Раннее утро в городе N выдалось солнечным, вопреки всем прогнозам и народным приметам. И лучезарность этого события, бесспорно радостного для всего города, ведь шел первый месяц лета, усиливали многие скопления воды на тротуарах и дорогах. Отражаясь от поверхности луж и ручейков, солнечные лучи разбрызгивали веселье и искреннюю доброту. И старые пятиэтажные дома Старого Города, архитектурная гордость N - ска не казались такими угрюмыми, и навевающими смертельную тоску, как в недавние, промозглые и пасмурные дни. Все вокруг как будто бы ожило, наполнилось новыми красками и, встречая каждого прямо на выходе из своих домов, наполняло хорошим настроением на весь день грядущий.
Молодой человек, роста выше среднего и немного худощавый на вид, умело преодолевая водяные препятствия перебежал через улицу, что проходила прямо перед его домом, и в ожидании встал на остановке маршрутных такси. Пребывал он в самом благостном расположении духа, и ни будь сегодняшнего, погожего денька, это ни в коей мере бы не омрачило той радости, которую он испытывал всякий раз, в ожидании встречи с единственной и самой любимой. Молодой человек поглядел на ее окна в доме на другой стороне набережной, но тут подошло такси номер семь, и он вынужденно сел в него.
Пока она не проснулась и не начала искать его по телефону, молодой человек хотел пробежаться по Центральному Универмагу и сделать некоторые покупки, в том числе и ей в подарок. За окном такси побежали дворы и фасады домов, которые в свое время строили с большим увлечением и любовью к красоте. Район Старого Города всегда был одним из самых живописнейших уголков города N, которую чаще всего посещали любопытные до всякой диковинки туристы. Пожалуй, столько внимания туристами, самими жителями и городскими властями никогда не уделялось даже ультра современному району города N. И венчало славу Старого Города то обстоятельство, что он из года в год, из поколения в поколение, по праву считался обителью всех романтических душ, писателей, художников, и многих других творческих личностей, и в этом ему нельзя было отказать.
Маршрутное такси свернуло на Больничную улицу, сделало петлю по Старому кольцу и поехало по дороге к Центру. Вдоль нее тянулись уже не такие живописные места. Самый обычный спальный район, самые обычные дома - коробки серых шлакоблоков. "Вот здесь в одном из этих домов, в одном из этих дворов прошло мое детство", с некоторой долей ностальгии вспомнил молодой человек.
С самого раннего детства он был определен жить в семье одной пожилой пары, добрых и честных людей, оставшихся вне общения своих ближайших родственников. Таково было неизменное правило, потому как лучшей школой для молодого демона считалась именно жизнь среди людей, и ее необходимо было пройти. Дедов своих, как он про себя называл свою не великую семью, он любил, ибо трудно было сыскать более милых людей во всем N - ске. Этим же отвечали ему пожилые супруги, и между собой и при мальчике называя его внуком, тем более, что он не доставлял им особых невзгод и разочарований. И в школу, в первый класс они записали его под своей фамилией. Однако ни одноклассники, ни учителя не знали его имени. В учительском журнале он значился только под фамилией Волков.
Изредка, примерно раз в год подрастающего мальчика посещали никому в городе неизвестные люди. Приходили они по двое, изредка по трое. И уж кем они ему приходились, навсегда останется загадкой для нескольких болтливых старушек с парадной скамейки.
И верно, для их же благополучия, это лучше. Ведь, раз в год взрослеющему Демону приходилось проходить краткий курс человеческой психологии, ее слабые стороны, сильные, и как пользоваться слабыми. Его учили всему, чем должно было владеть демону Высшего Порядка, это и непомерной хитрости, тщеславию, честолюбию, презрению добродетели и распутству, на которое многих людей подталкивали никто иные, как демоны, получая изрядную долю удовольствия от развеселых гульбищ. Они непременно затесывались в шумные компании и становились едва ли не центром действа. Но еще большее удовольствие получал обычный бес, от одного вида человека потерянного, заблудшего, погрязшего в неумолимой череде грязи и разврата, а от того в минуты роковые, отчаявшегося найти дорогу к свету, получить прощение у самого себя. Ведь самого себя к тому моменту уже не становилось...
Молодой Демон всегда внимательно слушал и внимал наставления, и на том его предоставляли на целый год самому себе.
По прошествии четырнадцати лет его жизни, внезапно для него, и трагично, один за другим умерли его приемные родители. Сначала она, а потом, не вынеся горечи утраты, и он. В тот роковой день к Демону пришли и вручили ордер на двух комнатную квартиру под самой крышей дома в Старом Городе. Так он поселился на пятом этаже с дивным видом на набережную, который летом дополнялся аккуратным рядом уличных кафе вдоль всего канала.
С этого момента он был официально принят в местную, богемную тусовку молодых демонов и бесов разного уровня. Едва ли не ежевечерне они выходили в свет. Кутили и развлекались в компаниях разнообразных людей, не считающих деньги и безосновательно уверенных, что настоящее, человеческое общение можно получить, заплатив за это ценными, бумажными знаками. Такие субъекты, как правило, лишались если не всего, то много, и во многом благодаря Демону. Он на дух не переносил этих напыщенных людишек, которые днем позже непременно шли в какую - нибудь городскую церковь и деловито, со значением выкатив брюхо, замаливали свои "огрехи". А с ними рядом стояли их подруги "по жизни", даже не подозревая, что голову в церкви надо покрывать, и вспоминали те бешеные мгновения, что провели во власти этого молодого, дерзкого юноши.
Никто другой, пожалуй, не пользовался так успешно желанием взрослых дядек чваниться своими финансовыми возможностями, крутизной автомобилей у подъезда и авторитетным, в неких кругах именем, как Демон. И во многих случаях все эти чванливые хорьки не представляли собой ничего более или менее впечатляющего. В них было только упорное желание "не хило" гульнуть, а это не виделось им возможным без энного числа девочек и некоего количества незнакомого народа, который бы смотрел им в рот.
Удивительно, на первый взгляд, Демон, которому номинально, по человеческим меркам было не больше четырнадцати лет, с легкостью завсегдатая входил в любой клуб, не обращая на себя никакого внимания. Но все значительно упрощается, если взять во внимание, что природа была такова, что наделила его внешностью, которая делала его старше лет на пять, чем ему было на самом деле.
Бывало, Демон развлекался тем, что сознательно и преднамеренно вводил в заблуждение кого бы то ни было. Так, им были инсценированы несколько похищений инопланетными существами людей, которые позже, в теле интервью рассказывали удивительные и потрясающие вещи о гуманоидах и их образе жизни. Затевались многочисленные споры, и человек волей не волей заполнял свою голову не нужными вещами. Несколько летающих, внеземных объектов даже разбивались на Земле. И все носились вокруг этой катастрофы, обносили ее завесой таинственности, а страна, на чьей территории падал инопланетный корабль, делала серьезное лицо, мол, мы такое узнали! А в другой стране, кто - то авторитетно заявлял, "да, они такое узнали!" И все мучались, кто, что знает.
А в день гибели известного своими габаритами корабля "ТИТАНИК", Демон пускал во всемирный радио эфир слезные просьбы о помощи. Чем наполнял высокие умы множества стран недоумением и болезненным опасением внезапного нападения и, заставляя их выполнять лихорадочные телодвижения по его недопущению. Напрягалась национальная служба безопасности, напрягались многие и очень долго, примерно до следующего подобного случая.
Оттого в кругах, где собирались демоны да бесы, наш герой прослыл искусным шутником, существом весьма тонкого и изысканного чувства юмора, что не могло не радовать, кто за этим всем наблюдал. Многочисленные поклонницы, демонические женщины, на зависть его соперникам превозносили достоинства своего героя, и каждый раз при встрече старались посмотреть в его глаза, увидеть ответы на свои вопросы...
Но, шло время, незваных гостей у Демона стало меньше, контроль за ним начал ослабевать, и в месте с тем стало уменьшаться его желание и впредь придаваться таким буйствам, и устраивать самые разнообразные пакости. Однажды попробовав, вдруг, раз и навсегда он потерял смысл в преднамеренных, губительных действиях, по отношению к тем несчастным из рода человеческого, кто был и без того обречен прожить жизнь несчастную и темную, не познав ни разу истинного счастья духовного наполнения души. И уже тем паче он не мог искушать, подталкивать, стаскивать человека с горы, на которую тот с таким трудом взбирается!
Демон во всей своей полноте осознал смысл фразы: над больными грешно смеяться. Ему внезапно стало стыдно за всю ту нелепость и неказистость, что существует в человеке, на которой он раньше играл, умножая ее, доводя ее до абсурда.
Представление мира враз перевернулось с ног на голову, и это приносило не только душевные метания от одной стенки к другой, но и таило опасность разделить участь тех, что за свое сочувствие к людям исчезли в черной дыре вечности.
Для всякой деспотической системы нет злее врага, чем общественные сомнения. Если один из тех, что стоит внизу огромной пирамиды внезапно для самой вершинки начинает сомневаться в правильности и справедливости своего положения, мыслит примерно так, "почему это, собственно, я должен тут стоять?", то вся пирамида начинает раскачиваться из стороны в сторону. Именно раскачиваться, грозя тому, кто на вершине стряхнуть его в один погожий день.
Это понимал каждый, и за Демоном денно и нощно повелась слежка. Подобно Гришке Распутину он везде ощущал присутствие филеров охранки, и тогда Демон наложил на себя бремя пассивного бездействия. Такое поведение еще больше насторожило, и к нему начали присматриваться еще тщательнее, намереваясь обнаружить хотя бы тень сомнения. Демон же придерживался строго намеченного плана, все возможные контакты с другими демонами и бесами он оборвал, повел затворническую жизнь, лишь изредка подшучивая над теми, кто этого, по его мнению, действительно заслуживал. Впрочем, шутки эти носили безобидный для окружающих людей характер, а для объекта - Демон надеялся, что поучительный
Настойчивостью и осмотрительностью, или же природным занудством, он настолько приучил своих наблюдателей к тому, что каждый его шаг легко просчитывается и предсказывается, что, в конце концов, было решено, данного демона объявить не пригодным для великих дел в силу слабохарактерности. А потому был вынесен вердикт, приписать его к ведомству Мелких Вредительств. Демона оставили в относительном покое, он был поставлен в ряд той породы бесов, что предоставлены сами себе, и лишь изредка, по слабости характера, дают себе вволю порезвиться, и ни коим образом не раскачивают пирамиду. И такие бывали не раз полезны.
В те дни Демон полюбил смотреть на звезды. Каждую ясную ночь он выходил на балкон своего скромного жилища и, подтянувшись за край, оказывался сидящим на крыше среди квартирных отдушин. Звезд было много, и все для него они были такие разные, но в тоже время такие одинаковые, что не обрати он внимания на одну из них, по случайности, и она тут же начинала гаснуть, меркнуть и иногда можно было заметить, как она прочеркивала черное небо едва видимой, белой ниточкой.
Такси остановилось против высокого, многоярусного здания с голубоватыми, зеркальными стеклами в оконных рамах и множеством рекламных витрин, вокруг которого, не переставая, в любое время суток, кишел народ. Здесь был, прежде всего, главный, Центральный Универмаг, и занимал он все правое крыло здания. В левом же всегда был рад принять гостей Ресторан Узбекской Кухни, в народе называемый "Узбечкой" и небольшой игровой зал, где обыкновенно, по вечерам собирались любители карточных игр и рулетки. Вокруг всего здания умельцами были разбиты изящнейшие клумбы с фонтанчиками, и посажены белостволые березки, вперемешку с кленами, а между ними петляли выложенные камнем прогулочные дорожки.
В этот ранний час Центральный Универмаг жил своей обычной жизнью. В него заходили, из автоматических дверей выходили десятки и сотни людей, волокли кто к своим автомобилям, кто к остановке общественного транспорта авоськи и сумки. На скамейке у незатейливого фонтанчика собиралась молодежь, гордость города N, студенты Городского Университета, среди которых было много приезжих из других городов и стран. Они обсуждали подробности намечаемого набега на "Узбечку" и подсчитывали необходимые для этого капитальные вливания.
Просторный холл главного магазина города уводил посетителей вверх по мраморной лестнице в правое или в левое крыло Универмага. В зависимости от того, куда и с какой целью они приходили. Директор ресторана, он же хозяин Универмага и небольшого казино с бильярдом, при ресторане поступал всегда разумно и расчетливо. Придя к несложному выводу, что самым посещаемым местом в его владениях является именно холл, помещение, в которое человек попадает, непосредственно войдя в двери, он решил холл неким образом облагородить, привлечь к нему внимание. С тех самых пор вдоль белых стен вестибюля протянулись деревца в горшках, которые скрывал слой грунта, придавая картине реалистичности. А под раскинувшимися ветками встали удобные скамейки на две персоны. В холодные зимние дни холл Универмага стал любимым местом молодежи N - ска, и тогда, дабы не терять выгоды, в нем были поставлены во множестве игральные автоматы. По мнению Демона именно они и не были нужны здесь. Ничего кроме дискомфорта они не несли своим грохотанием, а импульсивная молодежь всякий раз, даже не имея к тому повода, истерично вскрикивала.
Кассовый аппарат вывел на дисплей итоговую сумму; приветливая и услужливая продавщица, молодая девушка, постреливая озорными глазками в сторону Демона, упаковывала покупки в пакеты, пока молодой человек отсчитывал деньги. Раздался глухой телефонный звонок, и Демон вынул из пиджака сотовый телефон. Он посмотрел на определившийся номер и приложил трубку к уху.
- Привет, ты уже проснулась? Я скоро буду... А вот, не скажу. Пусть будет сюрпризом... Минут через двадцать... Все, целую, пока...
Продавщица, сдала сдачу, и переключилась на следующего покупателя. Она не огорчалась, весь рабочий день еще был впереди. И все еще могло случиться.
Обратный путь начинался, как и дорога к Универмагу, с остановки маршрутных такси. Автомобиля у Демона не было. И сказать по правде, оно ему не было так уж необходимо. Не следует забывать, наш герой необыкновенный горожанин, а такие прогулки, подобно сегодняшней, совершались только в хорошем настроении и для поддержания оного. Можно было бы сейчас войти в подъезд любого дома и вмиг очутиться на ее лестничной площадке, но человеку надо дать время на совершение обычных утренних процедур. Демон снова сел в такси седьмого номера и отъехал в сторону центральной площади. И уже с нее открывалась Дрога на Старый Город.
Его мысли обратились к ней. Демон искренне и нежно любил свою избранницу. Ни с кем и никогда еще не случалось такого чувства, какое при первой встрече возникло между ними. И уж никак нельзя было это оправдать новизной ощущений и тому подобными условностями, их чувство вообще не было необходимости оправдывать. Демон невольно вспомнил случай познакомивший их три года, сегодня ровно как три года тому.
По вошедшей в его жизнь привычке, Демон сидел на крыше, над своим балконом, легкий, летний ветер гонял по черному небу болезненно белесые облака, и звезд оттого видно не было. Лишь изредка они выглядывали, подмигивали ему и вновь стыдливо прикрывались. А раз так, то Демону стало скучно ждать появления вселенских скромниц, все это попахивало дешевым кокетством, и он устремил свой взор на окружавшие набережную дома. Дома то на первый взгляд те же, что и за окном по утру или вечером, да не совсем. С крыши все всегда выглядит иначе. Особенно ночью.
Сюда, на крышу не добирался свет уличных фонарей, не проносились одинокие автомобилисты, разве что забредал соседский кот, любитель развести ор на всю улицу. Демон заворожено смотрел сверху, как в квартирах гаснет свет, а поверх крыш и вытяжных труб, между телевизионными антеннами и остроконечными пиками флюгеров стлалось что - то необычное, загадочное... Так начиналась ночная жизнь Старого Города, полного тайн. Вдалеке играла музыка, медленная, убаюкивающая, женский голос пел на французском... Всю жизнь города можно увидеть с ночных крыш, услышать, даже почувствовать. Да, что там, эти крыши были свидетелями тех давних времен, когда там, внизу, по проезжей части стучали копытами лошади, а извозчики не хуже нынешнего водителя крыли бранью зазевавшихся пешеходов.
Демон не выдержал и поднялся выше. Горизонты раздвинулись, и теперь вокруг был лишь и полностью Старый Город, мелькал огнями реклам и магазинов, проносился ярким светом машин и мотоциклов. Ближе к клубам Старого Города в ушах нарастал гул и мелких, черных точек внизу становилось все больше. Демона вдруг охватило непонятное, доселе не веданное знание, он внезапно увидел всех людей там, в низу в некой общей картине, примерно, как шахматист может видеть сразу все свои фигуры. Демон начал знать о каждом какую - то деталь его жизни и чем этот каждый занят. Демон смог, если бы его попросили, точно сказать, сколько в данный момент совершается преступлений в Старом Городе.
Всегда так бывает с приходом чего - то нового, сначала страшновато, потом интересно, а потом наступает ликование оттого, что это уже понято и осмыслено, а значит можно не опасаться. Любопытство разбирало Демона, что если пойти дальше, узнать больше? Соблазн был велик, но благоразумие взяло верх, не понимая одного, никак нельзя разобраться в последующем. Это элементарное правило Демон усвоил еще в школе, и отметками всегда радовал своих приемных родителей.
Демон уже было начал заходить на посадку, как ново обретенное знание подсказало: кто - то сидит на соседней, через канал крыше. Немного посомневавшись, молодой человек решил взглянуть на еще одного любителя ночами пялиться в небо. Было интересно, тем более что звезды сделались, на сегодняшнюю ночь невидимы.
На самом краю, болтая ножками над пропастью в несколько этажей, сидела совсем юная, чертовски привлекательная девушка. Укутавшись в теплый свитер, она заглядывала в облака, подсвеченные снизу огнями ночного города, и думала о чем - то своем, только ей известном. В глазах ее сквозило ожидание чуда и чего - то еще, трудно уловимого, но вызывающего всякий раз бурю чувств и эмоций.
Мир с высоты пяти этажей приобрел для нее оттенки сказки, такие родные и привычные ее тонкой натуре. Немного обиды таилось в ней на тот ветер, что пригнал в небо над Старым Городом тучи, укрывая тем самым от нее звезды. Но, что ей эта обида! Девушка эта была необычайна хотя бы тем, что обладала потрясающей особенностью: своей пылкостью и тягой к жизни она могла дать вторую жизнь или вдохнуть ее же в предмет, на который обратилось ее внимание. Все и вся жило для нее, и для того, что бы она могла в один прекрасный день подарить кому - то мгновения счастья быть освещенным живыми лучами, что делают мир краше, насыщенней, милосерднее.
Может быть, оттого Демон заболел прежде не свойственной ему робостью, никак не решаясь проявить себя и завести знакомство. Верно со стороны его сомнения могли сойти за простую неуверенность в себе, ковыряние ножкой паркета; Демон же и сам не понимал своих метаний, с чего еще более путался и не решался шагнуть к ней. Никому не известно, сколь долго ему пришлось так топтаться на месте, если бы не одна простая мысль, что девушка может уйти, и тогда все. По крайней мере, до завтра. Взяв себя, таким образом, в руки Демон вышел из - за трубы вентиляционной отдушины. Нарочно производя шум каждым шагом по покатой крыше, молодой человек ровным голосом сказал:
- Доброй ночи...
Девушка ничуть не удивилась, или испугалась. Обернувшись к нему, она поприветствовала его, представилась и предложила присесть рядом.
Отныне ни одна последующая ночь не проходила без встречи Демона и девушки, с именем Джулия. Сначала ночи, потом дни. Жила она в точно такой же, по планировке квартире, что и Демон, вместе с отцом, который большую часть своего времени проводил на работе или в баре. Нет, человеком он был неплохим, и все самое лучшее, что имел, отдавал свое дочери, да вот только нежданной кончины жены он не пережил, надломилась человеческая воля.
Демон никогда не говорил о том, кто он есть на самом деле, а Джулия и не спрашивала. Для нее он навсегда стал человеком самым близким, пусть немного и необычным, со своими странностями. Всего более она была им увлечена, как никем и никогда прежде. И Демон откровенно признавался, сначала только себе, что заворожен ею, и мысль его о жизни будущей неразрывна с мыслью о Джулии. И были цветы, и первые стихи, первые, неловкие признания, первые прикосновения. День ото дня они связывали друг друга ниточками признаний, откровений и поцелуев, что бы никогда не было возможности жить друг без друга рядом, жить иначе. Ослепляющие первые дни, упоительные первые месяцы, безмерная радость, как часто люди обретя свое счастье в другом человеке, теряют его по глупости и невежеству.
И были трудные и нервные дни, случались слезы и иступленная злоба. Но, каждый из них поклялся сам себе, беречь и сохранять их мир для них двоих. За то каждый был благодарен любимому человеку. На том и зиждется счастье.
Маршрутное такси поехало вдоль набережной, и Демон вынырнул из пелены воспоминаний. Вероятно, не подобрать лучше дня, третья годовщина, канун ее дня рождения, для того, что бы сделать любимой женщине предложение. Чем ближе подъезжало такси к остановке, тем волнение все больше и больше захлестывало молодого человека. Несколько раз ему казалось, что сердце вот - вот остановится, или разлетится на куски, так неистово оно билось. На "Набережной" он сошел. Бронзовые львы разлеглись на постаментах по обеим сторонам моста, и взирали на Демона благосклонно.
Но в тот же момент, как он оказался на другом берегу Немой реки, Демона сотрясло тревожное, подавляющее чувство. Все что шло покамест без сучка и задоринки, сорвалось, как корабль со стапелей. Демон торопливо вбежал под арку, проскочил внутренний дворик и, прыгая через ступеньку, взлетел на последний этаж. Джулия открыла сразу. В прихожей все было по-прежнему, внешне ничего не говорило о таящейся опасности. Лишь ощущалось чье - то нежелательное присутствие. Кто - то нагло вторгся в родной, теперь, для Демона дом и творил беспорядки. Демон привлек к себе девушку и посмотрев ей в глаза сказал:
- Я сейчас отлучусь еще на десять минут, а потом, буду полностью свободен.
- Надолго? - огорчилась Джулия.
- Не дуйся. Я говорю, десять минут, не больше. В пакеты не лазь, - Демон указал глазами на покупки, сделанные утром, - А то заругаю.
Уже, будучи в парадной, Демон вошел в стену, и поднялся обратно в квартиру, просачиваясь через перекрытия этажей. Джулия, в фартучке, усыпанном вышитыми цветами, хлопотала на кухне, над кастрюльками вздымался пар, разнося удивительные запахи по всему помещению. Демон настороженно прошелся по гостиной и зашел в комнату девушки. Там, на большой кровати резвился тошнотворный Бес. Был он худ, невысок, имел лоснящуюся лысину, обрамленную черными, маслянистыми кудрями. Измяв белые простыни, он принялся дергать из подушки перья, разбрасывать вокруг кровати.
Демон затаился подле дверей в ожидании. Стоило посмотреть, что Бес вытворит еще, что бы злобу выместить правомерно. Но мелкий Бес и пакостил соответственно. Зато, когда он принялся рыскать, перебирать каждую складочку белья на кровати в поисках волос Джулии, оставшихся после сна, Демону хватило с лихвой. Он перестал наблюдать, а вырос перед Бесом, склонился, ухватил за шиворот и произнес полушепотом твердо "пойдем". После чего оба вывалились в тихую подворотню, где дорога упиралась в два гаража, а по сторонам зажимали два соседних дома.
Демон держал Беса за отвороты сорочки. Повинуясь сиюминутному всплеску гнева, он отшвырнул гадкого черта. Бес, будто получив электрический разряд, выписал в воздухе параболу и шлепнулся в лужу, что в темном тупике не успела высохнуть. Практически сразу он густо покраснел, а на глазах выступили слезы.
- Чего тебе? - спросил Бес, начиная маяться носом.
- Это я хотел спросить, чего надо? - сурово произнес Демон.
Бес чихнул, выбрался из лужи, и вновь чихнул.
- Моя добыча! - попытался прорычать он, но начавшийся приступ чихания извратил голос Беса, и могло показаться, что он подавился.
- Нет, не угадал, она моя женщина! А ты, еще раз примешься клинья подбивать, проведешь остаток существования где-нибудь очень далеко от людей. И, скорее всего, умрешь раньше времени от скуки.
Едкий табак наполнял распухший нос Беса, вызывая остервенелое чихание, обилие слез и массу других, не менее неприятных явлений. Горькая обида переполнила Беса, и слова вылетали из него не иначе как в сопровождении мышечных усилий легких выгнать гадость из ноздрей.
- Безродыш!.. Подкидыш бездарный... На кого осмелился... Кто твой родич... Да его последняя собака... Хромой нищий его... видеть может... На каждом плакате...
Только что Бес давился и шмыгал подтекающим носом, утирал слезы и чихал, как внезапно, выговорившись, он замер, а страдания его физиологические как будто закончились. Губы растянулись в ехидной улыбке, и силой удерживая рвущийся смех, он сказал:
- Ну - ну. Мы еще увидимся, - и исчез, улетел с неожиданно налетевшим порывом ветра. В последний момент Демон попытался схватить Беса, задержать и вынудить дать объяснения, но как бы не так. Бес оказался проворнее, и остались лежать одной штаниной в луже от него лишь старые, парусиновые штаны, да и те вечером подобрал хромой нищий.
Демон вышел к каналу, не привлекая ни чьего внимания, прошел мимо пустующего летнего кафе, в нем только готовились принять вечерние волны горожан, любителей прогуливаться под темнеющим небом и потягивать разнообразные напитки за уютными столиками. Облокотившись на парапет, молодой человек посмотрел в мутную воду реки. Где - то там, глянуло на него отражение, подернутое рябью. Полная неразбериха царила в его голове, "такого бардака, наверное, не видела ни одна квартира подпольщика во время обыска", подумал Демон. Но ясности от того не прибавилось, скорее, перемешалось окончательно.
Молодой человек был готов окунуться в прострацию, но перспектива впасть в созерцание мира на несколько дней, которая так явно замаячила на горизонте вспугнула здравомыслие и хладнокровие Демона, которые выручали его уже не раз. Демон медленным шагом направился к мосту со львами, всегда, когда он начинал о чем - то напряженно думать, ноги начинали сами по себе носить его тело по пространству.
"Все верно, отца я не знал никогда, как и мать. Предположим, что отец живет в N - ске, его знает каждый, если я правильно понял Беса - в лицо. Напрашивается весьма соблазнительный вывод, что отец мой - человек. Плакаты значит...". Демон огляделся вокруг, он увидел несколько рекламных вывесок, и ни на одном не был изображен человек как мужского, так и женского пола. Демон уже справился с бардаком, уложил мысли на соответствующие полочки и с трудом начал подавлять появившееся желание кинуться по городу в поисках рекламных щитов.
Вернувшись к любимой, он старался не выдавать своих чувств, но появившаяся скованность не ускользнула от Джулии. О, великая женская интуиция, которой наделены не многие, но избранные. Джулия все заметила, не стала спрашивать, она не спешила узнавать то, чем мучался порой ее любимый. И не потому, что ей это было безразлично, скорее потому, что он сам не спешил ей говорить об этом. Все же день прошел на высоте. Демону надолго удавалось выбросить из предобеденных воспоминаний случай с Бесом, впрочем, не на всегда, как того могло хотеться.
Этим днем они отметили свою помолвку на двоих и назначили венчание на средний месяц лета.
Удался и вечер, проведенный за прочтением вслух испанской поэзии, интимным ужином и медленными танцами. Они были поглощены друг другом. А следующим утром, наскоро побрившись, Демон перехватил несколько бутербродов с ветчиной, выпил чашечку кофе и с озабоченным видом поторопился уйти. Девушка была огорчена и первую половину дня не находила себе места.
- Мне необходимо на несколько дней исчезнуть. Не грусти, я обязательно вернусь.
- Я знаю. Но все равно, грустно.
- Я должен решить одну задачу. Я не могу сейчас рассказать в чем дело.
- Не говори. Ты будешь звонить?
- Обязательно! Звони тоже. Сотовый у меня с собой.
Демон вышел на Набережную, в свете раздумий о рекламных щитах и плакатов город N показался ему сейчас необозримо большим.
"О чем это я? Если знает каждый, видят все, правильнее будет сократить места поисков. Стоит наметить круг самых густонаселенных районов N - ска и, вперед... Вперед".