|
ВСЛЕД ЗА СОБОЙ
(архитектор - закон неповторимости)
"Пространство - путь.
Светило - время.
И собственная тень".
Я иду за собой
по развалинам
прошлых деяний.
Я иду за мечтой
о творении Храма
невиданной красоты.
Вселенные рождаются фантазиями мозаик из осколков памяти
Как охотник, знаю, что наследил, и, по невидимому следу, за мной крадётся бездна. Её я видел лишь со стороны - таинство окостенелой недвижности соплеменников, зверей. Холодок непониманья будоражит. Что там: боль, переломанные кости, радужные воды, или безудержная пляска, или смех полёта?..
Мечта о блаженстве баюкает, греет живот, растворяюсь в теплоте... Мой сон и явь неразличимы, в слиянии окрыляют душу. Праздник, восхищенье! Ни чёрное, ни свет - я пульсирую непредсказуемым индиго. Я - мироздание, его не уничтожить. Да, Тайна смерти действа, уже не тайна, а желание воплотить новую сказку: сияющий храм!
Исхода эйфория, высота - глубокая синева, как показалось, отражение счастья, с лёгким оттенком крови. Поток решительности, ощущенье силы.
О! Небо, солнце, зелень, воздух - ультрамарин, золото, изумруд, дыхание...
Помню прекрасное вчера. Сегодня его нет. Мгновение, точка, бреду за горизонт - черта неизвестности. И... Обнаруживаю, что иду по своему же следу. Как получилось? Муть тревоги сжала сердце.
...драка - неразбериха осознанных и нелепых движений. Ярость исказила лица, превратив их в устрашающие маски - дубликаты необузданной злобы. Хаос безликостей бурлит, изрыгая хрипы, стоны, вопли.
Лохмотья, вырванные клочья, оскалы, руки, ноги, палки, камни...
Вывернулся, извиваясь, освободился от одежды с вцепившимися в неё ногтями. Последний мой удар, достигший цели, бросился наутёк из месива, в просвет меж тел.
Мчусь, не оборачиваясь, но, может, и нет погони?
Бег утомил, присел на поваленное дерево. Тишина леса успокоила, приласкала.
Лист, оторванный случайностью, мягко барахтаясь в недвижном воздухе, лёг на землю. Он распрощался навсегда с сородичами на ветке.
Муравей тащит непосильную добычу к своему дому, он его строит.
Моё жилище развалили, а там, где оно было, лишь куча мусора. Теперь Я гол, хрип одиночества... И, всё же, вдогонку, руины дарят мне теплоту.
Есть руки, они могут хватать, и делать постройку. Ноги могут ходить. Да ещё тайник. В укромном месте спрятано оружие, одежда, огниво, верёвка. Скорее шалил, его сооружая. Тогда не было предчувствия, что рассорюсь с родным гнездом.
Опять тоска залила сердце. Ведь есть нора у мыши и лисицы. Крепкий дом у бобра, у этой мурашки, с трудом тянущей часть добытой личинки к своим. Она наверняка наелась, и других накормит.
Голодный, заурчало в животе, пора двигаться, добыть еду, а после... Что потом?
Солнце меж листьев светит в глаза. Над кронами одно плывёт в огромном небе. Что оно ест? Должно быть сочные коренья, плоды, мёд и мясо, мясо... Наверняка светилу нужно много еды, чтобы сиять, греть, и, даже, жечь нас. Ведь я ем, но могу являть только тепло, ни лучика света не отделится от меня.
Меня не каждый зверь учует. Крадусь, как тень, мимо тропинок, вытоптанных копытами, лапами, стопой. Обогнул охрану родного селения, дремлют, но бдительны, и очень чуткие, сам такой.
Припасы в целости, быстро оделся, надо уходить.
Родные места прощайте, прощайте длинные волосы, мягкое тело, шелковистая кожа, тёплая влага, из-за неё и стал изгоем.
Один. Нет собаки, её смяли в свалке.
Удары пульса в висок диктуют бешенный бег. Нет возвращенья к прежнему порядку. Впереди бурелом. Я, в нагромождениях рока, памятью силён.
Мелькнула мышь - здесь её дом. Муравей при деле, значит, у него порядок. Мох, хвоя, шишки, переплетения корней, стволов, ветвей для той же белки космос.
Грядущее найду! Ноги сами подбросили, руки подтянули - бежать, бежать, бежать..., к моему строенью. Здание вижу наяву.
Счастье свободы творения - фейерверк, наслаждение!
Знаю - это было; восхищён, что это есть. Дрожь восторга говорит о вечном храме огня.
Наша страна - строенье развлечений. Мы веселимся на звезде, в протуберанцах, вихрях и спиралях живой силы энергии - пронзительное ощущение. Беззаботны в кружеве танца, собой протаптываем новые пути. Безудержны в стремлении к удовольствию, вожделенью. Как здорово вырваться из детских фантазий и мечты, и быть, быть, быть... Всё хорошо, и то, что больно, и что смешно. Нет времени, есть океан времени.
Здесь Я возник, живу в настоящем, осязательном, конкретном. Случается, кто-то уходит за непонятный край, но это нереально, далеко. В моём же мире все живы и красивы. Песня движений, музыка страсти бушующих небес. Изукрасил их охрой, лазурью, радуюсь сиянью белого цвета... Звон колокольчиков, нежный тихий шёпот, потом...
Мы: друзья, подруги, знаем, что бесконечна сладость. Мы очарованы друг другом, юностью, гармонией мироздания, и удовольствием творения жизней, актом создания времени и пространства.
Свобода огненной пляски. Дрожь удовольствия становится безмерной, пульсирует искра божественного провидения.
Вылеплен из счастья. Мать творения изваяла, сведя в точку все тени, блики, линии в геометрию судьбы. Соткала мою плоть из излучений, воздуха, пищи, и любви, любви, и ненависти... Боль рождения, экстаз становления, наградили волей прокладывать собственный путь.
Она вместила в мою самость переплетенья, и столкновения сущего, оставив капельку пустого места, чтобы мог шевельнуться сам в себе.
Нежная Великая мать, ликование, возлюбленная наша. Окутала невесомыми волнами волос, баюкает пронизывающей гармонией их мелодии. Дар видения радуги - её дар.
Всё же случилось! Каток неизбежного распластал.
Мать родительница вышвырнула в бездну... Она иссушила, выжгла соки, казалось, и жизнь без остатка - лишь нагота. Я гол, обрит, и, наконец-то, свободен от любви, от несчастий, от счастья.
Мчусь из раскалённой бы?ли, зерном желания постигаю невнятную даль...
На исходе Я - полотно паруса. Его наполнили силой осколки разрушительной борьбы, влекущей в неизвестность.
Теперь, в бестелесной свободе очищения, через мгновение, а нет другого счёта мироздания, понимаю, что родная спасла, не отторгая, а пряча моё естество от буйства взбесившихся желаний.
Да! Я есть! Я был, и устремлён! Мимо проносятся пустоты, и не пустоты. Несусь сквозь непроницаемую черноту, сияющую белизну. Не понять: я неподвижная точка, а вокруг метель вселенной, или сканирую космос?
Пронзительный свет рвёт, терзает, и, вдруг, исчез.
Полотнище свернуть подвигло, быть может, эхо теней дальних миров, чужих разборок, свар, любви? Не важно, не волнует. Память жива, она - пульсирующая надежда: "Да будет".
Взрыв разорвал меня, превратив в хоровод капель, разметал и его. Теперь несутся брызги, и я из них.
Утратил вкус огня, и запах бури, вспышки поблекли и исчезли, и только долгий гул гонится за моей печалью.
Так погасло солнце.
... живу предчувствием и знаньем темноты.
Холод скрутил в спираль, скатал в блестящий шарик, коконом растянул, веретено бешеного кружения. Метание в хаосе бунта пространств. Тряска, волнение исчезло - мгновенье покоя.
Я целое и часть. Один из многих, единственный, дрейфую в бестелесной мгле без точки опоры, ориентиров.
"Одно в одном,
Одно во всём,
Всё в одном,
Всё во всём".
Вот истина, множество, неповторимость, творенье бесконечности вариантов. И целостность - быть.
Качели неведомых неощутимых сил возносят тяжестью, бросают лёгкостью паденья. Мощь щупальцев, натешившись игрой, опутала, и тащит к стремлению.
Я светящаяся комета, чёрная тень, пыльное облако, гром. Я точка и пространство сколько его помыслю... Не знаю: полёт мой среди чего-то, или внутри себя?
Несёт к неизбежному, которое и есть Я.
Время бесконечно, иль может, нет его, а было, точно помню, и это знание - энергия стремленья.
Вперёд, вперёд к наслаждению начала-конца, к возникновению границ - очарован их поиском.
Знаю, что обязательно найду, и будут камни, и вода.
Догадался, что множество сил борются за меня, но никто не способен завладеть единолично.
Тишина - преддверие звуков. Только пришло осознание этого, на меня обрушились вой, свист, бормотание. Шум вытащил из тьмы, а за ним свет. Разноцветье закружило переливом бешеной пляски. Оттенки от отчаянно ярких, до невидимых непостижимой глубины.
Одна из линий пространства замерцала будущим, запахом дома, возникла стрела времени, обрело смысл настроение надежды. Несусь, мимо иных миров, к своему, родному. Предчувствую будущую твердь: она есть всегда.
Сказал, в момент истины: "Да будет".
Снова погружаюсь в родное тело, счастье единенья. Да, Матушка меня не покидала вовсе. Я сам бежал к капризам обновленья. Заботливая, поняла и приняла в себя, любовно нарядила в прекрасные одежды. Счастье нашей встречи. Вновь наполнен тяжестью и формой.
Зашевелился: её дар внутренней свободы. С восторгом обнимаю бесконечные просторы. Пульсирующий ток движенья.
В счастье поглощенья, вкушая силу плоти, ненасытен и всевластен.
С энтузиазмом принялся за дело.
Я знаю, как воздвигнуть храм из нечистот нагромождений, глупости хаоса. А, если было всё всегда, что создавать? О, нет, мой мир неповторим, значит, смертен? Нет сомнений! Повелеваю: "Да будет"!
Захлёбываюсь счастьем энергии памяти и мечты, и тем, что уже смог переиначить... Нет бренности, есть радость настоящего творенья.
С проектом родился, и, знаю, как претворить его в твердь, на многие времена.
В запальчивости не заметил: превзошёл себя... И что же? Труд напрасный; предписано разрушенье.
Те горы, что сравнял, восстали, высохли моря, их контуры творил с любовью, опустошённые просторы очертаний заполнились зловоньем яда, от смрада сам задыхаюсь.
Опять ошибка? Причина сокрыта в одиночестве моём?!
Один живой. Тоска. Лишь воды, камни, молнии, вулканы, и никого.
Швырнул стихию, создал неистовство потоков, шквалы, волны, лаву - пустое, надоело, скука. Одинок.
Покой безразличия смиряет влаги гладь. Равновесие, как преддверие бури, но нет её. Предвидение чего?
Зло спокоен, надеюсь, беззаботен, и пред ликом совершенство: безмерно зеркало, раскинувшееся от края, и до края. В нём чёткий рисунок светил, и первозданных гор, теней, что будут явью.
Безумье любопытства подвигло глянуть в отражение. В нём я, или не я?
Образ подобен мне, смотрит осознанно, и... враждебно, и плюнуло в меня.
Возопил: "Как Я может восстать против себя? Такого быть не должно".
В ответ: "Что выпялился, создатель чёртов, кто тебя просил? Отныне ты мой враг смертельный!"
Рванулся вслед ему, порывистое дыхание; споткнулся, выровнялся, и ошарашен тем, что натворил.
Зеркало разбилось. Осколки повторили все отражения, а их блёстки усилили мешанину. Я, в суматохе, потерял контроль...
Тут же, блики ещё раз рассыпались, неисчислимо множество роится: кто, общаясь, кто, сливаясь, хихикая, кто, убивая себе подобных, их поглощая суть.
Я бегу от хаоса, впереди маячит мой затылок, спина моя маячит - на виду весь тыл. Мне не догнать себя, не заглянуть в лицо, и не обнять, но след мой чёток впереди, о, боже, как хочу себя увидеть, и боюсь!
В растерянности, а любовь? Есть более скрепляющая суть?
Да-нет - едины, и, даже, отрицание их - единство.
Так, значит, всё создано из противоречий отраженья и вражды? Я неприязни не хочу!
Зеркало умножает небо, горы, множество жизней, они мне родня...
Мать сделала меня из них?
Кто я? Маленький, или большой? И как из мизерного рождается огромное, из да-нет?
Мама слепила меня, используя раздробленные зеркала, или из огромного Знания?
И как она смогла соединить в "Я" все "да" и "нет"?
Противоречие - основа? Я атом, или галактика - едино.
Вопросов бесконечно много - ответ один: Я ЕСТЬ!
Города - моё стремление, воля, полёт фантазии, симметрии соразмерность, прагматический расчёт - утверждение прочности. Я создатель того, что неповторимо!
Маячит в подсознании разрушенная избушка - блажь памяти.
Я есть, и все, все, кто был и будет. Сверкающее знание сущего, свобода неуничтожимости.
Землянка, которую выверну дворцом, воздвиг. Я знаю - это совершенство фигур и мыслей, и зеркало меня. Да, смертен, смертно и моё творенье, но, Боже, ты бессмертен. Так есть и так будет.
Исход - неповторимая кривая судьбы, пройду её до последней точки. Есть ли она? И где та точка, и когда?...
Вершины, и долины не помеха, а радость постижения.
Я построю храм, в этом нет сомнений. Он будет великолепен, и превзойдёт, созданное иными.
И та избушка, из памятного давно, дарит вдохновение, она жива и существует. Она моя опора, из неё я сделаю дворцы.
Иду вдоль дороги, по извилистому пути.
Едва заметная тропинка вдоль каменистого ручья.
Губы приникли к влаге.
Напился из ручья, вода изумительно вкусная. Вода наполнила моё исстрадавшееся настроение благом.
Устал.
Мне надоела старая жизнь, новая жизнь. Мне надоело существование, и отсутствие такового, мне надоело.
Вода ручья - то, что пью, и не могу напиться.
Прошлое, будущее - в этих глотках сейчас. Память моя - всё сущее, тело моё - ничто.
Да, устал. Да, я пью воду. Да, я здесь останусь. Не знаю, забуду ли свою прошлую жизнь? Любовь, ненависть, привязанность. Да, они как будто есть, а будто их нет, и хижина...
Одинок, почти беззащитен. Со мной нож из камня, а вот у Вождя другой: гнётся, но не ломается.
Поход в никуда. Тропы зверей, заросли вдоль ручьёв.
Сумел добыть зверя, содрал с него шкуру. Она быстро задубела, и стала основой жилища около ручья.
Соорудил шалаш из веток, палок, нашёл сухие жерди, два бревна.
Очень быстро разведал, что вдоль каменистой ложбины, с кристально-чистой водой, ниже по течению, шайка разбойников - пять человек. Они грабили путников, тем и жили.
Закопались в землю, там спали. Наверху очаг, тренога. У кого отняли посуду? Греют пищу, воду, разбоем добытые зерна. И соль, соль, соль...
Обнаружили и напали на меня, им не понравилось, что тут поселился.
Своей дубинкой и ножом, который сломался в драке, я их побил, сказался опыт потасовок в поселении: шутливых, и не очень.
В знак мира, мне дали самое дорогое - щепотку соли. Потом я их не трогал, а они меня.
Одна забота: как поесть. Другая: как не стать обедом.
Есть у меня нож каменный, новый, выколотил его из подходящего камня.
Есть хорошая дубинка, обласканная в ладонях.
В мечтах та избушка, что дарит вдохновенье, она жива, и существует, она моя опора, из неё я сделаю дворцы.
Впрочем, что такое дворец - двор, населённый жизнью.
Пришли люди, им очень нравился ручей, приятна вода, вполне подходило моё соседство. Они ставят хижины. Я не протестовал. Селение разрослось. Вместе мы стали крепче и сильнее. Ограда из кольев - защита от зверей, лихих людей.
Разбойники ушли, не выдержав соседства, а, напоследок, подарили мне нож, который не ломается, с условием, что я уйду с ними вожаком.
Я отказался от похода, но клинок они не забрали: "Тебе он пригодится, вождь".
У меня в шалаше появились длинные волосы, мягкое тело, шелковистая кожа, тёплая влага.
Из них, из крови, испражнений, боли родился сын.
Он окреп, я научил его всему, что знаю, и своей мечте о храме, сверкающего белизной. Мне уже не удастся, но он обязательно построит беломраморный дворец.
Мы с ним укрепили жилище камнями, так сделали и другие...
Потом родилась дочь...
Покаяние, очищение - незабвенный пёс, отчаянно меня защищал в миру, дрались за хижину рядом, бок о бок.
Он стал бродячим по мирам. В свободе пространств, меня приметив, прильнул, вильнул, лизнул.
Я начал кормить пса солнечным светом.
Он сначала отворачивался, потом скалился, потом рычал, и даже, отплёвывался, в конце концов, съел всё, до последнего лучика.
Он, мудрый, понял, как создаются миры. Тащит меня куда-то, он знает куда.
У каждого мгновения свой рисунок паутины жизни, и отраженье, сотканное из прошлых путей.
И мы помчались: он за светом, я за ним, по нашим следам, к родной хижине.
Разогнались до такой величины, что быстрее уже нельзя. За мной тянется след, от меня, бестелесного, отходят частицы, семена по вселенным, в такие дали, что и мне они не подвластны.
Да. Они улетают, но моё одиночество не уменьшается ни на одну, сколь угодно, малую часть меня. Они - другие сути, недоступные вселенные.
Так и мчусь сквозь пространство и время, намертво скованный холодом, одиночеством, и огнём.
И след мой не сотрётся никогда.
Предтеча, запрятанная во мне, встрепенулась.
Я архитектор, и со мной защитники, поводыри, мои соратники. Вместе создадим блистающий храм. Он будет лучшим, из сотворённых нами прежде.
Память - стремление - воля - творение - феномен.
Вселенные рождаются в зеркалах:
осколки прошлых деяний
мозаика
фантазия
соразмерность
расчёт
жизнь.
Р.Якубовский,2017 год
|