Аннотация: В 2017-18гг отредактировал текст и готовлю его к изданию, поэтому оставил на Самиздате лишь несколько отрывков старой редакции.
Ян Янек
Приключения
ТРЮФФЕЛЬБЕКЕРА:
'Поход Вглубь'
Посвящаю эту повесть
Своей племяннице Маргарите
и лучшему сказочнику всех времен
Дж. Р. Р. Толкиену.
Глава 1.
Жирные белые хлопья плавно ложились на землю, сплетая причудливые кружева и накладывая новые слои на высокие сугробы. Старые деревья, облепленные снегом, высились в чаще леса, похожие на странных уснувших зверей. Снегу было достаточно, снегу было много. Если бы на его гладкой поверхности и были какие-нибудь следы, их бы давно уже замела Метелица.
Слабой выпуклостью торчал из сугроба маленький домишко Трюффельбекера. В комнатах царили чистота и полный порядок, что само по себе было странно для хозяина дома. Трюффельбекер крепко спал, сладко посасывая лапу, и урчал от удовольствия.
В самый разгар Зимы, когда Метелица выбирается из вечного сна, а большие сугробы теплым одеялом покрывают все живое, в чаще становится спокойно и тихо. И только редкий крик разбуженного ветром филина, да подвывание Метелицы нарушают покой уснувшего леса.
Медленно, но верно наступала Весна. Снег уже почти стаял, и только в тенистых низинах по-прежнему стояли его неприступные маленькие холмики. Все сильней светило мартовское солнце. Лес медленно просыпался, постепенно переходя к обычной своей жизни. Весело пели проснувшиеся птицы и сонно бормотали еще не проснувшиеся.
В маленьком домике на краю опушки произошли существенные изменения: Трюффельбекер пошевелился, зевнул и перевернулся на другой бок. Это и вправду были существенные изменения, ведь Трюффельбекер (или просто, Трюфф) не двигался уже около трех зимних месяцев.
Через день Трюфф опять перевернулся и даже что-то пробурчал во сне. А через три дня под утро ударил легкий морозец, и Трюффельбекер неожиданно проснулся. Еще не рассвело, и он не мог понять, что происходит.
- Одно из двух, - заявил Трюфф, лежа в постели и глядя в потолок. - Либо я ослеп, либо все еще сплю. В принципе, возможно как первое, так и второе.
Других вариантов на ум ему не приходило. Он полежал еще некоторое время, рассуждая о том, как было бы неплохо заполучить белую тросточку из Сухинского дерева на тот случай, если он все-таки ослеп; однако потом он потянулся, моргнул пару раз и сел на кровати.
- Странно, - сказал он сам себе. - Я вижу что-то, очень похожее на измятую подушку... Так-так...
Трюффельбекер отвел глаза в сторону и что-то буркнул, обращаясь, видимо, к табурету, стоящему около кровати. Табурет, по обыкновению, промолчал.
- Так-так, - повторил Трюфф, изучая странный предмет у изголовья. - Так-так... Это действительно подушка.
Не то, чтобы это наблюдение очень обрадовало его: оно не объясняло всей ситуации. Однако кое-что оно доказывало неопровержимо: Трюфф видел, он не ослеп!
Спустя минут десять Трюффельбекер встал на ноги и, покачиваясь, как младенец, направился к старинному дубовому комоду, что располагался в правом углу его небольшой комнатки. Налив из глиняного кувшина большую кружку Целебной воды, Трюфф медленно выпил ее и удовлетворенно икнул. После долгих месяцев сна жажда была нестерпимой. Трюфф выпил еще две кружки, пока не почувствовал, что животик надулся, как футбольный мяч. Тогда он открыл ящик комода и достал оттуда связку Графовых орехов (это были его любимые). Соскоблив тонкую кожицу, Трюффельбекер сунул вкусные ядра в рот и облизнулся шершавым красным язычком.
- Вот тебе на! - продекламировал Трюфф. - Погода, осень, листья... - он задумался. - Нет... пожалуй, это что-то другое.
Трюффельбекер снова опустился на кровать и посидел минут пять с отсутствующим взглядом. Потом он встал, осмотрелся и, после продолжительных поисков, увидел свою вязаную шапочку и старый серый шарф. Надев все это на себя, Трюфф подошел к двери и снял крючок. Он постоял так, раздумывая о чем-то, явно не решаясь открыть дверь (тем временем наступило яркое весеннее утро). Наконец Трюффельбекер глубоко вздохнул и толкнул дверь, делая шаг навстречу Весне. Медные петли жалобно скрипнули.
Яркое мартовское солнце ослепило его на миг, и он зажмурился, прикрываясь лапами от миллиарда цветных огней, вспыхнувших в глазах. Некоторое время он ничего не видел, однако чувствовал, что окружающий мир снова начал жить: птицы пели так звонко и весело, как никогда не бывает в другое время года; мимо проносились звери, кувыркаясь и шутливо рыча: все были счастливы еще одной весной, еще одним началом жизни.
Трюффельбекер медленно открыл глаза и огляделся по сторонам. Все было таким, как он и ожидал: веселым, щебечущим, смеющимся и беззаботным. Трюфф почесал нос, улыбнулся и, повернувшись, зашагал вглубь комнаты к комоду. Там он взял несколько Графовых орехов, кинул их в свою незаменимую сумочку, которую носил на шее, снял шапку (но шарф оставил), отхлебнул Целебной воды и выбежал наружу.
Прикрыв дверь, Трюффельбекер медленно зашагал по тропинке, что начиналась у его дома и уходила далеко-далеко в лес. Солнце светило ему прямо в глаза.
* * *
Вокруг того дерева стоял крепкий запах, и запах был так силен, что все живое отворачивалось, тщетно пытаясь укрыться от невыразимой вони. Цветы увядали, а птицы не пели в том месте.
Трюффельбекер поплотнее натянул шарф на нос и постучал во врезанную в ствол дерева круглую дверь. Из-за двери на это никак не отреагировали. Трюфф подождал немного, подумал и постучал погромче, но и на этот раз никто не отозвался изнутри. Тогда он обошел дерево и встал около маленького окошка, также врезанного в ствол. Серые пыльные занавески скрывали от взгляда внутренность комнаты. Трюфф еще немного подумал, вздохнул и, решившись, сильно стукнул в окно кулачком. Потом, прислонившись к окошку вплотную, он громко крикнул:
Трюфф захотел подойти поближе и наполнить флягу, когда, вдруг, заметил, что он у родника не один. Притаившись за высокой елью, Трюффельбекер стал осторожно наблюдать, стараясь ничем не выдать своего присутствия. И вот, что он увидел.
Около родника сидел маленький и очень толстый ... гном. Да, скорее всего это был гном. Трюффельбекер ни разу не видел гномов, но много слышал о них от своей бабушки. В детстве, по вечерам она рассказывала множество удивительных историй, особенно, когда 'крошка Трю' долго не мог уснуть. В историях говорилось о приключениях, о волшебстве, о далеких краях и о странных обитателях тех далеких краев. В том числе и о гномах. Но Трюффельбекер и представить себе не мог, что когда-нибудь увидит одного из них вот так - рядом.
По виду это был очень важный гном. Он сидел около воды и, глядя в свое отражение, расчесывал деревянным гребешком пыльную, клочковатую бороду. Одет он был в зеленый бархатный камзол, и хотя одежда была грязной и местами рваной, чувствовалось, что хозяин этого камзола - весьма важная и уважаемая особа.
- О, пиры Гартауса Четвертого! - Мечтательно протянул Бомон. - Кто хоть раз побывал на них, не сможет забыть этого до конца своих дней! Представь себе, - оживленно добавил гном, повернувшись к Трюффельбекеру, - огромный зал Поющих Пещер, загадочно освещенный смолистыми факелами. Вспышки огня озаряют сводчатые потолки, расписанные в цвета короля - голубым и зеленым. На каменных стенах виднеются старинные гобелены, расшитые бисером и золотом, отображающие сцены из жизни Лесных Гномов и их славные подвиги, а вдоль стен строгими рядами стоят статуи их древних правителей. На полу, выложенном искусной мозаикой, стоит огромный дубовый стол, покрытый белоснежными скатертями. Ах, какие там яства! - Бомон мечтательно прикрыл глаза. - Таких роскошных блюд не сыщешь нигде больше. Во главе стола на прекрасном хрустальном троне в драгоценном венце возвышается король - Гартаус Четвертый. В руках у него золотой посох с рукоятью, сделанной и огромного цельного алмаза. И когда свет падает на поверхность драгоценного камня, то преломляется и усиливается стократно, и тогда кажется, будто алмаз искрится, сияет и переливается своими собственными волшебными лучами.
Бомон перевел дыхание и, одобрительно глядя на замершего от интереса Трюффельбекера...
* * *
В Дупле Старой Белки было тепло и уютно. Хозяйка постелила друзьям в небольшой чистой кладовке. Там вкусно пахло грибами, орехами и земляникой. 'Спокойной ночи!' сказала Белка. Трюффельбекер было запротестовал, сонно повторяя что-то вроде 'Бомон... полночь... госпожа Абегаль', но Старая Белка ничего не хотела слушать.
- Утро вечера мудренее! - сказала она. - Вот утром и поговорим. А ночью нужно спать. Если же вам не спится, я спою вам колыбельную.
И Трюффельбекеру ничего не оставалось делать, как покориться и лечь спать. Честно говоря он и сам об этом мечтал, потому что второй день Похода Вглубь был очень тяжелым днем. Дуги, которого с трудом удалось растолкать перед входом в Дупло, теперь снова спал и счастливо улыбался во сне. Трюфф вздохнул и лег рядом с Дуги, натянув поплотнее мягкое одеяло. Как приятно было лечь в чистую постель, вытянуться и ни о чем не думать!
Тем временем на пороге с фонариком в лапке возникла Старая Белка. 'Ну, вот, пришло время колыбельной' - ласково сказала она. Трюффельбекер сонно посмотрел на нее и пожал плечами: он так устал, что заснул бы не то, что без колыбельной, но даже, если бы поблизости резвилось и шумело стадо слонов.
Белка села на краешек кровати, поставила фонарик на пол и начала петь. Какое-то время Трюфф пытался бороться со сном, прислушиваясь к мелодичному и нежному голосу хозяйки Дупла. Он глядел на мерцающий огонек фонарика, но все чаще глаза его закрывались, и вскоре он уже крепко спал. Рядом с блаженным выражением мордочки похрапывал Дуги. Взошла луна.
Закрывайте глазки, детки
Птицы спят в гнезде на ветке
Спят деревья, спят цветы
Засыпай, дружок, и ты!
Ветер спит в своей кроватке
Спят усталые лошадки
Спят собаки и коты
Засыпай, дружок, и ты!
Спят зеленые равнины
Дремлют горные вершины
Речки спят, и спят мосты
Засыпай, дружок, и ты
Глава 3.
Это были Летучие Крысы. Они летели неровными рядами над безжизненным лесом, а впереди летел Вожак, который крепко держал когтями болтающегося из стороны в сторону Трюффельбекера. Бедняга Трюфф был так напуган, что не смел и слова сказать, только мелко дрожал, поплотнее зажмурив глаза.
Летучие Крысы не скрывали своего торжества. Они возвращались домой с добычей, противно улюлюкали и пели свои злобные, кровожадные песни. В темном небе зажглась и кроваво поблескивала одна единственная звезда.
Глава 4.
Во время полета Трюффельбекер долго крепился, пытаясь хоть немножечко быть смелым, но когда Летучие Крысы запели 'и сбросим на скалы вниз', Трюфф не выдержал и, охнув, потерял сознание. Не требуйте от него слишком много: он был всего лишь маленьким Трюффельбекером, а они - злобными и сильными хищниками.
Тут, наверное, надо прерваться и рассказать о Летучих Крысах поподробнее. Думаю, не многие из вас сталкивались с ними, что называется 'нос к носу', и это к лучшему: ведь Летучие Крысы - самые ужасные, свирепые и отвратительные твари в западной части Большого Леса. Ни в коем случае не путайте их с летучими мышами. Летучие мыши, несмотря на некий ореол загадочности и вопреки некоторым не очень правдивым и легкомысленным историям, в большинстве своем - тихие и робкие создания. Они ведут ночной образ жизни, питаются насекомыми и никого не беспокоят.
Глава 5.
Трюффельбекер, Дуги, Полхвоста, Дикарь и Грэг долго шли по темному коридору секретного лаза. Впереди всех полз Полхвоста. Во-первых, потому что чуткий нос давал ему преимущество в абсолютном мраке подземелья, а во-вторых, потому что Дикарь, прыгнув в последний раз, случайно наступил ему на крыло. Теперь Полхвоста старался держаться от великана подальше, а тот, согнувшись чуть ли не вчетверо, тяжело кряхтел в самом конце маленькой процессии.
Сначала пол и стены лаза были каменистыми, и друзья понимали, что двигаются у самых корней Крысиных Пещер. Но через некоторое время запахло сырой землей, под ногами влажно захлюпало, и корни Пещер сменились корнями деревьев. Секретный лаз резко пошел на подъем, и вскоре все увидели долгожданный солнечный свет, проникающий в круглое отверстие выхода.
* * *
Давным-давно, когда деревья еще были маленькими, а речка Веселушка была огромной полноводной рекой, когда солнце сияло гораздо ярче, а на месте Сгоревшего Леса рос обычный Смешанный Лес жили в большом каменном доме на холме Клара и Коэл - лесные великаны. Уже тогда, в те давние дни великанов осталось совсем немного. Дело в том, что хотя жили великаны очень долго, дети у них рождались крайне редко. Великаны любили детей, и каждое рождение ребенка было для них настоящим праздником. В такой день все собирались на огромном Танцевальном Лугу, пили горячий чай, ели сахарные трубочки, пели и танцевали всю ночь напролет. Веселая музыка их огромных медных труб разносилась на многие мили вокруг. И, конечно, каждый считал своим долгом подарить новорожденному прекрасный букет белых лилий. Под утро вся поверхность Танцевального Луга была покрыта белым ковром нежных цветов, словно целый месяц без остановки шел снег.
* * *
Тропинка огибала озеро с левой стороны, делая петлю вдоль неровного песчаного берега. Подойдя к самой воде, Трюффельбекер почувствовал запах тины и душистых лилий. Дохнуло прохладой большой воды. Трюфф заулыбался и, нагнувшись, ополоснул уставшие лапки. Стало значительно легче.
Он уже собирался сказать Дуги что-нибудь, вроде 'Ну, вот и все! Теперь можно ни о чем не беспокоиться!' когда внезапная мысль заставила его похолодеть; Трюфф подумал: а как они доберутся до Лягушачьего Острова? Ни моста, ни других приспособлений не было видно, а переплыть такое расстояние вплавь не стоило и думать...
Это действительно был огромный, просто исполинский гриб, формой напоминающий боровик. Ножка гриба была толстой и округлой, и росла прямо из скалы под ногами наших друзей. Именно росла, а не была врыта! Ближе к основанию примостилась овальная деревянная дверь с медным кольцом вместо ручки. Кольцо было выполнено в виде сплетенных дубовых лепестков, и тускло поблескивало в темноте. Крепилась дверь на медные же узорчатые петли, которые (это было видно сразу) хорошо и часто смазывали. Сама ножка была фиолетового цвета, а дверь - небесно-синего. Шляпка дома-гриба надежно сидела на толстой ножке; с правой стороны из нее торчала добротная кирпичная труба, пускавшая в воздух сизую струйку дыма. Шляпка была глубокого темно-фиолетового цвета, однако всю ее поверхность, как у мухомора, испестряли небольшие синие кружочки.
Глава 6.
Трюффельбекер долго потом вспоминал время, проведенное у госпожи Абегаль. Как-то раз он признался, что отдых на Лягушачьем Острове был, пожалуй, самым приятным моментом во всем Приключении. Правда, гномам он сказал, что самым приятным было посещение Поющих Пещер. Что ж, может оно и так. Иногда нам нравится одно, иногда - другое. Думаю, Трюфф сказа правду в обоих случаях. Ведь он почти никогда не обманывал. И это правильно...
- Что это? - воскликнул Трюффельбекер, недоуменно хмуря брови.
Внизу шипела и пузырилась вода небольшого подземного озера. Очевидно, вулкан еще не утих и был достаточно горяч, чтобы доводить воду до кипения. Мощный поток обжигающего пара исходил от поверхности, обволакивая все вокруг, и от этого стены жерла, ступеньки и сам карниз были влажными и липкими. В середине бурлящего водоема бледно зеленело какое-то желеобразное... вещество? Существо? Время от времени по его поверхности пробегала рябь, словно ОНО вздрагивало. Кроме того, от студенистого 'нечто' исходило слабое зеленоватое свечение, что делало его еще более таинственным и непонятным...
- Ну, насчет этого не беспокойтесь. Это я беру на себя. - Госпожа Абегаль загадочно улыбнулась. - Придет время, и вы полетите, как миленькие. А сейчас отдыхайте, наслаждайтесь тишиной и покоем. Я же должна ненадолго оставить вас. Ждите меня к ужину.
И с этими словами волшебница покинула грибной домик, оставив наших друзей в глубоких раздумьях. Трюффельбекер, размышляя над последними словами феи, никак не мог взять в толк: как он полетит по воздуху. В голову к нему лезли разные мысли - одна чуднее другой. То он представлял, что у него выросли крылья, и он отчаянно машет ими, но никак не может оторваться от земли. То ему казалось, что фея превращает его в облако, и он взмывает в небо, но налетает ветер и рассеивает Трюффа на множество мелких тучек, которые летят в разные стороны и кричат 'Помогите!'. Словом, подумать было над чем...
Мы взлетаем в солнечную высь
Мир под нами тает - оглянись
Хватит быть серьезным
Улыбнись!
Мы летим за тридевять земель
А вокруг - пушистая постель -
Облака качают
Галлатэль.
В тех краях чужие небеса
Наполняют ветром паруса
Там совсем другие
Чудеса.
Глава 7.
Сначала Трюфф никак не мог отделаться от ощущения, что все происходящее - это сон, что скоро он проснется и окажется в кроватке у себя дома. Уж больно странным казалось путешествие по воздуху. Однако вскоре малыш привык, и ощущение нереальности покинуло его. Он с интересом наблюдал за тем, как внизу проплывают незнакомые пейзажи, загадочные полянки и секретные чащи, о которых он ни разу не слышал. Рядом пристроился Дуги. Ворчун тоже глазел по сторонам, время от времени радостно вскрикивая, когда внизу неожиданно поблескивала гладь лесного озерца или узкое, извилистое русло быстрой речки...
А вот вечером шестого дня, наконец, произошло кое-что действительно интересное. Трюффельбекер только что проснулся и как раз решил перекусить, когда госпожа Абегаль внезапно воскликнула.
- Дикие Гуси! К нам летят Дикие Гуси! Собирайтесь скорее, приводите себя в порядок: вы не должны выглядеть неопрятно! Не хватало еще, чтобы господин Свирилпин увидел меня в обществе таких нерях. Поторопитесь!
Волшебница засуетилась, достала откуда-то крохотное зеркальце и, глядя в него, стала расчесывать свои серебристые волосы маленьким бронзовым гребешком. Потом она сняла шляпу и принялась аккуратно приглаживать красивое голубое перо, которое от постоянного ветра имело довольно взъерошенный вид...
* * *
Руины простирались на всем обозримом пространстве вплоть до горизонта. Темные, пыльные, безмолвные, они стояли как грозный памятник былому могуществу древнего народа. Огромные здания были сложены из колоссальных каменных глыб, каждая из которых размером не уступала домику Трюффельбекера. Стройные башни, полуразрушенные временем, покрытые трещинами и черными дырами провалов, по-прежнему гордо возносились вверх. В их четких прямолинейных силуэтах угадывалось неслучайное сходство с горными пиками: древние мастера учились у самого лучшего архитектора - у Природы. Поваленные статуи из красного гранита, все в выщерблинах и ранах, с отколотыми частями тел, изображали странных существ. Выше пояса эти существа ничем не отличались от людей: мощные торсы, широкие плечи, сильные мускулистые руки и абсолютно лысые головы. Разве что остроконечные уши немного не вписывались в представления о человеческой красоте. Зато ниже пояса существа совсем не походили на людей. Там, где должны быть ноги, из пояса вырывался вертикальный столб огня, окутанного клубами сизого дыма. Но не это поразило Трюффельбекера больше всего: лица статуй, вполне человеческие, все как одно были искажены такой чудовищной ненавистью и таким безудержным гневом, что на них было страшно смотреть. И в полной тишине, что висела над городом, казалось, можно услышать, как статуи скрежещут зубами от злости, провожая наших героев своими слепыми невидящими глазами...
* * *
В зал из коридора медленно вползала матово-черная гигантская змея с огромным нервно дрожащим раздвоенным языком. Шершавая голова размером со взрослого человека, была покрыта противными шишками и наростами. Глаза были подернуты какими-то белесыми пленками, и Трюффельбекер догадался, что змея слепая (наверно, от старости). Змея влилась в комнату и обвила алтарь своим могучим телом. А тело было действительно очень могучее: метров двадцать в длину и толщиной как ствол древней сосны.
- Прекрас-сно! - прошипело чудовище, безошибочно повернув голову в сторону неподвижных путешественников. - Воры, наруш-шители, ос-сквернители с-святыни! Я не виж-жу вас, но чувствую, как дорж-жат ваш-ши мягкие теплые туш-шки!
Глава 8.
Трюффельбекер несся по коридору секретного хода, даже не пытаясь сдерживать слезы. Коридор был темен, и малыш каждую минуту рисковал споткнуться об какой-нибудь коварный булыжник, или расшибить себе лоб о свисающие с потолка каменные сосульки. То ли Трюффу повезло, то ли строители храма решили, что в тайный проход посторонний попасть не сможет - так или иначе, ловушек на пути не оказалось.
* * *
Когда последний курган исчез из вида, друзья немного пришли в себя. Галлатэль, надув синий треугольник паруса, быстро летел на север; его могучие белые крылья совершали уверенные, четкие движения, и прозрачный воздух завихрялся и пенился вокруг них, подобно волнам далекого моря. Угрюмый Тифлит растворялся и таял, словно кошмарный сон под лучами утреннего солнца.
* * *
На следующий день Галлатэль достиг Большого Леса. Не сдерживая радости, наши герои приникли к бортам корабля и жадно всматривались в бескрайнее море стройных деревьев. После безлесных просторов Свободной Степи, родные края казались чем-то сверхъестественным. Пушистые елки, кудрявые клены, высокие тополи, серебряные блюдца лесных озер - все, к чему друзья привыкли с детства, казалось теперь чем-то новым, чарующим и необычным...
Галлатэль мотало из стороны в сторону, словно шлюпку, угодившую в самый разгар бури посреди океана. Треугольный парус то опадал, то надувался, издавая резкий, словно удар плети, хлопок, обшивка корпуса трещала, будто ее отдирали железными крючьями, а иногда один борт заваливался, и друзья в ужасе вскрикивали, думая, что падают вниз. Это был настоящий воздушный шторм! Когда ударили первые раскаты грома, госпожа Абегаль не выдержала.
- Мы должны немедленно приземлиться! - объявила она, стараясь перекричать шум урагана. Синюю шляпу с голубым пером фея давно спрятала, чтобы ее не сдуло ветром, и теперь стояла с непокрытой головой, мокрая до нитки, со слипшимися прядями волос...
Глава 9.
- М-да, - сказал хриплый насмешливый голос. - И гномов не спасли, и себя не уберегли...
Дуги вздрогнул и резко обернулся. За спиной у него стояла противная толстая тетка, огромная, словно воздушный шар величиной с дом. Рядом с ней сидел такой же откормленный черный котище. В ухе у него висела массивная золотая серьга.
- Я всегда говорила: не умеешь, не берись! - пробасила тетка. - Но ведь некоторым сколько не говори, все равно без толку! И вот результат. Что скажешь, Барс? - она повернулась к коту.
- М-да, какая нелепая смерть! - сладким, неискренним голосом промурлыкал тот. - В наше время становится страшно жить!
- А раз страшно, так может и не жить вовсе? - поинтересовалась тетка.
- Вы правы, моя госпожа! Для некоторых жизнь - непосильная ноша!
Они переглянулись и вдруг разразились оглушительным мерзким хохотом. Толстые щеки и складки жира неприятной женщины заколыхались, словно желе, и такие же складки заходили ходуном под лощеной кожей кота. Дуги смотрел на них, раскрыв рот, и думал только об одном: неужели эти двое смеются сейчас над гибелью его друзей? Может ли такое быть?
* * *
Они шли около часа, подгоняемые жесткими взглядами имплэров. Бомон Громкий едва держался на ногах от усталости, а Трюффельбекер ушиб лапку и теперь сильно прихрамывал. Чем дальше они шли, тем мощнее и старше становились дубы вокруг, а трава делалась гуще и выше. Уже совсем стемнело, и друзья почти ничего не видели, но подозрительным имплэрам этого показалось мало, и они завязали пленникам глаза. Теперь приходилось полагаться только на слух и обоняние. Где-то неподалеку запел соловей.
Отряд плутал еще минут тридцать, и Дуги уже стал подумывать о побеге, когда впереди послышался чей-то смех, потянуло запахом костра и сытным ароматом добротной пищи, потом раздался хор удивленных голосов, и все стихло. Друзья остановились, и через мгновение повязки с глаз были сняты.
Но друзья не успели дослушать, что будет 'иначе', потому что над городом имплэров неожиданно понеслись слова прекрасной песни, заставившие всех забыть о делах.
Древние звезды хранят Ифлезар
Ветви деревьев склонились над нами
День отшумел и вечернее знамя
Лунным сияньем омоет глаза
Она закончила петь, но в воздухе, казалось, еще звучали ее слова 'Древние чары хранят Ифлезар...'
* * *
- Мы поймали его, - снова сказал Истель. Из-за его спины выдвинулись еще три фигуры, в которых друзья узнали своих проводников.
- Поймали кого? - не понял Дуги.
- Шпиона! - пылко ответил Флель. Он сделал шаг вперед и с большим трудом выволок к ногам друзей шевелящийся холстяной мешок. - Мерзавец едва не ушел! Но имплэры свое дело знают! Ха! Представляете, он даже пытался влезть на дерево!
Глава 10.
На горизонте ярко полыхала заря. День обещал быть теплым и солнечным, но, несмотря на это в лесу еще явственно чувствовалась ночная прохлада. Путешественники сидели у вновь разожженного костра и в молчании глядели на пламя. Некоторое время имплэры негромко беседовали с госпожой Абегаль, и по склоненным головам было видно, что фея пользуется большим уважением среди лесного народа.
* * *
Трюффельбекер убедился, что свое название перекресток носит не зря. По сравнению с ним Безымянная Развилка в начале пути выглядела, как детский кораблик рядом с могучим крейсером у морского причала. Перекресток был неправильной формы, больше похожий на букву 'Х', сильно вытянутую в длину. Рядом с перекрестком стоял деревянный отесанный столб, серый и покосившийся от времени. Когда-то к нему были прибиты четыре деревянные дощечки с острыми концами, на которых было написано, куда какая дорога ведет. Теперь три из них лежали в пыли у обочины, а на столбе красовалась одна единственная дощечка, указывающая на север. На ней большими корявыми буквами была вырезана надпись:
'Зельда, Королева Леса'.
А ниже маленькими тонкими буковками была сделана дописка:
'а также всего остального'.
* * *
Сразу, как только отряд ступил на Северную дорогу, начались неприятности. Лапка, которую Трюффельбекер ушиб на пути в Ифлезар, начала дико болеть, и малыш с большим трудом доковылял до места ночлега. У Дуги кружилась голова, в результате чего ворчуна шатало из стороны в сторону, словно деревенского пьяницу. А Бомона Громкого одолевали страхи и дурные предчувствия - за каждым деревом гном видел притаившегося врага, за каждой кочкой - шпиона. Даже госпожа Абегаль выглядела несколько растерянной.
Через полчаса совсем стемнело, и наши герои с большим облегчением отправились спать. Для ночлега они выбрали сырую горбатую корягу, покрытую мхом и какими-то ползучими растениями. Место было не слишком удачным, но другого поблизости просто не было. Перед сном добрая фея негромко сказала.
- Милые мои! Все мы ощущаем присутствие Зла и его пагубное влияние. Враг пытается сломить нашу волю, заставить нас сдаться или, по крайней мере, повернуть назад (что, в общем, одно и то же). Но мы свой выбор сделали, и обратного пути для нас уже нет. Верьте в Хорошее, Светлое, Доброе, и злая воля окажется бессильной. Верьте в себя, и страхи окажутся ложными. Верьте в друзей, и сомнения исчезнут. Верьте в справедливость, и новые силы родятся в ваших сердцах. А пока выпейте это.
* * *
Вам когда-нибудь приходилось путешествовать в мешке на плече у огромного тролля? Нет? Так вот я вам скажу: удовольствие это не из приятных. Вас болтает из стороны в сторону, вы лежите вверх ногами, вас укачивает, воздуха мало, а тот, что есть - дурно пахнет. Что там Бланж держал в мешках неизвестно, но пахли они отвратительно. Кроме того, тролли пахли еще хуже. Вдобавок ко всему, целые тучи комаров вились вокруг, и если толстую троллею шкуру им было не прокусить, то пористую ткань мешка - просто раз плюнуть. Словом, это был кошмар наяву!
* * *
- Вам всегда нравилась грубая, тупая сила, моя Госпожа! - сладко промурлыкал кто-то в ответ. - Именно на таких рабах будет строиться ваше новое королевство!
- Ну, правильно! А зачем рабам мозги? - ухмыльнулся голос. - Мозги есть у Королевы, этого вполне достаточно! А остальным нужна только сила, потому что слабые рабы бесполезны. Слабость вообще бесполезна, ей нет места в новом мире. В МОЕМ мире!
Зельда сделала шаг вперед, и друзья, наконец, увидели ее 'в полной красе'. Это было страшное зрелище.