Аннотация: Мысли и впечатления, вызванные к жизни рассказами первой группы конкурса Укол Ужаса-7
Собственно, участники подсудной мне группы уже все это прочитали, потому посвящается всем тем, кто еще не нашел для себя чего-то интересного или хочет найти еще, еще и еще... Для литературных обжор, в общем.
Финн Т. Маски
Кажется, все авторы УУ-7, выбравшие первый набор картинок, соревнуются в том, кто создаст самый мрачный мир и придумает самую страшную болезнь. У автора этого рассказа получилось войти в число лучших, по крайней мере в этой группе. Для создания эмоционального фона был выбран практически беспроигрышный вариант - ребенок в качестве главного персонажа. Ребенок преждевременно повзрослевший, а затем и вовсе трансгуманизированный. Именно к развязке, когда описываются новые ощущения Ани, рассказ превращается в хоррор.
Однако в угоду объему рассказа читатель не вводится в созданный автором мир, а вбрасывается в него. Автор не подготавливает к восприятию мира: непонятно, насколько это альтернативное настоящее или насколько удаленное будущее. Похоже на альтернативное настоящее, даже на прошлое, потому что все эти талоны и вездесущие полицейские - отличительные признаки совсем другого времени. Если же это удаленное будущее, в котором, предположим, закончились нефть и газ, почему оно так похоже на прошлое? потому что история повторяет себя? но ведь стимпанка вообще не было в истории! мышление людей в таком мире должно бы серьезно отличаться от привычного. Это не так важно для сюжета, он в рассказе действительно трогает и ужасает, но для атмосферы важно.
Но это все укор скорее не автору, а организаторам, которые, с одной стороны, дали картинку вымышленного мира, а с другой - настоятельно посоветовали поместить действие именно в России. В этом вся условность "простой" темы, которая бросает на самом деле серьезный вызов. Я считаю, что в общем и целом вы с ним справились.
Разве что еще пара-тройка моментов :) мелкие такие придирки
Владик, одноклассник Анны - небольшое недоумение вызывали меняющиеся суффиксы в именах всех персонажей, кроме главной героини. А ведь она такая же, как все они, все они горя хлебнули, но почему она - величественно Анна, а другие - владики и верочки? Ну а госпожа Мышкина звучит совсем уж иронично, чуть ли не с сарказмом, хотя понятно, что никакого сарказма у девочки по отношению к ней нет. Если был бы, она внезапно стала бы еще более неприязненным персонажем, чем в конце.
блюдце с потемневшими, покрытыми пятнами плесени кубиками концентрата - три слова без ущерба для контекста превращаются в одно: плесневелыми :)
Анна машинально черкнула пером по серому листку - придирка тоже совсем маленькая, которая возникла только при перечитывании. Вряд ли вы это специально сделали, но этим словом "машинально" вы как будто бы начали превращать девочку в машину до того, как это начало делать государство. А ведь она этого не понимала, когда подписывала контракт. На мой взгляд, не самый удачный выбор слова. Кстати говоря, а как получается, что полисмены становятся такими безвольными? Почему государство и других не сделает такими же? Тех же учителей, например. А то в рассказе попался прям романтик, солнце у него пытается пробиться сквозь край горизонта :)
Софронова Е.А. Сентябрьские глюки
Остается только догадываться, что могло произойти с главной героиней, чтобы в ее подсознании поселились такие веселые ребята, ведь автор делает максимум четвертинку намека. Отражением чего стали Рыбак, Штюрфриц и Скелет? Личной драмы или драмы народа? Но если слово "драма" тут уместно, то почему ее пальцы "восторженно" бегают по клавишам ноутбука? А если никакой драмы не было, то вообще откуда глюки?
В отличие от фабулы, художественный уровень рассказа не вызывает вопросов: это ни много ни мало эталон малой формы, по крайней мере в выбранном жанре. Потому что жутко действительно становится. Не сначала, когда все происходит в подсознании, а в конце, когда это происходящее аллегорически повторяется в реальности. Более того, рассказ выделяется тем, что действие в нем, в отличие от многих других написанных по "легкому" набору картинок, происходит не после войны, а во время ее.
Кстати о войне: очень надеюсь, что писалось не на злобу дня, а в общем и целом про любую войну. Нехорошо одну войну из ряда других выделять, будто войны на фундаментальном уровне как-то отличаются.
Кузнецов К. Нигде
Стоит сказать прежде всего, что к концу прочтения рассказа - со всеми его плюсами и минусами - приходит понимание, насколько ухудшает ситуацию название. Оно слишком общее, слишком нейтральное, в нем никакой специфики, в то время как в самом рассказе есть хотя бы намек на специфику. Впрочем, и этот намек оказывается притуплен, причем не кем иным, как самим автором. Пускать автора в произведение или нет - выбирать писателю, а сами решения равноценны. А вот решение смешать в рассказе персонажа и автора не равноценное, а, прямо скажем, менее удачное.
В конце этого рассказа можно было бы прибавить "вот и сказке конец, а кто слушал - молодец", но все-таки в нем есть, кроме автора, и другие лица. И лица эти говорят интересные вещи! Да, они делают это в лоб, в статичных сценах, в наставительном духе: мол, вот как надо НЕ жить. Но ведь именно это и делают иногда родители некоторых детей, не так ли? На этой мысли, на идее повторного взросления в загробном мире, и стоило бы сконцентрироваться, потому что она - одна из самых оригинальных на этом конкурсе. Вот честно, за одну ее ваш рассказ получит (по крайней мере, от меня) один или три балла.
Высший балл, как автор наверняка понимает, не дают поставить минусы рассказа. Некоторые сцены написаны неуверенно, скупо или, как верно выразил другой комментатор, картонно. Эти сцены вступают в резкий контраст с удачными, которые двигают рассказ вперед, передают его замысел и вызывают у читателя эмоциональный отклик. Именно в эти редкие удачные моменты и становится страшно, и это, разумеется, не первобытный страх, а мистический, страх непонимания того, как жить после смерти так, чтобы по ту сторону не страдать еще больше.
Не очень, конечно, нравится мне, что звучат такие религиозные термины, как дьявол и грех, но это потому, что лично я предпочитаю думать о загробном мире в нейтральном ключе, а не как об институтах, появившихся с ведома высших сил. Высшие силы в этом рассказе упоминаются, но раз они особо не действуют, был ли смысл их упоминать?
Тема конкурса отлично отображена во внутривагонном описании, а вот вторая картинка что сбоку бантик - не более чем декорация. Впрочем, у меня этого и самого наблюдается, так что не сочтите за поругание; просто замечание.
В итоге получился рассказ, обладающий огромным потенциалом и как хоррор, и как передатчик идеи. Однако по каким-то причинам потенциал не был реализован... надеюсь, по уважительным (не хватило времени, например), потому что на странице автора мы видим множество произведений, тогда как рассказ создает впечатление произведения дебютного. Что помешало избавиться от навязчивого присутствия морализаторствующего автора? от лишних для композиции сцен? от множества орфографических, пунктуационных, грамматических, речевых ошибок? Остается надеяться, повторюсь, что это было коварное, безжалостное время. Иначе я просто не нахожу оправдания такой досадной неудаче такого удачного замысла.
Капрарь С.С. 5+5
Этот рассказ - единственный в первой группе, а может, вообще единственный среди участвующих, в котором пишется собственно о страхе. С философией главного персонажа знакомиться так увлекательно и жутко, что отсутствие диалога не воспринимается, как недостаток, хотя обычно отсутствие в рассказе голосов живых людей делает его очень уж тихим. Пожалуй, это и есть единственная претензия к рассказу - главный герой будто бы глуховат и не воспринимает звук. Мадонна закричала - вот единственная звукопись рассказа... нужно ли больше? По субъективному мнению обозревающего - да. Он все-таки не художник или скульптор, чтобы уделять внимание лишь облику. Если уж впитывать страх - так впитывать полностью, вместе со звуками. Либо можно было бы повернуть так, что звуки раздражают его, поскольку напоминают о том самом убийстве, и добавить в ключевую сцену рассказа кляп.
Все остальное в рассказе безупречно и заслуживает высшего балла. Вид от первого лица полностью себя оправдывает: проза реального писателя получилась сродни прозе писателя вымышленного, которая гротескная и пышная. Это слово, "приапический"... впечатляет, в общем.
Тема, нужно признать, растянута в абстрактную прозрачную пленку и натянута на тело рассказа. Однако это не ужесточает оценку, потому что лучшую ставить больше некому.
Ваш рассказ немного похож на мой, кстати говоря. Там даже слова post portem и ars встречаются, не говоря уже об эстетическом аспекте истязания. Правда, у вас более логично получилось все, более плавно и без вмешательства потусторонних сил, а я всем этим делом пренебрег слегка... так что снимаю шляпу.
А теперь несколько мелких придирок, если позволите :)
агнец, наконец, не позволял вести себя на заклание - вроде как только что девушки были в поиске порочности и греха, а теперь они невинные агнцы. Я понимаю, что это может быть жесткая ирония, но все-таки при вашем внимании ко словам я бы назвал это недочетом.
Новый план требовал некоторого времени и терпения на подготовку - об это "некоторого" спотыкаешься в литературном лесу, как о корень :) без него же предложение не теряет смысла, а звучит более плавно.
Мне всего-то необходимо найти хотя бы еще несколько прелестных созданий - это по сюжету придирка; он вроде как недавно переживал очень сильно, что умерла Единственная, Мадонна, Муза, а тут уже сорваться хочет :) хотя, с его мотивацией все объяснимо.
Калашникова Е. Последний портал
Как известно, кино - это последовательность кадров, сменяющихся со скоростью 24 в секунду. Автор этого рассказа выбрал стиль предложений-кадров, однако поскольку некоторые "кадры" описывают длительные процессы, картинки сменяются в голове читателя слишком быстро, а это для восприятия уже не очень хорошо. Операторы как будто бы не желают задерживать камеру на одной сцене, одном персонаже, а как можно чаще мотают ей, чтобы показать как можно больше. Что останется в голове у зрителя от такой манеры съемки?
Впрочем, эти замечания справедливы только для первой части рассказа, для его завязки и основного текста. В кульминации "камера" наконец-таки фиксируется достаточно долго на происходящем, и это позволяет "зрителю" испугаться. Если погоня монстра еще не была слишком страшной, то в момент оживания статуй за персонажей начинаешь откровенно болеть. Правда, потом появляется ненадолго "бог из машины", но он, вопреки ожиданиям, сам тут же вынужден убегать... убегать куда? Оказывается, к хэппи энду.
Если честно, я ждал подвоха; ждал, что последний портал приведет их в мир, который будет хуже или не лучше предыдущих. Однако автор решил, что герои настрадались достаточно. Что ж, они действительно настрадались: сначала в умирающем от радиации мире, потом в мире призраков. Однако показано все это настолько сжато, быстро, обрывисто, что я не успел этим проникнуться, а потому отдых для героев представляется незаслуженным. Объективно я понимаю, что это не так, но истории же воспринимаются читателями субъективно, а на этом уровне я не почувствовал, что мальчик и мужчина испугались достаточно. Точнее, то, что с ними произошло, никак не повлияло на их психику: они радуются новому миру, будто бы память о старом внезапно им отшибло. Возможно, так оно и есть.
К соответствию тематическим картинкам претензий практически нет, разве что первая немного притянута за уши, но у меня самого так же притянута вторая.
Думали, это все? тогда вот еще несколько мелких придирок :)
Из неплотностей труб просачивался пар - скорее опечатка, прошедшее время некстати закралось в настоящее
Надпись на незнакомом языке - сначала с героями призраки говорят на понятном языке, потом они видят надпись на непонятном, потом в кафе понимают, что рок на английском... может. так и задумано, чтобы создать более хаотичную атмосферу, но не спотыкнуться на этом я не мог)
маленький восьмилетний мальчик - в начале рассказе ничего не сказано о девиациях в росте мальчика, а значит, эпитет не требуется: восьмилетние мальчики по умолчанию маленькие.
Маликов А.Н. Я все расскажу тебе утром
Рассказ вызывает ассоциацию с одним из моих любимых супчиков - сборной солянкой: много самых разных ингредиентов. Обычный маньяк, необычная умница, обычный монстр в шкафу, необычный щенок, обычное полнолуние, необычные призраки... однако на результате сказывается как недобор, так и перебор компонентов. Разберемся, что же мы тут имеем.
Разнообразие - это хорошо, но его тут, по мнению отзывающегося, перебор. Однако это вредит не самому рассказу: как история он читается довольно увлекательно, хотя некоторые диалоговые моменты затянуты (например, историк мог рассказать об отце поменьше, а остальное узналось бы уже в поезде). Перебор вредит удачной идее, интересной мысли которая на миг промелькнула и тут же пропала неразвитой - о том, мертвых не хватает, чтобы уследить за живыми. В рассказе есть и другие персонажи и явления, которые помогают живым, но на которых настолько удачной мысли не нашлось, и потому они будто бы пытаются перетянуть на себя важность, но не выходит.
Жутко было, но, что самое интересное, не в кульминационной сцене, когда было уже слишком много сил, противостоящих лиходею, а потому весь страх улетучился. А вот завязка и постепенное нагнетание... понятно, конечно, с самой первой сцены, что учитель нехороший, и страшно становится, что любая девочка может вот так попасться ему на крючок, а на всех никогда не хватит сверхъестественных телохранителей.
След второй картинки есть, а вот первой - практически нет. Метро как место кульминации все-таки лишь смутно соответствует.
Несмотря на что бы то ни было, впечатление осталось положительное, и описать его можно теми самыми словами, что звучат в заголовке и в конце. Девочке бабушка расскажет утром, как все было или не было, а читатель расскажет сам себе, когда захочет, как все было... ну, или не было.
Уже расслабились? Тогда несколько придирок по мелочи :)
На станции и в самом деле присутствовал только один тоннель - ох уж это стремление избавиться от слова "был", не всегда идет на пользу
Белый лунный свет в многочисленных окнах погас и загорелся уже синим. Под потолком станции неразборчиво и истерично загоготал громкоговоритель. Или нечто в качестве громкоговорителя, вцепившееся в потолок когтями на своих многочисленных лапах - два раза в одном и том же предложении встречается длинное, канцелярское слово "многочисленных". Мы не индейцы все-таки, можем посчитать в цифрах, а если не можем, то говорим что-нибудь более выразительное.
У последнего вагона, возле Аньки, почти всю ширину перрона занимала очень крупная тётка - "очень" слово позволительное для прямой речи, и прямой речи оно у вас в репликах архитектора стоит по адресу, придает персонажу живость, несмотря на противоположный экзистенциальный статус. В речи автора слово "очень" не очень хорошо смотрится.
Толпа прижала их друг к другу, и Сергей Семёнович обонял запах коньяка, истекающий от соседа - в одном предложении совершенный и несовершенный вид, не очень по-русски :)
Джекил и Хайд. Аутофагия
Если в состязании юмора вряд ли будет хоррор, то в состязании хоррора обязательно бывает юмор - этот закон доказывает уже седьмой УУ. Попытаться насмешить там, где другие пытаются напугать - неплохой способ выделиться. Только вот что проще: вызвать хохот или ужас? Фильмы наподобие "Зловещих мертвецов" и "Живой мертвечины" однозначно отвечают на этот вопрос.
Что ж, если уколы ужаса в ходе рассказа мы не испытываем (веди их не испытывает ни один персонаж), то уколов юмора тут предостаточно. Лично мне понравилось предложение посадить елочки, чтобы избавиться от запаха - образец именно юмора, почти все остальные шутки - это стеб, а стеб - это на любителя, коим я не являюсь и потому не могу оценивать объективно его ценность.
Есть у рассказа и мыслетворческий посыл - мол, все мы можем заразиться так же легко ментальной аутофагией, как и телесной. Однако ожидает ли читатель такого морализаторства от юмористического рассказа? Или автора поспорит и скажет, что этот рассказ - вовсе не юмористический? Я отвечу, в таком случае, что гораздо лучшим способом передать такой посыл был бы драматический характер произведения. Представьте себе какой-нибудь известный постап или антиутопию, написанную в юмористическом ключе... ну не трогает ведь?
Искренне говорю вам, что до момента морализаторства у вас отлично получался абсурд, за исключением разве что канцеляризмов, которые, увы, не прибавляют к юмору. Если бы только не было этой непонятно зачем нужной амнезии, не было бы внезапно рассудительных и даже осуждающих речей свихнувшегося капитана... если бы только рассказ начинался с абсурда, продолжался им и заканчивался им же, то был бы выдержан по стилю и оказался бы среди кандидатов в финалисты.
Если бы да кабы, грибы во рту росли бы.
Гарбакарай М. Падай ниц пред Крысиным Королем!
Несмотря на то, что рассказ - в топе самых длинных на Уколе Ужаса, читается он быстро. В основном благодаря тому, что в нем разумное отношение диалога и текста, короткие абзацы и непосредственные переходы между частями (конец одной и начало другой редко прерываются, как это часто бывает, пространными размышлениями или описаниями). объяснения в конце, правда, сводятся к обычному мороку (вариация амнезии, аффекта и прочих приятных вещей, которые вынуждают персонажа ни черта не помнить), то есть автор все-таки разрубил гордиев узел... но зато как его завязал!
Рассказ действительно жуткий. И вовсе не от осознания, что скоро все должны пасть ниц пред крысиным королем (про него отдельно ниже), а от того, какие поехавшие бывают люди и как автор описывает их внешний вид, повадки, манеру речи. Персонажей многовато для относительно небольшого рассказа, но от того их разнобойный гул звучит еще более зловеще.
Автор нарисовал много пугающих картин, но четкого ментального следа тематических обозревающий не увидел. Никто не требовал, чтобы персонажи простой картинки выглядели именно так и были именно в поезде, более того - чем более аллегоричная трактовка, тем лучше. Однако трудно (ну, или слишком легко) решить, кто из героев рассказа какому образу на первой картинке соответствует. Город же как место действия появляется в начале мельком и в конце абстрактно. Однако цепь событий все же приводит к локальному апокалипсису, поэтому можно представить, что рассказ не несет в себе след картинок, а оставляет его. Что ж, как вариант.
Рассказ, безусловно, не о крысином короле, а о людях, повязанных общей слабостью - неспособностью смириться или бороться со своими неприятностями без вмешательства нечистой силы. Если я правильно понял аллегорию, то она замечательна, за одним разве что уточнением: доподлинно известно, что крысиный король - явление случайное. То есть он сначала должен образоваться, а потом ему уже приносились бы жертвы. В рассказе же вышло так, что жертвоприношение его и образовало. Впрочем, другая часть легенд о крысином короле сработала: по поверьям он действительно предвещает беду.
Думали, это все? тогда несколько придирок по мелочи :)
И остановился. Оттуда, из глубины переплетенных тел показалось еще одно отдельное тело - во-первых, повторение слова "тело" ненужно, а во-вторых, не нужно слово "отдельное", потому что в описании не сказано, что тела стали одним целым. Их переплетение создало массу, да, но каждая отдельная часть "короля" остается узнаваемой.
Другое дело - они же, мои друзья, подбросили мне работку на дом: продвигать разные компании в социальных сетях - ну зачем тут "разные", и так понятно, ведь число множественное :)
Она даже не подозревала, что коронация произошла - произошла от чего? :) все-таки про такие события (коронация, инаугурация) говорят обычно "состоялась". Произойти они тоже могут, конечно, но все же... занудство все же не всегда вредит.
Бондарева О.И. Солнечная, 5
Рассказ автора - это одна большая кульминация, не считая финала, отделенного от нее пустой строчечкой. Напряжение начинается уже в завязке и только нарастает, благодаря превосходным описаниям. Безусловно, один из самых атмосферных рассказов в этой группе, да и вообще. Соответственно - главный кандидат в финалисты не только этой группы, но и вообще.
Не обойдется, тем не менее, без толики критикантства. Про концовку уже много было сказано другими комментаторами - это настолько резкий переход от экшена и драмы к финалу в стиле "Властелина колец", что даже не верится, будто все могло закончиться так (относительно) хорошо. Добавлю только, что возникает вопрос: почему в голове главного персонажа возникла именно такая аллегория? Понятно, что картинка многим навеяла стимпанк, но ведь наш персонаж не участвовал в УУ. Тем не менее, перечитывать написанное хочется.
Страху натерпелись! В моем рассказе главный герой тоже попадает в толпу, хоть и гораздо меньшую... скорее, попадает просто "в ряды", а у вас великолепно описана именно толпа. Все эти бабушки, механизмы, рабочие... не понять, куда надо смотреть, откуда может придти опасность, как окровавленные пальцы еще держат заветный билет. Причем ответ "везде и отовсюду" не устраивает, ведь глаз всего пара, и те заслонены грубой тканью.
Этим не обойдетесь :) вот еще несколько придирок по мелочи
я и не взглянул бы в сторону пропахших углем вагонов на расшатанной ржавой рельсе, которые, звеня и дребезжа, тащились над моей головой - сначала употребляется в "сторону", а потом сразу "над моей головой"; лишний является либо начальное направление, либо уточнение. Я лично оставил бы только второе
Сердце толкнулось в ребра, остро засосало под ложечкой - читается так, будто бы сердце засосало :)
Не может быть! Михаил! - громко и радостно удивляюсь я - восклицательные знаки уже стоят, не нужно еще сильнее прибавлять громкость наречием.
Фоменко А. Гибель Вавилона
Хотел этого автор или нет, но ставка в рассказе сделана на атмосферу. В результате половина рассказа - это описание того, как ужасно выглядит мир и как плохо в нем живется. Это еще бы ничего, но зачем описания рутинных обязанностей товарища главного героя? Ведь он не следователь, да и детектива все равно не получилось. Однако несмотря на то, что в рассказе достает лишнего, читается он быстро и легко, за это спасибо коротким абзацам и обилию диалога.
Было ли страшно? Что ж, физическому и психическому главного героя, а читатели обычно ассоциируют себя именно с ним, ничего не угрожало. Автор сделал все для того, чтобы ГГ стал закоренелым циником - записал его в полицию и поместил в умирающий мир. Такого персонажа в таких обстоятельствах ну очень сложно напугать; должно произойти нечто совершенно безумное. Описания "литров крови" и "грязных улиц" даже близко к этому не подошли. Удачным в этом плане решением было бы сместить акцент на девочку, причем с самого начала. Вот про нее читать было бы жутко, если бы с ней творилась еще большая чертовщина, чем с городом и миром.
След картинок оставлен четкий, хотя скорее для проформы. Тут во многих рассказах этот самый "город" пытается стать одним из главных героев, потому что он весь такой темный и влияет на рассудок персонажей, но получилось это лишь у единиц.
В итоге пафосный, библейский заголовок создает высокие ожидания, которые удовлетворяются лишь отчасти. Да, есть малолетние шлюхи, но читателю до них не меньше дела, чем самому герою. Есть религиозные и не очень проповедники, которые действительно могут быть ужасными личностями, но в рассказе антагонист-проповедник - не человек, и это внезапно не делает его страшным. Страшно то, что не поддается объяснению, тут же все понятно. В общем, гибель - это все-таки процесс, динамика, а рассказ, несмотря на вставки экшена, статичный. Новостные сводки передают, что все везде становится хуже и хуже, и дочери главного героя становится хуже, но город, этот массив между квартирой Ивана и миром, уже умер, и антагонист всея рода людского пришел собирать армию трупов (он их сам же так назвал), которые за все время рассказа ни разу не были живыми, а если и были, то вне поля зрения читателя. А задача автора - как раз показать, а не рассказать.
Думали, что отделались? тогда вот еще несколько мелких придирок :)
Облезшая выцветшая машина мчалась по грязному мегаполису, объезжая всевозможные препятствия. Свет фар выхватывал из темноты воронки от ударов с воздуха и сгоревшие рамы автомобилей - зачем сначала говорить "всевозможные", а потом описывать, какие же именно?
Станция была пуста. Метро не работало уже долгие годы, но тут всегда сновали люди - я понимаю, вы хотели сказать, что "раньше" тут всегда сновали люди, но без этого слова отрывок выглядит абсурдным.
Таких парней было, как минимум сто. У каждого из них в руках было оружие. Кто держал нож, кто дубину, кто-то поджигал "коктейли Молотова", а у нескольких были даже пистолеты - ох уже это "было" :) кто-то из местных авторов слишком усердно пытается избавиться от него, другие же, включая вас, не пытаются вовсе. Обе крайности плохи, а чтобы было хорошо, нужно знать меру.
Никитюк В.Ю. За тонкой дверью
На протяжении чтения не покидало ощущение, что изучаемое произведение - вовсе не рассказ... ближе к концу так оно и оказалось: автор написал сказку о просто человечке по имени Валера, который сначала ничего не понимает, а потом все понимает благодаря чудесным событиям и волшебным персонажам. Даже стилистика произведения - эти короткие предложения, эти восклицательные знаки, эти замечания от автора (смотрит Валера - а за окном какой-то странный пейзаж! и прочие подобные).
Ну хорошо, сказки тоже могут быть страшными. Страшна ли эта сказка? Нельзя сказать, что нет; просто ее потенциал оказался похоронен под многочисленными манифестациями хоррора. Многие начинающие в этом жанре авторы делают распространенную ошибку: пишут, как их герою "сделалось страшно", как вокруг "творились ужасы", какая установилась "жуткая атмосфера". Слово "страх", "ужас", "жуть" в хорроре допустимы только тогда, когда автор сам или через персонажа отстраненно размышляет о природе этого явления. Использовать слово "страх" в описании означает убить страх в читателе.
А страх мог зародиться, если бы метания героя остались в его голове и были бы оформлены без лишних, самоочевидных слов. Когда главный герой в начале, пока это не стало сказкой, а еще могло стать рассказом, думает скорее о незаконченном отчете, чем об открывшейся ему реальности, создается интересный, хоть и банальный в современном фикшене конфликт - между привычной рутиной и непривычными приключениями. Страх выпасть из своего мира и попасть в чужой мог бы сделать это произведение рассказом в жанре хоррор, да и картинки тогда могли бы отпечататься более изобретательно, а не для проформы. Однако стоило Валере проснуться, как все разрушилось. Персонажи в вагоне стали вести с ним воспитательные беседы, у него стали появляться способности, у способностей - побочные действия... в общем, все признаки притчи. О том, как Валера Тимофеев за тонкую дверь попал.
Обычно в конце своих обзоров я придираюсь к мелочам, но в данном случае их слишком много. Не поймите меня неправильно: текст относительно грамотен и легко читается, но стилистика хромает. Эти бесконечные троеточия, эти восклицательные знаки, эти "были" везде, где только можно... Ваше произведение имеет полное право на существование, но не как рассказ жанра "хоррор".
Мудрая Т.А. Метрополь
Пожалуй, каждой каждому досталось в подсудной группе по меньшей мере три действительно хороших, сильных и стильных рассказа. Возможно, исходя из этой меньшей меры организаторы и придумали систему оценивания. Рассказ Метрополь - как раз один из тех, что получит заветную цифру, и понятно это с самых первых строк. Начало не просто окунает или бросает читателя в атмосферу - оно его туда выбрасывает, как выбрасывает Увраж вагоны с мертвецами и прочие интересные штуки. Кстати, отдельное спасибо за название явления: щепотка французского - потрясающая приправа к любому языковому блюду.
Можно ли сказать про хоррор, что он романтичен (при всех условностях этих слов)? Рассказ дает однозначный ответ: можно. Главной героине ни разу не становится страшно, она чувствует уверенно, комфортно и даже живо, несмотря на ее экзистенциальный статус. Она вроде как ничего не делает на автомате, никто не бросает ее воле вызов, никто не пытается ей против ее желания навредить; страх рождается прежде всего ощущением беспомощности, а оно сквозит только в самом конце. Страшно скорее то, что осталось за рамками рассказа, в его вымышленном продолжении.
Тематические картинки отлично обыграны; персонажи в вагоне взяты буквально, без аллегорий, как любят некоторые авторы, но зато как описаны. По сути, обозревающий именно их назвал бы главными героями этого рассказа. Их реплики гораздо более выразительны, читать про них интереснее, чем про любого другого персонажа. Эти ребята более живые, чем тот же Николай, от которого ничего, кроме тела, мы так и не получили, да и не надо было.
Ощущение от рассказа весьма пелевинское, что опять же делает его страшным не здесь и сейчас, а в домысливании... а может, и не делает: зависит от моего настроения продолжать или не продолжать цепочку событий в воображении. Этот рассказ можно прочитать трижды и трижды закончить по-разному; цифра, как понимаете, условная. Лично я прочитал дважды, и запомнились мне в результате две вещи: троица мертвяков и потрясающее обращение с языком. Нотки французского, украинского, польского, английского - все они должны звучать в современной литературе, которая не привязана, как это было раньше, к какому-то месту. Хочется думать, что автор частью современной литературы станет. А пока мы тут все, эт самое, пытаемся становиться.
А вот еще и не конец :) несколько придирок по мелочам
жаркие губы по всему её телу - ох уж эти "всему" до "своей" :) он что же, ее холодные коленки целовал с обратных сторон? такой момент девушка почувствовала бы особенно и запомнила, если уж любовник такой прекрасный, а если этого не было, значит, тело было не всё.
приникала к шее выкидными клыками - тут не столько придирка, сколько уточнение; у вампиров клыки действительно выкидываются? это действие все-таки механическое, представляются поршни и пружины, а в книгах и фильмах клыки либо всегда при вампирах, либо соответствующие зубы в нужный момент магическим образом удлиняются. Меня всегда интересовали ощущения вампиров в этот вот момент удлинения... боль они вроде как могут чувствовать, но, по всей видимости, только от специальных средств, а на зубную им наплевать)
В небесах и под землёй начало происходить непонятное - читатель видит мир глазами героини, информация о нем обрабатывается в ее разуме, а она все-таки сама существо необычное, и в необычном мире живет уже долго. Разве стала бы она описывать что бы то ни было как "непонятное"? Это как про какого-нибудь Гэндальфа написать "непонятная сила полилась в навершие посоха, и оно засветилось" :)
Иевлева А. Безумный Шут
Надо признать, что этот рассказ - демонстрация того, как НЕ надо варить "сборную солянку". Точнее, как НЕ надо ее употреблять: этот суп густой, кушается медленно, смакуется, а этот рассказ вливается прямо в глотку. Не успевает читатель ознакомиться с главным героем, как его знакомят с миром, не успевает с миром - знакомят с командой главного героя, не успевает с ней - командир уже жертвует собой и посылает всех в бункер, не успевает с бункером - появляется...
... появляется ключевое недоумение рассказа - девушка из японской легенды. Ладно бы действие происходило в Японии, это было бы просто банально. Но поскольку действие происходит на территории России, это не только банально, но еще и не к месту. Да, легенда жуткая, и она могла бы возыметь эффект, если бы у появления девушки в бункере была предыстория. А так - никакого нагнетания обстановки, все в лоб, все в спешке, все в пустоту.
Придираться по языку, как в других обзорах, не буду, поскольку ну очень много канцеляризмов, копаться в них - все равно что в бумажках, а я это делаю не люблю. Просто запомните, что "шарф и фуражка" - не лучшее в звуковом плане сочетание :)
Это мог быть фанфик про то, как у Джокера появились шрамы на лице, тогда рассказ был бы хотя бы забавным. Но... увы.