Аннотация: Фантастика, для меня, начиналась с космоса.
НАСТУПАЛ ДЕНЬ
Чернота космоса скручивалась невероятными узлами, сплевывая огоньки звезд. Одинокие мертвые планеты-шатуны метались в пространстве, пинаемые, с разных сторон, гравитацией. Пыль, мягким жестоким маревом тормозила их, душила любое движение, но и сама, увлекаемая сетями тяготения, кружилась в вихрях, мечтая о том, что когда-то, сама, станет планетами.
Жутковатая, пронизанная жесткими излучениями, круговерть, отнюдь не располагала к любым проявлениям жизни. Жизни здесь делать было нечего. Но она появилась. Ворвалась с таким безрассудным нахальством, какое можно ожидать лишь от жизни разумной.
Крошечный, ничтожный в сравнении даже с самой маленькой планеткой, кораблик, упрямо прорывался к одной, единственно ему известной цели, через все препоны, все немыслимые трудности, какие только может подарить межзвездное путешествие.
Корабль был болен, вернее - ранен. Нет - и то и другое. Истерзанная метеорами и радиацией защита подвела в "двух шагах" от места назначения. Уже на окраине системы здоровенная глыба убила две трети экипажа и омертвила большую часть отсеков. Но ходовые двигатели были в порядке, и экспедиция продолжалась.
Из последних сил...
В рубке царила напряженная, сдавленная, пульсирующая боем четырех сердец, тишина.
- Так вот ты какая, голубушка, - взорвал молчание хрипловатый "каркающий" голос Джоля. Уперев тощие локти в поручни кресла, капитан, с интересом охотника, разглядывал, медленно растущий в обзорном экране голубоватый шарик. - Значит, все-таки, третья!
- Совпадение за совпадением, - донеслось из дальнего угла. Янг, один из крупнейших астрономов планеты, почти на два десятилетия, добровольно, запечатавший себя в металлической коробке звездолета, теперь, увлеченно считывал данные. - Замете, что масса и размеры планеты, также, практически совпадают с нашей. Плюс - наличие крупного спутника, плюс - состав атмосферы, разве только, углекислоты чуть побольше.
- Ну, это-то, как раз и не удивительно, - отозвался Хонг, высокий черноглазый биолог, - если радиоизлучение, действительно, появилось около сорока лет назад, а затем, год от года нарастало, значит, мы имеем дело с грязноватой, плохо обустроенной, машинной цивилизацией.
- Возможно, ты прав, как были правы и наши теоретики, задумавшие этот полет, - улыбается Янг. Смешно, ведь одним из "теоретиков" был он сам.
- Все же, радиообмен здесь огромен, совсем не то, что во время нашего старта. Хм..., а искусственных спутников нет. В космос они еще не выбрались.
- Вот мы им и поможем, - улыбнулась Тина.
" Ах, Тина, Тина! Тебе уже сорок три, а ты осталась той же восторженной, мечтательной девчонкой. Ничто тебя не изменяет. Сколько раз небесные звуки твоей флейты выводили нас из апатии... Впрочем, мечтательность мечтательностью, но характер - железный! Я ведь помню, как ты, соплячка, добивалась включения в экипаж. А в момент катастрофы действовала, едва ли не лучше нас всех"! - капитан мысленно усмехнулся.
- Хочу заметить, сударыня, - послышался, тут же, раздраженный голос Хонга, - что Ваши жизнерадостные комментарии, несколько преждевременны. Мы ничего еще о них не знаем. Любая цивилизация должна быть готова к техническим новшествам, которые даются ей в руки. А то, что мы, пока, знаем об этой... Вспомните-ка нашу собственную историю: первые десятилетия после открытия радио изобиловали войнами. Социальное устройство планеты может оказаться до того несовершенным... Я вообще, все больше склоняюсь к мысли, что мы поспешили. Нащупали что-то, не разобрались, и полетели. Первая звездная экспедиция - и сразу к месту предполагаемого контакта. Без достаточного опыта, без навыков, с несовершенной техникой! Разумней было подождать, два-три полета с чисто научными целями...
- Ну да! - обиделась Тина! - А еще лучше, вообще, дождаться, пока к нам самим, кто-нибудь прилетит.
- Я не то имею в виду, Вы же все прекрасно понимаете... - и Хонг стал тягуче-занудным голосом пересказывать споры, которые они вели все эти двадцать лет. Да, он сильно изменился. А ведь еще месяц назад это был совсем другой человек! Недавняя гибель жены невероятно состарила биолога, превратила в брюзгливого нервного ворчуна. И выглядел он теперь гораздо старше своих шестидесяти.
Бесцельный спор мог, наверное, продолжаться еще долго, но компьютер, сообщивший о начале коррекции орбиты, прервал его на полуслове.
Коррекция... Маневр был трудным. Корабль трясло, изгибало в немыслимых конвульсиях, чуть не выворачивало наизнанку. В подавленный чудовищными перегрузками мозг капитана проникли слова: "...энергоустановка в критическом режиме... маневр незавершен... дальнейшая работа двигателей - необратимые последствия... отключение... принять решение..."
И вновь тишина. Спокойствие выкрученного белья. Смертельно измученные люди, еще не совсем осознавшие, что произошло, с тупым безразличием взирали на ярко мигавший транспарант: "Деструктуризация энергетической установки". Все. Это означало, что, и так, тяжело больной звездолет, стал инвалидом. Первой группы! И что уровень опасной радиации внутри будет быстро возрастать. Значит, для жизни корабль становится, практически, непригоден.
- Экипажу немедленно укрыться в десантном блоке! - мешкать нельзя. Пусть решение о немедленной высадке рискованно, но бывают ситуации, когда на раздумья времени нет и лучше принять любое, чем бездействовать. - Хонг, ты можешь остаться до выяснения обстоятельств в рубке. Здесь защита получше...
- Капитан, я биолог! Что мне делать на мертвом корабле? - Надо же, Хонг, будто сбросил все эти годы путешествия и тяжесть утраты. Он вновь, как когда-то, неутомимый ученый, один из инициаторов этой экспедиции. "Хонг, дружище, ты опять с нами!"
Больше рассуждать не о чем.
Десантный блок - эдакое подобие древнего воздушно-космического самолета, медленно отвалил от борта и заскользил вниз, к неведомому новому миру.
Города! Десятки, сотни городов, миллионы огней проплывали под крылом. Жизнь кипела, струилась, бурлила зеленым ковром, его рассекали ниточки дорог. Какие-то примитивные летательные аппараты парили в воздухе, не ведая о том, что к ним, из бездны Вселенной, приближается их могучий собрат.
Капитан осторожно снижался, подводя блок к краю терминатора, стараясь точнее вынырнуть в утро нового дня планеты.
- Интересно, - вдруг задумчиво прошептала Тина, - мы так долго ждали этот день, день первого контакта, и вот он наступает...
- "Волнительные минуты ожиданья растягиваются в часы, дни, годы..." - насмешливо процитировал Янг какого-то старинного автора. На самом же деле, астроном волновался не меньше других, лишь пытаясь скрыть это под напускной бравадой.
- Нет, правда, Янг, мне интересно, каким запомнят этот день они?
- А чего тут думать? Как светлый день начала новой эры. Светлый и прекрасный день, когда межзвездные скитальцы явились к ним на своем сломанном кораблике, чтобы...
- Будет смеяться-то! - оборвал его Хонг. - Скитальцы... А "Аргамака" нашего мы починим. Новые знакомые помогут, и сами кой-чему научаться. Лишь бы были готовы к этому.
- Опять ты за свое! - возмутилась Тина. - Ну, сколько же можно?!
- Внимание! Посадочный режим, - голос капитана дрожал, выдавая колоссальное напряжение, пронизавшее все его тело, вливающееся в рукоятки штурвала, заставляющее блок послушно снижаться.
- Леса, леса, болота... Тут и места-то, достойного, для посадки не найти, - ворчал Янг - хотя, вон, видите? Отличная ровная площадка, невдалеке от населенного пункта. Правда, там что-то есть.
- Там машины, крылатые машины!
И действительно - небольшие аппараты, чертовски похожие на самолеты, выстроились по краям поля.
- Ах, не так, не так все! Нужно было бы покрутиться, понаблюдать, наладить с ними радиосвязь, - застонал Янг.
- Что ж, может оно и к лучшему! Сразу попадем в объятья летающей братии. Легче будет найти общий язык.
- Эх, мечтательница, смотри, не обманись...
Блок уже почти завис над полем, и капитан ("Какого черта мы здесь делаем? Зачем нужна была именно ровная площадка?!"), решительно направил аппарат к земле. Снизу по обшивке что-то часто-часто забило, будто десятки дятлов вознамерились пробить дупло. Блок содрогнулся и тяжело лег на грунт.
- Сели.
- Сели!
- Сели-и-и!!! - космонавты дружно закричали, поддавшись охватившей их радости. Свершилось. Значит, не зря все было, и вот он - долгожданный день. Немолодые люди, они хохотали, пели, дурачились, как дети. Им было незаметно, как в рассветном небе появились десятки крылатых машин и черные стальные капли понеслись вниз.
Земля содрогнулась от ударов, взметнулась фонтанами. Будто гигантский молот ударил по крыше блока, пробил ее, разнес в клочья силовую установку. Высвобожденная энергия, огненным смерчем вырвалась наружу, разорвала кораблик, разметала в куски стоявшие поблизости самолеты, породив новые взрывы.
Десантного блока не было, не было первой звездной экспедиции, не было надежд...
Был лишь пылающий аэродром, с грудами бесформенного металла. А на самом его краю - небольшой домик, лишь чуть задетый взрывом. И возле окровавленного тела человека в гимнастерке, с голубыми петлицами, валялся настенный отрывной календарь. Его листки тоже были испачканы кровью, но надпись на первом просматривалась четко: "1941 год. 22 июня. Воскресенье".