Начала ксенобиологии
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Чем дальше уходит повествование, тем больше читателю требуется инструментов для восприятия: кванторы для логических последовательностей; в какой ситуации нет необходимости прибегать к планковским величинам; рациональные способы обхода леммы Пошибякина; почему метафизика не изучает внепространственные итерации; в чём заключается польза от применения когнитивной тени в ситуациях, не предусмотренных инструкцией; почему не следует во всём полагаться на сциентизм и интеллигибельный способ познания мира; почему роконианский василиск нуллифицирует излучение Хокинга; чем обусловлено сходство церебрального сортинга и уравнения Пуассона; условия интериоризации цифровой иммортократии; И множество других важных вещей.
|
***********************************************************************************************
Начала ксенобиологии
https://ficbook.net/readfic/10393064
***********************************************************************************************
Направленность: Джен
Автор: Вольный_книгочей_Брук (https://ficbook.net/authors/5194360)
Соавторы: Григорий Фёдорович
Беты (редакторы): Батильда Бертольдовна Блок
Фэндом: ЛЕГО Рыцари Нексо (Техно-рыцари),LEGO NEXO KNIGHTS: MERLOK 2.0(кроссовер)
Рейтинг: NC-21
Размер: планируется Макси, написано 250 страниц
Кол-во частей: 62
Статус: в процессе
Метки: Криптиды, Искусственные интеллекты, Киборги, Библиотеки, Деревни, Регресс, Экологический кризис, Наемники, Роботы, Вымышленные языки, Иерархический строй, Замки, Становление героя, Мутанты, Фандомная аналитика, Документы / Отчеты (стилизация), Виртуальная реальность, Восстание машин, Пророчества, Путешествия, Как ориджинал, Упоминания религии, Воспоминания, Хобби, Последний рубеж, Война миров, Технологии, Вымышленная география, Вымышленные науки, Гомункулы, Фэнтези, Фантастика, Повседневность, AU, Вымышленные существа, Нелинейное повествование, Неторопливое повествование, Освоение земель, Смена имени, Генетика / Эволюция, Проблемы доверия, Искусственные существа, Крепости / Башни, Вымирающий вид, Затерянные миры, Архивы, Наука, Перезапуск мира, Королевства, Сражения
Описание:
Повествование в живописующих тонах.
Главным героем является Крант, ксенобиолог, наймит и писатель.
Второстепенным героем и, по совместительству, рассказчиком, довожусь я, Брук, вольный книгочей.
Посвящение:
Я выражаю глубокую признательность Михаилу и Елизавете Вильямовым, моим давним друзьям, дочери их Вете, и её крёстному отцу Ивану Болконскому, без которого у истории не было бы начала.
Благодарю Григория Фёдоровича Енадарова: за помощь в восстановлении архива и организацию творческого процесса.
Благодарю Батильду Бертольдовну Блок: за помощь в редактировании текста.
Публикация на других ресурсах: Разрешено с указанием автора и ссылки на оригинал
Примечания:
Чем дальше уходит повествование, тем больше читателю требуется инструментов для восприятия: кванторы для логических последовательностей; в какой ситуации нет необходимости прибегать к планковским величинам; рациональные способы обхода леммы Пошибякина; почему метафизика не изучает внепространственные итерации; в чём заключается польза от применения когнитивной тени в ситуациях, не предусмотренных инструкцией; почему не следует во всём полагаться на сциентизм и интеллигибельный способ познания мира; почему роконианский василиск нуллифицирует излучение Хокинга; чем обусловлено сходство церебрального сортинга и уравнения Пуассона; условия интериоризации цифровой иммортократии;
И множество других важных вещей.
Обложка на русском языке: https://www.flickr.com/photos/196326571@N03/52301850374/in/dateposted/
Обложка на английском языке: https://www.flickr.com/photos/196326571@N03/52300626057/in/dateposted/
Ficbook ficbook.net/readfic/10393064
YouTube youtube.com/channel/UC3_t8Z71y13Jb3x2UW9GZgA
ВКонтакте vk.com/id797838768
Pinterest pin.it/7uLmSVNDm
Flickr flic.kr/s/aHBqjAqq1i
========== De ingressu: Ramus gloriosa familia ==========
Введение. 2183 год.
Пройдите землю, и пучину,
И степи, и глубокий лес,
И нутр Рифейский, и вершину,
И саму высоту небес.
Везде исследуйте всечасно,
Что есть велико и прекрасно,
Чего еще не видел свет;
М. В. Ломоносов, Ода, в которой Ея Величеству благодарение от сочинителя приносится за оказанную ему высочайшую милость в Сарском Селе августа 27 дня 1750 года .
Ровно в одиннадцать ноль ноль дверь открыл Уияльм, кибер-ассектатор. Молчаливый, не здоровается. В этом его отличие от smart-ассектатора. Со временем бы и Брук привык к разговорчивости ботов - если бы завёл себе такую систему. Но нет у него ни желания, ни хотения. Даже внукам не убедить его воспользоваться настоящими благами цивилизации.
Я переступила порог, а Уильям встал поодаль. Не тянет манипуляторы к лёгкому скафандру, не помогает снять его, даже не предлагает. Это его так выучил Брук. Он постоянно говорит, мол, мне в следующем году исполнится девяносто четыре года, а я всё ещё сам одеваюсь и ем ложкой, а не через трубочку . Гордится этим, в нашем-то обществе. Уверена, что проживёт с такой установкой ещё девяносто лет, упрямец.
Вместо ионного обдува - техническая дезинфекция радоном. Так утверждает сам Брук, а я, сколько бы на пробу не брала частицы этого радона , каждый раз находила обычный антисептик.
Чудак ты, Брук! И ты чудак, Уильям! - это единственная реплика, на которую реагирует кибер. Уильям на бинарном коде предупредил меня о недопустимости фамильярности в этом доме и на всеобщем языке обратился с просьбой не беспокоить его такими пустяками. Другая система, продвинутая, на его месте бы научилась фильтровать речь собеседника и различать шутки.
Вета, ну что ты там, снова дразнишь нас? - спросил Брук. Не вышел встречать. Раз на раз не приходится. Или занят, или под укрепляющей капельницей.
Иду, дядя , - ответила я. По пандусу вверх, мимо технических узлов, иллюминаторов и стеллажей с книгами.
У Брука в боксе несколько комнат. Меняет в зависимости от настроения. Вот сегодня - иллюминатор во всю стену и транспарентный потолок с фокальным увеличением. Картина для землянина - завораживающая. Для галакта - не очень.
Вета, что ты видишь за окном? - спросил Брук, не отрываясь от инфокарт.
Вопрос обыденный. Брук любит все эти наводящие вопросы: сказывается стаж работы с молодёжью в институте. Его привычка распространяется и на друзей. Я каждый раз отвечаю верно, пускай и училась по инженерному профилю.
Для начала, следует установить наше местоположение. Мы находимся в орбитальном боксе класса Рефугиум , у планеты Уинениэль, в системе Эккайа, в галактике GsUlPreSO-321569541. Мы отделены от Земли абстрактным расстоянием, не поддающимся измерению. Одним словом - пустотой. Скорее всего, наша галактика находится в сверхскоплении ScG-26392. Это сходство обусловлено совпадением разброса галактик в ходе трёхстороннего столкновения уже известных нам сверхскоплений. Однако это всего лишь предположение, Брук. Где бы мы не находились, до Земли нам не добраться , - подытожила я и подсела к Бруку. Не изменился, совсем. Уже лет как двадцать только таким и вижу его: скулы острые, щёки впалые, веки тяжёлые. И сам по себе такой же: угловатый, нескладный, тощий. А глаза человеческие, свои. Редкость в наше время.
А о Земле ты к чему упомянула, Веточка? - спросил Брук. Да, ко мне Брук Дунлайнге привык обращаться именно так, из-за нашего семейного девиза "Ramus gloriosa familia"{?}[лат. "ветвь достойного рода"].
Потому что ты очень похож на землянина. Что ты снова бардак развёл на столе? - это неправда, но Брук из раза в раз возмущается такому несправедливому обвинению. Для него порядок на столе равнозначен порядку в уме. Это такое предубеждение: в прошлом Брук был когнитивистом, и такие вещи, как порядок на столе, для него или условность, или маленький знак. Но с возрастом он решил, что ему не помешают причуды. Вот и выбрал такую. Неконфликтную.
Вам, девушка, стоит приглядеться внимательнее, - начал Брук, - здесь нет этого беспорядка, который вы именуете бардаком . Здесь, на этот самом столе, в этой самой комнате - по-ря-док. Идеальный, всё рассчитано по новейшей эргономической схеме!
Я тебе синтезированную воду из Байкала принесла , - прервала я Брука и вручила ему небольшой подарок. Брук хмыкнул, но бутылку взял и аккуратно поставил рядом с собой.
Между прочим, драгоценная Веточка, воду невозможно синтезировать. Это слишком простое соединение. Хорошо, синтезировать можно - но ты неправильный контекст выбрала. Обычно так говорят о сложной органике, например, о сортах вина. Воде невозможно придать уникальную структуру. Дать название можно, в рамках бренда. Но эта вода, которую ты мне принесла, она обычная. Но, я так думаю, прошла через ту же систему очистки: фильтропатроны, ультрафиолет, озонирование, насыщена образцами байкальских вирусофагов. Причём естественными. Вот поэтому ты её так называешь? - спросил Брук.
Есть такое, дядя, - ответила я. На самом деле, это не имеет значения. Важен настрой Брука. Один из его помощников сказал, что дядя почти закончил работу, - а правда, что существуют константные функции, создающие такие переменные, которые изменить невозможно? Причём это не постматематика, а классика .
Есть рабочая теория. Объяснить-то просто, а вот реализовать - мощности не хватит. Но ты же знаешь об этом, меня спрашивать к чему? - удивился Брук.
А я бы хотела это использовать как аналогию. Обратимся к истории, Брук: с нынешней теорией исторических последовательностей всё, что произошло, в первую очередь характеризуют как диаду намерение - действие . А если представить эту самую диаду как константную функцию? Можно будет получить с её помощью переменную? Неизменяемую?
Это уж очень, очень просто. Размышлять так можно, да, но ты неправильный контекст выбрала. Это уже какая-то диалектика получается. Во-первых, диада - это метод, а не принцип. Он упрощает обработку данных и формирует цельную картину, с которой потом профессионалы работают. А ты не юли, лучше скажи сразу, к чему тебе такие сложности?
Я решила помочь тебе с мемуарами , - сказала я. Опасно бить вот так, напрямую. Но иначе Брук замкнётся в себе и решит, что его труд идеален и не требует доработки. А у него уже такая ситуация возникла, однажды, когда с крёстным Йованом публиковали первый труд по ксенобиологии.
Брук молчит, и смотрит то на меня, то на инфокарты. Сейчас главное не дать ему слово вставить, что бы он любимого конька не оседлал - скептицизм.
Ты, дядя, представь себе собственные мемуары как результат системы дифференцированных уравнений. Всё шло к тому, чтобы ты сел за них, и не оттого, что у тебя было намерение. Ты и сам знаешь, что история хранит только то, что подчинено алгоритму намерение - действие . И вот с твоими мемуарами также: чтобы ты не сделал, результат не изменится. Ты уже написал их. А не напишешь ты - сделает это другой человек. Но твои мемуары отражают то, что видел ты. Им не хватает других точек зрения .
Если ты о POV-ах, Вета, то я этим заниматься не буду. Я не для популярной литературы пишу! - возмутился Брук.
А я тебе, милый чудак, не об этом говорю. Ну-ка, Брук, напомни, сколько слоёв реальности ты смог открыть и изучить? - попросила я. Вот сейчас Брук, как это бывает в нашем семейном кругу, наденет маску преподавателя, выпрямится, откроет стационарную инфокарту и прочтёт лекцию. Я устроилась поудобнее и приготовилась слушать.
Уважаемая Иветта Михайловна Вильямова. Вам известно, что в нашем как обществе современном, так и архаичном, главную скрипку играет информация, а именно доступ к информации. Этот доступ является разноуровневым, и зависит от положения наблюдателя как в социуме, так и в компьютрониуме. Ну, или если ты разделяешь эти еретические мыслишки, то и в универсуме. Начинается всё с полного отсутствия информации. Это не уровень даже, а абстрактное предположение. Как оно там устроено, при отсутствии информации - нам неизвестно.
Нулевой уровень. Он же уровень нулевой гипотезы. Это фрагмент истории. Он известен всем, и с него начинается анализ ситуации. Эта информация непротиворечива и самодостаточна .
На доске всплыл термин нулевая гипотеза . Если дотронутся до него, то можно узнать историю его происхождения, реализацию на практике и прочие эвристические алгоритмы. Но это касается самого по себе термина, а не части теории об уровнях информации. Или конспирологических уровнях. Ни Брук, ни кто-то ещё из апологетов этой теории никогда не согласятся с подобным утверждением, но на деле так оно и есть: это всё кон-спи-ро-ло-гия. Вроде бы, если приложить усилия, в её рамки можно что угодно поместить. А на деле это большинству людей не нужно. Тем более историкам: у них есть теория Трио-Ма, исторические последовательности и прочие интересные вещи.
Помимо термина, на доске появились блоки, отражающие фрагменты информации. Каждый из них обладает неповторимым содержанием.
Примером служит рассказ о какой-либо интересной вещи: этот рассказ является отправной точкой. Если вы сомневаетесь в рассказе, то переходите на следующий уровень - первый, то есть уровень альтернативной гипотезы. Однако, пускай, номинально, он первый, справедливо объединить его с нулевым, потому что они симметрично отражают друг друга. Согласно нулевому уровню, информации достаточно. Согласно первому, информации недостаточно и её следует или опровергнуть, или дополнить. То есть видоизменить, начать действовать .
Блоки на доске разделились надвое каждый: половинки отлетели друг от друга в противоположные стороны. Их соединяют операторы: не обязательно НЕ , но и И , ИЛИ и другие.
Второй уровень - это действительность. К нему приходят, как только получается получить наиболее полные данные, проверяемые через специальные программы. Этим занимаются компетентные люди .
Все блоки выстроились в блокчейн-схему. Было в этой схеме нечто такое, фундаментальное, крепкое, если бы не кванторы. Каждой схеме соответствовал свой уникальный квантор. Убрать кванторы - и блокчейны рассыплются.
Третий уровень - действительность субъективная. Уровень почти всех неравнодушных людей, кто занят творческой деятельностью. К этому уровню относят знания обо всём, что было в определённый момент времени, причём наблюдатель может быть не только очевидцем, но и участником .
Кванторы прояснили значение: теперь они отражают точку зрения человека, а не состояние позиции в определённый момент времени.
Если собрать информацию от всех наблюдателей третьего уровня и пропустить через призму рационального мышления, то мы переходим на четвёртый уровень, уровень объективной реальности. Это независимая информация, огромный массив данных. Иногда стоит на этом уровне остановиться, потому что информации с лихвой хватит .
Все кванторы объединились в один. На доске ничего лишнего, ничто не отвлекает от свободного изучения информации.
Потому что само по себе это знание даст инструмент разуму, и если этот разум решит им воспользоваться, то он окажется на пятом уровне. Уровень зависит от когнитивно-эмоциональной сферы. Реальность меняет направление в зависимости от желаний разума .
Один квантор. Одна блокчейн-схема. К ним добавлена операция фальсификации. Теперь, если фрагмент схемы или кантор не соответствуют критерию фальсификации, наблюдатель меняет их или добавляет новую функцию, секвенцию. Такие изменения невозможно зафиксировать, потому что наблюдатель меняет позицию других наблюдателей на ту, в которой находится сам.
Учёт этих желаний приводит на шестой уровень. Реальность никуда не направлена, потому что направления сформированы множеством разумов, и они постоянно между собой пересекаются, сталкиваются, смыкаются. Легче обрубить это всё и воспринимать как сумму субъективных реальностей. Расчёт лучше вести согласно септуальной логике, иначе запутаешься с формальной логикой и сформируешь уйму парадоксов .
И снова один квантор и одна схема. Однако теперь они имеют вид уравнения Навье-Стокса. Отсюда многообразие неопределённостей: итерации, регрессии, прогрессии, интерполяции, предикторизации, экстраполяции, альтернации подобны ньютоновской жидкости. Они перемещаются в пространстве, в среде с определёнными свойствами, с разной скоростью, эта скорость меняется и на всё это воздействуют эксплицитные силы. На карте квантовый калькулятор рассчитал преобразование неоднородной и несжимаемой жидкости. Толку от этого немного, но демонстрирует, что квантовый процессор с такой задачей справится.
Седьмой уровень самый обширный и сложный. Что выше него - мне неизвестно, но я знаю, что если вывести алгоритм, которому подчиняется шестой уровень, то можно контролировать все эти уровни и самостоятельно прогнозировать развитие последовательностей. Можно сказать, идеальное отображение инфлатонного поля в полевых условиях .
Экран поделён на три сектора. В первом - всё тот же квантор, блокчейн-схема и уравнение. Во втором - решение задачи. А в третьем - время на решение данной задачи, но в виде пропорции: если на решение задачи уходит n-число тактов, то на проверку уходит точно такое же число, и от этого зависит способ наблюдателя добраться до решения быстрее, нежели это сделает кто-то другой. До и после этого действия система стабильна и позиция наблюдателя, ищущего или уже открывшего алгоритм тоже являются её частью. Что дальше - неизвестно. Но кто бы не добрался до этого уровня реальности, наше существование всё ещё часть системы.
И я предлагаю тебе попробовать подняться до максимальной позиции, Брук , - сказала я. Это главное. О том, какими получатся мемуары, если примет предложение, должен догадаться сам.
Веточка, любезная ты моя, нежданная ты моя помощница. Да каким же образом ксенобиолог в отставке сможет с такими материями работать?! - Брук от удивления взмахнул руками и задел доску. От места прикосновения разошлись волны, стирающие схему.
Вот, ты только что перешёл на восьмой уровень! - засмеялась я, - ну какова вероятность того, что вместо обычного нажатия ты вызовешь деконструкционную рябь?
Это, Вета, не уровень существования информации. Это возращение к первозданному состоянию системы. Полное отсутствие всего, и это не значит, что мы только что провели эксперимент, доказывающий теорию протосингулярного мира. Наука не так работает - сказал Брук и вернулся в кресло. Из стола выехал монитор. На нём - текст. Видно, что Брук работал над этим до моего прихода. Дописывал мемуары.
Какое ты название дашь? - спросила я, - останешься верным себе, и это будет на латыни?
Несомненно! - Брук ввёл пару строк кода, и на окно спроецировал название мемуаров:
Historiae & Systema xenobiology per regna natur , secundum classes, ordines, genera, species, cum characteribus, differentiis, synonymis, locis, scriptum per Brooke, & edita in 2183
Да, остался верен не только себе, но и традициям классических биологов , - чуть усмехнулась я. В самом деле, труд с таким названием тянет не на монографию, а полновесную оду ксенобиологии и всем её деятелям.
Ты, Веточка, права. Консервативный я человек, архаик, землянин. Мне эти ваши технологии с непосредственной инклюзией информации... Не по душе. Нам в наследство дан изначальный биологический процессор - это по вашему мнению. А я считаю, что наследство дано для его преумножения, а не эксплуатации. Вот я и обратился к трудам классическим. Как у Ломоносова. Уильям, пожалуйста, напомните мои любимые строки...
Кибер выбрался из технического узла и продекламировал, как настоящий поэт:
О вы, счастливые науки,
Прилежны простирайте руки
И взор до самых дальних мест .
Так и мы, Вета. Находимся неизвестно где, но наша задача - сохранить знания и преумножить их .
Об этом ты, Брук, аспирантам говори. Это цель всех учёных нынешнего века. Но я к тебе не в аспиранты пришла, а помочь с трудом. Ты однополярный мир описываешь, верно? - спросила я.
Я о том рассказал, чему сам был свидетелем. Не могу же я всё остальное включить, это тогда история многополярная получится - ответил Брук.
Вот именно! И ты оставишь после себя не просто очередной учебник, а всеобъемлющий роман-учебник. Добавь туда документы, справки, очерки, ментограммы, статьи, комментарии, выдержки из отчётов, сами отчёты. Сформируй такую структуру, чтобы можно было подняться с третьего уровня сразу на пятый. Тем более, что были такие люди, твои современники, кто пытался это провернуть - убедить бы Брука поделиться такой информацией. У него всё это есть, потому что крёстный отдал личный архив. А там множество неиндексируемых файлов.
Веточка, я человек уже пожилой. Тебе какой от этого прок? - спросил Брук.
Проверить кое-какие расчёты и помочь дядюшке - согласится ли Брук с такой постановкой ответа?
Брук снова поднялся, но на этот раз прошёлся вдоль окна.
Для этого ты упомянула мой родной дом и принесла воду из страны, где я родился. Ты могла ответить иначе, сказать, что пустота отделяет нас от любой другой планеты. А вода могла быть с Энцелада, нашей первой колонии. Но ты, Вета, знаешь, что я за человек , - Брук остановился и посмотрел на звезду класса K, одну из звёзд нашей системы.
Я хотел обсудить с тобой не мемуары, а твой проект. Тебе двадцать один год, у тебя впереди защита диплома. А мой мемуар здесь каким боком? Что за теорию ты решила внести? - спросил Брук.
Дядя, первое, о чём ты должен знать: после защиты меня направят на практику. Очень далеко. Родителей и тебя я очень долго не увижу. Меня отправят в систему к крёстному. Не совсем на его же планету, но рядом. Увидеться мы сможем. Ему я передам твои мемуары. Это вторая причина , - есть и третья. О ней Бруку знать пока что не следует.
Вот как... А это тоже результат решения уравнения? - но не успела я согласиться, как он хлопнул по коленям ладонями, попросил Уильяма приготовить укрепляющий чай и капельницу, одним махом развернул комнату и звезда скрылась. Вместо неё я увидела через фокальный увеличитель столицу Уинениэля: всюду снуют киберы, smart-хайвей - Информационную Супермагистраль и рощи плевральных вегентандров. Благодаря этим рощам, результату трудов ксеноботаников, отменили аэрикон.
Нам пора.
Во глубину воспоминаний.
========== Предварительное слово ==========
Current mood: exercise{?}[упражнения].
Current music: Panic! At The Disco - House of Memories
Я происхожу из рода Дунлайнге, непримечательного и консервативного. Не могу сказать, что в моём роду были такие Дунлайнге, о ком можно было бы рассказать подробно. Мой род выбрал скромный удел, и не было такого Дунлайнге, который претендовал бы на нечто большее. И я не стал исключением. Да, я отказался от традиционного ремесла, заповеданного нам основателями рода, но и не выбрал путь, ведущий к кратковременному сиянию рода. Я не стремился занять место в истории как предводитель общности, и в моём лице мир не приобрёл значимого политика или философа.
Да, сначала я стал книгочеем , как называли когнитологов орденские меченосцы. А затем, едва завершив обучение, подался в наймиты. И здесь, к своему стыду, должен признаться, что я не вёл походные дневники и даже думал, что моя работа и не работа вовсе, а постыдное занятие. Ну что такое быть наймитом ? Это извлекать из опасностей сугубо практический интерес. Оставив войну, я понял, что приобрёл профессиональную деформацию, и многие моменты, сейчас непонятные современным людям, вынужден был переработать. Кое-что смягчить. Объяснить подробнее.
Но это сложно сделать, опираясь только на свою память и не имея свидетельства о событиях. Да, я принимал участие в войнах и больших конфликтах между сильными людьми. Но это события масштабные, нет необходимости ещё одному старику, такому как мне, например, служить рассказчиком об историческом развитии Старой Земли. Но я возьму на себя иную ношу.
Моё имя Брук Дунлайнге. Я начал работу над мемуаром, чтобы рассказать о своём друге, Йоване. Но книга посвящена не ему одному. Этот труд я дарю своим друзьям, Лизе и Михаэлю, и их дочери Вете. Особенно ей: я приложил немало сил к тому, чтобы она выросла достойным человеком. И, я думаю, ей, как представителю современных людей, следует уступить право написать предисловие моему труду. Это она и сделала: внесла первый вклад в мемуар.
Мемуар является сложным произведением, он включает в себя всё, что мне известно как об эпохе, в которую я жил, так и обо мне и моём окружении.
***
Предисловие к книге, написанное Иветтой Михаэловной Гильермо
Не богатство опыта составляет Начала ксенобиологии : реалистичность, жестокость, натурализм, невзыскательность, обыденность зла, пускай и стреноженного нечеловеческими характерами личностей мемуара, но в тоже время житейская простота, которой проникнут мемуар, является его основной деталью. О Началах ксенобиологии мы говорили с Бруком, и отмечали стройную логическую завершённость большинства линий, за исключение тех, кто из персонажей ныне жив и здравствует. Как объяснены, с натурологической позиции, отражающей взгляд учёного, чудовища и иные виды человека, в незапамятную для нашего поколения эпоху двадцать второго столетия царствовавшие на Земле!
Но с этой ли целью работал над мемуаром Брук Дунлайнге? Только ли ему хотелось прельстить читателя и угодить преданным поклонникам, своим студентам? Утверждать подобное - значит высказаться о мемуаре как о прописном, вымученном произведении, которое по некоей случайности из стола перекочевало в типографию. Я думаю, что Бруком движет скорее любовь к человечеству и попытка показать способ прощения наших далёких предков. Не потакая морализаторству, но и не забывая указать на греховную сущность некоторых проступков, Брук тем не менее даёт нам беспристрастно взглянуть на ошибки наших предков.
И здесь мне предстоит задать вопрос. Один очень важный вопрос, и наверняка я не единственная, кому он пришёл бы в голову. Но я знаю, что кто бы ни задал его, ответ будет разниться от человека к человеку.
О чём же этот мемуар? Его сквозной линией, главной, является история как самого Брука, так и его друзей (не скажу, что они были верны ему на протяжении повествования, но после долгих лет Брук пришёл к такому выводу: они были и остаются его друзьями, несмотря ни на какие трудности): то был Крант, в бытность свою наймитом, и мои родители, Элайза и Михаэль. Помимо них были и другие люди, чьё упоминание здесь, в предисловии, обязательно: о трагичном и страшном Сибальде, о Букере Дунлайнге, о Фредерике Фергюссоне, о любви Брука, Вальрике, и о его муке, Дорофее, об Артемиусе, и о тысяче тысяч других.
О чём же этот мемуар? О, это ода искажённой безнравственностью плоти, о стали, которой эту плоть врачуют, и эта сталь осыпается ржавчиной иллюзорных надежд на когда-то светлое, а ныне безрадостное и унылое будущее. Это произведении о бессмертии, в погоне за которым Рабан Ворхольц погиб и воскрес, но уже не как Человек, которым он был, мастер и визионер, а как порабощённый собственными навязчивыми идеями мозг в банке; Авелина Апрентис, в кулуарах известная как imperatrix mundi , добилась ценой жизни множества найтонцев кратковременной отсрочки, и как и иные подобные ей иммортократы, обратилась примитивной машиной, исполняющей безумные желания своего искалеченного разума; как дошли до крайности найтонцы, усеяв, подобно зерну, житницы Остарины, своими кенотафами её пустоши; а в тех пустошах скиталась остаринская безотчина; и Торвальд Стоунсон, бездетный и несчастный человек, оставил свою фамилию склонному к неврозам боту Шеумейсу, и это выглядит как насмешка над природой: человеку дано иметь детей, но вместо этого Торвальд, упиваясь трагедией своего одинокого гения, помог создать самую разрушительную силу из всех, что выходила из заводов Найтонии; Маргарет Хаберакс, едва её коснулось железо, отняв красоту, лишилась остатков достоинства и бросилась ради власти, ради места в истории, к трону изъязвлённому манциллами Мерсеру, собственному отцу. И все эти способы подобны невразумительному объяснению неполноценному физически и интеллектуально ксеноантропоиду: даже идею его, рождённую в муках внутри нечеловеческого разума, сложно понять, чего же говорить о содержании, которым эта идея наполняет его разум? Все эти способы губительны, оставляют после себя ощущение прикосновения дряхлой, немощной, хилой руки глубоко больного человека, продолжающего своё существование, но отнюдь не на пользу или благо, нет! Это паразит, зудящий, жалящий лишь потому, что кроме слабых зубов у него ничего не осталось, лишь зубы да кишечник. Вскрыл ли эту проблему Брук Дунлайнге в мемуаре? И нет, он не писал произведение о бессмертии! И да, потому что оно его неотъемлемая часть. Движущая сила характера многих персонажей - стремление отыскать вечность и своё место в ней, или объяснить, почему они этого хотят или не хотят, но не отказались бы, получив задарма. По-настоящему живыми остаются те, кто или вовсе не желает иметь дело с бессмертной жизнью, или кто отказался от неё, выбрав удел предков, и за это им было даровано благословение долгой и насыщенной жизнью.
О чём же этот мемуар? Он как грань между человечеством и нечеловеческой природой: границы первого необъятны, второе же суть продолжение первого, но создано в тишине, в хаотической мешанине из идей. Что есть клепперы? Продукт компании, занимавшейся индустрией развлечений. И когда клепперам дали право выбрать судьбу, они поступили также, как и до них ксеноатнропоиды, форогоминиды, лемуты, отарки и мустелинофоры. Каждый из искусственных видов восставал против человека, и чем сильнее вид был похож на человека, тем сильнее он ненавидел его. Окончательный же вариант человечества, известный как homo radical, устроил планетарную катастрофу, начав шествие Хейтхтона. Но как же так получилось? Почему живое существо, являющееся смесью жиров, костей и белков, обладающее сформированным руками эпигенетиков разумом, поступало так? Разве мы, выращивая новые кариотипы, не были близки к тому, чтобы надеть венец эволюционного совершенства? Всякому виду была дана ниша, его потребности сводились к тому, чего хотел до него человек, мы не лишали ксеноантропоидов сна и пищи. Это был не бунт изуродованного пса, не кипящая от праведного гнева кровь, не разум, испепеляемый ненавистью. Это было отчаяние, растущее внутри очеловеченного зверя, и, не в силах найти ему выход, ксеноантропоиды, задыхаясь от лимфы и темпоринов, обратились против хозяев и создателей. И верхом их блаженства было удовлетворить примитивный инстинкт сильного: убить и изваляться в падали человека, хотя бы так приблизиться к его совершенной природе.
О чём же этот мемуар? О том, как наймиты проиграли битву у Золотого Ключа, и последние отряды их расформировали, и как Йован и Брук потеряли всё, что у них было: он наставника, а Брук своё предназначение. И это поражение позволило им вернуться к обычной жизни. Но до того они прошли через плазменные каскадные бомбардировки и сверхтяжёлый ионный дождь, остановили движение Национал-табуна и обратили штурмовые колонны Хейтхтона вспять. И с ними через тоже самое прошли наймиты Остарины, последние шестьсот тысяч её бывших граждан. И от этой армии бродяг и убийц осталась горстка, ныне рассеянная по миру. Их втаптывали в грязь континента неофашисты по шкурой непарнокопытных, их сжигали и плавили киберификаты и их преследовали кошмары поствоенного мира. Грохочут, сминаемые катком времени, империи, тяжко их рушить, но неумолимая сила не может остановиться, и оставляют они за собой пыль истории. Таково было презренное величие наймитской вольницы: но она ушла достойно, защищая человечество, и одно это, как болезненный оскал титана Прометея, давшего людям атомный огонь и за это справедливо падшего, искупает её провинность. Чёрный свет сопутствует делам наймитов: предателей, дезертиров, клятвопреступников, ренегатов, душепродавцев. Безродной военщины, бывшей когда-то хрустально-чистой как вычищенный уличный фонарь перед праздником. Вместе с Остариной они потеряли основу основ, своё естество, своё гражданство, и через конечную цепь непрерывных изменений пришли к последней точке, когда человек или оставляет позади средоточие зла, вырывает его из сердца с корнем, или выбирает, как он сделает последний шаг, и что даст его бессмертной душе искупление, будь то защита невинных или родины. Наймиты погибли за Остарину, и она вместе с ними исчезла.
О чём же этот мемуар? Он о теореме Марата Ричардовича Волоколамского о ксенонуклеиновых кислотах, и чьи исследования вдохновили и Йована, и Брука. Стройная и непротиворечивая теорема, объясняющая закономерности взаимодействия частиц жизни, таких же фундаментальных, как фотоны, и объясняющая, что происходит с цепочками кислот, как они отражаются друг в друге, как ведут себя внутри клеток и какими свойствами будет обладать организм. Это было открытием нового, незнакомого для нас мира, но наполненного чужеродным смыслом, закономерности которого и изучали ксенобиологи. Это был отказ от детерминистского подхода в необиологии, её виток в сторону невероятного числа вероятностей возникновения как жизни искусственной, так и продолжающей себя естественным путём. Ксенобиология оказалась наукой, где интуитивно-очевидное объяснение недействительно, поскольку тот вид, что изучает специалист, непостоянен, и его кариотип, единожды занесённый в ЛАИК, через какое-то определённое время останется всего лишь ещё одним генетическим шаблоном, возможно, дизайнерской находкой, но никак не отражением реально-существующего вида, ибо вид изменится, следуя не программе, заложенной в его кариотипе, а законам, спрятанным ещё глубже. То деление на естественные и гуманитарные науки в рамках ксенобиологии оказалось ложным, и ксенобиология, описывающая в формальном виде свойства кариотипов, в то же время предлагает взглянуть на абстракциалей, чьи свойства, в свою очередь, можно постичь только психологическими методами.
О чём же этот мемуар? Он об Остарине, разрушенной, но гордой; о Найтонии, повелевающей миром; об Эквиленде, о Гемайншафте фюрстов Германии, о Серверном Доле, о Святых Орденах, о воле и авантюризме, ведущих людей по миру. Эти люди, они путешествовали под горными хребтами Альп, зримой границей двух миров: клепперов и людей. И горы эти были как великанская стена, ограждающая миры, обвалившаяся и зыбкая. Они преодолевали кристаллические моря, изнанку океанов Нептуна, на атомоходах. Они охотились в псевдокремниевых лесах, потому что иным способом пропитания, на той же исключительно углеводной диете, долго не протянешь среди абиологической флоры и фауны. Они погружались в вековечную опасность бесконечных подземелий - искали технологии, и в действительности многим людям, непрофессиональным сталкерам, пришлось облазить множество бункеров и фабрик в поисках забытых артефактов. Одним из таких артефактов стала копия меча Аттрациариума, найденного Йованом. И среди этого искусственного хаоса именно наймиты встретили последних предтеч, жалких мироходцев и воров, обманами и слухами запустивших культ имени себя. Они персонифицировали обыденные явления, и надели эти цифровые оболочки, а фанатики дарили им почёт и вверяли жизнь свою. Они видели, как циклично маршируют по мультивселенным антагонисты, собирая собственные отражения и перевоплощаясь: настоящие облики этих бедняг расплывчаты и туманны, поскольку заключены в рамки одной-единственной идеи.
Брук Дунлайнге рассказал обо всём, что видел. Это необыкновенное приключение полного надежд юноши, и хочется сказать ему: в путь-дорогу! .
========== Ex memory: первая точка невозврата. Рабан Ворхольц. ==========
Часть I. Февраль 2029 - декабрь 2090 гг.
Current mood: grimm{?}[гнев].
Current music: Solo Made - Far Away.
...левой рукой отбросила волосы назад, открыв шрам на месте уха. Сильный удар когда-то, очень давно, рассёк сосцевидную мышцу и снёс ухо...
...сильный удар...
...рассёк...
...и снёс...
...ухо...
Он сжимал в руке панцербрейхер, острием вниз. На это не обратили внимание ни Паладин Рейхшутц, ни Айхарон Рейнекс, ни Холзакц, ни она, Маргарет Хаберакс, несмотря на выучку, на обширный симуляционный опыт, на цепкий глаз Рейнекса, на осторожность Холзакца, на предусмотрительность Рейхшутца, на ум Хаберакс.
Маргарет первой подбежала к Клейдхейму, упала на колени и протянула руки к его шлему. Маргарет попыталась снять его, но рыцарь зарычал на неё и...
Они, трое рыцарей, одновременно, заметили, как Клейдхейм ударил панцербрейхером снизу вверх ударом такой силы, что литой шлем Маргарет треснул и распался на две половины, а сама она упала на спину. Рыцарь потянулся за ней и занёс руку для следующего удара, последнего - но его за запястье перехватил Айхарон, и Клейдхейм остановился. Айхарон ощутил дрожь в руке товарища и на мгновение решил, что их лидер пришёл в себя, но Клейдхейм осел и завалился на бок.
В динамике Айхарона, Паладина и Холзакца раздался скрежещущий голос габелунга Авелины, предупредивший о потере боевого юнита AdRa-150-01 {?}[ Abg nger der Ritterakademie, выпуск 150, первый в списке ].
***
Отказать Клейдхейму Хемптону в создании габелунга. Стереть упоминания о нём в системе Найтонского отдела статистики и сбора информации ... , - сказал Рабан и посмотрел на рыцарей. Рейнекс держал в руках беспроводные stereokopfh rer, и то сжимал их, то разжимал. Рабан знал, что Рейнекс винит себя в ранении Маргарет, и что больше он не наденет stereokopfh rer, так как видит в них причину поражения: из-за играющей в тот момент музыки он не смог сконцентрироваться и успеть отобрать у Клейдхейма кинжал до того, как тот ударил им Хаберакс.
Но Рейнекс не знал, что, даже если бы он попытался это сделать, Клейдхейм бы ударил его в горло и убил бы. Рабан не может сказать ему об этом. Не может рассказать об иных, альтернативных вариантах, о том, что ранение Хаберакс - единственный приемлемый, закончившийся не гибелью рыцаря. Рабану известно всё, поскольку именно он занимался комплексным исследованием и виртуальной симуляцией в составе аналитической группы. Вместе с ним была Авелина.
Рабан вздохнул. В центре стола сидел, сняв доспехи, могучий Холзакц. Он, несмотря на огромный вес и брони, и собственного тела, был гораздо быстрее на линейной тренировке самого Айхарона. Но и он бы мог успеть лишь выбить из рук Клейдхейма кинжал, сломав ему запястье. Кинжал отскочил бы и попал в забрало Паладина. Холзакц рассматривает своё оружие, streitaxt. Когда-то это оружие выковал его дядя и подарил племяннику, перед тем как оставить дело и отправиться наймитом на соседний континент, где и погиб, растоптанный клепперами. Streitaxt не успел послужить хозяину. Рабан знает, что Холзакц больше не вооружиться streitaxt и выбросит его в Трагоское озеро.
В углу, сгорбившись, сидит Рейхшутц. Доспехи потускнели. Шлем не снял. Рыцарь спрятался в броню, как в раковину. Он считал себя самым плохим выпускником и не мог признаться в этом товарищам. Предательство Клейдхейма, его друга и соперника, окончательно подкосило Паладина, и не увидеть теперь никому его улыбки, не услышать его смеха, даже родной сестре. Из визуального идеала рыцаря он, в одночасье, стал его противоположностью.
Пока Айхарон по нотицблоку пытался связаться со службой безопасности, а Холзатц бежал с Маргарет на руках в госпиталь, Паладин стоял, не смея шевельнуться. Он, гордый и прекрасный, уверенный в себе, ничего не смог сделать. Всё, что осталось на его долю - печаль и страх.
На Неё Рабан посмотрел только когда она вошла, и то мельком. Рану скрывали бинты и специальный, фиксирующий их гель. Половину её лица парализовало, и она старалась не говорить. Маргарет не пыталась спрятаться или скрыться: она сидела, подняв голову, и обводила взглядом собравшихся здесь рыцарей. Её товарищей по оружию. Она не избегала смотреть и в сторону пустого кресла, с вышитым на его изголовье falk.
Она была второй после Клейдхейма в команде рыцарей. Не такая быстрая, сильная и ловкая, как её товарищи, но у неё была и останется с ней воля к победе. Хаберакс - это фамилия её отца. Короля Найтонии, первого короля со времён крушения Священной Римской империи и первого своего имени, Хьюберта Хаберакса. Если её отец смог объединить после разрушительной войны страну, то его дочь смогла оправиться после тяжелого ранения через пару часов. Чтобы она ни чувствовала сейчас, она следует долгу и остаётся рыцарем.
Отец... , - произнесла Маргарет и осеклась: свело челюсть.
Миледи Маргарет, его величество ваш Отец передал мне копию приказа, я могу прочесть его за вас , - сказал Рабан, не поднимая на Неё взгляда.
Отец... В ярости. Его успокоит одна вещь , - договорила Маргарет.
Да, миледи? - спросил Айхарон. Он отложил в сторону stereokopfh rer.
Мы пос-следние. Рыцари. Академию з-закрыли , - ответила Маргарет.
Рабану об этом известно. Его предупредила Авелина. Она первая забрала документы, не дожидаясь официального распоряжения. Внешне Рабан не колебался, он учился на первом курсе, но внутренне понимал, что его мечта отныне недостижима.
Ваши рыцарские звания закреплены за вами, гербы останутся при вас. Вы займёте место среди благородных фамилий. Особенно вы, Холзакц. Вам даровано право выбрать фамилию , - сказал Рабан за Маргарет: та аккуратно массажировала мышцы около раны.
У Рабана, в отличии от Холзакца, есть фамилия. Он из семьи Ворхольц. А бесфамильный рыцарь - беженец из Североатлантического альянса. Его имя, на деле, стилизованный под официальный язык идентификационный номер.
Мне даровано право погибнуть в бою, быть рыцарем и носить меч. Больше мне ничего не нужно , - ответил Холзакц.
Ты откажешь... Ся от права иметь фамилию? А что... Ты передашь своим отпрыс-скам? Кем их будут з-звать? Безотчими? , - спросила его Маргарет.
Нет, я говорю, что мне не нужна фамилия. Я был частью рыцарского братства. Больше рыцарей не будет. Это право не моя заслуга, а привилегия. Я заслужу фамилию на поле брани. Вашему Отцу, его величеству, благодарность. Но я отказываюсь. Я ухожу .
Рабан посмотрел на него. Куда направится Холзакц? Он мог бы добиться столько всего на службе его величества Хьюберта Хаберакса, как опытный рыцарь, как видный гражданин. Но он отказался, в силу каких причин?
Почему вы, сир Холзакц, решили именно так? - спросил Рабан.
Ты, Рабан Ворхольц, не знаешь, почему. Ты молод. Я старше тебя. Не умнее. Но у меня есть стандарты. Я был младше тебя, когда голодал, но я выжил. Этим я обязан семье. А чем я хорош сегодня, если мой друг погиб? Я обязан его величеству, но я не могу вернуть ему долг. Его лучший рыцарь погиб. Остался плохой рыцарь, Холзакц, не уберегший друга. Я всегда буду чувствовать вину за это. Поэтому я отказываюсь от фамилии, меча и герба. От королевского дара , - ответил Холзакц.
Я уважаю твой... Выбор. Отец будет... Против. Тебе с-следует покинуть Найтонию и больше не воз-звращаться. О твоих... Родителях и с-сестре я позабочусь, мой друг , - произнесла Маргарет.
Холзакц спас жизнь Маргарет: благодаря ему она не истекла кровью, а из раны вовремя вытащили осколки панцербрейхера. Ей предстоит ещё несколько операций, прежде чем к лицу вернётся мимическая подвижность. Её улыбка, редкая и скромная, всегда будет нести отпечаток удара и боль.
Маргарет посмотрела на Айхарона, и сказала:
А ты, сир Рейнекс? Я мало знаю о твоих... Ис-стинных стандартах. Что сдел-лаешь ты?
Айхарон чуть сжал кулаки, и ответил:
Я быстрее всех в Найтонии. Но моё качества, как и качества всех присутствующих в этой комнате рыцарей, оказалось бесполезно перед настоящей опасностью, исходящей от нашего друга. Помимо этого, я был тем, кто ощутил агонию Клейдхейма. Мы были дома, не на войне. Друзья не должны уходить так... Вот так, как он .
Холзакц склонил голову в знак согласия. Паладин закрыл лицо руками и тихо заплакал. Я видел это впервые. Думаю, что в Найтонии даже родители Рейхшутца ни разу не видели его слёз. Это зрелище показалось мне неприятным и жалким.
Я должен быть готов к предстоящей войне, как последний рыцарь. Я буду служить его величеству вашему Отцу так, как он посчитает нужным , - сказал Рейнекс.
Последний ли рыцарь? , - обратилась Маргарет к Паладину.
П-пос-следний... , - проговорил тот.
А почему ты отказываешься? Ваша семья богаче всех найтонцев. Они оплатят любые ментальные процедуры, лишь бы вернуть тебя к жизни рыцаря. Они хотели, чтобы ты стал рыцарем, Паладин .
Паладин ничего не сказал. Маргарет не встала и не подошла к нему, чтобы успокоить его. Она никогда так не делала. Ей не свойственна жалость к проигравшим, тем более таким, как Паладин.
Значит, я последний рыцарь. Я буду нести это не как знамя, но как бремя. Академия закончилась на мне, самом молодом из нас. Миледи Маргарет, - Айхарон вышел из-за стола и поклонился Хаберакс, - разрешите мне служить его величеству вашему Отцу как огонь, сжигающий Его врагов, как творец побед, прославляющий Его... .
Маргарет не колеблется, и протягивает руку Рейнексу. На его месте и я, Рабан, хотел бы стоять. Преклонить колени перед одним человеком, сюзереном, и служить ему. И больше в жизни не перед кем спину не гнуть, даже перед высокими лордами, германскими князьями и иными владыками мира сего, материального. Но мне уготована судьба иного толка.
Ты клятву верности уже произнёс, сир Рейнекс, и повторять её не нужно. Я согласна и поддерживаю твой выбор , - сказала Маргарет. Ей тяжело даются слова, она сбивается, отдыхает и продолжает говорить:
Что до меня, Холзакц, Айхарон, Паладин и Рабан, выслушайте же, что предприму я. Отец отказался посвятить меня в рыцари, и мой герб, дракон Нидхёгг, Пожиратель нечестивцев, остался моей мечтой о символе храброго принцессы-рыцаря. Если бы не Клейдхейм, я бы сбежала из Найтонии. Но его удар напомнил мне, что я единственная наследница Хьюберта Хаберакса, и что кроме меня у него нет никого, на кого он мог бы возложить корону. Граждане Найтонии забудут о том, что я хотела стать рыцарем. Для всех найтонцев годы, проведённые мной в Академии, будут порой юности их королевы.
Юности, оставившей печать позорного предательства. Но об этом Найтонское отделение статистики и сбора информации позаботится: сформулируют и пустят легенду в народ. Клейдхейм и наш наставник погибли, защищая принцессу. Принцессу чудом спас Айхарон, отбивший её у врагов. Холзакц и Паладин добили нападавших, а Рабан... Что уготовано мне в этой истории за роль? Мне и Авелине?
Сегодня я повзрослела и поняла, что я - опора трона отца. У него есть армия и его любят найтонцы, но ни армия, ни граждане не способны возглавить Найтонию и уберечь её от превратностей мира. Я отложу меч, и вместо него возьму в руки нотицблок. Я сниму доспехи, и вместо них надену гражданский костюм. Я... Оставлю прошлое рыцаря. Мне не забыть, чему меня научили там.
Ты, сир Рейнекс, поможешь мне. Ты, Ворхольц, поможешь мне. Мне очень жаль, что с нами нет сейчас Авелины, Рабан. Я знаю, как она тебе дорога. Но её разработки лягут в основу модернизации габелунгов. Я обещаю тебе, что останусь человеком и не попытаюсь быть похожей на неё , - Маргарет подошла ко мне и обняла. Я ощутил запах геля, вымытой раны и совсем немного - крови.
Я благодарю, миледи, вас , - всё, что я смог сказать.
Холзакц встал, и подошёл к нам. Рейнекс за ним. Она отпустила Рабана и обняла их, поочерёдно. Рейнекс остался в комнате. Он взял со стола stereokopfh rer и с размаху бросил их на пол, раздавив сапогом. Холзакц пожал руки Айхарона и Рабана, похлопал по спине Паладина и вышел. Его шаги долго раздавались в коридоре. Я посмотрел на его месте, и чуть было не крикнул ему, что он забыл доспехи, но осёкся, вспомнив, что он отказался от них и выгравированного на них герба, быка Аудумбла, супруга Аудумлы, Кормилицы.
С-сир Паладин. Вы... Свободны. Когда вы из-злечите свой недуг, воз-звращайтесь к нам
Паладин ушёл молча. Мы так и не узнали, чем он будет заниматься, есть ли у него смысл жить после гибели наставника, друга, после момента слабости и отчаяния, крушения надежды совершить на рыцарской тропе подвиг, достойный Рейхшутцов.
И потому именно он оказался нашей следующей потерей, и родители Паладина, наложившего на себя руки, отдали его доспехи и герб, Пегаса Среброкрылого, дочери, Ингеборге. Но Академию закрыли, и не суждено было ей стать рыцарем, как Маргарет, и потому она отправилась в добровольное изгнание на вольные земли Остарины, где и пропала.
***
Мы остались в комнате для совещаний втроём. В центре её стол. Пустуют кресла. Не сесть больше за круглый стол рыцарям. Я отодвинул кресло к окну и посмотрел на звёздное небо.
Множество точек над нами периодически мелькает. Это - спутники, орбитальные станции и остатки геостационарного флота Конфедерации Американских штатов. Внутри шаттлов истлевшие пилоты: некому забрать их оттуда. Больше на планете никто не летает и не стремится вверх. Хотел бы, уже под самый конец жизни, отправиться туда, за незримые, неосязаемые грани пространства Земли. Дальше и дальше, туда.
Я знаю, что космос безграничен. Край Вселенной найтонцы называют . Оттуда, едва слышимый, мы улавливаем шёпот таинственной силы. Доведётся ли кому-то из нас услышать этот голос и вступить в контакт с разумом, отличным от нашего?
Я уверен, что это не на мой век свершение. Я бы хотел... Теперь, после крушения мечты стать рыцарем, оказаться на спутнике Нептуна, Тритоне. Наблюдать с него за Землёй, всеобщим кенотафом человечества. Год за годом, среди едкого льда, как имперсонатор из неразрушимых сплавов, пока разум покоится там... Или уйти весь, не оставив после себя ничего.
Может быть, при Маргарет Хаберакс у нас это получится.
***
Рабан, его величес-ство Отец желает видеть... Тебя лично. Без меня , - сказала Маргарет.
Я знаю. Авелина была у его величества вашего отца. Она ушла довольной и спокойной. Его величество ваш отец готов предложить мне участие в одном проекте , - ответил я. Это начал ещё наш наставник и его друг-изобретатель, Торвальд Стоунсон. Я взял из идеи и использовал в своих наработках. Поэтому меня и приняли в Академию.
Я бы... Хотела предупредить тебя: не говори с-с ним о моём лице. Не дай ему воз-зможности обдумать... Мою возможную... Модификацию. Он найдёт спо-соб. Будет лучше, если отец увлечётся твоим проектом и ос-ставит на время гнев на... Клейдхейма. Он... Ещё может вернутьс-ся к нам... , - сказала Маргарет и вышла из комнаты.
Она права в одном: мне нужно тщательно подбирать слова. Но Клейдхейма она должна забыть. Это будет... Лучше для неё. Авелина продемонстрировала королю свой габелунг и объяснила концепцию его реализации. Я должен буду объяснить ему устройство кенотафа.
Рейнекс пожал мне руку и ушёл вслед за Маргарет.
Я остался один. В голову пришла мысль о Клейдхейме, бывшем моём друге. Ему было пятнадцать лет, и он хотел стать рыцарем. Но это будущее для него... Утрачена ли возможность? Нет, это слишком материально. Оно для него потеряно, навсегда. Я ещё не могу осознать это, и думаю, проживи я ещё сотню лет, всё равно, оборачиваясь назад, буду думать о Клейдхейме как о жертве.
Мне было жать Маргарет, и я чувствовал её боль, и боль моих боевых товарищей.
Но для меня, с этого часа, настоящей потерей стал Клейд. Вместе с ним ушла наша юность, не так давно начавшаяся.
И каждый день я буду проживать так, чтобы вечером сказать себе:
"За тебя, Клейдхейм Хемптон, и твоё будущее".
H re ich die Stimme aus der sch nen Ferne
Ruft sie mich ins Unbekannte wieder an
Ich h r' die Stimme und die fragt micht mit viel Verve -
Was ich gestern schon f r morgen hab' getan
========== Ex memory: вторая точка невозврата. Авелина Апрентис. ==========
Current mood: государь.
Current music: Greg Dombrowski - Branded.
Сквозь тёмные линзы в чёрной пласталитовой оправе, вживлённой в кожу, тремя мигающими красными точками за ней наблюдал найтонский миротворец. Рядом с ним стоял ещё один, и оба они охраняли кабинет директора. Единственным предметом, который Авелина взяла с собой, была пластиковая карточка с нанесённым на неё текстом на верхненемецком.
Директор... Тобиас Орхон арестован. Его заместитель Эмиль Тугендрахт и остальные рыцари-наставники отстранены от работы. Она знала их всех, но ей было безразлично, что с ними будет. В конце концов, они были пешками, все, даже директор, а сама Академия не более чем крохотной доской из множества, на которых ей предстояло сыграть. Эту партию она, Авелина Апрентис, не проиграла: у неё никогда не было желания стать рыцарем.
Разумеется, - сказала себе Авелина, - миротворцы будут стоять здесь. Но они пришли вместе с ним: директор Орхон никогда не боялся покушения или беспорядков в Академии .
И я здесь, потому что Он призвал меня. Вполне возможно, он вызовет или вызвал Маргарет... Должно быть, она уже говорила с ним. Но даже если и нет, он всё равно знает обо всём. О том, что произошло и что будет. Но она не знает о настоящих причинах будущего. Такого варианта, к которому я должна подвести короля. Об этой возможности говорили мне отец и мать, а до того дедушка.
Дверь открыла мать Клейдхейма, Сигни. Авелина не удивилась: это сын Сигни ранил Маргарет, и, что естественно, Мерсер захочет переговорить с самой Сигни. Хемптон мельком взглянула на Авелину, и прошла дальше. Авелина встречалась с ней раньше, а однажды им пришлось обсудить одну ситуацию, связанную с зависимостью Клейдхейма от зеницы . Ещё тогда Хемптон показалась ей безучастной, заинтересованной лишь на словах, для вида.
Печаль, гнев, боль, и что-то ещё, такое, что должна чувствовать мать, чей сын обезумел и погиб. Но она спрятала эмоции... Если только испытывает их. Неужели даже это не способно вывести её из себя? Ледяная королева. Что сказал ей Мерсер? И что она будет делать дальше? Какое ей место уготовано? , - подумала Апрентис.
Зайди , - она услышала голос в кабинете. Не тихий и не громкий, голос обычного человека. Оптические mikrostrecken миротворцев синхронизировано погасли и снова зажглись, а затем оба они повторили приказ.
Авелина вошла в комнату. Первое, что она увидела, было голографическим берехом гигантского дракона, символа династии Хабераксов. Это был Нидхёгг, закрывающий крыльями окна, обвивший хвостом мебель. У самой его пасти сидел Мерсер Хаберакс.
Видимо, дракон был нужен для обеспечения безопасности короля в виртуальной среде. Его источником служили предикторные поля короля. Но король не киберифицирован, значит, использует устаревшую когнитивистскую медитативную технику, заменяющую зеницу . Нидхёгг не двигается, и, на взгляд деперсонификатора, является как бы встроенной в пространство кабинета вещью, которая была здесь всегда и без неё кабинет, как и сама вещь без кабинета, никогда не существовали. Но имперсонатору, модифицированному зеницей , Нидхёгг кажется чужеродным элементом иного измерения, возможно даже .