А в другой песне, не менее старинной, поется, что студент бывает весел от сессии до сессии, а сессия всего два раза в год! Всё верно - всего два раза! Но всем известно, как не готовься, а экзамен на тебя свалится неожиданно, как снег на непокрытую голову. А уж экзамен по теории поля...И можно все-все сдать на пять. Но всего одна тройка, не говоря уже о двойке, и полгода - без стёпы-стипендии. И тогда иди и разгружай по ночам вагоны на железной дороге. Выспишься на лекции. И значит - опять двойка. Порочный железный круг железной дороги... Знали ведь, что это поле накатит, и всё равно на что-то надеялись: вдруг ... чем чёрт не шутит... мало ли что! И вот - на тебе!
Учебная группа почти вся там, у досок, с билетами на руках, а здесь, перед дверью, лишь группа поддержки и сочувствия.
Наша группа, собранная из остатков других групп, была цельной и дружной. Её сплотили всеобщие неудачи, и, стало быть, взаимовыручка. По эту сторону двери остались два рыжих брата-близнеца Витёк и Витак Заступины. Но один - худой и длинный, второй - короткий и толстущий, а, вообще то, они у нас проходили как братья Стукалкины. Они вдвоём били степ - глаз не оторвать. Рядом торчала еще одна верста - Дима ДолбоДуб - ясное дело - ДДД. Вообще-то, у ДолбоДуба и отец и мать его были профессора высшей математики из старинной математической фамилии Добродубцевых.
Но ДДД приняли в Универ не из-за родителей, а из-за того что ДДД хорошо бил по воротам с обеих ног, ну вот и взяли, думали что - Аршавин. Но ДДД, как только попал в вуз, тут же зазнался и учиться, как таковое, бросил. Кафедра ФИЗО почти что в полном составе навещала все другие кафедры и по центру, и по краям и продвигала каждый его экзамен. В результате всего этого ДДД время от времени нёс такую ахинею, что Стукалкины зеленели прямо на глазах, все их члены начинали дергаться совершенно синхронно, и они шли кольцевым степом вокруг ДолбоДуба, наредкость дружно напевая: Step by step! Schritt und Schritt! Pas au Pas! Око за око! Ззуб зза Зубб! Клюв за клюв!
Кольцо-коробочка сжималось, и ДолбоДуб знал, что, в конечном счёте, Стукалкины начистят ему или клюв, или копчик, и лучше всего - это поскорее выскочить живьём из этой коробочки. Вот это и была группа сочувствия и поддержки, и дела наши были -форменная труба. С крышкой.
Вообще-то мы всё рассчитали. Параллельная группа позавчера тоже проходила по этому самому полю. Ни одной мины. Экзамен принимал новый наш преподаватель - молодой ассистент - он только что закончил наш вуз, ещё носил значок Универа, и оценки ставил в двоичном коде: или 4, или 5.
Но вот сейчас этот самый Асс, протирая левой рукой этот самый значок, правой тыкал во все несуразности ответа нашего старосты, и тот прямо на глазах шёл на дно.
Староста Михаил Ипатович Шурыгин был душой группы, он был из служащих - контрактников, играл на гитаре, бил чечетку и два барабана сразу, всегда был рядом, всё умел, всё знал... кроме нашей специальности, которую он любил всей душой, и которая ему совершенно не давалась... Он тонул буквально на каждом экзамене, и каждый экзамен группа поддержки доставала его буквально со дна. Громадный, лохматый, растерянный, похожий на медведя, Михаил Потапыч горел как швед под Полтавой, и ничего сделать было нельзя. Но и смотреть, как молодой щупленький дынеголовый преподаватель топил большого, грузного, лохматого студента, было непонятно и маловыносимо.
Откуда нам было знать, что накануне наш заведующий кафедрой получил от заместителя декана толстый том новых общесоюзных стандартов - ОСов и ГОСов. Никто не знал, кто и как разрабатывал эти ГОСы, но с их внедрением довольно цельная и добротная система обучения по специальности, проверенная годами, начинала походить на стройный, системный и сквозной процесс обучения не больше, чем мешок с костями походил бы на стройную девушку на южном пляже в Виареджо. Задерганный этим ОСТеохандрозом и ГОСТеоартрозом ЗавКаф встретил позавчера идущего с экзамена, сияющего успехами ассистента, и врезал ему промеж глаз, разъяснив ему, что он больше не студент - у него видите ли все всё на 4 и 5, а другие преподаватели что, черти лысые, что ли? Ассистент, видите ли, белый и пушистый, а все остальные - все чернущие и все в когтях и клочьях? Тут ЗавКаф посмотрел в зеркало и пригладил волосы, действительно стоявшие слегка клочьями... Ну, так вот... если наш новый молодой коллега собирается и дальше продолжить себя на научно-учебном поприще, то ему следует вспомнить, что в оценке знаний существуют и другие цифры.
И теперь вот, судя по тому, что выделывал там за дверью наш Асс, стало ясно, что он решил-таки продолжить свою научно-педагогическую деятельность, припомнил и недостающие оценочные цифры - 2 и 3, но зато напрочь забыл две другие. Это всё, конечно, были издержки конечности двоичного счета. В результате ситуация за дверью здорово напоминала Цусиму: две двойки, тройка, опять двойка, и сейчас шёл ко дну броненосец 'Петропавловск' с нашим непотопляемым Мишей на борту. Помочь ему не мог уже никто. Рядом тонула первая и единственная леди нашей группы - Варвара - Варюха. Она - единственная была абсолютно на всех тридцати четырех лекциях этого Асса, всё-всё добросовестно писала набором цветных ручек, шариков, линеек. И так как Варвара, девушка из Полесья, была львица по гороскопу, элегантная внутренне и внешне, с громадной копной волос типа 'лунный свет', она и вела себя по-царски: держалась с огромным достоинством. Единственная, ведь... Вокруг неё - никаких гусар, а, значит, ни о каких шпорах и речи быть не могло. Но с самого начала этого самого поля Варюха ничего не понимала, так как Асс сходу, с первой же лекции, поместил всю группу в пространство, которое сразу же началось с непонятных терминов: ротор, градиент, статор, диверсификция и... не то набла, не то бубла? Но что совершенно достоверно было известно, так это то, что вся остальная теория всего этого идиотского поля твёрдо стоит на всех этих статорах и роторах как Земля на трех китах и одной черепахе. И ещё - если все эти наблы не знать, то на экзамен можно и не соваться. Вот вам и снег на голову. Совместно с кирпичом.
И вот вчера после консультации, на которой Ассу не было задано ни одного вопроса, группа в полном составе во главе с Топтыгиным осталась, чтобы прояснить ситуацию, и вдруг ДДД заявил, что всяких полей - широкий спектр, но типовое поле он знает как свои 20 пальцев, и параметры у поля такие: обычное поле имеет размеры 105 на 65 метров, штрафная площадка, так та - 40 на 16, а третьи измерения - ворота: 2,44 на 7,32.
-А где же там набла? - робко поинтересовалась Варвара.
- Набла, говоришь? - довольно твёрдо проговорил ДДД. - Это непосредственно к этому полю отношения не имеет. Это скорее всего новая закуска к пиву 'Старый мельник'. Вроде воблы.
- Отставить! - рявкнул вдруг Потапыч, - пенальти тебе в глотку! Не тянешь, так заглохни и засохни. И вообще, шёл бы ты, знаешь куда...
От всего этого научного диспута Варвару окатило мурашками по пупырышкам. Но именно её и осенило:
- А я знаю, куда ему надо идти!
- Куда это? ... Куда, интересно?
- Иди ты... к швоей маме! - Варвара, когда волновалась, начинала шелестеть шипящими. - Шмотрите: во-первых, он всё же, как ни кроши, больше всех наговорил про поле и его шпектры. А, во-вторых, Дима! Ведь должны же жаработать гены! Мама-папа у шебя кто? - профешора математики. Тебе и вымпел в руки, и флаг в зубы!
Стукалкины очень одобрительно посмотрели на Варвару.
И ДДД ушёл, до сих пор не появлялся, а за дверью шёл полный непредел. Потапыч стоял у доски весь взъерошенный, с белым от мела задом - он дважды нервно поворачивался лицом к Ассу и задом стер с доски то немногое, что удалось нацарапать мелом.
Варька вместо тряпки что-то стирала носовым кружевным платком, пытаясь хоть что-нибудь припомнить из этих тридцати четырех лекций по полю, а в голову лезло только, что её Вася, её единственный Вася, позавчера дважды танцевал с Полиной из соседней группы, будь они оба трижды... И вот ещё - что на Поле было пёстренькое платьице, и больше про поле - ничего. А ещё в двух шагах Потапыч дышал как трактор на взлёте, но дышал он при этом на ладан. Завал!
Группа поддержки, столпившись у дверной щели, увидела как Асс, видимо недовольный тем, что помогавший ему аспирант кафедры, тоже, вообще-то, вчерашний студень, поставил четверку, и вот вам, нате-пожалуйста, ещё одна двойка и одна тройка. И уже наша очередь заходить. Но кто же это добровольно пойдет в логово саблезубой тигры?
И вдруг сквозь нашу группу поддержки, расталкивая нас тощими локтями, полез какой-то щупляк.
- Ты... кноп... Ты куда это... лезешь?
- Да, ребята... извините, я - с первого курса... Я вон там утром папаху забыл. Я на минуту... я заберу папаху... извините, пожалуйста!
И он показал на ту парту, где стоял Потапыч...
Нет! Всё же есть наверху кто-то там! Есть!
- Слушай нас сюда, - сказал Длинный Худой. - Видишь - вон тот здоровый - рядом с твоей партой. Он тонет, понял? Вот ему шпора. А дальше - вон тот в пуловере - у него - Зона Фраунгофера, а у Мишки - зона Френеля. Да ещё вон Варька стоит. Ну она там одна. Пусть напишет на доске, дурёха такая, какие у неё вопросы - мы не знаем какие шпоры ей послать. Не перепутай! Отдашь, возьмёшь свою папаху и быстро - одна нога здесь, другая - там, нет, одна - там, другая - здесь. И работай осторожно! Смотри, чтоб тебя не поймал вон тот преподав-волкодав. Хотя какой он преп? Вчера ещё был студнем, вроде тебя. Преподаватель называется! Из молодых да ранний. Смотри, не попадись! Скотина, а не человек! Редкая скотина! А Мишке скажи - с него две бутылки пива 'Три Медведя'. Всё понял? Молоток! Давай, дуй!
Всё, что произошло дальше - был сплошной кошмар.
Этот салабон дошёл до парты, взял свою дурацкую папаху, напялил её на голову, тут же содрал и, даже не глянув на Потапыча, тихонько отошёл от него, тихохонько подошёл к Ассу, виртуозно внедрил в него шпоры, и мы услышали его шёпот: Держи, друг, - тут зона Хренеля. А вот здесь - зона Грохенфрауэра, передашь вон тому, в пуловере. Да ещё вон той дуре скажи, чтобы она нацарапала на доске какие у неё вопросы, мы не знаем, как её пришпорить. Да смотри, не попадись этому новому преподу - из молодых да ранних. Редкая скотина! - И уже убегая, добавил. - А с тебя - две бутылки пива! 'Три Медведя'! Всё понял? Молоток! Не забудь - 'Три Медведя'!
Асс проводил его тяжелым взглядом и развернул шпоры. Раздался скрежет зубов - железо по ржавому железу.
Эта глиста, как только за ним закрылась дверь, сразу оказалась в трёх парах рук: две - за леву-праву руки, третья - за горло: 'Ты, амёба, кому все шпоры отдал?! Что мы тебе говорили? Шваркнуть бы тебя... твоей дурацкой башкой об деканат...Чему, интересно было бы узнать, таких придурков в школе учат!'
И мы бы довели дело до конца, но дверь резко распахнулась - на пороге стоял Асс. Нет, это был не Асс, это был Вий. Он поднял веки и обвёл всю нашу Лаокоонову туго сплетенную композицию взглядом - железо по железу.
Наши руки разжались, и этот, мало чего осознавший сорняк, нацепив попаху, бросился на выход, а по дороге прохрипел Вию: 'Пиво! Можешь - два 'Клинских' - вот этим троим! Но чтоб по полтора литра в бутылке!'
Вий ещё раз взглянул на нас, медленно опустил веки, и дверь медленно закрылась ... из полной прострации нас вывел появившийся ДолбоДуб. Всё время после консультации и до этого момента он провёл в родительском крове под колпаком у мамы-папы, и за это время мама-профессор накрутила папу-профессора, а оба вместе в ноль минут перетряхнули сына-футболиста, разъяснив ему, что бить с двух ног или даже с двух рук - это после вуза - прямая дорога в охранники какого-нибудь сомнительного офиса, а, в лучшем случае, - стоять на воротах средненького ресторана, да и то, если здорово повезёт...
Димка слегка пискнул, что он всё это знает, и что у охранника самой захудалой забегаловки зарплата в три раза выше, чем у обоих профессоров вместе взятых... Но не тут-то было, и хотя ДДД торчал над родителями как жирафа среди пингвинов, объединенными профессорскими силами математически точными аргументами, они в ноль минут разложили этого жирафа на элементы, чётко доказав, что в жизни надо работать не только руками и ногами, и даже не только одной головой, а и другими частями тела, ведь именно для повышения производительности умственного труда - dУ/dt, необходимо увеличить крутизну параметра dg/dp, то есть, другими словами, увеличить время высидки.
- Де же по де пе?! - поразился сын.
- Ну, да! dg/dp! Ты же наверняка видел в метро: скорость подняли до 3G. Что же тебе не ясно?
- Три 'же'?! Да, я, действительно, не понимаю, - промямлил ДолбоДуб, - если у тебя сразу три 'же', то откуда же взяться скорости?
- А ты этого не понимаешь, потому что вообще ничего не понимаешь. А вообще ты ничего не понимаешь, потому что ты этого не понимаешь... Да, три 'же', но это не то, что ты думаешь, 3G - это новое поколение ЭВМ и времени. А ты вот застрял в поколении pepsi. И ни туда, и ни сюда. Скорость на отметке ноль. А новое поколение будет мчаться со скоростью три гиги в одну секунду. Чего тут непонятного? Время хоть и идёт вперед, ты же точно движешься назад. И два пингвина, взявшись за руки-крылья, степдуэтом объяснили торчащему над ними жирафу, что зарплата в три раза выше - это, конечно - Да! Но в их застойные времена были ещё в цене честь и достоинство человека, которые всегда были выше любых денег. И генералы стрелялись, если честь их была под вопросом, а сейчас все эти генералы даже не столько опереточные, сколько рыночные. И есть теперь вот такая боевая профессия - Родину продавать!
- Так на это есть суды! - вякнул было сын.
- А суды сейчас судят не по закону, а по прейскуранту, но за ними во всю следят прокуроры. Но былые времена ещё вернутся.
- А вообще-то, при чём тут прокуроры? - вновь встрепенулся ДДД. - Мы же сейчас про учёбу...
- А что учёба?! В те времена заведующие кафедрами вешались в своем кабинете над своими рабочими столами, если хоть один студент не сдал вовремя хотя бы один зачёт... так и висели... гроздьями... Не то, что теперь...
Эта картина заинтересовала ДДД:
- Так говорите, те времена могут вернуться? - с надеждой спросил он.
- Обязательно вернутся! И голова студента будет нужна не только для того, чтобы биться ею об штангу... И, вообще, - с чем он к ним пришёл?
И, окончательно затюкав жирафа, пингвины, у которых на двоих осталась одна - единственная цель в жизни - как из полена сделать Буратино, добрались до параметров поля, объединились в хоровод вокруг жирафа, и к утру это длинношеее было набито сведениями о параметрах всех всевозможных полей выше всякой шеи. Но на это ушла прорва времени, к началу экзамена ДДД не успел, а влетел тогда, когда господину Ассистенту было предложено поставить группе поддержки две бутылки пива типа 'Клинское'. Две по полтора. Он махал целым ворохом каких-то листов и прямо-таки сиял всеми видами восторга:
- Ребяты! Всё-хОккей! Всё ясно! Всё дело в том, что все эти роторы-статоры, наблы-воблы выражаются через квадратный многочлен в кубе. Вот его надо прояснить, и всё будет тип-топ, хип-хоп и даже гоп-стоп-телега.
Никто не промолвил ни слова.
- В чём, говоришь, должен быть этот... многочлен? - проговорил наконец Толсто-Краткий.
- Да, ведь - в кубе же! - радостно сообщил ДДД. - Всё очень просто! Мне вот мама рассказала. Вот теорему Пифагора... знаете? Ну, пифагоровы штаны! Так вот, Пифагор - это двучлен. В квадрате. А нам нужен, наоборот, многочлен. В кубе!
- Пифагор, говоришь, двучлен? - с сомнением проговорил Кроткий.
- Ну да, конечно же! А как же?!
- А этот квадратный... он... в чём? - прошептал Худой.
- А ...квадратный, вроде, в кубе, - как-то не очень твердо отозвался ДДД. - Нет... кубический в... квадрате...
- А что тебе мама ещё говорила?
- А мама ещё сказала, что математика - великая сила. Вот, например, в Калифорнии отметили третье марта в этом году как день квадратного корня.
- А почему третье марта?
- Ну как ты не понимаешь... третье марта - третий день третьего месяца. Если перемножить три на три, будет девятый год третьего тысячелетия. Так вот, за эту находку учёным заплатили по 333 доллара и каждому вручили кварту крюшона из клубничного корня.
- Больше тебе мама ничего не сказала?
- Больше - ничего.
- Так что же на самом деле? Квадратный в кубе или кубический в квадрате?
- Типа того, - совсем как-то уж вяло подтвердил ДДД. - Я вот так вот считаю окончательно - кубичный многочлен в квадрате... Нет-нет. Квадрачный трехчлен в кубе. Опять нет! Вот точно - кубачный... в этой... в качель её! Значит так, квадрач-ква-ква в кудр-куб-ку-ку...
- Ку-ку? - пропел Худой и посмотрел на Толстого.
- Ква-ква, - отозвался Толстый, не глядя на Худого.
- Окончательно ква-ква? - поинтересовался Худой.
- Окончательно ку-ку, - твердо ответил Толстый.
- Ку-ку, ква-ква, ку-ку ква-ква, - пропели оба брата, и их ноги сами собой пошли степом вокруг ДДД.
ДДД позеленел и попятился. Но близнецы всё сжимали коробочку: Step by Step! Око за Око! Ззуб зза Зубб! И, почти цепляя ДолбоДуба:
- Без меня тебе, любимый мой, лететь с одним крылом... Глаз за глаз! Поп-коп-корм! Коп за коп! Чик за чик!
- Так мало того что многочлен, так он ещё и в кубе! Кошмарр!! - хором рычали близнецы.
- Кошмар, - как-то вяло подтвердил ДДД. Ему было ясно, что ему прямо сейчас начистят копчик. Хотя нет - копчик был прошлый раз... Обычно, кореша-близнецы разнообразят, значит, сейчас начистят клюв, но всё равно, это как не кроши, радость слабая. А может даже пробьют корнер в ухо... Хреново дело.
Дверь опять распахнулась, и вылетели еще две двойки - Вий витийствовал вовсю. И почти сразу же мы услыхали, как вскрикнула Варька. Все бросились к двери, и нас прям-таки затрясло: Асс двумя руками вырывал у Варьки... шпору! Но что это была за шпора! Это надо было видеть своими глазами! Это в наш-то век нанотехнологии, микроэлектроники и мимикрии - шпора была величиной с поздравительную открытку...Варька, видимо от отчаяния, совсем съехала со своей крыши! О-О-О! И... тишина. Грозная. Гробовая. И дует из-под двери как из могилы. И только на потолке - светлые лунные всполохи отзывались тонким звоном в старинной хрустальной люстре. Это от Варькиной копны. Сплошной ковардык!
Группа поддержки рухнула на какие-то доски... и всё... полная труба... с этой самой крышкой.
Прошло ещё минут пять, и вдруг вышла... четверка! Затем другая! А ещё через несколько минут вышла Варька - четыре! Её только что и успели подхватить, а то бы рухнула на выходе. Подхватили, усадили, дали Pepsi, слегка притушили её гриву и кинулись к дверной щели.
Асс сидел за столом с билетами, обхватив двумя руками свою дынеобразную голову, а перед ним лежала Варькина шпора, и он не сводил с неё глаз. Никаких вопросов никому не задавал, никого ни за что не хватал. Экзаменовал Аспирант. Он опрашивал Топтыгина...
Михаил Потапыч вышел ровно через одну минуту - и... - пять! А в руке у него была Варькина шпора.
Все судорожно сгрудились у рук Потапыча. Что это была за шпора! ... Это была любительская фотокарточка 9 на 12. На ней был изображен Варькин Вася... Топтыгин медленно перевернул карточку. На обороте во всю ширь карточки была написано: 'Варенька! Если тебе когда-нибудь будет трудно, посмотри на меня! Навеки твой Вася'. Мы снова перевернули карточку. Это был наш Вася супер-пупер-групер-мастер спорта второго разряда по голокулачному бою... И чего только наша Варюха в нем нашла!? Образ лица здоровый, похожый на Валуева. Только тот значительно интеллигентнее.
- Ни хрена не понимаю, - прохрипел Михал Потапыч- и ткнул в фотографию, - как итолько Асс ознакомился с этим документом, он тут же впал в такой ступор, что прям хоть оттаскивай! И опрос дальше вёл один Аспирант... Хороший, как видите, очень знающий... будущий большой ученый. Он действительно может оценить всех по достоинству. И, как видите, совершенно справедливо всех вот... не то, что этот... Ни дал ни взял...
Варька взглянула на Потапыча:
- Он што... тебе вопрошов не жадавал?
- Как же не жадавал?! Меня вообще гонял как на Голгофу. Всё перебрал - и градиент, и ротор, и дивергенцию.
- И ты... ты - што же?
- Што, што! Я и отвечал всё, что он шпрашивал. Фу ты тшорт... всё что спрашивал, всё я и отвечал.
- Ну и што такое, к примеру, градиент?
- Градиент! Проще простого! Как же без градиента? Градиент скалярного поля - это вектор, дающий по величине и направлению наибольшую скорость изменения функции, направленный по нормали к поверхности уровня функции. Самое смешное в этом параметре, - продолжал наш Миша, - это то, что у градиента есть особые точки, в которых градиент вообще равен нулю. Безумно смешно! Можете себе представить - нулю!
- Ну, а... если - дивергенция? - прошептала Варвара.
- А что... дивергенция?! Легко! Это просто-напросто - расходимость векторного поля, она... если анализировать физику процесса, так дивергенция оценивает среднюю удельную обильность источников и стоков, находящихся внутри исследуемого объема.
Михаил Ипатович говорил легко, будто что-то читал где-то внутри очень ему близкое и понятное. При этом обе его руки чертили в воздухе формулу дивергенции в цилиндрических координатах. И покуда правая рука чертила числитель, левая рисовала знаменатель. Все сумрачно молчали.
- Похоже, что спёкся... - прохрипел Короткий.
- Как это, шпёкся? - побелевшими губами прошептала Варька. Што ш, по-твоему, если шеловек готов, он прям вот так вот шпошобен рашобраться во всех этих шпектрах и штанах?
И всё ещё на что-то надеясь, Варвара тихо спросила: 'Миша... а вот набла... Это - кто?'
- Ну, если коротко, то это оператор Гамильтона.
- Похоже жнаю... - прошептала Варька. - Это что же, из фильма 'Леди Гамильтон'? А этот Гамильтон... это... он что... её муж, что-ли?
Староста внимательно взглянул на неё:
- Что же Варя, выходит Емельян Пугачев, он что - новый муж Аллы Пугачевой?
- Конечно! А то кто бы иначе о нём стал фильм снимать,- улыбнулась Варюха. Она явно оттаивала.
- Ну, вот что ребята. Всё здесь, похоже, налаживается. Хотя я чувствую, всё ещё не все адекватны. Самое тёмное время бывает перед рассветом. Сегодня собираемся у меня вечером. И все эти градиенты, роторы, наблы - под 'Клинское' хорошо пойдут.
И вновь распахнулась дверь. На пороге вновь возник Вий. Застёгнут он был на все пряжки, веки были подняты, взор его отыскал всех троих оставшихся.
- Так, - заскрипело железо, - кто ещё не брал билеты - прошу! И слегка посторонился в дверях, давая войти. И все отчётливо-зримо увидели густое тёмное пространство, стол - саркофаг, и медленно перемещающееся из угла в угол какое-то тёмно-холмисто-гористое облако. Почему-то не было видно Аспиранта. И только на фраке Асса сквозь все пряжки-застёжки белел значок нашего Универа. И с этого знака на нас безразлично-бесстрастно взирала голова двуглавого монстра.
- А знаете, - задумчиво проговорила Варвара, глядя вслед уходящим. - Я поняла, почему Михаил Ипатович так всё стал понимать и так вот заговорил. Я и сама, когда меня спрашивал Аспирант, кое-чего поняла в этой самой теории поля, во всяком случае, куда больше чем за все тридцать четыре лекций Асса. Да и отвечала довольно прилично. Правду говорють у нас в Белоруси, - сказала Варюха, - не чапай Лiха! Хай сидзить тихо!
А на саркофаге, переливая фосфорическими отблесками от инфракрасного до ультрафиолетового включительно, мерцали экзаменационные билеты. Они все лежали рубашками вниз, текстом вопросов наружу, но от этого легче не было... Вихри на мгновение застыли, и тут же завращались всем троим навстречу, норовя взять каждого в свой персональный оборот, но Виктор и Виталий Заступины прикрыли собой Дмитрия Добродубцева, и все трое твёрдо шагнули к саркофагу: Step by step! Shritt und Shritt! Stop-non-stop! Pas au pas! Ни шагу назад! В прорыв идут штрафные батальоны! Вперёд и вверх! Ведь это наши горы! Они помогут нам!
Но вихри повели себя странно, они все вдруг завращались вокруг ассистента, срывая с него пряжки, значки, застежки и пытаясь закрутить самого Асса прямо-таки в штопор.
И вот из этого смерча вдруг хлынули хорошо знакомые ассистентские тембры:
- А я то тут причем?! Я что ли изобрел все эти ОСТы, ГОСТы и это самое ЕГЭ?! Я что ли установил преподавателям-ассистентам вуза зарплату меньше, чем у гренадера с гвардейской выправкой, что насмерть стоит на улице на страже дверцы в женский платный туалет?! Один заход на две минуты - и нету буханки хлеба! Всё это - я?! Один!?
- Стёпа! - тихо позвал его аспирант, слегка покосившись на группу поддержки, - Ну, чего уж ты так уж! Что на нас свалилось, то мы и разгребаем... Раз уж сами вляпались!
- Сами вляпались! - передразнил его смерч, вращаясь всё сильнее. Кто это - сами?! Меня кто-нибудь спрашивал, знаю ли я сам эту чёртову теорию этого чёртова поля!? Вызвал ЗавКаф: 'Идите, Степан Митрофанович, прочтите им этот курс. Сейте, Степан Митрофанович, разумное, доброе, вечное!... 'Сейте!'... А кто-нибудь проверял меня, - вообще-то, умею ли я хоть что-нибудь сеять?! Давай Степа, дуй! Мел тебе в руки, тряпка в зубы! Курс - 68 часов одних только лекций, а ещё-целая прорва черти-что - черти-чего!... Знаешь, Петя, я вот сам печёнкой чувствую свою профнепригодность. Ну, не идет у меня! Не моё это! Понятное дело: в высшей школе мало осталось мастодонтов и зубров - так сказать, - естественная убыль. Вот и бросают мальчишек в чисто поле без прикрытия как под танки. Но студентам-то каково!... Всё, Петя! Ухожу!... Я вчера выставил в Интернете своё резюме: кто-я, что-я. Пришло одно-единственное предложение. Вот... - Асс достал лист-распечатку. Вот... меня берут стажером-напарником к одному... 'сотруднику вашего Университета'. Работа - день через двое суток. 'Работа, Петя, творческая! - В театре! А не хрен знает что'! Вот... сопровождение рок-поп группы... 'Мозги набекрень'. Я уже перекинулся с ними. Это три примы-выпускницы из подсобки 'Фабрики звезд'. Я их слышал...: голосов, правда, у них совсем нету.
- А чем же они поют?
- Да, вот в этом-то Петя, всё и дело. Поют они трусиками. Зато какая у меня будет зарплата, Петя! Сказочная!
- Так ты, Тёпа, будешь охранять этих девиц?
- Черта с два! У них есть у каждой по два своих телохранителя. Там доступа к их телам вообще никакого: китайская и берлинская стены - одна на другой!
- Ну, а ты Тёпа, там зачем? А за что такая зарплата?
- Мы вот с моим этим шефом-напарником будет охранять реквизиты.
- То есть... что охранять?
- Да, вот эти самые трусики. Ну, конечно, после выступления. Да, вообще-то... и во время его. Мало ли что произойдет.
- А чего уж там такого в этих самых трусиках?
- Да я их всех видел. Ничего особенного в этих трусиках не было. Но весь хрящик в том, что эти попа-дивы заказали каждая себе по несколько пар у лучших кутюрье мира. Одна - у Диора, вторая - у D&G, а третья, прима-солистка, Дарья Сундукова, та - патриотка - у нашего Юдашкина. Так вот, Юдашкин долго отбивался от Дарьи, говорил, что занят в этот момент перестройкой русской армии. Они там новую форму делают - любой противник подохнет прямо на поле боя... не иначе как от чёрной зависти. Но нашим спонсорам для культуры ничего не жалко. Они надавили, обложили Юдашкина, окружили, в Думе создали мощное лобби, прямо-таки грузинское. И что ты думаешь, армия отступила, заказ отложили, наверное - до новой войны. Наши солдаты так и будут теперь гэпать по Сахаре в больших кирзовых сапогах, но лучшие кутюрье мира в кратчайшие сроки изготовили такой реквизит - для каждой попа-дивы - свой комплект, закачаешься!
- А чего с этими дивами так носятся?
- А Прима-Дашка говорит, что иначе они не могут в образ песни войти... Каждой песне - свой костюм - свои эти самые трусики.
- Ну и времена! - как говорил Шекспир.
- Н-да. Времена. И нравы тоже. А ты, Стёпа, не помнишь, кому он это говорил? А что у них за образ такой? Сам говоришь, голосов у них нету. Может они танцуют? Степ бьют?
- Петя! Какой, к черту, степ! Степ - это искусство! Вот эти все их солистки, которые покорили всю студию Юдашкина вместе со всей армией, им даже оду посвятили:
Кто танцует как корова? Это Дашка Сундукова!
У кого ослиный глас? Это Машка Вырвиглаз!
На продажу, на показ - всё что надо и не надо -
Словом, та еще эстрада!
Они там не то что нога в ногу, или там нота в ноту, они вообще - не в зуб ногой. Весь их степ - это сплошной дрыгатёп одними бедрами в этом самом реквизите...
- Так чего же там на концерте слушать?
- Да, слушать там совершенно нечего. А вот посмотреть вообще-то есть на что. Мне, Петя, кажется, что это - реклама этих самых трусиков. Знаешь, в антракте вместо дисков-альбомов этой самой попа-группы продают эти самые реквизиты, так сказать в ассортименте! Идут нарасхват! В драку! К театру перед концертом подходят две машины: одна с поп-дивами и их охраной, другая - с трусиками. Вот этой другой - охранников и не хватает. Мы и будем с шефом.
- А что же это получается за жанр такой? Вокальный? Ритмический?
- Ни то, ни другое. Это совершенно новое направление на нашей эстраде. Оно только-только набирает обороты. Я так думаю, это - гинекологический жанр. Такой вот бёдростеп. Правда, не думаю, что он продержится бесконечно долго. У него есть предел. Кутюрье уже прошли почти весь путь от бикини до минибикини. И жанр в настоящий текущий момент держится буквально на ниточке. Но, пока что нашим Министерству обороны и Министерству культуры с ним не совладать. Так что, Петя, мы с напарником будем на боевом рубеже эстрадной обороны против целой русской армии. Причем так: сутки на стрёме, двое - передышки между боями, правда, без выходных. Но зато - зарплата! Дважды по трижды от моей ассистентской! Сказка! Вприсядку и вприпрыжку!
- Ну-ну! Слушай, а что это за сотрудник из нашего Универа? Кто это? Ты его знаешь?
- Да, вот тут... в этой бумаге: 'Он в вашем уважаемом Университете работает третий год'. Прекрасная характеристика. 'Активист! Спортсмен. Юноша из хорошей профессорской семьи... вот, Дмитрий Аристархович Добродубцев.' Что-то, Петя, я не припомню, с какой он кафедры? Ты не встречал такого?
При этих словах смерч взревел что SuperJet на крутом вираже, похватал всё, что попало под его вихри: билеты, плакаты, наглядные и ненаглядные пособия, экзаменационную ведомость, - всё это завернул в содранную со стола-саркофага траурную парчовую скатерть, засунул туда Асса, и вся конструкция взвыла и взмыла под потолок и растаяла в хрусталиках старинной люстры. Под тихий печальный хрустальный перезвон...
В течение всей этой процедуры ни братья Заступины, ни ДДД не издали ни звука, только ДД весь сжался, стал даже ниже Короткого. Зато глаза у него раскрывались все шире и шире, пока не застыли в размерах 9 на 12.
- А знаешь, Витёк, - произнес, наконец, Виталий, - похоже, что тот Кноп... ну, тот, что с первого курса, был прав. Должен будет теперь наш Асс поставить нашему ДД два по полтора! Причем - дважды!
- Как это эта гнида была права!? Он же зараза такая, всех нас заложил! Чтоб он сгорел! Ты посмотри, что творится!
- Да, творится. Крутится-вертится... Это верно. Но, во-первых, наш ДДД... прошу прощения - Дмитрий Аристархович для нашего Асса теперь - начальство. В этом новом социальном регламенте - пахан, так сказать. Ну, это вроде заведующего кафедрой в прежней жизни Асса. А желанная птица-тройка на экзамене, это ведь и есть элементарно два на полтора! Но тройка - это как минимум! Где это видано, чтобы шестёрка держала свою десятку на тройку, а самого пахана - не по высшему разряду?! Да её за это удавить мало! И Ассу придётся, если он, конечно, собирается продолжить себя на новом поприще, припомнить позавчерашний двоичный код: или 4, или 5. Ну, а 'три'... Тут Кноп прав: Асс должен проставить Дмитрию Аристарховичу 'Три медведя'.
- Ну, а во-вторых...?
- А, во-вторых, как говорили в старинных семьях, такой гешефт, такую успешную сдачу экзамена, следует обмыть. Ну... 'Три медведя' уже были? Так вот этот наш замечательный первокурсник любезно рекомендовал выбор: можно и 'Клинское', но чтобы, ясно дело, были соблюдены регистр, регламент и размер, в триедином формате - все те же два на полтора.
- Дмитрий Аристархович, здесь всё верно? - сумрачно поинтересовался Толстократкий.
- Дима! Здесь никакого нет хухла? - попытался уточнить Худодлинный.
И оба брата как по команде отодвинулись от ДДД.
- А что - Дима! Чуть что - Дима!, - вдруг голосом Асса из смерча заверещал ДД, - Причем тут я!? Я, что ли, изобрел это ЕГО? Да я его сам еле-еле сдал. Чего вы, Стукалкины, пристали ко мне? Да ведь вы же и помогли мне спихнуть это самое ЕГО! А вот не надо было! Я вас не просил. Если б не вы, я бы уже играл на полях Англии, Испании, Германии. И честно зарабатывал бы больше чем весь ваш Универ со всеми его профессорами, проректорами и ректорами вместе взятыми. Ребята там с полей миллионы зеленых фунтов гребут. А фунт это тебе не рубль. Он не линяет. И живут не так, как теперь мои профессора: утром - лапша быстрого приготовления с куриным вкусом, а на обед - деликатес, вообще-то, та же лапша, но с запахом бекона! И, вообще, чего вы все - на меня! Я это ещё - не весь вуз и не всё образование во всей стране!
И все посмотрели на Аспиранта.
- Ну, что ж... образование..., - задумчиво произнес Аспирант, - вузы сегодня идут по ориентирам - ОСТы, ГОСТы, да и это самое ЕГЭ. И идут они в едином ритуальном для всей страны регистре: направо пойдешь - голову потеряешь, налево пойдешь - честь потеряешь, прямо - время... И громыхает наш куб знаний всеми своими ребрами, два метра на полтора! Ни шаг - влево, ни шаг - вправо. Ритуал. Дорога это вымощена и даже заасфальтирована. Так что прошу... берите ваши билеты... и - в дорогу!
- Да где же мы возьмем билеты? - развел руками Худой, - нету их. Всё унёс с собой Степан Митрофанович.
- Ну почему-же нету!? У меня для вас припасено несколько хороших билетов... в будущее. Начнём всё сначала. Прошу вот... Нашему народу не впервой: 'Вынес и эту дорогу железную. Вынесет всё...' Будет, конечно, нелегко. Будут и ухабы, и хляби, и туманы, и горы. Но... но это - наши горы! Они помогут нам! Так что вперёд и вверх! Вверх и вперёд дорогой знаний! Она, знаете ли, железнее любой самой железной, она не ржавеет и не линяет.