Золотые волосы её были первым, что он увидел. И не мог отвести взгляд. Длинные золотистые пряди, каждая - на вес любви, рассыпались по подушке, по шее и лицу мужчины, по его приоткрытым губам. В такой привычной комнате - это здесь я её целовал! - стоял чуждый запах: аромат её тела перемешался с потом этого человека, этого чужака. Человек спал, но она ничуть не потеряла форму. Её слух всё ещё был остёр, чутьё безупречно. Она подняла голову, скользнула взглядом по гостю - какой равнодушный ожог! - и приподнялась. Человек проснулся и шевельнулся. Спи, шепнула она ему в ухо, положив ладонь на глаза. Спи. Человек подчинился. Он не притворялся, а действительно опять уснул, как солдат, выполняющий приказ обожаемого командира. Он ей полностью доверял. Они были одной крови, она и этот чужак.
Она соскользнула с кровати и небрежно накинула белый домашний халат, милосердно скрывая такую родную, болезненную для него наготу. На её шее блестели капельки пота.
- Прохладно, - пожаловалась она уже на крыльце. - Такая жара, а горлу почему-то холодно, хоть шарф надевай. Никогда не болела простудой - и вот...
Она присела на ступеньку и закурила. Спокойствие лениво колыхалось в ней, как океан, спокойствие самоуверенной женщины, удовлетворённой любви.
- Ну что? - спросила она. - Как у тебя дела?
Если когда-либо был мужчина...
- Если когда-то существовал мужчина, оставивший любимую потому, что иначе не мог, то это был я, - сказал он.
Она кивнула.
- Знаю.
Она затянулась и выпустила дым колечком. Это были его сигареты, этого чужака. Сама-то она никогда не курила.
- Я знаю, милый, только что с того? Ты ушёл. Вот что важно.
Она подумала и сказала:
- Ушёл...
Будто пробуя слово на вкус. Горькое это было слово. Он видел горечь на её губах. Он её разделял, будто бы поцелуй - ...
- Я иначе не мог. Я ушёл ради тебя.
- Ради меня, - раздельно, медленно, без упрёка сказала она, - надо было остаться здесь.
Вот так.
- Я не мог. И что, ты решила меня заменить? Кем? Им? - Уже произнося слова, он понял, что прав. Человек был похож на него - темноволос, темноглаз. Тип лица почти тот же, только грубей. - Он в три раза старше тебя.
- В два. Мне уже не шестнадцать, а двадцать пять.
Она твёрдо встретила его взгляд, и он наконец заметил, что она перестала быть девушкой. Это была молодая женщина. Её юность прошла. Ещё двадцать, тридцать, пятьдесят лет... Он прогнал кошмарную перспективу.
- Он старше меня в два раза, - повторила она. - И младше тебя раз в пять.
Она тоже об этом думала. Ах, какой я дурак, пропустил годы - её молодые годы! - а ведь мы могли бы быть вместе. Провести эти годы вместе...
- Мы не могли быть счастливы вместе, - сказал он.
- Да. Ну и что? Я не счастлива с ним. Но это мне и не нужно. Такое счастье, как было у нас с тобой... такое трудно пережить, милый. Трудно держать. Люди мечтают жить за шаг, за полшага от счастья. Так нам удобнее всего.
Она прикрыла глаза, и он понял, что внутренне она уже не здесь, не с ним, а в комнате, в постели с этим чужаком, или умывается в ванной, или на кухне, готовит завтрак. Простая человеческая радость - готовить еду спутнику твоего земного бытия... Она не могла быть счастлива со мной, думал он. Он убеждал себя.
- И что же?
- Пока - всё, - сказала она. - Может быть, он уйдёт. Может быть, ты поумнеешь - ещё при моей жизни - и, может быть, тогда... Но только если он уйдёт.
Избавься от него, шепнула тьма. Можно ускорить дело - прыгнуть в комнату и свернуть ему шею. Но воля, его воля даже не двинулась. Надёжная преграда тьме. Кроме того, он был не уверен, что справится с этим человеком. Удивительно, как хочется продолжать жить - существовать - даже когда уже незачем, не для кого.
- Какой идиот от тебя уйдёт? - сказал он.
Она лишь глянула на него. И искорка веселья на губах. И поднялась.
- Ну, что-нибудь ещё?
Какое-нибудь дело? недосказала она. Всегда профессионал. Работа... её работа важна.
- Нет. - Я пришёл только к тебе, для тебя. - Он истребитель, правда? Как ты.
Она покачала головой.
- Не как я. В чём-то он... лучше. Хуже. Опасней.
- Он поможет тебе, если что.
Это должен был быть провокационный вопрос, но вышла просто-напросто констатация факта. Она прикрыла глаза и опять выдохнула облачко дыма. Хороший табак. Он знал, ведь когда-то он тоже курил. Он с удовольствием курил. И ел. И ему готовили завтрак.
Он опустил голову в прощальном жесте, сошёл с крыльца.
- Прощай, - сказал он, отойдя на три шага, и обернулся ещё раз. Она стояла, сложив руки на груди, с едва дымящейся сигаретой. - Удачи. Прощай.
Она едва заметно улыбнулась, подняла левую ладонь и пошевелила в воздухе пальцами. Пока. Как девочка. О, девочка моя, моя утраченная... Она прислонилась к двери своего дома, провожая его без слов. Каждый её мелкий жест, её фигурка, лицо, глаза, губы разили в самое сердце. Ты так прекрасна, подумал он и хотел было сказать это вслух. Слова застряли у него в горле.