Удивительное чувство, когда светлое солнце с голубого неба ласкает своими лучами твою кожу, лучи согревают твое лицо, но тебе не жарко, и ты не изнываешь от жажды - все так, как и должно быть.
Детский смех неподалеку наводит такое умиротворение, что тебе кажется, что ты уже в конце своего пути, что все дороги уже пройдены и тебе не надо ни куда бежать, торопиться. Ты можешь просто сидеть и наслаждаться спокойствием...
Вдруг, как гром среди этой идиллии:
--
Hey-yo ! Hey-yo, kam !(“Эй ! Эй, ты !”)
Что за тарабарщина? Кто это? Почему я это понимаю?
Я открываю глаза -...лучи мирного солнца исчезают,...смех детей растворяется в зловещем шелесте песка, скатывающегося с безмолвных песчаных дюн,...небо становится опять уже "привычного" желтого цвета...я снова здесь, в пустыни.
"Чей же это был голос?"- медленно начал соображать я, уже машинально, за долгие годы отработанным движением, расстегивая кобуру и вынимая из нее обрез.
Наконец, сквозь прорезь слипшихся от крепкого сна глаз я увидел силуэт. Не много приглядевшись, я разглядел, что это был один этих дикарей-туземцев. Он был неплохо сложен для обычного дикаря, но был абсолютно гол (не считая набедренной повязки, которая особой защиты не представляет) и в руках сжимал самодельное копье, и поэтому представлял собой легкую мишень.
Он стоял неподвижно, метрах в шести от меня, но завидев, что я проснулся и пытаюсь что-то сделать у себя с левым бедром, встрепенулся (он даже подпрыгнул от удивления). Наверное, этот дикарь подумал, что я уже мертв (видимо на столько плохо я выгляжу после скитаний по это пустоши), но он не был в этом уверен и решил в этом убедиться. Но теперь он понял, что ошибся и уже живо что-то лепетал:
--
Hey-yo, fraz ! Fraz !! Odir I thraw I spar ! (“Эй, не двигайся ! Не двигайся!! А то я кину свое копье !”) - он с такой гордостью за свое оружие произнес “spar”, что мне даже стало его не много жаль.
Но как уже человек умудренный опытом я не стал медлить - выхватил свое оружие и на наставил на него. Туземец видимо был совсем не опытный и потому метнул свое копье так, что оно лишь чиркнуло по рукаву моей куртки и отскочило в сторону. После этих его настолько беспомощных действий мне стало его окончательно жаль, и я решил не тратить на него патроны и убивать его.
Я быстро подбежал к нему, пока он еще осознавал, что совершил ошибку, и с небольшого размаху ударил его по голове рукоятью обреза. Он негромко вскрикнул, но тут же обмяк и повалился на меня...
Не знаю, что на меня нашло, но у меня исчезла всякая агрессия и неприязнь к нему. Даже, напротив, - во мне заговорила отческая забота...я увидел, что нарушителю моего спокойствия не было еще и двадцати, он был еще совсем юнец. Я оттащил его в тень (не оставлять же его жариться на солнце).
Пока я его тащил, то успел разглядеть его племенную раскраску - судя по всему он был из племени "Восходящего солнца" (я сам так их назвал, потому что они каждому из своих сородичей рисуют на спине круг с исходящими из него лучами, возможно, они под этим рисунком подразумевают что-то свое, но для меня это солнце). Это не воинствующее племя. Видимо этот малец отправился на поиски приключений...ну что ж, он их нашел не отходя далеко от дома (до их пещер всего около десяти-пятнадцати километров).
Они говорят на смеси ломаного английского и на столько же ломаного немецкого. Но в своем сне я на столько погрузился в мир своей мечты, что об этом мире забыл как о кошмарной галлюцинации...И так со мной каждый раз, но для меня это все время как в первый раз, может быть это от того, что я по настоящему засыпаю примерно только раз в месяц, а все остальное время только лишь дремлю, вслушиваясь в каждый шорох пустыни...