Был предрассветный час, светлело небо, ночь отступала по всем фронтам, и неумолимо гасли звезды. За окном просыпались птицы, оповещая сонной трелью всю округу о том, что заря уже близка, осталось чуть - чуть. Дуновение свежего, летнего ветерка приоткрыло форточку, качнуло занавеску. А под окнами медленно распускались цветы, бутоны все еще спали; на остроконечных листьях скапливались капельки росы, чистой, не оскверненной ничем воды. Где - то вдалеке отгремела свое гроза, тихо, глухо звучал эхом прошлого гром, и яркая полоса на востоке разрасталась, медленно, осторожно, давая возможность одним открыть глаза и встретить новый день, а другим так же спокойно уснуть. В такой час, стоя на грани света и тьмы всегда замирает что - то внутри, сердце начинает биться чаще и тише, дабы не разрушить это хрупкое равновесие, желая остаться только наблюдателем...
В комнату Она вошла тихо, призраком, тенью... Красива и стройна, Та, что была создана первой на земле, остановилась рядом с кроватью и посмотрела на человека. Он открыл глаза, уже зная, кто Она и зачем пришла, избрав его среди многих других...
- А как же он? - спросил он, глядя на спящего рядом на раскладушке друга.
- Хорошо, тогда у меня будет два сына, - Ее голос словно и был, и не был, пробежал задорным ручейком по камушкам, сверкая и таясь от чужого взгляда. Ее голос казалось, заполнил всю комнату, как заполняет бокал пьянящее, выдержанное вино... Голос и пьянил не меньше вина...
- Но, как мы узнаем кто чей?
- Вы настолько разные, что это будет сразу видно.
В голове зазвучал оркестр неведомых инструментов, он играл чудную, волшебную симфонию, и если человек привык мыслить образами, то музыка эта в сопровождении образов не нуждалась. Она была сама мысль. Она как - будто рассказывала о том месте, куда Харон перевозил души умерших и где славный Громовержец заточил змея Ящера, и где нашел пристанище Падший Ангел. Небыло слов, только музыка, только знание, что Она необычна, и каждая Ее фраза, каждый звук Ее голоса в голове рассказывает о ней. Небыло ей места ни на небе, где в Крае Благодати журчат дивные ручьи, ни подле трона Падшего Ангела. Она сама выбирает где Ей быть и с кем Ей быть.
Шли минуты, шел час и другой, а заря все не начиналась, мир словно повис между Днем и Ночью, а встревоженные птахи все заливались звонкими, нервными голосами. Капли росы замерли, отражая теперь что - то одно, ни единого порыва брата ветра, ни движения стебля цветов, только давным-давно проснувшийся жук ворчал себе под нос, оказавшись волей случая на спине...
Они были втроем, и было это если хотите, целомудренно, красиво и может быть даже романтично в чем - то, увы, но большего сказать я не могу... Потом Она ушла. И уже потом был рассвет, долгожданный, радостный, дарующий миру жизнь и тепло изо дня в день...
- Ты считаешь, Она приходила на самом деле?
- Кто знает, но нельзя сказать, что это был "всего лишь сон". Такое просто так, не приснится.
- Должно быть...
Все в той же комнате, были все те же двое. Они курили и пили черный кофе.
- Она сказала, что мы очень разные... - задумчиво сказал высокий, худощавый парень и глубоко затянулся.
- Если Она действительно та, кем показалась, то почему именно мы?
- Может как раз потому, что разные, но дружные как никто другой.
- Зная тебя, я, честно говоря, удивлен тому, что ты решился делить женщину с другим. Пусть даже этим другим был твой лучший друг, - с некой долей иронии в голосе, высказался смуглый парень.
- Она приходила не только ко мне, это я сейчас уже понимаю, ей были нужны мы оба, так что не обольщайся на этот счет. Женщину я никогда и ни с кем делить не стану.
- Теперь я понимаю, почему на твой вопрос о моей роли в предстоящей оргии она ответила, а не испепелила и не смешала прах с землей.
- Не, не поэтому, сам подумай, как можно избранника да в пепел? А тебя просто жалко Ей стало...
- Да, на моем фоне ты всегда был мачо!
Сигарета уходила за сигаретой, все новые и новые порции кофе закипали на плите, а потом был обычный рабочий день и позднее возвращение домой. Так вышло, что один из друзей уже некоторое время жил в квартире в полном одиночестве, и потому, другой посчитал возможным некоторое время проживать у друга. Так было проще и по еще одной причине, совсем рядом, буквально в соседнем доме проживала та, которую он полюбил всем сердцем, и можно было спокойно задерживаться у нее, не беспокоясь, что транспорт уже не ходит.
Им было лет по двадцать, или около того, замечательная пора, как, впрочем, и всякая другая. По - своему, конечно...
За ужином один из них спросил:
- А может ли этому быть продолжение? Как думаешь?
- В принципе, да.
- В каком виде?
- Пошляк ты вот что! Если все это было сном, он может, как и повториться, так и получить продолжение.
- Ну, да, понял, а если бессознательная явь, то лет эдак через пятнадцать, двадцать откроешь дверь и скажет тебе парень с рожками на голове: "Здравствуй, папа!"