Всю ночь лил дождь, и утром город сверкает лужами. Серый цвет разложился на сиреневые, оранжевые, лимонные пятна. Это работа луж. Они родят радугу и они же растят город, делают его выше - так что начинает кружиться голова и становится призрачной даль.
Город все равно раскрасит любой цвет в оттенок серого. Ему плевать на своё изящество, на эти шпили. Он толстяк, даже в голодное время он жиреет. Его ничем не возьмешь, он вечный - и да здравствуют любые перемены!
В сердцевине клоаки громада имперской декорации - с колоннадами, решетками, павильонами. Гармония геометрических форм, принужденное единение пространства и времени - и нездоровый оттенок.
До поры все стихло.
Только ранними предутренними часами уныние успевает урвать у города чуточку времени, чтобы повластвовать.
Облаченный в походный камзол, Наполеон Бонапарт, император Франции, понуро сидит в кресле, уставясь в некую точку на бесконечной паркетной глади. Его чело мертвенно бледно. Император совершенно один посреди огромного темного зала, лишь лампа на столике, что возле кресла, освещает крохотное пространство вокруг него. Знаменитая треуголка лежит рядом с лампой.
Наполеон ждет, когда же наконец отпустит тяжелейший приступ меланхолии. Лицо его искажено гримасой душевной боли. Он что-то бормочет себе под нос...
В отдалении возникает белое пятно. Оно тихонько приближается к креслу с сидящим в нем императором, превращаясь в долговязого нескладного человека в белом балахоне с длинными рукавами - так может одеться лишь сумасшедший или поэт.
Пришелец тихонько подбирается к креслу сзади, так что Наполеон не видит его. Нога пришельца наступает на край балахона, и он, не сумев сохранить равновесие, падает на пол.
--
Ой! - вырывается у него сдавленный стон.
Наполеон резко поднимет голову, рука его инстинктивно хватается за эфес сабли, он оглядывается, перегибается через спинку кресла, и наконец замечает лежащее на полу тело в белом балахоне.
Наполеон встает, подходит к лежащему ничком, и переворачивает его на спину. Тот садится и растерянно смотрит на императора.
Широкая улыбка озаряет лицо Наполеона. Он раскрывает объятья, заключает в них неизвестного и восклицает:
--
Друг мой! Единственный друг мой! Наконец-то ты рядом! О, как я соскучился по тебе!
--
И я по тебе, твое... ой, то есть, Ваше Императорское Величество, - писклявым голосом отзывается неизвестный.
--
Друг мой! - объявляет ему император радостную весть. - Послушай, по какому делу я звал тебя! Я дарую тебе звание маршала Франции и беру тебя с собой в восточный поход! Так мы сможем быть вместе! Ибо я не желаю вновь тосковать на чужбине в разлуке с тобой!
На это незнакомец отзывается совершенно удивительной фразой, произнеся ее плаксивым голосом:
--
Ах! Но этого делать никак нельзя! Потому что тогда моя жена забъет меня до смерти.
--
До смерти? - изумлен Наполеон. - Но за что?!!
--
Ни за что! - пожимает плечами незнакомец. - Из зависти...
--
Да с чего ты это взял? - спрашивает Наполеон.
--
Взял? - вздыхает визитер. - Я ничего не брал. Просто она уже несколько раз пыталась это сделать!
--
Сделать что?
--
Забить меня до смерти, - поясняет визитер. - Только хитрость спасла меня. Я притворился мертвым, и она отстала.
Он смотрит на императора пустыми круглыми глазами.
Наполеон слегка озадачен. Он начинает ходить взад-вперед в раздумье. Сидящий на полу провожает его своим бессмысленным взглядом. Наконец Наполеон останавливается.
--
Скажи мне, друг мой, - задает он вопрос, - она... часто тебя бьет?
--
О! - с живостью восклицает сидящий на полу. - Все время! В моей семейной жизни не было дня без побоев! Она била меня руками, била ногами, даже головой била. Она умеет это делать. Очень хорошо умеет. И бить и колотить. И долбить! И колошматить! Мое тело - сплошной синяк. Она била меня шваброй, била совком, била ухватом, кастрюлями, поварешками, и даже предметами, назначения которых я не знаю, что было особенно жутко! Она била меня не только стульями, но пыталась и столом, и у нее получилось! У нас в доме совершенно не осталось никакой посуды - только груда битого стекла... и черепко-о-ов!
Сидящий на полу не выдерживает душераздирающей истории, которую только что рассказал, и начинает рыдать.
--
Но за что же, - недоумевает Наполеон, - за что же она тебя бьет?
--
За то, что я ничтожество! - с видом человека давно покорившегося судьбе кивает его таинственный друг. - Во всяком случае именно этим она объясняет свои побои - вероятно для того, чтобы мне не к чему было придраться.
Его рыдания переходят в тихий плач. Наполеон склоняется над сидящим, сжимает его плечи своими ладонями, и осторожно поднимает его с пола. Затем он вытирает ему слезы огромным рукавом его же собственного балахона.
--
Как же она смеет! - возмущается он. - Ведь ты друг самого императора!
--
Это злит ее еще сильнее! - тихо, но пронзительно пищит визитер из-под огромного рукава, вслед за чем громко сморкается в него.
Наполеон снова начинает ходить взад-вперед в глубочайшем раздумье.
--
Моя жена тоже не подарок, - рассуждает он себе под нос, - характер у нее не из легких... у нас тоже бывают склоки... и она физически, - он трогает шею и слегка кривится, - порой не уступает мне...
--
Вам хоть есть на чем вымещать обиду... - задумчиво замечает гость.
Наполеон резко поворачивается к нему. Выражение решимости появляется на его лице. Он твердым шагом подходит к столику, хватает свою треуголку и водружает ее на голову.
--
Тогда мы выступаем в поход немедленно! - торжественно объявляет он. - Прямо сейчас! Тем самым мы опередим твою жену!
--
И тайно! - падает новоиспеченный маршал на колени и молитвенно складывает руки. - Тайно - умоляю! Мы должны выступать в поход тайно-о-о!
--
Ну разумеется, - восклицает Наполеон. - К утру в Париже не останется ни одного солдата!
--
Тайно будем выступать? - продолжает беспокоиться маршал.
--
Разумеется! - успокаивает его великий полководец. - Ни одна живая душа не проснется, когда наши полки пройдут по улицам!
--
Т-т... тогда нам н-н... не мешало бы пы... пы... поторопиться! - заикаясь от страха говорит новый маршал Франции. - Должно быть, моя жена уже ищет меня... - он тревожно озирается по сторонам, потом смотрит на дверь - и из него извергается вопль ужаса: - Ой! Кажется, она меня нашла!
В этот самый момент снаружи слышатся истерические крики, и кто-то начинает неистово колотить в дверь.
--
Я знаю - он здесь! А ну открой!!! Убью! - кричат из-за двери. - Он здесь! Я зна-а-аю! Я всегда-а-а его нахожу!!!
Наполеон вздрагивает в испуге - такого поворота дел он не ожидал.
--
Жена!!! - вопит визитер, он же маршал, после чего падает на четвереньки и пытается залезть под стол.
--
Через черный ход! - командует Наполеон и, подскочив к столику, не без усилий вытаскивает из-под него маршала.
Задевая друг друга и путаясь в складках одежды, они стремглав бегут куда-то вбок и скрываются за одной из штор. Оказавшись за шторой, оба падают как подкошенные. Неестественно выгнув конечности, они лежат, не подавая ни малейшего признака жизни.
Усилия жены ворваться в зал наконец-то увенчались успехом. Распахиваются двери и, очутившись внутри, эта обезумевшая фурия начинает с диким грохотом крушить вазы с цветами, зеркала, плафоны и все, что только подворачивается под руку.
И посреди сцены разгрома меркнет свет.
Лежащие неподвижно Наполеон и Пьеро взмывают ввысь - и куда-то летят в темноте, все так же неестественно вывернув конечности. Посреди полета они вдруг замирают на месте, и повисев в воздухе долю секунды, срываются вниз и падают на дно ящика.
Спустя секунду туда же попадает жена Пьеро.
Свет снова зажигается. Теперь он намного ярче.
Зал взрывается овацией.
Кукольник закрывает ящик, надевает плащ и выходит на улицу. Солнечные зайчики веселятся в лужах и окнах.
--
Этому городу плевать даже на себя самого, - недовольно бурчит кукольник, посмотрев вокруг. - Этот толстяк жрет себя и испражняется собой.