Я сидел в своей общаговской комнатке за круглым деревянным столом (который, наверно, считается универсалом в своём столовом братстве, ибо бывает, в зависимости от обстоятельств, и письменным, и кухонным), на стареньком расшатанном ветеране-стуле, ежесекундно скрипящем не от моих движений, а просто так, от скуки. Всех живых существ в восемнадцати квадратных метрах - только я да ещё какая-то скромная мышка, скребуче уминающая где-то в углу скудный студенческий сухарь. Она и этому рада-радёшенька. У неё обед. Время-полдень.
Левой рукой я удерживал в полулежачем положении конспект, а правая моя верхняя конечность выгуливала по строчкам неоточенный длинный карандаш, шестигранный, с золочёными боками, с большой, почти во всю длину, надписью на иностранном языке и, видимо, поэтому с весьма самодовольным видом,- этому деревянному иностранцу не нравилось лишь, что бегать ему приходилось слишком проворно, а в остальном всё было у него нормально: на плоском веленевом поле почти не было кочек (знаков препинания) и ямок (абзацев).
Я читал сопромат...
Тот, кто близко знаком с этим "зверем", поймёт мои переживания, ведь не более чем через час мне предстояло сдавать экзамен и моё положение можно было описать всего одним шахматным слогом "мат", без "сопро", так как ни о каком сопротивлении я уже не помышлял. Экзаменатором у меня будет наш лектор Тангенс, прозванный так за свои инициалы - Т.Г.С.,- от этого пощады не жди! Да и компания мне подберётся не ахти, ведь это пересдача, туда стекутся все "сливки общества", получившие "неуд" на плановом экзамене, - их вполне устроят и три балла, а у меня задача куда как сложнее! Дело в том, что неделю тому назад Тангенс оценил мои знания на "трояк" и даже поставил эту "задницу" в ведомость, но я уговорил его не марать мою зачётку, до сих пор не запятнанную ни одним "удовлом" (да и повышенную стипендию не хотелось терять), а я, дескать, подготовлюсь лучше и на пересдаче вытяну более высокую оценку. Тогда он, как сейчас помню, как-то странно взглянул на меня,- но согласился.
И вот настал судный день!
Получалось, что зверь-предмет сросся со зверем-преподавателем, и мне предстояло сразиться с этим двуглавым чудищем.
. . . . . . . .
Для того, чтобы яснее были вам дальнейшие невероятнейшие события, обрисую вкратце наше жилище.
Прежде всего, входя в комнату, вам следует очень осторожно обращаться с нашей своенравной дверью, которая имеет дурную привычку заклинивать на полпути - и вы можете чувствительно ушибиться об этот неожиданный дубовый щит. Поэтому лучше не рисковать, а лишь заглянуть одним глазком вовнутрь,- там вы сразу увидите застеленный зелёной скатертью стол и за ним меня, сидящего лицом к двери; за моей спиной прикрытые жёлтыми шторами две кровати, возле них пара же тумбочек, в стене напротив - большое окно, открытое настежь по случаю прекрасной летней погоды; у другой стены, справа, напротив стола, ещё и третья кровать с тумбочкой. Вот примерно и вся обстановка; если я что и упустил, это не существенно.
Я зубрил, зубрил, хоть и понимал, что "чердак" мой захламлён до предела и толком запомнить что-нибудь путное я уже не смогу, но и остановиться я не мог, ведь нужно было повторить ещё кое-что. ..
Пришёл Мишка Жук с большой спортивной сумкой через плечо, ни слова не говоря прошёл вглубь комнаты (он тоже здесь живёт); скрипнула пружиной кровать, хлопнула дверцей тумбочка. Я на него, конечно, ноль внимания. Хоть мы с ним и хорошие друзья, но он мне всё-таки порядком надоел, как и его сине-жёлто-кожаная сумка (кожа искусственная, желтизна с плесневелой белизной, синева размытая, как предрассветное небо в волнисто-водно-пенном отражении, да ещё и надпись идиотская - "спорт").
Казалось, всё вокруг ополчилось против меня, и я уже жалел о своём опрометчивом поступке недельной давности, ведь ещё неизвестно, чем закончится этот день, Тангенс вполне может и "неуд" влепить, с него станется! Видимо, недаром он в тот раз так странно на меня посмотрел... Но делать нечего,- и мой карандаш скользит далее по строкам, иногда спотыкаясь на чертежах и подпрыгивая на иностранных буквах-символах, наверно, от радости встречи с чем-то родственным, иммигрантским.
Открылась дверь, и в комнату заглянул Серёга, по прозвищу Самолёт, наш сокурсник и капитан футбольной сборной. Он был крайне возбуждён,- на этот день назначена игра с командой мехфака, а у наших, судя по всему, что-то сильно не клеилось.
- Мишки нет?- спросил он.
Я оглянулся, но искомого индивида в комнате не оказалось.
- Нету,- сказал я неуверенно,- но только что здесь был. Я даже не заметил, как он вывинтился.
Раздосадованный Серёга в сердцах захлопнул дверь, и слышны были его торопливые шаги по деревянному коридорному полу.
- Счастливые,- думал я,- мне бы ваши заботы!
Для них-то сессия уже кончилась, теперь ходят, отдыхают, мяч гоняют...
Спустя минуту снова явился Мишка.
- Тебя Самолёт искал,- бросил я ему, уже начиная нервничать из-за того, что эти чёртовы спортсмены шастают туда-сюда, не дают сосредоточиться как следует.
- Угу,- равнодушно промычал он в ответ.
Скрипнула кровать, хлопнула тумбочка...
Я никогда не любил футбол, а теперь просто возненавидел эту дурацкую игру. Ну чего ради этот Мишка, бездельник, получивший свои законные "троечки", не уехал, как все нормальные люди, домой на каникулы, а всё ещё околачивается здесь? Что, без него наши не смогут выиграть у какого-то никудышного мехфака? Почему я должен из-за всяких бестолковых футболистов каждую минуту отвлекаться от чтения в такой ответственный и трудный день?!
Вновь из-за приоткрывшейся со скрипом двери показалась заполошенная Самолётова голова и почти прокричала:
- Ну где этот вредитель колорадский?
Я, не отрывая взгляда от конспекта, остервенело ткнул карандашом за спину.
- Где?- не поняла моего жеста Серёгина голова.
Я был просто взбешён! Бросив карандаш на стол, повернулся на страдальчески заскрипевшем стуле и уже собрался обрушиться на непонятливого и надоедливого сокурсника: да вот же он, что ты на самом деле!- и прочее в том же духе. Но ничего я не сказал и ничего не обрушил, а так и замер с открытым ртом - Мишки в комнате не было...
Но я ведь точно знал, что он не выходил... по крайней мере, в дверь. Вряд ли он мог выйти и в окно - как-никак, а всё-таки третий этаж. Оставалось одно - он спрятался под кровать.
В следующую секунду я уже заглядывал под койки, полный решимости строго наказать легкомысленного товарища за неуместные шуточки. Но и там его не оказалось. Я прощупал постели, заглянул за тумбочки, внимательно осмотрел стены, потолок, высунулся по пояс в окно, наконец прошёлся по комнате, ничего не понимая.
- Наверно, я схожу с ума,- подумал я.
Самолёт, озадаченный моим странным поведением, молча, с удивлением смотрел на меня. Точно так же, с изумлением в плоских глазах, глядели на меня расклеенные по стенам журнальные красавицы. Он взглянул на книги на столе, прочёл название предмета, сочувственно и понимающе кивнул и осторожно, даже без скрипа, прикрыл дверь. Его шагов по коридору я не слышал.
Походив взад-вперёд по комнате и понемногу успокоившись, я вернулся к столу, сел на радостно скрипнувший стул и хотел было взять многострадальную тетрадь, но её на столе не оказалось. Куда она могла деться - непонятно. Серёга взять её не мог, да и чего ради станет он брать мои конспекты? У него своих хватает. Я перерыл все бумаги, но безуспешно, нагнулся и заглянул под стол,- и там ничего не обнаружил,- когда же снова выпрямился, то увидел искомую тетрадь, преспокойненько лежащую поверх других фолиантов на столе...
Получалось, что я и впрямь схожу с ума. Или уже сошёл...
- Переучился,- подумал я.
Закурив сигарету, я прилёг на свою кровать и постарался расслабиться. Вообще-то курить в жилых комнатах строго-настрого запрещается, но что мне какие-то там запреты и наказания, когда я тут, понимаете ли, ума лишаюсь!
- Да,- думал я,- на сегодня зубрёжки хватит. И никуда я нынче не пойду, буду отдыхать, а экзамен сдам как-нибудь попозже. Никуда он не денется, этот сопротангенсмат, зверюка...
. . . . . . . .
Тут в комнату вновь вошёл Мишка со своей отвратительной сумкой и с такой сияющей улыбкой, что я сразу понял - нужно ждать от него объяснения всех давешних чудес.
И я не ошибся. Мишка решительно уселся на свою кровать, напротив меня, поставил сумку на пол, бесцеремонно забрал мою сигарету, неловко затянулся, как человек, курящий очень редко, и без лишних слов перешёл к делу.
- Слушай!- сказал он.- Пошёл я, значит, вчера вечером провожать с дискотеки Наташку. Ну, а её папаша (алебастр ходячий!), оказывается, заболел и на работу не пошёл, а остался сидеть дома. Я-то рассчитывал, что он в эту ночь будет на смене, а так чего ради попёрся бы в такую даль! Встречаться с ним, сам знаешь, мне резону нет, я вообще стараюсь не попадаться ему на глаза с тех пор, как в прошлом месяце нечаянно спалил его баню, вместе с самогонным аппаратом. Думаю, он ещё долго будет сердиться на меня, и подозреваю, что именно из-за утраты аппарата он что-то частенько хворает в последнее время...
Ну, ладно. Расстались мы у калитки, и я побрёл назад, в общагу. Настроение у меня было не очень, сам понимаешь,- потерять такой вечер! Но, как оказалось, меня ещё ждали сюрпризы в эту ночь...
Не имея особого желания плестись вкруговую, по дороге, я пошёл прямо, через лес. В одном месте заметил яркое свечение, так и льющее из чащи. Свет был какой-то странный - разноцветный и мигающий, но в то же время ровный и уверенный. Не было похоже, что там горит ещё одна баня, поэтому я осторожно подкрался к светящейся поляне и что там увидел - не поверишь!- самую настоящую летающую тарелку!!!
Мишка сделал паузу, затягиваясь моей сигаретой, а я подумал:
- Вот это денёк! Ещё один сумасшедший...
Не заметив или проигнорировав сквозивший в моём взгляде скепсис, Мишка продолжил своё повествование:
- И возле этой самой тарелки возились двое верзил в блестящих комбинезонах. Они усердно ремонтировали какую-то замысловатую штуковину, прилепленную к борту. Я, затаив дыхание, наблюдал за таким чудом, как вдруг тут же, рядом с тарелочкой, возник из воздуха ещё один здоровяк, как третья капля похожий на тех двоих, только с большим шлемом на голове. Вновь прибывший гуманоид снял шлем, повесил его на какой-то штырёк, торчащий из тарелки, и присоединился к своим товарищам-ремонтникам.
Все трое были с головой погружены в работу, а шлем висел так близко от меня, что я не смог перебороть искушение - и вот, пожалуйста!- Мишка бережно вынул из сумки большой блестящий "колокол".
- Но это не простая мотоциклетная каска, ты не думай,- обратился он ко мне почти Тангенсовым тоном.- С помощью этой штуки можно становиться невидимым, проникать в другие измерения. Вот, видишь, - Мишка поднял на ладони небольшую чёрную пластину, подвешенную на шнурочке к шлему,- эта кнопочка,- и указал на светящийся зелёный треугольник,- означает трёхмерное пространство, она светится, потому что мы в нём и находимся. Этот зелёный квадратик означает четырёхмерное, а "знак качества",- он указал на зелёный пятиугольник,- наверняка соответствует пятимерному, хотя я там пока ещё не побывал. Не знаю также, для чего здесь вот эта пипочка, - и Мишка озадаченно указал па маленькую красную кнопку.
- Ха!- вдруг оживился он.- Помнишь ту газету? Ну, где было написано про летающую тарелку, которая чуть не врезалась в дом, но вовремя испарилась, оставив после себя лишь лёгкое облачко дыма... Эти идиоты газетчики посчитали, что инопланетяне самоликвидировались, чтобы не навредить дюдям, не разрушить их жилище, и объясняли это тем, что пришельцы, дескать, очень религиозные товарищи и не боятся смерти, как мы, земляне, а умирают с большим удовольствием и при всяком удобном случае... Вот это чушь, а! На самом деле произошло примерно следующее,- Мишка аккуратно водруќзил шлем на голову, тщательно притёр его к своему черепку, демонстративно нажал на зелёный квадратик и... исчез, оставив после себя лишь лёгкое облачко дыма - от сигареты.
Через пару секунд он вновь возник на своём месте, с физиономией триумфатора наблюдая за моей реакцией, неторопливо затянулся и выпустил дым в окно. Наверно, причиной тому были все потрясения этого дня, но я был просто взбешён и не оценил по достоинству его фокус.
- А теперь послушай ты меня!- сказал я, едва сдерживаясь, чтобы не двинуть кулаком в его довольную рожу,- Ты прекрасно знаешь, какой ответственный у меня сегодня день. Неужели нельзя было подождать пару часов? Нет, тебе обязательно нужно было помешать мне своими дурацкими штучками! А ты не подумал, с какой головой пойду я сейчас на экзамен?!
Мои слова не только не уязвили Мишку, а наоборот, лишь развеселили его.
- Ты, оказывается, ничего не понял,- заявил этот нахал, снимая шлем. Потом похлопал по нему ладошкой и сказал:- Вот он, твой экзамен,- при этом усмехнулся с таким выражением, что мне сразу стали ясны его намерения.
- А Тангенс ничего не заметит?- спросил я, с сомнением глядя на драгоценную игрушку.
Тут уж Мишка и вовсе рассмеялся.
- А ты что-нибудь заметил?- ответил он вопросом на вопрос.
Да,- подумал я,- он прав, с такой штуковиной нам никакие Тангенсы с Котангенсами не страшны. Что там какая-то шпаргалка! С этим шлемом можно, если нужно будет, перетащить незаметно для всех хоть целую библиотеку!
И всё-таки сомнения не покидали меня. Мишка это заметил и подал мне своё сокровище.
- На, попробуй сам,- сказал он, вальяжно откинувшись на подушку,- убедись.
Я с трепетом принял из его рук тяжёлый гладкий шлем, водрузил его на голову и осторожно придавил дрожащим пальцем зелёный квадратик на чёрной пластине...
Первым, что я почувствовал, было ощущение невесомости, сетка кровати спружинила, распрямляясь, подбросила меня вверх; Мишкина довольная физиономия вдруг сплющилась, отдалилась, опрокидываясь, смешалась с прочим хламом; стены нашей комнатки плавно раскрылись, словно лепестки распускающегося цветка, тёплый воздух подхватил меня и медленно увлёк к небу. Я видел оставшееся внизу жёлтое наше общежитие, дрожащее, как карточный домик; по чёрным улицам катились разноцветные картонные автомобили; по тротуарам шли, покачиваясь на ветру, бумажные люди; всё было плоским и почти прозрачным. Даже солнце потускнело, утратило былую яркость и выглядело висящим в чёрном звёздном почему-то небе начищенным до блеска медным пятаком.
Я поднимался всё выше, переваливаясь с бока на бок, воздух был ласков и нежен, как тёплая вода бассейна. Сверху город казался нарисованным на помятом листе ватмана, не утратили рельефности лишь покрытые густым ковром леса холмы, овраги и прочие неровности, давшие имя этому замечательному городку.
Внимание моё привлекли заполненные людьми трибуны стадиона и бегающие по полю разноцветные фигурки, совсем как в настольной игре. Спустя мгновение я уже завис, никому не видимый, над этим пёстрым сборищем и от всей души забавлялся несуразной беготнёй разношёрстной гопкомпании за шутовским пятнистым мячом.
Табло здесь отродясь не бывало, и узнать счёт игры я не мог, но стоило лишь взглянуть на кислые физиономии однокашников, как становилось ясно: наши проигрывают под чистую...
Я, конечно, ни в коей мере не стал истым тиффози, хоть и напялил Мишкин шлем, но патриотом своего факультета был всегда, и меня до глубины моей четырёхмерной души возмутило, что какой-то непутёвый мехфак буквально издевается над нашей блистательной маркой.
Не знаю, может быть, отсутствие Мишки так повлияло на ход игры, но наши футболыцики-"проигрыватели" были совершенно подавлены, и вид у них был предпохоронный, а на Серёгу просто больно было смотреть. Он, заняв Мишкино место в центре нападения, выглядел выжатым и потрёпанным, как запыхавшийся одёр, тяжело дышал, еле переставляя ноги. И тут я оказался свидетелем того, как один мехфаковец, закопёрщик всех их атак, длинный и кучерявый, с большим горбатым носом, вколотил очередной мяч в наши ворота и пошёл к центру поля с видом наглым и самодовольным. Праведный гнев вскипел во мне.
- Ну, сейчас я вам покажу,- мысленно воскликнул я,- на что способен наш великолепный гидрофак!
Оставалось только ждать удобного случая, и он мне скоро представился. Серёга, получив мяч на линии штрафной площади соперника, влепил по нему что было силы - и, конечно, мимо... Все видели, что этот кожаный пузырь полетел в сторону от ворот, но что мне стоило чуть-чуть подправить траекторию его полёта и запихнуть мяч в сетку мимо расслабившегося уже вратаря...
Все на мгновение замерли, наблюдая такое чудо, а мехфаковский голкипер смотрел на мяч в своих воротах, не веря своим глазам. Но скоро всё всем стало ясно: оказывается, это Самолёт так хитро "закрутил" мяч, что он по совершенно немыслимой кривой (линии из области высшей математики) попал именно туда, куда нужно. Сам "виновник торжества" не ожидал такого оборота и принимал поздравления с растерянным, глупым видом.
Соперники наши сразу же бросились в атаку, но каждый их пас не доходил до цели, а мяч - моими стараниями, разумеется,- неизменно оказывался у наших игроков. И снова Серёга ударил издали, вратарь собирался поймать мяч в эффектном прыжке и был уже близок к цели, но я чуть помедлил - и он упал на траву с пустыми руками, а наши ещё больше оживились после этого гола и стали бегать проворнее.
Бедные мехфаковцы! Никто не мог понять, что с ними вдруг случилось - они спотыкались и падали на ровном месте, теряли мяч в самых безобидных ситуациях, не могли сделать ни одной точной передачи. Зато у наших теперь всё получалось как никогда, они уже забивали голы, даже несильно ударив откуда-нибудь с центра поля.
Теперь уже наши соперники впали в сплин и в смятении отбрыкивались от заколдованного мяча, посылая его от себя подальше. Только носатый верзила внешне сохранял спокойствие, хоть и заметно было, что он порядком издёргался.
Судья матча, пожилой, но шустрый лысый дядька, преподаватель физкультуры, остервенело дул в свой свисток, дивясь такому чудесному матчу. Небось всю оставшуюся жизнь будет вспоминать эту странную игру.
Счёт наших мячей перевалил уже за десяток, игра была "сделана", и я слегка расслабился, а верзила, используя этот момент, устроил состязание в конкуре, прокатил мяч через всё поле, преодолевая без труда наши защитные барьеры, вышел один на один с вратарём и уже замахнулся для удара, но я-то допустить такого не мог и аккуратненько поставил ему ногу,- он покатился по траве кувырком, а вконец обалдевший судья разразился оглушительной трелью и указал на такое же лысое, как и его голова, место вблизи наших ворот. Я катался от боли по воздуху, держась обеими руками за ногу, -эта кучерявая "балясина", падая, едва не сломала мою правую нижнюю конечность.
Наши пытались спорить с судьёй, справедливо замечая, что во время падения верзилы ближайший наш игрок был от него метрах в четырёх,- но всё безуспешно. Похоже, дядечка наш и впрямь слегка "сдвинулся" от такого необычного матча, ибо по-прежнему настаивал на пенальти.
Пробивать его собрался носатый длинномер, заработавший неправедный штрафной. Он долго устанавливал мяч на указанной "тонзуре", потом сделал несколько шагов назад, глядя остервенело, как баран, на наши ворота, не спеша разбежался и... в этот момент я быстренько забрал мяч, а верзила ударил по воздуху с такой силой, что его бутс не удержался на ноге, влетел в ворота и повис на сетке. Сам хозяин летающего башмака от неожиданности станцевал замысловатый пируэт и с рахмаху сел на землю.
Пока вся толпа искала исчезнувший мяч, мехфаковский "ударник" получил от нашего вратаря свою обувь, водрузил её на место и встал, деловито отряхиваясь, безучастный ко всему происходящему вокруг.
Футбол мне уже порядком надоел, да и пора было идти на экзамен, поэтому я не стал больше задерживаться, как следует замахнувшись, опустил с силой мяч на кучерявую голову горе-пенальтиста, после чего тот снова оказался сидящим на земле. Дав напоследок хорошего пинка Самолёту - чтоб не очень-то задавался своими "кручёными",- я поспешил в общагу.
- Да,- думал я дорогой, вспоминая те редкие виденные по телевиќзору футбольные матчи, где одна команда бьёт-колотит по воротам соперника и никак не может забить, а их визави сделают с горем пополам одну-единственную вылазку к чужим воротам и добьются победы,- да, видимо, инопланетяне тоже увлекаются нашим, земным футболом и помогают, как могут, своим любимым командам...
. . . . . . . .
Нужно ли говорить, что на экзамене я отвечал просто замечательно! Даже на дополнительные вопросы. Поскольку в любой момент нужная "шпора" незаметно появлялась в моих руках и так же внезапно исчезала, когда не была уже нужна. Ну а читать-то я умею...
Тангенс долго думал, изучая от нечего делать мою зачётку, озадаченный. Потом медленно, очень аккуратно заполнил первые две графы, снова повертел её в руках, как бы высушивая чернила, потом поклал её на стол и тщательно вывел долгожданное слово "хор". Рожица, получившаяся от сочетания "ор", сделала, как мне показалось, большие глаза, словно говоря: "Не может быть!" Если бы у неё был рот, уверен, она бы сказала что-нибудь вслух. Изобразив далее свою подпись, в виде инициалов - ТГС,- он с сожалением подал мне мою синюю картонную книжечку. И сколько страдания было при этом в его взгляде, оттого что не смог он меня "завалить"! Мне даже жаль его немного стало.
Назад, в общежитие, шёл я окрылённый. Ведь с Мишкиным шлемом можно натворить бог весть чего! Стройная музыка моих мечтаний звучала крещендо, с нарастанием, вытекая из тоненького ручейка (сдача экзаменов - не только своих, но и всех друзей и, главное, подруг), постепенно расширяясь в полноводную реку, которая,по всем правилам, должна неминуемо влиться в необъятное море (это когда мы с Мишкой станем властелинами всего мира). В комнату я входил, выплывая, как тот Стенька, на стрежень моей радужной Волги, будучи уже каким-то генералом, очень важным и всеми уважаемым.
Мишка блистал своим отсутствием, но меня это ничуть не расстроило. Повалившись на кровать, я закурил сигарету,- что мне, генералу, всякие там общаговские коменданты!
Не успел я сделать и пары хороших затяжек, как почувствовал чьё-то незримое присутствие в нашей комнатке, причём явно ощущалась ожесточённая борьба в прозрачном воздухе. Даже дым от сигареты заколыхался... Эта загадочная бестелесная агония вскоре разродилась Мишкой,- он свалился на свою койку, прогнув чуть не до пола пружину, тут же вскочил на ноги и заметался бесцельно по комнате, возбуждённый до предела, ругаясь и бормоча что-то невнятное. Шлема на нём не было...
Он выхватил у меня сигарету и стал глубоко затягиваться, чтобы хоть немного успокоиться. Я смотрел на него, затаив дыхание. Сигарета ничуть не помогла, и Мишка выбросил её в окно, продолжая мерять комнату шагами.
Из его сбивчивых, несвязных восклицаний я понял, что он, не теряя времени даром, побывал уже в пятимерном пространстве, нажав на зелёный пятиугольник, и хотел проверить, что же скрывается за красной кнопочкой. А она, судя по всему, включает некую аварийную сигнализацию, благодаря которой инопланетяне могут без проблем отыскивать друг друга.
Эти гуманоиды, обнаружив намедни пропажу шлема и, наверно, хорошо зная людей, только и ждали того момента, когда наш Мишка включит по простоте душевной сей маячок. А дальше пришельцы действовали быстро и уверенно- шлем забрали, а неудачливого похитителя выпнули из высших измерений, наградив напоследок хорошей оплеухой.
Да, на Волге, кажется, имеются плотины. Мой генеральский кораблик наткнулся на запертый шлюз...
Мишка некоторое время ходил, громко ругая своих обидчиков, а потом вдруг застыл на месте, с силой хлопнул ладошкой себя по лбу и, уставившись на меня диким взглядом, проговорил приглушённо, словно кого-то таясь:
- Слушай! Я, когда гулял ТАМ, видел здесь, неподалёку, запрятанную в укромном месте небольшую "тарелочку"...- тут он сорвался с места и, чуть не выломав дверь, выскочил из комнаты, пронесся галопом по коридору.
- Да,- думал я, вынимая из пачки сигарету,- что-то будет...