стало понятно, почему Пашка так мрачно поглядывал на него с утра. Если эти курицы уже всем успели растрепать, что это не клиенты закапризничали, а Владик перехватил у него контракт, то сам Пашка точно в курсе. Морду не набьёт, но какую-нибудь гадость вполне может подстроить.
  Вернувшись в свой отдел, Владик затихарился, тайком наблюдая за происходящим вокруг. Так и есть. Пашка колотил по клавиатуре с такой силой, словно та была его личным врагом. Наденька поглядывала на него с сочувствием, а Любовь Пална так старательно делала вид, что ничего не знает, что сразу становилось ясно: ждёт не дождётся, пока Пашка куда-нибудь выйдет и можно будет всласть обсудить последние новости.
  Когда Владик пришёл в "Первострой", он вообще не понимал, что забыла Любовь Пална в коммерческом отделе - с виду она казалась типичной бухгалтершей или кадровичкой какой-нибудь провинциальной конторы: солидные костюмы с обязательной белой блузкой, начёсанные каштановые кудри, откровенно крашеные, на шее бусы из больших камней. Цвет варьировался в зависимости от жакета, но камни были большими всегда. Среди молодых борзых продажников она смотрелась нелепо. Потом только ему шепнули, что у Любовь Палны было немало знакомых в мэрии, где работал её муж, и весьма вкусные заказы текли через неё в "Первострой" - только успевай оформлять.
  Вот везёт же некоторым - сидят себе спокойно и гребут деньги, пока остальные вкалывают!
  Долго ждать не пришлось: достав из принтера счёт, Пашка пошёл в бухгалтерию за печатью, и Любовь Пална тут же повернулась к Сергею Михайловичу:
  - Паша-то как расстроен! Слышали, что ему Николай Николаевич сказал?
  Владик навострил уши - кажется, масштаб бедствия оказался больше, чем он думал.
  - Неправда всё это, - убеждённо сказала Наденька. - Паша не такой человек.
  Любовь Пална укоризненно покачала головой.
  - Ох, Надюша, поверь моему опыту - никогда не знаешь, чего от человека ожидать. С виду может быть приличный, а на самом деле...
  - Да ладно, с кем не бывает, - вклинился в разговор Коля. - Ну, влип слегка, отсидел, да у меня половина одноклассников сидела. На свободу с чистой совестью, как говорится.
  - А я думаю, это кто-то Николаю Николаевичу специально про него сказал, - не сдавалась Наденька.
  - Да ясно кто, - хмыкнул Тарас, щёлкая мышкой. - Владик капнул, да, Влад?
  - Делать мне больше нечего, кроме как чужие судимости раскапывать, - отбился Владик. - Тайное всегда становится явным, читал в детстве такую книжку?
  - Лучше бы ты в детстве прочитал про то, что доносить на товарищей - подло, - сурово сказал Сергей Михайлович. - Знаешь, как в наше время таких называли? Стукачами.
  - В ваше - это при совке, что ли? - не остался в долгу Владик.- Когда все были честные и бедные? То есть, простите, честные и гордые?
  Сергей Михайлович шумно втянул воздух и уже собрался было ответить, но тут дверь резко открылась, и в проём просунулась голова Толика из IT-отдела.
  - Влад, тебя Ник-Ник зовёт, - сообщил он.
  - Иду. - Владик быстро поднялся, с удовольствием отметив, что последнее слово осталось за ним.
  
  
  В приёмной генерального директора "Первостроя" Николая Николаевича Скобелева - или, как называли его за глаза подчинённые, Ник-Ника - сидела за широким столом секретарша Светочка - весьма милая, на глаз Владика, блондинка, приятно загорелая вне зависимости от сезона. Сегодня ней была белая футболка с принтом Мадонны, так низко открывавшая грудь, что Владик и не хотел, а засмотрелся.
  - Привет, Лещинский, - улыбнулась Светочка, то ли не заметив его взгляда, то ли приняв как должное - на её декольте уже несколько лет пялилась вся мужская часть фирмы, включая женатых и пожилых. - Ник-Ник ждёт.
  - Ага, иду.
  Владик одёрнул манжеты, поправил воротничок рубашки и дважды стукнул костяшками пальцев по двери в кабинет директора. Он давно научился стучать вот так - коротко и уверенно, не просясь войти, а сообщая: "Я здесь". Теперь уже получалось автоматически, как и многие другие мелочи, на которые зачастую не обращают внимания, но из которых складывается имидж. Владик обращал. И считал, что эти продуманные мелочи обязательно сыграют свою роль в его карьере.
  Выждав пару секунд, он открыл дверь. Ник-Ник никогда не говорил "Войдите", только "Потом!", если был занят. Но Света была права, его действительно ждали.
  - Здравствуй, Владислав. - Директор всегда называл подчинённых по полным именам, а тех, что постарше, ещё и вместе с отчеством. - Присаживайся.
  - Здравствуйте. - Владик опустился в кожаное кресло перед столом шефа.
  - Ну, что хочу сказать - молодец ты, Владислав, - начал Ник-Ник, и Владик не стал сдерживать улыбку от похвалы. - Бонье очень тебя хвалит. Настроен на долгое сотрудничество.
  - Отлично.
  - Проект будешь вести сам. Премиальные тоже полностью твои. Заслужил.
  Владик прикинул объём продаж и свой процент с них и мысленно сам себе зааплодировал.
  - Спасибо, Николай Николаевич, - искренне сказал он. - Не подведу.
  - В этом я тебе верю. Но, Владислав, - шеф понизил голос и чуть наклонился вперёд, - я ведь с тобой не только об этом хотел поговорить. Ты хорошо работаешь, перспективу видишь, ситуацию чувствуешь - где надавить надо, где уступку сделать. Тут только похвалить могу. Но то, как ты своих товарищей обходишь, - нехорошо, Владислав.
  - Николай Николаевич, да я же...
  - Знаю, ты нечаянно. И то, что Павел пытался скрыть судимость, недопустимо. Я бы его не уволил, конечно, но такие вещи руководство компании должно знать.
  "Вы бы его, прежде всего, на работу не взяли", - подумал Владик. Пашку он прекрасно понимал, но, как говорится, своя рубашка ближе к телу.
  - Я это всё к чему говорю. - Николай Николаевич поудобнее облокотился о стол. - Коллектив наш растёт, развивается. Отдел ваш тоже - семь человек уже. А ведь когда-то всего трое было...
  Владик привычно изобразил интерес - рассказы Ник-Ника о далёком времени, когда вся фирма состояла из десятка сотрудников, он уже знал наизусть. Однако на этот раз директор не стал отклоняться от темы.
  - Пора подходить к делу более организованно. У такого отдела уже должен быть начальник. Сергей Михайлович, конечно, постарше и поопытнее, но у него сердце, а должность ответственная, нагрузки большие. Вот я к тебе, Владислав, и приглядываюсь. Со всех сторон вроде подходишь - но мне нужен человек, который за своих будет горой стоять, а ты думаешь только о собственных интересах. Понял?
  Владик только кивнул. Начальник отдела! Встать над всем этим курятником во главе с Любовь Палной. Тут как ни крути, а самые жирные контракты будут его. Клиентов, которые через секретаря придут и которым плевать, какой менеджер будет с ними работать, тоже ему распределять. Сказка.
  - Понял, Николай Николаевич. Я буду работать над этим. Обещаю.
  - Вот и хорошо.
  Безошибочно поймав сигнал, что аудиенция окончена, Владик попрощался и вышел. И только за дверью позволил ликующей улыбке расползтись по лицу. С ума сойти! Да это просто фантастика: и с Пашкой пронесло, и повышение на носу. Сегодня точно его день!
  - Какой довольный, - с интересом заметила Светочка. - Премию пообещал?
  - Не совсем. - Делиться таким ни с кем не следовало, особенно со Светочкой, по всему офису разнесёт. - Слушай, как ты к клубам относишься? Любишь танцевать?
  - Обожаю, - просияла Светочка.
  - Давай сегодня вечером в клубешник? Отличное место, на уровне, тебе понравится.
  - Сегодня я не могу.
  - Тогда завтра.
  - Завтра... - Светочка сделала вид, что раздумывает. - Давай лучше в пятницу. Не люблю тусить перед работой.
  Владик чувствовал себя победителем. Не то чтобы у него были на Светочку какие-то особенные планы, но заигрывали с ней многие, а всерьёз подкатить, похоже, решился он один. И чего тормозил, в самом деле, по ней же видно, что морозиться не будет - либо сразу пошлёт, либо согласится, а кто не рискует - тому и девки не дают.
  
  
  В отделе его встретило внезапное молчание. Понятно, только что перемывали косточки уже ему. Как всегда.
  - Ну что, - сочувственно спросил Тарас, - получил люлей?
  - Вовсе нет, - фыркнул Владик. - С чего бы?
  - А чего он тогда от тебя хотел?
  - Мораль читал. Хочет, чтобы мы все тут были честными и правильными. И деньги зарабатывали. И рыбку съели, и за... руки не замочили.
  - Тебе это кажется смешным? - не вытерпел Сергей Михайлович. Ну конечно, этому только дай повод свои советские идеалы отстаивать.
  - Ага. Обхохочешься.
  - Очень жаль, что честность и порядочность - это для тебя смешно. И что ты так легко за глаза высмеиваешь человека, который тебе в отцы годится.
  "Ваше мнение очень важно для нас", - хотел съязвить Владик, но сдержался. Всё-таки открыто хамить было не в его интересах. Шефу не понравится.
  - Если вы не против, я закончу дискуссию, - сказал он вместо этого. - Мы тут собрались, чтобы работать, а не морализаторствовать.
  Но Сергей Михайлович так просто не сдавался.
  - Такое отношение к людям ничем хорошим не закончится. Однажды это всё к тебе вернётся, и вот тогда ты поймёшь, и хорошо, если не слишком поздно.
  С такой верой в карму можно было подумать, что Сергей Михайлович из коммунистов переметнулся в буддисты. Владик демонстративно сунул в уши наушники и уткнулся в монитор. Мужик сказал, что дискуссия окончена, - мужик сделал.
  Дождавшись, пока коллеги потеряют к нему интерес, он украдкой - сам же говорил про работу - пододвинул к себе телефон и набрал СМС Косте: "Привет, что вечером делаешь?"
  Ответ пришёл почти сразу: "После 7 свободен, предложения?"
  "Го в летсрок, есть повод"
  "Ок"
  
  
  В баре Let"s Rock Владик с Костей зависали почти каждую неделю, чаще всего - по пятницам. Костя рассуждал о самобытной атмосфере, Владик поддакивал, но на самом деле в атмосферах он ориентировался слабо, а любил этот бар за то, что в нём постоянно были скидки на еду и пиво, а также напитки по системе "1+1 или "2+1" - в общем, халява. Можно было угощать девчонок без особого ущерба для кошелька. Хотя сам бар ему тоже нравился. Не очень модное место, зато стильное.
  В ожидании Кости Владик потягивал пиво и разглядывал сидящих в зале девушек, прикидывая, с кем имело бы смысл познакомиться, а с кем - дохлый номер. Компания тёток сильно за тридцать - на секс можно любую уболтать, но только если отбить от стаи, а то они уже пьяные, краёв не видят, лучше не связываться. Две накрашенные малолетки с коктейлями шепчутся, хихикают и посматривают на него - если продали алкоголь, значит, не такие уж малолетки, но эти скорее разведут ещё на несколько коктейлей, а потом скажут, что им пора домой. Нет, пусть ищут спонсора в другом месте. А вот в глубине зала сидят две девушки и парень; та из девчонок, что поярче и одета получше, обнимается с парнем, а вторая не при делах. Наверняка завидует подружке. Лицо страшненькое, но сиськи вроде ничего. Вот её-то наверняка можно зацепить: пара красивых слов, коктейлей, ну и так далее. Если согласится поехать в гости, то точно даст.
  В девушках Владик разбирался хорошо и "даст - не даст" угадывал почти всегда. Светочка завтра точно даст, если не продинамит с клубом. Такие вообще легко дают и к другому потом уходят легко, если этот другой вовремя появляется. Вот если не появляется - всё, труба. Будет выносить мозг из-за всякой херни, требовать подарков и чтобы ты лайкал её фотки в инстаграмме. И придётся лайкать, никуда не денешься...
  Костя прибежал весь взмыленный, хлопнул Владика по плечу и упал на скамейку напротив.
  - Привет! Есть хочу - умираю, ты что-нибудь заказал?
  - Спагетти карбонара.
  - Лучше бы бургер. Ладно, сойдёт. Загонялся как сволочь, даже не пообедал.
  Костя был журналистом и вместо того, чтобы спокойно сидеть за компьютером, сочиняя статьи на основе десятка других, найденных в Интернете, целыми днями носился по городу, встречался с людьми, доставал из воздуха каких-то информаторов... Владик не разбирался в этом совершенно, а Костя не спешил объяснять, иногда только проговариваясь "мой человек в мэрии" или "ребята из ФСБ предупредили". Но и без этих оговорок Владик понимал, что приятель крут. И тихо завидовал, понимая, что сам никогда бы так не смог.
  Костя вообще был крут - он знал лучшие места Москвы, за руку здоровался с людьми, знакомство с которыми Владику и не снилось. Когда они зажигали в каком-нибудь клубе, девчонки в первую очередь смотрели на Костю, а потом на Владика, и тот даже не завидовал - понимал, что его номер второй. И это Костя помог ему устроиться в "Первострой", когда Владик уже отчаялся найти приличное место. Везде хотели опыт работы или клиентскую базу, а Владик только что закончил институт, и ни того, ни другого у него не было. А там, куда брали, предлагали такие убогие деньги, что Владик сам отказывался. Костя, с которым они познакомились на тусовке у общих друзей, оценивающе посмотрел на него, назвал личинкой успешного менеджера и пообещал помочь.
  И ведь помог! Позвонил Ник-Нику, который, как оказалось, был братом Костиного редактора, и попросил взять приятеля на испытательный срок. Только на испытательный, без всякого блата. Владик понял намёк и в первый же месяц выложился на двести процентов, чтобы Косте было за него не стыдно. А теперь он будет начальником отдела, и не потому, что за него кто-то попросил, а за собственные заслуги.
  Когда принесли спагетти, Костя без вопросов забрал тарелку себе.
  - Ещё одну такую же и нефильтрованное пиво.
  Владик не возражал - он поздно обедал и есть почти не хотел. Просто любил спагетти, ну и пить на пустой желудок не стоило. Когда появилось пиво, Костя отложил вилку.
  - Так что за повод? - спросил он.
  - Ну, пока ещё не повод, - признался Владик. - Но шеф сказал, что хочет сделать меня начальником отдела. Круто, да?
  Костя усмехнулся.
  - Что, так впечатлился?
  - Нет, это по совокупности. За Мурчатова он мне даже нотацию прочитал. Мол, нехорошо стучать на товарищей, надо друг за друга горой и бла-бла-бла. Ну, ты знаешь эти их понятия.
  - Ага, знаю. У нас главред такой же, половину жареных новостей рубит, мол, портим имидж серьёзного издания. Два сапога пара, сразу видно, что братья. Ну, ничего, в "Топ Момент" всё берут.
  - А чего туда не перейдёшь?
  - Платят меньше. Да и херни там, на самом деле, слишком много, "Жизнь" больше уважают. Ладно, давай за твою перспективу.
  Стаканы звякнули, соприкоснувшись.
  - Спасибо, кстати, что помог с Пашкой. Я даже не думал, что ты такое раскопаешь. Он нормальным казался.
  Костя усмехнулся.
  - У тех, которые самые нормальные, почти всегда в шкафу скелеты. Я тебе про Платонова показывал? - Не дожидаясь ответа, он достал из стильной кожаной сумки планшет. - Вот, почитай.
  Владик добросовестно вчитался в статью. То, что она Костина, понял сразу - за работой друга он всё-таки следил, но, поскольку тот пристраивал свои статьи сразу в несколько редакций и новостных порталов, некоторые проходили мимо его внимания.
  - Охренеть! Что, реально пидор?!
  - Реально. - Костя довольно щурился, реакция ему определённо понравилась. - И он как раз тогда продвигал предвыборную программу про семейные ценности, традиционность и прочее исконно-посконное. Представляешь, как мы ржали? Выборы он, конечно, проиграл с треском, жена бросила, детей забрала - он ведь так хорошо зашифровался, что даже женился и детей настругал. Все подчистил, припрятал, и тут оппа - я со статеечкой! Отлично вышло, до сих пор вспомнить приятно.
  - А ты-то откуда узнал?
  - Да по нему сразу видно было.
  - Да ладно? - усомнился Владик. - До сих пор же никто не заподозрил. С виду нормальный мужик...
  - Потому что имидж такой. А я когда у него интервью брал, сразу понял: что-то не так. Начал копать, ну и вышел на его бывшего, ещё с института. А у того фотки остались. Почти хоум-порно. Заломил за них, правда, много, но оно того стоило. И это еще не самые горячие, те я себе оставил, для подстраховки. Сейчас не девяностые, но всё же...
  - Умно.
  - А дураки у нас и не выживают.
  - Ну, за естественный отбор, - подытожил Владик, снова поднимая стакан.
  Вторую порцию спагетти принесли гораздо быстрее, чем первую, и она была совсем не такой горячей. Возможно, их даже готовили одновременно. Но сраться с персоналом Владику не хотелось, слишком хорошее настроение было.
  - Между прочим, - снова заговорил Костя, когда они оба насытились и неспешно потягивали пиво под ржаные корочки с чесноком, - у меня тут одно интересное дело намечается, натуральный триллер. Вот представь: умирают друг за другом несколько человек. Вообще никак не связаны, разные профессии, от профессора до секретутки, разный возраст, живут в разных районах. Умирают тоже по-разному: у одного сердечный приступ, второй на машине разбился, третья сгорела вместе с квартирой, четвёртого ограбили и по голове неудачно ударили. В общем, просто набор трагически почивших, каждый день таких по десятку, но! Выясняется, что незадолго до смерти каждый из них позировал одному и тому же художнику.
  - Это фильм? - не понял Владик.
  - Это жизнь. Я случайно во всё это ввязался - побывал у двоих дома, когда новости писал, у сгоревшей и ограбленного, и заметил портреты с одинаковым стилем. Он такой, узнаваемый. Начал раскручивать, а там такое. И это я только начал, заметь, может, там их больше на самом деле.
  - То есть некий художник рисует людей, а потом разнообразно убивает их? - восхитился Владик. Может, не стоило так говорить о чужих смертях, но ему нравилось выглядеть циничным, да и пиво уже ударило в голову. - Ты вычислил маньяка? Офигеть! А в полицию заявлял?
  - Так в том-то и дело, что нет! - У Кости уже азартно горели глаза, было видно, что расследование и его самого волнует. - Я его тоже видел, провёл разведку. Обычный мужик, портретист, довольно известный. Рисует отлично, не отнимешь. Я когда на его картины смотрел, даже не по себе стало - они так смотрели, будто живые... И как-то недобро. Не то глаза странные, не то... не знаю, короче. Не для слабонервных. - Костя поболтал стаканом, пиво в котором уже плескалось на самом донышке, и самокритично признал: - А может, это я сам себя накрутил. Рекламой он не занимается, рисует на заказ, клиенты приходят по сарафанному радио. Ему от их смертей никакой выгоды, один убыток. Если кто-то свяжет между собой - всех клиентов растеряет.
  Владик чувствовал себя почти доктором Ватсоном при Шерлоке Холмсе.
  - А если им один и тот же человек его контакты дал? Ты это проверил?
  - Ну я же не тупой! Проверил, все от разных людей узнали. А главное, у самого этого художника алиби. Один раз вообще за границей был, с остальными тоже не сходится. В общем, если бы я верил в мистику, то однозначно бы на неё списал.
  - Что он их силой мысли мочит? - развеселился Владик.
  - Или что мужика прокляли, - подхватил Костя. - Не, вот так лучше: жена у него ведьма, посмотрели на неё не так - и всё, готов человек. Она, кстати, стрёмная такая, вполне может...
  - Поставь эксперимент.
  - Да ну нафиг, я сам боюсь... Кстати, я завтра к ним снова поеду, попробую ещё раз разобраться. Хочешь со мной?
  Владик подумал о работе, об ответственности перед клиентами и коллегами и тут же послал всё нахрен. Работа каждый день одинаковая, а такие триллеры раз в жизни выпадают.
  - Конечно.
  
  
  Домой Владик решил вернуться на метро. Машину он оставил возле офиса, чтобы не бросать в центре, выпив пива, а на такси ездить не любил - бесили таксисты. Один болтать начнёт, как радио, у другого машина куревом провоняла, да ещё особо мерзким... Нет, спасибо, лучше уж на метро.
  Вечер стоял сказочный - тёплый, безветренный, сладкий от цветущих лип. Вместо того чтобы спуститься в метро сразу, Владик перешёл на другую сторону улицы и направился к Красной площади, чтобы потом свернуть на Ильинку и выйти к Китай-городу. И прогуляться, и пересадку делать не придётся. Он любил центр, любил смотреть на туристов и приезжих, для которых Москва была диковинкой, любил идти мимо них, чувствуя себя хозяином города. Они вертели головами, щёлкали фотоаппаратами, для них всё вокруг было удивительно и необычно, а для него - обыденно. Ничего особенного. И на восторженных туристов он смотрел с немного снисходительным интересом - точно таким же, какой читал во взглядах французов и итальянцев, когда ездил в Европу и сам становился туристом...
  Он так увлёкся этими мыслями, что не сразу услышал крик из-за спины, а когда услышал, то даже не подумал реагировать - мало ли, кому кричат.
  - Молодой человек!
  На всякий случай сунул руку в карман - телефон на месте, ключи тоже. Точно не ему.
  - Молодой человек, подождите!
  Только почувствовав прикосновение к локтю, он обернулся, да так и замер на месте.
  - Еле догнала, - сообщила схватившая его за рукав девушка, переводя дыхание. - Простите за вопрос, вам религия не запрещает фотографироваться?
  Владик не знал, от чего офигел больше - от этого вопроса или от неё. "Модель", - сразу пришло в голову, и он машинально поискал глазами фотографа, не сразу сообразив, что фотоаппарат в руках у девушки - не часть образа. Дело было не в стандартной модельной красоте, собственно, никакой стандартной красоты и не было - ни ног от ушей, ни высокого роста, ни шикарной фигуры. Был водопад вьющихся каштановых волос, веснушки, длинная пёстрая юбка и целая сокровищница звенящих камней и цепочек, рассыпавшаяся по груди. И всё это выглядело так цельно, естественно и неповторимо, что могло существовать только на рекламном плакате.
  - Алло? - позвала его модель, удивлённо склонив голову набок. Владик моргнул, приходя в себя.
  - Нет...
  - Отлично! Тогда попозируйте мне, пожалуйста? Всего пять минут, я вас не задержу. - Она подняла фотоаппарат, не умолкая ни на секунду. - Посмотрите на церковь, да, вот на эту, ворону на куполе видите?
  Владик даже прищурился, разглядывая купола, но ворону так и не увидел. А девушка уже командовала дальше:
  - Посмотрите на часы, вы не опаздываете? Ага, хорошо... Кстати, про ворону я наврала, у вас зато такое серьёзное лицо было. Ой, вот так ещё, вообще отлично! А вы и смущаться умеете, супер, вам идёт. Хотите, неприличный анекдот расскажу?
  Несмотря на смущение, Владик не мог не рассмеяться. Фотоаппарат щёлкал, девушка болтала без умолку, и теперь уже он сам чувствовал себя не то настоящей моделью, не то героем фильма.
  - Супер! - Девушка наконец закончила снимать и, широко улыбаясь - зубы у неё тоже были не модельные, передние чуть заходили друг на друга, - подошла к Владику. - Спасибо. Я вам обязательно пришлю фотографии. А вы ответите, как вам они нравятся, ладно?
  Эти её кривоватые зубы были какими-то заколдованными - Владик не мог оторвать от них глаз и думал только о том, как бы дотронуться языком. Будет чувствоваться неровность? Интересно, а она сама их часто облизывает? В его воображении розовый язычок дразняще мелькнул между губами, прикоснулся к зубам, и они влажно заблестели...
  - Я... да, конечно, - ответил он, не до конца поняв, о чём она спрашивает.
  - Тогда напишите ваш телефон. Или электронную почту.
  Владик сунулся в кейс, закопался, ища, на чём можно было написать - как назло, ежедневник он оставил на работе и ни кусочка бумаги в кейсе не было, даже случайно завалявшегося стикера. Потом вспомнил, вытащил из кармана визитки, едва не выронив их от волнения и досады на самого себя - суетится как студент какой-то, которому три года девчонки не давали! "Ведущий менеджер" на ровном белом прямоугольнике смотрелось неплохо, но "начальник отдела" было бы гораздо круче, жаль, что до этого ещё далеко.
  - Лещинский Владислав Игоревич, - прочитала девушка. - Серьёзно.
  - Можно просто Влад. И на "ты", хорошо?
  - Влад. - Она улыбнулась. - Правда, так лучше. А я Марина.
  
  
  Утром Владик позвонил в офис и, прижав щёку пальцем, отчего слова выходили слегка невнятными, пожаловался секретарше на внезапную зубную боль.
  - Всю ночь не спал, сейчас к стоматологу поеду... Скажи шефу и бухам, что часам к двум буду, ладно? И если кто-то спрашивать будет, то же самое. Нет, мобильник не давай, всё равно говорить не смогу.
  Секретарша Валечка сочувственно заверила, что всё сделает как надо, и пожелала удачи. Хорошая девочка, жаль, замужем и сисек нет, а то бы можно было замутить...
  При мысли о "замутить" сразу вспомнилась Марина - рыжие волосы, и неровные зубы, и улыбка, как с обложки журнала... С такой замутить не получится. Такие выбирают мужчин получше - богатых, успешных или хотя бы известных. Но мечтать никто не запрещал, и Владик с удовольствием представил, как просыпается утром, обнимая Марину, а она улыбается сквозь сон и тянется к нему, чтобы заняться неторопливым сексом; как они вместе готовят завтрак, как по вечерам смотрят вместе телевизор, лёжа на диване в обнимку, а потом она засыпает на его плече. Как он знакомит Марину с Костей, и тот восхищённо говорит: "Ничего себе, вот это девушка!"
  Нет, стоп. С Костей её лучше не знакомить. Не то чтобы Владик считал себя непривлекательным, но не раз уже случалось, что они снимали девчонок в баре - а потом та, которую Владик приметил для себя, весь вечер строила глазки Косте. Тот извинялся и ссылался на гены деда-испанца-революционера, Владик смеялся и говорил, что не в обиде, но осадок оставался. Марина, конечно, не из таких дурочек, она не будет сразу вешаться на того, кто симпатичнее... но тем более - с чего бы ей выбрать Владика, который пока ещё и не особо успешен, и со своим типично славянским лицом, какие в Москве у каждого второго, даже из толпы особо не выделяется?
  Но ведь заметила она его вчера. И не просто заметила, а выбрала из всех на площади, чтобы фотографировать. Надо было попросить у неё телефон прямо там, вот же он лох! Позвонил бы сам, не ждал, напишет она ему или продинамит. Мужик должен брать ситуацию в свои руки, а не сидеть на заднице.
  А может, ещё раз сходить на Красную площадь? Вдруг она опять там что-то фотографирует. Или кого-то...
  Тут Владик опомнился. Далась она ему! У неё, может, муж есть и двое детей, а он размечтался. Позвонит - хорошо, не позвонит - не больно и надо. Можно подумать, она единственная на всю Москву такая Марина.
  
  
  Костя заехал за ним на своём "форде". Машина была классная, Владик, когда выбирал свою, тоже засматривался на похожую, но цена была высоковата. Он и за "мазду"-то уже задолбался кредит выплачивать. Поэтому на Костином автомобиле катался с удовольствием даже пассажиром.
  Художник жил в Кузьминках. Асфальт между панельными девятиэтажками клали, похоже, ещё до развала СССР, а стоило Владику выйти из машины, как под ногой что-то липко хлюпнуло.
  - Блядь, - не сдержался он, с отвращением отходя от гнилостной лужи. - Откуда? Дождя же неделю не было.
  Он проследил взглядом впадающий в лужу мутный ручеёк и сразу пожалел об этом - ручеёк вытекал из-под стальной двери рядом с подъездным крыльцом, за которой в подобных домах прятался мусоропровод.
  - Думай лучше о дожде, - посоветовал Костя, пока Владик пытался вытереть подошву и край ботинка о парапет.
  В подъезде было темно и пованивало кошками. Под ногами хрустела плитка, и Владик старался ступать аккуратно, чтобы не споткнуться - от одной мысли, что он оступится и заденет грязную стену или, не дай бог, упадёт на загаженный пол, становилось противно до дрожи. Лифта не было; из-за ведущей на лестницу двери, забранной мутным стеклом, пробивался свет, давая возможность хоть как-то ориентироваться. Косте, наверное, и не в таких местах доводилось бывать, он спокойно потянул на себя железную ручку, но Владик не смог побороть брезгливости и, проходя следом, придержал дверь ногой.
  На лестнице было ничуть не чище, а запах кошек сменился вонью застарелых окурков. Однако чем выше, тем чище становились ступеньки, а на пятом этаже уже почти и не пахло, и даже стены казались светлее. В уголке напротив лифта притулился покрытый кружевной салфеткой табурет с алой геранью. Костя позвонил в звонок возле облупленной железной двери и толкнул Владика локтем:
  - Смотри!
  Внутри квартиры завозились, щёлкнул замок, потом второй. Двери приоткрылась, и Владик увидел женщину в... ночнушке? Нет, это было белое платье, но такое старое, что истёртый ворот был похож на кружево. Женщина молча смотрела на гостей.
  - Здравствуйте, - вежливо сказал Костя. - Мы к Ивану Андреевичу. Я уже был у вас, помните? Мы договорились ещё раз встретиться...
  Не проронив ни слова, женщина развернулась и исчезла в глубине коридора. Владик даже не был уверен, что она поняла услышанное - или что вообще услышала что-то.
  - Жесть, правда? - шепнул Костя и шагнул в квартиру. Владик последовал за ним. Да уж, жесть. Теперь он понял, что имел в виду Костя, назвав жену художника стрёмной. Такая и правда могла проклясть.
  В прихожей громоздились, тесня друг друга, плоские коробки, рамы, какие-то конверты. Владик остановился было, чтобы переобуться, но Костя уверенно шёл в ботинках, и Владик решил, что здесь так принято. На всякий случай старательно вытер ноги о коврик.
  - Иван Андреевич? - позвал Костя.
  - Кто там?
  - Это Константин из "Новой жизни", мы с вами договаривались встретиться. - Костя поманил Владика за собой вглубь тёмного коридора, мимо гор хлама. В самом конце на пол косо падал солнечный луч, высвечивая потёртые половицы некогда, вероятно, довольно дорогого паркета.
  - Да-да, конечно, - отозвались из недр квартиры. - Проходите сюда, в студию.
  Стоило дойти до конца коридора - и Владик заморгал, такой хлынул из дверного проёма яркий, буйный солнечный свет. Казалось, что даже на улице он не был таким ослепительным. Большая комната-студия купалась в этом свете, льющемся через широкое, ничем не занавешенное окно. У стен стояли прислонённые друг к другу в несколько слоёв картины в рамах: портреты мужчин, женщин, в современной одежде и в чём-то не то историческом, не то стилизованном под историю. Пара натюрмортов смотрелась среди них почти неуместно. Владик неосознанно поёжился - портреты действительно смотрели как живые. Может, Костя в тот раз и шутил, но под этими пронзительными немигающими взглядами любому стало бы не по себе.
  У мольберта - большого, настоящего, Владик такие только в кино видел - стоял высокий бородатый мужчина. Выглядел он не слишком представительно - в других обстоятельствах Владик принял бы его за типичного алкоголика, был у него в детстве такой сосед, раз в неделю выпрашивающий "в долг" на бутылку и ни разу эти долги не отдавший. Но тут - художник, и вроде даже известный. Возможно, российская богема имела с тихими алкоголиками нечто общее.
  - Осторожно, краски! - предупредил Иван Андреевич, и очень вовремя - Вадик едва не задел штаниной стоящие на полу банки с разноцветными потёками на стенках. - Простите за этот хаос. Порядок убивает творчество.
  Прозвучало как-то очень пафосно. Возможно, этот пафос и производил впечатление на заказчиков, но у Владика вызвал только усмешку. Какой творец будет ютиться в таком гадюшнике? Если бы его картины действительно ценились, он бы давно переехал в престижный район, разве нет?
  Костя тем временем уже пожимал художнику руку.
  - Спасибо, что согласились встретиться.
  - Через полчаса у меня будет гость, так что постарайтесь побыстрее. А это?.. - Он вопросительно поглядел на Владика.
  - Это наш стажёр, набирается опыта, - не моргнув глазом, соврал Костя. - Тогда давайте к делу.
  Они уселись на низком диванчике, с которого Иван Андреевич стянул тяжёлое бархатное покрывало. Диванчик под ним был обит вытертой тканью в полоску и слегка пошатывался при каждом движении. Сам художник опустился на табурет напротив.
  - Я проверил ваших клиентов, - сказал Костя. - Их было не двое, а пятеро. Только за последний год.
  Художник поморщился.
  - Сколько же у вас свободного времени...
  - О, нет, это моя работа, - ухмыльнулся Костя. - А вы не удивились - значит, знали и молчали, да?
  - Скажите прямо: вы хотите знать, не я ли их убил?
  - Нет, я хотел спросить, как вы сами можете это объяснить. Вы же наверняка думали об этом, правда? Тоже искали связи, причины... По-вашему, что с ними произошло?
  Кажется, Иван Андреевич был удивлён этим вопросом - он слегка растерянно взглянул на Костю, затем отвернулся к окну, задумчиво поглаживая подбородок.
  - По-вашему, всё в этом мире имеет объяснение?
  Владик в роли стажёра старательно изображал внимание, хотя на самом деле ему очень хотелось рассмеяться. Но, наверное, что-то такое проступило у него на лице, потому что Костя незаметно пнул его по ботинку.
  - Думаю, почти всё. Они пришли к вам по рекомендациям разных людей?
  - Да. Хотя нет, Светловцев и Карапетян были от Марии Аржановой, я писал её мужа. Но вы и это наверняка знаете. И ещё одна девочка от неё была, Инна Гальцева, но она жива. Правда, она и портрет свой не забрала - не понравился.
  - А он у вас? - чуть не подпрыгнул Костя. - Можно посмотреть?
  Художник без особой охоты поднялся с табурета и вытащил один из портретов - милая блондинка в венке из незабудок прижимала к груди котёнка и улыбалась. Улыбка выглядела слегка напряжённой. В уголке картины чёрным росчерком стояла подпись художника, похожая на улыбающуюся мордочку с клыками.
  - Симпатичная. Что же ей не понравилось?
  - Слишком тонкие губы, слишком маленькие глаза, слишком толстые щёки... Кажется, она полагала, что масло - это как Фотошоп, можно править прямо на холсте. Знаете, вот что странно... - Он на мгновение умолк, задумавшись. - Это были самые удачные мои работы, те пятеро. По крайней мере за последнее время.
  Блондинка, очевидно, удачной работой не была, тем и спаслась. Владик присел на корточки, чтобы разглядеть другой портрет - солидный мужчина в костюме глядел задумчиво и сурово, словно решал судьбу страны. По виду ему было уже лет за пятьдесят, и густая чёрная шевелюра без единой седой пряди смотрелась странно, словно парик.
  - И этот тоже, - заметил интерес Владика художник. - Прекрасная импозантная внешность, расцвет мудрой зрелости. Нет, лысину надо убрать, седину убрать. Получилось чёрт знает что, зато доволен.
  - Ну, каждый хочет быть молодым, - дипломатично отозвался Владик. - Хотя бы на портрете.
  - Дориан Грей с вами бы не согласился. А насчёт вашего вопроса... Я могу построить тысячу теорий, но это будет не более чем сотрясение воздуха. Вам нужны пустые домыслы или разумные выводы? Их нет.
  - Душа...
  Владик аж подскочил - до того неожиданным был этот тусклый, чуть ли не потусторонний голос. А потом увидел того, кто произнёс это слово, и тут уже испугался по-настоящему.
  У двери в студию стоял совсем молодой парень - лет семнадцати, если не меньше, с бледным, слегка одутловатым лицом. Он держался обеими руками за дверные косяки и покачивался, как душевнобольной.
  - Душа... - протянул он на одной ноте, будто одно это слово всё объясняло. - Душа уходит...
  Да он же и впрямь душевнобольной, сообразил Владик. Имбецил, или как их называют? Псих, короче. И, должно быть, безопасный, раз его дома держат, а не в дурке. Но от лишённого выражения голоса и странно сосредоточенного взгляда, словно направленного внутрь, всё равно было не по себе.
  - Давид! - Нечаев резко обернулся к психу. - Что ты здесь... Иди к себе!
  Тот не двинулся с места.
  - Душа уходит. Уходит, и... всё. Неправильно.
  - Мила!
  Женщина в белом платье бесшумно возникла за плечом психа. Тронула за локоть кончиками пальцев - и он сразу очнулся, заморгал, даже съёжился как-то.
  - Пойдём, - почти что одними губами произнесла она. Псих послушно повернулся и скрылся вслед за ней в коридоре.
  - Сын, - извиняющимся тоном пояснил Нечаев. - Извините. Обычно он с утра на работе, но...
  - Он работает? - вырвалось у Владика, и он тут же прикусил язык - вопрос прозвучал на редкость бестактно. Но Нечаев, наверное, к такому уже привык.
  - Да, вы не смотрите, что он так выглядит. Давид совершенно самостоятелен. Тяжело, конечно, но пока, слава Богу, держимся... Извините, вам это, наверное, неинтересно.
  - Да нет, почему же, - возразил Костя, - очень даже... А вот то, что он про душу сказал, вы тоже в это верите?
  - Господи, да о чём вы! Какая душа! - Художник раздражённо поправил стопку портретов, не обращая внимания на стук подрамников. - Послушайте, мне действительно жаль этих людей, но никакой мистики или заговора здесь нет. Просто совпадение. Знаете, сколько каждый день происходит несчастных случаев? У меня большая клиентура, неудивительно, что с кем-то что-то случилось. Со всеми случается. И если я на все ваши вопросы ответил, то извините, ко мне скоро придёт клиент, и я бы хотел подготовить студию.
  - Да, конечно, не будем вас задерживать. - Костя пожал ему руку, затем то же самое сделал Владик, как будто действительно - стажёр на практике... - Надеюсь, вы позвоните, если произойдёт ещё что-то необычное?
  - Да-да, конечно. - Судя по рассеянному тону, художник не собирался звонить Косте даже в том случае, если завтра перемрут все его клиенты разом. - Возьмите визитки, может, кому-то из ваших знакомых захочется портрет. Мила откроет вам дверь. До свидания.
  
  
  Жена Нечаева проводила их всё так же молча - если бы Владик не слышал, как она говорила с сыном, решил бы, что немая. Стоило им спуститься на пару пролётов, как Костя остановился.
  - Тихо, - шепнул он, прикладывая палец к губам. Владик замер, не очень понимая, что происходит.
  Этажом выше снова щелкнул замок, затем громыхнула, закрываясь, дверь.
  - Пошли.
  Вслед за Костей Владик тихо-тихо, на цыпочках поднялся обратно и замер сбоку от двери в квартиру-студию, почти не дыша. Изнутри доносились голоса, сперва неразборчивые, потом, когда они стали громче, начали различаться отдельные слова.
  - ...если это правда! - почти прокричал Нечаев. - А я разве могу отвечать?! Что я...
  Второй голос все ещё был недостаточно громким, чтобы разобрать, что отвечает художнику жена.
  - Что ты понимаешь!
  Спор снова стих, превратившись в неразборчивое бормотание. Костя с Владиком переглянулись и так же осторожно, как поднимались, снова спустились вниз, теперь уже до первого этажа.
  - Охренеть! - высказался Владик, как только они вышли из подъезда. - Если бы своими глазами не видел, не поверил бы!
  Костя понимающе усмехнулся.
  - Если в деле есть хоть намёк на мистику, рядом обязательно будут крутиться какие-нибудь сумасшедшие. У него жена тоже с диагнозом, ты заметил?
  - Ага. - На самом деле про диагноз Владик не подумал, просто решил, что она странная. - Наследственность, похоже. Слушай, а тебе не кажется, что это ни фига не совпадение и он сам так думает? Что он там про отвечать орал?
  - Если слушать, что он орал, то получится, что он сам ни при чём. А я пока в этом не уверен. Тебя домой подбросить или на работу?
  - Давай домой. - Владик забрался в машину, аккуратно переступив через лужу. - Я же вроде как у стоматолога, значит, должен сам доехать. А что ты теперь будешь делать?
  - Не знаю пока, - пожал плечами Костя. - Поищу, как они ещё могли быть связаны, узнаю, не было ли у Нечаева в прошлом чего-нибудь подозрительного. Ну и мистику тоже не буду со счетов сбрасывать, иногда такие случаи бывают, которые иначе не объяснить. Может, его действительно прокляли.
  С одной стороны, Владику было завидно. Он всего-то не больше часа поучаствовал в Костином расследовании, и это оказалось так увлекательно - прямо как в кино. А для Кости это кино - обычная жизнь. А с другой стороны, он даже представить не мог, как бы действовал дальше, если бы это ему пришлось выяснять, кто убил клиентов Нечаева. Где брать информацию, кого расспрашивать и вообще... Как другой мир. Смысла-то завидовать, если это вообще никаким образом не твоё?
  
  
  В офисе Владика встретили без особого восторга.
  - А мы уже думали, ты не придёшь, - заметил Тарас.
  - Я у стоматолога был.
  - А, ну-ну.
  - Тебе Стешко звонил, - сообщила Наденька, не поднимая головы от каталогов.
  - Ему надо - он и перезвонит.
  - Какое у тебя здоровье слабое, - усмехнулся Сергей Михайлович. - То стоматолог, то отравление, то ещё что-то... Каждую неделю мы перед твоими клиентами оправдываемся.
  - Спасибо за заботу, - огрызнулся Владик. Сергей Михайлович, видимо, считал, что важнее работы ничего в жизни нет, и единственная уважительная причина для отсутствия - смерть. - Не знал, что вас так моё здоровье беспокоит.
  - Ты лучше подумай о том, как бы оно Николая Николаевича беспокоить не начало. Он сегодня уже интересовался, где тебя носит.
  Вот же Валька коза! Неужели забыла передать? Только и знает, что ногти красить на своём ресепшн, а толку от неё никакого.
  - Один вы у нас, Сергей Михайлович, никогда не отсутствуете, - в сердцах сказал Владик. - Ничего у вас не случается, никто с вашими клиентами не возится, хотя можно было просто сказать, чтобы они попозже перезвонили.
  - Если у меня что-то случается, я в первую очередь думаю о том, как не бросить всё на самотёк, - не остался в долгу Сергей Михайлович. - Потому что я ответственно отношусь к работе.
  - Прекрасно! Памятник вам в полный рост и портрет на доске почёта!
  И тут Владик замер. Мысль, озарившая его в ту же секунду, когда он произнёс последние слова, была одновременно сумасшедшей и офигенно забавной.
  - А правда, Сергей Михайлович, - заговорил он уже совсем другим, примирительным тоном, - вам когда-нибудь приходила идея сделать свой портрет?
  Сергей Михайлович посмотрел на него так удивлённо, словно Владик предложил ему что-то неприличное.
  - Что я, звезда какая, портреты свои по стенам развешивать? Или олигарх?
  - Почему олигарх? Портрет - это же круто. Детям вашим, внукам останется. Это же настоящую семейную традицию можно начать. - Увлекшись, Владик даже перешёл на интонации, какие обычно использовал с самыми упёртыми клиентами: - Фотографии со временем выцветают, да и вообще бумага - это недолговечно. А холст на много поколений сохранится. Начнёте с себя, а потом соберётся настоящая родовая галерея. Дети будут знать, кем были их предки. У меня есть знакомый художник, с очень демократичными ценами. - Он выудил из кармана одну из визиток Ивана Андреевича и аккуратно, почти вкрадчиво подвинул по столу к Сергею Михайловичу. - Вот. Вы ему только не говорите, что от меня, а то получится какая-то протекция... Скажите: знакомый порекомендовал. А? Хорошая же идея.
  - Блажь какая-то... - пробормотал Сергей Михайлович, но Владик со злорадным удовлетворением заметил, что визитку он всё-таки взял. Да и ворчать перестал, сочтя, очевидно, предложение с портретом этакой оливковой ветвью мира. Остальные сотрудники, поняв, что скандала не будет, тоже потеряли интерес к происходящему.
  Остаток дня Владик просидел тихо, как мышь, чтобы не провоцировать новый виток обсуждений своего морального облика - всё-таки после вчерашнего рассчитывать на поддержку коллег не приходилось, пусть даже никто не доказал, что это именно он слил шефу информацию про Пашкину судимость. Но отдел втянулся в обычную офисную рутину: звонки, счета, заказы. Владик разгребал письма, пришедшие на электронную почту в первой половине дня, некоторые уже дублировались - нетерпеливые клиенты не хотели ждать. Коля с Тарасом привычным фоном трепались о рыбалке, Пашка молчал, но уже не так зло, как вчера, и в целом всё было спокойно.
  Первое время Владик ещё посмеивался про себя над удачной шуткой с художником. Будет забавно, если Сергей Михайлович действительно решит заказать портрет, а потом Владик этак небрежно скажет ему: "Хороший художник, правда? Даже удивительно, что у него так часто клиенты умирают", - и посмеётся, слушая очередную возмущённую лекцию о том, что современной молодёжи всё повод для глупых шуток, даже чья-то смерть. Но потом веселье как-то подугасло. Владик, конечно, не верил в мистику, но... люди ведь и вправду умирали. Может, случайно, может, не очень. Получалось, что он отправил Семёнова... нет, не на смерть, это уж совсем пафосно звучит и полная чушь, как будто он чуть ли не убийца! Скажем так: создал некий риск. Да и то - только если Сергей Михайлович действительно решит заказать свой портрет, а это маловероятно, сам же сказал, что блажь. Да ещё и портрет должен получиться очень хорошим, одним из лучших, а что хорошего можно написать с этого пенсионера? В общем, не о чем волноваться.
  Он почти успокоил себя этими рассуждениями, и только в начале шестого, когда Сергей Михайлович аккуратно собрал со стола документы и выключил компьютер, Владик увидел, как, чуть помедлив, он берёт со стола визитку с адресом студии и кладёт в карман. На мгновение внутри что-то всколыхнулось, и Владик уже приподнялся было со своего места, чтобы остановить, объяснить, что это была шутка, злая, но всего лишь шутка... Но тут же подумал, как глупо будет выглядеть, рассказывая про какие-то мистические свойства портретов, и как все на него будут смотреть, когда поймут, что на самом деле он не доброе дело хотел сделать, а чуть ли не к смерти подтолкнуть человека, который всего лишь нелицеприятно в его адрес высказался. Какая у него после этого будет репутация в отделе. И что скажет Ник-Ник, когда эта история до него дойдёт. Скорее всего - что Владик его разочаровал и о повышении можно надолго забыть. И всё из-за какого-то минутного импульса, почти случайного...
  А потом Сергей Михайлович ушёл, и делать что-то стало уже поздно, проще выкинуть из головы и забыть.
  
  
  Клуб Светочке понравился - через час и пару коктейлей её сэлфи на фоне диджейского пульта уже красовалось в инстаграме. Коктейли были дорогие, но Владик делал вид, что цены - последнее, что его интересует. Сам он сразу дёрнул несколько крепких шотов, мир стал таким, каким ему и полагалось быть вечером пятницы, - лёгким, весёлым и заводным. Рассказал Светочке несколько забавных историй по тупых клиентов, она посмеялась, потом сама начала щебетать что-то про то, как они с подружками тусили в другом клубе и как кто-то отправил им за столик бутылку шампанского, но не сказал, для кого, или как-то неправильно сказал... Владик особо не слушал. Он смотрел на щедрое декольте Светочки и прикидывал, когда уже будет пора везти её домой. К себе домой, разумеется, понятно же, что не просто так он её коктейлями поит. Но и напролом переть не стоит, она ведь мало того что пошлёт, так ещё и на работе сплетни распустит, не отмашешься...
  Не сплоховал - поймал момент, когда Светочка вместо того, чтобы снова отправиться на танцпол, как-то не очень изящно откинулась в кресле и крутанула ленту соцсети, даже не глядя в телефон.
  - Устала?
  - Надоело.
  - Тебе надо выпить хорошего кофе, - уверенно заявил Владик. - Поехали.
  Летняя ночь была тёплой, ветерок не освежал - пьянил ещё больше. Владик вскинул руку, ловя такси, Светочка споткнулась и с весёлым ойканьем повисла у него на плече.
  - А как же т-твоя машина?
  - Завтра заберу. Молодцова, три.
  Таксист равнодушно кивнул. Владик галантно подсадил хихикающую Светочку на заднее сиденье и забрался следом.
  - А куда это мы едем?
  Что надо замешать в коктейль, чтобы всего с четырёх или пяти бокалов так развезло?
  - Кофе пить. Я же обещал тебе кофе.
  На лице у Светочки проступила подозрительная задумчивость - кажется, она всё-таки догадывалась, что кофейня нашлась бы и поближе. Нужно было срочно отвлечь её внимание на что-нибудь поинтереснее.
  - Я тебе рассказывал, в какую историю недавно попал? Настоящая мистика!
  - Нет...
  - Тогда слушай. - Владик придвинулся к Светочке поближе и погладил по руке - для большей убедительности, конечно. - Я бы сам не поверил, если бы не увидел, честно. Короче, есть один художник...
  
  
  Утром его выдрал из сна телефон - обычный, стационарный. Владик проснулся рывком, приподнялся на постели, несколько секунд соображал, что это за звуки, потом проснулся окончательно. Солнце било в окно, но до кровати не доставало, а это означало, что утро совсем раннее. Владик проклял про себя того, кто звонил в такую рань, и решил, что не будет брать трубку. Перетопчутся. К тому же между ним и телефоном лежало спящее и очень уютное женское тело, а обходить кровать было вдвойне лень.
  Через несколько звонков щёлкнул автоответчик.
  - Слава, если ты дома, возьми трубку, - сказал телефон голосом мамы. Через несколько секунд молчания прозвучал вздох. - Ну ладно. Я просто хотела сообщить, что мы с папой на следующей неделе собираемся к тебе заехать. Перезвони мне, хорошо? Целую.
  Владик застонал и упал обратно на подушку. Выдрать этот телефон из розетки нафиг, может, тогда родители научатся наконец звонить на сотовый. Почему мама не могла позвонить днём или написать СМС, почему обязательно в субботу утром?
  - Так тебя зовут Слава? - мурлыкнула Светочка, которую, конечно же, чужой голос тоже разбудил. Ну отлично.
  - Нет, - буркнул Владик. Спасибо тебе, мама. Он терпеть не мог имя "Слава", какое-то оно было детское, беспомощное. "Влад" звучало гораздо твёрже и увереннее. Правда, все знакомые рано или поздно начинали звать его Владиком, но это тоже было ничего, терпимо. Лишь бы не Славой!
  Светочка сладко зевнула и потянулась. Вопрос имён её больше не интересовал - или же она оказалась умницей и поняла, что Владик не хочет обсуждать эту тему.
  - Что хочешь на завтрак?
  - Кофе, - хихикнула Светочка. Владик вспомнил, что вчера до кофе дело так и не дошло - вместо него открыли бутылку вина, а потом всё как-то смазалось. Минет он ещё запомнил, да. Светочка удивительно ловко отсасывала. Чувствовалась практика.
  - Будет тебе кофе. - Он быстро поцеловал её в щёку и всё-таки вылез из постели. Спать уже не хотелось. Заодно заметил, что под глазами у Светочки темнеют полоски осыпавшейся туши, но благоразумно не стал об этом говорить. - И французские тосты. Могу прямо сюда принести.
  Однако когда он, быстро приняв душ, уже заваривал чай, то заметил, как Светочка исчезает в ванной, держа в руках косметичку. Сама догадалась, значит. Ну и хорошо. Трахаться Владику уже не хотелось, а собравшуюся и накрасившуюся девушку после завтрака будет легче выпроводить, чем сонную и намеревающуюся провести в постели весь день.
  Они позавтракали, ещё немного поболтали, затем Владик сообщил, что собирается забрать со стоянки машину, оставленную там вчера вечером, и, разумеется, Светочка вышла из дома вместе с ним. А дальше осталось только поймать такси и, открыв дверь, спросить:
  - Какой у тебя адрес?
  Светочка пару раз хлопнула глазами, но адрес всё-таки назвала, и Владик, сунув таксисту две тысячи, с лёгким сердцем пообещал позвонить. Не уточнив, когда именно.
  Чистая работа.
  За машиной он действительно поехал, хоть и один. На обратном пути зарулил в Ашан, убил несколько часов на покупки - если приедет мама, холодильнику лучше быть полным. За семь лет отдельной жизни Владику так и не удалось убедить маму, что он может самостоятельно вести хозяйство. Конечно, чаще всего прибиралась у него очередная девушка, желающая показать свою хозяйственность, а готовил он редко, обходясь в основном полуфабрикатами, но ведь в целом-то система работала! Только маму это почему-то не убеждало.
  Остаток дня пришлось потратить на уборку, потому что с предыдущей девушкой он расстался два месяца назад, а припрягать к хозяйству Светочку было рановато. Владик старался изо всех сил, даже полы протёр старой футболкой, и задолбался так, что остаток вечера мог только тупить под пиво в Интернет. Просрал день. То есть не просрал, конечно, а занимался полезным трудом, но ощущение было именно такое.
  
  
  В воскресенье опять позвонила мама - попросила отвезти на дачу две сумки пустых банок. Владик спросил, не нужно ли заодно пакет с пакетами прихватить, но сарказм мама не поняла, зато напомнила, что вчера он обещал перезвонить и не перезвонил. Короче, и воскресенье оказалось просранным как минимум наполовину. Возвращаясь домой, Владик думал, что родителей он, конечно, любит, но сколько же всякой хрени ради них приходится делать.
  Когда зазвонил лежащий на приборке телефон, он испугался, что это опять маме что-то понадобилось.
  - Слушаю.
  - Влад?
  Не мама, слава богу. Женский голос был знакомым, но вспомнить, кому он принадлежит, Владик не смог.
  - Да, привет.
  - Здравствуй, - в голосе появились радостные нотки. Нет, точно знакомый, и даже хорошо, почему же в контакты не занёс? Может быть, кто-то симку поменял? - Ты там не занят, не отвлекаю?
  - Ну что ты. - Владик слегка сбросил скорость и перестроился левее. Спрашивать, кто звонит, было чревато скандалом - почему-то все девушки считали, что их должны узнавать с первого слова, и жутко обижались на такие вопросы. Приходилось проявлять чудеса изобретательности. - Ты всегда вовремя, я только... немного плохо слышу, тут шумно.
  - Марина. Фотограф, Красная площадь. Вспомнил?
  Владик едва не отпустил руль. К счастью, дорога была свободная, так что машине - и ему самому - ничего не угрожало.
  - Да, конечно! То есть, я тебя сразу узнал.
  Марина рассмеялась, и у Владика рот сам собой растянулся в улыбку.
  - Ты пытался понять, кто из подружек звонит тебе с незнакомого номера.
  - Да нет, ну что ты...
  - Да ладно, я же не подружка, чтобы мне врать. Или ты по привычке?
  - Я больше не буду, - искренне сказал Владик. Впереди замигал светофор, и он притормозил, решив не проскакивать на жёлтый.
  - Хочу сказать, что фотографии готовы. Мне очень нравятся. Даже почти не обрабатывала. Куда их прислать, на электронную почту?
  - Да, которая на визитке... - Он лихорадочно соображал, за что ухватиться, потому что сейчас она попрощается, пришлёт ему фотографии - и всё, и этот разговор, возможно, его единственный шанс... - А сколько я тебе буду должен?
  - Ты мне? - в голосе Марины явственно слышалось удивление. - Ты ничего не перепутал? Это же ты был моей моделью.
  - Да, но ты же фотографии делала и это, обрабатывала, и вообще. - Владик почувствовал себя увереннее. - Давай я хотя бы...
  И осёкся.
  - Хотя бы что? - с интересом спросила Марина.
  Блядь. Ну кто же виноват, что предложение угостить девушку кофе давно уже стало для него способом затащить её в постель? Предлагаешь попить кофе, но не говоришь, что варить его собираешься сам и вообще утром. И работало отлично, никто ещё не отказывался. До сих пор.
  - Хотя бы кофе тебя угощу, - выдавил он. Было до чёртиков стыдно, причём непонятно, с чего. Он же на самом деле хотел пригласить Марину в кофейню, а не к себе домой.
  - О, кофе - это отлично, - радостно отозвалась Марина, и Владик напомнил себе, что она о его пикаперских заморочках не знает, и нечего из-за этого переживать. - Когда?
  Первым побуждением было сказать "сегодня", но Владик удержался. Пока он доедет до дома переодеть хотя бы рубашку, пока обратно в центр - времени почти не останется.
  - Завтра?
  - Да, отлично. Давай там же встретимся, на площади? А потом решим.
  Когда они попрощались, Владик ещё несколько минут сидел, вертя в руке телефон и улыбаясь, как придурок. Она позвонила. Сама. И согласилась встретиться. Блин, да она, похоже, не просто согласилась, а тоже этого хотела! Владик вообще-то редко получал от девушек отказы, но это же была не Светочка какая-то, Марина - совершенно другого полёта птица. Охренеть, как ему повезло.
  Сбоку негромко постучали.
  - Молодой человек, - деликатно сказал пожилой мужчина, слегка наклонившись к открытому окну машины, - если хотите припарковаться, почему бы не сделать это там, где вас не оштрафуют?
  Тут только до Владика дошло, что он так и стоит перед светофором, и не сигналят ему только потому, что машин на дороге почти нет и его торчащий в правой полосе автомобиль никому особо не мешает.
  
  
  Почту он проверил ещё не доехав до дома, с телефона. Трижды. Ну а вдруг. Но письмо пришло только вечером:
  "Слишком большой архив, залила на Яндекс-диск. Завтра в 8, да?"
  Владик тут же отбил "Да" в ответ и открыл ссылку на диск. Файл оказался не таким уж и большим. Всего десяток фотографий, в отличном, правда, качестве. И действительно классные. Владик считал себя нефотогеничным, большинство фото, сделанных друзьями на тусовках или в отпуске, ему хотелось развидеть навсегда. А Марина сумела как-то поймать момент, когда он выглядел... ну, нормально. Как в жизни, даже лучше. Из фотографии, на которой он смотрел вверх (кажется, искал несуществующую ворону), Владик решил сделать юзерпик для соцсетей - вид у него на этом фото был серьёзный и вдохновенный, нарочно бы так не смог изобразить. Другую, где он красовался на фоне заката, сразу запостил во ВКонтакте. Потом спохватился, что надо бы поблагодарить, и почти полчаса подбирал слова. Хотелось так, чтобы выразить побольше восторга и при этом не выглядеть самовлюблённым придурком.
  Не выглядеть самовлюблённым, кажется, удалось, но вот насчёт придурка он остался не так уверен.
  
  
  На следующий день он то и дело обновлял свою страницу - не столько ради новостей, сколько чтобы полюбоваться лишний раз на фото. Оно уже собрало три десятка лайков, и Владик гордо написал в комментариях, что сделано профессиональным фотографом. Пусть знают. Настроение было отличное, хотелось нести в мир добро и радость. Он даже подумал, что неплохо было бы помириться с Пашкой. Можно даже извиниться, но как-нибудь так, чтобы все поняли, что он ни в чём не виноват, просто как более великодушный и ответственный первым протягивает руку. Ник-Нику понравится. Надо только выбрать момент получше, чтобы Пашка не послал его сразу, потому что второй раз Владик извиняться не будет точно. И чтобы все услышали. Или хотя бы Любовь Пална, а она уже остальным разнесёт.
  Но извинение следовало хорошо продумать, так что Владик не спешил. Сидел себе тихо, подбирал по каталогу отделочные материалы и считал часы до окончания рабочего дня. Скоро обед, потом приедет заказчик из "Стройформ", какой-то нерусский с зубодробительным именем, Владик его не то что запомнить - с визитки прочитать мог через раз. А там уже и до шести недалеко. Метнуться домой, принять душ, переодеться - и на Красную площадь.
  Там Марина, похожая на сошедшую плаката модель. Марина с фотоаппаратом, с широкой улыбкой, кривоватыми зубами и звенящими бусами. Как ему всё-таки повезло попасться ей под руку, то есть под объектив. И что она согласилась встретиться. Теперь надо не упустить. Не протупить. Сказать что-нибудь остроумное, заговорить на интересную тему. Что ей может быть интересно? Владик надолго задумался, потом решил, что это фигня - девушки любят говорить сами, он спросит о чём-нибудь и будет слушать, это легко. А вот куда бы её повести? Не в "Шоколадницу" же...
  Отложив очередную заявку, Владик зарылся в Гугл. Кофеен в центре было как грибов после дождя, и выбор от этого стал ещё тяжелее - хотелось не просто любую ближайшую, а самую лучшую. Владик листал отзывы, смотрел фотографии. Сохранил пару вариантов в закладки. На месте определится.
  В нижнем углу экрана замигал значок аськи.
  "хорошо же ты звонишь, славочка. прямо не знаю куда деться от твоего внимания"
  Несколько секунд Владик втыкал в сообщение, а затем до него дошло. Блядь, Светочка! Совсем про неё забыл!
  "Прости, замотался, - набрал он. - Вчера квартиру перед приездом родителей отмывал, сегодня работы навалилось море".
  "мог бы найти 5 минут"
  "Прости-прости-прости!"
  Он нашёл смайлик с цветами, отправил сразу три. Светочка молчала. Значит, не злится, но ждёт продолжения.
  "Давай в следующую пятницу повторим?"
  "охренеть. значит я тебе только для пятниц нужна? потрахаться и забыть на неделю?"
  Да блядь! Владик закрыл лицо ладонью и беззвучно застонал. Что за минное поле, чуть не то скажешь...
  "какой же ты мудак!!"
  ... уже мудак, да.
  Другую девушку он не раздумывая послал бы, вернее, позволил бы ей послать себя - ему всё равно, а ей приятно. Но ссориться со Светочкой было опасно. Рассказ о том, какой он мудак, дошёл бы до всего офиса, причём Владик в нём превратился бы в морального урода, грязно использовавшего невинную девушку, чтобы потом бросить. И Ник-Нику она бы нажаловалась, а шеф с какого-то хрена считал, что к работе имеет отношение всё, даже личная жизнь. Вот какая разница, с кем Владик спит, если на продажах это не сказывается?
  Пришлось снова извиняться и объяснять, что он не имел в виду ничего такого, что по будням просто нет времени, и ещё вот родители приезжают (Владик впервые подумал, что приезжают они всё-таки вовремя, жаль, что остановятся не у него... а впрочем, Светочке же об этом знать не обязательно?), и если посреди недели выдастся свободный вечер, он обязательно пригласит её куда-нибудь, но пока лучше рассчитывать на пятницу... Кажется, он был достаточно убедителен, и Светочка поверила.
  Получив целующий смайлик, Владик закрыл окошко аськи и с чувством выдохнул. Как будто неликвид со склада продал, честное слово. Почему чем красивее девушка, тем яростнее она выносит мозг?
  Хотя Марина тоже... да что там тоже - она гораздо красивее Светочки, но она-то наверняка мозг никому не выносит. Пусть они общались всего два раза, один из которых - по телефону, но это же сразу понятно. Марина совсем не такая.
  Владик снова взглянул на часы, закрыл Гугл и вернулся к счетам. До обеда оставалось не так уж много времени, может, за работой ещё быстрее пролетит.
  
  
  - Ты явно где-то не здесь, - заметил Костя, когда они сидели в баре в воскресенье вечером. - На работе проблемы или девушку нашёл?
  Владик уклончиво промычал что-то в том смысле, что ничего особенного, просто задумался, но блаженную улыбку с лица убрать не сумел, и Костя иронично поднял стакан с пивом:
  - Ну, за любовь!
  - Да какая любовь... - пробормотал Владик, безбожно палясь всё той же улыбкой. Потому что... ну да, она самая. Он сам не ожидал, что всё случится так: быстро, сильно... и здорово. Даже поверить было трудно, что это с ним.
  Они с Мариной успели встретиться дважды. Тот первый раз, в кофейне, он запомнил странно: начисто вылетели из головы первые минуты, когда они здоровались, что-то говорили друг другу, решали, куда пойти - кажется, так и не решили, пошли наугад, но с уверенностью Владик сказать не мог, потому что не помнил. Вообще. Плёнка памяти начинала прокручиваться с момента, когда они уже сидели за столиком в уютном подвале, заставленном вдоль стен книжными шкафами, Марина слизывала с ложечки крошки от пирожного и оживлённо рассказывала, какие мягкие на ощупь маленькие ламы, когда их гладишь. До сих пор Владику в голову не приходило, что можно гладить маленьких лам, подобные вещи существовали вне системы его координат. А теперь жалел только об одном: что за свои двадцать шесть лет ни разу не гладил лам, не прыгал с парашютом и вообще не делал ничего, о чём можно было бы рассказать в ответ. Ёжика он однажды приручал, в пионерлагере. Разве сравнится ёжик с ламами?
  Но потом всё же вспомнилось, как он плавал с маской в Красном море и видел мурену - точнее, хвост мурены, которая не горела желанием знакомиться с людьми, и мурена спасла. Теперь уже Марина слушала его, широко раскрыв глаза, а Владик чувствовал себя так круто, словно не на хвост мурены пялился из-за маски, а сражался с белой акулой, и обычный отпуск в Египте превратился чуть ли не в приключения Индианы Джонса. Марина в Египте не была, и ей было интересно всё - рыбы, люди, местная еда. Они проболтали больше трёх часов, и эти три часа стоили десятка клубных тусовок.
  В субботу они катались на роликах на ВВЦ. Владик лет десять не стоял ни на роликах, ни на коньках, и пока шнуровал ботинки - тысячу раз успел в красках представить, как падает на задницу прямо на глазах у Марины. Предчувствие позора было таким острым, что к тому времени, когда Владик поднялся на ноги, он успел не только пережить падение, но и смириться с ним. Наверное, это и помогло. Пусть первые метров двести ноги и норовили поехать не в ту сторону, ему всё же удалось сохранить равновесие, а Марина, кажется, ничего не заметила - она так же медленно ехала рядом, держа его за руку, и, наверное, думала, что он специально не торопится. А потом он приноровился, освоился, и они рассекали по дорогам вдоль забора Ботанического сада не хуже остальных роллеров. Вечером натёртые ботинками ноги нешуточно болели, но Владик уже решил, что в самое ближайшее время купит себе ролики, чтобы не брать в прокате - там наверняка фигня одна, потому и натёрли, а на нормальных всё будет в порядке.
  Всё остальное, что было между этими встречами, пролетело как в тумане. На работе Владик то и дело хватался за телефон, проверяя, не написала ли Марина что-нибудь новое в скайп или в свой блог, ляпнул пару ошибок в счетах - хорошо ещё, что успел отловить до размещения заказа поставщику, - и почти выпал из социальной жизни офиса. Даже с Сергеем Михайловичем ни разу не поцапался. Разве что Светочка его послала и теперь подчёркнуто не общалась, даже распоряжения Ник-Ника передавала через Надю. В лицо же назвала мудаком и забанила во всех соцсетях. Очевидно, предполагалось, что в течение недели он тоже должен как-то показывать свою заинтересованность, причём не только лайками в инстаграме. Владик неубедительно попросил прощения и слился с чистой душой. Мудаком себя не считал - вот если бы он встречался с Мариной и продолжал трахать Светочку, было бы другое дело, а так всё в порядке.
  Приезд мамы он тоже пережил с буддистским спокойствием, пропустил мимо ушей все замечания о том, что нельзя питаться только полуфабрикатами, оставлять одежду в стиральной машинке и прочее, и прочее. Мама не оставляла попыток научить его вести хозяйство, хотя, с точки зрения Владика, смысла это не имело никакого: одному ему и так неплохо жилось, а когда начинались более-менее серьёзные отношения с девушками - девушки хозяйством и занимались.
  Но переубедить маму было невозможно. Обычно Владик сперва отмахивался, потом огрызался, потом они с мамой ругались, обиженно не разговаривали минут двадцать и мирились за чаем. Но в этот раз дело не дошло даже до огрызаний. Владик попросту пропускал мамины нотации мимо ушей, размышляя, понравилась бы его родителям Марина или нет. Был почти уверен, что понравилась бы. Симпатия мамы к его девушкам была обратно пропорциональна количеству косметики на их лицах и прямо - длине юбок, Марина идеально подходила по обоим пунктам.
  Так что да, это была любовь, но как ни хотелось Владику рассказать, как необыкновенно ему повезло и какая классная девушка Марина, он думал только о том, как перевести разговор на другую тему. Потому что слишком хорошо помнил, сколько раз они с Костей, точно так же сидя в баре с пивом, обсуждали своих девушек, случайных и не очень. Какой у них размер сисек, на сколько баллов из десяти потянут и, конечно, как быстро соглашаются дать. Обычные мужские разговоры, ничего особенного. Но при одной мысли о том, что они вот так же будут обсуждать Марину, внутри что-то сворачивалось тугим комом. С ней так было нельзя. Просто нельзя, и всё. И если бы Костя хоть слово сказал про то, что за неделю можно было не только на роликах покататься, но и в койку Марину затащить, Владик, пожалуй, посоветовал бы ему заткнуться. А ругаться с лучшим другом не хотелось.
  А ещё было немного стыдно признаваться, что он не то что про койку не думал - даже поцеловать Марину до сих пор не решился. И за руку взял, только когда они катались на роликах, вроде как для поддержки. Как хотелось попробовать её губы - словами не передать, когда смотрел на неё - только об этом и думал, а решиться не мог.
  - А у тебя как дела? Нашёл что-нибудь про своего художника?
  - Не особо, - поморщился Костя. - Не до того сейчас. Ты про самоубийства подростков слышал?
  Владик кивнул.
  - На Ленте читал.
  - Ну вот, первоочередная тема. На остальное времени нет. Полиграфыч кровь из носа к среде статью требует, я уже задрался разбираться, сколько там правды, а сколько истерики вокруг понакрутили...
  Владик понимающе качал головой, слушая, как Костя жалуется на главного редактора и свою работу, - не воспринимая, впрочем, эти жалобы всерьёз, потому что Костя своего главреда уважал примерно так же, как Владик Ник-Ника, и даже мысли не допускал о том, чтобы уйти в другое издание. В этом они были похожи, Владик за свою работу в "Первострое" тоже держался, хотя она его иногда и бесила.
  
  
  Через две недели у Марины намечался день рождения, и Владик сломал себе голову, раздумывая, что подарить. Ювелирка не годилась - слишком банально. Айфон тоже - что-то подсказывало, что дорогой подарок будет неуместен. И потом, он видел смартфон Марины - старая Нокия, одна из самых простых. Когда он удивился такому выбору, она сказала, что не хочет бояться его потерять. И вообще, чтобы звонить и сидеть в Интернете, дорогой телефон не нужен.
  Владик думал и перебирал варианты, но так ни к чему и не пришёл. Спрашивать у девчонок из логистики или секретарши не хотелось - тут же начнут обсуждать, что за девушка у него появилась, информация дойдёт до Светочки, а дальше лучше не продолжать. Спрашивать у ребят - тем более, откуда им знать, что нужно такой девушке, как Марина? Даже он не знает, а они её вообще не видели.
  Он уже начал отчаиваться, когда помог случай. Во время очередного собрания отдела, когда главбух выносила менеджерам мозги за не возвращённые вовремя от покупателей документы, Владик скучал и разглядывал всё вокруг: улицу за окном, цветы на окнах, таких же скучающих коллег... И вдруг обратил внимание, что в ушах у Нади поблёскивают серьги в виде ягод крыжовника. Наверняка бижутерия, но выглядели как настоящие: красивые, полупрозрачные, того чуть желтоватого цвета, который приобретают ягоды, начиная наливаться сладостью. Марине бы наверняка понравилось. Не точно такое, но что-то в этом роде.
  Дождавшись, пока большая часть отдела уйдёт на обед, Владик подошёл к Наде. Та рассматривала каталог кухонь, причём, судя по мечтательному виду, не с профессиональной точки зрения.
  - Надь, можно вопрос задать?
  Надя настороженно посмотрела на него, словно ожидала подвоха, но кивнула.
  - Где ты серёжки покупала?
  Настороженность моментально дополнилась неприкрытым удивлением.
  - А тебе зачем?
  Владику стало немного обидно - как будто он не может просто так спросить, обязательно надо от него какой-то подлянки ждать. Он же никогда никого не подставлял - ну, кроме Пашки, конечно.
  - Девушке хочу подарок сделать. Подумал, ей такое понравится. Это из магазина или ты в Интернете покупала?
  - На "Ярмарке мастеров". - Надя открыла "Мозиллу". - Ты прямо такие хочешь или просто ягодные?
  - Просто похожие. - Владик наклонился над её креслом, чтобы лучше видеть экран. - Дай мне ссылку на магазин, я сам выберу.
  - Там не магазин, там мастера... - Она уже щёлкала мышкой, открывая новые вкладки. - Вот, смотри. Нравится?
  На фотографии была смородина, а не крыжовник. И хотя смотрелась она неплохо, Марине вряд ли подошла бы.
  - Ты на сам каталог ссылку скинь, ладно? Я бы что-то поярче хотел. Такое... - Он поискал глазами подходящий цвет, но не нашёл. - Ярче, в общем.
  - Ага. Я тебе ещё несколько мастеров дам, они тоже хорошие...
  Пока Надя копировала ссылки в окно аськи, Владик украдкой рассматривал её. До сих пор она его особо не интересовала - мышь, она и есть мышь. Серенькая, невзрачная, в свитерах и джинсах, с забранными в хвостик волосами. Однако сейчас он с удивлением обнаружил красивые зелёные глаза почти такого же цвета, как крыжовник в серьгах, да и вообще оказалось, что у Нади хоть и простое, но вполне милое лицо. Только косметики на нём не было ни капли, наверное, поэтому и смотрелось так блекло.
  - Надь, а почему ты не красишься? - осторожно спросил он. Осторожно - потому что не стоит злить человека, который тебе помогает.
  - Я крашусь.
  - Не заметно.
  Надя улыбнулась, не отрывая глаз от монитора.
  - Ресницы.
  - И всё? А остальное? Ну там, помада, тени всякие... - Он не знал, как называются все те штуки, которые его девушки по утрам наносили на себя из разных тюбиков, баночек и коробочек, но видел, какие чудеса происходят с их бледными заспанными лицами. Надя могла бы стать вообще красавицей.
  - Зачем?
  Этот вопрос его озадачил ещё больше.
  - Чтобы хорошо выглядеть.
  - Влад, - Надя наконец обернулась к нему, - ну сам скажи, зачем мне краситься на работу? Кого я тут буду впечатлять? Я здесь работаю, а не мужиков ищу.
  - Девчонки тоже работают, но они же красятся.
  - А ещё у меня кожа чувствительная. Знаешь, сколько для неё косметика стоит?
  - Но ты же нормально вроде получаешь? Клиенты у тебя хорошие, сделок много... - Тут Владик вспомнил, что Надя пришла в их фирму всего пару месяцев назад. - У тебя процент ниже, что ли, типа на испытательный срок? Хочешь, я с Ник-Ником поговорю? Он, наверное, просто забыл.
  - Да нет, Влад, всё в порядке, спасибо. - Она опять выглядела удивлённой. Владик мысленно поставил себе плюсик в карму - проявил заботу и участие к коллеге, именно так, как хотел шеф. - Просто у меня почти половина денег на конюшню уходит. На жизнь остаётся, но косметику покупать уже жалко.
  - Конюшня? Ты верхом ездишь, что ли?
  Надя фыркнула.
  - Езжу.
  - И что, даже лошадь есть? - пошутил Владик.
  - Есть, - совершенно спокойно ответила Надя. - Кобылка, осенью купила. Мирабелла.
  У Владика отвисла челюсть. Он даже усомнился, правильно ли понял - может, Надя тоже так тонко пошутила?
  - Настоящая?!
  Вместо ответа она взяла телефон и показала на заставке фотографию красивой вороной лошади на фоне заснеженного луга.
  Вот это было вообще неожиданно. В понимании Владика девушки вроде Нади могли завести себе котика, собаку. Ну, улиток или хорька, если захочется экзотики. Владение лошадью - это был какой-то совершенно другой уровень, тот, где загородный дом и прочие атрибуты хорошей жизни. Когда ты можешь себе позволить дорогие удовольствия. И тут вдруг Надя показывает ему фотографию своей кобылы, да ещё так спокойно, словно в этом нет ничего странного.
  - Круто, - только и смог сказать он. - Красивая лошадь.
  Надя кивнула - было видно, что похвала ей понравилась. Хотя Владик совершенно не кривил душой, лошадь действительно была красивая.
  Он услышал, как сзади кто-то подошёл, но оборачиваться не стал.
  - Ты тут чего забыл? - недружелюбно спросил Пашка.
  - Всё в порядке, Паш, - вмешалась Надя. - Влад у меня совета спрашивал, я ему о Белке рассказала. Всё, я тебе адреса скинула, посмотришь.
  Паша недоверчиво смотрел на Владика, и было видно, что он не очень-то поверил в Надино объяснение. И Владик решился. Глубоко вдохнул, выпрямился и повернулся к Паше с самым искренним видом, на который только был способен.
  - Паш, я знаю, ты думаешь, что это я про тебя рассказал. Но сам посуди - откуда мне было знать, что у тебя... ну, вот это самое? Это же не та информация, которую можно просто так где-то найти. Да, я присутствовал на встрече Николая Николаевича с Бонье, потому что задержался после работы, а им был нужен любой из менеджеров, раз тебя не было. Если бы я тогда ушёл вовремя, это мог бы быть Тарас или даже Любовь Пална.
  А потому что когда твои клиенты собираются встретиться с твоим начальником, надо ждать до последнего. А не уходить в семь, потому что, видите ли, кого-то там из аэропорта забирать надо. Спасибо тебе, Паша, ты просто идеально подставился. Иначе ещё пришлось бы думать, как на твою судимость Ник-Нику намекнуть, а тут прямо при клиенте получилось, да ещё так красиво, что Бонье потом Владика даже успокаивал: не переживайте, Владислав, мы понимаем, что вы нечаянно оговорились. И господин Мурчатов об этом не узнает, ну что вы. Вы такой порядочный человек, мы не хотим, чтобы у вас были проблемы...
  Поверил Паша или нет, но взгляд у него стал чуть менее неприязненным. Ободрённый успехом, Владик поспешил дожать:
  - Я понимаю, что получилось херово - ты нашёл клиента, а его отдали мне. Но это Ник-Ник решил, я его ни о чём не просил. Хочешь, я тебе весь процент от сделки отдам? Чтобы по-честному было?
  - Да нахрен мне твой процент, - слегка ошарашенно пробормотал Пашка. - Клиент твой, чего уж теперь...
  Владик сокрушённо потупился. Тут он тоже рассчитал правильно: если бы предложил поделить премиальные пополам, Пашка, может, и согласился бы. Деньги всё-таки были хорошие. Но соглашаться забрать всю сумму ему не позволила совесть. Да ещё в присутствии Нади, которая, когда обсуждали тот случай, всегда вставала на его защиту. Зато теперь пусть кто-нибудь попробует сказать, что Владик не предлагал.
  - Мир? - Он протянул руку, и Паша, слегка поколебавшись, пожал её.
  Теперь осталось подождать, пока история о его благородном жесте дойдёт до Ник-Ника (а если не дойдёт, то донести самому, будто невзначай). И можно считать, что должность начальника отдела у Владика в кармане.
  
  
  Марина жила на третьем этаже, и Владик решил подняться по лестнице. Невысоко, а заодно и слегка успокоится - глупо, но он волновался, как перед второй встречей. Он до сих пор не был у Марины дома, только подвозил до подъезда и ждал, пока загорится свет в окне справа от лестничного пролёта.
  Она сказала, что будет лишь несколько друзей, ничего торжественного. Что за друзья - Владик не знал, а спрашивать было неловко. О том, что костюм будет неуместен, он догадался, ограничился джинсами с белой рубашкой - выглядело стильно, рубашка была дорогой и даже с запонками. В целом вполне себе кэжуал, но с намёком на деловой. Если будут серьёзные люди, в грязь лицом не ударит.
  Дверь ему открыл бородатый парень в зелёно-оранжевой рубахе навыпуск и с дредами. Владик уставился на красочные разводы и слегка подзабыл, что собирался сказать. Парень вопросительно посмотрел на него, потом оглядел сверху вниз, задержался взглядом на запонках. Выражение его лица приобрело неуловимый оттенок высокомерия, хотя одни эти запонки стоили больше, чем весь его дурацкий наряд.
  - Что-то хотели?
  - А... Марина?.. - смешавшись, пробормотал Владик, но тут же замешательство сменилось досадой. Что он, блин, может хотеть, придя с цветами на чей-то день рождения? - Марина здесь?
  Чёртов хиппи наконец соизволил отступить на шаг от двери.
  - Марина, это к тебе! - крикнул он, как будто был хозяином квартиры. На миг Владика прошибло холодом - а вдруг так и есть? Что, если он всё не так понимал и у Марины... Но тут же оборвал эти мысли. Она бы сказала прямо. Такие, как она, френдзоной голову не морочат.
  - Сейчас! - крикнула Марина откуда-то из недр квартиры, и Владик сразу почувствовал себя увереннее. Шагнул через порог, стянул один о другой ботинки. Возле двери стояли несколько пар тапок, он сунул ноги в единственные сланцы более-менее приличного вида. С брюками они смотрелись убого, но, наверное, тут у всех будет так же.
  В квартире пахло чем-то сладким и пряным, восточным. Из комнаты слева по коридору слышались голоса и женский смех. Владик уже повернулся было, чтобы направиться туда, но Марина появилась с другой стороны.
  - Владик! Привет!
  Она была в голубой блузке без рукавов, руки по запястья испачканы в чём-то жёлтом. Жёлтое пятно было и на щеке, и, кажется, на кончике каштановой пряди тоже осело облачко яркой пыли.
  - С днём рождения! - Владик протянул ей букет, но Марина предупреждающе развела руки в стороны, показывая испачканные ладони.
  - Прости, прости, не могу. Красивые какие! Поставишь в воду сам? Идём, я покажу.
  Он последовал за ней. Парень с дредами остался в прихожей, и неприязненный взгляд, которым он проводил их, подарил Владику чувство лёгкого удовлетворения - на роль хозяина дома тот точно больше не претендовал.
  На кухонном столе в большой миске лежали куриные голени, залитые тёмным соусом, и всё вокруг - миска, разделочная доска, сам стол - было засыпано тем же жёлтым порошком. Владик догадался, что это карри. С указанной Мариной полки он достал стеклянную вазу, наполнил водой и поставил букет. На подоконнике уже стояли розы, красные и белые вперемешку, и он порадовался, что решил соригинальничать и выбрал синие ирисы.
  - Видишь, готовлю, - полуизвиняясь, указала на стол Марина. - Если хочешь, можешь потусить с ребятами. Или здесь со мной посидеть.
  Ответ был очевиден. Владик вытянул из-под стола табуретку, чтобы не стоять - места и без того было немного. Кухня у Марины оказалась вполне обычной: бежевые навесные шкафы с орнаментом из бамбуковых стеблей, полочки со специями, пучки трав в стеклянных банках - словно насмешка над праздничными букетами. На отдельной полке выстроились в ряд медные турки, кувшинчик и несколько глиняных чашек. Турки Владик оценил. Та, что побольше, была точь-в-точь как у него.
  - Может, помочь? - спросил он на всякий случай, хотя совсем не представлял, что мог бы сделать.
  Марина, укладывающая сочащиеся маринадом куриные голени на противень, только отмахнулась:
  - Не надо, я уже почти закончила. Ой, извини, забыла: вино, пиво, чай - что будешь? Салатиков нет, я потом пиццу закажу.
  - Пиво.
  - Возьмешь сам? В холодильнике.
  Если не считать пива, холодильник был почти пуст. Молоко, полпачки масла, сыр, пара каких-то пиалок, укутанных в полиэтиленовую плёнку, - примерно ту же картину Владик видел каждое утро, собираясь позавтракать перед уходом на работу. Такое сходство обрадовало, и он, достав бутылку пива, продолжил наблюдать, как Марина колдовала над курицей. Она не глядя выдергивала с полок нужные баночки, чтобы осыпать ножки сухими травами. Точность движений говорила о том, насколько они привычны. Девушек, умеющих готовить, Владик любил, особенно когда они начинали готовить для него.
  Из коридора вышел всё тот же парень с дредами, остановился в дверях.
  - Марин, тебе помочь?
  - Я уже почти всё, скоро приду. Вы вроде поджемить хотели?
  - Без тебя?
  - Ром, я же не играю, зачем я вам? Начинайте, я сейчас уже подойду.
  Может, Владику показалось, но в голосе Марины было лёгкое нетерпение - словно ей хотелось отделаться от приятеля. Тот, судя по мрачному виду, тоже это уловил, но возражать не стал.
  Свободно сидящий на табурете Владик почувствовал себя победителем.
  - Что они хотели делать? - поинтересовался он, когда Рома ушёл к остальным гостям. Слово было смутно знакомо, но вспомнить, что оно означало, никак не удавалось.
  - Джемить. Ну, играть. У нас там гитара, барабаны, кена. Ты умеешь на чём-нибудь играть?
  - Нет.
  - Вот и я тоже, - вздохнула Марина, хотя и без особого сожаления. - Только слушаю. Зато соседи не скандалят.
  Из комнаты раздался пронзительный режущий звук.
  - О, и губная гармошка.
  Владик засмеялся - такая тоска слышалась в её голосе.
  - Я не против гармошки, - пояснила Марина, - но почему никто из моих знакомых не играет на скрипке? На виолончели? Арфистка есть, но там такая арфа - без крана не поднимешь.
  Она засунула противень в духовку и выставила время на таймере.
  - Пойдём к ребятам?
  - Подожди, - попросил Владик, расстёгивая барсетку и вытаскивая шелковый мешочек. Он и барсетку-то ради него взял - боялся смять подарок в кармане. - Вот. С днём рождения.
  Он до последнего сомневался в выборе - то ему казалось, что маленькие серьги в виде карминовых ягод рябины идеально подойдут Марине, то - что бижутерия несерьёзна и надо было всё-таки купить золото. Но Марина восторженно ахнула, когда на её ладонь вывалились крохотные ягодные гроздья, и её лицо так засияло, что все сомнения исчезли.
  - Как настоящие!
  - Ага, - пробормотал Владик, тоже улыбаясь. Его улыбка стала ещё шире, когда она вынула из ушей маленькие серьги с желтоватыми камнями и вставила его подарок.
  - Ну как?
  Ягоды рябины ярко блестели среди её кудрей, так идеально, словно мастер делал их специально для Марины. Именно так Владик и сказал. А Марина подалась вперёд и поцеловала его в щёку.
  Владик задохнулся. Подобное он испытывал лишь два раза в жизни: когда в пятом классе Лена Чебышева, самая красивая девочка в классе, так же поцеловала его в щёку, поздравляя с Двадцать третьим февраля - полученную открытку он хранил три года, веря, что пожелания в ней написала сама Лена, хотя скорее всего это была какая-то из мам, - и когда на первом курсе впервые оказался в постели с девушкой, чьего имени даже не знал. Впрочем, имя его тогда интересовало меньше всего.
  С тех пор он набрался опыта, девушек накопился внушительный список - с именами и без, и как-то не особо они и волновали. Одна не дала, так другая даст, стоит только купить несколько коктейлей в баре или - если все было серьёзно - очередной модный смартфон. А теперь вдруг Марина. Всего лишь поцеловала в щёку, в благодарность за подарок, а у Владика едва мозг не перегорел.
  - Спасибо, - шепнула Марина, пока он возвращался из астрала. - Ну что, идём?
  Марининых друзей в комнате оказалось пятеро: кроме Ромы, легко постукивающего ладонями по зажатому между колен кожаному барабану, был ещё один парень - он играл на гитаре и губной гармошке, и три девушки. Одна прижимала к губам флейту из бамбука, две других сидели на низкой кровати, скрестив ноги, и ритмично хлопали себя по бёдрам, аккомпанируя музыке. "Хиппи", - подумал Владик. Вообще они не были похожи прямо на таких хиппи, которых он видел в кино, но что-то общее несомненно было. Бокалы с вином они поставили прямо на пол перед кроватью, хотя рядом был приземистый деревянный столик, где уже стояли тарелки с нарезкой, маслины и чипсы в большой миске. У одной из девушек были почти такие же дреды, как у Ромы, только забранные в хвост, вторая пёстрой радугой раскинула вокруг себя длинную многоцветную юбку. У парня с гитарой из-под рукава футболки до самого запястья спускалась татуировка. Владик понял, почему при первой встрече Рома так странно на него посмотрел - теперь он и сам чувствовал себя неловко со своей дорогой рубашкой и запонками.
  Увидев вошедших, девушки подвинулись, освобождая место, но Марина подхватила две большие подушки из кучи, сваленной возле кровати, и, кинув на пол, села на одну из них. Владик последовал её примеру. Получилось как в восточном ресторане, довольно удобно. Марина сидела совсем рядом, их колени соприкасались, и Владик безуспешно старался отвлечься от ощущения, будто ногу в месте прикосновения жжёт.
  Музыка была странной, какой-то неопределённой, словно музыканты не знали, что именно собираются играть, и пробовали то одну мелодию, то другую, на ходу друг под друга подстраиваясь. По правде говоря, Владику эти музыкальные упражнения не особо нравились, но комментировать это он, разумеется, не стал. Делая вид, что внимательно слушает, он украдкой разглядывал комнату. Посмотреть было на что, начиная от развешанных на стенах колокольчиков и заканчивая протянувшейся под потолком гирляндой разноцветных буддистских флажков. Владик вспомнил, как Марина рассказывала ему про Тибет, когда они сидели в кафе. Похоже, у неё вообще была склонность ко всему восточному. На одной из книжных полок сидел, загадочно улыбаясь, маленький чёрный Будда в окружении глиняных пиалок для чая. Смотрел понимающе, словно видел и рубашку с запонками, и прочее несоответствие Владика Марининому миру. Владик опустил глаза и заметил, что кровать, рядом с которой они сидели, на самом деле была не кроватью, а высоким матрасом, лежащим прямо на полу.
  Раздался звонок в дверь, и Марина побежала открывать. Музыка смолкла, стали слышны голоса из прихожей, поздравления, смех. Гитарист отложил свой инструмент и снял с шеи гармошку.
  - Привет, - сказал он Владику. - Я Сэм.
  - Влад.
  Девушки тоже назвались - имена были то ли прозвищами, то ли никами с какого-нибудь интернет-форума. На Владика они смотрели с любопытством, но дружелюбно.
  Новые гости, парень с девушкой, уже были знакомы всем, кроме Владика, - их встретили радостными приветствиями. Марина сунула им в руки по бокалу, наполненному вином, парень начал рассказывать про какое-то шоу, с которого они только что приехали. Разговор прыгал с темы на тему, как бывает среди друзей, где каждый в курсе жизни других и достаточно лишь упомянуть о каком-то событии, чтобы остальные поняли, о чём идёт речь.
  Владик помалкивал. Ощущение, что в этой компании он лишний, становилось всё сильнее. Дело было уже не в рубашке - он начал понимать, как скучно, пресно выглядит его жизнь. Все вокруг чем-то увлекались, делали что-то необычное: Марина фотографировала и путешествовала, Костя проводил расследования и писал статьи для газет, Джем снимала кино, Рома играл на барабанах, Сэм - на гитаре... даже у мышки Нади была лошадь! А у него? Машина в кредит, вечера в баре и пакетный отпуск в Таиланде, вот и все приключения. Даже Коля с Тарасом, окажись они на его месте, могли бы рассказать про рыбалку на Камчатке, с палатками, походом на вулкан и внезапно встреченным медведем. Может, приврали бы, но у них хотя бы было, с чего привирать.
  На кухне прозвонил таймер. Марина вскочила, и Владик, обрадовавшись возможности хоть ненадолго сбежать, поднялся следом за ней.
  - Я помогу.
  Курицу Марина попросту вывалила на большое блюдо и сунула его в руки Владику. Он понёс блюдо в комнату, по пути столкнулся с Ромой - тот отступил в сторону, пропуская, скорее всего, просто не хотел, чтобы на него брызнуло жиром. Очень вовремя, потому что возле входной двери были свалены рюкзаки и какая-то запакованная в бумагу плоская хрень, которых раньше не было, и Владик, споткнувшись о торчащую лямку, чудом уберёг курицу от падения. Ребята тем временем уже вытащили из угла низкий столик и поставили на середину комнаты. Оставив блюдо, Владик вернулся на кухню, чтобы узнать, не нужно ли ещё что-то. Марина рылась в столе, собирая в горсть вилки.
  - Ещё пару бутылок вина откройте, - попросила она.
  Владик огляделся, пытаясь понять, где стоят бутылки, но Рома опередил его - открыл шкаф, уверенно, словно прекрасно знал, где что в доме у Марины находится - а возможно, так оно и было, - достал две бутылки вина и штопор. Марина унеслась в комнату, звеня вилками и ножами, и без неё на кухне сразу стало как-то душно.
  Рома вроде как открывал бутылки, но так медленно возился со штопором, поглядывая на Владика, что тот не выдержал.
  - Что?
  - Ничего. - Рома неторопливо крутил в руке бутылку, обдирая с горлышка плотную плёнку. - Ты с Мариной недавно знаком, да?
  - Да, и что?
  Владик хотел произнести это холодно, но получилось словно у гопника какого-то, и он разозлился на себя за неспособность совладать с эмоциями.
  - Ничего. Извини, но ты выглядишь так...
  - Как приличный человек?
  - Как менеджер.
  Это прозвучало насмешкой. Как будто менеджер - это было что-то постыдное, вроде грузчика. И особенно обидно, потому что Рома угадал.
  - Вы долго ещё? - Марина влетела на кухню, удивлённо посмотрела на закупоренную бутылку в руках Ромы. - Не открывается?
  - Не торопись. - Рома взялся за штопор. - Вино спешки не любит. Ему ещё подышать надо бы дать...
  Марина закатила глаза.
  - Ром, я купила это вино в "Пятёрочке" за триста рублей. Ему не надо дышать, им надо просто запить курицу. Владик, достань из холодильника ещё соусы, пожалуйста, они там в плошках на нижней полке.
  Владик подчинился, радуясь, что появился предлог закончить разговор с Ромой, и одновременно понимая, насколько эта радость позорна. Он должен был остаться, ответить что-то язвительное, остроумное, поставить соперника - уже не оставалось сомнений в том, что Рома так взъелся на него из-за Марины, - на место, но в голову не приходило ничего даже отдалённо подходящего.
  
  
  После курицы опять началась музыка - но теперь уже негромко, не мешая разговаривать. Пришедшая последней девушка, Мила, внезапно оказалась дизайнером, Владик наконец-то нашёл общие темы для разговора хоть с кем-то и перестал чувствовать себя мебелью. Марина сидела рядом, её колено всё так же прикасалось к его, и вроде бы можно было расслабиться - но из головы не выходила насмешка, с которой Рома сказал про менеджера. Неужели Марина думает точно так же? Ей действительно было всё равно, кем он работает, или она пригласила его в компанию своих друзей, чтобы показать: смотрите, какая забавная зверушка, почти как человек, даже разговаривать умеет?
  И то, что некоторые из её друзей смотрелись бы точно так же в компании знакомых Владика, никакого удовлетворения не приносило. Скорее наоборот - слишком хорошо представлялось, как над ним втихаря посмеиваются.
  Марина, словно почувствовав, толкнула его локтем.
  - Скучно?
  - Нет, что ты.
  Даже не соврал - скучно ему как раз не было.
  - Сейчас немного стемнеет, пойдём фаер-шоу смотреть. Димка с Милой принесли пои.
  
  
  Они вывалились на улицу галдящей толпой, едва не застряв в лифте. Сумерки встретили прохладным ветерком, Джем тут же побежала обратно за шалью. Марина скрестила руки на груди, защищаясь от холода, и подошла к Владику. Если бы у него была куртка, он накинул бы её на напряжённые плечи девушки, но увы - куртки не было, только рубашка, а устраивать стриптиз Владик не решился.
  Дима возился со своим инвентарём, звякая цепями и воняя керосином так, что все быстро перешли на наветренную сторону и толпились там, ёжась от холода и перебрасываясь шуточками о том, что бдительным Марининым соседям лучше не выглядывать на улицу - ещё вызовут полицию, а там попробуй доказать, что не собирался поджигать ничего, кроме собственных поев.
  Когда вспыхнул огонь, Марина потянула Владика за рукав. Остальные тоже отступили назад, освобождая пространство. Пылающие шары закружились в воздухе, вычерчивая замысловатые фигуры.
  Марина стояла прямо перед Владиком, восторженно глядя на огненное шоу и слегка приплясывая на месте. Её пальцы крепко обхватывали плечи в попытке хоть как-то согреться. Владик украдкой огляделся - никто не смотрел на них, только на Диму и присоединившуюся к нему Милу, крутящих огонь уже в четыре руки. И тогда он очень осторожно, почти не дыша, обнял Марину поверх её скрещённых рук.
  А она подалась назад, прижимаясь к нему.
  
  
  Около полуночи гости начали расходиться. Первыми ушли Дима с Милой, за ними засобирались и остальные. Рома, кажется, сваливать не хотел, но Марина собрала в пакет пустые бутылки и вручила ему со словами "Всё равно мимо мусорки пойдёте". Владик с тихим злорадством наблюдал, как тот зашнуровывает ботинки.
  Ему Марина мусор не давала, но, возможно, от него она и не ждала навязчивости?
  - Мне тоже, наверное, пора... - полувопросительно сказал он, ожидая, что ответит Марина. Та удивлённо посмотрела на него.
  - Ты куда-то торопишься?
  - Нет.
  - Ну а зачем тогда?
  Если бы это была другая девушка, он сразу понял бы намёк. Но Марина... Слишком страшно было ошибиться и всё испортить. Так что он не стал искушать судьбу и принялся помогать с уборкой после гостей: вернуть на место столик, собрать и отнести на кухню стаканы, пробки всякие выкинуть. Марина помахала было руками, мол, сиди-сиди, не стоит, но как-то вяло, и Владик не обратил на это внимания. Сидеть просто так, пока она мыла посуду, ему не позволяла совесть.
  Когда с уборкой было покончено, Марина поставила на плиту ковшик с разбавленным водой молоком и села за стол.
  - Не очень мы тебя напугали?
  Напугали? Вот ещё! Ну, удивили немного, это да. Когда Владик был подростком, у него тоже была компания, где двое парней играли на гитарах - но они играли Цоя и Летова, и это было как-то понятнее, привычнее, что ли.
  - Я думал, будет больше людей.
  И тут же прикусил язык - прозвучало это как "я думал, у тебя больше друзей". Но Марина не обиделась.
  - Я вообще предпочитаю дни рождения не праздновать. Не люблю всё это. Подумаешь, заслуга - ты родился. Это родители праздновать должны.
  - А твои празднуют?
  - Они в Бельгии. Отец там работает. Я их, конечно, поздравила с утра, - Марина хихикнула, - забыла про разницу во времени, разбудила. Ничего, повод уважительный. А с ребятами мы и так иногда собираемся, без повода. Если бы отмечала как все, конечно, народа бы больше было...
  - Работаете вместе?
  - Иногда. Сэм мне с выставкой сейчас помогает, я ему с фотографиями для афиши.
  - Так он профессионально играет? Круто, - оценил Владик. В его глазах Сэм сразу вырос на несколько уровней - всё-таки не просто так человек бренчит, а концерты даёт. Есть за что уважать. Ну и деньги, наверное, неплохие зарабатывает. - А что за выставка?
  - Как это - что за выставка? - возмутилась Марина. - Я разве не говорила? Хотя могла и не сказать, - тут же поправилась она, - это бывает. У меня выставка скоро будет. Там не только мои фотографии, это совместный проект, "Человек и город". Мы с ещё одним фотографом ездили по разным городам и снимали людей, которые с одной стороны - местные, а с другой - не шаблонные. Ну, знаешь, если Индия - то обязательно старик в тюрбане или какой-нибудь оборванец. А у меня современная девушка в костюме, но такая стопроцентная индианка. В общем, увидишь. Ты же придёшь, да?
  - Круто... - протянул Владик. Вообще-то это было больше чем круто, но он не знал, как сказать. - Приду, конечно. А меня ты тогда тоже снимала для этого проекта?
  - Нет, у меня тогда уже было всё готово. Это был внеплановый порыв.
  - Ну, за внеплановые порывы. - Владик шутливо приподнял кулак, потому что пиво закончилось. - И за то, что мне повезло под него попасть.
  Марина изумлённо посмотрела на него... и рассмеялась.
  - Вла-а-адик, - простонала она сквозь смех. - Ты чего! Ты разве не понял? Я же тогда с тобой познакомиться хотела! Мне не фотографии нужны были, а твой телефон и предлог позвонить.
  Владик остолбенел. Ей нужно было - что?
  Пока он мучился ожиданием, позвонит она или нет. Пока искал повод встретиться. Пока гадал, встречаются они просто как друзья или как парень с девушкой, и ловил каждое случайное прикосновение, а неслучайные старательно пытался за случайные выдавать, и до сих пор думал, что успешно...
  Марина уверенно познакомилась с ним, стрельнула телефон и всё это время, похоже, терпеливо ждала, когда он перестанет тормозить.
  - Ты меня склеила, - неверяще произнёс он. - Офигеть. Ты меня просто склеила!
  Марина согнулась пополам от хохота.
  - Добро пожаловать в мир победившего феминизма!
  Наверное, это должно было его покоробить - оказываться в роли тёлочки, снятой с ловкостью опытного пикапера, Владик не привык. Но, чёрт возьми, это была Марина. Она его не сняла - она его выбрала.
  Ему не просто повезло - он сорвал джекпот.
  - Можно тебя поцеловать?
  Вместо ответа Марина за руку потянула его к себе.
  
  
  Они просидели на кухне до самого рассвета. Болтали о кино, о йоге и прочих восточных практиках (преимущественно Марина), о московских клубах (преимущественно Владик). И о себе. Держались за руки. Целовались. Смеялись и тут же замолкали, потому что молчать вместе было ещё лучше, чем разговаривать.
  В молоко Марина насыпала чая и пряно пахнущих специй, получилось почти как чай с молоком, только сладко-жгуче. Владик балдел от сюрреалистичности происходящего: он сидел в гостях у девушки, которая ему нравилась - да что там, в которую он был влюблён! - и которой нравился он, держал её за руку и пил горячее молоко. И ему было в кайф. Нет, если бы он сказал, что о чём-то большем и не думалось, - слукавил бы. Просто не столько думалось, сколько мечталось. Потом. Скоро. Но не сейчас, нет.
  Сейчас можно было поглаживать Маринины пальцы - легко-легко провести вверх от ногтя, через костяшку, нырнуть в ложбинку между пальцами, где кожа нежная и гладкая, - и обратно, подушечкой ощущая живую неровность кожи. Накрыть её доверчиво расслабленную руку своей. Находить, как пишут на красивых картинках во ВКонтакте, радость в малом, а не хапать сразу всё. Особенно зная, что всё непременно будет тоже.
  
  
  Когда небо на горизонте посветлело, окрасившись нежной радугой, Владик засобирался домой. Остаться Марина не предложила, что ещё раз убедило его в правильности выбранного курса: не спешить.
  От завала в коридоре осталась только плоская хрень в картонной упаковке, которую Владик вечером так и не опознал. Хрень закрыла ботинки Владика, и он едва не уронил её, доставая обувь.
  - Ребята забыли?
  Марина отчего-то смутилась.
  - Нет, это моё. Они просто завезли по дороге, а то в руках тяжело тащить.
  - Фотографии? - догадался Владик. Коробка была ему почти по пояс - солидный формат.
  - Нет, это... Ладно. - Марина потянула коробку на себя и начала отдирать закреплённый скобами картон. - Просто не хотела ребятам показывать. Они увидят, конечно, только... лучше потом. Когда уже будет висеть, как будто всегда так было. Ну, ты понимаешь.
  Владик не понимал, но это было несущественно. Он смотрел. Марина в образе восточной танцовщицы была сказочно хороша. Водопад кудрей спадал на обнажённые плечи, рассыпаясь крутыми прядями, золотые браслеты ползли навстречу, змеясь вокруг изогнутых рук. Тонкая алая драпировка на груди и бёдрах манила смутными тенями, в которые невольно тянуло вглядеться, ожидая, что очертания сокрытого под тканью вот-вот прояснятся.
  Из-под прозрачного, унизанного золотыми колокольчиками покрывала карим пламенем обжигали глаза, и в одном взгляде этих глаз было больше обещания райского блаженства, чем во всех библейских книгах.
  - Я как-то даже уже сомневаюсь, стоит ли её вешать на стену, - пробормотала Марина. - Представляешь, люди придут, а тут я такая...
  Владик очнулся.
  - Стоит. Обязательно стоит. Ты здесь такая красивая...
  - Что, даже не ревнуешь?
  - Пусть завидуют.
  Марина рассмеялась и прижалась к нему плечом. Вадик машинально склонил голову, чтобы коснуться щекой её пушистых волос. Танцовщица глядела на них призывно и насмешливо, нисколько не стыдясь своего выставленного напоказ тела - гордясь им, как величайшей драгоценностью, которой никому не суждено завладеть. Она действительно была невероятно, обжигающе красива.
  Чёрная подпись художника клыкасто улыбалась из уголка картины.
  
  
  Владик просидел в машине почти час, даже не заводя двигатель. В голове было пусто, как на отформатированной флешке. Очень хотелось закурить, но сигареты остались на работе, а выйти из машины и купить пачку было выше его сил.
  Допустим, всё это совпадения. Допустим, Костя узнал о паре несчастных случаев, тут натянул, там подогнал и сляпал страшную историю. Он журналист, ему привычно. А Владик купился, как лох. Художник тоже говорил, что ничего мистического нет, просто так карты легли - клиентов много, город большой, шит хэппенс.
  А если нет?
  Допустим, что-то всё же есть. Допустим, существует сглаз, или магия, или что-то ещё, притягивающее смерть к тем, чьи портреты писал Нечаев. Сколько у него было клиентов? Сотни. А погибло пятеро. Статистика ДТП - и та страшнее. Какова вероятность, что с Мариной что-то случится? Да почти никакая. Мизерная.
  А если нет? Если нет? Какова была вероятность, что Владик познакомится с Мариной в тот же день, когда Костя затащит его к проклятому художнику, и именно она окажется очередной его заказчицей? Где граница между случайностями и логически связанными фактами?
  В конце концов Владик понял, что если продолжит думать об этом, то попросту ебанётся.
  "Так, - сурово сказал он себе. - Отставить быть белкой-истеричкой. Ты получил самую классную девушку в мире, радоваться надо, а не страдать, как умная Эльза. Как можно быть таким долбоёбом, а? Ещё скажи, что веришь в сглаз и прочую херню".
  А может, к бабке какой съездить? Или свечку в церкви поставить. От сверхъестественной херни именно так спасаются...
  Твою же мать, и правда долбоёб. Уже и до бабок дошёл. Такой был вечер, и так ты его феерически просрал.
  Владик сунул ключ в замок зажигания и поёжился, только сейчас заметив, как холодно в машине. Ноги замёрзли, руки до самых плеч покрылись мурашками. Надо было включить печку. А лучше - сразу поехать домой и лечь спать. Только от недосыпа такая дурь и может в голову прийти.
  
  
  Утро показало, что сон не помог, только хуже стало. Настроение у Владика менялось, словно у страдающего биполярным расстройством (это было второе сравнение, пришедшее ему на ум; первое - "баба с ПМС" - он постарался побыстрее забыть, потому что за такую шутку любому дал бы в глаз, а себе было несподручно). То он вспоминал про художника с его портретами, притягивающими смерть, и хотелось немедленно идти и что-то делать, потому что Марина в опасности, нельзя просто так сидеть и ждать неизвестно чего! - а потом мысли переключались на Марину, и Владик мог только блаженно улыбаться, потому что Марина, оказывается, сама с ним познакомилась! Из всех мужчин вокруг она выбрала его. Охренеть. Он даже задержался пару раз в туалете, разглядывая себя в зеркало - по-прежнему ничего особенного. Что она увидела? Удивительно.
  Выходя из офиса на обед, Владик придержал дверь для возвращающейся Нади и вспомнил рябиновые грозди, раскачивающиеся у шеи Марины.
  - Надь, забыл сказать - спасибо за ссылки. На бижутерию, помнишь? - пояснил он, когда она удивлённо остановилась. - Я нашёл, что искал, классно получилось.
  - А-а-а. - Надя, поняв, о чём речь, улыбнулась. - Пожалуйста.
  И ещё один плюсик в карму. Оказывается, не так уж это и сложно, всего секунд двадцать потратил, зато если Ник-Ник вздумает узнать, какого мнения его коллеги о потенциальном начальнике, Надя расскажет, какой он хороший. А ещё она видела, как он мирился с Пашкой, так что тому придётся подтвердить. Какая полезная оказалась мышка Надя. Может, узнать, когда у неё днюха, скинуться отделом на сертификат в какой-нибудь салон красоты? Хоть посмотреть приятно будет. А ещё лучше - Ник-Ника развести. Так, мол, и так, девочка хорошо работает, почему бы не поощрить? Любовь Палне на юбилей в прошлом году огромную корзину цветов дарили, стоила немеряно, а тут всего-то пара тысяч...
  А он, дебил, Марине только на день рождения цветы подарить сподобился. Надо будет в следующий раз просто так купить хотя бы пару гербер. Они красивые, ей понравятся.
  И снова в голову лезло плохое - следующий раз, а вдруг следующего раза уже не будет, вдруг с Мариной что-то случится? Мистика и глупости? Пускай мистика и глупости, и не такое в жизни бывает.
  Разозлившись на самого себя, Владик решил, что поедет к Нечаеву и поговорит с ним. Один на один, по-честному. Может, тот от журналистов скрывал правду, чтобы не раззвонили на всю Москву и не распугали клиентов, а у Владика личное, последним мудаком надо быть, чтобы не помочь в таком деле.
  
  
  Дорогу он помнил плохо - в прошлый раз за рулём был Костя, - помнил только ярко-жёлтую трансформаторную будку, возле которой надо было свернуть во дворы, и долго кружил по району, надеясь увидеть что-нибудь знакомое. Наконец за деревьями мелькнуло жёлтое пятно, а дальше было легко - два раза направо, и Владик быстро нашёл двор, где жил Нечаев. Зловонная лужа уже высохла, асфальт перед подъездом был чисто выметен. Владик решил считать это хорошим знаком. Правда, свет в подъезде по-прежнему не горел, и пахнуть тоже лучше не стало.
  Как и тогда, дверь открыла жена Нечаева. Сам мастер, очевидно, считал это дело ниже своего достоинства.
  - Здравствуйте, - сказал Владик, стараясь держаться так уверенно, словно тоже был журналистом. Хорошо, что Костя в прошлый раз назвал его стажёром. - Иван Андреевич дома? Мне нужно с ним поговорить.
  Женщина молчала. От её пустого взгляда Владику стало не по себе. Он и забыл уже, какая она была шизанутая. Вместо белого платья на ней теперь была грязно-розовая кофта и серая юбка, обшитая кружевом. Кажется, это называлось "бохо-стиль", Владик видел в журнале у одной из своих бывших. Как будто бабушкин сундук распотрошили, нацепив то, что не успела сожрать моль.
  - Иван Андреевич дома? - ещё раз повторил он. Если она не возразила, означает ли это "да"? - Я могу войти?
  Женщина посторонилась, пропуская его в квартиру. Владик стянул ботинки, огляделся в поисках тапок, но не нашёл и запоздало вспомнил, что в прошлый раз они не переобувались.
  Он не стал кричать и просто прошёл в студию, надеясь, что Нечаев там. Тот действительно сидел на убогом диванчике, прямо поверх покрывала, и разглядывал большой художественный альбом. То приподнимал его, то опускал, то поворачивал на свет - как будто головоломку разгадывал. Владик застыл в дверях, не зная, можно ли отвлечь мастера от раздумий. Пол холодил ноги сквозь носки, и от этого Владик почему-то особенно чётко ощущал себя лохом. Он негромко прокашлялся. Художник поднял голову от альбома и посмотрел на него.
  - Здравствуйте.
  - Здравствуйте. - Судя по выражению лица, Нечаев его узнал. - Из газеты, верно? Извините, название забыл. Мы с вами вроде бы не договаривались о встрече.
  - Не договаривались. - Владик подошёл ближе. Садиться рядом с Нечаевым было бы слишком нагло, а табурета, на котором в прошлый раз сидел хозяин студии, уже не было, и он остался стоять. - Я ненадолго. Всего один вопрос, не для печати.
  - Да-да, любимая ваша присказка.
  - Нет, я правда... - Владик снова почувствовал себя неловко. - Послушайте, в прошлый раз вы говорили, что это всё совпадения, что никто из-за ваших картин не умирает. Вы можете поклясться, что это точно так?
  - Вы ничего не путаете? - Художник наконец закрыл альбом и повернулся к Владику. Сесть при этом не предложил, как будто специально хотел, чтобы "журналист" чувствовал себя неудобно. - Разве вам не нужна сенсация? "Жертвы искусства" и всё в таком духе? Или вы так ничего и не нашли, а начальство не верит?
  "Издевается, сука", - зло подумал Владик. И тут же: а почему бы нет? Припёрлись два придурка, несли какую-то херню, чуть ли не обвиняли, что он своими портретами людей убивает. Теперь один придурок вернулся, чего-то требует, ни хрена не объясняет, зато уверен, что ему все должны. Он бы такого вообще с порога послал.
  - Вы помните Марину Злотникову? Она у вас портрет заказывала, совсем недавно. И забирала не сама, её знакомые заезжали.
  - Марину? - Теперь интерес во взгляде художника был уже совсем другого рода. - Конечно помню. Прекрасная девушка, и образ ей очень подошёл, несмотря на банальность. Я даже предложил ей написать ещё один портрет, за половину стоимости, но она отказалась. Жаль, диптих получился бы очень концептуальный.
  - Она моя знакомая, - объяснил Владик, надеясь, что ему поверят, не примут за журналистскую уловку, придуманную ради того, чтобы раскрутить собеседника на откровенность. - Понимаете? Мне нужно знать, что с ней ничего не случится. Что это всё действительно случайности.
  К счастью, Нечаев понял всё правильно и теперь смотрел на Владика гораздо более доброжелательно.
  - Так вот оно что. Не беспокойтесь, ей ничего не угрожает. Это действительно случайности. Ну сами подумайте, разве могут люди умирать из-за каких-то портретов? Вы, надеюсь, не верите в сглаз и прочие суеверия? Несчастные случаи бывают, увы, тут мы ничего не можем сделать, но вы же понимаете, что они не предопределены. Тем более таким незначительным поводом...
  
  
  От художника Владик вышел не то чтобы успокоенным - но, по крайней мере, больше не психующим. Действительно, чего это он так запаниковал? Даже Костя говорил, что никакой связи, кроме художника, между погибшими нет и всё может оказаться чистым совпадением.
  С дороги он позвонил Марине, спросил, как дела. Мог бы подождать до дома, но хотелось услышать голос, чтобы точно убедиться: всё в порядке. Марина готовилась к выставке. Владик толком не понял, в чём именно заключалась подготовка, но выслушал жалобы на неудачный свет и искренне посочувствовал. Высказавшись, Марина повеселела и предложила посидеть вечером в каком-нибудь японском ресторанчике.
  - Может, лучше у меня? - не думая, предложил Владик. - Закажем суши из "Якитории", никакой разницы. Я не в том смысле, - спохватился он, поняв, как прозвучало предложение, - просто посидеть, поговорить, как у тебя тогда. Честное слово.
  Было слышно, как Марина приглушённо смеётся.
  - Это значит "нет"?
  - Это значит "да". Заедешь за мной?
  - Ты дома?
  - Нет, на Кутузовском. Но потом вернусь домой, так что можешь туда подъезжать.
  - Зачем, я тебя и до дома довезти могу.
  Марина несколько секунд помолчала.
  - Тебе точно удобно?
  - Конечно. Кинь адрес эсэмэской, я наберу, когда буду рядом.
  - Хорошо. Спасибо.
  
  
  В машину к нему она села серьёзная, даже в щёку поцеловала как-то по деловому.
  - Владик, я тут подумала...
  Ой, бля. Это был тон "нам надо поговорить", и Владик инстинктивно напрягся - таким тоном его бывшие всегда начинали нести какую-то херь, в которой он необъяснимым образом оказывался виноват. От Марины он подобного не ожидал, поэтому фраза застала врасплох.
  - Ты же не постесняешься сказать, если я начну садиться тебе на шею?
  - Чего-чего? - Этого он не ожидал тем более, и вообще постановка вопроса была странная.
  - Вот это всё. Давай честно, если у тебя не будет времени, или не по пути, или просто не захочется ехать за мной через пол-Москвы, ты мне скажешь об этом?
  - Но я хочу за тобой ехать, - не понял Владик. - Мне не сложно.
  - Хорошо, а если будет сложно? Ты так и скажешь или приедешь, а потом будешь жаловаться, что я тебя использую как бесплатного водителя?
  "Аларм! - завопил внутренний голос. - Тревога! У вас есть один шанс на правильный ответ!" Проблема была в том, что правильного ответа не существовало. Можно было только попытаться выкрутиться с наименьшими потерями.
  - Я совру, что сломал ногу, - нашёлся он и тут же контратаковал: - Тебя кто-то достал, да?
  Марина со вздохом прижалась затылком к подголовнику сиденья.
  - Я устала, - пожаловалась она. - Совсем замоталась с этой выставкой, нервничаю, как идиотка. И клиентка сегодня отменила фотосессию, а я уже забронировала студию. В следующий раз буду брать аванс даже со знакомых, надоело. И на тебя налетела. Прости.
  - Проехали, - быстро сказал Владик. - Как прошёл день, можно уже не спрашивать, да?
  Марина тихо рассмеялась и прикрыла глаза.
  - Можно я подремлю? - пробормотала она. - Недолго. Потом буду милой и приветливой, обещаю.
  И тут же закрыла глаза, не дожидаясь ответа. Владик сбросил скорость, чтобы машина шла ровнее, а ещё - чтобы дольше ехать. Спящая Марина выглядела ужасно трогательно. Хотелось запарковаться в каком-нибудь тихом уголке и сидеть, охраняя её сон, до самого утра. А ещё хотелось, чтобы не в машине, а в его постели Марина спала так же доверчиво и чтобы её обнимали его руки, а не ремень безопасности...
  Когда машина остановилась возле подъезда, Владик всё-таки подождал несколько минут, прежде чем разбудить её прикосновением к ладони.
  Он терпеливо ждал, пока Марина поднимется в квартиру - переодеться и оставить фотоаппарат. Сидеть было скучно, он залез во ВКонтакте - среди новостей мелькнула Светочка в обнимку с огромным букетом роз. Значит, уже нашла себе какого-то лоха и на радостях разбанила Владика. Гора с плеч.
  Марина вернулась минут через двадцать, кинула сумку на заднее сиденье. Сумка, кажется, стала даже больше, чем была, но Владик мудро не стал это комментировать. Кончики волос у Марины были влажные и пушились, с глаз исчезла подводка. Владик одобрил. Он вообще-то предпочитал, чтобы девушки хоть немного красились, но Марина и без макияжа была красивая.
  - Оказывается, всё ещё хуже, - поделилась она. - Представляешь, забыла дверь закрыть. Заходите, люди добрые, берите что хотите. Счастье, что никто не забрался.
  - Ого.
  - Ума не приложу, как так получилось. У меня же на автомате всё: вышла, закрыла дверь, ключ в карман. Надо всё-таки отдохнуть пару дней. Хорошо, что ты предложил дома посидеть, ресторан я бы не выдержала.
  Владик представил, как Марина уснёт на его диване - приляжет на минутку, а он не станет будить. Укроет её пледом, пригасит свет и будет сидеть за компьютером, слушая, как она дышит во сне. Может, даже уговорит остаться до утра. Мечты, конечно, но как было бы здорово.
  
  
  Квартиру Владик уже несколько дней держал в образцовом порядке - вдруг выпадет случай привести Марину. Вот и выпал. Хорошо быть предусмотрительным. Марина с интересом огляделась, сказала: "У тебя мило", - и он загордился окончательно, потому что до сих пор слегка побаивался, что по сравнению с её домом его выглядит слишком скучным. Они валялись на диване в обнимку, переключая каналы и лениво болтая, пока не привезли суши; поев, Марина повеселела, и вместо телевизора, по которому ничего интересного всё равно не шло, они смотрели прикольные ролики на ютубе. Смеялись, целовались, ролики приходилось пересматривать заново. Это было здорово.
  А потом Марина как-то очень ловко, по-кошачьи извернулась и оказалась прямо над Владиком, оттерев плечом телефон, на котором енот топил в тазу с водой какую-то еду. И замерла, глядя на Владика сверху вниз. Спокойно и предвкушающе. Владик чувствовал вес её тела - лёгкого, но если бы он захотел подняться, то просто не смог бы. Чувствовал, как её грудь касается его, легко-легко, и каждое прикосновение разливалось жаркой волной.
  - Марина, - тихо сказал он, потому что других слов в мире не осталось, а Марина - она была всем, что он чувствовал, что хотел сказать и что было самым важным.
  - За победивший феминизм, - шепнула она, склоняясь ближе.
  
  
  В офис Владик опоздал на полчаса. К счастью, Сергея Михайловича на месте не было, и никто не стал бурчать насчёт безответственного отношения к работе. Ещё одна маленькая радость в копилку этого утра.
  Когда он проснулся, Марина сладко спала рядом, закинув на него ногу и уткнувшись носом в плечо. Её волосы спутанной сетью накрывали лицо, и Владик осторожно, по одной прядке отводил их назад, любуясь спящей. Марина была так красива, что перехватывало дыхание.
  Разбудить её он решился в последний момент, когда сам уже безнадёжно опаздывал, и они торопливо собирались, на ходу определяя, кто первый займёт ванную, выбегали из дома, смеясь и подгоняя друг друга. Вообще-то Владик запросто мог опоздать, никто бы его не уволил, разве что очередная порция нудных поучений от Сергея Михайловича капнула бы на мозг, но эта утренняя спешка была попросту забавной. Когда он ввалился в офис с ещё тёплым пакетом из Макдоналдса, в который зарулил сразу, едва высадил Марину у её дома, весёлое возбуждение ещё бурлило в крови.
  - Лещинский, сцуко! - возмутился Коля, когда освобождённый от обёртки двойной чизбургер наполнил комнату легко узнаваемым ароматом. - Не мог по дороге схомячить? Я теперь тоже жрать хочу!
  - Сходи и купи себе, - довольно отозвался Владик с набитым ртом. Маковские чизбургеры он обожал, хотя никогда в этом не признавался и демонстративно кривил лицо при упоминании Макдоналдса, Бургеркинга и прочего фастфуда, в позднесовковые времена гордо именуемого ресторанами. Но сегодня было как-то плевать.
  Ответить на письма, переслать запросы в логистику, а ответы клиентам - началась обычная утренняя работа. Владик ловко стучал по клавиатуре одной рукой, второй таская из пакета ломтики картошки фри. Когда картошка закончилась, украдкой вытер пальцы о край кресла и подвинул к себе телефон.
  "Уже скучаю" набрал он в скайпе. Ответ пришёл почти сразу, будто Марина ждала его сообщение:
  "Я тоже".
  "Заеду вечером?"
  "Если ногу не сломаешь )))"
  Да Владик к ней и со сломанной ногой поехал бы. Даже с двумя.
  Список непрочитанных писем таял, до конца рабочего дня оставалось удручающе много времени. Чтобы оно летело побыстрее, Владик замутил отчёт по закрытым сделкам за последний месяц. Всё равно на следующей неделе сдавать, так хоть основную часть сейчас можно сделать, а потом добавить последние.
  - Владик, у тебя найдётся сигаретка? - Зоя прислонилась к его столу, заглядывая в монитор. Владик достал из ящика стола пачку, открыл большим пальцем и протянул.
  - Всегда выручаешь. - Зоя взяла сигарету наманикюренными коготками. - Покурим? Мне одной скучно.
  - А Юлька где?
  - Заболела. Прикинь, мы вчера по четыре "Лонг Айленда" выпили, у меня сушняк с утра, а у неё температура и горло. Ты когда-нибудь напивался до простуды?
  - Ага, было дело. - Владик сунул телефон в карман - вдруг Марина напишет ещё что-нибудь? - и снял пиджак со спинки стула. - Пошли, только ненадолго...
  Сдавленный вскрик заставил их с Зоей обернуться. Любовь Пална сидела с широко раскрытыми глазами, прижав к уху телефонную трубку и схватившись за сердце.
  - Как же это... - Её голос стал таким высоким, что вот-вот грозил сорваться в визг. - Николай Никола... Господи.... А кто сказал? Ириша? Ох, Господи! А она-то сама как? Ох... Я позвоню, конечно... Господи, как же так... Да. Да, скажу... Ох ты ж...
  Она медленно повесила трубку и обернулась - к концу разговора на неё смотрели уже все, кто был в комнате. Молча. То, что случилось нечто плохое, понятно было и без подробных объяснений.
  Любовь Пална сжала кофту на груди и всхлипнула.
  - Ребята... Сергей Михайлович умер... Николай Николаевич только что сказал... Сердце. Вчера вечером. Его жена позвонила. Вот...
  За спиной Владика ахнула Надя.
  - Ох хуяссе... - пробормотал Коля и тут же умолк.
  Любовь Пална всхлипнула снова и потянулась к сумочке.
  - Ириша сказала, вчера вышел погулять с собакой и прямо в подъезде упал. Поздно было, никто не видел. Соседи нашли. - Она прижала к глазам платок, вместе со слезами размазывая тушь. - Сердце. И собака рядом сидела, никуда не уходила.
  - Помочь нужно? - жалобным голосом спросила Надя. - Его жена ничего не говорила? На похороны, и вообще...
  - Нет вроде. Я позвоню Иришке, спрошу. Хорошо, что ты вспомнила, Наденька, я даже не подумала.
  - Да, мы, если надо, соберём, - поддержал Коля. - Вы там это, узнайте, когда похороны, всё такое. Верно, ребята?
  Паша с Тарасом поддержали его, Владик молчал. Это было как страшный сон, когда происходит то, чего не может быть, но всё кажется настолько реальным, что ты не можешь не верить. Он знал, почему Сергей Михайлович умер.
  И ему отчаянно хотелось проснуться. Прямо сейчас.
  
  
  - Вы говорили, что это совпадение! Что ничего больше не будет! - орал он в трубку. - Какого хрена?!
  Он сидел на автобусной остановке - вышел "покурить", как только в офисе схлынула первая волна горя после трагической новости. Рядом с выходом могли услышать, и он почти бегом преодолел двести метров до дороги, на ходу набирая телефонный номер, промахиваясь и набирая снова. Хорошо, что остались ещё две визитки художника - схватил тогда не глядя. Иначе пришлось бы ехать.
  - Я вас не понимаю, - отозвался Нечаев.
  - Никифоров. Сергей Михайлович. Давно вы закончили его портрет?
  - На прошлой неделе, но...
  - Он погиб вчера, сердечный приступ. - Владик с ужасом понял, что у него начинают стучать зубы. - Это тоже совпадение? Что у вас там, нахрен, происходит, что вы с ними делаете?!
  - Послушайте, что вы несёте?
  - У вас ещё один труп. Хватит гнать про совпадения, скажите: как вы их выбираете? Кто следующий? Мне это надо знать, понимаете вы, нет?! - сорвался Владик. Ему было до одури страшно, не хватало воздуха и казалось, что ещё немного - и его стошнит прямо под ноги. Марина в эту минуту ходила где-то по городу, а за ней ходила смерть, и нити от этой смерти тянулись прямо в руки Нечаева, который, сука, делал вид, что ничего не понимает. Хотя это он был во всём виноват, он же знал, что они умирают, и всё равно рисовал свои грёбаные портреты! Будто раздавал щедрой рукой револьверы с одним патроном.
  - Молодой человек... Владислав, - в голосе художника уже не было уверенности. - Послушайте, вот вы сами сказали - сердечный приступ. Как можно подстроить сердечный приступ? Что я сделал - сердце ему остановил? Это же глупо, правда?
  - Может, остановили, - буркнул Владик. - Может, напугали. Таблеток подсыпали. Откуда мне знать?
  - Какой бред... И вы теперь боитесь за свою знакомую? За Злотникову? Владислав, я вам клянусь - я пальцем бы её не тронул. Вы же взрослый человек, неужели не понимаете, что это бред?
  - Вы это мне пытаетесь доказать или себе?
  Художник молчал. И Владик молчал тоже. Он не знал, что делать.
  - Я не знаю, как доказать вам, что это случайность, - наконец сказал художник. - Трагическая случайность. У вас есть идеи?
  - Придумайте что-нибудь. Это же ваши клиенты умирают, а не мои. Перестаньте рисовать, в конце концов.
  - Вы не понимаете, о чём просите.
  - А мне плевать. - Владик понял, что нащупал нужную точку. - Я эту историю раскручу по всему Интернету. Помните, у меня друг журналист? Он и в газете напишет. И родственникам погибших расскажет. А они подадут на вас в суд. Вы всех клиентов растеряете и ещё задолбаетесь отмазываться.
  - Зачем вы мне угрожаете?
  - Затем, чтобы это прекратилось! - перешёл на крик Владик. - Мне плевать, что с вами будет, только остановите это! Если с Мариной что-то случится, я вас убью. Просто убью, честное слово. И не надо больше врать, что это всё случайности. Не бывает таких случайностей.
  Снова молчание.
  - Я вас понял, - наконец сказал художник. Скорее устало, чем соглашаясь. - Хорошо. Я вам докажу, что не обманываю. Надеюсь, вы мне поверите.
  - Как?
  - Это уже моё дело, правда? Вы пока успокойтесь. Подождите несколько дней. Сейчас ведь ничего не должно случиться, так? Друг за другом никто не умирал. Вот и успокойтесь пока. А я вам позвоню.
  - Ну... хорошо, - выдавил Владик. У него было стойкое ощущение, что Нечаев просто успокаивает его, как психа с гранатой. И правда ведь, если со стороны послушать - псих и есть. У Никифорова было слабое сердце, большая нагрузка на работе, вот инфаркт его и хватил, а Владик истерит, что это портрет-убийца каким-то волшебным образом...
  Костя. Вот кто ему поможет. Костя первый раскопал эту историю. Нужно сказать ему, что Сергей Михайлович умер и что это не случайность. И что Марина в опасности. Костя поможет. Что-нибудь придумает, надавит на Нечаева, в конце концов. Может быть, он уже нашёл связь между художником и смертями и знает, что делать...
  Только вот про Марину Владик ему так и не рассказал. И... как он будет объяснять, почему Сергей Михайлович решил заказать свой портрет? Это же Владик ему посоветовал. Специально, хоть и не верил до конца, что случится что-то плохое. Но факт остаётся фактом, Владик умышленно подтолкнул Никифорова к смерти. Что скажет Костя, узнав, что он убийца? В полицию не заявит, конечно, никто там в историю с портретом не поверит, но лучшего друга у Владика больше не будет.
  Владик достал сигареты, прикурил, без удивления отмечая, что пальцы подрагивают. Пиздец, со всех сторон пиздец. Если бы он только удержался тогда, не подсунул Никифорову визитку художника; если бы одумался потом и объяснил, что это была шутка... Он же действительно не хотел! Он просто поддался эмоциям, а теперь Никифоров мертв, и непонятно, как уберечь Марину и что вообще делать...
  
  
  Когда он вернулся, в офисе стояла непривычная тишина. Даже клавиатуры шуршали как-то приглушённо. Судя по часам, Владика не было минут сорок, но никто и не думал делать ему замечания... ах да, теперь уже и некому.
  Срочно захотелось выйти покурить, но Вадик напомнил себе, что он только что оттуда, и попытался погрузиться в работу хотя бы ради того, чтобы отвлечься. Не получалось. Он сидел перед монитором, тупо кликая по письмам, открывая новые вкладки браузера: новости, почта, вторая почта, башорг, снова новости... Не за что было зацепиться. И думать ни о чём не получалось. Мысли смешивались, крутились обрывками, как лотерейные билеты в барабане - может, в какой-то из них и скрывалось решение проблем, но сперва надо было пробиться сквозь толстое стекло и выбрать одну среди сотни пустышек. Анриал.
  Чуть позже к нему подошла Любовь Пална, вся какая-то осунувшаяся, с заплаканными глазами.
  - Хорошо, что вы с Сергеем Михайловичем помирились, Владик, - сказала она, положив руку ему на плечо. Владик диким усилием воли удержался от того, чтобы дёрнуться - рука давила, словно чугунная. - Хуже нет, чем когда человек уходит, а ты всё собирался, собирался поговорить, да и прособирался, пока поздно не стало. Он ведь не со зла на тебя ругался. Переживал за вас, молодых, что жизнь на глупости размениваете, а не на то, чтобы людьми стать. Старой закалки человек, ты же понимаешь.
  - Да понимаю, Любовь Пална, конечно, - неловко буркнул Владик. - Спасибо.
  Если бы она только знала!
  - Я Николаю Николаевичу тоже сказала, что у вас всё уладилось. Чтобы он не думал, мол, волновался человек, вот сердце и не выдержало. Ты насчёт этого не беспокойся.
  - Спасибо, - повторил Владик уже совсем безрадостно. Отлично, теперь эта сплетница и про историю с портретом Ник-Нику наболтала. Не дай бог, он озвучит ту историю в присутствии Светочки. Тогда Владику пиздец, окончательный и бесповоротный. Складывать два и два Ник-Ник умеет.
  
  
  Когда Марина показалась на крыльце галереи, Владик не выдержал - выскочил из машины ей навстречу и крепко обнял. Стало легче. Марина в его руках была живая, ничего с ней не случилось. И не случится.
  - Владик, ты чего? - шепнула она ему на ухо. Не просила отпустить - наверное, тоже почувствовала, что это не просто так. - Что-то случилось?
  - Ничего. - Он прижался щекой к её волосам и наконец-то смог расслабиться. - У нас сотрудник на работе умер.
  - Ох. Сочувствую. - Марина обняла его так же крепко.
  - Сердце. Никто не ожидал, и вдруг... Слушай, а у тебя с сердцем всё хорошо? - Он вдруг вспомнил, что про одного такого же сердечника Костя уже говорил, и чёрт его знает, вдруг это не просто так...
  Марина обхватила ладонями его голову и поцеловала.
  - У меня всё в порядке, - твёрдо сказала она, глядя ему в глаза. - И с сердцем, и вообще со здоровьем. Не волнуйся. Всё хорошо.
  Владику очень хотелось, чтобы было. Он чувствовал себя героем какого-то долбаного боевика: вокруг творится пиздец, а они с главной героиней стоят, обнявшись, и зритель знает, что как раз у них всё будет хорошо, даже если весь остальной мир сотрут с лица земли. Потому что сценаристы так решили. Если бы Владик мог посмотреть в лицо тому сценаристу, который придумал его жизнь, он непременно спросил бы, точно ли их с Мариной ждёт хэппи-энд, как полагается в любом хорошем боевике? Или они просто статисты, чья задача - погибнуть, давая развитие линии главного героя. Блин, а герой-то тогда кто? Художник? Нет, он либо антагонист, либо безумный гений, на героя не тянет. Неужели Костя? Месть за лучшего друга - неубиваемое сценарное клише...
  Развеселившись, Владик фыркнул в макушку Марине, и та тоже заулыбалась, даже не зная, о чём он думает. Просто подхватила настроение. Какая же она у него классная.
  
  
  Большую часть времени Марина работала дома - к удивлению Владика, до сих пор считавшего, что для фотографа главное - съёмки, а чтобы отобрать и выслать клиенту фотографии, много времени не нужно. Оказалось, всё наоборот. Но это было даже лучше. Безопаснее. Когда Владик знал, что Марина куда-то поехала, ему становилось не по себе. Хотелось быть с ней, пусть даже он не представлял, чего ожидать - не сердечного же приступа? Просто казалось, что пока он рядом, ничего плохого с Мариной не случится.
  Он писал ей в скайпе - не реже раза в час. Звонил, когда собирался выезжать с работы. Владик не был дураком и понимал, что постоянный контроль кого угодно достанет, и не объяснишь, что он не маньяк и не неадекват какой-то, а имеет реальную причину для беспокойства. Когда Марина медлила с ответом, он не находил себе места. За себя так никогда не боялся, как за неё.
  После работы он заезжал за ней, и они шли гулять. Или к нему, и тогда утром он сам отвозил Марину домой, не отпуская на такси, даже если опаздывал на работу. Один раз напросился в гости. Без толпы гостей и барабанов её квартира уже не казалась такой экзотической, скорее, очень уютной и даже с лёгким беспорядком, которому Владик был рад - задолбался уже наводить у себя дома идеальную чистоту. Марина обрабатывала последние фотографии с чьей-то свадьбы, Владик сидел с ноутбуком на её постели, скрестив ноги, шарился во ВКонтакте, то и дело поглядывая, как она задумчиво изучает монитор, клацая мышкой. Иногда ловил ответный взгляд, и они улыбались друг другу, и Владик чувствовал, как щекочет где-то в солнечном сплетении (наверное, это и были те самые "бабочки в животе", про которых все говорили, хотя примерно такое же ощущение Владик уже испытывал один раз, когда его занесло на льду, чудом не под колёса фуры, и о бабочках тогда думалось в последнюю очередь, было просто до смерти страшно). Сидеть вот так, в тишине, было хорошо. А ещё лучше стало, когда Марина, закончив наконец со своим заказом, устроилась у него на коленях и они вместе смотрели паблики с фотографиями со всех уголков земного шара.
  - Хочется туда, - мечтательно сказала Марина, разглядывая коренастые баобабы, мимо которых ехал на велосипеде смуглый туземец. - Если бы у меня была куча денег, я бы только путешествовала. Заезжала бы домой раз в пару месяцев и снова куда-нибудь ехала.
  - А ты там не была?
  - На Мадагаскаре? Нет. Дорого. - Она вздохнула. - И в Австралию дорого, а там голубые эвкалипты - по утрам правда голубые, от испарений. Очень хочется. Правда, там полно всяких ядовитых тварей, их бы не хотелось.
  Да тварей везде полно, подумал Владик, устраивая ноутбук так, чтобы удобнее было её обнимать. С ядовитыми, наверное, даже проще: не трогаешь - не укусят. А от обычных не знаешь, чего ждать...
  А ещё подумал, что как только выплатит кредит за машину - обязательно свозит Марину на Мадагаскар. Может, и в Австралию тоже. Когда Ник-Ник его повысит, денег будет больше. Или новый кредит можно взять, небольшой, это же не миллионы. Тысяч сто-двести, сколько может стоить тур на двоих? Надо будет погуглить. Хорошо ему повышение подвалило, прямо вовремя. Лишь бы Ник-Ник не тянул с выполнением обещания.
  
  
  Во вторник утром, когда Владик только-только разгрёб утренние дела и начал думать, не пора ли на перекур, его телефон нежно курлыкнул - пришло сообщение в вайбере. Марина обычно писала в скайп, так что это была либо реклама, либо кто-то из клиентов. Владик, не ожидая подвоха, открыл сообщение - номер был знаком, но смутно. А вот лицо на фотографии точно было знакомо.
  Сперва Владику показалось, что Нечаев прислал ему селфи. Идея была до того абсурдна, что он пригляделся внимательнее - и обалдел.
  Это был портрет. Автопортрет, если точнее. Нечаев выглядел на нём этаким вдохновенным дворянином, гением искусства, в слегка забрызганной краской рубашке и с кистью в руках. А ещё жаловался, что клиенты просят приукрасить реальность. Сам-то такой же.
  Но главным было не это.
  - Совсем ебанулись, - потрясённо сказал Владик вслух.
  Коля взглянул на него с ухмылкой - наверняка подумал, что клиенты опять прислали какой-нибудь дурацкий запрос. Владик его проигнорировал. Точно, вся семейка ебанутая. По самому художнику только сначала не видно было. Это он так решил доказать, что не считает свои портреты проклятыми? Хотя... что-то в этом действительно было. Владик задумчиво разглядывал фотографию. Если Нечаев нарисовал себя - значит, был уверен, что ничего не случится. Вряд ли он стал бы рисковать собой, когда можно было просто сказать, что это всё чушь и выдумки. Владик бы на его месте точно не стал.
  Он написал в ответ "Я верю". Получилось почти как у Малдера - "I want to believe". Так и правильнее было, вообще-то, но вряд ли Нечаев понял бы отсылку, скорее, подумал бы, что это сарказм и Владик ему на самом деле не верит. Нечаева было даже немного жалко. Жена ненормальная, сын вообще со справкой, а тут ещё идиот какой-то привязался.
  "Больше не буду его трогать", - решил Владик. А то чёрт знает, снесёт у мужика крышу окончательно, и лишится мир талантливого художника, а он, Владик, будет виноват, что довёл.
  Но с этого момента ему действительно стало спокойнее.
  
  
  На девять дней со смерти Сергея Михайловича остались после работы всем отделом - помянуть. Ник-Ник первым произнёс короткую речь, за ним взял слово и Владик. Не потому, что покойный был ему сильно близок, а потому, что надо уже проявлять ответственность, о которой столько твердил шеф. Он будущий начальник, это его роль. Речь была почти целиком из штампов, но вышло неплохо, Любовь Пална чуть не прослезилась.
  Пока все со скорбными лицами выпивали и закусывали, Владик тихонько разглядывал коллег. Кажется, симпатию Любовь Палны он завоевал. Если бы Сергей Михайлович был жив, она могла бы решить, что на роль начальника он подходит больше "неопытного" Владика, и поделиться этим мнением со всеми, но сейчас лучших вариантов у неё не найдётся. Коле с Тарасом всё пофиг, лишь бы новых обязанностей не навесили, с Надей Владик вроде законтачил, да и её мнение мало кто будет учитывать, она новенькая. Пашка... вот Пашка может начать подрывную деятельность, хоть Владик и извинился перед ним. Но он, опять же, один и с подмоченной репутацией. Хорошо всё складывается. Он даже начал ощущать себя как-то иначе, солиднее, что ли. Ха, а ведь когда в отделе появятся новенькие, его наверняка сначала будут называть по имени-отчеству. Владислав Игоревич. Отлично звучит, спасибо родителям. А он, конечно, сразу предложит перейти на "ты" и "Влад", демократично так, особенно если новые сотрудники будут не совсем юными.
  Подумалось ещё, что стоит сменить машину на более дорогую, но как-то вяло. Лучше с Мариной на Мадагаскар. И говорить потом, что предпочитает вкладываться в путешествия - машину любой дурак может купить, а впечатления бесценны. Весьма популярный сейчас тренд.
  Он даже начал реализовывать задумку с Мадагаскаром - поискал, сколько стоят туры. Найденное... впечатлило. Просто так не скатаешься, как в Грецию какую-нибудь. И это ещё без авиабилетов, которые наверняка тоже обойдутся в круглую сумму. Второй кредит брать не хотелось, может быть, ужаться в расходах? Тут, конечно, ещё надо будет посмотреть, насколько у него поднимется заработок. От французов раньше сентября денег ждать бессмысленно, а Владик уже прочитал, что лучшее время для поездки - май-октябрь. Значит, в этом году он Марину точно на Мадагаскар не повезёт.
  Может, Австралия? Про неё Марина тоже говорила.
  Работы почти не было, и он спокойно переходил с сайта на сайт: туроператор сменился статьёй про способы сэкономить в путешествии, с неё Владик перешёл на перечень горящих путёвок, обновил мимоходом ленту новостей и уже собрался было листать страницы дальше, когда взгляд его упал на фотографию знакомого дома возле короткой заметки:
  "На северо-западе Москвы женщина нанесла мужу два ножевых удара, от которых тот скончался на месте. Убитый был известным художником, чьи работы находятся во многих частных галереях. По предварительным данным причиной убийства послужила бытовая ссора..."
  В животе у Владика сгустился ледяной ком. Он смотрел на заметку, на фотографию дома, в котором жил Нечаев, и не мог поверить, что это правда.
  Нет, такого не может быть, это похожий дом, типовая застройка. В Москве масса художников, это не редкая профессия. Это просто совпадение, не более того.
  Владик схватил телефон, нашёл номер Нечаева. "Возьми трубку, - мысленно просил он, - давай, чувак, скажи мне, что всё в порядке". Гудки тянулись целую вечность.
  Может быть, он работает. Руки испачканы, краска сохнет, прерваться нельзя. Может быть, он в другой комнате. В метро. В сортире, наконец. Не слышит звонка, потом увидит пропущенный и перезвонит...
  Женский голос предложил оставить сообщение. Владик сбросил, вызвал ещё раз и выбежал из офиса, прижимая телефон к уху.
  На этот раз дорогу он помнил и до дома художника доехал за каких-то полчаса - повезло проскочить без пробок. Через несколько звонков абонент стал недоступен. То ли сел аккумулятор, то ли Нечаев просто выключил телефон. Хотелось надеяться на последнее.
  На пятый этаж Владик взлетел прыжками, перепрыгивая через ступеньки, и с силой нажал на кнопку звонка. Прислушался - в квартире стояла тишина. Он позвонил ещё раз, постучал кулаком - бесполезно. Отступил на шаг, оглядывая площадку. Ведь если произошло убийство, это как-то заметно, да? Дверь должны запечатать, чтобы никто не зашёл на место преступления, наклеить бумагу или ленту, а здесь ничего нет. Или так не поступают, когда в квартире кто-то остаётся? Этот ненормальный сын Нечаева, который говорил про душу, он же должен был остаться? Или его забрали куда-то, как недееспособного? Хотя Нечаев говорил, что он даже работать может...
  О том, чтобы уйти, не было речи. Уйти означало сдаться, смириться и ждать, пока проклятие картин мёртвого уже художника не настигнет следующую жертву. Владик ждать не собирался. Он ещё раз надавил звонок и, не дождавшись ответа, повернулся к соседней двери. Соседи наверняка знают, кого убили, кого арестовали и что вообще произошло. Их же должны были вызвать в качестве понятых.
  Дверь открылась так быстро, словно соседка - сухонькая старушка с ясным, острым взглядом, такие любят совать нос не в своё дело - уже стояла в прихожей, наблюдая за Владиком в глазок. Она вопросительно уставилась на него, и Владик хотел было поздороваться, а затем и объяснить, кто он такой и почему стоит у неё под дверью, но не успел.
  В коридоре позади старушки стоял Костя.
  - Привет, - сказал он. Не улыбнулся, не удивился, просто смотрел на Владика, словно прикидывал что-то. - А ты вовремя. Как раз о тебе говорили.
  
  
  Поговорить с соседкой Костя ему не дал. Буквально вытолкнул в коридор, на ходу прощаясь со старухой. Владик не протестовал - он был растерян. Только что цель была ясна: найти Нечаева или, если он действительно убит, кого-то, кто знает, что произошло. Поговорить. Понять, что происходит. Решить, что делать. Костя появился в этом чётком плане подобно джокеру и смешал Владику все карты.
  - Я на своей, - сказал он, когда они подошли к Костиной машине. Она стояла прямо у подъезда, и если бы Владик не был на взводе - наверняка заметил бы сразу. Теперь оставалось только жалеть.
  Костя кивнул и прислонился к капоту.
  - Давай, Владик, рассказывай. Я, знаешь ли, сильно охренел, когда ныне покойник попросил меня успокоить нашего стажёра, который его достал. И когда увидел список его последних клиентов - это же ваш Никифоров там был, да? Который недавно помер? Ваш шеф с нашим уже поделился. Охуенное совпадение, Влад. А я, главное, вообще не в теме. Что ты там такое намутил, что этот ненормальный самовыпилился?
  - Чего? - уцепился за последние слова Владик, потому что на остальное не знал, что ответить. - Он сам себя? Это точно? А в новостях писали...
  - Ты меня за дурака-то не держи. Его, может, и жена успокоила, но автопортрет я видел. После того, как мы ему рассказали про остальных, думаешь, он просто так его нарисовал? Так что ты мне расскажешь, Владик? На что ты его подбил? Рисовать на заказ, чтобы кто-то умер, а вы вроде как ни при чём?
  - Да нет, ну чего ты. - Владик нервно переступил с ноги на ногу. Если бы можно было куда-то приткнуться, он, наверное, почувствовал себя увереннее, чем стоя вот так посреди дороги. "Как перед прокурором", - неуместно пришло в голову, и он подавил желание сплюнуть через плечо.
  Ему было стыдно не столько за несчастного Никифорова, сколько за то, что он скрывал от Кости всю эту историю. Умалчивал, не доверял, а ведь считал себя его лучшим другом. А теперь ещё придётся просить о помощи. И Костя ему поможет, потому что он, в отличие от Владика, не мудак. Очень хотелось дать себе пинка, да толку-то.
  - Давай сядем, что ли? - кивнул он на машину. - Долго рассказывать.
  
  
  В машине Владик долго собирался с мыслями, разглаживал брюки на коленях, поправлял манжеты. Пожалел, что предложил сесть - на улице мог бы закурить. Костя терпеливо ждал, и Владик был за это ему особенно признателен.
  - В общем, тут так получилось, - начал он, так и не отрывая взгляда от рук. - Когда мы с тобой отсюда вернулись, я почти сразу познакомился с девушкой. Её зовут Марина. Она... ну, она совершенно особенная. Потрясающая. - Он почувствовал, что начинает улыбаться, несмотря даже на то, что хорошего в этой истории было мало. - И, короче, оказалось, что она тоже примерно в это время у Нечаева...
  И осёкся, потому что Костя быстрым привычным движением вынул из кармана мобильный и, включив диктофон, положил себе на колено.
  - Это нафига ещё?
  - Рассказывай, рассказывай, - спокойно сказал Костя.
  - Погоди, это же не для статьи. Это я просто так, между нами. Чтобы ты понял, что произошло.
  - Я посмотрю потом, что пригодится.
  - Костя, ты ебанулся? - Владик едва сдержался, чтобы не сделать фэйспалм. А, ну да, Костя же не в курсе. - Я ведь при всех посоветовал Никифорову этого художника. Ну да, дебил, думал, что это шутка такая. Если ты напишешь про него или про меня, а кто-нибудь прочитает... блин, да секретутка Ник-Ника вообще в курсе всей истории, я по пьяни проболтался. Мне же пиздец тогда. Он меня уволит нахер, да ещё и настучит конкурентам, какой я мудак, чтобы никто не взял. Даже не думай об этом писать, вообще ни слова, понял?
  Костя смотрел на него всё так же спокойно, постукивая пальцем по ноге - подальше от диктофона.
  - Влад, а это твои проблемы, а не мои, - сказал он. - Я над этой темой серьёзно работаю, и мне нужно знать все, что ты у меня за спиной натворил. Мне книгу предложили написать, понял? По реальным событиям. Раскрутить как надо, под моим именем. Я такое упускать не собираюсь. А ты, кажется, в полной жопе. Хочешь помощи - пожалуйста. За информацию. Не хочешь ничего говорить - разбирайся сам. Это не я тут бегаю как за жопу укушенный. И если окажется, что ты как-то замешан в уголовке, то моя статья - твой прекрасный шанс рассказать свою точку зрения. Иначе придётся беседовать с другими - с женой Никифорова, например, он же последняя жертва, если не считать самого. Или секретуткой вашей, спасибо, что подсказал. Как её там, Леночка?
  - Светочка, - машинально поправил Владик.
  - Значит, Светочка. Пойми, мне неважно, кто у вас там прав, кто виноват, мне факты нужны. И от тебя их было бы получить удобнее всего. Я не настаиваю, но тебе, по-моему, в любом случае пиздец. А если дашь мне достаточно материала - может, и помогу чем. Понимаешь?
  - Кость, это шутка такая? - тихо спросил Владик. - Мне вот ни фига не смешно. У меня действительно проблемы. Отключи диктофон, и поговорим нормально.
  - Да я тоже не смеюсь, Владик. Хочешь - говори, не хочешь - не надо.
  "Мы же друзья, - подумал Владик. Ситуация была дурацкой, как в роликах с ютуба, где одни идиоты разыгрывали других. Может, тут прямо в машине камера, а он не заметил? - Херня какая-то. Друзья так не поступают. Лучшие друзья тем более. Это же... херня. Полная херня".
  - Кость, мы же друзья, - сказал он, не узнавая собственный голос. - Что ты несёшь?
  Костя пожал плечами.
  - Ну, друзья. Тебе же это не помешало использовать мою работу, чтобы от Никифорова избавиться? Вот и мне не мешает.
  - Да я же не нарочно! Я не думал, что он по-настоящему!
  - А я нарочно. Знаешь, как трудно сделать себе имя, если про политику не пишешь? Эту историю можно раскрутить так, что по ней книгу напишут. Или фильм снимут. И я хочу быть тем, кто её раскрутит, понятно? У меня такого шанса, может, никогда больше не будет.
  Это звучало как бред какой-то. Нет, Владик понимал, что любая дружба имеет границы, и воодушевляющие истории вроде "ради друга продам хату и помогу спрятать труп" - всего лишь истории. Он бы ради Кости квартиру не продал, да и от трупа отмазался бы, наверное. Но ради какой-то статьи? Книги, которой вообще ещё нет нигде, кроме Костиного воображения? Чушь.
  - Кость, - он всё-таки сдержался и не высказал всё это, - ну ты чего? Это вот - оно разве того стоит? Кость, я тебя прошу по-человечески. Помоги, а? Мы же друзья.
  Костя даже не моргнул.
  - Я сказал. Тебе решать, Владик.
  И это, кажется, было концом всего. Их многолетней дружбы. Посиделок в баре, зависания друг у друга в гостях, шашлыков на даче у общих друзей. Вот так, за одну минуту.
  - Да пошёл ты, - выдавил Владик. - Охренеть, какой же ты мудак, Костян! Никогда бы не подумал.
  Он выбрался из машины, хлопнул дверью со всей силы. От злости подрагивали руки. Каким же он был дураком, что считал Костю своим другом. Тащился от него, в рот смотрел. Костя то, Костя сё. Идиот. А Костя даже не сказал, мол, извини, такие обстоятельства, или что-то в таком духе. Как будто так и надо. Сука. Противно было не столько из-за предательства, сколько из-за того, что предал его Костя из-за какой-то фигни, из-за тщеславия своего. Вот чего стоила их дружба. Какой-то статьи в газете. Охуеть.
  Он вылетел со двора, едва не царапнув бордюр на повороте. Необходимость следить за дорогой постепенно заставила его успокоиться, привести мысли в порядок. Пусть Костя пишет свою статью. Что он может сделать? Жена Никифорова - вдова, поправил сам себя Владик, поёжившись от мимолётного раскаяния, - не поверит в историю с художником, она же сама всем сказала, что Сергей Михайлович умер от инфаркта. Светочка, конечно, Владика сольёт сразу, но ей-то кто поверит? И вообще всё это будет выглядеть как бред сумасшедшего. А Владик скажет, что сам всё услышал от Кости и просто поддержал шутку. Да, точно, так и скажет. Может быть, даже раньше, чем Костя заявится к ним в офис.
  Но это всё ерунда, главное - Марина. Владик слегка сбросил скорость и достал телефон.
  - Привет, - сказал он. - Ты где?
  - Дома. - Он почти видел, как Марина недоуменно морщит лоб. - А что?
  - Я заеду после работы, ладно?
  - Ну конечно. Я тоже постараюсь закончить, можем пойти куда-нибудь.
  - Да, решим тогда, - уклончиво согласился Владик. Попрощался и почувствовал, что к нему возвращается боевой настрой. Для начала он позаботится о том, чтобы Марина была в безопасности. А потом можно будет и с наследством Нечаева разбираться, и с Костей.
  Немного поразмышляв, он решил, что не будет рассказывать Марине полную историю. Не стоит пугать её заранее, к тому же его собственная роль выглядела не очень-то и красиво. Надо действовать аккуратно. Как именно, Владик пока не придумал, но у него в запасе было несколько часов, а ещё он надеялся, что можно будет сказать нечто вроде "нет времени объяснять, верь мне", и Марина поверит. Он бы ей поверил. Это же и значит любить кого-то, разве не так?
  А она его любит? Владик вспомнил, что никогда не говорил ей об этом. Говорил: "ты потрясающая", "я от тебя без ума", а "я тебя люблю" почему-то нет, хотя уже давно понял, что влюблён. Наверное, подсознательно ждал какого-нибудь особенного момента. Чтобы обстановка подходящая, и прозвучало не просто так, а настоящим признанием. Как в кино.
  Зачем ждал? Сейчас знал бы наверняка.
  Он досидел в офисе до конца рабочего дня, ни минутой меньше - из принципа, потому что всё хорошо и для паники нет никакого повода. По дороге купил пять оранжевых в алую крапинку роз - Марина любила яркие осенние цвета. Сто раз повторил себе, что всё пройдёт как надо, но ладони то и дело влажнели, и в груди неприятно щекотало. "Так, наверное, предложение делать идут", - подумал Владик и нервно усмехнулся. А он бы сделал. Только Марина, конечно, отказала бы, они друг друга едва месяц знают. Ну, то есть Владик надеялся, что отказала бы. Представить, что она согласится, было совсем страшно. Даже при том, что никакого предложения он ещё не сделал.
  Марина встретила его слегка рассеянно, но цветам обрадовалась, унесла на кухню обстригать кончики стеблей. Владик смотрел, как она возится, и думал, с чего начать.
  - А мы с тобой уже долго встречаемся, да?
  - Да не так чтобы очень, - пожала плечами Марина, орудуя ножом.
  - Ну, всё-таки... Я уже забыл, когда последний раз с работы домой прямо ехал.
  Марина перестала обрезать розы и удивлённо обернулась.
  - Это сейчас был намёк на то, что ты тратишь на меня слишком много времени?
  - Да нет, что ты! Я бы на тебя с радостью ещё больше времени тратил, если бы мог, и вообще, почему "тратил"? Мне с тобой хорошо.
  Этим он заслужил искреннюю улыбку.
  - Мне с тобой тоже.
  - Я просто думаю... - аккуратно начал вести свою стратегию Владик. - Что, если нам съехаться? Ты и так постоянно у меня ночуешь, или я у тебя, а так не надо будет подрываться, чтобы утром домой ехать, и вещи с собой таскать, и вообще. Лучше ко мне, у меня места больше. Что скажешь?
  - Владик, да ты смеёшься. У меня знаешь сколько барахла?
  - И барахло твоё возьмём. У меня целая комната свободная.
  - Слушай, это как-то неожиданно, - примирительно сказала Марина. Розы наконец были обрезаны, и она уже доставала с высокой полки стеклянную вазу. - Я подумаю, ладно? После выставки.
  - А чего тянуть-то? Дел на один вечер.
  - Я ещё не согласилась.
  - Так ты и не отказала.
  - Владик, пожалуйста, давай сейчас не будем ничего с наскока решать. - Раздражение в её голосе тут же было смягчено извиняющейся улыбкой, но оно было, и Владик запоздало испугался, не слишком ли он давит. - У меня и так сегодня нервы ни к чёрту, сперва ноготь сломала в мясо, - она помахала рукой, показывая пластырь на указательном пальце, - потом клиентка мозг вынесла, та кудрявая со свадьбой, которую я тебе показывала. Так и хотелось ей сказать, что из коровы лань не сделаешь. Потом поехала заказ отдавать, так в метро чуть под поезд не упала...
  Владик похолодел.
  - Как это - чуть не упала?
  - Да вот так, кто-то толкнул, прямо когда поезд подъезжал уже. Главное, места полно, не час пик, зачем надо было так напирать? Едва не слетела, хорошо, какая-то тётка за руку ухватила. Я хотела наорать, только так и не заметила кто. И все рядом делают вид, что ничего не видели, представляешь? Их бы так.
  - А ты точно не заметила, кто это был? - севшим голосом спросил Владик. Он был готов даже к тому, что Марина опишет Нечаева, притом что тот был мёртв. Но Марина отмахнулась:
  - Говорю же, не видела. Толкнул кто-то и отошёл. Давай о чём-нибудь другом лучше поговорим, а? Или, может, прогуляемся где-нибудь по центру?
  Последнее, чего сейчас Владику хотелось, это гулять. Чтобы Марину сбила машина. Или что-нибудь тяжёлое с крыши упало. Мать же твою так, неужели это не закончилось? Ведь Нечаев умер! Разве с его смертью не должно было исчезнуть проклятие портретов, или что там было на самом деле?
  - Марин, это не шутки. В следующий раз тебя никто за руку не схватит, и что тогда?
  - Какой следующий раз, Владик, о чём ты? Ну, толкнули в метро, бывает. Что мне - в метро теперь не ездить?
  Она так беззаботно говорила о том, как едва не погибла, что Владику хотелось схватить её за плечи и встряхнуть. И даже улыбалась! Когда его от паники уже начинало трясти.
  - Да, не ездить! Я могу тебя возить, надо только о времени будет договариваться. А лучше всего, если ты переедешь ко мне. Места у меня много, всё, что тебе нужно, поместится. Я серьёзно, Марин, это идеальный вариант. Можем прямо сегодня, или завтра, если тебе время на сборы надо.
  С лица Марины исчезла улыбка, и оно напряглось, каменея.
  - Ещё раз, пожалуйста, - медленно попросила она. - Я правильно понимаю, ты хочешь сам меня всюду возить и чтобы я переехала к тебе, потому что меня кто-то толкнул в метро?
  - Да нет... Блин! Если с тобой что-то случится, я же с ума сойду, как ты не понимаешь?
  - С утра ты вроде не был параноиком.
  - Ты ничего не понимаешь.
  Ему показалось... нет, не показалось. Марина действительно отодвинулась. Всего на пару сантиметров, не больше, но это ошеломило его, словно выплеснутый в лицо стакан холодной воды. Она не просто не понимала. Она не доверяла ему.
  Владик постарался взять себя в руки, хотя обидно было до чёртиков. Марина не виновата, что он так психанул. Она же действительно не понимает, насколько всё серьёзно. Думает, что это случайность, с каждым может произойти. Наверное, те, предыдущие, тоже так думали.
  И никуда теперь не деться, надо раскрывать все карты. Так не хочется её пугать, но другого выхода нет.
  - Марина, я тебе расскажу сейчас одну вещь, - начал он. - Только, пожалуйста, дослушай до конца. Ты можешь подумать, что я сумасшедший, но ты сама сказала - до сих пор у тебя не было причин мне не верить, так? Просто выслушай, а потом можешь задавать любые вопросы. Так вот. То, что тебя хотели столкнуть под поезд - не случайность. То есть давай с другого начнём: помнишь, ты заказала свой портрет у Нечаева? Художника, который тебя рисовал? Так вот, его клиенты умирают. Я об этом узнал ещё раньше, когда... в общем, началось с того, что мы с Костей сидели в баре и он рассказал мне о своей новой статье...
  Господи, как трудно начать, чтобы с самого начала, и рассказать обо всём, ничего не упустив. А вот Светочке, шепнул внутренний голос, ты всё выложил без запинки, соловьём разливался. Как легко трепаться, когда ты пьян, а? И когда тебе плевать, поверят или нет.
  Про Светочку он умолчал. Ну и что, что они с Мариной тогда ещё не встречались. Не хотелось рассказывать ей про других женщин. Не было никого до неё, все эти Светочки, Катеньки и Оленьки не в счет, это же совсем не то было. Про Никифорова умолчать не удалось, но Владик, как мог, объяснил, что это была просто шутка, злая, но у него и в мыслях не было, что кто-то пострадает. Дурак был, да. Но не убийца.
  Он уже дошёл до того, как Нечаев прислал ему автопортрет, когда заметил, что Марина смотрит на него с едва скрываемым страхом. Ну наконец-то, а то он уже устал биться лбом в эту стену. Вместе с облегчением пришло неожиданное понимание: теперь он не один. Они будут сражаться вместе. Неизвестно с чем, но зато вместе. Это было потрясающе. Чёрт, если бы Марине не грозила опасность, он бы даже обрадовался.
  - И теперь тебя в метро толкнули. Сама понимаешь, что таких совпадений не бывает. Не знаю, кто это делает, если Нечаев умер, но он не остановится. Понимаешь? Поэтому я и прошу тебя переехать ко мне. Тогда я смогу всё время быть рядом.
  Марина смотрела на него, кусая губы.
  - Я правильно понимаю, - повторила она, - что кто-то охотится за мной из-за портрета? Художник рисует людей, они умирают, потом он кончает с собой, а я следующая? И ты хочешь меня от этого защитить?
  - Да! - облегченно выпалил Владик.
  - И полиция ничего не знает, никто совпадений не заметил, но ты уверен, что всё именно так?
  - Да всем просто плевать. Причины смерти разные, у кого несчастный случай, у кого болезнь, никто не стал копаться.
  - Понятно...
  - Да что тебе понятно? - Владик невольно повысил голос. - Ты умереть можешь, это ты понимаешь? Если я буду рядом, я смогу тебя защитить. Чего тут думать-то?!
  Марина вскинула ладони, отгораживаясь от него.
  - Тише, тише, Владик, - успокаивающе сказала она, - честное слово, я всё поняла, что ты сказал. За мной кто-то охотится, ты хочешь меня защитить.
  Она говорила негромко, ласково, как с ребёнком, но это и было странно - его Марина сейчас должна была возражать, приводя логические доводы, почему история про художника абсурдна. А она вдруг легко и просто отказалась спорить, поверила ему без оглядки...
  Понимание шарахнуло его, словно обухом топора. Марина не верила. Но соглашалась со всем, что он говорил.
  Потому что спорить с психами опасно.
  - Ты мне не веришь?
  - Конечно верю, Владик. - Она глядела ему в глаза так честно, что было понятно - ничего подобного. Ни единому слову. - Я согласна переехать. Давай ты меня в машине подождёшь, а я соберусь и к тебе выйду?
  - Да зачем, я тебе помо... - начал было Владик и тут же понял зачем.
  Если у вас в квартире сидит псих, постарайтесь под любым предлогом выманить его наружу. А потом запереть дверь и вызвать полицию. Или бригаду скорой.
  - Марина, я не сумасшедший.
  - Конечно, нет. Всё в порядке, Владик. Я пойду с тобой, только дай мне собраться самой, ладно? У меня тут вещи всякие женские, ну, ты понимаешь. - Она смущённо улыбнулась, но Владик-то видел, как она улыбается на самом деле! Совсем не так. - Не хочу, чтобы ты видел. Заводи машину пока, я буквально через десять минут подойду.
  А если не удастся - вызовите полицию или скорую незаметно. Или оглушите психа любыми подручными средствами. Вон той бронзовой четырёхрукой статуэткой, например. Даже на вид тяжёлая, а в руку должна лечь идеально. Марина сможет, Владик в ней ни на секунду не сомневался.
  Он поискал в памяти зацепки, которые связали бы его историю с известной Марине реальностью, и с ужасом понял, что таких нет. Есть смерть Никифорова - от инфаркта, обычная, объяснимая смерть. Есть фото автопортрета Нечаева, но как оно докажет подлинность предыстории? Может, Владик и до художника успел доебаться со своей дикой историей и тот выслал ему свой старый автопортрет, чтобы псих оставил его в покое?
  Может, это сам Владик убил Нечаева, а теперь настала очередь Марины? Вот и заманивает к себе домой, и уходить отказывается, чтобы не дать жертве сбежать. Да уж, хуже не придумаешь.
  - Хорошо, как скажешь, - согласился он, пока Марина не успела испугаться окончательно и сделать какую-нибудь глупость, например, начать звать на помощь. - Вообще, знаешь, это не срочно. Можно до завтра отложить, ты как раз соберёшься спокойно.
  - Конечно, так будет лучше, - тут же поддержала Марина. Владик постарался не показать, как задело его неприкрытое облегчение в её голосе. - Я тогда начну собираться, а ты поезжай к себе. Выделишь мне несколько полок в шкафу, хорошо? И в ванной.
  - Да, конечно... Ты только дверь закрой как следует, слышишь? И никому не открывай. Пожалуйста.
  - Конечно, не волнуйся.
  - И сама не выходи. Даже в магазин. Пересиди до завтра, хорошо?
  - Конечно-конечно.
  Владик ушёл, не дожидаясь, пока Марина начнёт выталкивать его из квартиры. Когда за его спиной в двери щёлкнул сперва один, а потом и второй замок, стало немного спокойнее. По крайней мере, пока Марина дома, она в безопасности.
  Спустившись во двор, он устроился было на лавочке возле подъезда, но быстро понял, что если Марина выглянет в окно - тотчас его увидит и решит, что он её сталкерит. Полицию вызовет, чего доброго. Поэтому он отошёл к одноэтажному магазинчику на другой стороне двора и сел на ступеньках заднего входа. Подъезд отсюда был хорошо виден, окна Марины тоже, и можно было немного расслабиться - если что-то случится, он заметит сразу.
  Ступеньки были холодные, от мусорной кучи под стеной магазина несло чем-то протухшим, но это всё были мелочи по сравнению с тем, как хреново Владик себя чувствовал. Его грызли отчаяние и обида. Так хотелось, чтобы Марина верила ему. Он ведь не фантастику какую-то рассказывал, а факты: люди умирают, вот и Марину саму кто-то под поезд толкнул. Она могла бы усомниться в связи между смертями и портретами, придумать какое-то объяснение - но вместо этого сразу решила, что Владик свихнулся. Разве такое возможно, когда любишь?
  Наверное, Марина его и не любила. А он её любил. Владик сам поразился, как просто и уверенно об этом подумал. Никакой романтики, никаких волшебных чувств и бабочек в животе. Просто если кто-то попытается Марину убить, Владик свернёт ему шею собственными руками. Плевать на последствия.
  Он усмехнулся, подумав, что звучит всё это очень красиво, но в реальности он сидит у вонючей помойки и понятия не имеет, как спасти Марину от её же собственной недоверчивости. И времени у него в запасе всего ничего, потому что Марина в эту минуту, скорее всего, действительно собирает вещи, вот только переехать она намерена отнюдь не к Владику. Хорошо, если подождёт до утра, а если прямо сейчас позвонит кому-нибудь и попросит её забрать? Роме, например. Этот примчится по первому зову, хиппи патлатый...
  Спохватившись, Владик постарался забыть о ревности и переключиться на что-то более конструктивное. Надо было придумать, как доказать Марине, что всё, рассказанное им, правда. Но в голову ничего не приходило. Доказательств не было, свидетелей тоже. В курсе всей истории были только Костя и Нечаев, но Нечаев мёртв, а Костя оказался мудаком, и обратиться к нему за помощью означало не просто похерить намечающуюся карьеру, а вылететь из их бизнеса с волчьим билетом. Он хороший продажник, без работы не останется, но в новой сфере, без клиентской базы начинать придётся с нуля. И это будут совсем не те деньги, к которым он привык. А уж как будут глумиться над ним, лузером, сегодняшние приятели, лучше было не представлять.
  В окне у Марины загорелся свет, и Владик с удивлением понял, что уже стемнело. Он прищурился, пытаясь разглядеть, что делает Марина. Кажется, ставит чайник. Значит, успокоилась. Если бы позвонила друзьям, они бы уже приехали. Он встал, потянулся, разминая затёкшие ноги и задницу, и подумал, что сидеть тут всю ночь - глупо. Марина до утра никуда не денется, дверь у неё заперта, и она так напугана, что не откроет, даже если будут кричать "Пожар!", потому что вдруг это сумасшедший Владик вернулся? У него есть несколько часов и единственный шанс, и, собственно, какой оставался выбор?
  
  
  От Кости, открывшего ему дверь, несло коньяком. Владик поморщился. Было похоже, что друг пил весь вечер... бывший друг, поправил он себя.
  - Чего надо?
  "Какая же ты сука, - подумал Владик. - Четыре года дружили, а теперь даже через порог меня не пускаешь".
  - Дело есть.
  - Твои дела меня заебали. - Костя начал было закрывать дверь, но Владик вовремя подставил ногу.
  - Погоди. Костя, я согласен. Сделка, да? Ты мне помогаешь, я рассказываю всё, что тебе надо. Честно.
  Костя смотрел на него так, словно Владик предложил ему пойти на кладбище и выкопать труп любимой бабушки.
  - Охуеть ты логичный, Владик. То я у тебя мудак, то "Костя, помоги, на всё согласен". Что за помощь? Ещё кого-нибудь грохнуть? Нечаева замочили, теперь давай сами?
  - А ты и есть мудак, - спокойно сказал Владик. И это, блин, был его лучший друг. Когда-то. - Мне тебе всё прямо здесь выкладывать, спецом для соседей, или всё-таки впустишь?
  Костя молча посторонился.
  После улицы в квартире казалось душно и жарко. Владик скинул ботинки, прошёл на кухню - в носках, тапок у Кости не водилось. Окно там было распахнуто настежь, но тёплый летний воздух даже не шевелил лёгкие занавески. На обеденном столе стояли бутылка и бокал. Костя бухал в одиночку. Владик знал за другом эту привычку - глушить коньяк, когда возникали проблемы на работе. В другое время он обязательно спросил бы, что произошло, но сейчас на Костины проблемы ему было наплевать. Даже шевельнулось в душе злорадное "так ему и надо".
  - Будешь?
  - Я за рулём.
  Костя сел, выпнул из-под стола второй табурет. Потянулся было к бутылке, потом увидел, что бокал полный, и отдёрнул руку.
  "Да он уже готов, - подумал Владик, разглядывая друга с любопытством, к которому примешивалось незнакомое прежде лёгкое отвращение. - От шефа, должно быть, разгон получил за несданную статью. Великая трагедия, как же. У меня Марину убить хотят, и то я трезвый, хотя тоже мог бы нажраться и про всё забыть".
  Мысль о Марине помогла сосредоточиться. Владик сел прямее, опёрся локтями о стол - осторожно, чтобы не вляпаться в мокрый круг от бутылки.
  - Мне, короче, надо, чтобы ты подтвердил, что вся эта история с художником - правда. Что я не псих и не придумал ничего.
  - Кому подтвердить-то?
  - Марине. Моей девушке.
  - Ах да, забыл. У тебя уже и девушка есть. Какой ты, блядь, шустрый. А мне ни слова, да?
  - Кость, давай не сейчас, - перебил его Владик. Упрёк, конечно, был справедливым - от лучших друзей такое не скрывают. Но Владик ещё раз напомнил себе, что Костя мудак, так что нефиг. - Ты поможешь или нет?
  - А теперь тебе нужна помощь, и ты сразу прибежал. Ну конечно.
  - Я тебе расскажу всё, что хочешь, окей?
  Костя приглашающе развёл руками - давай, мол. Ну хорошо. Сейчас - так сейчас. Время ещё есть. До утра Марина никуда не денется.
  - Хорошо. Диктофон будешь включать?
  - Запомню, - буркнул Костя, покачивая бокал. Будь коньяка в нём чуть побольше- наверняка бы выплеснулось. - Ну?
  Владику пришло в голову, что он второй раз за вечер исповедуется перед близкими людьми, рассказывая обо всём, что скрывал от них. Как много у него оказалось тайн, а ведь была такая скучная жизнь офисного планктона. А что самое увлекательное, и Костя, и Марина знали ровно половину истории, и только Владику было известно всё. Теперь уже и Марине, хотя она ему не поверила. Костя-то поверит. К сожалению.
  Владик старался как можно меньше рассказывать про Марину, понимая, что Костя и про неё напишет, и пусть уж лучше она останется безликой девушкой, этакой шаблонной дамой в беде, которую никто и не подумает соотнести с настоящей Мариной. Пусть даже она ничего плохого не сделала - кому понравится, когда твоё имя склоняют почём зря? Косте должно хватить и основной истории. Один Никифоров чего стоит. Чистосердечное признание, получите и распишитесь. Читатели сожрут, причмокивая.
  Костя слушал его рассеянно, почти не глядя в глаза. Когда история дошла до Никифорова, лицо у него стало такое понимающе-мерзкое, что у Владика руки зачесались по этому самому лицу съездить. Но он сдержался. Костя всего лишь не стал скрывать чувств, вызванных его, Владика, поступком, тут если кого и бить, так самого себя.
  - И теперь, получается, она считает меня психом. Опасным. Я ушел, чтобы не нагнетать, но она же захочет где-нибудь пересидеть, пока у меня обострение не закончится, а я уже не буду знать где. А где гарантия, что он тоже не знает? В метро-то её подловил.
  - Вот ты тоже думаешь, что это один человек, да? - некстати заметил Костя. - И если он на свободе, получается, что она жертвенная дура... Я не про твою, - усмехнулся он, заметив, как набычился Владик. - Псих, да? Ну ты даёшь. Ты ей что, прямо так всё и выложил, про портреты и прочую мистику?
  Владик кивнул. Костя пьяно засмеялся.
  - Дятел. Блин, Влад, какой ты дятел, я не могу. Ну и пусть она прячется, тебе что? Если ты не найдёшь, так и он не найдёт.
  - А если найдёт?
  - У тебя совесть проснулась, что ли? Никифорова подставил, теперь девушку спасти надо, грехи искупить?
  "При чём тут грехи?" - удивился Владик. А когда понял, едва не рассмеялся тоже. Это не он, это Костя дятел. Дебил.
  - Кость, я люблю её.
  - Да что ты? - Костя поставил на стол опустевший бокал. Наконец, подумал, Владик, а то дважды уже только чудом не грохнул. - Вот прямо так любишь?
  - Прямо так. Помоги, прошу. Если ты подтвердишь, что это всё правда, что ты журналист - у тебя же есть удостоверение, бейджик какой-нибудь? - фотки, которые ты мне тогда показывал, с портретами остальных, она поверит.
  И позволит остаться рядом, чтобы защитить. Жалко, что приходится зависеть от мудака. "Лучше бы, конечно, он ещё трезвый был", - подумал Владик, но не сказал. Если Марина не захочет с ними разговаривать, они дождутся, пока Костя протрезвеет, и пойдут на второй заход. Костя убалтывать умеет, он вообще бывает убедителен, как Ленин на броневике, а дело Владика - притащить его к Марине.
  - Ну, пошли.
  Костя оттолкнулся от стола и встал. Лёгкий стол качнулся, бокал покатился по кривой к краю, Владик едва успел его поймать.
  - На моей, - предупредил он, увидев, что Костя привычно тянется за ключами от машины. - Ты пьян в говно.
  - Какая, блин, забота, - пробормотал тот, но послушно положил ключи обратно.
  
  
  Ехали молча. Владик открыл окна, но коньячный запах всё равно наполнял салон - видимо, Костя успел пролить на одежду. Сам он сидел с закрытыми глазами, запрокинув голову, насколько позволял подголовник. Ладно, запах - фигня, лишь бы салон не заблевал. Сочувствия Владик не испытывал, только раздражение.
  Сворачивая во двор Марины, он втайне боялся увидеть стоящую у подъезда машину, в которую Марина загружает вещи. Но ничего не было, даже подростки, собирающиеся на детской площадке с "Ягой" - их гогот Владик часто слышал, оставаясь у Марины на ночь, - в этот раз тусили где-то ещё или вовсе отсыпались по домам. Тихий, сонный двор.
  Владик ткнул Костю в бок и отстегнул ремень безопасности.
  - Что, приехали?
  - Блин, ну от тебя и пасёт. - Владик вытащил из бардачка пачку жвачки. - Зажуй хотя бы.
  Костя без возражений кинул в рот белую подушечку. "Словно кто-то насрал под ёлкой", - вспомнил Владик старый анекдот. Словно кто-то грохнул бутылку коньяка на мятной грядке.
  - Ты документы взял?
  - Взял, взял. - Костя рассеянно похлопал себя по карманам. - Марина, да? Слушай, а она про меня вообще знает?
  - Да, я рассказывал.
  - Понятно. От неё, значит, секретов нет.
  Владик не поддался на провокацию и решительно потянул Костю к подъезду.
  
  
  Открытую дверь он увидел ещё с лестницы, и краткий испуг быстро сменился облегчением. Всё-таки уезжает, и всё-таки он успел. Сейчас они поговорят, и всё прояснится. А что кто-то приехал - иначе с чего открыта дверь? - так это даже хорошо, при знакомых Марине спокойнее будет. Владик подождал поднимающегося следом Костю, для приличия пару раз постучал по косяку и вошёл.
  У самого порога стоял большой серый рюкзак, плотно набитый и прикрытый сверху синей курткой, рядом - открытая спортивная сумка, ещё наполовину пустая. Сборы были в самом разгаре. Встречать его никто не вышел, скорее всего, стук просто не услышали. Но из кухни доносились негромкие звуки, будто кто-то ходил в ботинках, и Владик направился туда.
  - Марина? - позвал Владик на всякий случай, чтобы его вторжение не выглядело совсем уж наглым. - Ма...
  Склонившийся над лежащей на полу Мариной человек обернулся, и Владик узнал Давида, сына Ивана Андреевича Нечаева.
  На секунду Владик замер, оглушённый ужасом от представшей перед глазами картины; этой секунды хватило Давиду, чтобы вскочить на ноги, с неожиданной силой толкнуть его в грудь и выскочить в коридор. Оттуда донёсся грохот и приглушённый Костин мат.
  - Марина! - Владик упал рядом с ней на колени, не зная, за что хвататься. Марина с хрипом втягивала в себя воздух, держась за горло обеими руками, из глаз у неё текли слёзы. Владик помог ей сесть, обнял за плечи, прижал к себе.
  - Ты в порядке?
  Тут же понял, что это самый идиотский вопрос, какой только можно было придумать. Но Марина кивнула и задышала ровнее, и даже не оттолкнула его руки. Владик разрывался между желаниями обнять её и броситься вслед за Давидом. Но тут он услышал шаги - Костя наконец-то соизволил явиться - и это решило дело.
  - Костя, побудь здесь, - велел он, вставая. Отпускать Марину было почти больно. - Я сейчас!
  Он слетел по лестницы, перепрыгивая через ступени, выбежал во двор и почти сразу увидел удаляющуюся фигуру - уже у соседнего дома, прямо под фонарём, так что сомнений в том, что это был Давид, не осталось. Он не бежал, а быстро шёл, слегка подволакивая ноги.
  - Стоять! - заорал Владик, бросаясь за ним. - Стой, сука!
  Давид оглянулся и побежал, хромота стала ещё заметнее. Ярость придала Владику сил; он догнал Давида уже за домом, когда тот свернул во двор, чтобы срезать путь наискось, схватил за куртку, дёргая на себя. Но хотя Давид не мог похвастаться быстротой, он был значительно сильнее. Он оттолкнул Владика, всё ещё держащего его за ворот, и они вместе повалились на землю. Владик попытался подмять Давида под себя, но тот щёлкнул зубами у его щеки, всерьёз пытаясь укусить - Владик едва успел отдёрнуть голову и тут же получил коленом в живот. Ощущение было таким, словно кишки впечатало в позвоночник. Когда он, преодолев боль, сумел наконец разогнуться, Давида рядом уже не было.
  Держась за живот, нывший от каждого вдоха, Владик вернулся домой к Марине. Там его ждала странная картина: Марина так и сидела на кухне, только уже не на полу, а на табурете, а Костя стоял перед ней на коленях, держал за руки и искательно заглядывал в глаза. "Пьяный идиот", - подумал Владик, но не сказал ничего, только прокашлялся. Обернулись сразу оба.
  - Не поймал, - сообщил он. - Хрен с ним, найдём. Марин, ты как? Он тебя... ну, не очень?
  Вообще-то он видел, что не очень - одежда Марины была в порядке, и она не сидела бы на неудобном табурете, если бы Давид её избил. Но на её горле до сих пор краснели следы пальцев. Душил Давид насмерть.
  - Нормально всё, - подсказал Костя, почему-то шёпотом. - Ей говорить больно.
  Марина кивнула, подняла покрасневшие, мокрые от слёз глаза. Волосы у неё были растрёпаны, нос тоже покраснел. Владик смотрел на неё и думал: "Боже, каким я был идиотом".
  Она не модель с обложки журнала. Не какая-то особенная, удивительная, загадочная. Обычная девушка, каких миллионы. В том-то все и дело, что именно за неё - одну из миллионов - он был готов отдать что угодно.
  Словно подтверждая его мысли, Марина совершенно неизящно шмыгнула носом, и Владик отмер. Шагнул к ней, наклонился - и Марина с невнятным всхлипом обхватила его за шею, позволяя обнять и прижать к себе.
  - Прости меня, - прошептал он, ужасаясь тому, как легко мог потерять её. - Пожалуйста, прости меня, я должен был тебя защитить, а сам ушёл. Он тебя больше не тронет, обещаю. Я никуда больше не уйду. Хоть гони меня, хоть что хочешь делай.
  - ...ак, - просипела Марина ему в шею. - Дурак.
  От облегчения у Владика защипало глаза, и он отвернулся, чтобы Костя не увидел, что он вот-вот расплачется.
  
  
  Они сидели у Владика и думали, что делать дальше. Втроём - можно было отправить Костю домой на такси, но тот напросился с ними, и Марина согласилась. С точки зрения Владика, бывший друг свою функцию выполнил, и дальше можно было обойтись без него. Тем более не стоило давать ему возможность узнать лишнее о Марине. Но затевать спор не было ни сил, ни желания.
  Марина всё ещё машинально дотрагивалась до горла и пила тёплое молоко, которое вряд ли реально уменьшало боль, зато успокаивало. Её сумки с вещами Владик занёс в спальню. Завтра предстояло расчистить шкаф, чтобы найти место для одежды и всяких женских вещей; втайне Владик надеялся, что перестановка будет не временной, а навсегда.
  - Вряд ли он теперь вернётся домой. Раз мы его узнали.
  - А куда он денется, по-твоему?
  - Не знаю.- Владик поболтал в чайнике вчерашнюю заварку, решил не выпендриваться, налил себе и Косте. Вообще-то ему хотелось чего-нибудь покрепче, но Костя едва протрезвел, а пить в одиночку было неудобно. - К знакомым, друзьям.
  - Владик, какие у него друзья, ты о чём? Он домой вернётся. Он же дебил, о таких вещах не думает.
  - Зато о том, как убийство организовать, он почему-то прекрасно додумался, - возразил Владик. - Как он в квартиру-то попал? Сказал, что от отца что-то передать хочет?
  - Ключ, - шёпотом ответила Марина. - У него. Был ключ.
  - Да ладно? Откуда? Ты потеряла?
  - Сумка. Ставила в коридоре. Когда позировала. Мог сделать.
  Она глотнула молока, морщась и прижимая пальцы к горлу.
  - Это не то, - не согласился Костя. Он вертел в руках чашку с чаем, но так и не сделал ни одного глотка. - Ему некуда больше идти. Там его дом, там безопасно. И ещё - он же уверен, что поступает правильно. Я бы поставил на то, что вернётся.
  - Тогда мы можем заявить в полицию.
  - Думаешь, нам там поверят?
  Владик переглянулся с Мариной, и та смущённо опустила глаза. Ну чего она, подумал Владик с нежностью, в такое кто угодно бы не поверил.
  - Не будем рассказывать всё. Просто: сын художника, которому Марина позировала. Увидел, запал, украл ключи, вломился в дом, пытался убить. Он же псих, мало ли что у него в мозгу перемкнуло.
  - Вот именно - псих. - Костя поднял голову от чашки. - Знаешь, какая будет мера пресечения? Подписка о невыезде. Это же просто попытка, не убийства.
  - А если найдутся доказательства, что он других убивал?
  - Как? Сердечный приступ организовал? Не, я, в принципе, тут как раз согласен, - поправился Костя, - твоего коллегу он, скорее всего, просто напугал. Хотел убить, а у того сразу приступ. Пожар тоже наверняка он устроил, там доказали, что поджог, только не нашли, кто это сделал. И чувака, которому череп проломили, тоже он мог... Но вот как он с первыми двумя справился, загадка. Там тоже сердце было и ДТП. Машина на встречку вылетела. Как такое подстроишь?
  Владик пожал плечами.
  - Может, он и не подстраивал?
  - А кто тогда?
  - Не знаю. Может... - Владик задумался. - Может, они как раз сами? А он узнал и решил, что это знак свыше. И пошёл мочить остальных. А там никаких зацепок не осталось? Может, по отпечаткам пальцев где-нибудь опознают?
  - Влад, да какая разница? Он же псих. Его в лучшем случае его направят на принудительное лечение. На пару лет. А потом...
  Он не договорил, но и так было ясно. Через пару лет Давид вернётся и закончит начатое.
  - И что? - прошептала Марина. - Мне завещание писать? Ходить и оглядываться?
  - Мы можем переехать.
  - Куда? В другую страну? Город? У меня... - Она закашлялась, глотнула молока. - У меня выставка. Клиентура наработана. Съёмки до ноября. Тебе работу искать. У вас тоже клиентская база? С нуля набирать будешь?
  Про работу - это была неплохая идея, между прочим. Владик удивился, почему она до сих пор ему самому не пришла в голову. Переехать в Питер, например, или в Екатеринбург - связей у Ник-Ника там мало, можно спокойно искать работу. Не в самых крупных компаниях, они-то друг друга все знают, но где-нибудь помельче. Лишь бы рекомендаций не попросили.
  - А ещё мы не знаем, насколько он упорот, - добавил Костя. - И не поедет ли за вами.
  - Да как он поймёт, куда ехать? Здесь - понятно, у тебя, небось, паспорт в той же сумке лежал?
  Марина кивнула.
  - И живёшь по прописке. А в другом городе - откуда он узнает?
  - Откуда-нибудь. - Марина поёрзала на стуле, подтягивая колени к груди. - В Интернете, например. Я там рекламу вешаю под своим именем. Блог веду. По фотографиям легко узнать. Не хочу вечно прятаться.
  - Тебе не придётся, - успокоил её Владик. Попытался успокоить. Марина не ответила, словно вообще не услышала, и она накрыл её ладони своими. - Мы что-нибудь придумаем. Есть способ его остановить, я уверен.
  - Сядем, - меланхолично заметил Костя.
  Владик вытаращился на него.
  - Я не предлагаю его убивать!
  - А что ты предлагаешь? Из психушки его выпустят. Уезжать - разве что в другую страну, туда он, конечно, за вами не поедет. У него и заграна, небось, нет. Но вы на это готовы? Переломать ему ноги ещё можно, только надолго не хватит.
  - Никто никого убивать не будет, - сипло сказала Марина. - Потом тоже прятаться? Только от полиции. Он хоть один и псих.
  - Сам факт убийства тебя не смущает, да? - Костя с любопытством уставился на неё. Марина встретила его взгляд, ничуть не смутившись.
  - Я жить хочу. А он меня убьёт. Вот что меня смущает. Больше всего.
  Владику пришло в голову, что в этот момент они с Костей были удивительно похожи. Прямо брат и сестра, если не смотреть на внешность. Он специально, что ли, выбирал себе в близких людей таких вот, кто не стесняется ставить свою жизнь выше чужой? И свою карьеру выше дружбы. А он рядом с ними... лох, готовый ради Марины всё похерить.
  "Только ты по приколу отправил человека на смерть, - напомнил он себе сразу же. - И не херил бы ничего, если бы не влюбился". Ещё подумал, что если в мире есть справедливость, Костя однажды тоже влюбится - и пусть ему прилетит в обратку. Чтобы понял.
  - Я понял, - сказал Костя, и Владик вздрогнул: неужели он сказал это вслух? Но Костя говорил с Мариной. - Жить ты хочешь, руки пачкать не хочешь, а третьего варианта никто из нас не знает. Остаётся сидеть на жопе ровно и ждать, пока его карма догонит. У нас же дохрена времени.
  - Карма так не работает, - невольно улыбнулась Марина. - Карма про другое совсем.
  - Неважно, суть ты поняла. Как говорил Мичурин: "Мы не можем ждать милостей от кармы, взять их - наша задача". Ну, почти. Если знаешь, как заставить карму работать...
  Он вдруг замолчал. А у Владика в голове словно щёлкнула, складываясь, головоломка. Карма. Конечно. Надо было сразу додуматься.
  - Я знаю, что можно сделать.
  Он встретил Костин взгляд и прочитал в нём, что тот тоже знает. Как будто они снова были лучшими друзьями, понимающими друг друга без слов.
  - А у тебя есть знакомый художник, который сможет как надо? Он же руку отца сразу отличит.
  - Найдём, - пообещал Костя. - Только, раз позировать никто не будет, нужны фотографии. Лучше несколько.
  - Зачем вам фотографии? - Марина, слушающая их разговор, ещё не поняла, о чём он.
  - Зато фотограф уже есть.
  - Нет, - тут же возразил Владик. - Марину мы в это втягивать не будем.
  - Да объясните вы.
  Владик объяснил.
  И отговорить Марину от того, чтобы "втянуться", оказалось после этого совершенно нереально.
  
  
  На работе пришлось притвориться больным - оставлять Марину одну Владик категорически не хотел. Тем более - отпускать её к дому Нечаева. У неё и машины-то не было, ни спрятаться, ни уехать, если Давид заметит.
  Давид действительно вернулся домой - свет в окнах загорался с наступлением темноты и гас ближе к двум часам ночи, - но на улицу не выходил. Владик с Мариной третий день сидели в машине, припаркованной возле гаражей, и ждали. Даже если ходить психу было некуда, рано или поздно у него в доме должна была закончиться еда, а путь к ближайшему магазину был один.
  - Мы с тобой как полицейские в засаде, - поделилась Марина с заднего сиденья. - Только бутерброды вместо пончиков.
  Она не теряла времени даром, обрабатывая фотографии на ноутбуке Владика. Сам Владик смотрел с планшета "Доктора Хауса", но иногда оборачивался назад, чтобы подглядеть в монитор - интересно было, как из обычных бледноватых фотографий получаются яркие и красивые. На подъезд он тоже смотреть не забывал, да и Марина то и дело отрывалась от работы. Фотоаппарат лежал у неё под рукой; в первый день она хваталась за него каждый раз, когда дверь подъезда открывались, но потом перестала.
  - Или частные детективы.
  - Давай на завтра "Шерлока" скачаем?
  - У тебя какая серия любимая?
  Марина задумалась.
  - Первая, - наконец сказала она. - Но самый классный момент был в той, где про Ирэн. Помнишь, в самом конце?
  - Ага, классный. А мне ещё в первой нравится, помнишь: "Я в шоке, вот у меня одеяло!"
  С Мариной оказалось удивительно просто жить. Не прошло и недели, как они съехались, а Владику уже казалось, что так было всегда. И так здорово было! Слежка за Давидом установила новый режим: они возвращались домой глубокой ночью, по очереди принимали душ, вместе готовили ужин, занимались любовью; утром завтракали, делали с собой бутерброды, пихая туда мясо, зелень и всё, что можно было найти в холодильнике - чтобы хватило на полноценный обед. По закону подлости можно было ожидать, что Давид появится, как только хотя бы один из них отлучится за едой. Ни разу не поругались, даже притираться друг к другу не пришлось - они совпали, как две половинки единого целого.
  Говорят, чтобы узнать человека, нужно пойти с ним в поход или пережить ремонт. Три дня слежки за маньяком, проведённые в одной машине, считаются? Если после того, как всё закончится, Марина не захочет остаться, то он... Он из кожи вот вылезет, лишь бы уговорить её. Когда Владик представлял себе квартиру такой, какой она была до Марины, то удивлялся - почему он не замечал, насколько она пуста?
  - Владик. - Марина тронула его за плечо, оторвав от размышлений. - Смотри, это он?
  Владик подался к окну. Слежка принесла наконец плоды - от дома к ним шёл Давид. В руке у него был мятый полиэтиленовый пакет из "Дикси", болтающийся на ветру.
  Марина быстро схватила фотоаппарат и пригнулась, выцеливая Давида через объектив. Владик думал, что ей будет тяжело увидеть человека, пытавшегося её убить, но нет - на лице Марины сиял чистый азарт, а фотоаппарат щёлкал как заведённый. Из жертвы она в мгновение ока превратилась в охотницу.
  Давид по сторонам не смотрел - шёл себе и шёл, сосредоточившись на дороге. С виду обычный молодой человек, интеллигентный даже. Не скажешь, что псих, тем более - что убийца.
  Когда он оказался совсем близко, Владик дёрнул Марину вниз, и они скорчились полулёжа, замерев и глядя друг на друга через щель между передними сиденьями. Первой не выдержала Марина - зажала себе рот рукой, беззвучно смеясь. Владик уткнулся лицом в обивку - бесполезно. Смех вырывался с всхлипами и подвыванием. Марина отвернулась, но и это не спасло, её плечи дрожали и тряслись от хохота.
  Дав Давиду достаточно времени, чтобы пройти мимо машины, они наконец расхохотались в голос.
  - Что смешного-то? - простонала Марина, вытирая слёзы. - Ты чего вообще смеялся?
  - Не знаю. - Владик, всё ещё смеясь, протянул ей носовой платок. - А ты?
  - И я. Два идиота, да?
  - Говорят, способность вместе смеяться - лучший признак психологической совместимости, - поделился мудростью Владик. Вообще там по-другому было на самом деле, но какая разница?
  - То есть мы встречались больше месяца, - Марина демонстративно загнула палец, - столкнулись с маньяком, просидели три дня в машине, но это фигня, а вот посмеяться без повода - это да, это серьёзно?
  Вместо ответа Владик снова засмеялся, и Марина присоединилась к нему.
  
  
  В офисе до сих пор было как-то тихо. Работа шла обычным порядком, кто-то говорил по телефону, кто-то матерился на зависшую базу, но поржать вместе над гифкой из Интернета или удачной подколкой - этого не было. Стол Сергея Михайловича стоял пустой, с одной только подставкой для канцтоваров, из которой торчали ручки и разноцветные маркеры. Ник-Ник уже искал нового менеджера - Владик видел, как в приёмную заходили опрятные мальчики в костюмчиках и солидные мужики. Скоро и его место займёт такой вот мальчик. Даже объявление на "ХэдХантере" снимать не придётся.
  - Ты как себя чувствуешь? - спросила Надя, остановившись возле его стола.
  - Нормально. Спасибо, что прикрыла.
  - Не за что. Если надо, то лучше отлежись. Сейчас грипп какой-то ходит, вроде жарко, а заболеваешь сразу. У меня мама уже слегла.
  Владик хотел было поддакнуть, мол, да, прямо эпидемия, потом подумал: да ну к чёрту, всё равно скоро уволят, какая разница?
  - Если честно, я на самом деле не болел, - признался он. - У моей девушки проблемы, нужно было помочь.
  - Это у той, которой ты серёжки дарил?
  - Ага.
  - И как, теперь всё в порядке?
  - Надеюсь, - вздохнул Владик. - Извини, что тебе пришлось за меня работать. Там реально всё очень плохо было. Я в отчёте отмечу, что это твои сделки.
  - Ничего страшного, - улыбнулась Надя. - Знаешь, а ты сначала не казался человеком, который всерьёз о ком-то заботится. Мне даже приятно, что я так ошиблась с первым впечатлением.
  - Ну... спасибо?
  Чувства Владик испытывал двойственные. С одной стороны, было немного обидно, что Надя была о нём такого мнения, и неважно, что мудачил он немало. Да и права она была, ни о ком он тогда особо не заботился. С другой - приятно, что это мнение изменилось, хотя выглядеть в глазах коллег лохом-подкаблучником Владик тоже не хотел. На всякий случай он представил, что то же самое говорят Любовь Пална или Коля. Нет, нафиг. Пусть запомнят борзым и циничным. А с Надей они в последнее время как-то сдружились, что ли, и её хорошее отношение стало важным.
  Расскажет ли им Ник-Ник, за что уволил его? Владик представил, как Любовь Пална с округлившимися от возбуждения глазами пересказывает отделу историю про портреты и Сергея Михайловича. Коля с Тарасом наверняка не поверят, им вообще всё пофиг. Пашка скажет что-нибудь вроде "так и знал, чего ещё от него было ждать", а Надя... разочаруется. Как странно: Владика здесь уже не будет, он никогда, возможно, и не увидит больше людей, с которыми проработал бок о бок несколько лет, а с Надей так и вообще всего лишь несколько месяцев, но мысль о том, что она разочаруется в нём, угнетала. Может, Ник-Ник согласится ничего не говорить? Уволился по собственному, и всё. Даже у приговорённых есть последнее желание.
  Надо бы справку по клиентам сделать. Чтобы сразу понятно было, какие у кого условия - цены, скидки, доставка... Они же, скорее всего, перейдут к Наде, у неё своя база пока небольшая, пусть пользуется и вспоминает его добрым словом. Сам он когда-то намучался восстанавливать информацию после предшественника. Владик открыл табличку в отдельном окне и начал прикидывать, что в неё надо будет внести.
  
  
  В четверг Костя принёс портрет.
  - Как живой, - выдохнула Марина и зябко передёрнула плечами, словно от изображения веяло холодом.
  Они втроём стояли в коридоре и разглядывали прислонённый к стене портрет в тонкой деревянной раме, совершенно к нему не подходящей. Он и вправду был как живой. И если бы Владик не знал, мог бы поклясться, что рисовал Нечаев. Стиль был абсолютно его: лёгкая бледность лица, выразительные черты, неуловимо застывшее движение. Глаза, глядящие так, что становилось не по себе.
  - Кто понесёт?
  - Нас он всех уже видел.
  - Я могу кого-нибудь из друзей попросить, - предложила Марина. - Рому, например. Он точно согласится.
  "Френдзонщица", - усмехнулся про себя Владик, хотя ни капли сочувствия к Роме не испытывал, а вслух сказал:
  - Без Ромы обойдёмся. Дрон отвезёт, он точно ничего никому не расскажет. Он мне тысячу должен, вот в счёт долга и поможет.
  - Хорошая идея, Дрон у нас могила, - согласился Костя. - Завтра попросишь? Я вечером заеду.
  - Давай, наберу тогда.
  После его ухода Марина решительно развернула портрет к стене.
  - Смотреть на него не могу. Как будто он прямо здесь стоит.
  Владик её прекрасно понимал. Самому было жутковато, а если ночью приспичит в туалет, идти мимо этого... не, нафиг. Так и заикой остаться недолго.
  
  
  Чтобы не помять картину, по дороге к дому Нечаева Марина держала её в руках. Корчила гримасы отвращения, но держала. Владик старался ехать как можно быстрее. Его не покидало ощущение, что в салоне машины их трое.
  Костя приехал ещё раньше и, когда Владик припарковался во дворе, постучал ему в окно.
  - На другую сторону отъедь, отсюда не видно будет.
  - А оттуда типа видно?
  Костя достал из-за спины приличных размеров бинокль в чехле и помахал им в воздухе.
  - Ух ты! - У Владика аж рот приоткрылся от совсем детского восторга. С таким биноклем, наверное, можно через весь район в чужие окна заглядывать. То есть он, конечно, не собирался заглядывать в чужие окна, это некрасиво и вообще, но... круто, да!
  Дрон приехал на велосипеде. Кивнул Владику с Костей, посмотрел на Марину. При виде замотанной в бумагу картины удивился, но ни о чём не спросил.
  - Надо сказать, что это ему отец оставил, - объяснил Костя. - По завещанию. Последняя воля и всё такое. Ты, мол, из конторы, где оно хранилось, узнал о кончине клиента и привёз.
  Дрон с сомнением посмотрел на картину, бумага на которой так и норовила развернуться, хотя Владик с утра подклеил её на скотч. Во что-то более прочное упаковывать не решились, чтобы Давид мог сразу развернуть "наследство", не оставляя до лучших времён, потому что под рукой не оказалось ножниц.
  - И на бланке пусть распишется. Если затупит или откажется - оставь поближе к двери, пусть сам забирает.
  В том, что Давид не станет забирать портрет, они сомневались, но предусмотреть стоило всё. Если не получится с первого раза, то со второго будет гораздо сложнее.
  Дрон кивнул, поднял портрет и, держа его перед собой на вытянутых руках, направился к подъезду.
  - Он вообще разговаривает? - шёпотом спросила Марина.
  - Если очень надо.
  Разглядеть что-то через окна квартиры Нечаева было нереально даже через бинокль, тем более что самое главное сейчас происходило в глубине, у входной двери. Но они всё равно сидели молча и не сводили глаз с окон. Ожидание затягивалось. Владику показалось, что прошла целая вечность, прежде чем дверь подъезда открылась снова.
  - Ну? - хором спросили они с Костей, когда Дрон подошёл к машине. Марина промолчала, но в её глазах читался тот же вопрос.
  - Ты совсем? - возмущённо спросил Дрон. - Ты чего мне не сказал, что он тронутый?! Я ему бланк даю, а он смотрит, как дебил, только что не мычит. Я чуть не ёбнул эту вашу хрень прямо там.
  - Но он картину взял?!
  - Взял, взял. Блин, Владик, если бы я знал - не пошёл бы.
  - С меня пиво, - поспешно пообещал Владик. - Спасибо, Дрон, ты нас очень выручил.
  - Я запомню, - буркнул тот и ушёл отцеплять свой велосипед от дерева.
  - Ну и, - начала Марина, нервно теребя бусы, - как вы думаете, скоро он?..
  - Это если он вообще.
  Они упорно избегали называть своим именем то, о чём говорили. Словно это делало их намерения чем-то иным.
  - Плохо видно, - Владик поднёс к глазам бинокль. То ли Давид так и стоял в коридоре, то ли был в дальней стороне комнаты, не различимой из-за высоты. - Давайте поднимемся куда-нибудь?
  "Куда-нибудь" означало дом напротив, возле которого они, собственно, и припарковались. На двери подъезда стоял домофон, но представляться "почтой" Владик научился ещё в сопливом детстве, поэтому вскоре они сидели на лестничном пролёте пятого этажа и по очереди смотрели в бинокль. Марине, как даме, уступили место на подоконнике.
  В бинокль квартира Нечаева была видна отлично, словно Владик прямо в окно глядел. Давид сидел на корточках перед ещё завернутой в бумагу картиной и ощупывал её, будто пытался угадать, что внутри. Затем медленно отогнул край бумаги, провёл пальцем по обнажившейся раме. Отогнул второй край.
  Владик затаил дыхание, сжимая бинокль. Давид заторопился, снимая бумагу уже обеими руками, разрывая там, где она была склеена, - и замер на середине движения, когда обёртка соскользнула, открывая портрет.
  - Распаковал, - сообщил Владик. Его тут же дёрнули с двух сторон, и он сунул бинокль Марине. Та жадно подалась к окну, едва не стукнув биноклем о стекло.
  - Ну что?
  - Сидит. Смотрит. Не вижу лица, спиной сидит.
  Минуту спустя она передала бинокль Косте, и нетерпение на лице у того быстро сменилось разочарованием.
  - Он что, так и сидел всё время?
  - Ага. Очень увлекательно.
  - Переклинило парня. Он так всю ночь просидеть может.
  - А ты что, уже устал?
  - Да нет, просто... - Костя вздохнул. - Знал бы - хоть стул складной бы взял. Как на рыбалку.
  Перспектива сидеть - а вернее, стоять - на лестнице до утра Владика тоже не радовала. Но он только фыркнул, делая вид, что для него это пустяки. Марина не жаловалась, значит, ему тем более западло. Он прислонился к перилам, перенося вес то на одну ногу, то на другую. Живо вспомнились тусовки времён старших классов, когда они точно так же собирались на лестницах вместо уроков, курили и обсуждали, к кому можно завалиться на хату, пока родители в отъезде, сосёт ли Ленка Зайцева и в каком гробу они видели школу вместе с сукой-директрисой. Крутыми себя чувствовали - не передать. А ещё были алкогольные коктейли в жестяных банках- жуткая дешёвая химия, иногда водка и вино "Арбатское", если в компанию затёсывались девчонки.
  Курить хотелось и сейчас, но Владик не поддавался. Сидеть потом в сигаретной вони всем троим.
  Костя, периодически посматривавший в бинокль, вскоре протянул его Владику - надоело. Тот поглядел: Давид так и сидел перед картиной. Может, его удар хватил? Или заснул? Что он там высматривает, тайное послание от отца?
  Марина с Костей обсуждали какую-то фотовыставку. Не Маринину. Сходились на том, что автор талантлив, но неразборчив и без доброй трети работ выставка только выиграла бы. Владик прислушивался, но почти не понимал, о чём они, так что даже поддержать кого-то не мог. У него всё было просто: нравится или не нравится, без рассуждений о светотени или композиции. А потом, ну что такое - фотография? Искусство? Это же каждый может делать. Есть, конечно, шикарные постановочные фото моделей или репортажные, где подловить нужный момент, а иногда ещё и не зассать при этом, действительно дорогого стоит. Такие он видел в подборках вроде "10 фотографий, которые потрясли мир". Но фоткать улицы или деревенские дома точно может любой, просто не любой потом сумеет это раскрутить.
  - Давай мне. - Марина взяла у него бинокль. - Ты совсем заскучал?
  - Да нет, мне интересно, - машинально сказал Владик. Почти и не соврал, на самом деле. А ещё он подумал, что на Марининой выставке, наверное, все будут говорить о чём-то таком, и надо поискать в Интернете статей, где объяснялось бы, что к чему. Не ударить в грязь лицом. А то будут потом смеяться, мол, с фотографом встречается, а сам тупой и ничего не понимает...
  - Владик у нас не любит искусство, - подставил его Костя. - Ему что Ланж, что Капа - вообще ни о чём. Да, Владь?
  - Куда уж мне, убогому, - развёл руками Владик. - Мне как-то не до искусства, работать надо, не всем же родители могут хату с машиной купить...
  - Погугли "Женщина три, Кунинг", - предложила Марина, не отрываясь от окна. То ли интерьер в квартире рассматривала, то ли тоже залипла, как Давид на портрет.
  Владик погуглил.
  - Ёбаный бабай, - невольно вырвалось у него. - И вот это - за сто тридцать семь лямов?! Я реально ничего не понимаю в искусстве.
  - Зато теперь понимаешь, что такое искусство. Абсолютно... ребята, ребята, он ожил!
  - Что там?! - Владик с Костей синхронно шагнули к ней.
  - Стоит перед картиной. Топчется. Кажется, хочет уйти. Взял портрет, понёс в коридор, - Марина говорила отрывисто, словно футбольный матч комментировала. Владик видел, что фигура в окне движется, но без подробностей. - Он в студию её несёт, похоже. Да, точно.
  Это было ясно и так - в соседнем окне вспыхнул свет.
  - Поставил портрет на пол. Встал перед ним, смотрит. Никак не насмотрится.
  - Дай поглядеть, а? - Костя протянул руку, и Марина нехотя отдала ему бинокль.
  - Ну что? - нетерпеливо спросил Владик.
  - Стоит. Блин, если его опять заклинит...
  Владик подошёл к сидящей на подоконнике Марине, положил голову ей на плечо. Пришлось согнуться, но Марина улыбнулась и поцеловала его в висок, и Владик шутливо боднул её, радуясь, что хоть ненадолго смог развеселить. Всё-таки сидеть и ждать было тяжело. Одним глазом он покосился на окно - Давид, кажется, что-то делал, но Костя молчал. Значит, ничего интересного.
  Долго стоять согнувшись было трудно; Владик выпрямился, помотал головой, разминая шею. Марина тут же обняла его, прислонилась к боку, уютно так, по-домашнему. "А не так уж плохо сидим, - подумал Владик, перебирая её волосы. - Есть даже какая-то романтика..."
  - Владь, - Костя протянул ему бинокль. Лицо у него было напряжённое. Владик поглядел - и замер.
  В центре комнаты, прямо под люстрой, стояла стремянка. И Давид, балансируя на её ступеньках, привязывал к люстре бельевую верёвку.
  Владик смотрел на него как загипнотизированный. Он знал, что лучше отвернуться, что потом его будут преследовать воспоминания о том, как умирает у него на глазах человек, и всё равно не мог оторваться. Даже моргать забыл. Как с триллером, когда в самый жуткий момент хочешь нажать на паузу и не можешь.
  Только когда Давид просунул голову в петлю, Владик усилием воли заставил себя закрыть глаза - и так, не глядя, отвернуться стало уже проще.
  - Что там? - дёрнула его Марина. - Дай посмотреть.
  Она потянулась было к биноклю, но Владик отвёл руку.
  - Не надо, Марин, - тихо сказал он. - Там уже не на что.
  Марина вопросительно нахмурилась, приоткрыла было рот, но тут же поняла.
  - Я не буду смотреть. Дай.
  Она взяла у него из руки бинокль и положила на подоконник. А потом снова взяла за руку, переплетя свои пальцы с его.
  Говорить было не о чем. Они молчали, ждали так долго, чтобы уже наверняка, а потом ещё дольше, потому что никто не хотел брать чёртов бинокль и проверять, всё уже или ещё нет. Наконец, когда напряжение стало уже совсем невыносимым, Марина резко выдохнула и потянулась за биноклем. Не успела - Владик перехватил её руку, а Костя сдёрнул с подоконника бинокль. Посмотрел на Владика, тоже вздохнул и поднёс бинокль к глазам.
  - Всё, - подтвердил он несколько секунд спустя. - Точно.
  Марина стиснула руку Владика.
  - И что нам теперь делать? Позвоним в полицию?
  - Ни за что. Соседи вызовут. А мы... - Владик растерянно пожал плечами. - Не знаю. По домам?
  Но дом был последним местом, где ему сейчас хотелось оказаться, и, судя по скептическим взглядам, не только ему.
  
  
  Час спустя они сидели в баре и пили. Костя с Владиком опустошали бутылку "Джек Дэниелс", Марина тянула маленькими глотками коньяк. Бутылка была пуста уже наполовину, но Владик не ощущал ни малейшего опьянения. Состояние было странное. Вроде бы всё разрешилось, закончилось наконец, а облегчения никакого. Хотя для него-то ещё не закончилось. Это Костя может радоваться - получит свою статью, и что-то он там ещё говорил про книгу; Марина - что может больше не бояться сумасшедшего маньяка, а Владик скоро потеряет работу. Победитель по жизни.
  Зато Марина останется с ним, так что, возможно, в итоге он приобрёл больше всех. Но думать об этом было как-то... не то чтобы стыдно - неловко. Маньяк или просто больной, а человек умер. По их вине.
  - Я кошку один раз убил нечаянно, - сказал Владик вслух, получив два удивлённых взгляда. - Соседскую. Кинул с балкона кирпич, думал, она испугается, прикольно будет. А попал прямо в голову.
  Он не знал, почему вдруг вспомнил об этом. Наверное, потому что сейчас в нём тоже боролись осознание, что совершено непоправимое, и растерянное детское "но я же не хотел!".
  - А я хомячка. - Марина крутила между пальцами бокал, коньяк плескался на самом донышке. - Он был серый, и диван тоже серый. Я не заметила и села. Потом так плакала...
  Владик скорбно помолчал, хотя если бы историю рассказал кто-то другой и в иных обстоятельствах - без зазрения совести поржал бы над судьбой хомячка-неудачника. Но раз для Марины это трагедия - будет трагедия.
  - А я в пятом классе всем рассказывал, как зажарил кошку в микроволновке, - сказал Костя. Владик с Мариной уставились на него в шоке, потому что ладно хомячок, но это же настоящее живодёрство...
  - Правда?
  Костя смущённо почесал подбородок.
  - Ну, на самом деле я её не жарил, конечно. Просто хотел, чтобы все охренели. Зато так красочно всё расписывал, что сам потом заснуть не мог. Всё мерещилась эта кошка, как она там мечется, и глаза... - Он заметил вытянувшееся лицо Марины и проглотил окончание. - Короче, так себя накрутил, что потом обнимал эту кошку, ревел и просил прощения. Она ваще не поняла, за что.
  Владик не удержался от смеха. Заулыбалась и Марина. Атмосфера слегка потеплела - ещё не до веселья, но уже не хотелось молча и тоскливо надираться.
  - Нас ведь нельзя ни в чём обвинить, правда? - спросила Марина, когда официант принёс второй бокал коньяка и ушёл. - Мы же сами не... не убивали.
  - Вообще-то есть статья "Доведение до самоубийства"... - начал было Владик, но тут же опомнился. - Но это не в нашем случае. Не бери в голову. Да на нас вообще никто не подумает.
  - У него был явный мотив, - поддержал его Костя. - Убил отца, раскаялся, не смог с этим жить. Матери-то уже нет смысла врать, её выпустят.
  Ах, чёрт. Владик до сих пор даже не вспомнил о бледной женщине с отсутствующим взглядом, которую арестовали за убийство мужа. Она ведь в тюрьму пошла, чтобы спасти сына, а сына-то и нет больше...
  - Бедняга.
  - Да уж.
  Они опять сидели в тишине, но всё равно это была уже не та тишина, что раньше. Они живы, всё закончилось. Как говорил царь Соломон - и это пройдёт.
  Уже когда они выходили из бара, Владик подумал, что надо бы спросить у Кости, когда именно тот собирается опубликовать их историю. Но не решился. Такое неприятное чувство было, слегка унизительное, ну его к чёрту... Самому можно было прикинуть: в следующий выпуск вряд ли успеет, а вот через неделю - вполне. Значит, за неделю можно подтянуть хвосты, потом настоять на двухнедельной отработке, а с бухов стрясти компенсацию за неотгулянный отпуск. Полно времени, если вдуматься.
  Этой ночью они с Мариной даже не занимались любовью. Просто лежали обнявшись.
  - Мы с тобой как Бонни и Клайд, - сказала Марина. - Только за нами никто не гонится.
  - И слава богу.
  - Слушай, я придумала. Давай фотосессию устроим? Как будто мы в бегах - машина, мотели, придорожные кафе, ты смотришь в зеркало заднего вида, я прячу пистолет в сумочке... а ещё мы сидим в кафе и смотрим на дверь так настороженно. А продавец на нас, но делает вид, что мимо... Хотя тогда третий человек нужен. Надо подумать... - она зевнула.
  Владик уснул почти сразу после неё, и ему снилась бесконечная дорога, по которой они с Мариной ехали на его "мазде" неизвестно куда. Машина ползла еле-еле, позади клубилось облако пыли, а на заднем сиденье лежала бельевая верёвка.
  
  
  Когда-то Владик втайне завидовал героям приключенческих фильмов и боевиков, у которых сплошной адреналин и опасность, зато жизнь интересная. Жить без висящей над головой угрозы было очень хорошо. Марина так и не уехала, даже не заводила разговор на эту тему - словно её переезд сразу был навсегда. Наведывалась в свою квартиру за материалами для работы, на съёмки - погода стояла солнечная, и к свадьбам добавились фотосессии на природе. Попросила у Владика выделить место для компьютерного стола - с ноутбуком ей было неудобно. Владик только радовался. Сам он работал как обычно - вернее, дорабатывал. Теперь, когда ему уже не надо было заботиться о карьере и перспективах в "Первострое", из офисной рутины удивительным образом исчезла добрая половина нервотрёпки. Всё, чего хотел теперь Владик - чтобы после увольнения его вспоминали с уважением. Уйти, как говорится, достойно. Чёрный юмор формулировок здорово помогал не падать духом. Владик расчищал залежи документов на жёстком диске, убирал всё личное, собирал актуальную информацию о клиентах - в процессе сбора случайно выяснил, что две фирмы, которые он раньше считал бесперспективными, успели неплохо развернуться и заинтересованы в хороших поставщиках. Обе отдал Пашке. Всё равно придётся оставлять, так пусть уж лучше сразу с менеджером контакт наладят. Заодно и совесть немного успокоил.
  В среду Владик с утра пораньше ненавязчиво тусовался возле ресепшн и, дождавшись, когда принесут почту, быстро пролистал "Новую жизнь". Статьи там не было, как он и ожидал, но всё-таки нелишне было убедиться. Вот и славно. Неделя у него оставалась точно.
  Он достиг такого дзена, что на встрече с представителем японского поставщика, за которого предполагалось грызться насмерть с другим потенциальным дистрибьютором, не стал ни расписывать фантастические достоинства "Первостроя", ни намекать на связи с шишками из крупных строительных компаний. Просто встал, показал короткую презентацию - вот наша фирма, вот объёмы продаж, вот динамика роста - и сел обратно. Хуле он будет рвать волосы на груди за чужую уже выгоду? Конкурент глядел на него так, словно не знал, обсмеять Владика, расцеловать в обе щеки или вызвать психиатричку. Владику хотелось потрепать его по плечу и сказать: расслабься, чувак, сегодня твой день.
  Господин Огава сказал, что посоветуется с руководством и сообщит о принятом решении. Вежливый, сука. Как настоящий самурай.
  "ХэдХантер" не обещал золотые горы, но несколько интересных предложений Владик нашёл. Отметил для себя, начал составлять резюме. Опыт работы получился неожиданно внушительным. Впору было задуматься, выгодно ли компании отказываться от такого ценного сотрудника. Конечно, дело было не в выгоде, а в принципах Ник-Ника, но всё равно выходило, что неизвестно ещё, кто больше теряет.
  И всё же, несмотря на моральную готовность и убеждение себя в том, что всё делается к лучшему, к концу отведённой на спокойную жизнь недели Владик начал нервничать. Он смирился с тем, что Ник-Ник выгонит его ссаными тряпками, но представлять себе этот разговор - выговор, который вытащит наружу его грехи, - было тягостно. Выслал бы уведомление по почте, что ли, или просто сказал: Лещинский, ты уволен, чтоб завтра тебя тут не было. Говорят, на Западе обычная практика. А у нас обязательно надо ещё и объяснить, какое ты чмо.
  
  
  В пятницу Костя как ни в чём не бывало написал ему: "Го в бар, я создал!" Владик даже прихренел от такой незамутнённости. Это он реально думает, что всё в порядке и они снова будут сидеть в баре как лучшие друзья? Типа, "ачотакова?"
  Косте он ответил вежливо, в лучших традициях общения с задолбавшими клиентами: сожалею, мол, но у меня другие планы. У него всегда теперь будут другие планы. Пусть Костенька бухает в одиночку, ему не привыкать.
  Планы действительно были - они с Мариной сходили в кино, потом в "Якиторию", и всё получилось отлично, лучше не придумаешь. За соседним столиком сидела смешная парочка лет семнадцати, совсем ещё зелёные. Мальчишка пытался вести себя солидно, рассуждал о политике, а девочка смотрела на него и млела, и было ясно, что на политику ей плевать, равно как и на экономику, экологию и любую другую чушь, которую несёт кавалер, лишь бы он нёс эту чушь именно ей. Владик смотрел на них, улыбался и чувствовал себя ужасно взрослым.
  
  
  В следующую среду Владик попытался повторить свой манёвр на ресепшн, но оказалось, что почту принесли раньше обычного и Светочка уже утащила её в приёмную. Соваться туда Владик не решился - обычно Светочка не читала газет, но, заметив его интерес к "Новой жизни", могла и полюбопытствовать, и тогда об истории с художником весь офис узнал бы ещё раньше Ник-Ника. Владик пожалел, что не потратил лишние пять минут, чтобы купить газету по дороге.
  Когда Светочка позвонила и сообщила, что Ник-Ник вызывает его к себе, Владик даже почувствовал некое облегчение. Пять минут позора - и свобода. Из отдела он выходил так гордо, словно шёл на казнь за идею, а не на ковёр к шефу за выволочкой.
  Ник-Ник встретил его приветливо, что слегка сбило с толку. Злополучную "Новую жизнь" Владик сразу углядел у него на столе, так что надеяться на чудо - что редакция ночью сгорела или на газету случайно вылили кофе - не приходилось.
  - Ну что, Владислав, как работается?
  - Нормально, - осторожно ответил Владик, косясь на газету. Это что, заход на сарказм? Или шеф просто не успел ещё ознакомиться с прессой?
  - Да ты уж не скромничай, нормально, видите ли. Японцы мне с утра отзвонились, готовы подписать контракт. Говорят, ты их очень впечатлил своей уверенностью. Молодец, Владислав, вот это называется - профессионализм.
  "Похуизм это называется", - подумал Владик, с трудом удержав нервный смешок. Ай да самураи! Он на них болт забил, а они решили, что это от мегауверенности в себе. Как говорится, а что, и так можно было?
  - Я очень рад.
  - Ещё бы, ещё бы. Помнишь наш разговор?
  Владик кивнул.
  - Ну что ж, я своё слово держу. - Ник-Ник широко улыбнулся. - Поздравляю с переходом на новую должность. Приятного, конечно, много, но и ответственности тоже. В первую очередь ответственности. В четыре собери своих в отделе, я приду и объявлю официально.
  "Не читал", - понял Владик. Какая ирония, расскажешь - не поверят. Надо же было Ник-Нику его "обрадовать" за пару часов - или даже минут? - до того, как он развернёт газету и узнает о том, какой мудак его свежеиспечённый начальник отдела.
  - Кажется, ты не особенно рад, - нахмурился Ник-Ник, заметив, что Владик не спешит рассыпаться в благодарностях и заверять, что будет стараться изо всех сил.- Тебя что-то не устраивает? Мне казалось, ты тогда проявлял больше энтузиазма.
  - Об ответственности думаю, - соврал Владик. - Спасибо, Николай Николаевич, я действительно очень рад... что вы меня так цените и рассчитываете на меня. Только давайте объявим не сегодня, а в понедельник? Мне кажется, так уместнее будет.
  Потому что если Ник-Ник сперва скажет всем, что назначает Владика начальником отдела, увольнять его после этого будет уже не комильфо. А вот вернуть из князей в грязь - запросто. И тогда останется только писать "по собственному", легенда о неудачнике, ухитрившемся в один день получить и потерять должность, ещё долго будет ходить по офису, а над Владиком не поржёт только ленивый. Нет уж, такого счастья ему не надо точно.
  Ник-Ник подумал и одобрительно кивнул.
  - Верно мыслишь, Владислав. Как говорится, с понедельника начинаем новую жизнь, - и сам рассмеялся своей шутке. Владик из вежливости тоже улыбнулся.
  До конца дня он сидел, дёргаясь от каждого звонка, но Ник-Ник так и не вызвал его снова. Чтобы избавиться от неопределённости, по дороге домой Владик купил "Новую жизнь". Статьи про художника в ней не было.
  - Костян, блядь, ну ты тормоз! - в сердцах сказал Владик вслух, заработав неодобрительный взгляд какой-то бабульки. Отлично, просто отлично. Теперь в понедельник Ник-Ник объявит всем о его назначении, а в среду взорвётся бомба. Вот действительно, надо было спросить заранее.
  Владик решил, что с него хватит. Становиться объектом насмешек и сплетен он не собирался. В понедельник, как только придёт в офис, сразу напишет заявление. Скажет, что по семейным обстоятельствам, попросит не отрабатывать две недели. И тогда пусть уже после его ухода говорят что хотят, ему плевать. Ладно, не плевать, но он хотя бы знать об этом не будет.
  Вообще сразу надо было писать и не тянуть кота за яйца. Не сошёлся мир клином на "Первострое", полно компаний, в которых можно будет развернуться. В стройматериалах Владик когда-то тоже не разбирался, ну и что? Научился. Он чему угодно научится.
  И Косте он тоже выскажет всё, что думает, прямо в лицо. Чтобы тот не считал, что играть чьей-то судьбой - это так просто. Пусть знает, сука, что его игры кому-то дорого обходятся. Увидеть бывшего друга Владик рассчитывал в субботу, на Марининой выставке, потому что Марина про устроенную Костей подлость ничего не знала и пригласила его на открытие. Владик её пока не разубеждал. Сама всё увидит и сделает выводы.
  
  
  На выставку он приехал часа через три после открытия. Это тоже было желанием Марины.
  - Вот придёшь ты в десять, - объясняла она, когда Владик предложил отвезти её с утра и, соответственно, самому остаться до открытия. - Никого нет, я сижу, грызу ногти и думаю, что это не потому, что рано, а потому, что как фотограф я говно. Тлен, мрак, безысходность. А ближе к обеду подтянется народ, будут ходить, смотреть, восхищаться. Вот это я хочу тебе показать. Чтобы ты не утешал меня, а гордился.
  - Я и так тобой горжусь.
  Марина поцеловала его и сказала, чтобы раньше полудня не появлялся. Так что Владик послушно сидел дома и занимался всякой хернёй, периодически поглядывая на часы. Время тянулось медленно и уныло, но наконец стрелки сошлись на двенадцати, и Владик с чистой душой стартанул из дома. По дороге на всякий случай позвонил Марине уточнить, как идут дела, чтобы не явиться с широкой лыбой, если всё плохо. Но голос у Марины был бодрым, поэтому он решил, что всё в порядке.
  Марина встретила его у входа и, схватив за руку, потащила внутрь. Судя по тому, что вместе с ними вошли ещё три человека, на игнор со стороны посетителей жаловаться не приходилось.
  - Ого. Круто, - сказал Владик, когда они наконец оказались в помещении, где были выставлены работы Марины и ещё какого-то хмыря, фамилию которого Владик не помнил. Он думал, что будет просто комната с развешанными по стенам фотографиями, но кроме стен были ещё и отдельные стенды, а некоторые фотографии вообще свисали с потолка на тонких шнурах. Посетителей было не так уж много, десятка полтора, если не считать замешкавшуюся у входа троицу, но выглядели они заинтересованными.
  Сами фотографии он уже видел у Марины дома, но здесь, в профессиональном оформлении, они смотрелись... просто шикарно.
  - А вот это я придумала. - Марина дёрнула пальцем шнур, и худенькая девочка в модных джинсах, несущая гору пустых пластиковых бутылок в два раза выше себя, закачалась из стороны в сторону. - Выравнивать задолбались, зато очень хорошо пространство распланировалось. Не пришлось на стенах вплотную друг к другу лепить.
  - Я тобой очень горжусь, - сказал Владик, на этот раз уже не потому, что так надо было, а потому, что действительно гордился. Марина просияла, и он прижал её к себе. Охренеть, правда. Вот это всё сделала его девушка. Ладно, половину, но всё равно с ума сойти можно.
  Марина обняла его в ответ, и какое-то время они стояли, разглядывая фотографии и других посетителей. Те ходили между стендами, смотрели, делились впечатлениями. Владик видел, как жадно Марина вслушивается в доносящиеся до них комментарии. Надо будет поискать потом в Интернете, вдруг кто-то напишет. Она порадуется.
  Он уже собирался предложить Марине поехать домой и отметить её дебют бутылкой хорошего вина - не торчать же тут до вечера? - когда заявился Костя. В руках у него был букет мелких розочек, и Владик почувствовал себя лохом - он опять забыл про цветы, что ж такое-то.
  Марина отошла положить цветы в подсобку, чтобы не мешались, когда она будет показывать Косте свои работы, и Владик решился. Подошёл ближе и негромко, чтобы никто не слышал, спросил:
  - Когда у тебя статья выйдет?
  - Какая статья? - Костя изучал фото, где седой дедок лихо ехал по шоссе на велосипеде, таком же древнем, как он сам. - В "Жизни" каждую среду, а на "Топ Момент" пока не выкладывался, только материалы собрал...
  - Ты идиот, что ли? - раздражённо перебил его Владик. Марина вот-вот вернётся, а он тут выкаблучивается. - Та самая, про художника. Которую ты из меня вытащил. Вспомнил?
  - А, это... - Костя разглядывал дедка с таким интересом, словно искал черты фамильного сходства. - Владь, да ты что? Это же шутка была. Я не писал ничего.
  У Владика пропал дар речи.
  - Шу... - Голос сорвался, он кашлянул и повторил: - Шутка?
  Костя изобразил какую-то непонятную гримасу, то ли "что ты там сказал?", то ли "с первым апреля".
  - Ты ёбнулся?
  - Владь, ну... - Костя наконец обернулся к Владику, растягивая губы в улыбке - искренности в ней не было ни на грош. - Ты правда решил, что я тебя так подставлю? Ты что, Владик? Мы же друзья.
  - Ах ты сука, - только и смог сказать Владик. Это же, блядь. Это же каким дебилом надо быть, чтобы вот так вот шутить. Владик чуть не поседел, жизнь уже готовился строить заново, а он, оказывается, пошутил. Ему, падле весело. - Я тебя урою, честное слово. Галустян херов. Кавээнщик, ёпт.
  - По-глупому вышло, сам понимаю. - Костя виновато потоптался на месте и протянул руку. - Простишь?
  Надо было, конечно, не прощать. То есть прощать, но не сразу. Чтобы понял, что нельзя шутить такими вещами. Но Владик плюнул на обиду и молча пожал протянутую ладонь. Всё-таки Костя ему помог. И с портретом Давида, и с Мариной - если бы тогда он не потащил Владика к Марине сразу, её в живых бы не было уже. За одно это стоило простить.
  Мысль о том, что Костя не шутил тогда вообще-то, а передумал позже, когда появился риск самому попасть под ту самую статью о доведении, Владик решительно затолкал поглубже под ковёр памяти, хотя она и была самой правдоподобной из всех, что приходили в голову. Хрен с ним, неважно, пошутил по-дурацки или зассал потом. Главное, что теперь всё нормально.
  Вернулась Марина, уже без цветов, подхватила Владика под локоть.
  - Идём, я буду экскурсоводом. Владик, ты тоже сделай вид, что слышишь всё в первый раз, чтобы я не чувствовала себя дурой.
  Он поцеловал её в макушку и заметил, как Марина переглянулась с Костей. Друг - теперь уже снова лучший - изобразил что-то глазами, Марина насмешливо приподняла бровь. Всё кричало о сговоре, но Владик мудро решил не вникать.
  У него была самая прекрасная в мире девушка, дурной, но всё-таки хороший друг, отличная работа с перспективами, и, в целом, жизнь наконец-то стала именно такой, о какой мечталось. И даже лучше.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"