УВАЖАЕМЫЕ ЧИТАТЕЛИ, ПРОТИВНИКИ ОТНОШЕНИЙ М+М, а так же М+Ж+М, ПОЖАЛУЙСТА, НЕ ЧИТАЙТЕ ДАННУЮ СТРАНИЦУ - НЕ РАССТРАИВАЙТЕСЬ САМИ И, ПО ВОЗМОЖНОСТИ, НЕ РАССТРАИВАЙТЕ АФФТОРА.
УВЕРЕНА, ЧТО НА СИ МНОЖЕСТВО ПРОИЗВЕДЕНИЙ, СПОСОБНЫХ ДОСТАВИТЬ ВАМ РАДОСТЬ И УДОВОЛЬСТВИЕ, А НЕ ГАДЛИВОЕ ПОСЛЕВКУСИЕ ОТ ПРОЧИТАННОГО.
ЛИЦАМ МОЛОЖЕ 18 ЛЕТ, НЕОБХОДИМО НАЖАТЬ КРЕСТИК В ПРАВОМ ВЕРХНЕМ УГЛУ МОНИТОРА
СПАСИБО ЗА ПОНИМАНИЕ,
ВАШ АФФТАР :-))
ЧЕТЫРЕ ГРАНИ
ЧАСТЬ 3.2
9.
***
Закатное небо тревожно полыхало оранжево-красным. От деревьев в парке на землю легли длинные косые тени. Зашедший с освещенной слепящим вечерним солнцем улицы в полумрак шатра лекарь недовольно поморщился, ожидая, когда глаза смогут переключиться на иное восприятие.
Он и сам не знал, почему вдруг почувствовал острую необходимость проведать Рени. Никто его ни о чем не просил, и, судя по обрывкам разговоров парней, знающих о проведенном ритуале, мальчишка показал себя с наилучшей стороны, продемонстрировав выдержку и силу духа, достойные воина. Но почему-то все равно на душе было неспокойно.
Поменяв повязки Давиду, который все так же пребывал в спасительном для его рассудка и телесной немощи полубессознательном состоянии, и оставив его на попечение Улиты, Халар отправился к старой казарме. Не желая признаваться даже самому себе в ревнивом отношении к тому, что с прибытием степняков чужие порядки привнесли некоторую суматоху в довольно размеренную в последнее время жизнь крепости. Он отчего-то с самого начала, хоть и не одобрял склонности своего господина к развлечениям с себе подобными, и вообще был против некоторых вопиюще ужасных действий лаэра, верил в то, что Аслана и Ренальда будут связывать более тесные отношения. Причем на духовном уровне, а не ограниченные постелью. Для особо ранимого и одаренного юноши было бы полезно взрослеть и набираться жизненного опыта под крылышком своего господина. Все-таки понятия о чести и достоинстве для лаэра имели первостепенное значение. Да и хозяину Замка-крепости не помешал бы близкий соратник и незаменимый помощник, понимающий его с полуслова и полувзгляда, легко усваивающий разносторонние знания в совершенно разных областях. Кто знает, когда они могут понадобиться. Сейчас, слава Всевидящим, уже несколько лет ничего не происходит на этой границе Энейлиса, но, с высоты прожитых лет, лекарь прекрасно отдавал себе отчет, что в один далеко не прекрасный день, своенравные боги могут лишить этот край своей милости... Аслан и Ренальд нужны друг другу. И степные сородичи варвара, имеющие на мальчишку какие-то собственные планы, отчего-то неприятно раздражали. Может быть, именно тем, что эти планы были слишком мутными, по мнению прямолинейного Халара.
Замковому лекарю достаточно было одного взгляда на 'пациента', чтобы определить существование серьезной проблемы. Оттянув веко и заглянув в помутневшие, лихорадочно блестевшие глаза с расширенными зрачками, мужчина выругался и схватил Рени за запястье, пытаясь нащупать пульс. Он то частил, то вообще пропадал, заставляя сухие прохладные пальцы Халара срочно отыскивать его снова, чтобы убедиться, что пульс все же бьется. На обращение к нему, наложник и вовсе не реагировал, будто не слыша зовущего. Лишь что-то неразборчиво бормотал в горячечном бреду, прикусывая нижнюю губу, точно опасаясь не сдержать рвущихся из груди стонов.
- Только не говори, что так и должно быть! - зло бросил мужчина настороженно наблюдающему за его манипуляциями степняку. - Угробить мальчишку решили?! Думаете, Аслан вам простит?
- Вовсе нет. Я сам не представлял, что это будет так жестоко, - хмуро признался недовольный вторжением эскулапа Мансур.
- На заражение крови похоже... - задумчиво пробормотал Халар. - Но даже если иглы были не стерильны, так быстро подобные симптомы не возникают, если только не попал какой-нибудь яд. Что у тебя за краска? - с подозрением вскинул он голову.
- Обыкновенная тушь из сажи виноградных косточек со связующим веществом и растительными добавками.
- Вот только не надо мне по ушам ездить! - взвился лекарь. - Я уж на своем веку много чего повидал. А это, - кивнул он на разметавшегося, хрипло и отрывисто дышащего юношу, - не слишком похоже на 'обыкновенную' реакцию из-за простых царапин, в которые попала сажа! Чем он вам помешал? Если уж хотели избавить сородича от сердечной привязанности, - продолжил Халар, невольно вспомнив, что суровые воины не допускают всяких нежностей, а только лишь удовлетворяют телесные потребности, по обоюдному согласию избавляясь от проблем вынужденного воздержания из-за нехватки своих женщин, - зачем столько сложностей? Дары эти, почести? На кой они нужны парню, если он не выберется? Противоядие-то есть какое? Или мне за своим бежать?
- Он переживет...
- И останется нормальным? Ты хоть понимаешь, что сейчас происходит с его мозгом и сердцем, не знаю уж об остальных осложнениях.
- Это 'ледяная кровь' просыпается... - твердо произнес Мансур, не желая оправдываться за решение Вождя и таура.
- Нормальная у него кровь, красная и теплая! - с горьким сожалением припечатал Халар, стащив с потемневших от пота волос наложника сбившийся каршифф и утерев им испарину с побледневшего теперь почти до синевы лица парня. Еще пару минут назад оно было красным, от прихлынувшей к мелким сосудам крови, и на висках вздувались напряженные жилки.
Лекарю, в общем-то, привыкшему к тому, что у сородичей его господина, которого он сам принимал на руки во время родов, собственные странные этнические ритуалы, которые он просто принимал как особенности их культуры. Но и до такого абсурда, чтобы ни за что ни про что подвергнуть рожденного не в Степи человека жестокому испытанию, не доходило.
- Ты не веришь в древние легенды? - прямо спросил Мастер.
- Я знаю только то, что ваш таур и впрямь отличался в боях. Но и эти неистовые воины не бессмертны. Сколько его сыновей не вернулось с поля брани?
- Все, - тихо ответил Мансур. По суровому лицу степняка промелькнула судорога боли. Он хорошо помнил своих ровесников.
- И каждый проходил через это?
- Я не видел... но теперь думаю, что да...
- А твой наставник...
- Он погиб в самом начале приграничного конфликта с северянами... - с видимой неохотой пояснил Мастер.
- И почему он не рассказал тебе, что с этим делать?! Не надеялся, что в Роду появится еще один воин ледяной крови?
- Никто уже не надеялся... - зло подтвердил скрипнувший зубами Мансур и отвернулся.
- У меня есть хорошая настойка против множества ядов. Я принесу, - поднялся Халар, полагая, что для откровенного разговора, бередящего раны варвара, не слишком подходящее время. К тому же - это все дела минувших дней. А помощь Рени явно необходима немедленно. Только бы не оказалось слишком поздно. - Но сначала...
- Нет! - перебил резко обернувшийся степняк. - Даут не разрешил никакого вмешательства, кроме как отпаивать его чаем.
- Я доложу Аслану, - резко шагнул к нему Халар, гневно взглянув в прищуренные глаза варвара.
- Не делай этого! Это личное испытание Рена, он должен пройти через это, чтобы...
- Я не позволю вам угробить парня даже ради его будущей славы! - перебил лекарь. - Уж не знаю, для каких целей вы его готовите. С его светлой головой, в которой достаточно мозгов... по крайней мере, было до этого ритуала, - негодующе заметил Халар, - вовсе необязательно быть еще и прекрасным бойцом. А почет и слава непревзойденного воина... На кой они нужны тому, кто бродит по грани?! И еще неизвестно, в какую сторону его утянет! Прости, конечно, но мне в данный момент начхать, кто решил, что Ренальд - собственность Клана! В Энейлисе иные законы. И даже здесь хозяева не могут убить своего раба без веской на то причины. А к этому мальчику, которого вы решили искалечить, лично я слишком привязался. Уверен, что мой господин будет в ярости...
- Хорошо, - устало отозвался Мансур. - Скажи Аслану, что возникли некоторые трудности. Я сам объясню ему...
- Не некоторые! У мальчишки большие проблемы! А ты ничего не делаешь! - обвиняюще ткнул пожилой мужчина в отпрянувшего варвара, не ожидавшего от обычно спокойного уравновешенного лекаря такой реакции.
- Я напоил его отваром! - прозвучало так, будто он оправдывается, и Мансур недовольно скривился. Он бы и рад облегчить мытарства Рена, но просто не понимал, что еще сделать. Никаких дополнительных инструкций от таура, кроме того, что парню можно давать только особый чай, он не получал.
- Помогает? - с издевкой спросил лекарь.
- Наверное, пока не подействовал. Надо еще...
- Сказал бы я, куда тебе еще засунуть ваш 'чай'! Я все-таки принесу свою настойку... - пригрозил Халар и поспешно вышел, опасаясь промедления, которое может иметь фатальные последствия для юноши.
'Это ж надо! Мерзавцы! Настоящие варвары! Дикари! Мужланы и коновалы! Хоть бы глаза разул - видит же, что парню худо совсем, а он его своим пойлом потчует и сидит, ждет результатов, сволочь бесчувственная! И Аслан еще затеял праздник вместо того, чтобы со своим подопечным рядом быть, - переключил лекарь на господина свое недовольство ситуацией. - И сам-то тоже хорош! Поверил, что лаэр и впрямь к пацану прикипел. Ведь ни на шаг не отходил, когда отправил беднягу-наложника от лишнего волосья избавляться. Срамота одна! Ну да боги с ними, как им там, в спальне нравится миловаться! Но вот это-то все за каким лешим задумали?!' - возмущался Халар, убыстряя шаг, и не замечая, как появилась одышка от волнения и гнева.
У лекаря просто кипело внутри от безалаберности хозяина, при попустительстве которого в его же собственном Замке ставят издевательские эксперименты с чистой невинной душой.
Чем дальше он уходил от старой казармы, тем явственнее ощущались аппетитные запахи последних туш дожаривающегося над уличными кострами мяса для ритуального угощения. Со стороны общей трапезной слышался громкий смех, оживленные разговоры, звон кубков и стремительно освобождающейся от предлагаемых яств посуды. Отсутствием аппетита, настроенные на пирушку бойцы гарнизона и гости-варвары, не страдали. А у Халара просто в глазах темнело от негодования.
Влетев в трапезный зал, лекарь хотел сразу подойти к столу, во главе которого сидел хозяин Замка с женой в традиционных одеждах Детей Степи. Почти никто не обратил внимания на его приход, потому как вдоль столов постоянно кто-то сновал туда-сюда. Сбившиеся с ног бойкие помощницы кухарки оттаскивали к мойке освободившиеся от выставленной для пира снеди тяжелые блюда, миски с обглоданными костями, пустые кувшины из-под вина и живо подносили новые угощения, ставя на освободившиеся места на огромных столах. Антига расстаралась на славу, переживая, что крепкие молодые мужики, составляющие подавляющую часть пирующих, окажутся полуголодными. Пусть уж лучше еда останется, чем не хватит всем желающим насытиться, закусывая поднимаемые заздравные тосты за хозяина и хозяйку Замка-крепости, за счастье молодых, решившихся спустя время после официальной свадьбы по законам Энейлиса теперь провести свадебною церемонию по обычаям предков лаэра.
На душе у раскрасневшейся взволнованной женщины было тепло и приятно. Кухарка очень любила свою работу. И особенно то, что ее труды не пропадают даром. Девчонки-помощницы при всей своей расторопности, занимаясь прямыми обязанностями, еще успевали состроить глазки и перекинуться хлесткими словечками с разудалыми парнями, под влиянием бесшабашного веселья от неожиданно случившегося праздника в Замке, готовыми на более тесное знакомство поздним вечером. Однако ни те, ни другие явных вольностей себе не позволяли.
Айдар, чувствующий себя не слишком уютно за невольный обман друга и в самом деле искренне переживающий за исход сражения темного и светлого начала личности Ренальда в его сознании, несколько раз уже порывался пойти и самому убедиться, что с парнем ничего непоправимо не случилось. Он очень надеялся на то, что Мансур сумеет справиться с возможными трудностями адаптации юноши. Но каждый раз его кто-то останавливал, переключая внимание. Варвару не хотелось, чтобы Аслан почуял неладное. И изо всех сил старался не допустить подозрений, не желая портить праздничное застолье. К тому же, хозяин Замка успел его просветить, что в ближайшие дни будет не все так радужно. Не понять, что лаэр крайне негативно относится к известию о прибытии столичных визитеров, было невозможно.
Убаюканная заверениями друга детства совесть Аслана о том, что все в порядке, успокоилась, и он заметно расслабился. Наверное, ему и впрямь было приятно, что сейчас здесь собрались друзья, соратники и родичи. Лаэр смеялся и шутил, поддерживая оживленную застольную беседу. Тесса, ради уважения к родне мужа снова облачившаяся в этнический церемониальный наряд невесты-степнячки (хотя повторения брачной ночи с проходом между кострами не предвиделось), была немного рассеяна, будто мысленно лишь часть ее сознания присутствовала здесь, а другая находилась в ином месте.
Впрочем, это наблюдение Айдара было вовсе не беспочвенным. Девушка и впрямь не могла понять, отчего так тревожно ноет сердце. И все мысли крутятся о том, как там Рени? Она отчаянно хотела бы видеть его за этим столом, пусть даже и не будет возможности соприкоснуться ладонями под перекрестьем стольких чужих взглядов. Услышав обращение, Тесса улыбнулась и живо сосредоточилась на словах говорившего, досадуя на неуместную сегодня рассеянность. Впрочем, за столом было достаточно шумно, чтобы не приписать ей пренебрежение и неуважение к собеседнику, а лишь вежливо повторить, о чем идет речь.
Дерек, с самого начала устроившийся на дальнем конце стола, а не рядом с хозяевами (хотя никто не стал бы возражать, молча принимая его особое положение при лаэре, которому раб-воин спас жизнь), незаметно исчез. Тесса невольно вздохнула, принимая его выбор. Наверное, Дерек прав, что ушел. Этот мужчина - не Рени. И им с Асланом не поделить его, впустив в свою спальню. Достаточно того, что он присутствует в их жизни, не раз доказав свою верность присяге лаэру и ей, каким-то немыслимым образом умудрившейся пленить суровое и недоверчивое сердце бывшего наемника.
Аслан, заметив ее взгляд на опустевшее место Меченого, улыбнулся:
- Радость моя, не думаю, что он хотел нас оскорбить своим уходом. Почти двое суток без сна... Пусть отсыпается, тем более, он же был на нашей настоящей свадебной церемонии. И не волнуйся, голодным он не останется. У Антиги всегда найдется, чем перекусить.
Айдар, сидевший рядом с лаэром не услышал, о чем перешептывались хозяева дома. Со стороны господская пара смотрелась очень гармонично. Он был искренне рад за друга, сумевшего покорить сердце именно этой женщины, пусть и не настоящей степнячки. Хотя в этом национальном наряде, скрывавшим цвет ее волос, более светлый, чем у Дочерей Степи, жена Аслана была чем-то очень похожа на них - гордых, смелых, верных и любящих спутниц выбранных ими мужчин. Тесса с Асланом, безусловно, были предназначены друг другу Высшими Силами. Жаль, что у нее нет сестры, ему тоже пора уже ввести в свой дом женщину. Он заслужил это право. Только вот собственное сердце пока оставалось равнодушным к возможным кандидаткам в матери его будущих детей...
Однако Айдар в своих размышлениях о том, чем вызвана некоторая отстраненность всегда радушной хозяйки, забрел немного не туда, вполне логично предположив, что более бледная, чем обычно, жена друга, предпочитающая пить чрезмерно разбавленное вино, наконец-то находится в интересном положении. Но раз Аслан пока молчит, и он не решался спрашивать напрямик. Ему не совсем было понятно их нежелание сразу же обзаводиться наследниками, подтверждением их законного и добровольного союза перед богами и людьми. Но, кто знает, что послужило причиной, заставившей отложить столь ответственную обязанность. Да и теперь не стоит проявлять чрезмерное любопытство, пока Аслан не намекнет сам. Мало ли, какие суеверия могут одолевать будущих родителей, ожидающих прибавления в семействе.
Первым заметив приход Халара (а главное интуитивно угадав по выражению лица Замкового лекаря, что что-то случилось), Айдар решил уточнить, не связано ли это с Ренальдом. Хотя в тайне малодушно надеялся, что проблемы у 'найденыша', а не у того, на кого степняки делали ставку.
Варвар быстро вскочил и, перехватив Халара, твердо намеревающегося доложить Аслану о том, в каком состоянии он нашел Рени, попросил его пока не поднимать панику. И пообещал скептически настроенному мужчине во всем разобраться самолично. Дескать, у них все под контролем, а то, что Мансур немного растерян, так ведь не каждый же день выпадает присутствовать при инициации воина с редчайшей кровью. Правда, так же категорично, как и Мастер, степняк отказался от помощи проверенной и выручавшей не раз чудесной настойкой Халара, которую тот берег как зеницу ока для самых трудных случаев. Потому что ингредиенты для ее приготовления доставлялись из самой столицы, в которую лаэр (заодно приобретая все необходимое по списку лекаря) выбирался лишь пару раз в году.
Айдар сразу же ушел, провожаемый подозрительным и сердитым взглядом Халара. И вряд ли бы лекарь так и оставил этот вопрос открытым, несмотря на уверения степняка, что все в относительном порядке и беспокоиться не о чем. Но его, не дав толком опомниться, чуть ли не насильно усадили за стол живо подвинувшиеся бойцы. А потом, едва мужчина пригубил вина, просто чтобы отдать дань уважения господину и госпоже, удивившимся, что лекарь не занял более подобающее его статусу места поближе к ним, явилась Улита. Девушка взволновано и сбивчиво пояснила, что Давид очнулся. И Халар поспешил к своему пациенту, решив, что как только освободится, все же нанесет еще один визит в шатер юного воспитанника господина.
Аслан не сразу обратил внимания, что Айдар как-то уж слишком долго отсутствует, если отлучился по естественной надобности. Первой заметила Тесса, и он лишь в шутливой форме озвучил вслух ее недоумение, на что Ильяс предположил, что тот заодно отправился проведать Рена.
Только вот вместо успокоения, лаэр, тоже начал ощущать смутную тревогу. А Тесса так и вообще, придвинувшись вплотную, шепнула на ухо:
- Я хочу его видеть!
- Айдара? - ревниво вздернул бровь муж.
- Аслан! - прошипела девушка, сердито насупившись. - Нет, конечно! Его я уже видела в полном здравии. Будь любезен, сделай вид, что мне пора спать, и проводи меня домой, - потребовала она.
- Но, Тесс, не слишком удобно бросать гостей одних. Может быть, побудешь еще немного?
- Я действительно устала, - тихо произнесла Тесса, надеясь, что муж и так догадается, от чего именно. Она не видела любимого мальчишку вторые сутки. И не могла бы с уверенностью ответить, почему уже вся извелась - то ли из-за эгоистичной тоски в вынужденной разлуке, то ли действительно интуитивно чувствовала, что с Ренальдом что-то не так, и безумно хотелось убедиться, что она ошибается.
- Ну хорошо, рыбка моя, - накрыл Аслан ее кисть ладонью. - Пойдем. Думаю, никто не обидится... Я позже вернусь. Орис, Инвар, - обратился он к своим помощникам, - вы - за старших! Смотрите, чтобы никто не скучал.
- Не волнуйся, - улыбнулся Ильяс. - Орис проследит, чтобы нас не обнесли с подношением, - кивнул он на кувшины с вином.
- Иди, да поскорее возвращайся, нам столько всего самим не съесть, не выпить, - поддержал комендант, покосившись на жену.
- Да я, пожалуй, тоже пойду, - поднялась Марта, сыто вздохнув. - Что я тут одна с мужчинами за столом делать буду? Развлекайтесь уж свободно... - хмыкнула она, прекрасно понимая, что хмель вскоре еще сильнее развяжет языки. И теперь-то уж нет-нет, да проскользнет скабрезная шутка, вызывая взрыв похабного смеха на дальнем конце стола, где расположились свободные от несения караула бойцы лаэрской сотни. Это в присутствии женщин, парни изо всех сил стараются сдерживаться. Пусть уж погуляют, как им нравится. Что с них взять - солдафоны - не высшая знать. Да и те, бывают похлеще простых смертных. Благо знакомые приятельницы, прислуживающие у своих хозяев, всякого понарассказывали. Для прислуги-то тайн не бывает. И уж по сравнению с тем, как развлекаются их господа, местные-то парни - сущие школяры.
Быстро распрощавшись, все трое покинули трапезную под напутственные речи и пожелания доброй ночи.
- Аслан, - остановилась Тесса, притормозив мужа за рукав и многозначительно посмотрев на него, когда они вышли на улицу, и Марта отправилась к себе.
- Тесс, тебе не следует заходить в шатер, - немного виновато признался лаэр, понимая, что именно этим и вызвана остановка жены, якобы уставшей от праздничного пира. И он вполне понимал ее желание увидеть свое Солнышко, по которому наверняка успела соскучиться.
- Мы просто прогуляемся немного перед сном по всему парку. У меня голова кружится от духоты и тяжело от обилия съеденной пищи, - выразительно погладила она себя по животу. - Надеюсь, такое объяснение сойдет для особо любознательных, - иронично предложила девушка свой вариант, не желая сдаваться.
- Ну хорошо, только на минутку заглянем, - вздохнув, согласился Аслан. Он и сам хотел увидеть своего Котенка, надеясь, что тот не слишком тяжело переживает вынужденное уединение, когда все остальные развлекаются.
***
После ухода Халара Мансур пробовал напоить Рени отваром, но окунувшемуся слишком глубоко во временной промежуток парню казалось, что это то пойло, которым его опаивали перед тем, как переправить на аукцион рабов и затем таким же - перед самой первой попыткой продажи. Он больше не хотел пить его, чтобы оставаться в сознании. Ренальд больше ни за что не хотел возвращаться туда, в тот туманный кошмар, лишивший его привычного образа жизни в тихой Обители. И, рыча, сопротивлялся. Благо тренированное тело само реагировало на желание задурманенного безумной болью мозга отбиться от этого насилия над своей личностью любой ценой. И приемы, которым учили его бойцы по приказу Аслана, оказались как нельзя кстати.
А потом юноше казалось, что его вновь заставляют подниматься во весь рост, подходить ближе к потенциальному покупателю, не горбиться и убирать руки, прикрывавшие обнаженное, унизительно выставленное на общее обозрение похотливых взглядов естество, вытягивая плетью вдоль спины. Но сволочь надсмотрщик все время попадал по левому плечу. Казалось, что истерзанная кожа слезала лоскутами. И эта боль подстегивала не сдаваться, заставляя сопротивляться из последних сил. Он больше не хотел подпустить к себе никого из этих извергов. Пусть уж лучше насмерть забьют, чем жить в постоянном страхе и унижении, позоря многие поколения доблестных предков, и радуя единственного выродка семьи - своего дядю... Этого не будет!
Вскипающая в жилах кровь, отравленная ядовитой примесью добавки к безобидной краске нанесенной татуировки, блуждала по ошалевшему от чужеродного вторжения организму. И теперь Ренальду казалось, что его снова мажут гадкой мазью против растительности на теле, и ставят рабское клеймо, только почему-то не на лицо, а на тело, будто метку хозяина стада, как животному...
А когда Мансур и Айдар сообща накинулись, надеясь просто удержать, не позволить самому себя нечаянно покалечить, мечась в бессознательном бреду, запрокинуть его голову и разжать сведенные судорогой челюсти, чтобы влить заваренный по особому рецепту таура чай, - юноше почудилось, что в этот раз он не дождался Тессу, решившую за мужа проблему с покупкой наложника. И его купили для особого борделя, в котором похотливым извращенцам предлагаются самые различные способы удовлетворения плотских утех...
'Нет! Никогда!!!' - ревел беснующийся внутри зверь.
- Нннееет! - хрипя, вторил этому зверю Рен, срывая голос и захлебываясь кровью из прокушенных губ.
Айдар сплюнул кровь, пошатал языком зубы и, удостоверившись, что к счастью, все на месте, снова метнулся к Рену. Мансур баюкал вывихнутую руку, ошалевая от такого зрелища преобразившегося мальчишки, с бешеной злобой отчаянно отбивающегося от двух не самых последних воинов, причем, пока что весьма успешно.
И это почти необученный желторотик... Что же за хищник получится из этого птенца, если он пройдет и это испытание, и сам таур возьмется за его дальнейшее обучение?
Когда Тесса с Асланом пришли - Мансур и Айдар, подстегиваемые уязвленным самолюбием воинов, встретивших достойный отпор от какого-то юнца, совместными усилиями все-таки уже загнали Рени в угол. Но он вполне уверенно держался на ногах, слегка покачиваясь в полутрансе собственного видения реальности происходящего. И, кажется, не чувствовал той слабости, что еще недавно заставляла подкашиваться ноги.
Ренальд чуть сутулился и был напряжен, как взведенная пружина, готовая распрямиться в смертоносном броске в первого, кто пересечет видимую лишь одному ему черту, ограничивающую личное пространство. Безрадостную жуткую картину дополнял безумный взгляд мутных глаз, разбитые в кровь губы, кривящиеся в агрессивной усмешке, и распухший нос, по которому, видимо успел схлопотать, а еще всклоченные влажные волосы и ободранные костяшки сжатых в кулаки пальцев...
Звереныш, нет, бешеный волк... которому нечего терять...
- Что тут?! - шокировано замер лаэр на пороге шатра. Первым желанием было кинуться к Рени, и потрясти его, чтобы пришел в себя и перестал пугать своим безумным видом. Вторым - задвинуть назад уже просочившуюся сбоку жену, которой вовсе не следовало видеть подобное зрелище, от которого у самого волосы на голове вставали дыбом.
- Зачем ты здесь?! - резко обернулся Айдар, утирая окровавленный рот, но только больше размазал жуткую 'краску', при свете единственной лампы казавшуюся черной, и от этого выражение его перекошенного досадой лица, показалось ухмыляющимся в злобном оскале.
- Почему ты ничего не сказал мне?! - рявкнул Аслан. - Ты знал, что так будет? Я же чувствовал, что все не так, как обычно! Что это неправильно!!!
- И что бы ты сделал? - парировал в запале Айдар, почувствовав непреодолимое желание оказаться подальше от разъяренного лаэра, по крайней мере, на расстоянии, чтобы была возможность объясниться словами.
- Я бы не согласился!
- Это не тебе решать!!!
- Я мог бы предупредить Рени о возможном риске! Я мог хотя бы морально подготовить его к тому, через что придется пройти!!!
- Откуда ты знаешь, почему он до сих пор в таком состоянии?
- Я знал, что его былые обиды гораздо глубже, чем кажутся со стороны, идиоты!!! И он сейчас зациклился на них, переживая заново, только гораздо острее! Да он невменяем! Почему ты позволил мне уйти, когда я должен был находиться рядом с ним! Я считал тебя другом, Дар! Понимаешь?! Я готов жизнь за тебя отдать, а ты просто... шакал!
Обескураженный, раздавленный брошенным в лицо обвинением Айдар, слегка дезориентированный слишком давно не употребляемым между ними обращением по уменьшительному имени, не успел среагировать на удар в челюсть с одновременно безупречно выполненной подсечкой, и закономерно рухнул к ногам друга. И только огромным усилием воли полукровка-варвар удержался от желания как следует попинать предателя их нерушимой дружбы на протяжении почти всей сознательной жизни.
Аслан сейчас казался похожим на зверя, защищавшего своего дитеныша, но ему было плевать на то, как это видится со стороны! Он не ожидал такого подлого коварства от Айдара. Только не от него!
Мансур, прикрывая второй рукой пострадавшую конечность, которую почти не чувствовал (да и то сказать, просто чудом удалось вывернуться, не сломав ее), благоразумно отшатнулся подальше от обоих.
Тесса же, не обращая внимания на разборки между остальными мужчинами, смотрела теперь лишь на одного, совершенно чужого и незнакомого в таком виде. И, несмотря на его невменяемое состояние, не позволила себе сбежать, хотя инстинкты самосохранения просто вопили о вероятной опасности.
Ренальд действительно плохо соображал, что происходит вокруг. И распознав в появившихся в его убежище-клетке новых людях своего господина, чье перекошенное от гнева лицо оказалось хорошо освещено пламенем костра в очаге, хрипло рассмеялся. Воспаленное сознание не желало отпускать жертву и услужливо подсовывало ему видения их неудачного опыта близости. Когда в первую ночь он просил и умолял не трогать его, а хмельной хозяин не желал слушать нытье изнеженной капризной игрушки, удовлетворяя свою похоть. Сейчас Ренальд мог попробовать просто не допустить повторения своего унизительного мучения. И не собирался сдаваться без боя, чувствуя, что готов на все.
Ему были безразличны жизни обступивших его врагов. Только и свою он хотел продать как можно дороже. Жаль только, что их многовато на него одного. Но агрессивный настрой требовал собрать кровавую жатву, чтобы они заплатили за все его пережитые страхи и постыдную слабость, за его участие в том, о чем он мечтал навсегда забыть... Может быть, тогда станет легче. Ненависть к этим тварям просто душила, подстегивая к немедленной расправе.
Меченый учил - если невелики шансы, бей первым, прихватишь с собой за Грань хотя бы одного!
Время как будто замерло снова, воздух раскалился и загустел, вползая в легкие густым паром, чтобы с каждым вдохом падать внутри раскаленными углями, застревая в желудке. А вот голову словно сковало ледяным обручем, давящим на виски, освобождая от ненужных сейчас глупых мыслей, испуганно упорхнувших прочь. Потому что он уже принял решение, и абсолютно неважно, что именно по этому человеку, планомерно приручавшему его доверять и отвечать на ласку, тосковали душа и тело! А ладони чесались хотя бы дотронуться... Нет! Варвар сам отказался, использовал и выкинул за ненадобностью, и теперь не заслуживает объятий. И руки хочется сомкнуть на мощной шее лаэра, чтобы выдавить хриплый предсмертный крик. Да, если уж суждено забрать с собой хотя бы одного - то это идеально правильная жертва. Пусть ему будет так же больно!
Аслан все еще гневно, с нескрываемым презрением смотрел на пытающегося подняться на ноги Айдара, вполне заслуженно получившего по морде и от Рени, и от него. Мансур пытался самостоятельно, но пока безуспешно, вправить вывихнутую руку. А Тесса...
Хозяйка Замка шагнула навстречу загнанному в угол юноше:
- Рени... Солнышко..., - пролепетала девушка, медленно, чтобы не напугать еще больше и не спровоцировать агрессивный выпад, протянула она руку.
- Уйди! Отойди, Тесс! Он не соображает ничего и не узнает тебя! - метнулся Аслан перехватить жену, но не преуспел.
Потому что Ренальд среагировал быстрее.
Напрасно они все думали, что он ослеп и оглох одновременно. Нет, перед глазами так же плавала кровавая муть, и голоса доносились приглушенно, потому что собственная кровь грохотала в ушах, а ее вкус подбивал на безумства. Хотелось рвать, душить и терзать тех, кто стоял по ту сторону, намереваясь не выпустить его из ловушки. Позади была стена, но это еще не конец. Просто стратегически не слишком удачное решение обороны. Сзади никто не нападет, но и прорываться к выходу надо так, чтобы не оставить преследователей за спиной. Это Рени помнил из интересных учебников по тактике и стратегии ведения рукопашного боя, что подсовывал ему Аслан.
Только вокруг все были сейчас врагами, желавшими, чтобы ему снова было невыносимо больно и стыдно, не хотелось жить. Ему уже было тошно... и только слабый, как дуновение ветерка в жаркий полдень голос издалека коснулся его слуха... чем-то до боли родным царапнул в груди, заставив задохнуться. Ему и так не хватало воздуха. Легкие ходили, как мехи в оружейной кузнице.
- Тесса!!!
А вот это имя взорвалось осколками солнечного дня на берегу лесного озера. Рени вздрогнул и словно прозрел. На мгновение марево боевого дурмана разметало в клочья, и он явственно увидел прямо перед собой испуганные глаза своей женщины, которую у него намеревались отнять. Рванув испуганно ахнувшую девушку на себя, спрятал за свою спину. И вновь оскалился, приготовившись рвать зубами и голыми руками любого, кто посмеет претендовать на нее.
- Ни хрена себе! - присвистнул Айдар.
Аслан же побелевший, как полотно от страха за жену, не обратил внимания на слабый протест Мансура, пытавшегося сказать, что о Тессе-то как раз, кажется, волноваться и не следует.
И в следующий миг невольные соперники, похожие сейчас на смертельно опасных хищных зверей, не поделивших самку, одновременно взвились навстречу друг другу. И стремительно столкнувшись, сшибая друг друга с ног, покатились по полу в яростной схватке...
10.
На стороне Аслана были годы тренировок и боевой опыт. Но бешеная сила Рени, не понимавшего, что он сейчас творит, точнее находящегося в плену собственного разума, подстегнутого бурлящим в крови адреналином и отравленной провокационным снадобьем кровью, заставляла его драться на смерть. Сбивая сваленные возле лежанки волчьи шкуры, они чуть не опрокинули треногу огромного очага. Несколько угольков вылетели через край, но к счастью, плотный войлок, которым был устлан пол, не занялся.
И лаэр уже не боялся причинить своему озлобленному на весь мир Котенку боли. Это был взбешенный зверь, а не его дорогой мальчик, заслуживающий искренних светлых чувств. В этот момент невольно Рени заставил своего хозяина считаться с ним, как с равным. Заставляя забыть, стирая у Аслана все остатки памяти о себе, как о простой, хоть и безумно ценной игрушке для удовлетворения похоти, в которой по воле судьбы и своей жены увидел человека с его слабыми и сильными сторонами.
Аслан не собирался проигрывать, потому что и свою жизнь оценивал в достаточной мере. Хотя бы потому, что знал, как огорчит Тессу, если он посмеет оставить ее молодой вдовой...
Чудом увернувшись от сокрушительного удара кулака варвара, летящего в лицо, но пришедшегося вскользь по плечу, Рени оказался сверху. И мгновенно воспользовался скудным преимуществом, прижав коленями его руки, навалился всем телом, лишая Аслана возможности маневра. И тут же яростно вцепился в мощную шею предавшего его человека. Который сначала заставил вспомнить, что он раб не по рождению, а по воле независящих от него обстоятельств, а затем растоптал ростки самолюбия и гордости, и теперь хотел отобрать последние крохи теплого света, что дарила ему Тесса.
Все произошло настолько стремительно, что никто толком не успел среагировать.
Айдар ошалело взирал на светопреставление, устроенное парнями. Лихорадочно соображая, что бы такого опустить Рену на голову, иначе ведь придушит Аслана, идиот малолетний!
Тесса отчетливо поняла, что прямо сейчас может потерять сразу обоих. Сначала мужа, а потом и любимого мальчишку, потому что смерть хозяина рабу ни за что не простят. А уж тем более тому, кто покусился на сына Правителя не в честном поединке, не во время военных действий, а вот так, из-за помутившегося рассудка. И смерть Рени не будет такой же быстрой и легкой, как та, которую он готовил для своего господина. По древним законам (обязательно прилюдно) с непокорными рабами расправлялись слишком жестоко и бесчеловечно, дабы вселить в мятежные души ужас и напомнить о последствиях тому, кто решиться повторить 'подвиг'.
Девушка не была готова жертвовать кем-либо из них двоих. От страха за их жизни, ее душа ухнула в пятки. И Тесса сейчас отчаянно визжала бы, или грохнулась в обморок, как полагается в таких случаях прилично воспитанной аристократке, но с этим у нее всегда было проблематично.
Страшась отвести взгляд от их смертельной схватки хоть на миг, она все же судорожно искала надежное средство, способное остановить их, но, как нарочно, ничего толкового в голову не приходило от сковавшего ее ужаса. Подскочить и просто вклиниться между ними щитом, уповая на то, что они остановятся в назревшем выяснении отношений, было нереально. Оба сцепились намертво, и вряд ли ощутят такую смешную преграду. Сунувшийся было разнимать их Мансур, только подтвердил неутешительное предположение. Степняк отлетел, сбитый дерущимися с ног, и теперь матерясь, поднимался, чувствуя себя так, будто по нему проехалась груженая телега.
Спазм перехватил горло Тессы. Голос пропал. Ей казалось, что она кричала, но с пересохших от страха губ слетало только еле слышное, отчаянное, повторяемое словно мантра: 'Нет, не надо... Рени... Аслан... Нет!!!'
Оказавшись поверженным на обе лопатки, лаэр захрипел, не в силах скинуть с себя взбешенного парня, отчетливо понимая, что он не в состоянии остановить этого обезумевшего монстра, который завладел разумом его мальчика и управляет закаленным полугодовыми тренировками телом.
А Ренальд, снова окунулся в иное течение времени. Для него оно практически остановилось, как вчера, во время транса перед ритуалом нанесения татуировки, заставив воспринимать остальных присутствующих ленивыми мухами. Парню и оставалось-то только надавить посильнее на выпирающий кадык своего главного обидчика, но он зачем-то посмотрел ему в глаза, и невольно сдержал свой первый порыв разом покончить с этим 'долгом'. Собственное отражение перекошенного бешеной злобой лица Ренальду не понравилось, но он не отвел взгляда, пытаясь понять, что его смущает. Он уже вынес свой приговор лаэру, который не заслуживал пощады и снисхождения, но...
В свои последние минуты в глазах его господина не было ответной всепоглощающей ненависти, не было отчаянного страха, а только бесконечное сожаление, и, пожалуй, тревога...
Это было неправильно, нечестно, подло!
Рени моргнул. Глаза резануло болью, словно кто-то резко содрал с них мутную розовую пелену, через которую он смотрел на мир буквально секунду назад. Все посторонние звуки будто померкли. Зрение обострилось в разы, но как-то странно. Выхватив из полумрака шатра, четко выделяя лишь этот взгляд пульсирующих зрачков с шоколадной радужкой.
'Упоительное состояние смотреть вот так сверху вниз на поверженного врага, ясно понимая, насколько он зависим от твоей власти', - отстраненно мелькнула мысль в голове парня.
Соблазнительно и искушающе удовлетворить тот инстинкт, который настойчиво взывал к немедленной мести. Покрасневшие от лопнувших сосудиков белки таких знакомых глаз раздражали и вызывали неуместное сочувствие пополам с брезгливой жалостью. Но вот сам взгляд буквально завораживал, проникая слишком глубоко внутрь, туда, где, видимо, в испуге сбились все хорошие воспоминания, связанные с этим человеком, чья жизнь была в его руках.
Ренальд хотел зажмуриться, чтобы не видеть, не чувствовать чужое влияние на его сознание, которое каким-то образом гасило его озлобленность и ожесточение, но не мог. Потому что ледяной осколок в груди, в том месте, где располагалось сердце, вдруг стремительно начал таять. А холод, пронизывающий душу, закованную в ледяной панцирь, устремился в затылок, в голову, где все еще яростно клокотало желание уничтожить...
И руки юноши дрогнули, непроизвольно ослабляя хватку на горле жертвы, судорожно пытающейся сделать так необходимый вдох.
Ренальд передернул плечами, отгоняя неправильные мысли, абсолютно запутавшись в своих ощущениях. Потому что теперь на самых кончиках пальцев чувствовал совершенно неуместный зуд. Хотелось дотронуться до красных отпечатков на дубленой коже шеи своего господина, чтобы стереть их. Боевой дурман, безумной алой жаждой охвативший его разум, отступал, оставляя в голове звенящую пустоту. И теперь Рени с пугающей до дрожи ясностью осознавал, что он был всего лишь в шаге от совершения непоправимого в своих последствиях поступка. Аслан - не враг. Людям свойственно ошибаться, иначе их можно было бы смело записывать в святые. И то, сколько заботы и участия этот мужчина проявил по отношению к нему, искупая добровольно признанную вину, в разы перевешивало неприязненное чувство, требующее отплатить обидчику за свое унижение в прошлом...
Тот кровавый монстр, который теперь жил внутри, ворчливо успокаивался, оползая в закоулки сознания и уступая Ренальду право решать самому, кто достоин помилования на суде его собственной совести и чести.
Аслан все еще судорожно глотал воздух, проталкивая его в поврежденное горло, но уже видел почти нормальный, разумный, только какой-то вымораживающе-холодный взгляд своего Котенка. Разум и сердце, слава Великим Духам, преодолели разбуженные чужим вмешательством инстинкты безжалостного убийцы, которые дремали до поры до времени в редкой крови, доставшейся Ренальду от предков.
Он уже не был похож на бешеного зверя, он справился с испытанием! Но предугадать, как парень поступит в следующий миг, лаэр пока не мог. Кто знает, насколько статично такое состояние? И не вызовет ли любое неосторожное движение новый приступ агрессии...
Слишком нестабильна ситуация, нужно еще немного времени, чтобы убедиться, что все уже позади.
Аслан с неподдельной тревогой вглядывался в незнакомое, суровое лицо нависшего над ним парня, и судорожно думал о том, что в любом случае надо увести отсюда Тессу. Его женщину, которую сам привел. Ну и что, что она настояла. Он обязан был ее оберегать от любой угрозы!
Никто из свидетелей происшествия не успел сообразить, что все уже окончилось, они даже не увидели этого замешательства, все еще интуитивно заставляющего остывающих парней не двигаться, отстраняясь друг от друга.
Не найдя ничего лучше, чем ковш в котором Мансур растопил немного снега, чтобы умыть метавшегося в жарком бреду подопечного мальчишку, Тесса подскочила к ним и выплеснула воду, отрезвляя обоих.
Аслан вцепился в предплечья дернущегося от шокирующего душа Рени, испугавшись, что тот слишком однозначно воспримет вызов от нового объекта, и снова даст выход своему гневу.
Юноша зашипел от боли, буквально пронзившей там, где была нанесена татуировка. Сомнительный дар, еще недавно защищающий его от подобной напасти, блокируя чувствительность тела, перестал действовать. Но это понял только Аслан, мгновенно разжав пальцы, и мысленно костеря себя на все лады за то, что в пылу короткой схватки даже не подумал, чем это грозит Рени, поврежденная иглами кожа которого еще не успела зажить. В тот момент он слишком испугался за жизнь своей девочки, не сумев здраво оценить патовую ситуацию.
Айдар, воспользовавшись благоприятным моментом, подскочил, оттолкнув несопротивляющегося Рени, и Мансур одной рукой рывком отодрал Аслана от пола, подняв того на ноги. Лаэр, которому помощь уже не требовалась, все еще полупридушенно сипя и утирая слезившиеся глаза, молча вывернулся из надежных объятий сородича, пытающегося на взгляд определить степень возможных увечий. Айдар, переживший за эти несколько ужасных минут целую бурю эмоций, теперь, словно в отместку за свой страх и безжалостные слова друга детства, усомнившегося в его верности, полоснувшие по сердцу отравленным кинжалом, грубо скрутил Ренальду руку, болевым захватом заведя ее за спину. Он не собирался причинять ему вред, просто хотел обезопасить остальных. Но благодаря инстинктам, вбитым с детства, интуитивно воспользовался преимуществом мгновенно определять самую уязвимую точку на теле противника. И татуированная конечность юноши оказалась весьма удобна для этих целей.
Ренальд вновь дернулся и зашипел, стараясь совладать с собой, чтобы не ударить в отместку за причиненную муку. Он уже осознавал, что заслужил подобное обращение. В загустевшем воздухе буквально разливался чужой страх, будоражащий его обоняние, заставляя хищно раздуваться ноздри. Он сумел остановиться, не переходя невидимый рубеж, четко определив, где свои, а где чужие. Но остальные, видимо, пока что не поняли этого. Вправе ли он обвинять их за то, что перестраховываются? Очевидно - нет.
К счастью, Рени слишком смутно помнил шальной вид своего кровожадного дяди, явившегося забирать мать из Обители. Сознание милостиво лишило его подробностей того черного дня, когда закончилось детство. Брата отца не остановили ни мольбы, ни просьбы, ни невинные жертвы его эгоистического желания добиться цели любой ценой. Неужели и он сумел продемонстрировать находящимся в шатре такое же кошмарное поведение, прежде чем справился с диким безумием?
Осознание собственной ничтожности, захлестнуло обжигающей плетью стыда за недопустимое поведение и вытянуло последние силы. Ренальд горестно простонал от ужаса накрывшего его откровения, почти перестав чувствовать выламывающую боль в профессионально выкрученном суставе. С мокрых волос, растрепавшихся в ходе короткой схватки, по его лицу все еще стекали капельки воды. И Рени жадно слизнул их, не ощущая удовлетворения жажды.
Мельком взглянув на живого и относительно здорового мужа, девушка, у которой от столь бесцеремонного обращения с ее Солнышком потемнело в глазах, кинувшись к Ренальду, звенящим от едва сдерживаемого гнева тоном произнесла:
- Отпусти, Айдар! Немедленно!!!
Степняк, все еще надежно удерживающий вынужденного подчиняться парня, неприязненно скользнул взглядом по хозяйке Замка. Но ослушаться не посмел. Слишком не привык слышать столь властные нотки в голосе истиной владетельницы земель, на которой он был сейчас всего лишь гостем.
Тесса с трудом удержав себя от того, чтобы не влепить пощечину слишком ретивому поборнику справедливости (хотя вообще-то с трудом представляла ситуацию, когда она смогла бы кого-то унизить подобным образом), отпихнула варвара. От неожиданности Айдар послушно отступил в сторону. И не успел снова перехватить взвившегося пружиной Рени, стремительно развернувшегося, опуская поврежденную руку вдоль тела, а здоровой рукой обнявшего безрассудно подставившуюся девчонку. Тесса только пискнула, не успев отшатнуться. Хозяйка Замка отчаянно старалась подавить острые шипы безотчетного страха. Обняв юношу за талию, словно в попытке удержать от очередного всплеска безумия, она придушенно прижимаясь щекой к груди наложника мужа, в которой глухо бухало его сердце,
- Рени! Солнышко, - чуть слышно прошептала девушка непослушными губами, понимая, что раз уж Аслан не справился с ним, то ей и пытаться не стоит. Она просто не в состоянии противостоять его молниеносной реакции в этом состоянии. В том, что Ренальд неадекватен, не его вина - сами довели до края, со своими ритуалами!
'Солнышко'... - руки парня судорожно сжимали хрупкие плечи любимой женщины, облаченной в наряд степнячки, рискуя покалечить их. А память опалила короткая вспышка давнего события. Тогда на берегу лесного озера она впервые так назвала его... И от этого простого, но такого теплого слова в его почерневшей, какой-то заиндевевшей душе, все еще не желающей мириться со своим новым положением чьей-то собственности, стало светло и радостно... Словно невидимая ниточка, со временем ставшая стальным тросом их чувств, протянулась в тот день от сердца к сердцу.
Рени прикрыл глаза, стараясь не спугнуть посетившее наваждение, и опустил голову, вдыхая ее запах. От любимой тоже пахло страхом. Только не так резко и противно, как от Айдара. Природа ее тревоги, без всякого сомнения, была другого происхождения. Так же, как и Аслан, Тесса в большей степени переживала за него, а не за себя. Это было неправильно, но отчего-то безумно приятно. И почему-то стало трудно дышать от переполняющего сердце щемящего чувства нежности и признательности. Хотелось еще крепче обнять, утешить, уберечь ее от любой угрозы. И даже торжественно поклясться, что ей никогда больше не придется пережить подобный ужас снова.
И пусть кровавый туман, заставлявший мутиться рассудок и железистый вкус собственной крови, желание убивать голыми руками и рвать зубами, уже ушли, но парень все еще был взбудоражен противоречивыми чувствами. Среди которых преобладало презрительное отношение к самому себе, за, что он дозволил увидеть всем свою разбуженную сущность, которую так ненавидел в ближайшем родственнике с такой же ледяной кровью...
Грудь, к которой прижималась Тесса, и потревоженное дракой плечо с татуировкой нещадно припекало.
- Солнышко мое, что они с тобой сделали... Вернись ко мне... пожалуйста, Рени... родной мой...- всхлипнула девушка, все еще не понимающая, что он уже полностью владеет собственным разумом.
Но только тяжелое дыхание парня, пытавшегося отключиться от мучительной боли в растревоженном схваткой с Асланом плече и вывихнутом Айдаром суставе, было ей ответом. Ренальд шумно и глубоко втягивал родной запах, вспоминая, узнавая аромат кожи и волос, и крепче сжимал ее плечи, не замечая, что невольно причиняет ей боль... Сглатывал, боясь поверить, что она по-прежнему рядом, и снова глубоко вдыхал, буквально упиваясь этим чувством единения. И постепенно скрюченные пальцы разомкнулись, выпуская пострадавшие пряди волос, попавшие под его ладонь.
Тесса замерла, боясь пошевелиться и спровоцировать новый приступ агрессии. Но она не могла себе позволить обижаться на свое сокровище, невольно причиняющее ей страдания, интуитивно понимая, что ему это зачем-то нужно.
Девушка не видела, как рядом беспомощно остановился подошедший Аслан, не посмевший нарушить хрупкую идиллию. До лаэра наконец-то дошло, что Ренальд раз и навсегда определился со своей парой. Может быть, для остальных эта почти интимная сценка и выставляла его Котенка диким зверем, обнюхивающим выбранную самку, но для него это было не так...
Он видел, как проясняется взгляд синих глаз, и оживает мимика красивого породистого лица враз повзрослевшего парня, впитывающего запах своей женщины.
Любого другого Аслан просто прибил бы на месте за подобные дерзкие поползновения в сторону жены, но сейчас он молча взирал на них, и на душе лаэра скребли кошки. Хочет того Рени или нет, а ему предстоит пройти еще одно испытание. Роду нужны дети с такой же редкой кровью. И пусть уж Даут сам попытается ему объяснить необходимость выпавшей чести стать их отцом.
Аслан машинально потер нывшие мышцы шеи, судорожно передернув плечами. Наложнику было, за что его ненавидеть. Но признаться сейчас еще и в этом, что не смог противостоять решению Вождя и таура обязать Ренальда подарить свое семя пяти женщинам-степнячкам, выбранным на роль матерей будущих исключительных детей, просто не мог. Язык не поворачивался произнести столь кощунственную информацию в данной ситуации.
Хозяйка Замка также не видела, как настороженно замерли в двух шагах оба степняка, готовые вмешаться в любой момент. И не слышала их короткого диалога:
- А ведь он реально себя преодолел, - произнес Айдар, недоумевая, почему же Тесса все еще не поняла этого, если продолжает уговаривать?
- Кровь проснулась, - лаконично ответил Мансур, баюкая руку и стараясь не кривиться (все-таки Рени его знатно потрепал). - Теперь понимаю, о чем таур предупреждал, дескать, сам догадаешься, когда все будет позади...
- А мне он и этого не сказал, - криво ухмыльнулся Айдар. Скользнув взглядом по Аслану и не найдя подтверждения своим опасениям, что тот, глядя на жену и своего воспитанника, сгорает от ревности, перевел взгляд на обнимавшуюся парочку, которая не замечала присутствия посторонних и не оставляла сомнений, кем эти двое приходятся друг другу. Сын Степи недоверчиво покачал головой, пытаясь уложить в своем сознании то, что там никак пока не желало умещаться.
- Рени... Солнышко мое... - шептала Тесса как заклинание. По щекам девушки текли слезы, раздражая рисунок татуировки к которому она оказалась прижата, но подвергающийся 'экзекуции' парень мужественно терпел, не высказывая недовольства.
На него странным успокаивающим образом действовал ее сбивчивый лепет. Слишком редко Тесса разрешала себе проявлять свойственную женщинам слабость, и давать волю слезам. И тем самым сейчас невольно льстила его самолюбию, позволяя чувствовать себя настоящим мужчиной, способным утешить и окружить любимую заботой.
Только вот неприятное ощущение покидающей силы, тревожным звоночком пробивалось в убаюканное умиротворяющей ситуацией сознание Рени. Он постарался не отвлекаться на посторонние раздражители, но, тщетно...
***
Очнувшись, Ренальд потом только смутно помнил, как в глазах вдруг потемнело и его потянуло вниз. Отчаянным усилием воли он пытался удержаться на ногах, но колени сделались ватными, и пальцы, которыми он безуспешно пытался уцепиться за трещавшую на девушке тунику, разжались сами собой. Тесса вскрикнула, не в силах удержать вес обмякшего тела, но чьи-то сильные руки перехватили, помогая плавно опуститься на устланный войлоком, стремительно приближающийся пол. Рени почувствовал, как из носа хлынула обжигающе-горячая, а вовсе не ледяная кровь. Попытался стереть ее рукой, но не смог даже пошевелиться. А потом свет вообще померк...
И ему пришлось продираться сначала через вязкую тьму, стараясь не дышать, оттого что в ноздри заползал одуряющий запах свежей крови, от которого мутилось сознание. Затем сквозь поредевший мрак, превратившийся в унылые сумерки, оставив позади тошнотворную вонь. Потом пробираться по раскаленной пустыне, чувствуя, как кожа на лице растрескивается от густого удушливого зноя, дрожавшего над изможденной безжизненной землей. А над всей бескрайней пустыней, где он оказался, висело рваное небо в сизых тучах... И только далекий зов, вибрирующий внутри, отдающийся эхом и рассыпающийся на два смутно различимых голоса, заставлял его двигаться вперед, не видя конечной цели и почти не понимая, зачем ему это нужно...
Время тянулось бесконечно медленно. В какой-то момент Рени упал на колени и запрокинул голову, силясь глотнуть обжигающий легкие воздух, чтобы подняться и сделать следующий шаг... И тут клубившиеся над ним, сгустившиеся тучи вдруг прорвались клочьями, очищая краешек светло-голубого яркого до рези в глазах неба... И в эти разверзшиеся небеса хлынул теплый летний дождь, смывающий усталость, уносящий прочь все страхи и боль, даря упоительную прохладу и желание жить и двигаться дальше навстречу тем встревоженным голосам, что продолжали взывать к нему...
А когда он открыл налитые свинцом веки, то увидел лик своей прекрасной, но очень грустной богини... только он почему-то был перевернут...
- Тесс, я вернулся к тебе... - тихо прошептал парень, сфокусировав взгляд и убедившись, что видение - вовсе не галлюцинация. Просто его голова покоится у девушки на коленях.
- Да... Я так рада, родной мой. Ты вернулся, - счастливо подтвердила Тесса, дрожащей ладошкой гладя его по осунувшейся щеке.
В бессознательном состоянии Рени пробыл не больше пары минут, показавшиеся всем присутствующим бесконечно долгими часами.
- Не плачь... - попытался он поднять руку, чтобы стереть слезы с ее щек, которыми любимая щедро орошала его лицо, но, кажется, даже и не замечала этого. Но пока что сил хватало только на то, чтобы держать глаза открытыми и шептать, чтобы она перестала расстраиваться - он же вернулся...
Звуки и краски постепенно обретали свою четкость. Ренальд услышал, как рядом, вне поля его зрения, вполголоса ворчит Мансур, что его надо напоить отваром.
- Я не хочу, - заупрямился парень, которому вдруг пришло на ум, что это напиток так странно действует на его неожиданно открывшиеся способности, которые с трудом поддались контролю, успев напугать остальных.
- Надо, мой хороший... - неуверенно произнесла Тесса, подняв голову и быстро кивнув.
Проснувшееся любопытство заставило юношу взглянуть в ту же сторону и наткнуться взглядом на сидящего рядом Аслана.
Увидев, как удивленно расширились глаза наложника, уставившегося на наливающиеся багровым отпечатки на шее, тот смущенно запахнул надорванный ворот рубахи, расшитой ритуальным свадебным орнаментом. А Ренальд ощутил удушливую волну стыда, с ужасом припомнив, кто виноват в том, что испортил красивый наряд варвара.
- Это... я, да? - сглотнув вставший в горле ком, на всякий случай решил уточнить он, в тайне надеясь, что ему просто привиделся этот кошмар в горячечном бреду, с которого все начиналось...
- Нет, Котенок, - шепотом отозвался Аслан. Вымученно улыбнувшись, он взял его ладонь в свою руку, переплетя пальцы. - Это - ты, - дотронулся он сцепленными руками до груди наложника. - А это - я! - прижал он его руку к своему сердцу.
Но Ренальд не оценил попытку господина отшутиться и оставить проблему без должного внимания.
- Нет... - Рени попытался приподняться. - Так неправильно...
- Лежи! - почти не прилагая усилий, удержала Тесса его за плечи.
- Почему... - облизал юноша пересохшие губы, - почему я не могу шевелиться?
- Это нормально, - утешил его присевший рядом Мансур. - Вот отдохнешь, и завтра будешь, как новенький.
Ренальд покосился на степняка и вновь уставился на хозяина.
- Когда мне нужно будет вернуться в спальню? - обреченно спросил парень, прекрасно понимая, отчего это лаэр (у которого был отлично поставлен командный голос) не напрягает связки, сиплым шепотом произнося короткие фразы.
- Не сегодня, - совершенно серьезно ответил Аслан.
- И где я останусь? - задал Рени волнующий его вопрос, бесконечно жалея, что так все нелепо вышло, и он подвел всех, не оправдав возлагаемые на него надежды.
- Сегодня - лучше в шатре кхм,...а завтра переберешься кхм... в казарму... - приглушенно закашлялся муж Тессы.
- А как же...?
- Рен, ты прошел испытание! - рассмеялся Мансур, первым сообразив, что воспитанник лаэра имел в виду, сделав ошибочный вывод. Парень решил, что, чуть не покалечив своего господина, провалил свой экзамен на человечность, не сумев сразу усмирить разбуженного монстра.
- Правда? - недоверчиво уточнил Рени, чувствуя, как радостно ёкнуло сердце от облегчения.
- Клянусь честью, - перестал улыбаться Мастер. - Мы - свидетели того, что ты справился самостоятельно. И гордимся тобой. Ты - достойный приемник таура!
- Да... но как же...- Ренальд перевел красноречивый взгляд на шею своего господина, великодушно старавшегося делать вид, что ему все ни по чем.
- Котенок, перестань кхм... загоняться несуществующей больше проблемой. Кхм... Просто отдыхай. Только кхм-кхм... умыться бы тебе... - сочувственно улыбнулся лаэр, машинально потерев горло, скрытое поднятым воротом испорченной рубахи.
Рени страдальчески прикрыл глаза, проследив за жестом любовника, которого он, слава Всевидящим и Великим Духам, не сумел 'додушить'. Ему вдруг очень захотелось провалиться сквозь землю от сжигающего стыда. Хорошо, что обессиленный организм не выдал его состояния, как обычно опалив скулы маковым цветом прихлынувшей к щекам крови. Хотя Тесса вряд ли позволит ему снова ускользнуть в спасительное бессознательное состояние. Тепло ее присутствия было слишком уютным и утешающим мятущуюся совесть.
- Я схожу за водой, - подал голос Айдар.
- Лучше снега набери. Я растоплю, - окликнул его Мансур, видимо, следуя каким-то обычаям.
- Тесс, нам, наверное, пора. Рени надо отдохнуть...- привстал Аслан, поняв, что его потрепанный вид сейчас невольно служит немым укором дорогому Котенку. Как ни хотелось оставлять его, едва не потеряв, но в данном случае лучше сделать короткую паузу в общении, чтобы дать друг другу небольшую передышку на осмысление и принятие произошедшего. Все самое страшное уже позади.
- Я посижу еще немного, - не согласилась Тесса, чувствуя, что лишь теперь, когда пережитое отступило, ужаснув перспективами, ноги оказывались ее держать. Бойцы называли это состояние 'откатом'. Обычно такие ощущения испытывали лишь новички-новобранцы, получившие первое боевое крещение пролитой кровью... И сейчас не хотелось демонстрировать внезапно охватившую ее слабость перед мужчинами, разубеждая их в том, что она особенная. Хватит на сегодня представлений.
- Хорошо, ты посиди, а нам пока кхм... следует уладить кое-какие вопросы, - вдруг, словно что-то вспомнив, поднялся Аслан, с сожалением расцепляя пальцы с Рени.