Финал конкурса "Блэк Джек"

Финал конкурса, двадцать три рассказа двадцати одного автора... Общие впечатления: безнадёжных авторов нет, словом в большей или меньшей степени владеют все - всё-таки финалисты, прошедшие первый и, надеюсь, самый жёсткий отбор. Хотя, некоторым не хватает обычного ремесла, того, которому можно научить. Например, излишек вспомогательных слов, всяческих "пока", "ещё", "уже", "словно". Не так это трудно, задержаться на одно мгновение и подумать, а что если взять да и вычеркнуть слово, поначалу вроде бы и неплохо лёгшее в текст. (Вот вам пример: в предыдущем предложении я бы вычеркнул семь слов). Конечно, подобное с лёгкостью сделает редактор, но уважающий себя автор всё должен делать сам.

Вторая претензия более серьёзна: несамостоятельность мышления. То и дело на память приходят произведения известных авторов, послужившие прототипом для написания рассказа. Недостаток фантазии у фантастов, об этом горевали ещё Серапионовы братья.

И последнее, личное... Многие рассказы всем хороши, а не затрагивают душу. Герои геройствуют, злодеи злодействуют, а читатель позёвывает. Это общая беда всей нашей литературы, именно поэтому победителями я назвал те рассказы, которые заставили меня (что делать, я тоже читатель!) непроизвольно вздрогнуть, улыбнуться или ужаснуться, или просто поскрести темя и пробормотать восхищённо: "эк он загнул!"

А теперь, непосредственно о самих рассказах:

1. Mayra. Пламя свечи.

"Эта история должна быть короткой", а она длинновата. Текст чистый, но вязкий, перегруженный отступлениями, что ещё больше усиливает впечатление затянутости. "Вышеописанный убогий чердак" - неужто такое словосочетание может попасть в четыре гениальных строки? И, кстати, "бесталанный" как раз значит - "полностью лишённый удачи". Автор, пишущий балладу в прозе, к таким вещам должен быть чувствителен.

А сама по себе история изложена хорошо, без излишней патетики и авторской истерики (именно патетика и истерика безнадёжно портят сочинения подобного рода).

2. Андронова Лора. Чёрная полоса.

Победителя можно и нужно ругать, поэтому сразу скажу, что претензия по поводу лишних слов к Лоре Андроновой относится в полной мере. К тому же - чрезвычайно неудачное название, не отражающее сути рассказа, никак на него не играющее и не обыгранное в тексте.

Достоинства рассказа:

Разлитое в благостном повествовании напряжение. Читатель чувствует, что за привычными делами лешего и старческой его перебранкой с водяным кроется иная суть, но что она окажется именно такой... И, конечно, блестящая заключительная фраза. Без неё весь рассказ может рассматриваться как попытка выжать из читателя слезу, с ней рассказ наполняется настоящим трагизмом. Ударная концовка не обязательна, но весьма желательна для короткого рассказа, и рассказ Лоры Андроновой едва ли не единственный во всей подборке может похвалиться такой удачей.

3. Белояр Ирина. Капкан и комуз.

Обязан отметить чистоту стиля. Стиль рваный, жёсткий, точно выверенный. Не мой стиль, но профессионализм автора чувствуется сразу. Талант это не просто умение писать чисто, это умение сказать по-своему. Ирина умеет: "Опечатанный городом мир", - отлично! А вот сюжет... где-то что-то подобное уже читал. И неоднократно. Начиная с О Генри и Варшавского и кончая публикациями в журнале "Порог". Как результат смазана концовка, непонятно, на каком варианте опустились руки героя. Хорошо хоть собачку вылечили. Но в любом случае, имя автора отмечу и буду ждать новых рассказов.

4. Головин Евгений. На связи.

Взять вместо кошелька мобильник - не значит создать оригинальное произведение. К тому же - претензии к стилю. Много претензий. Рассказ Михаила Веллера "Кошелёк" написан значительно лучше.

5. Горохов Сергей. Ночь благодарения.

До такой степени не ново, что даже не хочется перечислять всех предшественников. И не смешно, хотя такой рассказ может выжить только если читатель хохочет над каждой строкой. Удачные бытовые детали ("достав из холодильника пакет несвежего кефира" - холостяцкий быт как на ладони!) никак не согласуются с унылой фантасмагорией, последовавшей после полуночи, они из другого рассказа. К тому же, редкие находки тонут среди небрежностей стиля. В результате, рассказ совершенно не затрагивает.

6. Джен. Мальчик и волки.

Мрачная мистическая история, достаточно самостоятельная (автор никому не подражает), неплохо написанная, а вот не избавиться от ощущения тусовочности. Такой рассказ дивно смотрелся бы в самиздатовском журнальчике с иллюстрациями автора. Хотя, в шестидесятые годы тусовочные рассказы Альтова и Журавлёвой ("Шальная компания", "Нахалка") прекрасно воспринимались читателями. Правда, тусовка там была естественно-научная. Возможно и этот рассказ будет востребован сегодняшним читателем. Не знаю. Очень уж не моё.

И ещё одна беда. Концовка становится ясна сразу после слов: "Волки пришли".

7. Дубровин Максим. Прометей-даритель.

Автор перечитался Олдей и решил внести свою лепту в переосмысление античности. Взял Эсхила "Прометей прикованный" и переосмыслил в Олдёвском духе. Хорошо хоть ссылку на Эсхила в первом же абзаце дал. А вот на Олдей ссылки нет.

Весьма поучительный и удачный экзерсис. Техника исполнения хороша. Но всё-таки, это экзерсис. Будем ждать, пока автор напишет что-то самостоятельное.

8. Кузнецов Иван. Пока не прозвучал гонг.

Зубков и Муслин написали этот рассказ ещё в середине шестидесятых. Только у них не бокс, а хоккей, и рассказ был смешным. А тут - серьёзно до унылости. И вся проблема надумана: не захотят люди и не будут ни в шахматы с компьютером играть, ни с роботами боксировать. Так что весь энтузиазм последнего человека-победителя пропадает втуне. Кстати, у Азимова тоже есть рассказ про последнего человека-победителя, только это не спортсмен, а адвокат, нашедший дырку в безупречной программе судебного компьютера. Замена профессии ничего нового рассказу не даёт (кроме некоторых отсылок к Джеку Лондону). Что же, теперь будем писать про последнего шахтёра или художника?.. Это уже словопомол получается, как в повести Фрица Лейбера "Серебрянные яйцеглавы", где кибернетические словомельницы заменили людей-писателей...

Самостоятельней надо быть.

9. Лохматый Леопольд. Дайте мне точку опоры.

Конечно, анекдот - кирпич русской словестности, но пересказывать старый и всем известный анекдот так длинно и скучно, право, не стоило бы.

10. Маляр. Пыль.

Похоже, что в группу молодых литературных волчат затесался старый волк, зубы съевший на литературной работе. Стиль отточен, образы сделаны, фантастическое допущение (Серая дорога) легко и естественно введено среди прочих реалий мира. Во всём чувствуется рука профессионала. И этот же профессионализм мстит за себя, рассказ кажется искусственным, концовка ожидаема. Рассказ не вызывает удивления и только поэтому не попал в тройку призёров.

11. Елена Навроцкая. Крылья.

Вот где обида! Читаешь и слышишь радостный голос рассказчицы, настроение передано просто замечательно, мне, пятидесятилетнему мужику ничуть не сложно воспринимать историю рассказанную от первого лица молодой девушкой. Не смущает даже безнадёжная вторичность сюжета. К тому же и ударная фраза в конце рассказа присутствует. А сцена, где новоиспечённый ангел летит в табачный киоск и расплачивается со своим случайным учителем чёртовым зельем - многие ли тексты могут похвастаться подобной скрытой усмешкой? Но немедленно после этого сюжет так хорошо начатого рассказа проваливается. Оказавшись в небе героиня не знает, что ей делать дальше. И крылья у неё отваливаются вяло и беспричинно. Неужели только из-за того, что попик прогнусавил: "В ад попадёшь!"? Понятно, почему отваливаются крылья у героев Вячеслава Рыбакова ("Не успеть"), ясно, как теряет крылья девушка из повести Георгия Гуревича "Крылья Гарпии", и у Юлии Остапенко, чей рассказ представлен в этой же подборке, потеря крыльев вполне убедительна. Посмотрите, как изящно приземляют летуна в рассказе Чапека "Человек, который умел летать". А тут - просто и беспричинно крылья взяли и отвалились. От этой беспричиности перестают искриться даже ударные слова в конце рассказа.

Я не призываю Елену исправлять этот рассказ. Я призываю её написать новую, совершенно непохожую историю, где будут сохранены все достоинства рассказа "Крылья", а его недостатков не окажется вовсе.

12. Остапенко Юлия. На дне.

Вообще-то рассказ называется "Иллюзия правды и лжи", а то, что вынесено в заголовок - не более чем литературная реминисценция, довольно неудачная. Таких реминисценций много, и открытых (рассказ закольцован в стихи Марины Цветаевой), и неявных (блоковские шуршащине шелка). Приём этот опасный, он требует чрезвычайной чистоты текста, которой у Юлии нет. Множество лишних слов, особенно местоимений ("спросить её", "не давала ему возможности", "вдоль её лопаток" etc.). Только автор может решать, какие из местоимений следует оставить, а какие выкинуть, но сейчас их слишком много. Опять же, ритмика фраз... "этО былО простО невозможнО" - рядом со стихами Цветаевой подобное оканье не смотрится. Словосочетание "столь высокооплачиваемая проститутка" выпадает и из лексики портовой шлюхи, и из лексики девушки-птицы. А вот пару "шарм-шрам" можно было бы обыграть и получше, составив ритмическое единство. Но ни в коем случае не навязчиво, без курсивов, которые призваны быть подсказками для дураков. Sapienti sat, а остальные этот текст просто читать не будут.

13. Палий Сергей. Иерусалим-сити.

Юмореска? Нет, написано, вроде, серьёзно. Но тогда, кроме милых находочек типа: "пост с 12.30 до 13.30", должно быть и владение темой. Антиклерикальный рассказ обязан быть грамотным, иначе он выродится в агитку, а это никому не нужно. Странно представлять крупнейшего финансиста своего времени, проигрывающим последний грошик в казино. Хотя, конечно, тот факт, что выигрывает "чёрное" - показателен. В любом случае, автор должен решить для себя, что он намерен писать: сатиру или горький рассказ, и, в зависимости от поставленной задачи, отбирать реалии.

14. Палий Сергей. Парк русского периода.

Есть темы, которые я не способен воспринимать органически. Тема торжествующего феминизма - одна из них. Ни бездарная "Анастасия" А.Бушкова, ни талантливый "1001 день" А.Громова не пробудили во мне никаких добрых чувств. То же самое и здесь, тем более, что тема уже выработана до предела. Вот разве что наивная до идиотизма заключительная фраза - хороша. Сразу понимаешь, что так этим недоноскам и надо.

15. Певзнер Марк. Я ненавижу кубизм.

Посмотрите, как блестяще обыграл эту тему Евгений Лукин в рассказе "Не верь глазам своим". А здесь нет ни сюжета, ни смешных, ни серьёзных деталей, ничего, кроме желания изречь парадокс, давно сказанный другим. Ну а шуточки о том, что кругом одни инопланетяне были предметом анекдотов ещё в годы моего детства. В результате в рассказе только и осталось, что классификация инопланетных глаз по различным художественным школам, да и то - неполная.

16. Рыбкин Алексей. Роман, похожий на улитку.

Идеальная книга, текст одинаково гениальный для всех времён (и народов?) - об этом много говорят, шутят, но никто, кажется, не пытался взяться за тему серьёзно. Возможно, дело в том, что человек, повествующий об идеальном тексте, сам должен писать на высоком уровне. У Алексея Рыбкина это получается, он не просто демонстрирует удачные образы, но самый стиль меняется в зависимости от того, какой круг романа читает герой. "Невесомые горсти комаров, копящихся летом в абажурах ламп" при описании первого или второго круга показались бы напыщенной красивостью, в круге пятом это точная и уместная метафора.

Жаль, что блестяще выполненный парадокс не соединён ни с каким сюжетом, а то бы и впрямь мог получиться идеальный текст. Но и без того, рассказ несомненно один из лидеров.

17. Русанов Влад. Яйцо грифона.

Вот, наконец, рассказ, который держит. Читаешь, и интересно, а что дальше? Антураж не описывается (общая беда остросюжетной фэнтези - вялое описание реалий придуманного мира), а даётся краткими упоминаниями, как говорят о вещах само собой разумеющихся. И концовка не испорчена, и стиль хорош, разве что ещё разок стоит пройтись по тексту, вычёркивая лишние слова. А впрочем, можно печатать хоть прямо сейчас.

18. Саблин Сергей. Марина.

Всё хорошо, а не держит. Стиль вялый, много штампов ("пустынная полоска берега", "переливаясь всеми цветами радуги", "тысячи тонн стали и стекла"), есть неточности ("огромный фолиант" - слово фолиант уже задаёт размеры книги), очень много лишних слов. Да и сюжет не нов. Постядерный мир описан в сотнях романов, история последнего человека который сам тоже оказывается роботом, излагалась неоднократно. Хорош только последний абзац, ради которого, видимо, и был написан весь рассказ.

19. Свердлов Леонид. Коллеги.

Юмореска. Простая и безыскусная. Одно беда - вялый стиль, и от этого не смешно. Сюжет ясен как день, но это не смертельно. А вот то, что практически нет неожиданных, парадоксальных фраз, которые бы вызывали смех во время чтения. И текст, особенно авторский, чистить, чистить и чистить...

20. Свердлов Леонид. Биржа героев.

Юмореска неотличимая от предыдущей. И претензии к ней те же самые. Только в "Коллегах" мне показалась удачной обречённая констатация: "Исключительная сволочь!", а здесь, столь же безысходное: "заездили тебя злые поэты?".

21. Шаинян Карина. Банка полная динозавров.

Было. Много раз. После опыта Мюллера, о котором немало писалось в газетах и журналах (если не ошибаюсь, 1955 год), кто только не выводил живых существ в банке на балконе. И даже пародии на эту тему уже написаны (рассказ М.Успенского "Холодец"). Опять же, банка с динозаврами - именно с неё началась работа в фантастике Кира Булычёва. История эта известна всякому фэну, что также вредит восприятию рассказа.

Стиль вялый, много мусорных слов. Да и с сюжетом автор не справилась, вывела динозавров в банке и, не зная, что с ними делать, угробила всех. Птичку жалко...

22. Шатров Дмитрий. Мы веселы, молоды, счастливы!

Ещё один рассказ о бабском засилье и несчастненьких мужиках. Плюс - плевки в адрес политкорректности (она конечно, уже достала, но ведь не нас, а американцев). Написано крайне небрежно и, вообще, скучновато.

23. Шрайбер Олег. Жёлудь.

Юмореска, но не слишком смешная. Концовка ожидаема, заключительная фраза не играет. И, опять же, длинноты, которые очень легко убираются. Удачно придумана Школа-под-горой, вот только что с ней делать, автор не знает.

Поместить в избранное
Обсудить
В начало страницы

Логинов Святослав: другие произведения.