Вообще-то, умом, Алик понимал, что никакой он не графоман. Умом. Но оставалась еще куча сомнений, порожденных душевными метаниями. И ленью!
Казалось бы, что проще - садись, да пиши. Иногда, он так и поступал. Лишь иногда. И вот теперь, настал такой миг жизни, когда, фактически, некуда присесть. Самое творческое настроение подошло, а взяться за перо попросту негде.
Бездомный. Алик еще раз посмаковал это слово на языке. "Бездомный" - чувствуете, как звучит? Тени "товарищей по несчастью" - Марка Твена, Горького, Джека Лондона, Бруно Ясенского, вагантов - встают пред мысленным взором. Не "бомж", нет, бомж - это, что-то грязное, унылое, вонючее... А от этого слова веет какой-то старинной литературной романтикой. Хотя, какая, к черту, романтика! Гнусно это и унизительно, быть бездомным. Паршиво, противно и неуютно!
Вот, взять, к примеру, сон. Да, даже в армии Алик не ценил нормальный сон так, как оценил сейчас. Самое страшное, что даже прилечь негде - ведь зима. Но, спать-то надо - организм требует. Состояние, когда на третьи сутки бодрствования начинаются галлюцинации, он вспоминал с ужасом. А подъезды? Злые, неуютные, холодные... Мрак!
Теперь, вроде, выход найден - компьютерные клубы, но, теперь и деньги кое-какие есть, а тогда,... тогда было совсем-совсем плохо и страшно. Вокзал, подъезды, униженное хождение "по людям"... Не надо об этом думать, дружище! А то настроение испортится. Все прошло!
Теперь же - клубы, библиотека имени Горького (днем) и кафе "Байда" (ударение на первый слог; князь был такой, а еще - казак, и островок на Днепре). Пожалуй, никогда еще время провождение Алика не было регламентировано столь странным образом.
Утро. Примерно с 8-00 до 9-00 легкий завтрак, состоящий из хот-дога и кофе (пирожки и чай). С 9-00 до 18-30 - библиотека. Там хорошо, тепло. Хочешь - книжку читай, а хочешь - бери лист и пиши, в окошко поглядывай, да, на перекуры выходи - лафа!
Ну, в половине седьмого начинают выгонять. Одеваешься, берешь в раздевалке пакет со всем необходимым и... - вот тут начинается самое неприятное. Было бы лето, было бы тепло - садись в парке на скамеечку, читай, или - просто броди по улицам, глазея на девчонок, чего проще? Так ведь - зима. Пусть и, на удивление, теплая, но зима. Значит, с 19-00 до 23-00 нужно пребывать в ТЕПЛОМ СУХОМ месте. Это сложно. И накладно. Четыре часа (ну, три с половиной, с учетом дороги) могут показаться мгновением неискушенному человеку. Но, когда тебе НУЖНО прожить эти часы максимально безопасно, сразу осознаешь, как же это непросто, временами. Мгновение, мгновение, мгновение... Вот уж, воистину, научишься не думать о секундах свысока!
"Байда" - отличное дешевое кафе. По громадному залу, фойе престижного "кинодворца", вечно снуют люди. За какие-то четыре гривны, ты получаешь свои 50 грамм "Десны" и чашку отличного кофе. Десятка три столиков, курить - на улицу, и, редко кому бывает дело до молодого темноволосого человека, читающего книгу или лихорадочно пишущего что-то на больших листах. "Можно взять стульчик? - Пожалуйста!" Бармен нальет "как обычно", ты кивнешь ему и станешь тянуть-растягивать, смаковать свою порцию, почаще выходя покурить. Как правило, приходится заказывать еще, а в сумме, это уже - восемь гривен, целый обед в заводской столовой. Ох, разорение, ядрена вошь! Но зато, здешняя атмосфера удивительным образом располагает к творчеству. Большая часть написанного за последние полгода - из "Байды".
Но кафе работает лишь до 22-00, а уходить приходится и того раньше. И вот ты, вволю наслушавшись всяких "Муси-сюси, пуси-шмуси", на протяжении нескольких часов терроризировавших твой слух, медленно шагаешь с площади Фестивальной к улице Сталеваров. Нормального ходу - минут 15-20, но ночной сеанс в клубе "Галактика" начинается только в 23-00. Спешить некуда. Как верно сказано - спешить некуда.
Но, с 23-00 начинаются девять часов тепла и уюта. И жалкие десять гривен уже не кажутся высокой платой за них. Кроме того, здесь можно поспать. Да, неудобно спать сидя. Но еще неудобнее - не спать вообще! Значит, часика три или четыре можно выдюжить. Разумеется, надо бы это время с пользой расходовать - тексты набирать, но...
В общем, до восьми утра, когда начинаются курсы для "чайников", можно считать себя счастливым человеком. Но приходит утро, и все начинается по- новой.
За несколько дней усталость накапливается, но это пустяк - одна, "зверски убитая" ночь восстановит силы, а доброе известие, утреннее солнышко, щебет птиц - удесятерят их.
Ах, иногда, так хочется лечь в нормальную кровать, положить голову на подушку, вытянуть затекшие от непрестанной ходьбы ноги... Что ж, недолго уже осталось! Все равно, ад голода и холода уже позади. То, что происходит - своеобразное чистилище. И, кусочком будущего рая - волна вдохновения. Не упускай ее, дружище, пиши! Пиши - неизвестно, что будет через год. Пиши, ведь ты узнал, что смертен. Уже успел почувствовать, что у тебя, прежде здорового парня, есть сердце. Физически присутствует, напоминает о себе. Еще не болит по-настоящему, но левая рука постоянно немеет и неприятно холодит лопатку. Н-да... укатали сивку крутые горки!
Торопись - люди, случается, умирают. Вот, ты сколько думал о встрече с тем,... который отец. Как познакомишься с ним в "реале". А нет его больше, этого страшного черного декабря - нет. Умер от рака в далеком Липецке. Вспоминал ли он своего среднего сына, которого не видел двадцать шесть лет? Наверное, да, хотя, какое это теперь имеет значение? Вы уже не встретитесь! И ты тоже можешь исчезнуть, а кто вспомнит?
Любимых женщин ты растерял, детей так и не завел. Ты один - без семьи, дома, работы, "социального статуса", даже, без нормального паспорта - кому ты нужен?! Единственное, что ты сейчас можешь делать - творить миры. Свои миры! Страшные и прекрасные. Те, от которых читатель в ужасе отшатнется, и в которых ему захочется жить. Те, где можно грустить, и те, где чертовски весело... Пиши, гром и молния!
Алик вспомнил, сколько идей, сколько мыслей передуманных им, но не воплощенных, в свое время, оказались кем-то использованы. Скажем, в 92-м, он придумал мир, в котором перестали взрываться боеголовки, порох и динамит, гореть бензин, работать реакторы. Фантазировал, во что превращается современное общество, оказавшееся в такой ситуации. Думал-думал, да так и забросил. А осенью попалась книжечка в яркой обложке "Обойдемся без магии". Вот, пожалуйста, кушай на здоровье, фантазер! Доволен?
Кир Булычев, устроивший испытания атомной бомбы, с привлечением заключенных ГУЛАГа... Какой удар со стороны классика!
Еще один, совсем уже обидный случай, когда некий горе-писака так построил сюжет, что попавший в ловушку его искривленной логики, читатель, должен неистово благодарить Гитлера, за 22 июня и "спасение мировой цивилизации". М-м-р-разь! Здесь идея была повернута на 180 градусов, но технически соответствовала задумке четырехлетней давности.
Идеи носятся в ноосфере, шастают туда-сюда. Не один ты их вылавливаешь, а статус, соответствующий у многих ловцов уже имеется. Так что, не ленись! Пиши, умник!
Сколько времени было потеряно, убито, пропито, проспано, про...но! Считай, пять-шесть лет!
Ну, правда, любовь была. Любовь-морковь...
Странно теперь все это видится. Алушта, Семидворье, "Днепрогэс", "МЭИ". Крохотная долина с розами и пальмами, Демерджи и неподвижное зеркало Черного моря. Любовь - яркая, дикая, необузданная. Красавица с параметрами фотомодели: 170 и 95 - 62 - 96..., при этом - учительница математики. Ей было 31, ему - 24 и он сильно сомневался в себе, в своей внешности. Но, он так искренне влюбился, что она, ошарашенная его дерзостью, не устояла. Невероятно? Но четыре года они были вместе.
По здравому рассуждению - сплошное безумство, и союз их был обречен, теперь ясно. Но тогда...
И все же, это были, хоть и счастливые, но "мертвые" годы. Сколько раз он пытался взяться за перо - ничего не выходило, будто перекрыли какую-то артерию. Четыре года!
Что начинает "оживать", Алик почувствовал, только когда за кормой теплохода утих шторм и, ноябрьским утром 2000 года из тумана показался Босфор. Новый, большой мир открывал объятья, лукаво улыбался, манил. Мир играл красками, плескал средиземноморской волной, гудел восточным базаром, глушил тишиной кедрового леса и убаюкивал непередаваемым очарованием Бахайских садов. Именно тогда Алик вновь ощутил желание что-то написать.
- Эх, надо было оставаться! - мрачно констатировал он. - Дурак!
Ну, может и дурак, что ж теперь? Прошлого не вернуть, а вот будущее, его можно делать сейчас. Каждую секунду. Так делай то, что хоть немного умеешь - пиши!
И Алик пишет. Несколько вещей сразу, потому, что мысли теснятся в голове, стремясь побыстрее вырваться на бумагу, а рука правая всего одна. Золотое время вдохновения! Все-таки, это здорово, когда хочется творить и есть такая возможность!
Удивительное состояние: "включился" кураж.
Кураж... Эспадрон сам пляшет в руке, летает, словно хищная птица, разя противника;
Конь сливается с тобой в единое целое, оставляя слабые попытки неподчинения, послушен малейшему движению твоих рук, легчайшему толчку ноги, наклону корпуса - он - часть тебя. Кураж, и ты начинаешь ЖИТЬ на сцене, вливая в зал свою энергию и получая от зрителей сторицей, вы дышите в унисон, колышетесь, в едином ритме и, наконец, ты срываешь аплодисменты - величайшее наслаждение!!!
... Вечер, тихо подкравшись в закатных тучах, окутывает небо, сменяя день. Все, пора уходить. До завтра, Дорогая Библиотека!