|
|
||
Старое православие
Настоятелем монастыря был бойкий толстопузый полунагой монах по имени Рубаха-Парень. Очень он бил солдат своих, заключенных - монахов бил. И ещё любил, плюясь семечками, расказывать анекдоты из скабрезных.
На мой вопрос, за что он их так, отвечал он: “Бью за то, что люблю. А если б не любил, то и не бил”.
---
Близ одичавшего озера Смертной Тоски встретил я беглого зэка в оборванной одежде с затравленными глазами, выкатившимися от смертельного ужаса. Он отбыл свой срок, этот земной заключенный, и сбежал прежде времени. Кто бы подумал, что именно из его уст я услышу сказание о 32 явлениях Божией Матери 18-летнему мальчику, так и сгнившему где-то среди надымских нар, так и растворившемуся в чифирном дыму.
Раньше я думал, о житии Пречистой Девы можно прочесть только в Четьих Минеях Дмитрия Ростовского и литургических феериях. А оказалось, Божия Матерь, Заключенная российская, является российским заключенным. Видимо, срок отбывать человеку - явление всеобщее, предполагающее некое заведомое преступление, приведшее нас в этот мир.
---
В концлагере под названием “Дрожащая апокалиптическая дыра” встретили мы сивоухого брата Иоанна, лет 45, с ушанкой на голове и очень теплым взглядом.
Прошлое тридневно застряло в нашей памяти и билось струйкой крови. Брат Иоанн поведал нам о своем фатальном выборе пути: выбирал между Братом, Лежащим на Верхнх Нарах и Братом, лежищим на Нижних Нарах И не мог выбрать. И сказал: “Выбираю между”.
---
В местечке Окровавленная радость встретили мы брата гомосексуалиста с червяком в зубе. И он долго растолковывал нам, что сифилис у зэковских клопов вызван эпохой НТР и что если бы скорость машин в Москве не превышала 60 км/час, случаи убийств в казармах уменьшились бы вдвое.
---
Когда издох красный бешеный пес по имени Митрополит, в сараях объявили карантин. Никто не решался смотреть на страшненькое зрелище: как ядовитая туша пса глухо скатилась в могилу и тотчас сама собой засыпалась землей: без лопат, без слез, без признаков жизни - не говоря о вердиевских реквиемах и православных парастасах.
Пришел только странный офицер средних лет и, отдав под козырек, сказал: “Собаке собачья смерть...” И два дня над его могилой гуляли сибирские ветры, а на третий над Россией проступило дивное солнце, и в лучах его заиграл возрожденный Питер.
---
Сестры Козявочки всё молились, по 8 часов - казалось им мало. И ещё, и ещё аскетической ревности прибавляли они, и молились по 20 и по 48 часов в сутки... И всё казалось им мало, и что-то ныло и ныло внутри. И ещё молились они до седьмого пота и чертиков... Но святость как-то их не осеняла. Пока, наконец, одна, прозрев и придя в себя, не отерла правый глаз (левый заплыл глубоким кровоподтеком), и не сказала: “Что мы тут делаем? Давно все умерли. Склепы и могилки. И мы три сестры-упырки”.
Сняли Козявочки черные апостольники с себя, повязали белые платочки и пошли на фабрику устраиваться - кочегарками по выдымливанию старой веры.
---
Брат Поющий-по-нотам поспорил с братом Поющим-сердцем: кто зорче видит и читает в книге жизни. И сказал Поющий-по-нотам: “И видел я книгу великую белую в руках ангела. И была она закрыта. А жизнь на земле всё продолжалась - никчемная, невесть зачем и непонятно для чего”.
Всегдашний оппонент Читающего-по-нотам Читающий-в-сердцах ответил:
“И я увидел книгу, и была она открыта на самой светлой странице. Распечатана была книга жизни. И был ангел справа и ангел слева её, и ни души кругом... Такая пустота... Bетра свист...”
---
Когда нас пустили в концлагерь под Биробиджаном, по наитию духа я побежал в одну сиплую комнату, прокуренную дешевым табаком, со смрадным угаром. И припав к груди одного человека, лежавшего на деревянной скамейке, услышал я самый лучший рассказ о земных днях Господа нашего Иисуса Христа. Грудь его хрипела и тяжело дышала, но глаза смотрели с такой нежностью, такой теплотой и благодарностью лучились, столько любви отдавали!...
---
Угрожал православный Шкаф католической Этажерке: “Хоть бы кто тебе ножки сломал и выбросил тебя к черту!” Этажерка скалилась на Шкаф: “Вот придет Распахнутый Настежь и выкинет тебя вон!”
Так и ругались они днем и ночью, кого первым сбросят с чердака, и кому прежде подпилят ножки... - пока не переломали им обоим бока и не бросили последнее дыхание в печь деревенской бани.
Духовная бесплодность о.Феодорита
Зашел я в келью о.Федорита. Хотел нарисовать на пустом конверте яблочко, да нечем было. Шариковая ручка без стержня, роликовая не пишет, карандаш - уперся и ни в какую... Духовная бесплодность о.Феодорита...
---
Тошнило меня, тошнило...
- Ты бы что-нибудь съел.
Съел.
- Корову бы съел, что ли...
И корову съел. И Минею съел. И Москву съел. И что же? Тошнило и тошнило... И прошлое свое съел, и продолжало тошнить. Не видел смысла жизни.
Пушкинская площадь
Ночная Москва марта 1996. Небылицы разрушенной памяти. Светящиеся кошки, клацающие зубами мышки... Небьющиеся неоновые лампы, кладбищенские рвы и серые открытые могилы... Девочки с зонтиками и мальчики с дырявыми презервативами на голове. А проводница топит печь и топит... И кругом несет сероводородом.
И бабка выбежала сумасшедшая красная в ночной рубахе и заорала: “Хоть бы вы все сдохли!” На туалете надпись: “новые русские”.
Современные подвижники
Сидит брат Г. в зимней проруби и играет на “Ямахе”.
---
Один зэк говорит батюшке, пригласившему его в тюремный храм.
- Что ты, батюшка, я уже 48 лет служу православную литургию, какая тебе и не снилась. 48 лет сижу...
---
...Переводили святых отцов. Сводили, проявляли, сравнивали. Прикладывали. Приспосабливали. Причесывали, издавали... Набралась полная лавка.
И пришли в нее святые отцы.
Брат Феофан Говоров стоял за продавца. Варсонофий Великий пришел, Иоанн пророк, авва Дорофей, Симеон Новый Богослов.... В черных рясах с картонными колпаками на голове.
- Где тут наши переводы?..
Посмотрели, постояли и ушли. Закрылась лавка. И Феофан Говоров исчез. А на месте бывшей бойкой лавки по продаже святых отцов зависла перекошенная блеклая табличка:
"КРАСНЫЕ СВЯТЫЕ ОТЦЫ"
А в витринах вместе с Зосимой, Савватием и старчиком Захарией повесили портреты Берии и Сталина. И опираются на авторитет святых отцов, которых сами же выдумали, переведя со святоотческого на фарисейский.
...И грозили пальцами с неба святые, которых Феофан Затворник сам запретил переводить, которых ему запретили переводить, и которых переведенных запретили печатать...
---
В академии один маленький-плюгавенький, вывернув челюсть и торс, говорил:
- Мы различаем между фарисейскими святыми, нами убитыми, которых мы причислили, и не фарисейскими... Последних отрицаем.
---
Одна из кафедр в духовной академии:
Кафедра Фарисейской Закваски, которая квасит жития святых.
---
Однажды в России, в одном доме, где проповедывал, Будда встретил кота. Включил стеклянный глаз - духовное зрение - и сказал ему: “Знаешь ли, кот, что в предыдущем воплощении ты был купцом в сафьяновых сапожках с пробором посредине головы и с сально-заглаженными волосами?.. Аккуратный такой, в синем сюртуке с румяными щечками”. Кот, услышав это, вырос в размерах в несколько раз и сказал человеческим голосом: “Слушай, Будда, вали отсюда!”
---
Встретился Будда с московскими банками. Банки выслушали Будду и говорят:
- Садись, Будда, будем есть из одного блюда. - Наш человек.
---
Оделся Будда простым православным прихожанином и пришел на причастие к деревенскому батюшке. Батюшка со лжицею в руках говорит:
- Тебя как зовут-то?
Тот отвечает: “Будда...” И повторяет про себя: “Хари-ом, хари-ом...” Батюшка прогневался и не стал причащать. А потом, когда спросил его архиерей, почему, когда пожаловал сам Будда, его не причащал, ответил: “Я спрашиваю, как зовут, а он говорит: Иуда, - и повторяет: Искариот, Искариот... Как я Иуду причащать буду?”
---