- Ну, откуда ж мне-то знать, Ма́ркович? Полагаю, свидетель.
- Свидетель? Где?
- Ну... был, конечно.
- И куда подевался?
- Полагаю, туда же, куда и все свидетели, Ма́ркович.
- В волшебную страну потерянных свидетелей?
- Именно.
- Я так и понял. Опись имеется?
- Два начищенных туфля́ сорок второго размера - левый и правый, два носка, трусы, пиджак без верхней пуговицы и чашка кофе с молоком.
- Но без сахара?
- С сахаром.
- А штаны?
- Полагаю, это наш поросенок под номером три.
- И что, по всему дому ни одних штанов?
- Не к этому пиджаку, Ма́ркович.
- Ну, что ж...
Если бы Ма́ркович знал, что вчерашний свидетель вдруг испарится из собственного дома и, более того, из собственных ботинок, то ни за что не позволил бы себе расслабиться раньше времени. Вот был свидетель - а вот его нет. Вопрос теперь только в том, для чего преступнику чужие штаны.
- Думаешь, было что-то в карманах?
- Кто мешал их вывернуть?
- Не хватило времени?
- Или мозгов, потому что выглядит это все как-то...
- Точно не их, потому что в такую рань он непременно выпил бы кофе.
- Черт, точно, - вздохнул Ма́ркович и подумал, что ему не достает выражений.
Ругаться Ма́ркович не любил. То есть, любил, конечно, но ласково - как настоящий полицейский, по закону. И если бы он, предположим, писал детектив, то что бы в нем ни происходило, ни один полицейский (или даже преступник) никогда не стал бы некультурно выражаться.
Жаль, что именно подобных выражений сегодня ощутимо недоставало.
- Так, а зачем, по-твоему, ему все эти художественные инсталляции?
- Полагаю, он так видит.
- И что, совсем нигде не прокололся? Ни крови, ни пота, ни даже следов и отпечатков?
- Точно, Ма́ркович. Все по нулям.
- Состав кофе?
- Через пару часов и узнаем.
- Камеры проверили? Может быть, он кого-то приводил вчера?
- Меня.
- Ты понял, о чем я.
- Знаешь, Ма́ркович, все, кого он обычно приводит, не подходят нам по возрасту.
- Эмм... сменились пристрастия?
- Или концентрация спирта в крови.
- Ты напоил его?
- Разве что только добавил.
- Добавил? Единственному за 38 лет свидетелю-алкоголику?
- Каюсь, думал узнать чего-нибудь... э́дакого.
- И как? Узнал?
- Из того, что не пьяный бред - пол и возраст. С первым все традиционно, а вот со вторым...я бы назвал это пикантной диверсификацией.
- Знаешь, а я бы вот, пожалуй, отказался слушать продолжение.
Так отшучивался один частный детектив по имени Ма́ркович 25 марта в 5:30 утра Христова Воскресения. Жить ему оставалось 11 часов.
2
- Нет-нет! Погоди-ка, Марта! Зачем ты все это рассказала? Мы же должны были узнать о конце... только в конце!
- Ничего не все и ничего не в конце. Как раз самое подходящее время.
- Но какой смысл теперь слушать дальше? Когда мы знаем, что произойдет?
- А что произойдет?
- Так главный герой проиграет, тетя Марта! Вы сами сказали!
- Я сказала только, что он умрет, а не что проиграет. Это разные вещи.
- Как же это - разные?
- То есть преступника накажут?
- А его помощник выживет?
- Боже мой, ну пусть хоть он-то выживет!
- А ты расскажешь, как исчез свидетель? И почему он оставил всю одежду?
- Не всю, он взял штаны!
- Штаны взял не он, а преступник!
- Это было только предположение, - засмеялась Марта и обвела глазами взволнованных девушек. - Итак, у вас много вопросов. Видите? Смерть совершенно не означает разгадку, конец или проигрыш. Как говорится, неудачный был бой, но война еще продолжается.
- И что потом?
- Да, что там дальше?
- А дальше...
3
Маркович был в замешательстве. Не считая штанов, вся одежда была аккуратно разложена и расставлена, как на выставке. По всему выходило, что свидетель растворился прямо в воздухе, прихватив с собой только "самое ценное". В ботинках даже находились носки: они не просто лежали там, они были засунуты внутрь, где и как им и положено быть вместе с ногами.
Но ног-то не было!
Кофе - и тот был совершенно обыкновенным: как говорится, "без ничего", что могло бы помочь убрать самого свидетеля еще раньше, чем убрали его тело.
- Если оно вообще было, конечно, - тихо заметил Маркович. Скорее для себя, но уши помощника уже развернулись так широко, что, казалось, он мог бы на них хоть и летать. Как Дамбо.
- Было что? - встрепенулся мужчина и с любопытством "пошарил" глазами вокруг.
- Я говорю, кофе тут с комочками...
Сегодня, когда Маркович только открыл охристо-желтую дверцу своего дешевого такси, он будто бы сразу почувствовал неладное. Как и 38 лет назад, Чекалин встретился ему все таким же крошечным и пыльно-серым, и Марковичу казалось - от того это, что город глядел ему вовнутрь исподлобья и с одним лишь презрительным осуждением.
"Ты всегда будешь помнить, ведь так?" - спрашивал он почти отчаянно, но, как и все прочие, получал только от него одну бесплатную почту. И только 3 месяца в году на страницах газет неизменно появлялись бесцветные и нечеткие фотографии, все как одна похожие на ту, которую каждую ночь он держит в руках, не в силах разжать пальцы с просвечивающими сквозь кожу жирными сине-фиолетовыми венами.
Фотографии давно не шли на первых полосах, освобождая место тому, что, по-видимому, волновало жителей Чекалина не в пример больше. И в том отчасти была вина его, Марковича.
- Девушка, соболезную, но мы ж ведь не в сказке живем, чтобы, как говорится, по мановению волшебной палочки, это, преступников ловить...- говорил он 38 лет назад бледной от ужаса и усталости молодой девушке.
- Да как же вы так ищете! "Приходите дня через три..." - уже десять прошло! Где мой ребенок, почему вы... - кричала она.
- Мы Вам не Двое из ларца, - подхватывал его коллега и разводил руками.
- А если бы ваш!... Ваш!...
"Как в воду глядела", - вспоминал Маркович и не мог перестать сожалеть каждую минуту своей жизни.
Поиски длились месяц, два, три. А затем и девять. Маркович к тому времени успел даже завести ребенка, потом жениться - вроде и "по залету", а вроде и по любви. Родилась девочка. И девочке необходимо было личное пространство.
Еще от прабабушки в Калуге ему оставалась двухкомнатная квартира. Решив, что три комнаты - не две (в Чекалине они с женой владели однокомнатной), Маркович с чистым сердцем сел на поезд. А когда вернулся, то нашел лишь смятую кровать, на ней иссохший цветок подснежника. В почтовом ящике конверт, в конверте две черные пуговицы. И нигде, нигде в целом доме не находилось его девочек.
Позже, когда тело его жены, как браконьеры оглушенную рыбу, невозмутимо выловили из-подо льда полицейские, Маркович уволился и уехал, подальше от города Чекалин, где с тех пор каждые три месяца - с января по март - пропадает по новорожденному. Родителей их потом находят мертвыми: рядом фигурка, цветок, записка - что угодно, дар никогда не повторяется. Только каждый январь неизменно - подснежник.
И вот сейчас Маркович стоял перед первой за столько лет сменой сценария, молчал и задумчиво жевал губу. Вчера его в 3 часа ночи вызвонил помощник и порадовал новым кусочком пазла без инструкции. Оказалось, что нашелся некий мистер N., свидетель, утверждающий, что видел убийство. Шутка ли?
Минуту, другую - так Маркович и стоял, пока вниманием его действительно не завладела чистая белая кружка кофе на чистом обеденном столе. Он наклонился над ней и, всматриваясь в содержимое, вдруг принюхался. Затем пробормотал себе под нос нечто неразборчивое, вроде "alors qu'est-ce que c'est?", но в "забавном русском слоге" и как будто бы недоверчиво оглядел комнату.
- Константинов, скажи-ка мне вот что: когда ты пришел, не был ли еще теплым кофе?
- Нет, он уже остыл, - удивленно ответил помощник и, поморщившись, почесал свой длинный нос.
- Остыл...- задумчиво повторил Маркович, глядя на почесываемый отросток. - Остыл, значит. Оставшись нетронутым. В котором часу ты вышел от нашего любителя эффектно перейти в газообразное состояние?
- Около часу ночи, кажется.
- Затем, в районе пяти твой участок вызванивает соседка снизу, жалуется, что ее заливают, верно? Я бы и рад поверить в совпадения, но даже алкоголики, по-обыкновению, первым делом принимаются за ванну, а уж потом за пиджак и кофе.
- Да, все так. Кран был открыт до упора, сток заткнут традиционной "дыркозатыкательницей". Но я бы не был так уверен насчет одежды.
- Почему это? - Маркович удивился так сильно, что даже дернул головой и состроил такие ошалелые глаза, что помощник, не выдержав напора, громко расхохотался.
- А то ты в армии не служил! Заходишь под душ в одежде - тут тебе ажно двойная польза: и моешься, и сразу стираешься.
Маркович сморгнул удивление и сдержанно улыбнувшись, сплюнул:
- Прощенья просим, - театрально откланялся виновный и внезапно посерьезнел. - А то ведь и правда - от нашего бублика одна только дырка.
- Что ж, тогда найдем такую дырку, вокруг которой будет сразу пончик. Скажи, вчера свидетель был в этой же одежде, которая сейчас перед нами?
- Ну да, - дернул плечом помощник.
- Показалась ли тебе та одежда новой?
- Кажется...Может быть...
- Свежей?
- Не уверен...
- Опрятной? Выглаженной?
- Да говорю же...
- Грязной или дырявой?
Помощник подавился возражениями и скосил глаза на стул с пиджаком.
- Вот это - нет, какой угодно, но только не грязной.
- Может быть, мятой?
- Да говорю же, нет!
Маркович нахмурился и задумчиво посмотрел на мыски константиновских туфлей.
- Ясно. Вчера он работал?
- Нет, вчера он пил.
- Весь день?
- Кажется, да.
- В совершенно чистых брюках?
Помощник открыл рот. Закрыл. Растерянно перевел взгляд на Марковича, перевел на мятый и явно уже старый и поношенный пиджак, еще раз отметил отсутствие важнейшей детали одежды под народным прозвищем "штаны", перевел обратно и нахмурился.
- Он ведь секретарь при адвокатском бюро, так? - как ни в чем не бывало продолжал Маркович. - И, в общем-то, ничего удивительного в его ношении костюма на работу, прав я или не прав?
- Ну, прав, - все так же неуверенно отвечал помощник.
- Так почему он не снял его? 24-ого единственный выходной. Скорее, сюда с признанием заявится наш убийца, чем алкоголик забудет про свой "праздник питуха".
- Наверное, напился с вечера 23-его, забыл снять костюм, а поутру отправился в нем же.
- Постирал с вечера, погладил и сегодня с утра решил одеть, ой, простите, надеть его на работу? "Quel dommage", Константинов, что это невозможно, - иронично и с непоколебимой уверенностью обрубил Маркович и покачал головой. - Во-первых, потому что этот пиджак льняной. Во-вторых, потому что из нового за день старого не сделаешь.
- Ты думаешь, что...
Маркович не ответил, только снова покачал головой. Он достал из кармана брюк сотовый и быстро "прощелкал" всю небольшую комнату.
Затем снова вернулся к помощнику.
- Пойдем. Покажешь фотографии детей и родителей.
- Ты здесь все?
- Да. - усмехнулся Маркович.
"А в-третьих, потому что я в глаза не видел этого твоего "свидетеля"... - пробормотал он едва слышно и, покивав чему-то своему, вышел за дверь, оттеснив помощника.
4
- Тетя Марта, почему он ушел? Он ведь не нашел никаких улик!
- Ой, дура ты, конечно нашел! И все понял!
- Тетя Марта, она ругается! Нельзя ругаться - боженька все слышит!
- Так он нашел? Он понял?
- О да, он нашел. Он не мог не найти, только не он! Внимательнее, мои хорошие, внимательнее, ну?
- Он нюхал кофе! Я помню, почему?
- Да, с кофем что-то не так? Другие ничего не нашли...
- С кофе, дура! Ой, дура, как есть дура!
- Сейчас так и так можно! А знаешь, что нельзя? Ругаться!
- Тихо! Тете Марте мешаете. Сейчас выгоню! Да и меленькие еще.
- Ну, девочки, вот, к примеру, вы - ведь сами его варите? В турке над конфоркой, не так ли?
- Так, - хором ответили ей.
- Кофе, сваренный из зерен и продаваемый в магазине - растворимый и порционный отличаются, как небо и земля: и по запаху, и по вкусу, и даже по виду.
- По виду? А как?
- Первый всегда с пенкой, сахаром, отдушками и порошковым молоком, вкус и запах которого моментально ощутим. Пенка же по прошествии времени пузыри́тся, застывает пленкой из-за молочного жира и становится похожа на...хм, на цветущую водичку из пруда неподалеку, - Марта улыбнулась, приметив скривившиеся мордашки своих подопечных. - Второй же - тот, что из турки, почти невозможно полностью отфильтровать - как ни старайся, останутся спивки. А в первом часто получаются комочки, в особенности, реши ты вдруг залить их холодной водой.
- А их заливали холодной?
- Вот же вы какие! Что ж, ладно, сама виновата. Кофе действительно был холодным изначально - это и понял Маркович.
- Тетя Марта, а ведь помощник не просто так нос почесал, когда ответил про температуру! Я заметила! Я помню, Вы нас учили: нос чесать - ко вранью!
- Какая ты у меня замечательная, - улыбнулась Марта. - Это не всегда, конечно, но ты права - помощник врет. Все так, но не так просто.
- Но зачем было делать кофе сразу холодным?
- Очевидно, если изначально не собирался его пить, - ответила женщина.
- Если твоя цель - лишь сделать вид, притвориться! - раскрасневшись, подхватила другая.
- Если нет времени вскипятить чайник!
- А еще, если нужно показать, что прошло достаточно много времени.
- Тогда как на самом деле...
Все разом притихли на долгие минуты - видимо, обдумывали сказанное. Вопрос "зачем" прозвучал слабо и тихо и тут же растворился в тишине.
- Не пойму, отчего же, все-таки, свидетель не мог забыть снять на ночь костюм? - очнулась одна из девушек. - Помню, Светлана Яковлевна в прошлом году так завертелась, что на постели уснула прямо в ризе!
- Ну, ты даешь, сестра! Ведь он сказал - костюм льняной! Забыла, как мнется лен?
- И правда - забыла! Это значит... Это значит, что то были разные костюмы?
- О, не совсем мои дорогие. Маркович, как и всегда, рискнул пойти дальше. Он предположил, что то были разные люди...
5
- Это все?
- Да. Левая стопка со взрослыми, правая с детьми.
- Сколько предметов?
- Ровно 112. По предмету на месяц. Повторяются только пуговицы и подснежники.
- Пуговицы?
- Пуговицы. В каждом доме по конверту, в нем по две черные пуговицы на родителя. Ах, да, еще подснежники. Их оставляют только в январе.
- В январе, значит...Январь, февраль, март. Какой странный выбор. И осмотр комнаты свидетеля дал нам гораздо меньше, чем я ожидал.
- Если бы ты тщательнее все осматривал, то, может быть, дал бы все, что нужно.
- Не знаю, Константинов. Все по-прежнему похоже на какой-то странный спектакль. Так для кого же он?
- Думаешь, преступник дает подсказку?
- Константин, судя по всему, реального свидетеля вообще не существует. Так что я слышу только отчаянный крик преступника "у вас ведь есть все улики, куда же вы смотрите!"
- Как это не существует? - приподнял брови помощник и поджал губы.
Но Маркович только махнул рукой.
- Пойду прогуляюсь. Составь мне список предметов.
- Тогда уж прогуляемся вместе. До моей сестры, она тут, рядом живет - мне только забрать бы ключи от архива.
- Ну, веди, "с усами".
6
- Тетя Марта, а что значит "не существует"?
- Да, кого же тогда видел помощник?
- Видите ли, дорогие мои, Маркович предположил, что раз преступник создавал иллюзию долговременности произошедшего, то вполне была возможна... осечка. Скажем, для двух разных костюмов он взял и перепутал штаны. А что в итоге? Пришлось в спешке забирать те, что могли его выдать слишком поспешно, чтобы приготовиться к следующему шагу детектива. В конце концов, разве интересно, когда победа дается герою слишком легко?
- И что с того?
- Не догадываетесь? Вот когда детки помладше воруют с нашей кухни пирожки, что они делают первым делом, чтобы не быть пойманными нашей строгой Ниной?
Марта озорно улыбнулась и обвела подозрительным прищуром юных слушательниц.
- Ну, врут, что не крали?
- И это тоже. Но всем, первым делом, сообщают, куда идут, чтобы потом развести руками и ответить нечто вроде: "Но ведь я был в туалете! Вот, спросите Ваню - он, конечно знает!"
- Это получается... Было два свидетеля. Один...
- Серый, другой белый. Именно так. Случайный человек из толпы, а вот уже и свой, играющий этого случайного человека. Он берет костюм, покупает похожий, влезает в квартиру - украсть ключи у смертельного пьяницы, что может быть проще? - играет роль и говорит всем: "Вот он, я! Смотрите! Я был здесь и я невиновен!"
- Ему только и остается, что...
- Избавиться от груза.
- "Precisely"...
7
Сестра помощника оказалось особой немолодой, но приятной. Квартира, в которой она жила была также ей под стать: уютной, ухоженной и очень светлой. И что особенно приятно удивило Марковича - кругом стояли шкафы, наполненные книгами. Целым множеством книг.
- Коллекционирует, - понимающе похлопал его по плечу помощник и отправился на поиски ключа. А Маркович все не мог оторвать взгляда от книг - что-то неправильное было в них, что-то тревожное. И Маркович предположил...
- У Вас здесь очень много книг, - вдруг сказал он.
- Да, - растерянно ответила женщина. Она вскинула свой темный скучающий взор прямо на его, но тут же отвела. - Мой дед не мыслил без них жизни, собирал все только, что мог и хранил до самой смерти. Теперь вот и я...
- Вы любите... сказки?
Майя дернула плечом и неопределенно махнула ладонью.
- А почему бы и нет?
- И детей у Вас тоже нет?
- Вы угадали, их нет, - покачала головой она и потерла кончик своего прямого острого носа. - Ну Вас, какие сейчас дети? Да и дело то даже не в возрасте. Видите ли, уже довольно давно я попросту не в состоянии...
Маркович покивал чему-то своему и ненадолго замолчал, принявшись сосредоточенно рассматривать полки. Он водил пальцами по корочкам книг, аккуратно расставленных в алфавитном порядке и без единой пылинки и что-то неслышно бормотал себе под нос.
- Вас что-то заинтересовало? - все еще несколько растерянно в конце концов поинтересовалась женщина.
- Конечно! "12 месяцев", "Баба-Яга", "Коралина...", "Красавица и Чудовище", "Алиса в стране чудес"... Это так прекрасно. Помню, даже хотел назвать свою младшенькую Алисой.
- Вашей дочке повезло с отцом, - мягко улыбнулась женщина. - Наверное, и меня назвали в честь "аленького цветочка" из сказки, - она поставила на стол вазу с печеньем. - Хотите чаю?
- Да, будьте добры. А...Ваше имя?
- Мой брат не представил меня? - удивилась она. - Что ж, Роза, очень приятно.
- Взаимно, Роза. А можно ли узнать, что за печенье такое интересное?
- Печенье? Совершенно обычное печенье из магазина...
- Правда? Обязательно куплю себе такое, замечательное печенье! Без маргарина и с сахаром, на вкус - объедение.
Маркович взял одно, откусил половинку и покрутил другую в пальцах. Печенье было странной формы, "овально-квадратное", неровное по краям, впрочем, как и остальные его собратья.
- Свежее, кажется.
- Только сегодня купила, конечно, свежее.
- Да Вы меня как ждали, - улыбнулся Маркович и взглянул на женщину.
- Скажете тоже.
- А какая вот, например, Ваша любимая сказка?
- Любимая? Сложно сказать. Наверное, "Коралина...", - улыбнулась она. - Помню, мы в школе частенько ее ставили.
- И кого Вы там играли?
- Каролину, конечно! - она хитро блеснула глазами. - И никто другой мне был не нужен.
- Нашел, Маркович! Ключи у меня. В участок? - появился Константинов с широкой улыбкой и распростертыми объятиями.
- В участок, - просто согласился Маркович, отставил недопитый чай и, кивнув на прощание Розе, проследовал за помощником на выход.
8
- Скажи- ка, среди тех "подарочков" были часы? Может быть, роза?
- Были. Как ты понял? Там еще метла была, представляешь? Вот, смотри. Понятия не имею, что...
- А поблизости от города есть какой-нибудь, скажем... приют для девочек?
- И он есть. Ты его как раз должен был проезжать вчера. А почему ты спрашиваешь?
- Константинов.
- Да?
- Дай мне адрес этой Майи.
- Здесь все, вот же, я уже достал все документы.
- И еще, Константинов. Вызови наших. У меня плохое предчувствие.
- Что?
- Вызови ребят.
- Ты что-то понял?
- Почти.
- Но КАК имея НИЧЕГО можно судить о преступлении?
- Ничего? Ну вот еще. У нас, кажется, достаточно улик. Мы просто до сих пор не удосужились найти способа ими воспользоваться.
- Достаточно? А то каких же?
- Пол. Возраст. Время похищений и смертей, а также все эти... - Маркович поморщился, как от кислого. - "Подарочки". Надо только понять, на что смотреть.
- Так ведь каждый год новый "подарочек"! Что там можно понять?
- Связь, разумеется.
- Господи, это какую же? Разве не похоже, что преступник, кем бы он там ни был, просто развлекается?
- Так то оно так, но знаешь, друг, если бы, к примеру, я решил развлечься и поиграть в игру, я выбрал бы игру с сюжетом.
- Хочешь сказать, здесь тоже есть сюжет, которому следует убийца?
- А еще, очень вероятно, целая предыстория главного персонажа.
- И что это за сюжет такой?
Маркович покачал головой, но не ответил. Он упорно продолжал вглядываться в маленькие фотографии, разложенные перед ним на столе.
- Так... твои мысли насчет этих похищений? Что за предчувствие? - снова спросил помощник.