Владимир Яременко-Толстой
ТОПОРОВ Виктор Леонидович - пенсионер,
в прошлом главный редактор модного литературного издательства
КОРОВИН Сергей Иванович - писатель прозаек,
бывший подчинённый Топорова, сотрудник того же издательства
Вагон электрички. Писатель Коровин сидит у окна, разглядывая унылые пейзажи пригородной действительности, засранные ландшафты, толпу гопников на платформе. Механический голос из вагонного громкоговорителя: "Осторожно, двери закрываются! Следующая станция - РЯБОВО!". В вагон входит баба с большой китайской сумкой в клетку.
Баба с сумкой: (гадким заученным тоном) Уважаемые пассажиры, вас приветствует транспортная торговля! Для тех, кто не хочет скучать в пути - булавки, иголки, нитки, а также таблетки для фумигатора, батарейки пальчиковые, пластырь бактерицидный телесного цвета, мужские носки, носовые платочки, сырки глазированные - три на десяточку... Спрашивайте, не стесняйтесь...
Коровин: (сам себе) Совсем забыл, Виктор Леонидович просил от комаров что-нибудь привезти... (бабе, громко) Таблетки для фумигатора, пожалуйста!
Баба: Пожалуйста! (протягивает таблетки)
Коровин: Спасибо! (расплачивается, прячет таблетки в карман)
Баба: Сырочки ещё возьмите, белорусские - свежие... Мороженое "Крутышка"...
Коровин отмахивается.
Механический голос из вагонного громкоговорителя: "Станция - РЯБОВО! Выход из первого вагона. Следующая станция - ЛЮБАНЬ".
Коровин бросается к тамбуру, поскольку едет в последнем вагоне.
"Осторожно, двери закрываются!"
В последнюю секунду Коровину отчаянным рывком удаётся выпрыгнуть на платформу, на которой стоит приземистый бородатый старик, похожий на гриб-боровик, разумеется, ложный, протягивая писателю руку. Это - Топоров.
Коровин: Виктор Леонидович!
Топоров: Сергей Иванович! (пожимает Коровину руку)
Коровин: Слава богу, доехал! Хотел ещё критика Курицына с собой привезти, но он, как всегда, сослался на занятость, однако, обещал к вечеру освободиться, просил с шестичасовой электрички его встретить, к ужину поспеть хочет...
Топоров: Прекрасно, Сергей Иванович, прекрасно! Хочу, чтобы Рябово стало литературной деревней, местом литературного паломничества. Да-с!
Коровин: Мм-да... ммм... неплохая идея, по-моему...
Топоров: А на Рябовском вокзале, вон там (указывает рукой на ветхое здание) когда-нибудь мемориальную доску повесят - "Здесь был Коровин"...
Коровин: Пусть уж лучше Курицын!
Топоров: Да, станет Рябово писательской дачей под Питером, как Переделкино под Москвой! А пока что, вы мой первый гость. Пойдёмте же, покажу вам своё хозяйство. Курочек своих, несушек. На ужин петушка зарубим, котлетки по-киевски сделаем, из потрошка супчик сварим. Под самогоночку, под гавниловку...
Коровин: (ошарашено) Под гавниловку?
Топоров: Под гавниловку! (довольно крякает) Под самую настоящую русскую гавниловку! По дедушкиным рецептам делаю... по народным... с одного стакана с копыт сшибает!
Коровин: (подозрительно) О чём это вы, Виктор Леонидович? Что за гавниловка? Впервые в жизни о такой херне слышу!
Топоров: Стыдно, Сергей Иванович, вы - великий писатель земли русской, а гавниловки никогда даже не пробовали! Мы эту ошибку исправим...
Коровин: (обеспокоено) Виктор Леонидович, если не шутите - объясните, что это за гавниловка такая!?
Топоров: Гавниловка - это традиционный русский напиток! Вы думаете, предки наши из чего самогон гнали?
Коровин: Из сахара и дрожжей!
Топоров: Из какого сахара? Из каких дрожжей? Сахар-то раньше на вес золота был, с сахаром чай пили, в прикуску... С дрожжами тоже туго было, на дрожжах пироги пекли. Из мёда делали медовуху, из хлеба и солода - пиво, а водку делали из говна!
Коровин: (кисло улыбаясь) Ха-ха...
Топоров: (возмущённо) Да, оторвались писатели русские от земли, от народа!
Коровин: (многозначительно) Ммм... из говна...
Топоров: Да, из говна!
Коровин: Из какого говна?
Топоров: Вот мы и пришли, сейчас я вам всё покажу!
Коровин и Топоров подходят к деревенской избе с многочисленным количеством построек и пристроек сарайного типа. Заходят во двор.
Коровин: Виктор Леонидович, какие хоромы!
Топоров: Я эту халупу в 1998 году у старого алкаша за 200 баксов купил, с самогонным аппаратом в нагрузку.
Коровин: А сам алкаш куда делся, когда дом продал?
Топоров: Бомжует, наверно, если ещё жив...
Коровин: Хоромы, хоромы! А что в коровнике?
Топоров: Курицы, н-да...
Коровин: (глубокомысленно) Ммм...
Топоров: А ведь я неспроста кур держу, Сергей Иванович!
Коровин: Курятину любите?
Топоров: Куры, Сергей Иванович, животные универсальные, они меня и кормят, и поят, ну и...
Коровин: (глубокомысленно) Ммм... И поят? Молоко дают, что ли?
Топоров: Не молоко, а гавниловку!
Коровин: (раздражённо) Простите, Виктор Леонидович, но вы меня этой вашей гавниловкой уже заебали! Всё гавниловка, да гавниловка...
Топоров: Не кипятитесь, сейчас всё узнаете... (идёт в дом и через минуту возвращается с бутылкой и двумя стаканами в руке) А вот и гавниловка! (наполняет стаканы).
Коровин: (берёт стакан, недоверчиво нюхает) Водкой пахнет! Самогонка, что ли?
Топоров: Она самая. Гавниловка!
Коровин: (пробует) Да ну вас! Хорошая самогонка. Никакая не гавниловка! (выпивает стакан) Из чего гнали? Из сахара?
Топоров: Из говна!
Коровин: Тьфу ты! Из какого такого говна? Из гнилых яблок? Из падалки?
Топоров: Не, из говна, из куриного. По старинному народному рецепту. Курочка, она ведь зёрнышки клюёт, а гавнецо у неё - чистейший субпродукт. Поэтому водку раньше так и называли - зерновая, если гавниловкой называть не хотели!
Коровин: Водку и сейчас зерновой называют, потому что её из зерна делают!
Топоров: Мечтатель вы наш, кремлёвский, Сергей Иванович! Из какого зерна? Да будет вам известно, что водку в нашей стране по ГОСТу из спирта делают, из гидролизного, то есть из древесного, а не из ни какого такого зерна!
Коровин: Да ну?
Топоров: Ну да! А я дерьмо куриное водой заливаю, и оно само за три дня сбраживает, ни дрожжей, ни сахара не надо, термоядерный продукт, надо вам сказать, энергии как в обогащённом уране! Обычной браге недели две нужно, а тут всё ровно на третий день готово. Когда сбродит, я это через сито процеживаю и в самогонный аппарат. Чистейший продукт! Сам пью, местным алкашам продаю, в колхозе на молоко и масло меняю.
Коровин: (протягивая пустой стакан) Налейте ещё, не распробовал!
Топоров: (ещё раз наполняет стаканы) Пробуйте!
Коровин: (с удовольствием пьёт) Ничего лучше в жизни не пил!
Топоров: А вы знаете - откуда выражение "нажраться в говно" пошло? А "пьяный в жопу"?
Коровин: Раньше не знал, а теперь догадываюсь... (не удержав равновесия, падает на грядку с укропом) Ноги не держат, а хуй стоит, так и засадил бы сейчас какой-нибудь начинающей поэтессе...
Топоров: Поэтесс здесь у нас в Рябове пока нет, зато есть квочка - Анюта, она яйца каждый день несёт, её попка даже мой размер выдерживает!
Коровин: (поводя мутным взором) Так вы что ж, Виктор Леонидович, куроёбствуете?
Топоров: А то! Я ж вам говорил, что курица - животное универсальное! Ступайте в курятник, Сергей Иванович, если мои семь сантиметров выдерживает, то ваши пять тем более выдержит!
Коровин: (смотрит на часы) Не успею, Курицына на станции встречать надо...
Топоров: А вы по быстрому...
Коровин: (поднимаясь на ноги) Нет, побегу...
Топоров: Только вы там ничего не перепутайте, Курицын - не птица...
Коровин: Налейте на ход копыта...
Топоров: (наливает) Гавниловка!
Коровин: (пьёт) Ммм...
Топоров: Бегите!
Коровин убегает. Топоров идёт в курятник, откуда раздаётся громкое кудахтанье. Через некоторое время Коровин появляется снова.
Коровин: Виктор Леонидович, вы где? Зря я на станцию бегал, не приехал Курицын, не приехал...
Из курятника появляется Топоров, весь в говне и в перьях.
Топоров: Ку-ка-ре-ку! (расставив руки, бросается к Коровину)
Коровин: (крестится) Куроёб!
Топоров: Курица!
Коровин: Куроёб!
Топоров: Курица!
Коровин убегает в сторону станции, Топоров гонится за ним.
Голоса за сценой - "куроёб!", "курица!", "ку-ка-ре-ку!", "ко-ко-ко"...
Через минуту на сцену возвращается запыхавшийся Топоров, отряхивая с себя перья и держась за сердце. В руке у него таблетки для фумигатора, купленные Коровиным в электричке. Тяжело дыша, он наливает себе стакан и, приняв таблетку, запивает её гавниловкой...
Под аплодисменты публики, думающей, что это конец, хотя на самом деле это не конец, из глубины зала величественно возникает Курицын - с яйцами наружу и толстым 736-ти страничным томом своей недавно изданной литературной критики "КУРИЦЫН-Weekly" подмышкой.
Немая сцена.
КОНЕЦ
P.S. Автор благодарит классика жанра КККузьминского - за ценные указания при доработке сюжета и подсказку одной из ключевых фраз финала...
6